Текст книги "Диверсант до востребования"

Лица красавиц скрывали ажурные вуали, свисавшие с полей кокетливых шляпок. Девушки, подобно двум молодым тигрицам, грациозно ступая, направились к полицейскому.

– Гутен морген, – грудным голосом поздоровалась первой длинноволосая эффектная блондинка, изобразив обаятельную улыбку. Она говорила с приятным восточным акцентом.

«Похоже, полячки навестили Фатерлянд», – отвечая на приветствие, определил унтер-офицер. Впрочем, в этом визите не было ничего необычного, обе страны входили в Евросоюз и, по сути, это было одно государство.

Разговор сразу перешел на специфическую тему: у туристок из Варшавы украли чемодан, а в нем были не только личные вещи, но и туристические чеки на большую сумму.

Унтер-офицер, слушая рассказ женщин, не спускал с красавиц внимательного взгляда, решая про себя, какая из двух ему больше нравится. Блондинка или рыжая, пожалуй, все-таки медногривая, она пофигуристей и покрепче.

«Вот бы с такой в постели побарахтаться», – в конце концов пришел к такому выводу полицейский и, указав на входную дверь, произнес:

– Прошу, проходите, будем составлять протокол.

Полицейский участок представлял собой квадратное помещение со стеклянной кабиной у входа, где размещался дежурный офицер. Дальше шел холл, где могли в ожидании расположиться посетители. Из холла на второй этаж вела неширокая лестница, там находился кабинет комиссара полиции, комната криминальных инспекторов и помещение для патрульных.

Девушки вошли в холл, блондинка, виляя бедрами, направилась к окошку дежурного, рыжая остановилась чуть поодаль, рядом с унтер-офицером.

– Слушаю вас, фройляйн, – расплылся в широкой улыбке дежурный, толстый немолодой дядька с пористой кожей на рыхлой физиономии.

– Нас обокрали, герр офицер, – жалобным голоском пропела блондинка, буквально вдавливая бюст в кабинку дежурного.

– Для начала следствия вам необходимо написать заявление, – полицейский не мог оторвать взгляда от открывшегося зрелища.

– Уже, – проворковала блондинка, открывая сумочку, которая, как это могло показаться, из-за своих габаритов не особо гармонировала с внешним видом молодой женщины. Впрочем, через секунду обоим стражам порядка стало не до оценки женских прелестей. Блондинка обе руки запустила в сумочку и внезапно выхватила пару пистолетов. Увидев направленные прямо в лицо черные зрачки стволов, дежурный придурковато открыл рот. Его лицо стало бордовым от прилившей крови.

– Это что, шутка? – с надеждой выдавил унтер-офицер, запоздало вспоминая, что кобура с пистолетом осталась лежать в ящике его рабочего стола. Впрочем, ничего полицейский придумать не успел, стоявшая рядом медногривая дама неестественно проворно развернулась вокруг своей оси и ребром ладони, как палашом, врезала унтер-офицеру по кадыку. Раздался противный хруст, глаза полицейского полезли из орбит, и он схватился двумя руками за горло. Но рыжей фурии этого оказалось мало, она ловко провела подсечку и, когда потерявший способность соображать мужчина рухнул на спину, нанесла добивающий удар, вонзив тонкий каблук-шпильку точно в глаз.

– Руки держать на столе, – коротко рявкнула блондинка.

– У меня бронированное стекло, – неуверенно промямлил дежурный, тем не менее послушно опуская руки на поверхность стола.

– А у меня бронебойные пули, – мягко улыбнулась молодая женщина. – Хочешь проверить?

