Текст книги "Уничтожить всех"

Афганистан (2002)

Серая безжизненная пустыня Регистан, разграничивающая Пакистан с Афганистаном, уже давно стала Восточным автобаном, по которому в два конца постоянно двигались и целые караваны, и одиночные машины.

Новая война, разгоревшаяся между контролирующими почти всю страну талибами и засевшими на севере отрядами антиталибской коалиции, после того, как последние получили от Америки оружие и боеприпасы и начали наступление на Кабул, на движение через Регистан никак не повлияла. Из Афганистана по-прежнему шли караваны с беженцами, а им навстречу тайными тропами пробирались из Пакистана боевики, желающие воевать вместе с талибами, и везли контрабандное оружие.

Замотанный в клетчатую куфию, которую на западе называют еще «арафаткой», в синих демократических джинсах и длинной, гороховой расцветки куртке Майкл Триш сидел на заднем сиденье видавшего вида «Лендровера». В ногах у него примостился пластиковый ящик с видеокамерой и портативным магнитофоном. В нагрудном кармане куртки лежали документы, удостоверяющие личность действующего журналиста телекомпании Би-би-си.

Две недели Майкл провел в Исламабаде, готовя для себя подходящую «легенду» командировки в Кабул. За это время кожа его лица приобрела красноватый оттенок, а щеки и подбородок заросли густой черной щетиной, делая его похожим на местных жителей.

Трое суток бывший сасовец потратил на дорогу до Кабула. Столица Афганистана встретила Триша старинными постройками и современными многоэтажными домами, которые за годы правления талибана ничем не отличались от древних строений. Только базар по-прежнему оставался таким же шумным и пестрым.

Кровопролитные бои на севере постепенно откатывались к сердцу Афганистана. Город напоминал Новый Вавилон. Кого только не встретишь на улицах Кабула: завернутых в плащи из верблюжьей шерсти, вооруженных допотопными «бурами» пуштунов; арабов с новенькими «М-16» в зеленых платках-куфьях с веревочными кольцами на макушке, обозначавшими, что правоверный мусульманин совершил хадж в Мекку; длиннобородых афганцев в широких шароварах и длинных рубахах, подпоясанных ремнями с брезентовыми подсумками; пакистанцев, всех как один вооруженных «калашниковыми» китайского производства.

Попадались в этом человеческом море и европейцы, но это были не просто наемники. Это были боевики, принявшие за религию ислам и теперь воевавшие не за деньги, а за веру.

Довелось Майклу увидеть и других европейцев, двух молодых людей. На них была рваная одежда, сквозь дыры и прорехи которой просвечивались тощие тела в фиолетовых синяках и ссадинах. Они были повешены на одной из городских площадей. Длинная деревянная перекладина, через которую был переброшен толстый металлический трос, на каждом из концов которого висело по человеку. Все это походило на интерьер исторического фильма: скрип, исходящий от раскачиваемых на ветру висельников, их бордовые, вывалившиеся наружу языки, темные, разбитые клювами птиц пустые глазницы. Все это до жути напоминало средневековье, только стоящие поблизости советский танк «Т-55» с наваренными противокумулятивными экранами из листового железа да гусеничный бронетранспортер со спаренной зениткой, установленной в кузове, подтверждали, что весь этот ужас происходит в наше время.

– Американские шпионы, – равнодушно кивнув в сторону повешенных, объяснил словоохотливый водитель, при этом радостно скаля щербатый рот. – Работали у нас под видом журналистов, а сами устанавливали радиомаяки для своих бомбардировщиков. Их разоблачили, потом судили по законам шариатского суда и, наконец, казнили. И так будет со всеми врагами ислама.

Откровения водителя покоробили Триша. Он тоже приехал в Афганистан работать под «ширмой» журналиста. И, несмотря на то что у него нет оружия (он сам по себе оружие) и никакой шпионской аппаратуры, кроме миниатюрного радиомаяка, который замаскирован под батарейку в часах и обнаружить который невозможно еще по той причине, что сигнал от него идет по узконаправленному лучу прямо на спутник связи, все эти предосторожности ничего не стоили здесь, на войне. Его могут убить в любой момент, едва кто-то из талибских боевиков заподозрит в нем шпиона. Подобный расклад отставному майору совершенно не нравился, но уже что-либо изменить он был не в состоянии.

