Текст книги "Честь бойца"

Глава 3
Проверка на вшивость

Темное бархатное пиво живительной влагой пролилось в горящую утробу Валета. Жадно глотая, пил, пока не осушил бутылку, потом поставил ее на стол и с удовольствием рыгнул. Зуб вольготно полулежал в кресле, облаченный в шелковый халат, и маленькими глоточками потягивал пиво из большого хрустального бокала.

– Значит, так, я сейчас в контору, – поправляя золотой жгут на шее, проговорил Валет, глядя на себя в большое зеркало с бронзовой оправой, висевшее в прихожей. – Буду договариваться о твоем трудоустройстве. Не передумал еще?

– Не передумал, – ответил Зуб, отхлебывая из бокала темно-коричневый густой напиток.

– Пива полный холодильник, там же и жратва. Захочешь чего покрепче – в баре. Пока не сделали хорошую «ксиву», тебе лучше на улицу одному не ходить, – бросил напоследок Валет и вышел из квартиры.

На улице шел дождь, мелкий, противный, по-осеннему зябкий. Подняв воротник своей куртки, Валет побежал через двор. У дороги его поджидала «Ауди» цвета гнилой вишни. Живя в обычном доме, где почти в каждой квартире весь день сидели у окон бдительные пенсионеры, которым нетрудно было сообщить «куда надо» о появлении бандитских рож, Олег запретил своим бойцам даже близко подходить к дому.

За рулем «Ауди» сидел Метис, смуглый крепыш с треугольной, выдвинутой вперед нижней челюстью и маленькими поросячьими глазками. Полуазербайджанец, полурусский, он всю жизнь прожил в Москве и говорил без акцента по-русски, при этом совсем не зная языка предков матери. Учился в школе, занимался спортом, был боксером в тяжелом весе. За участие в подпольных боях Метиса выгнали из большого спорта. Пришлось идти на «вольные хлеба», начинал с вышибания долгов и мелкого рэкета, постепенно поднялся до уровня командного игрока. Сейчас Метис был при Валете чем-то вроде адъютанта, а заодно руководил командой внештатников – двадцатью бывшими спортсменами, находящимися на прикорме у банка и в случае необходимости решающими нестандартные проблемы.

– Привет, – кивнул Валет, дыхнув ядреным перегаром и заваливаясь на переднее сиденье.

– Ну и выхлоп, – поморщился Метис.

– Да брателла вчера с кичи откинулся. Вот и отмечали, как положено, – криво ухмыльнулся Валет.

– Сейчас в банк?

– А куда еще в такую рань? – буркнул Олег. После холодной дождевой купели в теплом салоне автомобиля его разморило. Под равномерное урчание мотора он провалился в сладкую дрему.

Но вдруг страх сковал горло, словно его сдавила костлявая рука.

– А-а! – неистово закричал Валет, подскакивая на сиденье. Протерев глаза и широко зевнув, он вздрогнул: – Вот же, приснится такая чушь.

Он не мог понять, в чем дело, что же такого случилось, но сердце бешено билось в груди, будто привиделся сам ад.

– Что, абракадабра снилась? – усмехнулся Метис, поигрывая во рту сигаретой, и добавил: – Это от импортного пойла. После него отходняк – словно с чертями повстречался. То ли дело наша водочка, «кристалловская», похмелился – и порядок.

– Может быть, – кивнул Валет, почесывая заросшие золотистой щетиной щеки. Хотелось бы верить во вредность заморского алкоголя, но страх, поразивший его, имел другой корень, он произрастал из подсознания. Что же это такое? Может, результат анализа последних событий: ни для кого из руководства банка не было секретом, что под них роет налоговая полиция. А как известно, кто ищет, тот всегда найдет. Теперь надо готовиться к неприятностям.

– Приехали, Олег Владимирович, – сообщил Метис, загоняя «Ауди» на стоянку перед банком.

– Вот и ладушки.

– Мне подождать или как?

– Нет, ждать не надо. Ты, это, забей мне на вечер сауну «У Миши», – поднимая воротник куртки, произнес Валет.

– О’кей, – кивнул водитель, глядя, как Валет бежит, втянув голову в плечи, поднимая брызги, шлепая по лужам.

