Текст книги "Россия – Турция: 500 лет беспокойного соседства"

Подготовленные и настроенные таким образом, турецкие школьники переходят в десятый класс, где подробно и системно изучается история Османской империи от своего становления и вплоть до падения в начале XX века.

В последние несколько десятилетий, особенно начиная с 1980-х годов, наблюдается весьма характерный идеологический разворот: от достаточно прохладного отношения кемалистов к османскому наследию Турецкой Республики, несколько в духе «темного прошлого», до осознания величия своей истории и припадения к ее «живительным истокам». Все эти веяния и новшества особенно бросаются в глаза в школьной историографии. В старых турецких учебниках невозможно обнаружить ни столь подробного рассмотрения устройства Османского государства, ни Османских побед и завоеваний, ни уж тем более жизнеописания султанов, каждый из которых, будучи описан даже в некоторых бытовых подробностях, предстает ныне «ну прям как живой».

При отсутствии между Россией и Османской империей общей границы вплоть до Бахчисарайского мирного договора 1648 года, совсем неудивительно, что внимание школьного учебника обращается к русским только ближе к середине повествования – когда заходит речь о Священной лиге, нанесшей поражение Османской империи под стенами Вены в 1683 году. Хотя Русское царство к Лиге присоединилось позднее. После этой военной неудачи границы государства, достигшие своего предела в XVI веке, как показано на рис. 5, двигались только назад.

Истоки взаимоотношений между Московским княжеством и Османской империей, впервые установленных, как известно, в 1492 году, – конечно, не тот период, который представляет интерес для турок, чьи геополитические устремления в ту далекую эпоху лежали вовсе не на северном, а на западном направлении. Равно как и первое русско-турецкое столкновение из-за Астрахани в 1569 году, а также столетие последовавших за ним опустошительных набегов османского вассала, Крымского ханства, на русские земли. Ну кого, кроме нас, будет интересовать сожжение Москвы крымцами в 1571 году? Хотя, конечно, серьезные турецкие историки наличие «проблемы» признают.

И только в XVII веке, как пишут составители учебника, «Россия в качестве сильного государства Азии начала заявлять о себе» после того, как «самый большой барьер» для русского проникновения в Среднюю Азию – Золотая Орда – прекратил свое существование. Первым русским царем, заслужившим турецкое внимание, был отнюдь не Иван IV Грозный, который, как мы знаем, «Астрахань брал, Казань брал», да и своих стрельцов с янычар скопировал, а все же Петр Первый.

Именно с именем Петра I связывается возникновение большинства российских устремлений, которые в качестве готовых идиом сидят в мозгу практически у каждого турецкого школьника: «политика расширения» пределов Российского государства, в том числе с «выходом к теплым морям», подразумевающая захват Крыма, Польши, Балкан и «установление контроля над стратегическими черноморскими проливами» Босфор и Дарданеллы. Исходя же из того, что авторы учебников называют «православие и славянство» важными инструментами для достижения государством Российским своих стратегических целей, получается, что и панславизм, вообще-то, родом из петровских времен. Нужно ли говорить о том, что этот взгляд вступает в некоторое противоречие с нашим представлением о Петре как об убежденном западнике.

Про образ Петра Великого, которого в турецком фольклоре переименовали на несколько иной лад – «Deli Petro», то есть Сумасшедший Петр, стоит сказать отдельно. Однозначных объяснений возникновения данной приставки к имени Петра нет, но, в общем и целом, бытуют две полярные версии.

Согласно первой, это все от попахивающего реваншизмом желания принизить русского царя со стороны турок, подметивших определенные странности в его характере и поведении. И правда, какому нормальному царю придет в голову прикидываться подмастерьем и заниматься каторжным физическим трудом на европейских судоверфях?

По другой версии, это от диаметрально противоположного большого уважения к неукротимости и кипучей деятельности великого царя-реформатора. В конце концов, у турецкого слова «deli» есть несколько толкований и, допустим, весьма употребительным обращением к юношам и подросткам в стране является словечко «delikanli», если перевести буквально – некто с «сумасшедшей» или, выражаясь чуть деликатнее, с «бурлящей кровью». То есть тот, в ком кипит молодость и энергия.

