Текст книги "Тайный форватер"

– На связи Зверинец.

– Наш новый друг оказался прав, – быстро заговорил в эфир Чегаков. – Здесь приличная навозная куча, с кондачка ее не перескочишь. Готовьте весь инструмент.

– Понял тебя, Сверчок. Объявляю пятиминутную готовность.

– Вот так, – капитан ободряюще подмигнул наблюдавшему за ним Савченко и посмотрел на наручные часы. – Ваш комбат путевый мужик, атаку вашего батальона будет обеспечивать целый полк тяжелых самоходных установок. Бережет бойцов, молодец мужик.

Положив на колени планшет с картой района боевых действий, корректировщик быстро сделал какие-то расчеты, записав для верности результаты на клочке бумаги.

– Сверчок, мы готовы, – ожила рация.

– Отлично, – буркнул капитан и поднес микрофон ближе к лицу: – Пристрелочный квадрат семнадцать-двадцать один, угол возвышения – сорок два.

Через минуту морские пехотинцы услышали шелест пролетающего тяжелого снаряда, еще через секунду у подножья высоты вырос огромный куст взрыва.

– Влево триста, угол возвышения – пятьдесят, – поправил артиллеристов капитан.

Следующий снаряд взорвался на западном склоне прямо посреди минного поля, вызвав детонацию нескольких мин, которые оранжево-желтыми вспышками подкрасили черный фонтан земли.

– Вправо двести, угол возвышения – шестьдесят шесть, – продолжал корректировать огонь орудия капитан. Новый снаряд взорвался на противоположном склоне высоты. Увидеть его разрыв разведчикам не удалось, но у корректировщика это вызвало дикий восторг.

– Вилка! – радостно закричал он в микрофон. – Квадрат тот же, угол возвышения – шестьдесят. Всем оркестром снаряд фугасный, серия пять снарядов. Залп!

Не прошло и пяти минут, как громада высоты вздрогнула и исчезла в черных разрывах десятка тяжелых снарядов...

* * *

Виктор проснулся оттого, что кто-то бесцеремонно толкал его в плечо. Открыв глаза, он увидел над собой склонившуюся тушу Али.

– Пойдем, – сказал ливиец. – Тебя ждут.

Глубоко вздохнув, пленник рывком поднял свое тело с койки. Он отошел ото сна и вспомнил, что по-прежнему находится на яхте, принадлежащей арабам, охотившимся за архивом чеченской диверсионной организации «Джаамат», и пока он все еще пленник.

Зевнув, Савченко на мгновение задумался, припомнив, какой хороший сон ему снился. Сон-воспоминание о прошлой жизни.

Тогда высоту «сто десять» полк из сорока четырех стапятидесятимиллиметровых артиллерийских самоходных установок обрабатывал больше часа, выпустив по опорному пункту чеченских сепаратистов больше полутысячи фугасных и бетонобойных снарядов.

Еще неизвестно, чем бы все это закончилось (высота действительно была крепким орешком), если бы один из снарядов не угодил в подземный склад боеприпасов чеченцев. Большое количество ракет, реактивных гранат и термобарических зарядов сдетонировали, огромное облако раскаленной плазмы со скоростью курьерского поезда пронеслось по подземным коммуникациям, выжигая все на своем пути.

В этом бою батальон морских пехотинцев не потерял ни одного человека. Комбат бы награжден за уничтожение опорного пункта сепаратистов орденом «За заслуги перед Отечеством». Виктор тоже получил за высоту «сто десять» медаль «За отвагу». Отличился он после того, как вражеский укрепрайон отработала артиллерия саперов и разведчиков послали окончательно зачистить высоту.

Все проходило по стандартной схеме, разведчики, пока саперы разминировали минные поля, обследовали развалины, чтобы потом этими же минами взрывать недоразрушенные бункеры и входы в подземные коммуникации.

Двигались разведчики попарно, чтобы прикрывать друг друга. Виктору в тот раз выпало идти вместе со взводным.

