Текст книги "Поцелуй Ехидны"

– А они? – Вытаскивая его на разговор, спросил Влад.

– А они говорят, что лес бесплатный, а за электричество надо платить. Вот и сжигаем лес. Видел бревна? Там считай дуб один. Его бы продать, а они в топку, – видно было, что ему жалко, что уходит возможный заработок, а совсем не то, что сжигают лес.

– А ты вообще кто? – вдруг очнулся Корнил.

– Я Влад. Работаю тут. В школе, – Он махнул рукой в сторону здания, – настроение не очень, вот пришел думаю посижу, выпью с Василием. То есть с Бородой, – Влад уже знал, что его лучше называть Борода. На имя Вася он не откликался.

– Так у него вроде нет нечего, – Корнил пошевелил губами, как будто что-то вспоминал и пристально посмотрел на Влада. Вот таким не навязчивым способом он пытался узнать, принес ли Влад с собой или пришел на дармовщинку. И если своего у него нет, то и у нас значится тоже нет. Хитро. Влад поправил рюкзак на плече «случайно» звякнув бутылками.

– Да ты проходи, проходи, – засуетился Корнил, Борода может и не прийти. Он не всегда сюда заходит. Ну ты подожди, или не жди. В общем как сам решишь. Влад был препровождён в комнатку. Стол быстро был протерт подозрительной тряпкой. На столе появилась пепельница, какие-то бутерброды, завернутые в газету. Влад усмехнулся, сто лет не видел бутерброды, завернутые в газету. Все уже перешли на контейнеры или в крайние случаи пакеты. Следом появился граненый стакан. Влад чуть не прослезился от умиления. Оглядев комнату, глянув на большую пепельницу, на маленькое не открываемое окно. Вздохнув и достал из рюкзака нарезку и хлеб.

– Ты пока распакуй, а я пойду переоденусь в джинсы и свитер, – и про себя добавил, – а то от меня завтра будет нести как от сгоревшего мусорного бака. Хуже вони он себе представить не мог. Пройдя в соседнюю комнату, огляделся. Две кровать в очень плачевном состоянии. Видно списанные со спален. Покрывала на удивления чистые. Ну да, здесь же своя прачечная. Тумбочка с какими-то радиодеталями. И два навесных разнокалиберных шкафчика. В другом углу, большой металлический шкаф и маленький самодельный верстачок с прикрученными тисками. Жизненный опыт его не подвел. Хочешь выпить, поговорить за жизнь, поржать – иди в котельную. Тут тепло, всегда есть желающие выпить, поговорить и попеть, ну это если брать случай с Цоем. Переодевшись он вернулся с коньяком в руках и обнаружил полностью, и как не странно аккуратно на газетке, сервированный стол. Нарезка на тарелках, а не просто в открытых пачках. Хлеб аккуратными кусочками лежит в полиэтиленовом пакете. Лимон настроган тонкими ломтиками. Зашел Корнил с вымытыми вилками и вторым граненым стаканом. «А жизнь то налаживается», – подумал Влад и поставил коньяк на стол.

Напивались не спеша, со вкусом. Между разговорами и перекурами. Влад не курил, но табачный дым переносил спокойно. В его детстве, отец курил в доме и не просто в доме, а в любом месте и в любой комнате. Везде стояли пепельницы, наполненные окурками и валялись столбики пепла. И нет ничего удивительного в том, что Влад еще в младших классах попробовал стать взрослым. Вытащил у отца пару сигарет и покурил с другом Женькой. Нет, его не тошнило, ему не было плохо, ему просто не понравилось и покурив пару дней он бросил эту гадость. Да и Женька тоже. А чуть позже, когда немного подрос, то свою комнату и зал где стоял телевизор сделал зоной свободной от курения. Не без боя конечно. Но Отец начал ходить курить на кухню, во время рекламы. А позже, когда у сестры родилась дочь, то ему пришлось переселится с сигаретами на веранду. Потом она с мужем переехала жить в столицу, но в доме уже никто не курил. Но все же, каким бы привычным не был дым сигарет, через некоторые промежутки времени Влад выходил в большой зал котельной проветрить голову.