Рис. 5. Османское государство в самых широких границах XVI века. Карта из учебника «Общей истории» (10-й класс), утвержденного Министерством образования Турции для преподавания в 2015–2016 учебном году.

Так что прозвище, данное турками царю Петру, чье величие никому не придет в голову ставить под сомнение, стоит скорее рассматривать в качестве комплиментарного со стороны народа, который и сам славится достаточно взрывным и буйным нравом. В общем, следуя этой логике, напрашивается любопытный вывод – турки признали в Петре чуть ли не своего.

Как, впрочем, в достаточно щекотливом смысле, и супругу Петра Великого – царицу Екатерину Алексеевну, или, как ее именуют турки, «Катерину». Ну нет в турецких учебниках никаких упоминаний ни про соблазнение, ни про подкуп османского визиря Балтаджи Мехмеда-паши Екатериной Первой. Но именно что-то из этого, а возможно, и все вместе, согласно распространенным в Турции легендам, спасло находящееся в отчаянном положении войско ее супруга – Петра Первого, окруженное многократно превосходящими османами, вызволило государя российского и позволило России заключить Прутский мирный договор 1711 года, да еще и на далеко не самых худших условиях. И авторитетные историки обеих стран уже окончательно выяснили, что не встречались в жизни Мехмед-паша и Екатерина Первая, но мизансцена ночного явления русской царицы в шатер османского военачальника, прямо-таки в жанре «Анжелики и султана», продолжает будоражить воображение турок, имеющих ослабленный южным солнцем иммунитет к красоте русских женщин, и даже нашла свое отражение в отдельных литературных произведениях.

И вот мы, наконец, подошли к, пожалуй, самому интересному – «экспансионистской политике» Российского государства и тому, как она обобщенно, от столетия к столетию, видится с южного берега Черного моря.

Думается, что хронологическая таблица из турецкого учебника достаточно органично дополняет ту карту, которая была приведена в самом начале данной главы, на рис. 1.

Таблица 1. Экспансионистская политика русских. Таблица из учебника «Общей истории» (10-й класс), утвержденного Министерством образования Турции для преподавания в 2015–2016 учебном году

И вот какая любопытная деталь бросается в глаза: смена точки обзора на проблему моментально меняет и словарь, используемый для ее описания. Говоря о территориальных приобретениях Османской империи, турки используют достаточно нейтральные выражения: «походы», «завоевания» и даже «установление контроля». Когда же речь заходит о Российской империи, то для обозначения тех же самых вещей используются слова с ярко выраженной негативной окраской («оккупация», «геноцид»).

Да-да, не удивляйтесь, слово «геноцид» употребляется в учебнике по отношению к России дважды. Впервые – в связи с русско-османской, так называемой «Балканской», войной 1877–1878 годов, когда этот самый «геноцид» осуществлялся воюющими за свою независимость болгарами, вооруженными Россией, по отношению к местному мусульманскому населению. Во второй раз – применительно к печально известным событиям 1915 года, которые во многих странах мира, включая Российскую Федерацию, признаны в качестве геноцида армянского народа.

Избегая оценки этих событий, единого мнения по которым нет даже в российской востоковедческой школе, просто заметим, что в турецком школьном учебнике все – с точностью до наоборот: армяне и русская армия, занявшая города Ван, Муш, Битлис, Эрзинджан и Трабзон, действуя сообща, осуществляли геноцид по отношению к мусульманам на оккупированных турецких территориях.

Признание же немалой частью мирового сообщества того, что произошло в 1915 году, геноцидом именно армянского народа объясняется турками происками Армении, чьи влиятельные диаспоры живут повсюду.

И вообще, Турция сама не раз приходила на выручку народам, которые попадали в тяжелое положение: скажем, спасала в конце XV века евреев от «испанского геноцида», переселяя их на новое место жительства в толерантную Османскую империю. Именно толерантность по отношению к различным народам и религиям определяется авторами школьной программы в качестве ключевой характеристики Османской империи и Турецкой Республики в качестве ее правопреемницы. Разве что «палестино-израильский» конфликт турок «испортил».

