Текст книги "Тайный форватер"

Иван Стрельцов
Тайный форватер

Пролог

Уже сутки в десантной гавани военного порта Североморска царила непривычная для последних лет суета.

С железным лязгом двигались колонны ПТ-76[1]1
  ПТ-76 – плавающий танк, морально устаревшая боевая машина, но все еще стоящая на вооружении частей морской пехоты.


[Закрыть], с утробным рыком проносились БТРы и самоходные артиллерийские установки НОНА. Чеканя шаг по бетонному покрытию, повзводно шли морские пехотинцы. Одетые в зелено-белый камуфляж, они направлялись на погрузку на десантные корабли.

Выстроившиеся у пирса пять БКД стояли с опущенными носовыми аппарелями[2]2
  БКД – большой транспортный корабль. Основное средство транспортировки морской пехоты.


[Закрыть]. По аппарелям в черное стальное чрево гигантских кораблей въезжала боевая техника, поднимались бойцы.

* * *

Несмотря на напряженный момент, на лицах многих офицеров и матросов можно было разглядеть счастливые улыбки. Шутки ли, командование Северным флотом изыскало средства на проведение бригадных учений с десантированием и боевыми стрельбами. А что может быть лучше для бойца, чем возможность показать свои знания и умения.

Бригада повзводно, поротно и побатальонно растекалась по десантным кораблям. И те отчаливали, чтобы дать возможность встать к стенке порожнему собрату.

В общем «веселье» не принимала участия разведывательно-диверсионная рота капитана Воскресенского. Лицо двухметрового верзилы, как и лица его подчиненных, было покрыто камуфляжными узорами, он облачен был в солдатский камуфляж, заправленный в голенища коротких морпеховских сапог, перетянут ремнями сбруи со свободно болтающимся на груди «АКМС». И не спеша прохаживался перед строем роты. У разведчиков была особая задача – первыми высадиться на «вражеский» берег и, разгромив армейский узел связи, одновременно перекрыв стратегическое шоссе, держаться до подхода главных сил.

Боевая задача, которая под силу разве что смертникам, но такова специфика элиты морской пехоты, ее спецназа.

Наконец погрузка основных сил бригады закончилась. Нагруженные десантные корабли, выходя на большую воду, под прикрытием пары тральщиков и отряда больших и малых противолодочных кораблей, выстраивались в походный ордер. Теперь у пирса одиноко покачивалась на волнах уродливая каракатица «Джайран» десантного корабля на воздушной подушке.

– Нале-воо! – во всю мощь своих легких рявкнул ротный, перевешивая свой автомат с груди на плечо. – На погрузку, шагом арш-ш.

Командиры взводов и отделений дублировали приказ командира роты.

Отделение младшего сержанта Виктора Савченко двинулось следом за впереди идущими. Рота шла по причалу бесшумно, ни один сапог не цокнул стальной подковой, не звякнуло оружие. Разведчики – не рота почетного караула, они живут, ходят, воюют и умирают, не издав ни звука.

Наконец началась погрузка на «Джайран». По узким трапам морские пехотинцы по одному взбегали на борт корабля.

Виктор, ожидая своей очереди, с интересом рассматривал задранные вверх черные жерла шестиствольных бортовых зенитных скорострельных пушек и подумал: «По-взрослому играют. Будто и вправду боятся налета вражеской авиации». Впрочем, ничего удивительного в этом не было; за тот год, что Савченко прослужил в армии, он успел заметить, что в последние несколько месяцев интенсивность обучения частей первого броска значительно возросла...

В десантном отсеке корабля было тесно, как в салоне транспортного самолета, спустившиеся в чрево корабля морские пехотинцы рассаживались на узких жестких скамейках. Виктору досталось место у круглого блюдца иллюминатора, из которого была хорошо видна военная гавань с оставшимися у стенки вспомогательными судами.

С глухим стуком захлопнулись стальные переборки, затем в корме судна справа загрохотали запускаемые корабельные двигатели, грохот постепенно перерос в заунывный рев.