Открыв стеклянную дверь, Валет вошел в фойе банка. Двое милиционеров, несущих охрану, в бронежилетах, с автоматами, вяло скользнули по фигуре вошедшего и снова перевели взгляды на вход.

Миновав стеклянные ячейки, где трудились девушки из валютного отдела, Валет остановился перед тяжелой бронированной дверью с электронным замком, быстро набрал необходимую комбинацию. Дверь тут же открылась. За дверью тянулся коридор, устланный яркой ковровой дорожкой, ведущий в приемную президента банка.

Лидочка, секретарша, как всегда, сидела на своем рабочем месте и что-то выстукивала на клавиатуре компьютера.

– Доброе утро, Лидок, – как можно веселее поздоровался Валет. – Шеф у себя?

– Ну и разит от вас, Олег Владимирович, – наморщив носик, произнесла секретарша. Она могла себе это позволить, с Валетом она была в приятельских отношениях, несколько раз ходила в ресторан, а однажды она даже провела ночь в его квартире.

– Есть чем загрызть, типа «Орбита»? – деловито поинтересовался Валет: он вроде считался здесь независимым от банкиров, но прекрасно понимал, что есть и повыше его авторитеты, которым банкиры могут пожаловаться.

– «Орбита» нет, есть круче, – сказала секретарша, протягивая бумажный цилиндрик с мятными таблетками. – «Рондо», свежее дыхание облегчает понимание.

Сунув за щеку несколько белоснежных таблеток, Валет спросил:

– Так шеф сейчас где?

– К нему только что зашел Карасев, и они ждут вас в комнате отдыха.

Комната отдыха президента банка «Глобал Инвест» была раза в два больше рабочего кабинета и выполнена в виде поляны или лужайки. В центре комнаты был установлен небольшой фонтан со статуэткой позолоченной купальщицы. Полы были застланы синтетической травой изумрудного цвета. Вдоль стен стояли клумбы с самыми настоящими японскими карликовыми деревьями. В дальнем углу комнаты плетеный гарнитур из трех кресел и стола. В одном из кресел сидел дородный мужчина лет шестидесяти, с абсолютно седой головой – Илья Борисович Карасев, юрисконсульт банка и один из директоров правления.

Сам президент, Вениамин Еремушин, одетый в бледно-голубые джинсы, красный джемпер и клетчатый шейный платок, сжав двумя руками стальную клюшку для гольфа, забивал шары в противоположный угол. Так шеф снимал стресс.

Увидев вошедшего, президент радостно оскалился, выставив напоказ великолепные фарфоровые протезы:

– Пришел, отлично, а то думали за тобой посыльного отправлять. Заходи, садись.

Валет подошел к юрисконсульту, обменялся с ним рукопожатием и сел напротив в свободное кресло.

Еремушин забил последний шар, который подал ему робот, бросил клюшку на пол и направился к сидящим. Опустившись в кресло, он, видимо, нажал какую-то потайную кнопку – сразу же все пространство комнаты наполнилось чириканьем воробьев, далеким криком кукушки и даже легким жужжанием пчел.

Можно было подумать, что сидят они на поляне в июле. Бесшумно открылась дверь, вошла Лида с подносом, на котором стояло три высоких бокала с густым, концентрированным соком. Расставив бокалы, девушка удалилась.

Едва за ней закрылась дверь, Еремушин обратился к Карасеву:

– Расскажи-ка теперь ему, Илья Борисович, какие нынче у нас проблемы.

Юрисконсульт отхлебнул из своего фужера, потом внимательно посмотрел на сидящего напротив Валета и произнес:

– Оказывается, дела нашего банка куда хуже, чем мы себе представляли.

– Что, кто-то из блатных решил наехать? – не удержался от вопроса Олег, у него под рукой всегда были два десятка вышколенных боевиков. А если бы этого оказалось мало, он знал, к кому обратиться, чтобы прислали сто, а то и двести головорезов.