«Самолетный кризис» 24 ноября 2015 года, заставивший многих в России пристальнее вглядеться в русско-турецкую историю, особенно ярко высветил одну из ее страниц. Речь, разумеется, идет о возвращении Крыма, по результатам проведенного в 2014 году на полуострове референдума, в состав Российской Федерации, не признанном на момент написания данной книги подавляющим большинством мирового сообщества. И вряд ли к моменту ее выхода в свет список из шести признавших стран, в который входят Афганистан, Венесуэла, Куба, Никарагуа, Северная Корея и Сирия, кардинальным образом расширится.

Руководство Турецкой Республики и в первую очередь, конечно, президент Эрдоган о ситуации с объявлением независимости Крыма и присоединением полуострова к России отозвалось с использованием словаря того самого школьного учебника истории, именовав произошедшее вопиющим нарушением международного права и «оккупацией». Возьмем на себя смелость предположить, что за этим кроется чуть больше, чем близкое и понятное многим странам мира желание турецкого руководства если и колебаться, то только вместе с «генеральной линией партии», заседающей на Капитолийском холме.

Как строились отношения Турции с еще украинским Крымом, когда речь шла о реализации двусторонних украинско-турецких проектов на полуострове под личным патронажем министра иностранных дел Ахмета Давутоглу? В этом было нечто личное по отношению к части своего, тюркского, мира.

Да и если обратиться к описанию первого вхождения Крыма в состав России в 1783 году, то налицо заметная разница в российской и турецкой трактовках этого события. Согласно турецкой стороне, чей контроль над полуостровом был установлен в далеком 1475 году, завоевание Крыма, вместе с выходом к «теплому» Черному морю, являлось для Российского государства вожделенной целью еще с петровских времен.

Российским же историкам здесь есть что возразить, поскольку Крымское ханство на протяжении столетий являлось источником постоянной угрозы для нашего государства. А включение полуострова в состав империи сулило, как зафиксировано в официальных источниках, «общую и небезосновательную зависть и подозрения в беспредельном намерении умножения своих областей». Да и крымские татары рассматривались в качестве слишком неспокойных подданных, чтобы считаться полезными для России. Этим российские историки и объясняют почти что десятилетний временной зазор между отторжением Крыма от Османской империи, согласно условиям Кючук-Карнаджийского мирного договора 1774 года, и его фактически вынужденным присоединением к России в 1783 году, когда стало понятно, что годы идут, а порядок там как-то не устанавливается.

Вообще, в событиях конца XVIII века нетрудно усмотреть исторические параллели с веком нынешним с одним лишь принципиальным отличием: во второй раз Крым присоединился не к молодому и энергичному государству, а к находящейся во всех отношениях в непростой ситуации Российской Федерации.

Поэтому и праздник 16 марта 2014 года, когда состоялся крымский референдум о независимости, оставляет двойственное чувство. Ведь территориальные приобретения закрепляются не подписями представителей двух стран на договоре о вхождении, а несколько позже – через явленную способность отстоять свое решение и обеспечить его признание международным сообществом, а также, само собой, организовать ускоренное развитие присоединенных земель. С этой точки зрения возвращение Крыма Российской Федерацией еще лишь только предстоит закрепить конкретными практическими делами.

К рубежу XIX–XX веков Османская империя, которую Николай Первый будто бы назвал «больным человеком Европы», уже пережила длинный «парад суверенитетов» с отделением Греции в 1829 году согласно условиям Андрианопольского мирного договора, а в 1878 году – Болгарии, Сербии, Черногории и Румынии по Сан-Стефанскому мирному соглашению, с последующими корректировками, внесенными по результатам Берлинского конгресса.

Нам из уроков истории хорошо известна та историческая роль защитницы и освободительницы славянских народов Балкан от османского ига, которую Российская империя на себя добровольно возложила в XIX столетии. Впрочем, то, что у нас подавалось в качестве естественного долга перед «братьями по крови и единоверцами», в турецкой школьной программе, начисто лишенной понимания патриотического порыва России, характеризуется не иначе как оппортунизм в желании расшатать основы слабеющей и теряющей на глазах «кровь» Османской империи со стратегической целью отколоть и поставить под свой контроль Балканы.

