Текст книги "Граф Суворов"

– Интересное замечание, – сказал я, не выпуская никого из них из виду. – Может, тогда принесешь извинения за своего приятеля?

– Может, и принесу, – широко усмехнулся узкоглазый. – Говорят, ты убил одного из бурятов. Что ответишь?

– Не я, кто-то его отравил. Я лишь отправил в нокаут, – ответил я, продолжая идти по кругу и привыкать к булаве.

– Что тут происходит? – раздался требовательный крик, и на дорожку в слепой зоне вышло сразу трое дежурных. Выругавшись про себя, я скинул оружие в ближайший куст и, улыбнувшись, шагнул к старшекурсникам, пытаясь слиться с толпой.

– Господа, у нас все в полном порядке, смотреть совершенно не на что, – повернувшись к дежурным, сказал бурят и в примирительном жесте развел руки в стороны. Однако такое благодушие никого не обмануло.

– Разойтись! – приказал дежурный и, когда остальные ученики подчинились приказу, уткнулся взглядом в лежащего на дорожке Шнурка. – Что с тобой? Почему рука в крови?

– Вертел карандаш, засмотрелся, упал – сам себя поранил, – все так же благодушно ответил бурят. – Верно я говорю, парни? Вот, куча свидетелей.

– Хотите, чтобы я поверил в такую чушь? – недовольно фыркнул старший дежурный. – Кадет, идти можете? Тогда подъем, в медчасти ответите на все вопросы.

Подхватив раненого, дежурные сделали себе какие-то пометки, наверное, записывали номера всех присутствующих, и быстро удалились.

– Не сдаст? – спросил я у бурята.

– Вот и проверим, – пожал плечами тот, повернувшись ко мне. – Малек огрызается, это хорошо. Теперь не осталось сомнений, кто уработал Дикого. А вот что с тобой делать – непонятно.

– Только не бросай в терновый куст, – ответил я, поглядывая на место, где исчезла дубинка.

– Подумаю над этим. Ивель Тойон, староста 3Т, – сказал бурят, протягивая мне крепкую руку, которую я без сомнений пожал. – Можно просто Таран.

– Александр Брониславович… Иванов, – ответил я. – Старший 1У5. Прозвище пока не прилипло.

– Не прозвище, а позывной, – поправил меня Таран. – Его и сам выбрать можешь. Хотя тебя уже и новым диким, и царевичем называют. Слышал такую шутку.

– Быстро тут сплетни разлетаются, – произнес я, посмотрев на остальных. – А чего остальные пришли, за компанию малька бить?

– С чего ты решил? Это Шнурок решил выпендриться, хотел авторитет наработать в последний год. Но я тебе даже благодарен. Таких мразей, как Дикий и его дружки, жалеть не стоит. А Шнур как раз под ними ходил, – сказал Таран, и по мановению его руки мне передали пакет и даже вложили в него учебник.

– Почему же их терпели, могли бы и сами завалить, – спросил я, забирая пожитки и гася остатки энергии. – Ты сам здоровый лоб.

– Но не слишком быстрый, да и крысятничество под рукой администрации не мое, – пожал плечами бурят. – Или думаешь, никто не знал, что он здесь свои порядки наводит? Благородным студентам такие отморозки всегда нужны. Достать запрещенку, сделать грязное дело, припугнуть кого надо, девок из простушек провести.

– А сейчас все эти ниши внезапно освободились, – понимающе кивнул я. – И чем вы собираетесь заняться?

– Всем, что принесет деньги. Нас тут деликатесами не балуют, а белок и протеин нужны всем, – ответил бурят. – Это благородные могут рассчитывать на теплое местечко, а нам приходится вкалывать.

– Что значит, благородные? Я думал, мы тут все без родни, – уточнил я. – Или ты про группы с «А» по «Д»?

– И про них тоже, – легко согласился Таран. – Но не только, у местных есть свои любимчики, из дворянских и даже боярских семей. Таланты. Они после училища прямиком в военную академию идут, а оттуда по штабам. Мы же обычные парни.