– Нет, проблема много хуже, – пожевав губы, ответил Карасев. – Как ты сейчас выразился, наехали не блатные, даже не налоговая полиция. Банк попал под разработку Генпрокуратуры, создана оперативно-следственная бригада. И «копают» они довольно-таки профессионально. Естественно, когда я узнал о таком деле, то сразу же связался с Варфоломеем. Пришлось посетить Нью-Йорк. Валентин Викторович приказал рикошетить банк. В общем, взять они нас могут, только когда в хранилище поступают деньги. И только после продажи «зеленых» на бирже. Это единственный их шанс хоть за что-то зацепиться. Вот именно в этом промежутке банк надо ограбить. Мы, естественно, прогораем, и официально банк «Глобал Инвест» перестает существовать. Милиции и прокуратуре ничего другого не останется, как искать грабителей. Так вот твоя задача, Олег Владимирович, и сделать это так, чтобы у милиции до скончания века не было ни следов, ни улик. Как сами они говорят, «глухарь».

– Ну, а потом? – недоуменно спросил Валет, он никак не мог переварить услышанное.

– Что потом? – переспросил Еремушин. – Ты месяца через три-четыре сможешь здесь открыть казино или ночной клуб. Негоже бросать здание, где аренда подписана на двадцать пять лет. А мы с Ильей Борисовичем покинем златоглавую и переберемся в купеческий город Нижний Новгород, там, кстати, начал недавно работать небольшой коммерческий банк «Меркурий». Нельзя же, право слово, бросать на произвол судьбы тружеников Сибири и Крайнего Севера.

– Кто-то же должен наживаться на их труде, – добавил Карасев, и оба финансиста засмеялись.

– Главное, пойми, Олег, у тебя появился шанс перескочить на новую ступень. Из бритоголового «быка» стать преуспевающим бизнесменом, – мягко, почти по-отечески произнес Еремушин. – Только задачку эту надо решить правильно и чисто.

Лицо Валета налилось кровью, став бордовым: после вчерашнего думательный процесс давал пробуксовку. Через несколько минут на его лице появилось просветление.

– Есть у меня один человечек, академик подобных операций. Восемнадцать лет просидел безвылазно, учился у старых воров. Не один институт там прошел, такие заморочки знает, ментам его в жизнь не раскусить. Да и в команду хочет.

– В команду? – переспросил Карасев, потом они с банкиром переглянулись. – И давно этот твой друг появился в Москве?

– А что такое? – не понял Валет. – Вчера прямо с вокзала.

– Понимаешь, Олег, менты нас обложили очень плотно, были попытки вербовки кое-кого из наших девочек, не получилось. Поэтому я спрашиваю: ты доверяешь этому другу?

– Да ты че, Борисыч, – возмутился Валет, – да Зуб мусоров на нюх не переносит. Кумовья с ним всегда имели мороку, их стукачей колол, как белка орехи. Не, с ментами Зуб ни в жизнь якшаться не будет.

– Значит, ты за него можешь поручиться, – вступил в разговор Еремушин.

– Запросто.

– Ну, смотри, твоя голова в залоге.

– Ладно, Вениамин Альбертович, не ругай зря Олега. – Юрисконсульт допил свой сок и продолжил:– В общем, если твой друг возьмет наш банк, то мы его зачислим в команду. Не знаю, может, здесь останется, будет твоим компаньоном, может, заберем его в Нижний. Только смотри, время не резиновое. Надо все сделать по-американски быстро и качественно.

Еремушин добавил:

– И похищенные деньги никуда из наших рук не должны уйти. За денежки перед Варфоломеем отвечаем.

– Понял, – кивнул Валет и, поднявшись со своего кресла, медленно направился к выходу. Где-то возле фонтана зазвучала трель соловья, но его никто не слышал.

– Благодать. – Попыхивая сигарой, Зуб на спине поплыл в голубой воде бассейна, возле него весело плескались несколько молоденьких девушек.

На краю бассейна стоял пластиковый столик, заставленный дорогой выпивкой и деликатесными закусками. Вокруг стола было расставлено несколько легких кресел из пластмассы, в одном из них, широко расставив ноги, сидел голый Валет, сзади стояла худенькая девушка-подросток и массировала его плечи, спину, шею.

Прикрыв глаза, Валет улыбался.