– А вот ты мне скажи? – спросил уже он уже захмелевшего Корнила, когда они вышли из прокуренной комнаты проветриться, – для чего в директорский кабинет отдельная труба отопления, он что мерзнет?

– А я и не знаю, может у него там оранжерея и он цветы выращивает. Кактусы или как там эти, орхидеи или коноплю.

– Так у него же там место не особо много, я был, простой стандартный кабинет. Цветов не видел. Нет там места для оранжереи.

– Стандартный? А ты с правой стороны картину видел?

– Ну да, что-то египетское, пожалуй.

– Не важно. Ты на картину обратил внимания, а то что она висит на двери не заметил. Там у него еще помещения, спальня, наверное. Зигмунд одно время даже жил там. И туалет тоже есть, с умывальником, может ванна или кабина. Трубы снизу выходят в канализацию. А что еще не знаю, да и никто не знает. На моей памяти, никто туда не заходил.

– А Борода? – вспомнил он неудавшегося собутыльника.

– А кто его знает, может и заходил, а может и нет, он же даже как выпьет, то больше молчит. Кстати видишь? Вон свет в его кабинете, – Корнил кивнул на окно. Влад посмотрел, на фоне ночи окно директора светилась тусклым красным светом. Он осмотрел территорию, видимую из окна, нигде не было видно огней. Значит это не отблеск, а действительно что-то светиться в окнах кабинета. Двери скрипнули, впустив холодный осеней воздух, а вместе с ним вошел сторож Вася по прозвищу Борода.

– Доброй ночи, – поздоровался он, – а ты что здесь делаешь? И уже повернувшись к Корнилу спросил, – Владимир почему у тебя посторонние на объекте?

– А он не посторонний, – сфокусировав взгляд на спрашивающем, отмахнулся Корнил, он наш работник школы, этот как его, психиатр.

– И проверяет он психологическое состояние котлов, – Борода повернулся к Владу. Было не понятно шутит он или на самом деле не доволен что в котельной гости, хотя, как слышал Влад от работников школы, выпить Борода не отказывался никогда.

– Да, проверяю, – согласился Влад, – Правый котел годен к работе, а вот у левого состояние не стабильное. Я могу отметить вторичную девиацию, и то что его девиации носят психологический характер. Поподробней? – Спросил он у слушавших его мужиков, те рефлекторно кивнули. – Так вот согласно Фрейду, большинство наших моральных качеств происходят из самоограничений, которым мы обучаемся в раннем детстве. В течение, так называемой, Эдиповой фазы развития. И в данном случае, вследствие особого характера взаимоотношений с истопником, у левого котла выработались подобные самоограничения и соответственно, отсутствует основное чувство моральности. В итоге он замкнулся на себе и находит удовольствие в насилии как таковом. Первичный диагноз психопат. Ой, я же не имею право ставить диагноз. Давайте пройдем в кабинет, и я выпишу вам направление к специалисту, – Влад замолчал в ожидании.

Первым засмеялся Борода, следом послушно захихикал Корнил.

– Как я вижу по настроению, выпить у вас еще есть, – Смахивая выступившие слезы подвел итог Борода. Пошли посижу с вами что ли. Только не долго. Еще обход делать. Ты парень не обижайся, но после пропажи ребенка ужесточили меры безопасности и тебя как бы здесь быть не должно.

– Но я же уже здесь.

– Ты ошибаешься, нет тебя здесь.

– Нет, так нет, коньяк есть, а меня нет, вам больше достанется. Как проходят поиски?

– Недавно уехали водолазы, все бесполезно. Глубокие, грязные, мутные. Ничего в них не видно. Ничего не найдешь. Бес-по-лез-но. Влад не нашелся что ответить, Борода один из старейших работников школы, всю жизнь провел в этих краях и знает их как свои пять пальцев. Прошли обратно в комнатку. Корнил достал третий стакан, Влад принес вторую бутылку, собираясь открыть.