«Лендровер» пересек центр Кабула и выехал на окраину. Раньше здесь размещались казармы одного из мотострелковых полков Советской армии, затем полк правительственных войск и, наконец, здесь же находилось впоследствии крупное соединение талибских войск. Несколько дней назад территорию военной базы эскадрилья американских штурмовиков превратила в груды щебня.

Майкл Триш с интересом рассматривал развалины, которые ему напоминали долину гейзеров – над многими воронками еще клубился темный едкий дым.

Внедорожник, переваливаясь на ухабах, миновал объект недавней воздушной атаки и, натужно рыча двигателем, покатил в сторону раскинувшихся вдалеке приземистых глинобитных построек.

Небольшой кишлак на полсотни дворов расположился в трех километрах от воинской части, и бывший английский коммандос, зная удаль американских воздушных асов, просто был поражен тем, что пилоты не стерли этот населенный пункт с лица земли заодно с базой.

Лишь одна воронка темнела в сотне метров от крайнего двора. Темно-коричневая, с красным оттенком земля вздыбливалась бруствером вокруг большой выемки. Здесь же резвилась орава чумазых детишек.

Въехав в кишлак, водитель, с лицом, похожим на сухофрукт, быстро отыскал нужный Тришу двор. Хозяин, в отличие от своих соседей, был человеком воинственным. Об этом свидетельствовал двухметровый забор, выложенный из кусков горной породы; тут же в ограде были устроены бойницы, позволяющие держать под перекрестным огнем всю улицу.

Остановившись перед оградой, водитель надавил на клаксон. Вскоре на пронзительный звук со двора вышел немолодой высокий афганец с длинной окладистой бородой. На его гладко выбритой голове была четырехугольная, расшитая разноцветным бисером, тюбетейка, а могучий торс прикрывала накидка из верблюжьей шерсти.

Встав перед «Лендровером», афганец сурово глянул на водителя внедорожника, но тут из-за его спины выглянул Триш. Бородач мгновенно узнал англичанина и широко улыбнулся. Абдалла Ярохи, афганский узбек, был полевым командиром одного из отрядов Сопротивления. Именно его моджахедов Триш обучал, как грамотно использовать американские ПЗРК «Стингер». Потом они даже участвовали в нескольких боевых операциях, и вот, спустя полтора десятка лет, боевые товарищи снова встретились.

Майкл, не открывая дверцу, легко перепрыгнул через борт внедорожника и подошел к бородачу. Широко улыбаясь, мужчины в знак приветствия обнялись, и только сейчас отставной майор заметил, что у его приятеля по самое плечо отсутствует правая рука.

– Бери свои вещи и идем в дом, – наконец спохватился Абдалла и единственной рукой указал на ворота.

Дом, как и ограда бывшего полевого командира, напоминал долговременную огневую точку. Узкие окна бойниц, во дворе ничего лишнего, голый, как бильярдный стол, двор. Перемахнув через ограду, нападающие тут же угодили бы в огневой мешок, из которого живыми наверняка не удалось бы уйти.

Триш едва заметно улыбнулся – наука воевать афганцу запала глубоко в душу и вся его жизнь теперь была ориентирована на нее.

Абдалла Ярохи провел англичанина в большую комнату, где, по обычаю, принимали самых дорогих гостей. Пол в этой комнате был устлан толстым домотканым ковром. Едва мужчины расположились на нем, как две старшие дочери, закрыв свои лица чадрой, неслышно появились в комнате, расставили глубокие пиалы, большое блюдо с фруктами, медный чайник с кипятком и так же неслышно удалились.

– Отдохни с дороги, – разливая по пиалам густой отвар, проговорил хозяин дома, не задавая гостю никаких вопросов. – Выпей чая, вспомним былые годы, а потом будем резать барана и варить плов.

– Благодарю, Абдалла, за гостеприимство, – проговорил Майкл, в левой руке держа пиалу, а правую приложив в знак благодарности к груди.

Напиток оказался горячим и терпким на вкус, с особым ароматом. Едва вдохнув, Триш сразу же вспомнил этот вкус. Зеленый чай, заваренный особым способом с добавлением опиума, у моджахедов называлось «афганское виски». Мусульмане, которым по Корану было запрещено употреблять алкоголь, пили этот отвар, который снимал нервное напряжение и расслаблял мышцы.