Наплескавшись вволю, Зуб выбрался наверх и, шлепая по кафелю мокрыми босыми ногами, подбежал к столу. Валет, открыв глаза, взял со столика бутылку «Абсолюта», наполнил водкой на четверть два стакана из тонкого стекла, взяв один из них, негромко сказал:

– За тебя, Зуб, за твое возвращение.

– Спасибо, брат, – ответил Зубов.

Мужчины, не чокаясь, выпили, выдохнули разом. Потом Валет двумя пальцами подхватил янтарный пласт вяленой осетрины, а его приятель сунул в рот несколько фаршированных оливок.

Тем временем трое девиц, поднявшись по хромированной лестнице, направились к столу, явно намереваясь присоединиться к трапезе.

– Куда? – рыком остановил их Валет.

– Выпить, – призналась одна из них, высокая блондинка с большой тяжелой грудью, узкими, почти мальчиковыми бедрами и выбритым лобком.

– Выпить, – усмехнулся Валет, – не заработали еще. Ну-ка, изобразите «Розовую страсть». – Повернув голову к Зубу, сказал: – Присаживайся, брателла, будем наслаждаться высоким искусством. Рок-опера в исполнении трио «Варенич». Гы-гы-гы.

Девушки подошли к стене, где стояла длинная узкая скамейка.

Пока две оттягивали лавку от стены, третья включила магнитофон. Под сводами бассейна зазвучала торжественная музыка.

Три голые и абсолютно разные девушки, сев поперек скамьи, стали ласкать друг друга. В центре сидела высокая длинноволосая блондинка. Сзади нее пристроилась пухлая, подстриженная под «паж» брюнетка с матовой кожей, маленькой грудью и широкими, как галифе, бедрами. А перед блондинкой села худая шатенка с вьющимися длинными волосами. Ее грудь средних размеров напоминала трамплин с задранными вверх остроконечными сосками кораллового цвета.

Под постепенно нарастающую музыку блондинка с шатенкой страстно целовались в губы, а тем временем брюнетка покусывала спину сидящей перед ней партнерши, одной рукой ласкала ее грудь, а другую запустила ей между ног. По мере ускорения музыкального темпа девушки все больше заводились. Ласкаемая двумя женщинами блондинка растеклась по скамье, брюнетка, уже двумя руками массируя ее груди, насадила свой необъятный зад на лицо девушки, при этом неистово двигалась взад-вперед. Шатенка, подхватив бедра своей белокурой партнерши, опустилась на колени, запустив голову ей между ног.

Камерная музыка сменилась бешеным канканом, к которому добавились стоны, смешанные с утробными чавкающими звуками. Помещение бассейна наполнилось похотливо-сексуальными флюидами, пробуждающими в мужчине его первобытное естество.

Зуб, до этого момента уже опробовавший в раздевалке всех трех девиц и вроде бы снявший напряжение, не удержался. Подскочив со своего кресла, в два прыжка достиг лавки, отшвырнул шатенку, вошел в содрогающуюся в экстазе блондинку. Девушка выгнулась дугой, обхватив бедра партнера ногами, а руки обвив вокруг спины, притянула его к себе так, что лицо Зуба погрузилось в лоно поскуливавшей от удовольствия брюнетки. Оставшаяся не у дел шатенка быстро нашлась: став целовать Зубу спину, постепенно опускаясь вниз.

Композиция на скамейке напоминала страшное фантастическое насекомое с множеством конечностей и голов, двигающееся в такт музыке.

Поддавшись общему настроению, Валет не удержался, схватил свою массажистку и, развернув спиной, насадил ее себе на низ живота, девушка вскрикнула и закатила глаза.

Через минуту раздался крик Зуба, похожий на рев умирающего медведя, разорванного на части невидимым чудовищем, к этому реву добавились разной тональности вопли девушек. Выбравшись из клубка тел, Зубов был весь мокрый и дышал, как марафонец. Его конечности еще подрагивали, но на лице светилась блаженная улыбка.

– Ополоснемся, девчонки, – наконец восстановив дыхание, крикнул Зуб, с разбега бросился в бассейн. Следом за ним туда же прыгнула сексуальная троица, подняв гигантский каскад брызг.

Вынырнув, Зуб поплыл к противоположному краю бассейна, где Валет со своей массажисткой продолжали сеанс сексотерапии.