– Погоди, – остановил его Борода, доставая из внутреннего кармана плоскую красивую бутылку, – мою попробуем, настаиваю с Радиолой розовой, да ягодками специальными. Для здоровья жуть как полезные.

– Ты серьезно? Полезными? – недоверчива спросил Влад.

– А ты у моих соседок спроси, полезны мне эти ягодки или нет. У всех трех, – усмехнулся Борода, и Корнил быстренько подставил свой стакан.

Когда Борода махнул два раза по полстакана и придя в благодушные настроения закурил, Влад поинтересовался.

– А почему именно Борода? Фамилия ведь у тебя другая. – Сапогов моя фамилия, не очень благозвучная – пуская дым в потолок сказал сторож, – я когда-то давно в карты проиграл желание. А желание было простое, год не бриться. Карточный долг, сам понимаешь, он махнул рукой, вот и прицепилась кличка. Потом я как-то привык и стал отпускать бороду периодически. Вот и вся загадка.

– Там в зале где котлы, через окно видно, что у Зигмунда свет горит в кабинете. Не знаешь, что там светиться?

– Ты, наверное, уже двадцатый, кто этот вопрос задаёт. Аквариум там у него, или террариум. Я точно не знаю. Может и то, и другое. Он же какой-то биолог-зоолог. Всякая арахнология и герпетология.

– Двадцатый? А сколько человек работает в школе всего?

– Насколько я помню, то было более двухсот семидесяти человека. Но это включая всех, педагоги, воспитатели, обслуживающий персонал. А по раздельности не знаю. Посмотри в отделе кадров если интересует.

Выпили еще по чуть-чуть. Настойка было темной и терпкой. Пилась приятно, но немного вязала рот, как недоспелая хурма. Владу понравилась, прихватив с собой налитым треть стакана и отмахиваясь от табачного дыма, исходящего уже от двух курильщиков он вышел в большой зал. Надо было договориться курить в котельной, но он же в гостях, а в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Достал телефон, связи нет. Забытое сетевым богом место. Влад знал, что если походить, поискать, то точка где-то есть. Воспитатели бегали сюда звонить. Но он не стал. Желание позвонить Инге было сильное и если бы была возможность, то он бы набрал, хотя понимал, что этого делать не стоит. А так, нет сети и суда нет. Всё. Залпом допив настойку, он засунул телефон в карман и вернулся в комнату. В комнате шел спор, вернее Корнил что-то пытался доказать Бороде.

– А вот твои? Что никого не репрессировали?

– Нет, мои все полегли за Родину, надо так было, выхода не было.

– Как не было? Мы бы могли…

– Даже не начинай, – прервал его Борода.

Видимо этот спор происходил уже не в первый раз, и спорили они уже по привычки, без злобы, зная все доводы друг друга. Борода повернулся к Владу.

– Ты служил?

– Как и все, – пожал плечами Влад, словно ему было стыдно за армию и то что он в ней служил. О реальной своей службе он не распространялся, даже пьяный. Считал что-то чем они занимались, это не истории для нетрезвых компаний малознакомых людей.

– Вот и все сейчас служат, как все, нет на вас Сталина. как ты к Сталину относишься?

Влад неопределенно махнул рукой, молясь чтобы Борода принял это за какой-нибудь ответ, главное, чтобы принял, а ответ он додумает уже сам. Получилось.

– А вот зря, зря вы так молодой человек…

– Началось, – пробормотал Корнил, потушил окурок и откинулся на спинку тахты, устраиваясь поудобней.

– Вот ты психолог, а я в этих науках не силен, но уже очень много лет работаю в этой школе, да и живу долго. И я постоянно удивляюсь, когда слышу, как люди возмущаться, когда какая-нибудь отсоединившееся и обретшая независимость и самостоятельность страна наезжает, проявляет агрессию в сторону России. Люди негодуют и не проявляют терпения в те моменты, когда их дети достигают подросткового возраста и начинают пробовать свои силы, не слушают родителей, огрызаются, дерутся, даже в тех семьях где рукоприкладства не практиковалось. Это их всех возмущает, они кричат: «Как так, неблагодарные, мы им дали жизнь, мы поставили их на ноги, а они на нас и т.д.»