Савченко со своего места видел, как по темной воде пробежала сильная рябь, поднятая лопастями пропеллеров ходовых вентиляторов.

«Джайран» медленно подался назад, выбираясь на большую воду из акватории гавани. Разворачиваясь в сторону удаляющегося каравана судов, на несколько секунд корабль на воздушной подушке замер, как спринтер, готовящийся к стремительному рывку... В следующее мгновение он сорвался с места и понесся над водой, как будто его швырнула гигантская катапульта.

Савченко не мог оторвать свой взгляд от иллюминатора. Он с азартом наблюдал, как «Джайран» стремительно нагонял караван, а спустя некоторое время шел вровень с нагруженными десантными кораблями, трудягами тральщиками, юркими малыми охотниками за субмаринами и стремительными БПК[3]3
  БПК – большой противолодочный корабль, по классификации НАТО – фрегат.


[Закрыть].

Спустя некоторое время караван остался за кормой, а «Джайран» все несся и несся, то и дело подымая каскады брызг, разрывая своим могучим телом встречную волну.

«Через два часа такого хода будем на месте», – подумал Виктор, поставив между ног свой «АК-74» и обхватив руками тонкий автоматный ствол.

Теперь сквозь стекло иллюминатора он видел только бескрайнее, могучее и безжалостное Баренцево море. Суровый и одновременно прекрасный край, куда на два года судьба забросила парнишку из Подмосковья.

Через час с четвертью десантный корабль заметно снизил скорость, нетрудно было догадаться, что приближались к берегу, теперь штурманы старались выйти ювелирно в район высадки.

Виктор почувствовал, как учащенно забилось сердце, ладони стали влажным. Так всегда было перед любым серьезным делом.

«Джайран» неожиданно снова набрал скорость, потом, развернувшись, понесся в обратную сторону.

– Что такое? – спросил Артем Кудрин, командир взвода, ни к кому конкретно не обращаясь. По десантному отсеку пронесся ропот, но его тут же оборвал окрик ротного.

– Тихо! – гаркнул Воскресенский и добавил уже нормальным голосом: – Получен приказ срочно возвращаться на базу. – После чего исчез в капитанской рубке.

То, что произошло что-то сверхсерьезное, было ясно не одному Савченко. Команда «Джайрана» выжимала из двигателей все возможное. Вскоре они снова нагнали караван, десантные суда так же поспешно возвращались на базу, а отсутствие кораблей прикрытия подтверждало единственно верную мысль – учения закончились, так, собственно говоря, и не начавшись.

Через три часа после того, как последний БДК причалил к пирсу, весь личный состав Кингисеппской бригады морской пехоты выстроился на плацу, тут же находилось и все командование.

– Революция, чи шо? – с мягким южнорусским акцентом произнес старшина разведроты старший прапорщик Варакута, потомственный кубанский казак.

Действительно, обстановка напоминала киношно-революционную, когда выстроившимся войскам должны объявить, что царь-батюшка отрекся от престола и есть повод устроить революционный митинг.

– Товарищи, дорогие товарищи, – первым начал замполит, держа в левой руке микрофон громкоговорителя. – Коварный враг, имя которому международный терроризм и которого три года назад у сухопутных войск не хватило сил добить, снова поднял свою кровожадную морду. Мало им, что из трудовой республики Чечня сделали разбойничью вольницу Ичкерия, так теперь они рвутся в соседнюю республику, желая все вокруг залить кровью. В общем так, сынки, положение в Дагестане крайне серьезное. Нужны добровольцы для командировки на Кавказ. Есть желающие?

После пафосного начала вопрос о добровольцах прозвучал как-то буднично. Но вся бригада, как один человек, сделала шаг вперед.

– Спасибо, сынки, – едва не прослезился замполит. – Вот это единодушие, вот это я понимаю, – довольный своим подразделением, весело произнес: – Прямо хоть всей бригадой лети туда, чтобы наказать супостата, – и добавил в задумчивости: – А жаль, что нельзя всей бригадой.