Полицейский лишь отрицательно мотнул головой. Таких пистолетов ему видеть до сих пор не доводилось, удлиненный ствол был увенчан ребристым дульным тормозом-компенсатором. Несчастному потомку тевтонов даже в голову не могло прийти, что это оружие именовалось «ОЦ-35» – экспериментальная модель усовершенствованного пистолета Макарова, позволяющая стрелять с точностью спортивного оружия, при этом используя соответствующие высокоимпульсные боеприпасы. Самуил Сосновский умел видеть перспективу. Занимая немалую должность в администрации президента, он всегда живо интересовался подобными новинками. Выхода в серию, конечно же, не давал, но для «личного пользования» заказывал небольшие партии. В будущем это себя почти всегда оправдывало…

– Присмотри за ним, – приказала блондинка своей спутнице, та понимающе кивнула, и тут же в ее руке угрожающе блеснул вороненой сталью такой же длинноствольный пистолет. Приблизившись к дежурному, она направила ствол на него, целясь в лоб.

Тем временем блондинка стремительно поднялась по лестнице и, держа перед собой пистолеты, прямиком направилась в кабинет комиссара, откуда в следующее мгновение донеслись хлопки выстрелов, потом еще и еще.

Рыжая бестия стояла перед полицейским, как изваяние, абсолютно не реагируя на происходящее, дежурный же, напротив, отчаянно втягивал голову в плечи, напоминая всем своим видом огромную неуклюжую черепаху.

– Всего лишь пятеро, – негромко произнесла блондинка, спустя несколько минут спустившись в холл.

Огненногривая левой рукой сняла с пояса мобильный телефон и, не спуская глаз с пистолета, негромко произнесла в микрофон:

– Чисто.

Через минуту в полицейский участок зашли еще две девушки, грудастая шатенка с толстым «хвостом» на затылке и огромными дымчатыми очками на миловидном лице и высокая худая девица в джинсовом костюме и ярко-красной бейсболке на голове с короткой стрижкой.

Эта пара действовала так же стремительно. Вытащив дежурного из его кабинки, она завалила его на пол. Потерявший надежду полицейский с ужасом ожидал выстрела в затылок или холодной стали ножа, входящего под лопатку. Но вместо этого ему лишь заломили за спину руки, сковав их наручниками, а рот забили толстым кляпом. Что происходило дальше, он видеть уже не мог.

Амазонки, без труда захватившие полицейский участок, действовали четко и слаженно, недаром же они целую неделю отрабатывали этот захват на макете, один в один повторяющем здание участка.

Бросив полицейского в угол, шатенка встала у входной двери, чтобы держать под контролем площадь перед участком.

Блондинка поспешила на задний дворик и открыла ворота, запуская внутрь серый микроавтобус «Фольксваген», за рулем которого сидела худощавая негритянка.

Тем временем рыжая и бесцветная девицы спустились в подвал. Миновав паутину трубопроводов, они наконец забрались в самый дальний угол подвала.

Огненногривая достала из сумочки гарнитуру с встроенным портативным фонариком. Нацепив ее на лоб, женщина стала обследовать стены подвала. Наконец она отыскала условный знак. Просунув руку в щель между двумя панелями, подняла небольшую крышку, под которой обнаружила несколько кнопок, напоминающих панель кодового замка. Девушка быстро набрала по памяти нужную комбинацию, раздался едва слышный щелчок, потом по подвалу пошел приглушенный гул. Часть пола отъехала в сторону, обнажив большое черное отверстие, похожее на миниатюрную ракетную шахту. Гул становился все громче и громче, наконец на поверхность вынырнуло большое блестящее устройство с выпуклой вершиной и абсолютно гладкими боками, внешне этот метровый цилиндр напоминал обычный бытовой термос.

– Есть! – радостно воскликнула рыжая, восхищенно глядя на блестящий предмет. Все получилось, как и было задумано.

Приблизившись к цилиндру, девушка отстегнула зажимы, вытащила разъемы кабелей. Один – от пульта дистанционного подрыва, второй – от антенны радиовзрывателя.

– Готово, – тихо произнесла она, опустив ладонь на полированную поверхность цилиндра. – Взяли.

Несмотря на внушительные габариты и почти стокилограммовый вес, цилиндр оказался не особо тяжелым, благодаря оснащению колесиками и ручками для удобства транспортировки.