– Мне нужно достать алкоголь для Гаубицева, – вспомнил я, делая зарубку в памяти – выяснить, сколько из дворянских и боярских семей на курсе. И зачем они вообще идут в училище, где куча детей из интернатов. Хотя, по большому счету, все и так ясно, бесплатное образование под патронажем Меньшиковых.

– Ну так доставай, мы-то тут при чем? – ухмыляясь, пожал плечами Таран. – Если сумеешь, мы даже поговорим о том, чтобы взять тебя в долю. Пока же не лезь к нам, и мы не станем лезть к тебе.

– Меня вполне устроит, – кивнул я и, отступив на несколько шагов спиной вперед, дождался, пока собеседники не скроются за поворотом. Есть хотелось все больше, так что я направился в столовую, но на пути меня ждал неожиданный сюрприз – Леха Шебутнов вместе со всеми из взвода 1У5.

– Что вы здесь делаете? – поинтересовался я, глядя на прячущихся по кустам одногруппников. – Решили меня выручить?

– Судя по всему, тебе поддержка и не нужна была, – улыбаясь, заявил Леха. – Ну и славно, верно, парни? А вообще, мы так. Мимо проходили. Ну и еще захватили тебе кое-чего с кухни, я решил последовать твоему примеру.

– Ого, спасибо, – искренне поблагодарил я, когда ребята достали завернутые в тряпку куски хлеба с котлетой между ними. – Не ожидал.

– Сочтемся, старшой, – усмехнулся Леха. – Я слышал часть вашего разговора, да и с Гаубицевым тоже. Так что ты это, как поешь, надо вместе подумать. Есть у меня пара вариантов, на что алкашку выменять можно. И у кого. На кухне всегда вино есть, ну, или в крайнем случае – спирт. А еще можно в медчасть наведаться.

– Не выйдет, – жуя всухомятку котлету, ответил я. – Там камер полно и персонал дежурит. Левый не проскочит. Особенно после гибели Кина. Нужен другой вариант, и столовая меня вполне устроит. Только что ты менять хочешь?

– Ну… у нас же есть лишние предметы из заначки. Часы. Например, – пожав плечами, предложил Леха.

– Нет. Даже не думай, – возразил я. – Это вещь статусная и одноразовая, а препод одной бутылкой точно не обойдется. Нужны другие варианты. Кто был на кухне? Наряды вне очереди получали?

– На кухню? – удивленно посмотрел на меня Шебутнов, словно я сморозил какую-то явную глупость. – Мы ж мальки. Кто нас к дедам на теплое место пустит?

– Вот как, – усмехнулся я, прикидывая ситуацию. – Значит, убрав Дикого с шайкой, мы освободили место для кого-то другого. И они об этом пришли договариваться в том числе. Шельмы.

– Да ладно, че ты? Они в своем праве, деды… – попробовал меня успокоить Леха, но я уже двинулся к корпусу столовой. Если нельзя забрать или подработать – нужно достать другими способами.

Наркотики были мне не по душе, в том числе и водка. Нет, легкий алкоголь, для вкуса, настроения и компании, вещь весьма допустимая, хотя умеющему контролировать чакры совершенно без надобности и даже во вред. Но вот то, как упивался Гаубицев, совершенно отвратительное зрелище.

– Заметил? – спросил я у Шебутнова, кивнув на корпуса камер.

– Ага, по всему периметру стоят, – угрюмо ответил Леха, исподлобья зыркнув на черную полусферу. – Да не смотри ты на нее, охрана запалит.

– С чего вдруг? – развеселился я, разглядывая корпус практически в упор. – Нас разводят на чистом месте. Видишь? Провода перерезаны. Над входом для студентов камеры в полном порядке. Над основным для персонала – тоже, а вот над служебной мертвая зона. Будто кто-то специально камеры убрал.

– Да не, бред какой-то… зачем? – удивленно спросил Шебутнов.

– Есть у меня пара идей, но выяснить мы это сможем только вечером, после смены, – сказал я, отходя в сторону. – Что у нас дальше?

– Самоподготовка. На всякий случай можно заглянуть в учебную часть или по кабинетам. Но в расписании аудитории не указаны, – ответил Леха, тут же достав записи. – Что делать будем, старшой?