Проходя мимо раскуроченного дзота, Виктор сообразил, что тяжелый бетонобойный снаряд легко пробил земляную шапку, три наката толстых бревен и наконец взорвался внутри. Оказавшись рядом с полуметровым проломом, Савченко по инерции швырнул внутрь яйцевидной формы наступательную гранату «РГД-5». Взрыв хлопнул внутри безжизненной огневой точки.

Тем временем лейтенант, обойдя дзот с другой стороны, не стал дожидаться напарника и спрыгнул в неглубокий окоп. Он успел сделать не более десятка шагов, как за очередным поворотом наткнулся на раненого боевика, который стоял на коленях. Весь левый бок его был окровавлен, в правой руке чеченец держал рубчатый корпус «лимонки», выставив ее перед собой, зубами сжимая кольцо с предохранительной чекой. Глаза боевика закатились, он уже был на пути к Аллаху.

Лейтенант в изумлении уставился на чеченца, не в состоянии что-либо предпринять. Успевший к этому моменту его догнать Савченко не долго думал, рефлексы оказались куда быстрее. Ударом ноги он выбил из рук боевика гранату, зашвырнув ее в угловую стрелковую ячейку, после сам, сбив с ног лейтенанта, придавил его своим телом. Граната взорвалась, никому не причинив вреда, стенки стрелковой ячейки приняли на себя смертоносные осколки.

– Чего разлеглись? – возле них, как черт из табакерки, появился Дядя Федор.

– Да вот, камикадзе хренов хотел нас взорвать, – отряхиваясь, пояснил Виктор, указывая на труп боевика, у которого между оскаленными зубами все еще была зажата гранатная чека.

– Если первая смерть миновала, вторая не скоро заявит о себе, – весело проговорил Николай, помогая лейтенанту подняться на ноги. Взводный ему ничего не ответил, но больше на боевые не ходил...

* * *

– Проходи, – легкий толчок в спину снова вернул Савченко в мир реальности. Он стоял перед дверью капитанской каюты.

Виктор надавил на позолоченную ручку, дверь тихонько отворилась, и он шагнул вперед. К удивлению пленника, каюта была отделана не в восточном стиле, а в европейском, да еще и в самом модерновом. Сам Махмуд Аббас Аль Фарук утопал в глубоком кожаном кресле, одетый в повседневный наряд английской аристократии. Неброский шерстяной пуловер, из-под которого выглядывал ворот серой рубашки, спортивного покроя брюки цвета хаки и темно-коричневые туфли на толстой каучуковой подошве.

– Проходите, Виктор, присаживайтесь, – тоном радушного хозяина произнес полковник, указывая на свободное кресло. И по-русски обратился к своему помощнику: – Ты свободен, Али.

Тот вышел из каюты.

– Вы подтвердили свою квалификацию. Господин Брагин, для начала я бы хотел узнать, на каких условиях вы работали на Мусу Максурова.

– Он мне платил тысячу долларов, – Виктор подозревал, что подобный разговор может произойти со дня на день, и поэтому подготовился к нему основательно. – Плюс командировочные, плюс бесплатное питание во время наших поездок по другим городам.

Мягко улыбаясь, полковник понимающе кивал. Сидящий перед ним молодой человек был хорошим бойцом, при этом простоватым и наверняка жадным. Обычный психологический портрет начинающего наемника. Это потом, с возрастом, если прежде где-нибудь не сложат головы, наемники обтесываются в мире спроса и предложений, матереют, и тогда их услуги за копейки уже не купишь. А пока нужно пользоваться моментом...

– Я буду платить вам пять тысяч в месяц, – раздельно произнес Махмуд Аббас. Полковник с внутренним удовольствием заметил, как широко раскрылись удивленные глаза молодого человека и в зрачках блеснул алчный огонек. – Ну, и соответственно питание на яхте за мой счет.

– Я согласен, – не раздумывая, ответил Виктор.

– Отлично, – кивнул ливийский разведчик. – Это, так сказать, предварительная договоренность, впоследствии, если я останусь вами доволен, мы сможем говорить о совсем других деньгах, на которые можно будет купить роскошную виллу на берегу Средиземного моря и содержать целый гарем прекрасных наложниц. Но об этом мы поговорим позже.