Через пять минут ядерный фугас был загружен в салон микроавтобуса, и «Фольксваген» медленно выкатил за пределы полицейского участка.

Нестандартность поведения, как правило, привлекает к себе внимание. Человек, не проявляющий беспокойства, хотя и делает что-либо незаконное, часто остается незамеченным.

Также никем не замеченный «Фольксваген» покинул черту города. Первая стадия грандиозной операции была благополучно завершена.

– Странно, с чего это папик запретил мочить того, последнего, копа? – закуривая, недовольно осведомилась бесцветная Фиалка.

– Если папик приказал одного оставить в живых, значит, есть резон. Папик ничего просто так не делает, – рассудительно ответила златовласая Астра.

– Да уж, Ароныч – он такой, – подтвердила огненная Гвоздика.

Девушки дружно рассмеялись, вспомнив своего шефа и переходящего друг от друга любовника.

И ни одна даже не могла себе представить, насколько они сейчас были правы…

Глава 4
На секретной службе

– Ну что, Муртаза, подумал о своей будущей жизни? – почти с отеческой интонацией проговорил Владимир Христофоров, глядя на сидящего напротив молодого кавказца.

Тот неподвижно сидел на табурете, низко опустив голову. Своим языком чеченец спас свою жизнь, но словам, так уже повелось, в спецслужбах мало доверяют, особенно без дополнительной проверки.

Упоминание о ядерном заряде дорогого стоит, особенно если учесть возможные жертвы в случае его применения. Жизнь и права одного человека или даже группы людей ничего не стоят, тут уже не до философских рассуждений о слезинке ребенка. И мастера заплечных дел отнюдь не вызывают чувства брезгливости, а считаются самыми необходимыми специалистами.

Попав в подвалы «Комитета информации», пленник немедленно был подвергнут процедуре «химиотерапии» с применением не только инъекций «сыворотки правды», но также «детектора лжи» и сеансов гипноза. Сутки опера без устали прессовали джигита и в конце концов узнали не только в каких операциях Муртаза лично участвовал и с кем и сколько на нем трупов, но выяснили о родственнике, который усердно трудился в паспортном столе города Бамута и помогал спустившимся с гор боевикам получать чистые документы. Рассказал пленник и о тайнике, в котором заложил для себя «на черный день» пару автоматов, патроны, гранаты и несколько килограммов пластида.

В общем, вывернули психику абрека наизнанку и соскоблили с нее все, вплоть до мельчайших подробностей и розовой мечты – «трахнуть Наташку Королеву и купить „шестисотый“ „Мерседес“.»

Теперь Муртаза Валибеков сидел перед Христофоровым, не представляя особого интереса для «комитета». Конечно, можно было передать его прокурорским, чтобы те влепили ему по совокупности если не пожизненное, то лет двадцать наверняка.

Но были в этом деле и некоторые нюансы: если во время судебного процесса всплывет правда о пленении молодого моджахеда, то следствие может завертеться и в другую сторону. И тем более появление на суде считавшегося погибшим Муртазы может сломать не одну набросанную Христофоровым схему. Вот и выходит, что идти по дороге законности и морали рискованно и хлопотно. Полковник был теперь твердо уверен – обезвреженного боевика следует придержать до поры до времени, может, на что и сгодится.

– Подумал, гражданин начальник, – неожиданно глухим голосом заговорил пленный боевик. – Что хочешь сделаю, чтобы искупить свои преступления.

– Позитивно мыслишь, похвально, – одобрительно кивнул Христофоров и, положив руку на папку, добавил: – Думаю, и возможность искупить вину тоже для тебя найдется.

– Спасибо, гражданин начальник, – просветлел лицом чеченец.

– Спасибо потом скажешь, – нажав кнопку в крышке стола, полковник вызвал конвой. Напоследок посоветовал боевику: – Иди, отдыхай, Муртаза, когда понадобишься, нужно, чтобы ты был полон сил.