Признавая янычарские «перегибы» на местах, турецкие учебники следующим образом перечисляют основные причины волнений национальных меньшинств империи: развитие европейского колониализма, Великая французская революция 1789 года и подъем национализма, нестабильность на Балканах вследствие череды войн между Османской империей, Россией и Австро-Венгрией, а также прямое провоцирование со стороны европейских держав и непосредственно России.

Здесь трудно удержаться от того, чтобы не провести еще одну, заключительную в данном разделе, историческую параллель, поскольку риторика нынешнего руководства Турции оставляет не проходящее ощущение дежа-вю.

Поясним, о чем идет речь: в выступлениях президента Эрдогана Турецкая Республика предстает чуть ли не главной защитницей исламской веры, ведущей, в частности, неравный бой с захлестнувшей весь мир исламофобией. Ну а заодно и живым примером, который должен в корне опровергнуть получивший немалое распространение в мире тезис о плохой сочетаемости демократии и ислама.

И даже более того: о Турции, «матери городов тюркских», говорится как об опоре вообще всех угнетенных народов мира, на всех континентах, вне зависимости от расы и вероисповедания, будь то африканские племена или же палестинцы с их набившей изрядную оскомину квазигосударственностью. Несколько фантасмагорически звучат с турецких трибун лозунги борьбы с «засильем несправедливости, мировым империализмом и сионизмом». Какой-то, право, исламокоммунизм получается…

Но, как ни характеризуй все это, возникают вполне законные вопросы. Вот допустим: отложив в сторону все морально-этические аспекты и возложив на себя рискованную, историческую миссию, уместно четко сопоставлять список своих «хочу» с составленным с предельной ясностью и честностью перечнем своих же «могу». И если наблюдается заметный перекос в пользу первого, то последствия для самой страны, безосновательно уверовавшей на каком-то этапе развития в собственную мощь или же разглядевшей свой исторический шанс в ослабевшем соседе, могут оказаться весьма плачевными.

Кстати, именно так было в случае Российской империи, которая, будучи одной из ведущих мировых держав, взяла на вооружение политику покровительства славянским народам. Окрыленная успехами на Балканах и вошедшая в Первую мировую войну с ясным намерением окончательно решить «восточный вопрос», с установлением контроля над черноморскими проливами и объединением под российским протекторатом Армении, Россия на глазах скатилась в милитаристский авантюризм и попросту надорвалась. А теперь остается только разводить руками: где теперь не только дальние родственники на Балканах, но даже и некоторые братские, роднее некуда, народы бывшего Советского Союза? И в качестве утешения снимать фильмы про Россию, которую «мы потеряли».

Советская Россия, провозгласившая после революции 1917 года лозунг «Фабрики – рабочим, земля – крестьянам, мир – народам», в 1918 году заключила сепаратный Брестский мир с Германией и тем самым лишила себя всех завоеваний Первой мировой войны, включая те, о которых грезилось в секретном соглашении 1915 года Сайкса – Пико.

Советская Россия, совершив разворот на 180 градусов, поддержала турецкую войну за независимость, внеся заметный, а возможно, решающий вклад в то, что окончательное расчленение Турции между державами-победительницами, согласно Севрскому миру 1920 года, так и не состоялось. В 1923 году была провозглашена Турецкая Республика под руководством лидера национально-освободительного движения Мустафы Кемаля, впоследствии получившего уважительное обращение Ататюрк, ставшее фамилией.

Началась новая веха русско-турецких, а точнее, советско-турецких отношений.

Глава 3
Странная дружба

Роль лидера страны молчунам не очень подходит. Почти любой из тех, кому удалось оставить след в истории, за свою политическую жизнь наговорил хотя бы на пухлый цитатник. Кто-то и многотомным собранием сочинений отметился. Читающая российская публика в уточнениях не нуждается. В последнее время, впрочем, лидер пошел не тот. Да и времена изменились: на место «отцов наций» пришли «эффективные менеджеры». Как бы вторые ни рядились в первых, но перечитывание их биографий и изречений в Твиттере у историков будущего отнимет не слишком много времени.

Основатель и первый президент Турецкой Республики Мустафа Кемаль Ататюрк даже по меркам богатого на ярких лидеров XX века – личность уникальная. Редко когда в мировой истории культ личности оказывался оторванным от изменчивой политической конъюнктуры и надолго переживал объект поклонения.