– Для формирования сводного батальона можем взять каждого пятого бойца, – посоветовал стоящий за спиной комбрига начальник штаба.

– Отставить каждого пятого, – недовольно буркнул командир бригады. – В прошлую кампанию так мотострелки формировали свои сводные части, и что в результате? Никакой слаженности и, соответственно, никакой возможности управлять войсками. И потому лишние потери. Поэтому не будем второй раз наступать на те же грабли. – Микрофон по-прежнему находился в руках замполита, и весь личный состав бригады мог слышать обсуждение проблемы добровольцев командованием.

– В таком случае нужно послать десантно-штурмовой батальон целиком, – предложил начальник разведки.

– Нельзя целиком, – не согласился комбриг. – Без ДШБ бригада как однорукий инвалид, а мы, как-никак, подразделение первого броска. И задание можем получить в любую минуту, чтобы выполнять его в любой точке земного шара, и без ДШБ нам никак нельзя.

– Значит, любой другой батальон, – пытаясь угадать мысль командира, вставил начальник штаба.

– Нет, – и это предложение отверг комбриг, он уже все решил. – С каждого батальона возьмем по роте, – и принялся перечислять командиров этих рот: – Балукова, Пивоварова и Грядко. Добавим взвод из разведроты и взвод из хозчасти – и вот уже сводный батальон. Технику и тяжелое вооружение подберем основательней, позже.

– Какой взвод у Воскресенского забираем? – больше для проформы спросил начштаба.

– А какой должен был «брать» узел связи? – в свою очередь поинтересовался командир бригады.

– Второй.

– Вот его и посылаем.

– Но, – неожиданно замялся штабист, – вторым взводом командует лейтенант Кудрин.

Намек был более чем тонкий. Отец лейтенанта, полковник Кудрин, сам в прошлом офицер этой бригады, теперь служил в разведотделе главного штаба ВМФ.

Комбриг ответил:

– Ничего страшного, батька еще и спасибо нам скажет, когда сын орденоносцем вернется.

В голове Виктора гудело, он с трудом разомкнул глаза, пытаясь оглядеться. Густой черный мрак липкой паутиной обволок тело Савченко, на зубах скрипела соль, руки и ноги оказались плотно связанными, не позволяя диверсанту пошевелиться.

«Где я? – подумал Виктор и сам ответил на этот вопрос: – В плену»[4]4
  Роман продолжает повествование о жизненных и боевых перипетиях Виктора Савченко, прошедшего путь от юного налетчика, грабителя банков, разведчика морской пехоты на второй чеченской войне до бойца секретного диверсионного подразделения ФСБ.


[Закрыть]. Это уже напоминало кошмарный сон, который постоянно тебя преследует и от него никак нельзя избавиться. Это судьба, и пережить все это можно только одним способом – идти вперед, преодолевая все препятствия, которые жизнь упорно устанавливает на пути.

Бешеное сердцебиение постепенно прошло, холодный пот ужаса высох. Бывший разведчик морской пехоты прикрыл веки и, восстанавливая дыхание, подумал: «Значит, все еще жив. Теперь вот только бы освободить руки, а там еще посмотрим, как карта ляжет».

В полной тишине он неожиданно услышал где-то совсем рядом мерный плеск волн.

Часть I
НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Глава 1

Из окон гостиничного номера открывался великолепный вид на пляж. Морская вода, накатывающая на берег, была неестественно синей. Из-за плотно закрытых окон шум прибоя внутрь не доносился, и весь морской пейзаж поэтому казался всего лишь красивой видеокартинкой.

– Вот мы и на месте, – опуская чемодан на пол, объявил Владимир Христофоров.

– Как красиво, – всплеснула руками благоверная супруга Дарья Васильевна. Номер люкс в пятизвездочном отеле действительно был отделан по самому высокому уровню. Дорогая кожаная мебель, аппаратура, холодильник, набитый дорогими напитками и деликатесами.

– И до пляжа рукой подать, – одобрительно крякнул Владимир Николаевич. Но не все в их семье были рады приезду на всемирно известный курорт «Золотые пески».