Арестованного увели, а Владимир встал из-за стола и прошелся по кабинету, на ходу разминая руки. Нет, назвать это помещение кабинетом как-то язык не поворачивался. Коробка три на три, отделанная изнутри шершавой серой «шубой», из мебели только прикрученная к полу табуретка, ободранный письменный стол, видимо, ровесник Октябрьской революции, такая же древняя настольная лампа и современное офисное кресло. Нет, это точно не кабинет, а самая обычная комната для допросов, аналоги которой хоть в «Матросской тишине», хоть в «Крестах» или «Лефортове». Вся разница лишь в том, что эта комната находится под землей на глубине тридцати метров.

Организация акции по освобождению Ольги, по большому счету, была настоящим залетом, таким нарушением, за которое на оперативной службе не держат ни одного дня, а с учетом нелегального положения, дай бог, чтобы разрешили выгуливать белых медведей на Земле Франца-Иосифа. Правда, нашлось и смягчающее обстоятельство – упоминание об атомном заряде было тем самым спасательным кругом. Генерал Журавлев, старый, матерый волк, моментально уловил, откуда веет опасностью, хотя на не завизированную свыше акцию можно было махнуть рукой, и приказал залетчику самолично выяснить, «был ли мальчик» или, проще говоря, угроза атомной диверсии реальная или надуманная.

А то, что вместо приличного рабочего кабинета выделили примитивную комнату для допросов, это ничего. Все же лучше, чем грудью на амбразуру.

– Разрешите, Владимир Николаевич, – в помещение вошел верный оруженосец Кирилл Лялькин. За последние дни молодой человек заметно сдал, лицо осунулось, под глазами залегли фиолетовые круги, сами белки были красными от постоянного напряжения. Оба «залетчика» работали почти по двадцать часов, перелопачивая десятки мегабайтов различной информации.

Любая работа рано или поздно приносит свои результаты, и чем интенсивнее труд, тем быстрее становятся видны его плоды.

– Ну, что, пробил? – хмуро глянул на напарника Христофоров.

– Так точно, кажись, все складывается в елочку.

– А конкретнее?

– Пожалуйста. – На стол легла папка с компьютерной распечаткой.

Полковник вернулся в свое кресло и стал внимательно изучать принесенные бумаги. По мере того как он погружался в изучение данных, его лицо становилось все озабоченней и озабоченней. Наконец он закрыл папку и тихо сказал:

– Это уже серьезно. Серьезней некуда. Нужно срочно встретиться с Журавлевым.

– Если можно – без меня, я лучше пару часов где-нибудь сосну, – пробормотал Кирилл и демонстративно зевнул…

В кабинете начальника «Комитета информации», кроме него самого, находился и главный особист.

Журавлев встал со своего места и прошел навстречу вошедшему Христофорову. Крепко пожал ему руку. Зимогляду ничего не оставалось делать, как последовать примеру старшего по званию, хотя залет двух оперативников он считал едва ли не оскорблением, нанесенным ему лично.

– Присаживайтесь, Владимир Николаевич, – генерал-полковник нетерпеливо указал на свободное кресло. – И давайте сразу к делу, думаю, тебе есть что сказать, раз напросился на экстренную встречу.

– Так точно, – ответил Христофоров и без вступления начал выкладывать то, что скопилось к этому времени. – Изучая информацию о возможности появления у чеченских сепаратистов ядерного заряда, я исходил из двух вариантов получения этого оружия. Первый – изготовление самоделки, так называемой «грязной бомбы», и второй – похищение боевого заряда у страны – обладательницы ядерных вооружений.

– И что? – не удержался от вопроса полковник Зимогляд.

– Первый вариант я отмел полностью. Проблема в специалистах и соответствующих материалах, у нас в России по этим делам ведет активную работу ФСБ, так же как и спецслужбы других стран у себя дома. Второй вариант не менее фантастический; похищение ядерного заряда с военной базы или с арсенала – это ЧП мирового масштаба. Все газеты, радио и телевидение тут же подняли бы настоящее информационное цунами.