Невзирая ни на какие смены курсов и взглядов, в Турции и по сей день есть Мустафа Кемаль Ататюрк и есть остальные президенты. На момент написания данной книги их насчитывается 12, без учета нескольких «сменщиков». Мавзолей Ататюрка стал не только формальным символом, но и, без всякого преувеличения, сердцем новой республиканской Турции. Мемориальный комплекс в Анкаре является местом круглогодичного паломничества турок со всей страны, приходящих туда семьями и в одиночку, по случаю национальных праздников и в будние дни. Портреты Ататюрка, в зимнем или в летнем, сменяя друг друга в зависимости от времени года, висят буквально повсюду и далеко не только в придерживающихся официального протокола государственных учреждениях. Так что вполне закономерно, что первым подарком от турок на новоселье автора в анкарском офисе стал портрет Ататюрка в демисезонном…

Ежегодно 10 ноября, в годовщину смерти Ататюрка, ровно в 9 часов 5 минут каждый уважающий себя республиканец встанет, где бы он ни находился, и молча вытянется по стойке смирно. Едет в машине? Нет проблем. Остановит машину посреди улицы и выйдет из нее на проезжую часть. И мало кому придет в голову на сей счет возмутиться.

Нельзя сказать, чтобы все турки поголовно придерживались этого неписаного правила, особенно сейчас, когда внутри страны заметно активизировались усилия по переоценке наследия турецкого вождя. Да и опять же, Европейский союз, присвоивший в 2005 году Турецкой Республике официальный статус кандидата на вступление, взамен получил право менторствовать по поводу и без в своих ежегодных отчетах о прогрессе турецкой демократии. Чем он не без удовольствия и занимается.

И кемализм наряду с особой ролью военных во внутриполитической жизни страны – гаранта республиканских светских устоев и четвертой силы – неизменно одна из любимых брюссельским «калашным рядом» мишеней. Дескать, вождизм остался позади, в XX веке, а в современном демократическом государстве ему не место.

Краткий, как выстрел, Закон № 5816, принятый в 1951 году, включает всего лишь пять статей. Он предусматривает суровую уголовную ответственность за публичное оскорбление словом или делом памяти турецкого вождя. Этот закон навел автора на философские размышления о том, что юристы все же умеют писать ясно, кратко и без лазеек. Просто мотивации иногда недостает.

Случаев, когда по данной статье кого-нибудь осудили, совсем мало. То, что нынешнее происламское руководство страны позволяет себе иногда выступать на грани, – конечно, не в счет. С властей спрос всегда другой. На память автору пришел лишь один инцидент – из далекого 1998 года, когда некий майор турецких вооруженных сил решил прилюдно пошутить на тему портрета и бюста вождя. Что-то там относительно пропорций. Шутка свидетелями не была оценена по достоинству: год тюремного заключения, замененный впоследствии на крупный денежный штраф. После долгих мытарств Европейский суд по правам человека в 2015 году счел майора правым с учетом неотъемлемого права каждого на свободу слова.

Так что с точки зрения Брюсселя упомянутый закон по защите чести и достоинства Ататюрка – конечно же, пережиток прошлого и мракобесие, с которыми Турции нипочем не стать еще одной желтой звездочкой на синем европейском борту.

Как бы то ни было, память об Ататюрке вытравить в Турции сложно: о нем продолжают писать книги и снимать фильмы. Сняться в роли Ататюрка примерно сопоставимо с тем грузом ответственности и риска, который в советские времена ложился на плечи актеров, исполнявших роли Ленина и Сталина. И не приведи аллах режиссеру выйти за рамки дозволенного, продемонстрировав что-то из того, что не вписывается в мифологизированный уже вдоль и поперек и залакированный поверх образ турецкого вождя. Происламское руководство страны, может, и не будет слишком журить, но республиканское общественное мнение, чей вес по-прежнему немал, сотрет в порошок до консистенции сахарной пудры.