– И при чем здесь Сталин, – не выдержал лекции захмелевший Влад.

– Погоди, – повел рукой Борода, – сейчас всё будет, бери, – глухо звякнули граненные стаканы, и он продолжил, даже не прикусив.

– И эти же люди критикуют, ругают и обвиняют Сталина. Неужели мы так отупели, что не можем провести параллель и соединить такие понятия как Семья, Родина, Вождь, Отец, Власть, Сталин. Все везде одинаково, что в большой семье, что в маленькой человеческой. По нашим, человеческим меркам прошло уже очень много времени с создания Советского Союза, да и с развала тоже. А вот с точки зрения Истории, с высоты Времени, мы дети, нет не дети, подростки, которые выросли в большой и не всегда дружной семье. Это я сейчас и про бывшие республики и про особо «умных» противников Иосифа Виссарионовича, смотри, – Борода махнул рукой опрокидывая стаканы, но даже не заметил этого, – Был отец, создавший эту семью. Именно создал, отбив ее у врагов и объединив этих сирот, усыновил и дал свою фамилию. В семьях бывает по-разному, тебе ли не знать. И в этой, некоторых детей периодически пороли ремнем, но в те временна выпороть непослушного ребенка считалось правильным действием и никого это не удивляло. И все гордились своей семьей и своим отцом. И поротые, и не поротые. Но вот детки подросли на родительских харчах, получили хорошее образование за родительский счет и как итог, решили жить отдельно, отделились границами и сразу почему-то вспомнили тот родительский ремень. И начали кричать, что Отец то наш был плохой, он нам запрещал пить стеклоочиститель, торговать наркотой, прославлять и защищать терроризм, барыжить и спекулировать, мешал деградировать. Он нарушал наши права. И все сразу же забыли, что, только благодаря ему они сейчас живы и здоровы. И вроде бы отделились, живите, хрен с вами. Но подросток он на то и подросток, что умом еще не крепок, он ищет виноватых в своей подростковой незрелости и пробует самоутвердиться, повышая голос на тень того, на кого и взгляд поднять боялся. И это ведь относиться и к бывшим нашим сестрам странам и к соседям, и к людям и… Борода горестно махнул рукой, молча закурил, – Заболтался я с вами что-то. Пойду обход сделаю. Может еще зайду, а может и нет. Ты парень на территорию не ходи, в темноте опасно, ноги можно поломать, а то и голову. Яма на яме. Пошел, спина его как-то сгорбилась, совсем уж по-стариковски, было видно, что он устал, очень устал и не от работы. Скрипнула дверь, наступила тишина. Только сопел задремавший Корнил, да было слышно, как по трубам в сторону школы уходит нагретая вода.