– Идем в барак, переодеваемся, – ответил я, понимая, что толку от нализавшегося к третьей паре Гаубицева нет и быть не может. А времени еще вагон.

Как-то так получилось, что возле нашей двери в комнату я заметил сразу нескольких шустрых учеников, тоже с первого курса. И когда вся наша компания начала переодеваться в спортивную форму, выданную училищем, их как ветром сдуло. Зато через пять минут возле корпуса строились почти полным составом. Интересно девки пляшут.

– Чего здесь забыли? – спросил я у сидящего на лавочке в расслабоне Тарана.

– А ты че, запрещаешь? – усмехнулся дед из 3Т.

– За просмотр деньги беру, – с оскалом ответил я. – Смену в столовке.

– Ой, да не очень-то интересно на вас смотреть, – заржав, ответил бурят, но с места не сдвинулся. Ну что ж, это его дело.

– Взвод, бегом марш, – скомандовал я своим, выруливая на асфальтовую дорожку. За моими одногруппниками подтянулись почти все первачи. Не сразу, нестройно, но бежали дружно и не теряя построения, которое подсмотрели у старшекурсников. Один спереди – четверо за ним. Вот только когда добрались до тренировочной площадки, она оказалась занята. Как и стадион.

Возвращаться несолоно хлебавши под насмешливыми взорами дедов мне показалось неправильным, но и толпиться здесь – бесполезно. Оглядевшись, я подозвал Леху и тут же выяснил, что есть еще одно место, которое подходило под нашу задачу, – полигон для отработки боевого взаимодействия.

– За мной, бегом. Марш, – скомандовал я, и под удивленными взглядами других курсов мы свернули с асфальтовой дорожки на боковую, которая вскоре сменилась грунтовой. Бежать стало тяжелей, особенно когда тропа пошла в горку. Но зато тело начало работать, загрузив и голову, и даже плечи. А когда, пробежав около трешки, мы пошли на второй круг, мне в глаза бросилась странная шевелящаяся коряга со знакомой аурой.

– Шебутнов, продолжать движение. Догоню, – приказал я, сам сойдя с проторенной дорожки чуть в лес. Несколько человек повторило мои действия, наверное, решив, что я собираюсь отлить. Так что пришлось выждать, пока они вернутся к убегающей колонне, и только после этого коряга поднялась с земли и сбросила капюшон.

– И как ты меня углядел? – спросил Василий, присев так, чтобы его было не видно с дороги. – Как оно, Сашка, твое ничего?

Глава 11

– Как устроился? – поинтересовался денщик, убедившись, что остальные ушли.

– Как видишь, среди худших, – усмехнувшись, ответил я, стараясь не оборачиваться на дорогу. – Засунули в самую жопу непонятно за что.

– Как ты выражаешься, твое сиятельство. Будто сапожник из черных, – покачал головой Василий, пряча улыбку. – Есть догадки, с чего так? Парни с тобой вроде нормальные, все добровольно на пробежку вышли.

– Да тут все через одно место, – ответил я, едва сдержав ругательство. – Почему мы здесь встречаемся, а не на занятиях? Не смогли устроить?

– Всего два дня прошло, так что нет. К тому же один из сослуживцев, оставшихся в училище, посоветовал мне пока не светиться, – сказал денщик. – Меньшиковы раньше пользовались большой поддержкой со стороны императрицы, и сейчас у них хватает проблем, так что они бдят пуще прежнего. Чужих не пускают.

– И что ты собираешься делать? – удивленно спросил я. – Сидеть в лесу?

– Не вижу в этом ничего дурного, – усмехнулся Василий. – Свежий воздух, птички, опять же…

– Ты вроде говорил, что сам из Суворовского, – заметил я, переключившись на другую тему. – Мы будто в развалинах живем, даже двери нет. Препод – алкаш жуткий и один на все предметы. Тут всегда такие проблемы были?

– Я из военных, – немного помявшись, ответил Василий. – Так что понятия не имею, как в черных группах. У нас всегда считали, что в «туф» попадают только тупые, уроды и фигляры. Дети крепостных и преступников. А те, кто попал случайно, быстро переводятся в лучшие группы.

– А были поводы так считать? – поинтересовался я.