Пусть кемализм сейчас и не на подъеме, но память о спасителе Турции от расчленения Антантой, основателе Республики и ее первом президенте в сознании большей части турок по-прежнему остается священной. И совершенно закономерно, что роль личности Ататюрка в формировании мироощущения своего народа даже спустя много лет после его смерти является безо всякого преувеличения одной из ключевых. А становление мироощущения происходит, о чем мы уже говорили в предыдущей главе, естественно, за школьными партами. Вообще, все в нашей жизни или почти все – родом из детства. А то, что не из детства, – то из армии, служить в которой для турецких юношей – почетный гражданский долг.

Так вот, помимо всего прочего, всяких жмурок, салочек-скакалочек и классиков, в которые по-прежнему, невзирая на засилье цифровых забав, иногда играют турецкие дети, школьные годы в Турции – это еще и обязательный предмет под серьезным названием «История революции в Турецкой Республике и ататюркизм». Конечно, удельный вес религиозных предметов в школьной программе в настоящее время от одного учебного года к другому неуклонно растет, вовсю соревнуясь со светскими дисциплинами. Однако девиз «Политиком ты можешь и не быть, но кемализм ты знать обязан!» пока еще сохраняет свою актуальность.

И в этом смысле шесть принципов – стрел Ататюрка, графическое изображение которых является символом старейшей в стране Народно-республиканской партии, – одна из тех «картинок в букваре», с которых для турецкого ребенка начинается понятие «родина». Эти принципы включают в себя республиканизм, национализм, народность, секуляризм, этатизм и революционность, зафиксированные прямо и косвенно в действующей Конституции страны от 1982 года, начиная прямо с первого параграфа введения.

Процитируем: «В соответствии с концепцией национализма, а также формами и принципами, провозглашенными основателем Турецкой Республики бессмертным лидером и непревзойденным героем Ататюрком, настоящая Конституция, которая утверждает вечное существование Турецкой нации и Родины, а также неделимое единство Турецкого государства, воплощает…» И далее имя Ататюрка в тексте Основного закона упоминается 18 раз, давая начало практически каждому ее разделу.

Читатель, хочется надеяться, уже почувствовал значение и весомость в глазах турецкого общества каждого слова, сказанного или даже мимоходом оброненного Ататюрком в адрес нашей страны. То обстоятельство, что с тех пор прошло много лет, да и нынешняя Россия – это уже не совсем та или совсем не та страна, принципиально ничего не меняет.

И не случайно данная глава была начата с упоминания цитатников. За период своей активной деятельности властители дум успевают сказать очень и очень много. Причем, разумеется, точка зрения на каждый вопрос на протяжении жизни претерпевает эволюцию, иногда достаточно заметную. Бывают и настоящие подарки для охотников за историческими сенсациями и вообще для любителей «перчинки» – реплики, которые можно отнести к категории «извините, граждане, погорячился». В сердцах что-то сказать – это со всеми случается, знаете ли. В общем, кроме того, кого цитируют, есть еще не менее важный фактор – личность того, кто отбирает цитаты для последующего использования.

Чтобы не быть голословными – вот цитата Мустафы Кемаля Ататюрка, которая приводится в учебнике 12-го класса по предмету «Современная турецкая и мировая история», в разделе, посвященном разным нашим «перестройкам-гласностям» и всему тому, чем они закончились для нашей страны. Цитата приводится под заголовком «СССР распадется»:

«Сегодня Советский Союз является нашим другом, соседом и союзником. Нам нужна эта дружба. Однако сейчас никто не может сказать, что случится завтра. СССР может распасться, рассыпаться на куски, как Османская или Австро-Венгерская империя. Народы, которые сегодня СССР плотно сжимает в своей руке, могут разбежаться. В мире может сложиться другой баланс сил. И тогда Турция должна знать, что ей нужно делать. Под властью нашего друга находятся родственные нам по языку, вере и душе братья. Мы должны быть готовы защитить их. Это не значит сидеть сложа руки и ждать. Нужно действовать. Как народы могут подготовиться к такому процессу? Прочно поддерживая духовные мосты. Язык – это мост. Вера – это мост. История – это мост. Мы должны обратиться к нашим корням и обрести историческое единство, несмотря на то что события нас разъединили.

Мы не должны ждать, пока они сблизятся с нами, нам нужно самим стать к ним ближе. СССР однажды распадется. И тогда Турция должна стать для них образцовым государством». /Мустафа Кемаль Ататюрк, 1933 год.