– Да, зашибись, пляж в конце октября. Просто райское наслаждение для моржей и мазохистов, – вставила свое слово старшая дочь Ольга, шестнадцатилетняя продвинутая девица, твердо решившая в будущем посвятить себя журналистике.

– Сейчас на пляже тоже можно загорать, – попыталась защитить главу семейства супруга и мать. – Это лучше любого солярия, а захочешь купаться – так для этого есть аквапарк.

– Я и дома могла купаться в бассейне, – огрызнулась дочь.

– Так что же ты с нами навязалась ехать, а не осталась с братом в Москве? – начала заводиться Дарья Васильевна.

– Ха, миленькое дело, сидеть в дождливой Москве, – оставив последнее слово за собой, дочь забросила на плечо объемистую спортивную сумку и продефилировала в свою комнату.

– И чего ты заводишься? – слегка упрекнул жену Владимир Христофоров, когда они остались вдвоем.

– Дерзкая она стала. Сперва заявила, что путевку тебе всунули, потому что никто из генералов и их жен не захотел ехать на «Золотые пески» в межсезонье.

– Ну возраст у Оли сейчас такой, понимаешь, переломный, – попытался защитить дочь полковник. Его служба была сопряжена с частыми командировками. Слишком мало времени Владимир Христофоров мог уделять детям. И сейчас, защищая дочь перед женой, полковник по сути дела оправдывался. – Подростковый максимализм, желание самоутвердиться...

– А ты знаешь, что она ответила, когда узнала, что кроме путевки в Болгарию папе дали еще и приличную премию и мы сможем побывать не только на экскурсиях или в аквапарке, но и походить по модным бутикам? Эта паршивка мне заявила: «Не удивлюсь, что все эти щедроты папаше даны для выполнения очередного задания. А мы просто прикрытие его». Какова доченька, а?

– Наверное, ей следует меньше увлекаться шпионскими сериалами, – пожал плечами Владимир. – Ладно. Ты пока разбирай вещи, а я пойду на балкон. Перекурю.

Вечерний бриз доносил с моря запах соли и йода, выброшенных на берег водорослей.

Прежде чем закурить, Христофоров сделал несколько глубоких вдохов, буквально пьянея от морских ароматов. Потом все же закурил, так ему всегда легче думалось.

«А Ольга явно не промах девица, просчитала оперативную комбинацию моего начальства», – с удовольствием подумал чекист. Руководство ФСБ действительно проявило к полковнику Христофорову неслыханную щедрость: двухнедельный туристический тур на болгарский курорт с посещением турецкого побережья и премия в эквиваленте пяти тысяч долларов. Причина подобной щедрости крылась в очередном задании. Оно, в общем-то, было не особо сложное. В Стамбульском порту стояла большая прогулочная яхта «Аграба», официально ею владел иорданский бизнесмен. Это была «крыша» старшего офицера Истихбарат, ливийской контрразведки, полковника Махмуда Аббаса Аль Фарука, а в киле яхты находился тайник с пятьюдесятью миллионами долларов, которые ливийская спецслужба была готова заплатить за картотеку глубоко законспирированной чеченской террористической организации «Джаамат».

Но в тот раз ничего у ливийцев не вышло, на опережение сработала ФСБ. Чекистам удалось перехватить не только картотеку, но и уничтожить всех причастных к этой тайне боевиков. Теперь на Лубянке разрабатывалась операция по нейтрализации всей террористической сети.

Полковник Аббас не был в курсе происходящего и поэтому не торопился восвояси, видимо, лелея надежду все-таки приобрести вожделенную картотеку. Он не знал, что о тайнике стало известно агенту СВР.

В свою очередь Служба внешней разведки обратилась к коллегам из ФСБ (все-таки по «Джаамат» работали совместно) с предложением умыкнуть деньги из тайника яхты «Аграба» и разместить их на счетах Внешней разведки и Службы безопасности. Когда спецслужбы находятся на голодном пайке бюджета, подобные ситуации рассматриваются как подарок судьбы, давая возможность делать зарубежные закладки на манер тех тайников, что фронтовые разведчики устанавливают во вражеском тылу для успешных действий в автономном рейде.