– Конечно. Мне было не до того, чтобы по сторонам глазеть, но экзамены все на свое место расставляют. Если на первом еще переводы частые, да и соперники в поединках хороши, то уже на втором – пара человек, не больше. Ну а к концу года разрыв такой, что о «туфе» можно и не вспоминать вовсе, – отмахнулся денщик. – Тяжелые, но мягкие, одно слово – «туф». Вроде и не песок, но и не камень.

– А если я тебе скажу, что их специально в такое положение поставили? – прищурившись, спросил я.

– Зачем? – нахмурившись, проговорил Василий. – Да и с чего вдруг?

– Смотри сам – здание старое, сквозняки и плесень, гигиену поддерживать тяжело. Душ один на этаж, и это при интенсивных тренировках, – начал перечислять я. – Еда отвратная, количество мяса минимально и на всех не хватает, про витамины я уж молчу. Преподаватель, еще раз, один, и тот алкаш – готовиться по всем предметам придется самим. В таких условиях вывезут только по-настоящему упертые.

– Хм. Как-то я с такой стороны на этот вопрос не смотрел, – честно признался денщик. – Неужели все так плохо? Всего пару лет назад же выделяли деньги на модернизацию и строительство. Сам слышал.

– Может, и выделяли, да только ушли они все по частным карманам. А может, и еще куда, – ответил я и, оглянувшись, понял, что даже хвоста колонны не вижу. – Ладно, нужно как-то связь поддерживать, телефоны у нас изъяли.

– Завтра на этом же месте. Я проверю платежи и принесу рацию, – сказал Василий, когда я уже выбрался на дорогу. – Удачи!

– Спасибо, – через плечо бросил я и поднажал. И все равно, чтобы догнать учеников, а потом выбраться в голову строя, пришлось поднапрячься и даже использовать накачку энергией меридианов ног и легких. Организм по-прежнему продолжил меня подводить, но по сравнению с тем, что было еще месяц назад, состояние – небо и земля.

Обогнав всю колонну, я встал во главе, продолжая пробежку, и остановился, только когда мы вышли на относительно свободный участок поля. Вообще, странное место, и дело даже не в перерытой окопами и траншеями земле, общая площадь этих совсем не игрушечных укреплений составляла километра два. И даже не в лежащем посреди этого безобразия сгоревшем корабле, а в самом настоящем замке.

Небольшой по меркам средневековой Европы, однако хорошо защищенный и даже, на первый взгляд, переживший не один десяток штурмов. Судя по опалинам и трещинам на стенах, тренировки здесь шли приближенные к боевым и вполне могли закончиться не только травмами, но и смертельным исходом. Мы же остановились прямо напротив всего этого великолепия, на площадке, предназначенной для зрителей или судей.

– Пять минут перерыв! Кто не устал – встали в планку, – скомандовал я и тут же принялся за объявленную тренировку. Со стороны одногруппников раздались глухие стоны, но стоило паре человек повторить мою стойку, как отставать не захотел никто. Я же заставил себя просто отрешиться от происходящего, перейдя в легкую медитацию.

Сейчас мне нужно было решить для себя несколько очень важных вопросов, которые иначе как глобальными не назовешь. Во-первых, кто для меня эти люди? Все первокурсники групп «Т», «У» и «Ф»? Понятно, что товарищи по несчастью, но я за них не в ответе, и то, что сейчас работаю на авторитет, скорее бонус.

Благодаря полученному статусу, я могу быть спокоен за свою комнату и сон. Вряд ли кто-то сунется к нам ночью после того, что я сделал с бандой Дикого, а затем и с его прихлебателем Шнуром. С Тараном можно договориться, и Шебутнов мне в этом поможет. Есть варианты, при которых мы даже отожмем себе некоторые занятые старшаками и дедами занятия.

Не то чтобы меня прельщала торговля запрещенкой на территории училища, скорее она может стать необходимостью для получения дополнительных ресурсов. По крайней мере, трав для медитаций и материалов для укрепления тела. Это уже не говоря о приличной еде и снаряжении. И это второй большой вопрос.