– Так что, наличие заряда – это чеченский блеф? – теперь не сдержался Журавлев.

– Я тоже уже был готов склониться к этой версии, но решил на всякий случай проверить международную хронику. Особенно меня интересовали нелогичные преступления, как правило, внешняя несуразность прикрывает вполне объяснимые акции. Я просмотрел хронику за последний месяц. – Владимир Христофоров на секунду замолчал, давая возможность для комментариев, но старшие офицеры «комитета» хранили молчание. – Сразу же отбросил кровавые бани в Ираке и Афганистане, там идет война, а значит, льется кровь. Также не стал тратить время на расстрел американскими школьниками своих одноклассников: это надо обращаться к психиатрам. После того как это все отбросил, вроде бы ничего стоящего не осталось. Вот только три дня назад был расстрелян полицейский участок в тихом пригороде небольшого немецкого городка Любек. Нападающие расстреляли четверых из пяти полицейских, при этом, если учесть, что уничтожили они только базу камер слежения, но не взяли ни оружия, ни документов, выглядит преступление более чем странно. А самое удивительное, что, кроме немецких криминалистов, там оказалось полно американцев, не только цэрэушных «дипломатов», но и представителей армии США, базирующейся в Германии. Кстати, оставшегося в живых полицейского допрашивали не коллеги из криминальной полиции, а следователи из госбезопасности, причем в присутствии американцев. Более чем нелогично, согласитесь. Но тут я вот что вспомнил: во время учебы в Академии нам читали лекцию об американской секретной операции «Дьявольский частокол». Американцы опасались стремительного броска советских танковых лавин и не придумали ничего умнее, как заложить на самых опасных направлениях ядерные фугасы, которые должны были уничтожить не только наши танковые колонны, но и создать непроходимый ландшафт. Например, взрыв фугаса в пригороде Любека уничтожил бы шлюзы на судоходном канале и затопил огромные территории до самого Гамбурга. После того как две Германии объединились, янки демонтировали фугасы, но не все… Некоторые оставили втайне от союзников на всякий пожарный случай.

– Ядерные фугасы довольно капризные изделия, – неожиданно вставил Зимогляд, тут же вспомнив все, что ему было известно об оружии массового поражения. – И требуют постоянного контроля.

– Именно, – согласился с ним Христофоров, – как говорят специалисты, чем заряд меньше, тем он «вонючей». Фугасы, закладываемые в Европе, делались по элементарной схеме, что позволяет их держать на боевом дежурстве без регламентных работ до пятидесяти лет. Примерно по тому же принципу строились наши морские фугасы проекта «Щучий капкан», которые затапливали в Тихом океане в местах возможного развертывания военно-морских сил вероятного противника. Правда, мощность этих фугасов разная.

– Сколько весит американский «поросенок»? – поинтересовался Журавлев, поняв, что чутье разведчика его и на этот раз не подвело.

– По данным, полученным из справки технического отдела Генштаба, от пятидесяти до ста килотонн.

– Прекрасно, имеем очередную проблему.

– Ну хорошо, а как же чеченские боевики смогли узнать об этой заначке? – ядовито заметил главный особист «комитета». Он мгновенно учуял, что в рядах заклятых друзей произошла утечка секретной информации.

– Думаю, чечены здесь ни при чем, – ответил Христофоров. – Вернее сказать, они во всем происходящем занимают самую низшую ступень, то есть чернорабочие террора.

– Выходит, американцы сами крутят карусель? – глядя на Владимира исподлобья, скептически спросил Зимогляд.

– Не исключено, хотя я думаю, что это игра какой-то третьей силы, которая пытается играть по своим собственным правилам и ставки назначает сама.

– А отчего у вас появились такие мысли, Владимир Николаевич? – поинтересовался Журавлев, он хотел, как и его подчиненный, иметь полную уверенность в правильном направлении поиска.