Дверь тяжело хлопнув проглотила светящийся прямоугольник двери, Владу был нужен свежий воздух, проветриться от сигарет и успокоить растущий гнев. Он был в корне не согласен с размышлениями Бороды, но спорить, доказывать и переубеждать кого-то было не в его привычках. Как там у Вольтера: «Ваше мнение мне глубоко враждебно, но за Ваше право его высказать. я готов пожертвовать своей жизнью». Все правильно это его мнение, его правда, и она имеет права на жизнь. Забыть. Он переключил свое внимание на светящиеся окно. Свет казался не совсем правильным, для аквариумов и террариумов. Остатками трезвого мозга он понимал, что ничего абсолютно не знает про террариумы, да и аквариум видел пару раз и то издалека. Но пьяная часть мозга уже включила Шерлока Холмса и начала искать какой-то мотив. Что-то ему казалось не правильным. Хотелось каких-то действий. Немедленно. Темнота была сплошной. Это когда в городе выходишь на улицу то темнота игрушечная, всегда где-то что-то светиться. Даже если не над тобой, то все ровно неподалёку есть свет, на который можно сориентироваться и выйти. А здесь темнота сплошная. Светятся кусками, в которых еще стоит стекло, а не фанера, окна котельной, а за ней тьма. Но Влада это уже не могло остановить. Вперед. Он смело шагнул в сторону спального корпуса, и растянулся на пожухлой траве. Матерясь сквозь зубы поднялся и ощупывая пространство перед собой руками пошел в сторону школы. Наконец-то ноги почувствовали под собой асфальт, он пошел смелее, но руки не опустил. Не доходя шагов двадцать до школы, он поднял глаза. Окна были темными, настолько темными что даже было не понятно где окно, а где стена. Все сливалось в темноте. Попрыгав на месте со словами: – «Надо меньше пить», – он повернул в сторону центральной дорожки, – «не могло же мне все привидеться». Внутренний Шерлок требовал обойти все вокруг и проверить, что здесь за этюд в багровых тонах. И тут он замер. В одном из окон спального корпуса что-то мелькнуло. Он с напряжением всмотрелся в окно и вот, да, еще раз. Еле заметная голубая вспышка отразилась от стекла изнутри и снова наступила темнота. «Сейчас мы разберемся, что за светомузыка здесь происходит, что за дискотека, почему меня не пригласили», – поговорил сам с собой Влад. Фундамент был очень высокий. Спальные корпуса напоминали старые бараки, в которых сделали ремонт и приспособили под нормальное жилье. Но он был довольно широким и выступал от стены сантиметров на десять. Алкоголь предлагал Владу разогнаться и попробовать запрыгнуть на ступеньку фундамента. Но опыт, приобретенный службой в армии и постоянными боевыми командировками, заставил его спокойно подняться на крыльцо и аккуратно перейти на фундамент. Вот такая вот победа интеллекта над грубой физической силой. Главное правило это убедить себя, что идешь не по узкой полоске, а по ровной дороге. И тогда никогда не упадешь. Он помнил это еще с детства, когда ходил по заборам. Да, он был лучший ходок по заборам на своей улице. Надо было бы это в резюме указать. Аккуратно ступая он приблизился к окну и держась за отлив одной рукой прижался к стеклу. Сначала было темно, потом стал проявляться силуэт. Нет, он не светился в прямом смысле этого слова, он просто был из другой какой-то синеватой темноты, и своей чужеродностью выделялся на темном фоне. Свою роль сыграло и то, что фигура стояла прямо около окна, повернувшись боком к Владу и их разделяла только кровать лазарета на которой лежал спящий ребенок. В склонившейся фигуре он, с изумлением рассмотрел одну из ночных нянечек. Бабульки, которые заступали на дежурства с одиннадцати вечера и уходили к семи утра. Царицы ночи в спальном корпусе. Свечение усилилась, и Влад с ужасом увидел, что из рта старухи высунулся отливающий тусклым голубым светом раздвоенный язык. Хотя это не было похоже на язык. Судя по тому как они извивались, они больше напоминали щупальца. Да точно, несколько тонких щупалец. Она склонилась почти вплотную к лицу ребенка и щупальца змейкой скользнули в рот, вовнутрь и начали пульсировать темно голубым светом. Она накланялась все ниже и ниже и вот уже ее губы коснулись губ спящего, сливаясь в каком-то извращённом подобии поцелую. Влад рефлекторно отшатнулся, ногти скрипнули по отливу, языки мелькнув, исчезли во рту старухи. Она со скоростью кошки повернулась к окну и сгусток чего-то тяжелого, мутного похожего на гной шмякнулся на стекло, как раз там, где было лицо Влада. Он дернулся и не удержавшись на узком карнизе упал вниз, спиной назад. Голова гулка ударилась об бордюр, и он потерял сознание.

Семнадцатый век. Через несколько месяцев после появления первых случаев заболевания, в Италии началось время массового вымирания горожан, время братских могил и безмерной скорби. Каждый день местные жители выносили из домов тела умерших родственников и оставляли их лежать за дверью. Прямо на улице, при всех, покойников раздевали, и лекарь осматривал тело, проверяя на наличие бубонов и чумных пятен. Если доктор констатировал смерть от чумы, то дом умершего закрывали на карантин. От городского управления приходил специальный человек и окуривал все помещение едким дымом тлеющей смолы и серы. Он, со своей жаровней, переходил из комнаты в комнату, и густой, противный дым, вероятно, выгонял из жилища большую часть блох. Под конец процедуры двери дома забивали снаружи двумя балками крест-накрест (знак чумы). Осенью Сенат усилиями некоторых умных не по времени сенаторов, издал второй декрет по поводу чумы. В этом документе напасть уже не представляется наказанием Господним за человеческие грехи, а говорилось, что это заразная болезнь.