Теоретически я могу получить все это через Василия, но получать что-то сверх расписания – это лишний повод подставиться. Так же, как и занятия любой контрабандой или крышеванием нелегальных видов деятельности, что мгновенно снимает первый вопрос – одногруппники и однокурсники мне для того, чтобы не попадаться.

Самый простой вариант – использовать Леху, он парень продуманный, за меня держится скорее как за боевую силу, а не как за лидера. Не самый худший вариант, учитывая обстоятельства. Но в то же время сделать его ответственным за все предприятия, которые нужны для быстрого роста, я тоже не могу. Если поймают его, то и меня заодно.

А может, я просто слишком узко мыслю? Пытаюсь что-то выгадать, подстроиться под чужую и противную мне систему, в то время как собирался сам ее разрушить? Нет, понятно, что обычный учащийся, да еще и сирота, ничего сделать с князьями Меньшиковыми не в состоянии. Ну так это если один. А если подойти совсем с другой стороны? Нет, организовывать революционный кружок – перебор, но…

– Это все потому, что он сухой как тростинка и тощий, – услышал я переругивание студентов и, подняв голову, понял, что остался одним из трех, кто еще держит планку. При этом мне стойка давалась совершенно естественно, чего не скажешь о двух других студентах.

Длинный жилистый парень лет семнадцати держался из последних сил. Несмотря на сентябрьский прохладный ветер, с его лба ручьями тек пот, и единственное, что его удерживало от падения, – природное упрямство. Хоть по трясущемуся телу и видно было, что осталась всего пара секунд.

А вот второй – парень примерно моего роста и даже в плечах не сильно шире, несмотря на сосредоточенное лицо, держался вполне пристойно. Жаль, я не засек время и вряд ли сумею сказать, сколько мы так стоим. Впрочем, зачем гадать?

– Закончили упражнение, – спокойно произнес я и без труда поднялся, чем вызвал сразу пятьдесят уважительных и завистливых взглядов. – Сколько делали?

– Пять минут, – ответил Шебутнов, уже сидящий рядом. – Я честно продержался три. Но…

– Все в порядке. Две минуты перерыв у всех, – скомандовал я, демонстративно разминая суставы. – Леха, скажи, почему ты попал в нашу группу?

– В смысле? – не сразу понял Шебутнов. – Распределили, вот и попал.

– Боев сколько выиграл? – прямо спросил я.

– Два, – нехотя ответил мой «зам». – На третий меня поставили против вон того бугая. На десять кило тяжелее.

– Эй, парень, да, к тебе обращаюсь. Сколько выигранных боев? – спросил я у валяющегося на скамейке крепыша, о котором говорил Шебутнов. Тот, не поднимаясь, показал два пальца. – О как. Хорошо, а письменные, по твоим ощущениям, как?

– Да там без вариантов, – горько произнес Леха. – На сто из ста должен был написать, темы известные, и знаю я их хорошо. Хочешь – могу прямо сейчас на все три вопроса лекции прочитать.

– Ага, выходит, тебя специально завалили на боевке, – кивнул я. Оставался один вопрос – чтобы что? Зачем кому-то валить изначально перспективного студента? В мозгах Шебутнова я особенно не сомневался, а значит, дело тут совсем в другом, и, скорее всего, это систематический отбор. – Внимание! Поднимите руки, кто выиграл три боя?!

Ни одного, что немного странно, учитывая семьдесят пять присутствующих.

– Хорошо. А теперь те, кто проиграл все три боя? – я внимательно посмотрел на учеников, но снова не увидел ни одной ладони. И вот это было уже удивительно. Ладно не выиграть, но не проиграть? – Хорошо, допустим. Кто выиграл хотя бы в одном бою? Кто выиграл в двух?

– Как это возможно? – ошарашенно пробормотал Леха, и я был с ним совершенно согласен. Ладно бы половина – нет, большая часть утверждала, что они выиграли два боя из трех. Нет, понятно, что это как с размером члена, если спрашивать, то у всех по двадцать сантиметров, а вот если замерять…

– Так, все подняли руки. Да, все! – приказал я, показывая пример. – Опустили руки дети потомственных дворян. Ага, теперь те, у кого родители имели личное дворянство. Обер-офицеры и поместные чиновники?