Несколько последних дней полковник Аббас был заражен идеей лично отправиться в Россию на поиски этого чертова архива. Для этого ему, конечно, понадобится сеть осведомителей, в этом качестве можно использовать агентов местной резидентуры. Кроме того, нужен человек, который будет обеспечивать безопасность полковника, при этом сам он не должен выделяться среди местных жителей. Бывший пленник как нельзя лучше подходил для этой цели. Махмуд Аббас даже готов был заплатить долю из общей суммы, выделенной на покупку архива. Но пока ливийская разведка разыскивала вероятных (после Асламбека Максурова) хозяев картотеки «Джаамат», полковник не хотел выкладывать перед новым телохранителем все карты.

– Итак, Виктор, последний вопрос, – проговорил Махмуд Аббас. – В поединке ты одержал верх и мог спокойно убить Мустафу. Почему же ты его пожалел?

– Я его не пожалел, – покачал головой Виктор. – Если бы я сломал шею Мустафе, оставшиеся двое затаили бы на меня злобу и рано или поздно нашли способ, как отправить иноверца за борт кормить рыбу. А так, я думаю, мы со временем еще станем друзьями.

– Мудрое решение, – по достоинству оценил ответ полковник. – Можешь идти отдыхать.

– У меня к вам просьба, уважаемый Махмуд, – привстав с кресла, смущенно произнес бывший пленник.

– Слушаю внимательно.

– С одеждой у меня проблемы. – Виктор жестом руки указал на потрепанный камуфляж и босые ноги. – В счет аванса нельзя ли чего-то прикупить?

– Думаю, этот вопрос мы решим, – успокоил новоиспеченного телохранителя полковник.

* * *

Бесшумно раздвинув ветки старого карагача, Пророк выглянул наружу. До крайних дворов селения Шарой оставалось с полсотни метров. Но это были пятьдесят метров открытого пространства. Если у федералов поблизости «секрет», эти шаги станут последними в жизни.

Луна вышла из-за туч и осветила пространство холодным, бледно-лимонным светом. Таймураз Хадышев так же бесшумно сдвинул ветки кустарника, при таком освещении нечего и думать двигаться с места, все равно что идти белым днем.

Пророк устало опустился на землю и провел рукой по висевшему на груди автомату. Вороненая сталь, покрытая инеем, была стылой и скользкой. «Этому оружию никакой мороз, никакая жара не страшны», – неожиданно подумал Таймураз, действительно, его «Калашников» еще ни разу его не подвел. Иногда ему казалось, что это оружие является частью его самого. Рука скользнула с цевья автомата на живот, где висели подсумки с запасными магазинами и ручными гранатами, охотничий нож и германский самозарядный пистолет «вальтер».

«Если гяуры попытаются меня взять, дорого им будет стоить моя жизнь, – усмехнулся чеченец. Но уже через секунду отбросил эту мысль. – Умереть – много ума не надо, куда труднее заставить умирать русских собак, а самому жить».

Мысль о собаках материализовалась в виде далекого лая, и тут же откликнулись десятки псиных глоток.

«Шайтаново племя», – с ненавистью подумал Пророк о четвероногих друзьях человека. Собаки еще немного побрехали и замолчали, но Таймураз уже знал, что ночью не стоит идти в селение. «Секреты» на подходах, патрули на улицах и, наконец, голосистые собаки – все сейчас было против него. Следовало ждать утра, когда ослабевает внимание дозорных и патрульных, на лай собак никто не обращает внимания, а камуфляж помогает не только скрываться в лесу, но и бесследно раствориться среди федералов.

Усевшись поудобнее под кустом, Пророк поднял воротник бушлата, автомат, сняв с предохранителя, положил под правую руку и, прикрыв глаза, расслабился. Теперь все мысли полевого командира были заняты отрядом.

Он привел с собой два десятка самых опытных и надежных боевиков. Многие из них перед этим походом залечивали в Панкисском ущелье раны, полученные в Чечне, и теперь рвались отомстить своим обидчикам.

Впрочем, их месть была мелочью по сравнению с тем, что предстояло выполнить Пророку. Только поэтому Таймураз раздробил свой отряд на три части, две из которых подставил под пограничников, и даже бросил караван с оружием и провиантом. Но игра стоила того, стократ стоила.