– Благодать, – ухватившись за бортик, произнес Зуб. – Спасибо, брателла, за сауну с культурным отдыхом.

– Пожалуйста, кушай, не обляпайся, – механически откликнулся Валет. По его лицу стекали струйки пота, а на лбу вздулась темно-фиолетовая вена.

– А как насчет моего трудоустройства?

Но вместо ответа Валет широко раскрыл рот и громко застонал:

– А-а-а-а, – потом тяжело вздохнул, выпуская воздух из легких. Повернув к себе лицо массажистки, поцеловал в лоб и уже в следующее мгновение, приподняв, дал ей хорошего пинка под зад со словами:– Умойся, дорогая. – Девушка кулем полетела в воду.

Налив себе полный стакан оранжевой, пузырящейся «Фанты», Валет выпил ее одним глотком, потом сказал:

– С трудоустройством все в порядке. Но о делах здесь не говорят. Дома все обсудим.

Домой они вернулись только в десятом часу утра, еле передвигая ноги. Но едва Зуб повесил свою куртку на вешалку, тут же обратился к хозяину дома:

– Теперь поговорим о делах.

– Может, сперва кемарнем? – зевая, проговорил Валет. – А потом на свежую голову…

– У меня всегда свежая голова, – отрезал Зуб.

– Хорошо-хорошо, – сдался Олег, – только сперва сварю кофе.

Они прошли на кухню, Зуб сел за стол, а Валет, достав банку западногерманского молотого кофе «Голд», стал священнодействовать, насыпая темно-коричневые комочки в турку. Потом залил ее водой и поставил на огонь.

Когда кофе сварился и над туркой поднялась ароматная пенка, Валет разлил горячий напиток в две керамические чашки, одну поставил перед Зубом, вторую перед собой.

– Ну, и что ты мне, брателла, хотел поведать? – спросил Зуб, не прикасаясь к чашке.

– В общем, тебя согласны взять в команду, – отхлебывая кофе, проговорил Олег. – Как сам понимаешь, новых людей не скоро подпускают к жирным кускам. Некоторое время надо попоститься, доказать, что ты преданный и неглупый. Но ты, Зуб, не того калибра, чтобы толкаться среди рядовых «быков». Учитывая твой опыт и авторитет в криминальных кругах, тебе предлагают решить одну задачку, после чего займешь надлежащее место.

– Говоришь как по писаному, – недовольно фыркнул Зуб.

– Подобное пришлось выслушать, Саня. Я ведь не пуп земли, а всего лишь член команды.

– Ладно, проехали, диктуй условия задачки.

В руке Зубова поблескивала шариковая ручка, он деловито придвинул к себе одну из салфеток, россыпью лежащих на столе.

В течение часа Валет давал полный расклад по банку, предварительно сказав, в чем главная цель. Зуб слушал его внимательно, если что-то было не понятно, переспрашивал или требовал конкретного пояснения. Наконец все условия задачи были произнесены.

– Значит, банкиры задумали большой гоп-стоп. Пикантная штучка, – усмехнулся уголовник, рассматривая каракули на салфетке.

– Главное, чтобы выглядело достоверно и никуда ментов не привело. Так сказать, идеальное преступление, – заученно произнес Олег.

– Менты говорят, что идеальных преступлений не бывает. Но это они погорячились. Иначе откуда у них столько «глухарей»? Скорее всего ментов идеальных не бывает. – Зуб громко захохотал, потом резюмировал: – Значится, условия задачки такие: волки сыты, овцы целы и легавые при деле. Так, что ли?

– Вот именно, – подтвердил Валет.

– А исходные данные гласят – брать бабки из банка не рекомендуется. Там два дуроеба с автоматами стоят в дверях, могут устроить мочилово, а это лишнее. Значит, в момент транспортировки. Это ясно. Теперь другое – когда? После обмена на «деревянные» не имеет смысла, там будет фургон макулатуры. Значит, надо брать «зеленью», до обмена. Сколько церберов сопровождают бабки?

– Трое инкассаторов: двое с пистолетами и один с автоматом.

– Маршрут движения один и тот же? – что-то чиркая на салфетке, спросил Зуб, погруженный в раздумья.