– Слушай, старшой, нам долго с поднятыми руками стоять? – недовольно спросил один из качков.

– Ладно, опустили, – махнул я, и лес рук тут же рухнул вниз. Фигово, мои первые выводы, кажется, оказались самыми верными. В группы «Т»-«У»-«Ф» попадал кто угодно, но не дворянские дети. Похоже, даже сирот, потерявших родителей на фронте, распределили в другие группы.

– Так. Сейчас послушайте меня. Можете не отвечать и не поднимать руки. Просто обмозгуйте эту тему. Кто из вас знает, кем были ваши родители? Спасибо, но я говорил, что можно не поднимать, – поблагодарил я десяток человек, все же вскинувших ладони. – Все вы дети крестьян? Дети преступников есть?

– Не нагнетай, старшой, и без тебя тошно, – не выдержав, попросил Леха. Даже он, старающийся держаться бодрячком, сильно приуныл. А некоторые и вовсе смотрели с откровенной враждебностью.

– Я и не нагнетаю. Значит так. Говорю один раз и повторять не буду. Нас кинули. Всех, включая меня. Но это не значит, что мы должны оставить все как есть. Я буду выгребать сам, я вам не мамка. Кто успеет и вытянет – поднимется вместе со мной. Нет – ваши проблемы, – усмехнувшись, проговорил я, видя, как у учащихся вытягиваются лица. – Но и скрываться от вас я не собираюсь. До конца четверти я набираю во взвод только самых инициативных и упертых. Сами решайте, как меняться с моими. Если вам вообще кто-то место отдаст.

– Даже не надейтесь. Занято, – улыбаясь от уха до уха, заявил Леха, и в нем я даже не сомневался. За два дня он уже успел проявить себя. Как и другие ребята в отряде, и некоторые совсем не с положительной стороны.

– Все, тему я обозначил. Упор лежа. Отжимания, на р-раз! – скомандовав, я больше даже не стал смотреть, делает кто-то упражнение или нет. Я тоже успел наработать кое-какую репутацию, так что сомневаюсь, что хоть один первокурсник из «Т»-«У»-«Ф» попробует сделать мне подлянку. Да и старшаки поостерегутся.

Изначальная мысль пройти через систему отбора, чтобы выпрыгнуть наверх самому, переформатировалась. Я могу стать исключением, которое лишь подтвердит правило. А с этой дрянью надо бороться. Как? Только массой, испортив статистику и поломав годами наработанные механизмы.

За себя я даже не волновался. В состоянии глубокой медитации я мог учиться без сна и отдыха, днем прокачивая тело, а ночью – мозги. А вот остальным это недоступно. Что делать? По-хорошему, найти нормального преподавателя, тренера и обеспечить непредвзятое судейство на экзамене… да, что-то я губу раскатал. Еще Василия не устроили, и не факт, что в этой четверти смогут, а я уже про комиссию мечтаю.

Основная проблема в том, что Меньшиковы в своем праве. Они не одно десятилетие курируют образование по всей империи и делают это по прямому приказу императорской семьи. А значит, Суворовы не вправе вмешиваться больше, чем того требуют их обязательства как военных. Можно это изменить? Наверное, но точно не мне и не сейчас. Хотя кое-чем я и в самом деле могу подсобить.

– Полчаса до ужина. В колонну по два, взводами. Стройся! – скомандовал я после длительной тренировки, которую до конца выдержали не все. – Бегом, марш!

На обратном пути я, сколько ни всматривался, ауры денщика не заметил. Похоже, он сменил свою дислокацию или ушел дальше от проторенного маршрута. Посоветоваться в результате не с кем, не с одногруппниками же такие серьезные темы обсуждать. Но, может, это и к лучшему, надеяться только на себя.

Прибежали за двадцать минут до ужина, никто не стал спорить, когда я пролез одним из первых в душевую. А когда мы организованно подошли к столовой, даже у старшаков не возникло желания остановить меня и мое звено.

– Не бегай от снайпера, умрешь уставшим, – усмехнулся Таран, встречая меня перед еще закрытой дверью. – Что, нагуляли аппетит?