Мысли о фронтовых разведчиках неожиданно выхватили из глубины памяти полковника диверсионную группу «Эдельвейс», одну из команд штрафников, смывающих кровью свои провинности перед законом.

«Эдельвейс» был заброшен в горы Чечни, чтобы перехватить отряд наемников, который сопровождал полевого командира Асламбека Максурова (хозяина архива). Наемники прикрывались заложниками из захваченной парламентской делегации. Но никакие ухищрения не помогли, когда пути двух отрядов пересеклись.

Бойцы «Эдельвейса» смыли свои грехи кровью, уничтожив сепаратистов и наемников, захватив архив и освободив заложников, заплатив за все это непомерной ценой своих жизней. Уцелел один проводник, старший лейтенант из военной разведки, прикрепленный к отряду проводником.

Полковник Христофоров тяжело вздохнул. На войне как на войне, все бывает. Но вот привыкнуть к тому, что по твоему приказу люди идут на верную смерть, – это очень трудно.

«А теперь и собственную семью пришлось прихватить в виде ширмы», – промелькнула мысль, и он внезапно ощутил неприятный холодок под сердцем. Хотя ничего сверхсложного ему не поручалось. Вместе с агентом СВР обнаружить яхту, разведать подходы к ней, продумать, как забрать деньги.

– Ничего опасного, – сказал Христофорову начальник оперативного управления, лично отвечавший за проведение операции «Флинт».

Но «ничего опасного» – это когда сидишь в кабинете на Лубянской площади. А когда задействован для участия в специальной операции, да еще в чужой стране, тут любой расклад возможен.

* * *

Виктор Савченко с трудом разомкнул слипшиеся веки и попытался оглядеться. В помещении царил полумрак, сквозь который с трудом можно было рассмотреть небольшой стол, на котором стояла бутылка, наполненная какой-то жидкостью. Глядя на эту бутылку, Виктор ощутил сильную жажду и облизнул шершавым языком пересохшие губы, приподнявшись с лежака. Он ухватил бутылку, свинтил с горлышка пробку. Но ни одного глотка не успел сделать. В нос шибанул сильный аптечный аромат. Сдерживая непреодолимое желание все же отхлебнуть, Виктор опустил бутылку и на мгновение задумался. Он понятия не имел, сколько времени находился в этом металлическом гробу: сутки, неделю, месяц... Счет времени был потерян, все, что помнил Савченко, – безжизненное тело Дяди Федора с простреленной головой на полу в пассажирском отсеке «Ил-76», ошарашенное лицо старлея Синицына, сжимающего сумку-«кенгуру», в которой были дискеты с подробной информацией о террористической организации. Потом было свободное падение, погоня за удаляющимся «Корветом», миниатюрным двухмоторным гидросамолетом, Виктор помнил, что успел его догнать, до той секунды, как «Корвет» покинул десантную платформу. Сунул единственную «РГ-5» под топливный бак, одной рукой вырвал предохранительную чеку гранаты, другой рванул кольцо парашюта. Через три секунды гидросамолет превратился в огненный шар и, кувыркаясь, вместе с платформой рухнул в море. Виктору еще несколько часов предстояло бороться с водной стихией...

Что было дальше, он абсолютно не помнил, перед глазами мелькали лишь обрывки каких-то картинок. Марш-бросок до кровавой пелены перед глазами, вспышки выстрелов на ночных стрельбах и цепочки трассеров, повисшие на темном фоне неба, как новогодние гирлянды... Спортзал, инструктор демонстрирует технику филиппинской системы кинжального боя... Все эти образы появлялись в мозгу Виктора вспышками, спонтанно и при этом ни одного эпизода гражданской жизни, мозг не желал о ней вспоминать.

Савченко снова поднес к лицу бутылку, вдохнул резкий запах медикаментов. Он сообразил – все это время его держали на транквилизаторах, во избежание бунта или хотя бы попытки бунта с его стороны.