Группу, которую Таймураз привел с собой в Чечню, он расположил в сорока километрах от Шароя. Боевикам пришлось занять законсервированный несколько лет назад горный лагерь и вскрыть несколько тайников. Теперь у них было достаточно продовольствия, оружия и, главное, мин и взрывчатки.

– Вот здесь и здесь, – Пророк очертил пальцем на карте дорог два участка. – Федералы чувствуют себя безопасно, устройте им пару засад.

– Мы им устроим такое, что шайтан позавидует, – пообещал Мирзо, назначенный на это время командиром.

– Особо не увлекайтесь. Как только выпадет снег, прекращайте диверсии и сидите в лагере безвылазно. После того как я выполню свою миссию, присоединюсь к вам. Мы еще выгоним гяуров отсюда, как паршивых собак.

Где-то вдалеке снова залилась лаем одинокая собака, но в этот раз ее не поддержали сородичи.

– Выгоним, как паршивых собак, – открывая тяжелые веки, пробормотал Пророк. Ночь шла на убыль, небосвод из черного стал темно-свинцовым, звезды растворились, и лишь диск луны блекло отражался в небесной пустоте.

Где-то далеко раздался рев тяжелого грузовика, скорее всего армейского. Совсем близко заблеяла коза, призывая хозяев к утренней дойке. Поселок постепенно пробуждался от сна.

Таймураз Хадышев бесшумно поднялся с земли, автомат повесил на правое плечо, придерживая его рукой. Выбравшись из зарослей карагача, он не спеша двинулся через узкую поляну.

До дома его побратима Турпала Садыкова было рукой подать, и главное было сейчас не выдать себя.

* * *

Таможенник, пожилой турок с шарообразным животом и лысой головой, долго и придирчиво рассматривал вещи, выложенные из небольшой дорожной сумки. Он по несколько раз переворачивал майки, трусы, нюхал туалетную воду и даже подавил тюбик зубной пасты, лизнув несколько раз ее содержимое. После каждого такого действия он переводил недоверчивый взгляд на прилетевшего из Мадрида пассажира.

Но детина двухметрового роста никоим образом не реагировал ни на действия таможенника, ни на его подозрительные взгляды. В конце концов первым не выдержал блюститель закона, вздохнув, он нажал на одну из клавиш на пульте управления.

Через минуту к его стойке почти бегом проследовали двое таможенников – кинолог с каштановым спаниелем и полицейский с револьвером в полурасстегнутой кобуре. Причем предохранительный клапан был отстегнут, а ладонь копа лежала на рукоятке револьвера.

Пассажир по-прежнему оставался полностью безучастным и с завидным спокойствием отреагировал на появление новых полицейских чинов. С непроницаемым лицом он ожидал окончания церемонии досмотра его багажа.

Кинолог перекинулся десятком слов с таможенником, потом спустил с поводка своего четвероногого друга. Выдрессированное животное сразу же принялось за дело, приблизившись к дорожной сумке, спаниель бесцеремонно сунул свой влажный черный нос внутрь и тотчас отпрянул назад, виновато глядя на хозяина. Затем подошел к пассажиру и обнюхал сперва его обувь, брюки, наконец полы плаща. Потом поджал хвост, отошел к сторону и улегся на бетонный пол, повернувшись спиной к кинологу.

Пришлось таможеннику отпускать подозрительного гостя. Сервант по-прежнему с полным равнодушием к происходящему сложил свои вещи в дорожную сумку и, получив заграничный паспорт, неторопливо зашагал в направлении выхода.

Несмотря на внешнее спокойствие, внутри бывшего боевого пловца все клокотало. Он ругал себя последними словами, понимая, что подозрительность таможенника была вызвана его собственной оплошностью. «Сам, дурак, виноват, ничего умнее не мог придумать, как выправить себе колумбийский паспорт. Крутой мачо, Рикардо Хосе Мария Гонсалес. Не хватает, чтобы это оказались инициалы какого-то барона...»