Один из сенаторов, голосовавших за болезнь и современные методы лечения, вышел из своего дома. Если бы кто из знакомых его увидел, то был бы очень удивлен. На сенаторе был легкий кожаный плащ, перчатки, широкополая черная шляпа доктора и маска в виде клюва. Вылитый чумной доктор. Но имелось одно отличие, плащ и перчатки были более тонкой выделки и весили гораздо меньше, Маска клюв была изнутри пустой, а предназначалась, как и шляпа только для маскировки. Сенатор знал, что зараза ему не угрожает. А вот деревянная трость была гораздо тяжелее обычной палки доктора. После непродолжительной прогулки он подошел к богатому зданию и толкнул дверь. Там его должны были уже ждать. К удивлению дверь оказалась заперта, он постучал. Открывший слуга с удивлением смотрел на него.

– Марио! – обратился пришедший, – что-то случилось? Что ты так смотришь. Что-то с твоим господином?

Марио замотал головой,

– А что?

– Вы же к нему уже пришли, – было видно, как он бледнеет и капли пота выступили у него на лбу, – Господин уже там, а как же ещё один господин.

Ничего не поняв пришедший рванул по лестнице на второй этаж. Не останавливаясь вышиб дубовую дверь в комнату, как будто она была из бумаги. На кровати сидел довольно красивый молодой человек с черными вьющимися волосами и когда-то горящими глазами. Но в данный момент глаза его были пусты, слюна стекала по подбородку и оставляла пятна на белой сорочке. Он мычал, показывая куда-то рукой, наверно хотел что-то кому-то рассказать. Увидев пришедшего и его наряд, он заскулил и попытался отползти в угол. Пришедший сдернул бесполезную маску глянул янтарными глазами на слугу, который топтался у двери.

– Вызови господину дворцового лекаря, пусть осмотрят. Он знал, что это бесполезно, но надо было чем-то отвлечь и занять слуг. И придать законность случившемуся. Слуга убежал. Пришедший с жалостью глянул на того, которого знал, как веселого и умного человека, и который за несколько секунд превратился в идиота, пускающего слюни.

– Эх Винсенте, Винсенте я не успел, прости, – он подошёл к распахнутому окну задумчиво произнес, – ну и где ты, что тебя выгнало из твоей норы.

Голова болела очень сильно. Каждое легкое движение отдавалось ответным ударом, откуда-то из глубин мозга, в стенку черепа. Ему хотелось убить того, кто толкает его пытаясь разбудить. Но еще больше хотелось, чтобы этот человек ушел и не трогал его. Нет, чтобы все ушли. Но если все уйдут? То, кто же принесет воды?

– Пить, – прошептал он чужим голосам, – дайте попить.

– На, пей, – раздался голос Бороды. И в руку ткнулось холодное стекло стакана. Приподнявшись на локтях, но не открывая глаза Влад залпом выпил содержимое. Выдохнул и попытался посмотреть на мир. Мир оказался ярким. Горели лампочки на потолке, за окном было темно. Часов шесть, прикинул Влад.

– Что это было?

– Шампанское. Лучшее средство для реанимации.

– А как мы вчера…? – он хотел спросить, как они вчера разошлись, но в этот момент память начала возвращаться, – а как я здесь оказался? Мозг отказывался просыпаться и принимать всплывающие воспоминания за правду, а пытался перевести его в отделение «это мне приснилось».

– Я же тебе говорил не таскаться пьяному по территории, говорил, что может увидеть кто-то, зачем ты вчера около спальников гулял.

– А в чем проблема, я что-то натворил?

– А то, что Ночные тебя видели, мне сказали. Я пришел тебя забрал.