– Мой напарник Кирилл Лялькин связался с немцами по линии Интерпола, те не стали особо распространяться об этой бойне, но кое-что предоставили. Во-первых, трое полицейских были застрелены специальными пулями, смесь вольфрама и ванадия, последний химический элемент добавляется в металл для прочности. Такие пули легко прошивают насквозь не только человека, но также десяток слоев кевлара. Зато при попадании в твердую поверхность пули превращаются в пыль, что не позволяет идентифицировать оружие. Так, это первое. Теперь второе, гильзы от этих пистолетов уж очень похожи на гильзы нашего «макарова», хотя и без маркировки…

– Так что же у нас в сумме получилось? – решил подвести итог начальник «Комитета информации».

– Нам досконально известно, что чеченский авторитет Руслан Касымов, он же Касым, готовится встретить людей с ядерным фугасом…

– Которые к тому же вооружены особыми пистолетами, – вставил начальник особого отдела.

– Но главное в том, что мы не знаем истинную цель появления в России фугаса, – бросив недовольный взгляд на Зимогляда, продолжил Христофоров, – и практически не имеем никаких зацепок. Все, что мы можем сейчас сделать, это взять в плотную разработку Касыма и его кунаков.

– Согласен, – решительно хлопнул ладонью по столу Андрей Андреевич. – Твой приятель Донцов из ГУБОПа спец по джигитам, ему и карты в руки. А ты с Лялькиным обеспечишь информационный канал. Учитывая, что вам придется вести расследование, грубо говоря, в автономном режиме, чтобы сократить бюрократические проволочки, нужно подумать о силовом прикрытии вашей группы. Нельзя исключать и огневой контакт.

Генерал-полковник выразительно посмотрел на Зимогляда, давая понять, что отличиться пришло время операм из особого отдела, но у Христофорова на этот счет было свое мнение.

– Думаю, будет лучше всего, если нас прикроет группа Савченко, мы с ним не один год знакомы и понимаем друг друга с полуслова.

– Добро, – соглашаясь, кивнул Журавлев. – Тогда общее прикрытие осуществляет отдел Степана Алексеевича…

Возвращение в отдельный офицерский отряд для Виктора было примерно тем, что приезд обычного гражданского человека из командировки домой. Хотя не было ни бурной встречи, ни хмельного застолья.

На аэродроме, который обеспечивал бригаду «Барс», Савченко встречал его недавний приятель Сервант.

– Здорово, – гигант протянул свою широкую лопатообразную руку. – Это тебя я, что ли, встречаю?

– Не знаю, – честно признался Виктор, по поводу своей дальнейшей судьбы он находился в полном неведении.

– А то, понимаешь, сказали, поезжай, встречай своего зама, а кого – не обозначили. Догадайся, мол, сам, – проворчал Сергей Севрюков.

– А ты что, группу возглавил? Какую? – засыпал его расспросами Савченко.

– Да, в общем, никакую, – нехотя произнес Сервант, но вовремя сообразил, что выглядит откровенным нытиком, и нарочито бодро сообщил: – Мы недавно были на боевых с командиром, вот там ему в голову и пришла идея, кроме десяти основных групп, создать одиннадцатую, резервную.

– Ну и как Железный Коготь в боевой обстановке? – с усмешкой поинтересовался Савченко. За протез кисти левой руки морпехи прозвали командира отряда Волина «Железный Коготь». В этом прозвище было больше уважения, чем соленого казарменного юмора.

– Нормальный мужик, только на войне помешанный. Недаром же у него позывной Терминатор. Остановить его можно, только уничтожив. Вот поэтому и решил он создать резервную группу, чтобы в любой момент закрывать любую брешь. И этот штрафбат должен возглавить я, а сегодня встречаю своего зама.

– Других морпехов, кроме меня, на самолете не было, – немного подумав, произнес Виктор.