«Ладно, хватит, поиграли в больницу», – зло подумал бывший морской пехотинец, решительно закручивая пробку. Но действовать очертя голову он тоже не собирался. Еще во время службы в учебной роте морской пехоты Северного флота в память намертво въелись слова инструктора: «Попав на незнакомую местность (что для морпехов является нормой), сперва сориентируйся, потом выяви силы противника. По возможности попытайся обнаружить его уязвимые точки, а уж потом бей что есть силы».

– Значит, так и будем поступать, – тихо произнес Виктор. Закрученную бутылку он вернул на стол, чувствуя, как после этих ничтожных физических усилий он совершенно ослабел. Постоянное употребление наркотика даже в слабых дозах не только иссушает душу, но и рыхлит мускулы.

Передохнув несколько минут, Виктор повернулся лицом к стене, из-за разницы температур внутри и снаружи на металлической поверхности образовался конденсат, живительная влага каплями стекала вниз.

Собирать капли в ладонь не было ни возможности, ни сил, поэтому Виктор стал просто слизывать влагу со стены. Капли были солено-горьковатыми и неприятными на вкус. Но вскоре Савченко забыл об этом и даже отметил, как постепенно исчезло чувство жажды. Совершенно обессилевший, он откинулся от стены и уснул. Но это уже был совершенно другой сон, не пропитанное галюциногенными картинками забытье, а крепкий, восстанавливающий силы, здоровый сон...

* * *

Звезды сверкающими бриллиантами густо засыпали черное покрывало ночного неба. Горный морозный воздух, как увеличительное стекло, приближал небесные тела. Особенно здесь, в Панкисском ущелье.

Таймураз Хадышев, гигант с длинной окладистой бородой, стоял на крыльце своего дома и вдыхал горный воздух. В голове его роились совсем не веселые мысли. Днем в его дом постучался гость. Связной из Чечни, посланец самого президента Ичкерии и главнокомандующего войсками сопротивления.

И новости связной принес печальные: федеральные войска упорно давили сепаратистов, лишая их баз снабжения в аулах и уничтожая подпольные лагеря в горах, а заодно и боевиков, находившихся в них. Но это было не самое страшное, ведь партизанская война, как и любая другая, подразумевает потери. Страшнее было то, что начали высыхать финансовые ручейки, которые подпитывали националистически настроенных полевых командиров.

Все деньги, доходящие до Ичкерии, перехватывали арабские наемники, плотно осевшие в горах, потому что заявляли зарубежным спонсорам, дескать, только они, воины Аллаха, могут спасти от федеральных войск маленькую горную республику, сделав из нее в будущем центр мусульманского халифата.

Глубоко набожный вайнах Таймураз Хадышев, отчаянный полевой командир, не раз наводивший на федеральные войска ужас и сам дважды едва успевший унести ноги от спецназа, не верил ни в свободную Ичкерию, потому что народ уже устал от войны, ни в какой халифат, потому что остальным народам Кавказа претило религиозное насилие. Он собственными глазами видел, как в девяносто девятом году упорно сопротивлялись дагестанские ополченцы, не желающие пускать к себе в кишлак чеченских боевиков.

Многое понимал бригадный генерал Таймураз Хадышев, позывной «Шайтан» для устрашения врагов, но изменить уже ничего не мог, потому что кроме как воевать он ничего не умел, да и не хотел ничем другим заниматься.

Депеша от Ушастого, как в простонародье называли подпольного президента, была по-военному конкретной и лаконичной. Спонсорам требовались доказательства успешных действий против федеральных властей. Взрывы жилых домов, электричек и вагонов метрополитена не давали нужного результата. Необходим был террористический акт, гигантский по своим размерам и ужасающий своими последствиями. Целью для атаки был выбран Воскресенский химический комбинат в Подмосковье. Используя розу ветров и техногенную катастрофу, можно было уничтожить десятки тысяч людей не только в области, но и в самой Москве. Для этого Шайтану предлагалось задействовать две группы из «Джаамата», одна уже давно «трудилась» на обреченном комбинате, другую следовало захватить с Кавказа для подстраховки и выполнения любой черновой работы. Только в случае успеха этой акции спонсоры гарантируют возобновление финансовых влияний.