– Откуда забрал?

– Уснул ты в травке, около спален, я тебя привел, почти принес. Ночным я конечно предупредил чтобы молчали.

– Будут молчать?

– Нет конечно, обязательно доложат Фрейду. А ты как думал?

– Я не способен думать, – проговорил Влад и с трудом поднявшись пошел к умывальнику.

– Я воду пустил, – заглянул в умывальник Борода, – можешь душ принять.

Идея была хорошая. Влад вышел, выкопал из рюкзака полотенце, свежую одежду и поплелся в душ. Напор был хороший, вода жесткими струями била по голове и стекала по лицу, сознание прояснялось. Конечно огромную роль сыграло шампанское, но душ был ох как нужен. Влад осознавал, что, то что он увидел был не сон. А вот как это соотнести с реальностью сообразить не мог. Фильм ужасов какой-то, и он тот дурочек который пошел не туда. Поговорить в общем-то не с кем. Подумают, что у психолога профессиональное заболевание. Надо попробовать разобраться самому. Потом поговорю с Матвеем, он вроде адекватный человек. Хотя в этой ситуации адекватность, это минус. «Ох твою ж дивизию!» – вырвалось у Влада, когда из трубы пошел почти кипяток. Повернул влево, на холодную, пару секунд постоял глубоко дыша. Закрыл кран. Хорошо. Ему не нужны психологи, он знал, что напиться в компании людей, которым до фонаря твои проблемы, всегда помогает перезагрузиться. От второго бокала шампанского он отказался, но кофе, щедро добавив сахара, выпил с удовольствием. Настроение стало улучшаться. Одежда была свежей, в голове почти не ощущалось последствий пьянки. Только легкая боль в затылке и не большая шишка в том же месте, напоминали про кошмар, который он увидел. Беззащитный спящий ребенок, а над ним старуха с языками-щупальцами, которыми она лезет к нему в рот, а может вообще в мозг. Ком подкатил к горлу и Влада чуть не вытошнило.

– Что плохо? – сочувственно спросил Борода.

Влад кивнул, удерживая неприятные позывы. Что это за гадость? Что с этим делать? С кем посоветоваться? Вопросов больше чем ответов. Но предчувствие шептало: «Не спеши, все образуется в свое время», – а он привык доверять своему предчувствию. За всю свою жизнь он понял, что предчувствие его лучший советчик. И если сейчас надо не торопиться, он будет не торопиться. Дул сильный ветер. Осень наращивала обороты, скоро надо будет переходить на теплую куртку. Влад зябко поежился в пиджаке и с грустью вспомнил свое легкое пальто. Если бы не скандал с Ингой, да не его желание напиться и забыться, то пальто он бы обязательно взял. Но мозги были заняты другим, а погода еще не приучила тепло одеваться. Но грех жаловаться, осень стояла на удивление теплая. Такое чувство, что времена года удивительным образом сместились. В Марте еще лежал снег и даже была легкая метель, а вот конец Сентября, а по ощущению конец Августа. Осень пик расцвета, именно расцвета, а не увядания как говорят многие. Природа как бы показывает свой последний этап. Все то к чему она шла все три сезона, Очищение, Омовения, Созревания и вот она, Яркая Бабочка, полная даров и красок. Это и есть результат к которому стремится природа. И когда все эти дары, цветы, грибы, ягоды, листья обдерут, тогда ей надо очиститься от жадных прикосновений рук, лап, голодных и запасливых ртов. Вот тогда и наступает следующий этап очищения – зима. И так по кругу, по замкнутому кругу. От мыслей его отвлек звонок телефона. На экране робко высветился номер их с Ингой квартиры. «Ну вот, начинается», – вздохнул он и нажал трубочку.

– Владздравствуйявсюночьнеспаладумалаявиноватапростименя, – Проговорил динамик голосом супруги.

– И тебе доброго утра, – деланным, уставшим голосом ответил Влад, – как дела?