Глава 5

Побратим Пророка, бывший боец его отряда Турпал Садыков, еще в начале второй чеченской кампании сдался федеральным войскам. Новая власть его простила, отпустив бывшего боевика в родное село на жительство. Турпал осел в доме родителей, вернулся к своей довоенной профессии фельдшера.

К неожиданному появлению Таймураза Хадышева Садыков отнесся совершенно спокойно, будто все это время ждал прихода своего командира.

– Здравствуй, брат, – войдя в дом, тихо проговорил Пророк. Правая рука по-прежнему крепко сжимала рукоятку автомата. А темные глаза под густыми бровями настороженно щурились.

– Здравствуй, брат, – ответил Турпал и шагнул навстречу гостю. Мужчины обнялись. Побратимами они стали в конце первой чеченской войны. Снайпер федералов подстрелил Пророка, пуля попала в грудь, проломила титановую пластину и, пробив легкое, застряла в задней пластине. Турпал не только помогал хирургу оперировать, но и дал раненому свою кровь...

Расправившись со скромным завтраком, состоявшим из нескольких кусков холодной говядины, овечьего сыра и черствых лепешек, и запив все крепким сладким чаем, Пророк почувствовал, как тепло дома и сытость желудка нестерпимо тянут его в сон, но подобной роскоши он себе позволить не мог.

– Турпал, мне нужно выбраться из Ичкерии.

Садыков задумчиво барабанил пальцами по крышке обеденного стола, потом поднял на Таймураза свои темные глаза и произнес:

– У меня есть такая возможность, завтра тебя вывезут в Моздок, а оттуда помогут выбраться в Ростов.

– Хорошо, очень хорошо, – удовлетворенно закивал Пророк.

– Ты пока отдохни, Таймураз, а я все подготовлю, – вставая из-за стола, предложил фельдшер.

– Конечно, – согласился Хадышев, наблюдая немигающим взглядом, как Садыков неторопливо одевается. Фельдшер, не прощаясь, вышел из дома.

Глядя в окно, как Турпал запер за собой деревянную калитку и пошел по улице, полевой командир внезапно ощутил ледяной ком страха в районе солнечного сплетения. Садыков хоть и являлся побратимом Таймураза, но время теперь настало смутное, родные братья друг другу глотки рвут ради жирного куска или просто ради возможности остаться в живых.

Пророк взял автомат, тяжелый разгрузочный жилет с боеприпасами и через внутренний люк выбрался на чердак. Если фельдшер придет не один, у него будет возможность серьезно поговорить с врагами.

Турпал пришел только к обеду, пришел один, согнувшись под тяжестью большого вещевого мешка.

– Ну? – спускаясь с чердака, нетерпеливо спросил Таймураз, держа на прицеле автомата хозяина дома.

Фельдшер взглянул на него и грустно улыбнулся. Сбросил с плеч брезентовый мешок и тихо произнес:

– Завтра отвезу тебя в Моздок, потом передам в надежные руки. Дальше, брат, свои проблемы решай сам.

– Решу, – коротко пообещал Пророк и поддел ногой сброшенный на пол мешок. – Что это?

– В мешке твой камуфляж, без него вряд ли удастся спокойно добраться, – пояснил Турпал Садыков. Внимательно всмотревшись в лицо побратима, он добавил: – Борода у тебя, Пророк, слишком уж приметная. Придется сбрить.

По лицу Хадышева пробежала злобная судорога, но он сумел вовремя справиться с гневом и даже выдавил улыбку:

– Хорошо, сбреем бороду. Только сперва пообедаем и выпьем водки, а то я на чердаке чуть не задубел.

Утром к дому Турпала Садыкова подъехала «таблетка», раздолбанный микроавтобус «УАЗ». К этому времени фельдшер обрядил своего побратима в «камуфляж», грязные, пропитанные кровью бинты.

– Что за вонь? – недовольно поморщился Пророк.

– Это запах гангрены, – ловко бинтуя голову Таймураза, ответил Садыков. – У нас парнишка подорвался на мине за селом. Два месяца его лечили, но он все равно умер. А бинты я припрятал на всякий случай – и как в воду глядел. Пригодились.