– Ну, Стрелок, ты попал. Будешь в нашем штрафбате двенадцатым, я бы точнее сказал, двенадцатым апостолом морской пехоты, – по-свойски похлопав Савченко по плечу, Сервант раскатисто рассмеялся…

За три месяца отсутствия Виктора в военном городке, где базировался офицерский отряд, произошли кое-какие изменения. Кроме серых унылых коробок казарм, где жили холостые морпехи, и трехэтажки семейного общежития, появились несколько коттеджей, построенных по финской технологии. Издалека остроконечные домики походили на вигвамы индейцев.

Коттеджи расположились в стороне от военного городка и не совсем гармонировали с суровым пейзажем далекого гарнизона. Указывая на домики из-за спины водителя, Виктор удивленно спросил:

– Цивилизация, смотрю, уже и до нашей глуши докатилась. Начальство стало обживаться с комфортом, несмотря на вечную мерзлоту.

– Да нет, начальство как раз осталось на своих прежних квартирах в «семейке», – не оборачиваясь, охотно стал пояснять Сервант. – Пять коттеджей построены по спецзаказу Министерства обороны, три из них для многодетных семей. Прикинь, оказывается, прапорщики из службы обеспечения неплохо размножаются и в районах крайнего Северного Нечерноземья.

Водитель, молодой краснощекий здоровяк, сдержанно хохотнул. Чувствовалось влияние Серванта.

– А два оставшихся было решено передать Героям России. Железный Коготь от своего презента отказался в пользу Лешего, у того же только жена родила, а вот последний для тебя. Вот туда мы и рулим.

До последней минуты ошалевший Виктор думал, что это очередная шутка в духе морских пехотинцев, но «уазик» действительно объехал плац с развевающимся на флагштоке стягом и, миновав прямоугольные коробки казарм, направился в сторону поселка.

Скрипнув покрышками, командирский внедорожник остановился у крайнего коттеджа. Сервант первым спрыгнул на асфальт и легкой походкой направился к домику.

Взяв свои вещи, Савченко поплелся следом, ожидая, когда же наступит развязка затянувшейся шутки. Но Сергей двумя поворотами ключа открыл дверь и сделал приглашающий жест Виктору.

– Вот, Стрелок, обживайся. Интерьер, конечно, казенный, но зато, когда обзаведешься зазнобой, сможете все заменить по своему вкусу, – войдя следом в просторную комнату, проговорил командир новой диверсионной группы. Его голос, как показалось Савченко, звучал вроде бы даже извиняюще. Гигант тяжело переступил с ноги на ногу и спросил: – Ты, Витек, после госпиталя имеешь полное право на восстановление. Так вот, хочу спросить, ты как, пару недель отдохнешь, осмотришься или…

Савченко присел на край полированного стола и, опустив у ног чемодан, ответил:

– Да нет, я приехал служить, а не отдыхать.

– Вот и славно, – обрадовался Сервант. – Значит, завтра с утра и познакомишься с личным составом. А пока баиньки, – хлопнув по протянутой ладони, верзила на прощание выдал заезженную фразу из советского детектива и вышел, негромко хлопнув дверью. С улицы донесся звук отъезжающего «УАЗа».

Все происходящее с ним оказалось не шуткой, хотя у Виктора имелись некоторые опасения насчет того, что Сервант не знал, кого встречает, а дал ключи от привелигированного жилья, чтобы подшутить, бандитская морда. Но чего-то не доиграл. Или игра еще не закончилась…

Виктор обошел свои апартаменты. Просторный холл, не менее просторная кухня, спальня, гостиная, ванная с установленной стиральной машиной-автоматом. Мебель была хоть и казенная и наверняка еще помнившая времена советского застоя, но выглядела вполне прилично. А бытовая техника современная, импортная. «Вот что значит заказ самого министра обороны», – усмехнулся Виктор.

Только в этой роскоши он неожиданно ощутил какую-то неясную тревогу, наверно, это состояние навеял страх одиночества, решил морпех. Подобное он ощутил впервые во время плена у чеченских боевиков: те, вместо того чтобы по-быстрому пленному перерезать горло, потащили его в горы и держали в камере командного бункера.