– Он еще спрашивает, как дела? – тут же зачастила Инга, – я всю ночь не сплю, сначала плакала и злилась на тебя, потом плакала думала где ты и с кем, потом плакала злилась на себя, потом плакала злилась на нас. Почему у нас все так получается? Постоянно ругаемся. Вот у Оксаны с мужем всегда все хорошо и спокойно, а у нас все не слава Богу. И ты еще уехал. Ты, вообще, где ночевал? К своим ездил и пил с мужиками, да? Или поехал к своей Валентине и плакался ей в ее пышную грудь.

– Ни куда я не ездил, – поспешил успокоить он ее, зная куда может завести ее фантазия. И тогда примирение быстро перерастёт в продолжение ссоры, – я в школе, в котельной, с мужиками коньяк пил всю ночь.

– Так уж и всю? – Не поверила Инга.

– Да нет, не всю, – согласился Влад, – только ее треть, какой с меня пьяница, слабенький. А потом спал в комнатке, тут же.

– А когда вы выезжаете. И на сколько?

– Сейчас возьму бланки. Дождусь Матвея, позавтракаем и поедем. На сколько не знаю. Максимум дня на три.

– Вот ты уезжаешь, а мне опять одной дома сидеть, делать нечего, от телевизора тошнит. Подруг у меня здесь нет, а тебя не будеееет.

– Если хочешь я поговорю с Фрейдом? Им вроде фельдшер был нужен, попробуем тебя устроить. Будешь при деле. И будем периодически днем видится, а то только вечером и по выходным.

В трубке повисла тишина. «Поторопился, – подумал Влад, – наверное, слишком рано я заикнулся про работу».

– А ты мне денег дашь? Я себе такой халатик куплю, белый, коротенький. Буду такая красивая, сексуальная. Ты будешь ко мне приходить и все тебе будут завидовать.

– Конечно дам дорогая, для тебя все самое лучшее. У меня батарея пищит, сейчас отключится. Всё пока, до встречи.

– Ну ты же на меня больше не обижаешься? – быстро проговорила Инга, – совсем-совсем?

– Совсем – совсем, – подтвердил он, – я тебя люблю, – и скинул звонок. Пусть лучше думает, что села батарея.

Посмотрел на сеть, высвечивалась одна палочка, сделал шаг вправо, исчезла. Вернулся назад, появилась. Сделал шаг влево, исчезла. «Вот это везение, надо ее в казино сводить».

Матвея в кабинете не было. Запах кофе был, сам кофе был, а Матвея не было. Влад с удовольствием выпил еще чашку кофе, гораздо более качественного, чем в котельной. «Пить это вам не спортом заниматься, для того чтобы пить здоровье надо», – бормотал он, отхлебывая ароматный напиток. Собрал бланки и все необходимые бумаги, пошел в канцелярию за делами на учеников. В канцелярии находился Дмитрий Анатольевич. Увидев Влада, он зачем-то встал со стула и заходил по маленькой комнатке туда-сюда.

– Нет, вот вы Владислав Сергеевич посмотрите, – как бы продолжая разговор затараторил он? – вчера видел одного комментатора по телевизору, у него или интеллект меньше семидесяти ай кью, или хорошо платят за тот бред что он несет. Ну конечно же платят, о чем я. Представляете, обсуждали зарплату педагогов, и их важность как профессии. Так этот имбецил, прошу прощение за сравнения. Так вот, этот не особо умный человек всем доказывал, что к примеру работник МЧС более важен чем Педагог, или кого-то там он еще приводил в пример, это же не особо важно.

Влад взял папки и начал просматривать дела. Марина, работница канцелярии, дородная рыжая девица, отрешённо прихлебывала чай, по запаху с какими-то жутко «натуральными» ароматизаторами. И судя по невыспавшимуся виду присутствовала в кабинете лишь телесно.

– Да, это не особо важно. Потому как все эти люди стали такими благодаря своим учителям. Это они помогли им стать теми, кто они есть. Педагогика, это наука не о детях, это наука, которая оправдывается в будущем. Взрослого создает учитель в школе. И этот МЧСник, и кто-то там еще не помню, и этот имбецил, все они результат работы педагогов, но он, по-моему, много уроков прогулял.