Через несколько минут Таймураз Хадышев стал похож на мумию, и фельдшер при помощи водителя заботливо загрузил его в салон «таблетки».

Лежа на носилках, чертыхаясь и глядя на мелькающие за окном микроавтобуса пейзажи, Пророк беспокоился только об одном: не попасть в засаду...

* * *

Директор ФСБ дважды прочитал полученную от стамбульской резидентуры шифровку. Вернее было бы сказать, что депеша пришла от полковника Христофорова, «работающего» со специальным заданием в Стамбуле, по линии местной разведсети, которая обеспечивала техническую сторону операции.

Директор опустил листок на стол, несколько минут немигающим взглядом он задумчиво смотрел перед собой, негромко выстукивая пальцами барабанную дробь. Взяв красный маркер, обвел некоторые слова, потом надавил клавишу селектора и коротко приказал:

– Генерала Клинаева ко мне.

Генерал-майор Клинаев Андрей Иванович возглавлял управление специальных операций и являлся непосредственным начальником Христофорова. Профессионал высокого класса, он прекрасно разбирался во всем, что касалось его «хозяйства».

Клинаев появился в кабинете директора ФСБ ровно через две минуты, хотя его кабинет находился этажом ниже.

– Проходите, Андрей Иванович, – директор указал на стул. Когда тот сел, положив перед собой небольшую пластиковую папку, сразу же приступил к разговору: – Вам что-то говорит позывной «Стрелок»?

– Стрелок? – задумчиво переспросил Клинаев, пожал плечами и кивнул: – С таким позывным я знаю пять или шесть бойцов. Все зависит от профиля.

– Насколько мне известно, его курировал полковник Христофоров, – скосив глаза на лежащую перед ним шифрограмму, пояснил директор ФСБ.

– А, этот, – с облегчением вздохнул генерал-майор. – Личность довольно колоритная, разведчик морской пехоты, в Чечне попал в плен, прикинулся «овцой». Моджахеды решили сделать из него козла отпущения в ликвидации своего ренегата, бывшего начальника департамента государственной безопасности Ичкерии Бахрама Джамбекова. Парень оказался не промах, согласился на все, а когда оказался в России, устроил «Куликовскую битву», один напластал больше десятка трупов. Как вы понимаете, такого бойца Христофоров упустить не мог. В общем, после серии оперативных мероприятий (генерал опустил, что под «мероприятиями» подразумевались силовой арест РУБОПом, побоище в Бутырской «пресс-хате», и, наконец, организация побега из СИЗО), Стрелка использовали в операции «Меч-кладенец», заграничная ликвидация алжирского наемника Абдул Камаля, потом он принимал участие в нескольких операциях в качестве бойца отряда «призраков». Последняя операция – перехват архива чеченского «Джаамата». Архив удалось захватить, Стрелок погиб при уничтожении полевого командира Асламбека Максурова. Вот, пожалуй, и все.

– Ясно. Вот только одна деталь: Стрелок не погиб. Он жив и находится в Стамбуле на яхте полковника ливийской контрразведки Махмуда Аббаса Аль Фарука.

– Не может быть, – в замешательстве сказал генерал.

– Может. Час назад получена шифровка от стамбульской резидентуры. Христофоров узнал Стрелка и хочет его использовать в операции «Флинт».

В кабинете повисла тревожная тишина, оба чекиста в раздумье молчали, прекрасно понимая, чем может грозить провал.

– Стрелок – надежный боец, ни разу нас не подвел, – наконец хрипло произнес генерал Клинаев, чувствуя, как от волнения у него пересохло в горле.

– Все это так, но кроме того, что это опытный боец, Стрелок в сущности еще совсем мальчишка. Не исключено, что его просто используют втемную. Возможно, оппоненты хотят выявить турецкую разведывательную сеть.

– Не исключено, – согласился с начальством руководитель специальных операций.

– Кроме того, – продолжал директор ФСБ, – Христофоров сейчас действует не один, а параллельно с коллегами из СВР. Можем дров наломать.

– Можем, – согласился Клинаев, но не удержался от реплики: – А если поручить полковнику прозондировать ситуацию вокруг яхты и Стрелка? Может быть, возможен вариант его использования или, по крайне мере, вывода парня из-под удара.