Не нравилась Таймуразу подобная работа, копошись, как червь в перепрелом навозе, а будет толк или нет, неизвестно. Военная разведка и чекисты уже давно перестали считать ворон, ощетинившись, как пастушьи собаки, с голодным азартом искали диверсантов.

«На химкомбинат они внедрили своих людей, – продолжал недовольно размышлять он о создателях диверсионной организации. – Их еще не обнаружили потому, что себя никак не проявили. Как дойдет до дела, взрывчатку пронести на территорию предприятия или подобраться к терминалу с химией, обязательно попадут под «колпак» ФСБ».

Таймураз Хадышев был прирожденным воином и привык проблемы разрешать с воинской простотой. «Людей нужно было внедрять не на химкомбинат, а в расположение ближайшей артиллерийской части. Несколько залпов «Пиона» и «Акации», а еще лучше один залп «Града», и весь комбинат в руинах, облако отравляющей химии плавно движется к Москве (нужное направление ветра можно было выждать), а главное, исполнителям не нужно вплотную подбираться к комбинату. Сидели бы за десятки километров, что давало приличную фору во времени.

Ничего этого не произойдет, потому что ставка в свое время была сделана на другой метод.

Повернув голову, «бригадный генерал» посмотрел на стоящего бестелесной тенью своего помощника. Юноша при Хадышеве находился еще с первой чеченской войны, на его глазах он взрослел, закаляясь в горниле кровопролитных боев, превращаясь из безусого подростка в настоящего воина. За эти долгие годы Таймураз свыкся с мыслью, что Мирзо постоянно возле него, и в глубине души считал его своим сыном.

– Холодает, – широко раздув ноздри, Шайтан глубоко вдохнул ночной воздух. – Скоро в горах выпадет снег, нужно торопиться. Завтра объяви всем, чтобы готовились. Ночью возвращаемся в Ичкерию.

* * *

...Менеджер египетской страховой компании Зульфия Мехли, она же офицер Службы внешней разведки Алена Воронцова, прилетела в Стамбул из Каира. Официально – расширение бизнеса («Глобус-Плюс» вела переговоры о слиянии с турецкой страховой компанией «АтТюрк»), неофициально, и это было главной задачей, Воронцова выступала координатором в совместной с ФСБ операции. От нее требовалось обнаружить яхту «Аграба» и собрать о ней как можно больше материалов, которые впоследствии она должна передать полковнику Христофорову, главному разработчику операции «Флинт».

В аэропорту Зульфию встретил представитель компании «АтТюрк», немолодой дородный мужчина в строгом черном костюме, ослепительной белизны рубашке с черным галстуком и черных лакированных туфлях с острыми носками. Прилетевшая бизнеследи знала, что встречает ее лично глава фирмы.

Турки были сильно заинтересованы в слиянии с крупной египетской компанией, имевшей свои филиалы в семи арабских и двух европейских странах. Для небольшой фирмы это открывало поистине заоблачные перспективы.

– Добрый день, госпожа Мехли, – первым поздоровался турок. – Как долетели?

– Благодарю, господин Рохмани, – ответила дама. – Полет прошел нормально, но за последний месяц мне пришлось достаточно поколесить по свету, а это слишком утомляет. – Женщина тяжело вздохнула и, устало улыбнувшись, добавила: – Но бизнес есть бизнес, и ему претят задержки.

– Ничего, мы забронировали вам номер в «Шератоне», – мягко улыбнулся турок. – Сегодня отдыхайте, а делами мы займемся завтра.

Выйдя из здания аэропорта, Рохмани почтительно указал рукой в направлении стоянки, где их поджидал темно-синий «БМВ» с тонированными стеклами.