«Как же это было давно», – неожиданно давние воспоминания нахлынули на молодого человека. Он ощутил нестерпимое желание закурить, хотя последние годы к сигаретам почти не притрагивался.

Открыв свой дорожный чемодан, он стал перебирать вещи, но, кроме нескольких банок консервов и литровой бутылки водки «Русский стандарт», ничего не обнаружил. Пить в одиночку не было никакого желания, поэтому Савченко разделся и прошел в ванную комнату. Вопреки первоначальному порыву, он не воспользовался ослепительно белоснежной ванной, а освежился под привычным контрастным душем, после чего рухнул на узкую деревянную кровать и, уже засыпая, подумал: «Может, вызвать к себе Любашу?» Миловидная докторша все не выходила из головы морского пехотинца. Следующей пришла другая идея: «Отдам я, пожалуй, эти хоромы кому-нибудь из нуждающихся, а сам переберусь к мужикам в казарму». На этой успокоительной мысли сон наконец сморил его…

Проснулся Виктор по своему внутреннему будильнику за несколько минут до общего подъема.

К тому времени как из казарм стали повзводно выбегать на зарядку пехотинцы, Савченко уже вовсю эксплуатировал турник. Здесь все было ему родным и знакомым, привычным. Среди разминающихся диверсантов Виктор увидел многих старых знакомых, с кем когда-то рядом тренировался, с кем ходил на боевые задания. Хотя многих не увидел, из тех, с кем лежал в госпитале и надеялся встретиться. Война, в которой постоянно участвовал отдельный офицерский отряд, хоть была и невидимая, но тем не менее кровожадная и постоянно требующая для себя человеческих жертвоприношений.

После утреннего развода Савченко наконец смог увидеться с теми, с кем в будущем ему придется воевать плечом к плечу.

Конечно же, сам Виктор был не из мелких людей, но против мастодонта Серванта выглядел сущим подростком. Бойцы резервной группы выглядели на общем фоне группой спортсменов-разрядников по тяжелой атлетике.

«Такими дикими кабанами хорошо врага пугать, демонстрируя их на военных парадах. А вот бегать в тылу этих самых врагов сложновато будет», – глядя на коротко стриженные затылки и бычьи шеи, подумал Виктор.

– Вот, Стрелок, знакомься, наши бойцы, – заложив руки за спину, с неприкрытой гордостью произнес Севрюков. – Как сказал мне по секрету Железный Коготь, лучшие из лучших. Трое из «Барса» после трех лет контракта, еще двое переведены из разведки Северного флота. Остальные пятеро после окончания разных военных училищ получили недвусмысленные предложения и решили рискнуть.

– Ясно, – кивнул Савченко. – Значит, боевого опыта в лучшей группе нет.

– Как нет? – удивился Сервант. – А у нас с тобой?..

Вяленый лещ был жирный, с розовато-белого мяса на пальцы стекал липкий и ароматный жир. Тщательно вытерев руки о бумажную салфетку, Олег Донцов сделал большой глоток светлой «Балтики» из высокого запотевшего бокала и блаженно зажмурился, облизывая пенные усы.

– Как говорится, и жизнь хороша, и жить хорошо, – со знанием дела констатировал он, с сожалением глядя на рыбьи потроха и пустую бутылку из-под пива.

– Ага, а хорошо жить еще лучше, – ворчливо вставил Кирилл Лялькин, сидящий в дальнем углу перед телевизором с початой бутылкой «Колокольчика». Всем своим видом капитан подчеркивал, мол, если кому-то и хорошо жить, то в данном случае никак не ему. Впрочем, на этот демарш подчиненного никто не обратил внимания. Употребление пива с вяленой рыбой было лишь кратковременной передышкой перед большой операцией.

Донцов наконец допил свое пиво, чем завершил вечернюю трапезу, потом вопросительно посмотрел на Христофорова и деловито произнес:

– Ну что ж, приступим к делам нашим скорбным. Какие теперь у тебя, Володя, проблемы?

– А с чего ты взял, что у меня проблемы? – удивился чекист.