Директор сдержанно улыбнулся, Андрей Иванович, как рачительный хозяин, не собирался выбрасывать на ветер ценные кадры, он их берег, чтобы впоследствии использовать на полную катушку.

– Хорошо, – наконец согласился с последним доводом главный чекист. – Пусть Христофоров зондирует ситуацию, но не в ущерб главной задаче...

* * *

Сизые кольца табачного дыма медленно поднимались вверх.

Сервант лежал на широкой двуспальной кровати и попыхивал толстой кубинской сигарой. Рядом с кроватью на столике стояла пузатая бутылка дорогого виски «Blue Label», но пить в одиночестве бывший мичман не любил. Он пытался осмыслить ситуацию, в которой оказался.

Черноморск был обычным областным центром на постсоветском пространстве. В духе времени власть в городе была поделена: кроме официальной, была теневая, криминальная. Четыре крупнейшие группировки, разделив город на зоны влияния, старались мирно сосуществовать.

Бывший мичман морского спецназа Сергей Васильевич Севрюков, известный как уголовный авторитет Сервант, официально числился главой клуба экстремальных видов спорта «SEAL»[8]8
  «SEAL» – тюлень (англ.), название английских боевых пловцов. Аббревиатура SEAL к тому же обозначает «команда море-воздух-земля», что говорит о действиях морских диверсантов.


[Закрыть], где опытные тренеры готовили аквалангистов, скалолазов, парашютистов и гонщиков. При клубе также находился стрелковый тир, но это удовольствие было доступным только избранным. Кроме спортивного клуба, Сервант держал через подставных лиц десяток ресторанов, баров, небольших продовольственных магазинов, агентство по торговле недвижимостью и охранную фирму, сотрудниками которой была оформлена «пехота» – ударная сила группировки.

Жизнь шла своим чередом, как вдруг все в одночасье развалилось. У чеченов, которые держали центр города, неожиданно «подломили» банк. Сработали четко, с отвлекающим маневром и стремительным налетом и не менее стремительным отходом, не оставив никаких следов.

Горцы долго выяснять, что к чему, не стали, а наехали на Серванта. Причем наехали по-сучьи, без разборов, не забивая «стрелок», просто выкрали Сергея, когда тот выходил от любовницы, вывезли за город и пытали, требуя сознаться в ограблении банка.

«Азим, сука, еще приказал мне голову отрезать, паскуда», – Сервант вдруг вспомнил об управляющем банка, от злости сбив пепел прямо на пол. Тогда ему чудом удалось вывернуться, оказалось, что бывший боевой пловец ножом орудует куда лучше, чем чеченские боевики. Оставив за собой три трупа, Сервант ушел. После Азим еще несколько раз подсылал к нему убийц, но какой-то неизвестный доброжелатель вовремя предупредил авторитета. В результате за городом появилось несколько безымянных могил. Вскоре смерть настигла и самого банкира, кто-то пристрелил Азима на какой-то левой хате вместе с его гориллами.

После этого Сергей Севрюков решил не ждать, когда по его душу явятся абреки, а, узнав о сборище глав местной чеченской диаспоры, просто взял и взорвал особняк, где проходила встреча.

Эффект превзошел все ожидания, уцелевшие чеченцы уже не помышляли о «войне», а собирали свои манатки и стремительно покидали город. Но блестящая победа имела и оборотную сторону. Официальная власть, начав стремительно терять неучтенные доходы, объявила «сезон охоты» на авторитета.

Вовремя предупрежденный друзьями из властных структур и обсудивший эту тему со своими советниками, Сервант решил на время покинуть страну.

В Испании у Серванта была небольшая вилла на берегу Средиземного моря в пригороде Картахены. Но насладиться прелестями курортной жизни Сергею не пришлось, уже через неделю он обнаружил, что за его виллой наблюдают два смуглолицых длинноносых молодца. Устраивать войну на чужой территории бывший боевой пловец не решился, понимая, что даже при самом благополучном раскладе ему эту войну не выиграть. Захватив самые необходимые вещи, документы и кредитные карточки, Сервант сперва выехал в Мадрид, а затем вылетел ближайшим рейсом в Стамбул.