– Да, – неуверенно произнес Олег, он никогда не интересовался транспортировкой денег, за это отвечала служба безопасности банка. – Наверное.

– Наверное? – переспросил Зубов, отвлекаясь от своей писанины. Зло глянул на Олега: – Значит, теперь условия для выполнения поставленной задачи. В первую очередь, быстро нужна качественная ксива, чтобы по городу ходить и не оглядываться. Благодаря твоему подарку приличные шмотки у меня есть. Теперь нужна хата, нам сейчас не следует общаться, чтобы один на другого ментов не навел. Понял?

– Понял, – кивнул Олег. – Хата есть, моей сеструхи. Она сейчас в Стамбуле, будет только к Новому году. Светка разводная и без комплексов, понравитесь друг другу – останешься жить там, нет – найдем что-то другое. А пока живи, телефон там есть.

– Хорошо, – кивнул Зуб. – Теперь такое дело: мне еще «лавэ» потребуется для жизни. Не мелочь же по трамваям тырить у работяг.

– Это не проблема.

– Отлично. Последнее, что еще надо, маршрут транспортировки на биржу.

– Тоже не проблема.

– Ну тогда все. – Зубов взял со стола зажигалку, поджег исписанную салфетку и бросил ее на дно хрустальной пепельницы. – Думаю, через неделю черновой план составлю. А теперь – спать.

Он вышел из кухни, оставив на столе нетронутую чашку с кофе.

Глава 4
Дом, милый дом

За окном электрички мелькали лесистые пейзажи Подмосковья. Глядя в окно, Зуб то и дело проводил языком по зубам, ощущая приятную гладкость металлокерамики. Валет таки удружил ему, настояв заменить стальные фиксы на модные протезы, абсолютно внешне не отличающиеся от живых зубов.

В вагоне было холодно. Жалея, что не надел свитер, а вырядился, как последний дурной интеллигент, в костюм с галстуком, Зуб кутался в длинный серый плащ. Продолжая думать о предстоящем гоп-стопе, он нет-нет и срывался на воспоминания о далеком прошлом, все-таки ехал на малую родину.

Родной город Новино, на севере Московской области, на самой границе с Калининской областью. Сколько себя помнил Саша Зубов, все его детство было связано с этим городком, хотя родился он в далекой рязанской деревне. А когда малышу исполнилось полгода, родители выехали в поисках лучшей доли.

В Новино тогда закладывалась большая ткацкая фабрика, родители устроились на стройку, оставив Сашу на попечение старшей сестры. Когда строительство фабрики было закончено, родители остались работать на ней. Через два года фабрика выделила им квартиру. Но жизнь, которая должна была наладиться, неожиданно покатилась вниз. Родители запили, сперва отец, потом и мать, дети были предоставлены сами себе. Сестра с пятнадцати лет стала мотаться с подругами в Москву на дискотеки. Ездила, пока не выскочила замуж и не укатила со своим лопоухим мужем куда-то на Север за длинным рублем. Больше Зубов с Галиной, своей старшей сестрой, не виделся, и как сложилась ее семейная жизнь, понятия не имел.

Оставшись с пьянчугами-родителями, Зуб стал все больше времени проводить на улице, в компании таких же ребятишек, но в основном сдружился с тремя приятелями из класса, такими же двоечниками и прогульщиками, как и он сам. Верховодил самый сильный и драчливый, Толик Циклоп, он родился кривым на левый глаз и очень злился на тех, кто насмехался над его уродством. Остальные трое: Саня Зуб, Андрюха Рыжий и Юрик Карась – были верными оруженосцами. И если где-то Циклоп не мог справиться один, ему помогали кореша, а уж против четверых никто не решался выступать.

Свою криминальную деятельность безжалостная четверка начала в десятилетнем возрасте, летом обворовывая сады, а зимой соседские подвалы и пригородные дачи.