– Да, и тебе стоило бы, – ответил я, показывая клыки. – А то еще жиром заплывешь, станешь медленным и неповоротливым.

– Я резонировал, мне это не грозит, – сплюнув на газон, ответил бурят. – Смысл бегать, если твое тело не станет лучше пиковой формы?

– А это ты мне расскажи, зачем гоняют выпускников алфавита? Бояре с дворянами бегают, а тебе лень? – прямо спросил я.

– Не суй свой нос куда не следует, – зло бросил один из приятелей Тарана. – Пока его в говно не окунули.

– Я с тобой разговариваю? Нет, – ответил я, даже не сведя взгляда с бурята. – Так что? Сам себя продал?

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, мелкий, – с сожалением скривился Таран. – Смысла нет, вот и все. А им – есть. Пошли жрать, а то че-то тошно стало.

– Да, что-то выбор у нас небогат, – проговорил Шебутнов, когда мы подошли на раздачу. В отличие от обеда, мяса в меню опять не было. Только жидкий супчик на курином бульоне да картофель.

В этот раз я даже не стал никому ничего говорить. Просто взял себе свекольный салат, печень, картофель… все, что могло дать необходимую долю витаминов, белков и минералов. И опять в стандартную порцию ничего из этого не хватило. Разнообразие и вкус просто поражали до глубины души.

Как в старом анекдоте: «Наш солдат получает в день три тыщи килокалорий!» – «А наш – пять тыщ!» – «Врешь, собака, не может солдат сожрать два мешка брюквы!»

– Эй, Суровый, иди к нам за стол, – позвал Таран, и я с удивлением заметил, что перед ними совсем другие блюда. И мясной гуляш, и солянка, и даже нормальный компот вместо подслащенного чая.

– Откуда такое изобилие? – спросил я, но со своего места не встал.

– Кто крутится, тот ест, – со смехом ответил бурят. – Ну что, идешь за офицерский стол?

– Не сегодня, – мрачно ответил я, пытаясь прокрутить в уме варианты. Самый простой – поддаться на уговоры и подчиниться построенной вертикали. Лично мне прямо сейчас это выгодно. Но вот, если подумать хоть немного дальше, я на этом прогадаю не только личную независимость и авторитет, но и построение собственной вертикали.

А с другой стороны – можно подумать, что у меня много вариантов. Если так паскудно будут кормить ежедневно, я, конечно, придумаю, как добирать калории, но это лишние траты энергии, времени и сил. А у меня всего этого в явном дефиците. Нужно решить вопрос кардинально. Только как?

Ясно, что эту еду готовили не для старшаков, а принесли из другой столовой, в которой, возможно, и сами повара питаются. А раз так, значит, другие группы кормят явно лучше, чем нас. Хотя чему тут удивляться? Учитывая, что всех «Т»-«У»-«Ф» заранее записали в людей второго сорта. Фигово, что Тарана и остальных это уже устраивает.

– Спасибо, – подойдя к раздаче и натянув дежурную улыбку, проговорил я. – Было вкусно и питательно.

– Не за что, – буркнула дородная тетка в белом халате и даже улыбнулась, растянув губы в непривычном выражении. Аж толстые щеки затряслись. – Добавки надо? Чего встал?

– Нет, спасибо, – вежливо ответил я. С этой точки мне была видна часть кухни и даже дверь напротив. Можно попробовать… рискованно, но можно. – Леха, видел, где я стоял? – спросил я у приятеля, садясь обратно за стол со стаканом чая. Шебутнов, чуть прищурившись, кивнул. – Встань так, чтобы никого не бесить, но примерно в том же месте. Свистеть умеешь? Хорошо, тогда, если увидишь, что кто-то меня спалит, – громко свистнешь.

– Ты что решил? – удивленно посмотрел на меня помощник. – Я думал, мы ночью пойдем.

– Когда все заперто и ходят патрули? Ну, может, и пойдем, а может, заняты будем, – усмехнувшись, сказал я и похлопал приятеля по плечу. – Нет, сейчас самое время.