В Стамбуле Сергей не стал селиться в дорогих гостиницах, а выбрал для себя небольшой мотель на окраине города. И сейчас, лежа на кровати местного «люкса», он размышлял о своем будущем.

Вернуться в ближайшее время в Черноморск он не сможет, это ясно, как божий день. К тому же за ним шла настоящая охота, большая охота. В этой ситуации единственно верное решение – не задерживаться долго на одном месте...

«Для того чтобы подмять под себя такой город, как Черноморск, нужно слишком много «капусты», которой у тебя нет», – неожиданно Сергей вспомнил слова, сказанные ему во время последней встречи старшим следователем УБОПа Николаем Ильченко. Это было действительно так. Для того чтобы стать полноправным хозяином города, нужно поставить своего мэра и иметь ручных депутатов в городском совете, а без больших денег эту проблему не решить, то есть выборы не выиграть.

«Мечты, мечты, где ваша сущность», – буркнул недовольно Сервант и, отложив сигару, потянулся к бутылке...

* * *

Узкая дорога серпантином уходила все выше и выше в горы. Справа нависали заснеженные холмы и скалы, слева чернела бездна пропасти. Дорога узкая, ползущий по ней танк мало напоминал боевую машину в том представлении, к которому привыкли обыватели. Его броня покрыта, как бородавками, кубами динамической защиты, оберегающей экипаж от противотанковых гранат, ракет и снарядов. Перед собой танк толкал тяжелый барабан минного трала. В таком виде он больше похож на жуткое доисторическое насекомое. Безопасность не всегда бывает красива...

Огромная стальная змея, состоящая из нескольких десятков грузовиков, боевых машин десанта с бойцами на броне, забиралась все дальше и дальше в горы, рыча и гремя двигателями, скрипя тормозами и выбрасывая в атмосферу клубы черных выхлопных газов. Конвой доставлял продовольствие и боеприпасы сводному батальону морской пехоты Северного флота.

За танком-тральщиком тащился видавший виды БРДМ саперов, вслед за ним, выбрасывая комья мерзлой земли из-под гусениц, двигалась юркая БМД. На корме боевой машины с возможным комфортом расположилась группа разведчиков в белых маскировочных комбинезонах, обвешанных оружием. Поглядывая на вершины возвышающихся гор, бойцы переговаривались, некоторые курили.

– Блин, этот танк так коптит, что к концу поездки я стану токсикоманом, – упираясь спиной в коническую башню БМД, произнес мужчина с красным обветренным лицом. Старший сержант Николай Федоров, командир группы, был контрактником и служил в Чечне за деньги. Тридцатисемилетний мужик против двадцатилетних срочников был опытным псом войны (успел повоевать в Приднестровье, Югославии). В знак уважения бойцы в разговорах между собой называли его «Дядя Федор». Сейчас Дядя Федор пытался немного встряхнуть замерзших бойцов после долгого сидения на морозе. В ладони левой руки он держал зажженную сигарету, а правая покоилась на «АК-74», оснащенном подствольным гранатометом.

– Ни хрена тебе не будет, – буркнул ефрейтор Морозов. Двухметровый верзила по штатному расписанию был пулеметчиком, он легко таскал за собой тяжелый ПК и две запасные коробки с лентами. Обладатель массивного крючковатого носа и рваного шрама на левой щеке, делавшего его лицо свирепым, на самом деле был довольно-таки добродушным, готовым в любое время дня и ночи повеселить друзей, отчебучить хохму или беззлобно пошутить. – Ты со своим куревом настолько прокоптился, что никакие танки не возьмут. – Пулеметчик хлопнул по плечу сидящего рядом с ним шуплого бойца. – Правильно я говорю, Фофан?

Невысокий белобрысый Александр Феофанов казался подростком, игравшим в «Зарницу», слишком уж велика была для него каска, обтянутая белой материей, да и бронежилет болтался, как на вешалке. Он застенчиво улыбнулся, неопределенно пожав плечами, и погладил автомат, зажатый между ног.