И тут же старшеклассникам дается задание для лучшего усвоения материала: «С учетом текста, приведенного выше, проведение какой внешней политики Ататюрк считал необходимым для Турции после распада СССР? Объясните».

Правильным ответам на данный вопрос с точки зрения нынешней идеологии в общем и Министерства образования в частности будут посвящены последующие главы, обсуждающие вопросы современной внешней политики Турции. При этом в центре со всей неизбежностью окажется такое понятие как «новый османизм» и некоторые практические результаты внедрения его элементов в турецкий внешнеполитический курс, в частности, на одном из, пожалуй, наиболее характерных примеров – событиях так называемой «арабской весны».

Вообще бросается в глаза, что приведенная выше цитата – это единственное, что было выбрано составителями школьной программы из огромного массива выступлений, в которых Ататюрк говорил о России и о советско-турецких отношениях.

Впрочем, если абстрагироваться от вполне объяснимого чувства патриотизма и от любви к нашей 1/8 части суши, включая вернувшийся Крым, то что, собственно, такого нового или экстраординарного поведал турецкий лидер? Ну да – «ничто не вечно под луной», и об этой старой истине неплохо иногда, а лучше почаще, задумываться. Русским, туркам, да и всем остальным тоже. Ведь не ошибется же тот, кто с уверенностью скажет, что и США в будущем развалятся? Но на турок эта цитата про грядущий распад СССР произвела в 1990-х годах сильное впечатление: «Ата (отец) и это тоже предвидел!» – настолько оглушительно прозвучало известие о том, что Советский Союз самораспустился.

Справедливости ради заметим, что отдельные фотографии-свидетельства советско-турецкой дружбы все же приводятся. Они, как это иногда бывает, красноречивее любых слов. А уж если добавить к ним еще некоторые подробности, то уровень отношений в те годы станет понятен. Вот одна из таких деталей: в ходе торжественных мероприятий по случаю десятилетия провозглашения Турецкой Республики, 29 октября 1933 года, парад турецких войск вместе с президентом Ататюрком, премьер-министром Иненю и министром обороны Чакмаком принимал советский маршал Климент Ворошилов. Случай по любым меркам небывалый.

Так что какую бы эволюцию ни претерпевали взгляды Мустафы Кемаля Ататюрка на протяжении жизни, невозможно отрицать того, что дружба между Советской Россией и Турецкой Республикой при жизни Ататюрка действительно была.

Да, начиная с Лозаннской конференции, на которой советская делегация выступила на стороне Турции, и вплоть до смерти Ататюрка в 1938 году страна постепенно совершала разворот в сторону западных государств. Но на то было множество объективных причин.

Представляется, что главная из них заключается в том, что Мустафа Кемаль Ататюрк не был коммунистом, не мог считаться и социалистом, да и рабоче-крестьянского движения в стране, откровенно говоря, не было. Все это не сулило больших перспектив победе коммунизма на берегах Босфора.

Отдавало себе отчет в этом и советское руководство. Вот какими словами напутствовал В. И. Ленин первого советского полномочного представителя в кемалистской Турции члена Реввоенсовета С. И. Аралова перед отъездом в Анкару в 1921 году: «…Конечно, Мустафа Кемаль-паша – не социалист, но, по-видимому, хороший организатор, талантливый полководец, ведет буржуазно-национальную революцию, прогрессивно настроенный человек, умный государственный деятель. Понял значение нашей социалистической революции и относится положительно к Советской России. Он ведет освободительную войну с захватчиками… Говорят, народ ему верит. Надо ему помочь, то есть помочь турецкому народу. Вот ваша работа. Уважайте турецкое правительство, народ, не кичитесь. Не вмешивайтесь в их дела. Англия натравила на них греков… Вам предстоит серьезная работа… Помочь материально Турции мы сможем, хотя и сами бедны. А нужно… Турецкий народ будет чувствовать, что он не одинок…» И далее: «…Царская Россия столетия воевала с Турцией – это наложило, конечно, большой отпечаток в памяти народа… Вы знаете, недоверие проходит медленно. Нужна поэтому большая, терпеливая, осторожная, внимательная работа; нужно умело доказать, объяснить не словами, а делами разницу между старой царской Россией и Россией советской…»