Не говоря остальным ни слова, я вышел из здания, дождался, пока мимо пройдет группка сытых, но не слишком довольных студентов, и, приоткрыв служебную дверь, над которой не было глаза камеры, скользнул внутрь. Тут же на меня обрушился грохот кастрюль и тарелок, в нос ударила какофония запахов, от вполне приятных до хлорки, и я чуть не потерялся в пару.

Пришлось присесть между стеллажами, в темном углу, и выждать, пока зрение и слух приспособятся. Запахи вообще пришлось отключить напрочь, иначе можно с ума сойти. Благодаря контролю энергии, это удалось сделать за несколько секунд, как и добавить к обычному зрению виденье аур.

– Манька, воды принеси! – гаркнула прямо над ухом дородная тетка в испачканном переднике. Мимо нее тут же прошла девушка, а другая пронесла целую стопку тарелок. Я использовал миг, пока все три женщины смотрели в разные стороны, и, юркнув под рукой дородной, оказался на продовольственном складе.

Огромная куча коробок, стоящих вдоль стен, холщовых мешков и груд банок с консервами. Как все это помещалось в крохотной каморке, не знаю, но я без труда нашел то, за чем пришел, в одном ряду с яблочным уксусом и лимонной кислотой стояло несколько бутылок с водкой и даже небольшая канистра спирта.

Недолго думая, я забрался рукой в глубь этой «батареи» и выбрал самую дальнюю, но при этом довольно приличную «русскую». А когда уже собирался уходить, раздался тихий свист. Мгновенно оценив ситуацию, я вжался в стенку, прикрывшись полупустым мешком с пшеном. Вовремя.

Дородная повариха, едва протискиваясь меж полками, прошла до конца кладовой и, открыв холодильник, сунула что-то в заранее подготовленный кулек. Она прекрасно знала свое хозяйство, а потому даже не оглядывалась по сторонам, когда снова прошла мимо. И черт меня дернул не прыгнуть за ней, а вернуться и заглянуть в холодильник.

Грязно выругавшись про себя, я дождался очередного визита женщины и прошмыгнул у нее за спиной. Секунда грохота, мелькание ауры рядом, и вот я уже снова на улице. Полминуты перенастройки позволили вернуться в норму, а когда я махнул рукой остававшемуся в столовой Шебутнову, ко мне присоединился оставшийся взвод.

– Нужно будет предупредить всех наших, – сказал я, оглядываясь по сторонам. – И поставить двух соглядатаев рядом со столовой.

– Всех наших – это кого? – удивленно спросил Леха.

– Всех первокурсников из нашего барака. Одним идти нельзя, попадемся – отчислят, – объяснил я, ничего не объясняя. – Нам понадобятся маски, на все лицо.

– Понял, сделаю, – кивнул Шебутнов, хотя по нему было видно, что ни черта он не понял, но этого сейчас и не требовалось.

Через полтора часа, когда солнце село, поставленный им соглядатай, один из тощих узкоглазых крепышей с Дальнего Востока, постучал в окно. Два раза сигнал повторять было не нужно, и вся наша компания высыпала на улицу. А за нами – почти весь первый курс барака «Т»-«У»-«Ф».

– Эй, мелкота, какого черта вы задумали? – вышел нам навстречу куривший в кустах Таран. – Куда поперлись на ночь глядя? Отбой…

Часть группы у меня за плечами замедлилась, но больше половины даже не стали слушать старшего. Позвали – значит, надо идти. Зачем? Надо. Через три минуты маленькая группка в почти сотню человек сидела в кустах напротив служебного выхода из столовой. Фонари тут не работали – я еще днем выбил лампочку, так что нам было прекрасно видно, как не спеша, груженные тяжелыми сумками, на воздух выходят кухарки.

– Ждем, надо, чтобы они отошли от дверей, – приказал я, натягивая разрезанный носок на голову. – Пора. Леха, отрезаешь от здания.

– Понял, – кивнул Шебутнов и, похлопав несколько человек, увел их за собой. И только когда кухарки подошли к нам почти вплотную, я вышел из кустов.

– Ой, напугал, – подпрыгнула, взвизгнув, дородная тетка, но мешков из рук не выпустила. – Пошел вон отсюда, черныш.

– Черныш? – добавив в голос хрипотцы, усмехнулся я. – Че б нет. Куда собралась, несушка?