По мере взросления росли и аппетиты малолетних преступников, фрукты, консервы и всякие безделушки их уже не удовлетворяли. Хотелось денег на сигареты, выпивку, кино и танцы. Четверка стала воровать по-крупному, обирая подвыпивших пассажиров в электричках. Окончив восьмилетку, друзья, которые в полном смысле слова стали подельщиками, как и большинство местной молодежи, отправились на «покорение» Москвы. Если, в основном, подростки приезжали в столицу, чтобы учиться или работать, то Циклоп и компания в огромном городе стали заниматься грабежами и разбоями, колеся по разным районам каменного мегаполиса, изредка возвращаясь в родное Новино, чтобы на время затаиться. Целых два года четверка безнаказанно грабила и избивала ночных прохожих, раздевала подростков в закоулках метрополитена.

Но в один прекрасный момент все оборвалось. Припозднившаяся парочка вместо того, чтобы покорно отдать ценности и стоически вытерпеть несколько оскорбительных тумаков, стала сопротивляться.

Молодой парень зарядил Циклопу в его единственный глаз так, что тот растянулся во весь рост. Затем сцепился с Рыжим и Зубом. Его подруга закричала. Карасю ничего не оставалось, как ткнуть ее ножом в печень. Девушка захлебнулась своим криком, а опьяненный кровью Карась, уже ничего не соображая, бросился на парня, тыкая в его спину ножом. Гоп-стопа не получилось, получилась двойная «мокруха».

На этот раз милиция сработала четко, через сутки все четверо оказались в СИЗО, по разным камерам. Многоопытная братва, уже неоднократно парившаяся на нарах, сразу же объяснила, что им светит за групповую «мокруху». Выбор был невелик: либо садится кто-то один, либо все, и тут вероятность «вышки» была велика. Нужно было решаться, и Зуб решился, тем более, подельщики обещали подогревать его на зоне передачами.

Районную милицию и прокуратуру вполне устроило чистосердечное признание. Скорый суд определил Александру Зубову полной мерой, двенадцать лет. И потекли годы тюремной жизни.

За время отсидки многое изменилось: родители от пьяни долго не протянули, а друзья… Рыжий залетел за изнасилование и сгинул на петушатнике в далекой сибирской зоне, Карась по пьяни попал под электричку, только о Циклопе ничего не было известно.

Немного обжившись в Москве, Зуб пробежался по адресам зоновских корешей, поговорил с ними за жизнь, заодно выяснил, что Толя Циклоп, умудрившись ни разу не сесть, стал авторитетом, живет по-прежнему в Новино, там же хозяйничает, хотя долю отстегивает в московский общак.

Вот теперь Зубов ехал на малую родину, где его никто не ждал, но следовало повидать старинного кореша. Требовалась его помощь в задачке, заданной Валетом.

«Ничего, дай бог только попасть в команду. А там я себя проявлю так, что этот фраер Валет будет передо мной на цирлах бегать», – с усмешкой подумал Зуб, глядя через запотевшее окно на осенний пейзаж Подмосковья.

Электричка замерла перед мокрой бетонной платформой, над которой возвышался длинный желтый щит с красной надписью «Новино». Створки дверей с грохотом и шипением разъехались, освобождая выход. Редкие пассажиры, доехавшие до конечной, покидали вагоны.

Зубов поднялся с жесткого сиденья и не спеша двинулся через пустой вагон. На перроне он попал под мелкий моросящий дождь. Ежась от сырости, Зуб поднял воротник плаща и направился к лестнице, спускающейся к площади.

На площади было пустынно, все попрятались, лишь у тротуара стоял мятый бледно-зеленый «Москвич», за рулем которого сидел небритый мужичок. Зуб подошел к нему, открыв дверцу, обратился к водителю:

– Отец, на улицу Правды подбросишь?

– Стольник дашь? – не поворачивая головы, спросил водитель.

– Нет проблем. – Зуб, подняв полы плаща, сел на заднее сиденье. «Москвич» чихнул, зарычал и медленно тронулся по разбитой, когда-то асфальтированной дороге.

Городишко почти не изменился за прошедшие годы, все так же частные дома стояли вперемешку с пятиэтажными «хрущобами», огороженные палисадниками и сарайчиками. Разнообразили этот пейзаж редкие пластиковые киоски с яркой рекламой заграничных товаров.

Проезжая по родному городу, Зубов нисколько не боялся, что его смогут узнать. Во-первых, из тех, кто его хорошо знал, мало кто остался в живых, а потому вероятность ненужной встречи слишком мала. А во-вторых, вчера Валет сварганил ему добротную ксиву на имя какого-то Петрова.