Гостиничный номер по своей роскоши не уступал монаршим покоям, турки, весьма заинтересованные в положительном результате переговоров, расстарались для гостьи из Каира. Три большие комнаты, расписанные восточным орнаментом из позолоты и перламутра, современная мебель из стекла и хромированной стали, обтянутая искристой парчой. В углу притаился огромный домашний кинотеатр, рядом бар, заполненный самыми дорогими и изысканными напитками.

Окна номера выходили в разные стороны, с одной стороны открывался вид на историческую часть города, с других можно было разглядеть темно-зеленую полосу залива.

Ванная комната являлась законченным произведением искусства, кроме роскоши узорного кафеля и последних достижений сантехники, взгляд поражала ванна джакузи, больше походившая на небольшой бассейн.

Но подполковнику Воронцовой было не до водных процедур. Учитывая нестабильность ситуации, яхта может в любой момент покинуть пределы порта. Времени на раскачивание у разведчицы просто не было.

Зажав губами длинную темно-коричневую сигарету с едва тлеющим кончиком, Воронцова взяла с журнального столика заботливо приготовленный путеводитель и, раскрыв его, вяло пролистала, при этом внимательно изучая имеющуюся на страницах информацию.

План ее действий был составлен еще в Москве, но подполковник достаточно долгое время пробыла за рубежом на оперативной работе и крепко-накрепко усвоила главную истину разведчика-нелегала. «Составленные в центре планы – это всего лишь исписанная бумага. На месте может что-то пойти не так или вовсе оказаться полной противоположностью задуманному. Разведчик должен всегда это помнить и быть к этому готовым... Кроме того, лишней информации в разведке не бывает».

На этот раз эксперты, составляющие план действий агента, сработали четко. Пока сходились все нюансы, и даже мелкие детали совпадали, как шестеренки в хорошо отлаженном механизме.

Небрежным жестом затушив окурок, Алена вновь стала египетской подданной Зульфией Мехли. Оставив сигареты на журнальном столике, она захватила сумочку и стремительно вышла из номера.

У главного входа швейцар в ярко-красной форме старинного шотландского гвардейца, почтительно открыв перед молодой женщиной массивные двери, вышел следом и взмахом руки вызвал такси для клиентки.

Через мгновение из небольшой очереди наемных машин вывернул ярко-желтый «Мерседес».

– Куда прикажете, госпожа? – едва пассажирка опустилась на сиденье, вежливо поинтересовался водитель, пожилой турок.

– Воздушные аттракционы знаете? – в свою очередь задала вопрос женщина.

– Конечно, – сразу же повеселел старик, в уме уже подсчитывая заработок за дальнюю поездку.

– Вот туда мы и поедем.

«Воздушный аттракцион» представлял собой площадку на окраине Стамбула, огороженную стальной сеткой. Внутри находились две лупоглазые стальные стрекозы вертолетов «МИ-8» (скорее всего закупленные по дешевке в одной из республик СНГ), небольшой двухэтажный коттедж, сложенный как трансформер из готовых строительных панелей, и красный топливозаправщик.

В летнее время воздушные экскурсии над древним городом Турции, видимо, приносили неплохой доход, но сейчас не сезон, и поэтому один из вертолетов стоял с намордником, брезентовым чехлом, закрывающим переднюю часть кабины.

Второй вяло рычал прогревающимся двигателем. Пассажиров пока было немного. Три молодых низкорослых японца, обвешанных фотоаппаратурой, молодая европейская семейная пара и высокомерного вида джентльмен в джинсовом костюме с ярким шейным платком, вызывающе выглядывавшим из расстегнутого ворота рубашки. Увидев молодую симпатичную женщину, каковой себя вполне справедливо считала Зульфия Мехли, джентльмен попытался придать себе позу патриция и Дон Жуана одновременно, со стороны это выглядело по крайней мере забавно, от ловеласа ощутимо несло нафталином даже на расстоянии.

Последняя пассажирка заняла место возле иллюминатора рядом с пилотской кабиной. Летчиков было двое, один смуглолицый с крючковатым носом и небольшими колючими глазками, второй же – ярко выраженный славянин. Нос картошкой, светлые волосы, зачесанные наверх, и большие голубые глаза.