Зуб запустил руку в нагрудный карман пиджака и вытащил паспорт с золотым тиснением двуглавого орла, где была вклеена его фотография. Невооруженным глазом подделку обнаружить было невозможно. А для более детального ознакомления с паспортом Зуб не собирался давать повода. Сейчас у него была другая цель.

– Приехали, – хрипло произнес водитель.

С жуткими чавкающими звуками «дворники» размазывали дождевые капли по лобовому стеклу, через которое виднелось огромное трехэтажное здание из красного кирпича, выстроенное в виде замка, с башенками, зубцами-бойницами и овальными окнами, украшенными резными решетками и разноцветными витражами.

– Держи, отец, – Зуб протянул водителю сторублевую купюру.

– Вас подождать?

– Не стоит. – Выбравшись из салона, Зуб зашагал в направлении замка, усадьба вокруг него была обнесена трехметровым забором, выложенным из того же кирпича, что и особняк.

«Кажись, Циклоп прижучил местный кирпичный завод», – с усмешкой подумал Зубов, подходя к глухой металлической калитке, выкрашенной в черный цвет. Под козырьком была встроена кнопка, Зуб надавил на нее большим пальцем. Раздался зуммер, по звуку напоминающий корабельный ревун.

Через минуту со скрежетом открылась металлическая створка на калитке, и оттуда показалась лысая физиономия с поросячьими глазками и двойным шрамом на квадратном подбородке.

– Чего надо? – спросил цербер без особого энтузиазма, гости, по-видимому, в этом доме были не редкость.

– Циклопа надо повидать.

– Чего? – Физиономия лысого исказилась недовольной гримасой, он не привык, чтобы хозяина называли иначе, как по имени-отчеству.

– Я от Сыча. – Зуб произнес имя главного воровского казначея в Москве и для убедительности плюнул по-блатному, сквозь зубы.

Тут же клацнул замок, и тяжелая калитка бесшумно отворилась. Лысый верзила посторонился, пропуская незваного гостя внутрь.

Сделав шаг вперед, Зуб остановился и огляделся по сторонам. Двор усадьбы был выложен декоративной плиткой в тон с особняком, чугунные решетки ограждали клумбы с голыми колючими стеблями роз, а под стеклянным колпаком оранжереи зеленели развесистые шапки небольших пальм.

Гость улыбнулся. Он помнил эту усадьбу другой: покосившийся дом с редким забором, от калитки до входных дверей лежали широкие доски, в дождливую погоду иначе не пройдешь. Под покосившимся домом стояла такая же покосившаяся конура, где жила облезлая шавка.

Теперь перед особняком стоял еще один охранник и держал на поводке приземистого, квадратного, как чемодан, питбультерьера. Пес агрессивно вытягивал свою угловатую морду.

– Где хозяин? – спросил, приближаясь к собачнику, Зуб.

– Ждет, – ответил тот и крепче сжал кожаный поводок.

Пройдя через бронированную дверь в холл, Зубов от неожиданности остановился, настолько богато был обставлен дом. Даже московская квартира Валета по сравнению с этим казалась гостиничным номером.

Огромное помещение было устлано ярким красным ковром, стояла тяжелая дубовая мебель с позолоченной инкрустацией, стены увешаны картинами. Это был не тот дом, что помнил Зуб.

– Чего тебе надо? – неожиданно раздался голос над головой.

Вошедший медленно поднял глаза. На втором этаже, опираясь на перила винтовой лестницы, стоял дородный мужчина в плотном спортивном костюме. Левый глаз здоровяка был зажмурен.

– Решил пообщаться, – ответил гость.

– С кем? – Хозяин стал медленно спускаться.

– С тобой, Билли Бонс. – Единственный глаз Циклопа налился кровью.

Этим прозвищем его наградили в пятом классе, когда кто-то прочел «Остров сокровищ» и сравнил его с одноглазым пиратским капитаном Билли Бонсом. Толик, не читавший книг, услышал в этом прозвище не что иное, как шутовскую кличку «Биллибонс», и крепко избил шутника. После этого никто не решался так назвать Циклопа.