– Времена поменялись, – пригубив напиток, произнес Ярохи. – Раньше мы с Западом были друзьями, западные страны помогали нам в борьбе с неверными, присылая оружие и инструкторов. Теперь же мы с Западом враги. Я хочу тебя спросить, Майкл, ты кто нам – друг или враг?

– Друг, – коротко ответил Триш, снова прикладывая к груди раскрытую ладонь. Потом сделал небольшой глоток вяжущего во рту отвара и добавил: – Со службы в САС меня турнули, отправили на пенсию. Чтобы как-то выжить, пришлось устроиться на работу. Теперь я журналист Би-би-си, – уловив недоверчивый взгляд хозяина дома, пояснил Майкл. – Афганистан сейчас самая интересная точка на информационной карте мира, а так как когда-то мне здесь уже доводилось бывать, то я и вызвался.

– У нас сейчас много журналистов, – глядя на гостя своими большими черными глазами, медленно заговорил Ярохи. – Некоторых мы вешаем, и я не хотел бы, чтобы с тобой такое приключилось.

– Я видел повешенных, – кивнул англичанин, снова прикладываясь к пиале. Отвар ему нравился все больше и больше. – Могу тебе сказать сразу: я не шпион. Теперь в мои обязанности входит не собирать для штаба английской армии разведданные, а отсылать в Британию правдивые репортажи о том, что здесь происходит, – и, для того, чтобы перевести тему в другое русло, спросил: – А где ты, герой борьбы за независимость Афганистана, потерял свою руку?

– Это случилось два года тому назад, когда мы воевали с шакалами Ахмад Шах Массуда. Мой отряд угодил под залп «градов», многие тогда погибли, но я выжил и продолжаю борьбу.

– Продолжаешь? – удивился Триш.

– Да, продолжаю, – повторил Ярохи. – Сегодня атэкашники[2]2
  Атэкашники – антиталибская коалиция.


[Закрыть] выманивают нас на огневые позиции, а затем эти позиции бомбят американские «воздушные крепости». Под ударами их авиации мы отступаем, скоро вся страна будет в их руках. Вот тогда крепкие и здоровые уйдут в горы, а калеки и старые останутся в кишлаках и городах, где организуют подполье. Земля под ногами оккупантов будет гореть, это еще страшнее, чем было при шурави...

Слушая негромкую речь афганца, Майкл Триш вдруг ощутил, как на него накатывает горячая волна, захлестывает его сознание и увлекает в цветную бездну...

* * *

Электрическая лампочка, подвешенная высоко под потолком, горела бледно-желтым светом. Освещения она давала мало, но зато отчетливо можно было рассмотреть, как на потолке собирается влага. Вот несколько крошечных слезинок стеклись в одну, размером с горошину, этот шарик под собственным весом вытянулся в продолговатую сосульку, при этом играя всеми цветами радуги. Наконец капля оторвалась от потолка и ринулась вниз. Как в замедленной киносъемке, она упала на бетонный пол, разлетаясь на десятки крошечных брызг, а на потолке уже набирала силу следующая.

Майкл Триш не знал, сколько времени он лежал в этой глухой камере на жесткой циновке и, не отрываясь, наблюдал за игрой капель. Все тело теперь казалось ему совершенно чужим, будто находилось во власти кого-то другого.

«Афганское виски оказалось слишком крепким для меня», – в короткий момент просветления успел подумать англичанин, пытаясь вспомнить, что с ним произошло. Потом снова сознание впало в ступор.

Наблюдая за очередной каплей, готовой сорваться вниз, Триш услышал, как где-то в стороне раздался щелчок открывающегося замка. Майкл попытался скосить глаза, но из этой затеи ничего не получилось, он все еще не владел своим телом.

В помещение, где лежал англичанин, вошли двое молодых мужчин в повседневной афганской одежде. Они бесцеремонно ухватили Триша за руки и подняли на ноги. Теперь отставной майор мог осмотреть себя и с ужасом заметил, что вместо его одежды на нем просторные шаровары, длинная домотканая рубашка, а на ногах грубые башмаки с подошвой из автомобильной покрышки.

Один из афганцев внимательно оглядел пленника, потом удовлетворенно кивнул, и его потащили к выходу. Сперва они оказались в просторном коридоре с тусклыми светильниками по обе стороны в шахматном порядке. Потом была крутая лестница с низкими сводами и снова коридор, на этот раз значительно просторнее предыдущего. Из соседних помещений доносилась гортанная речь и лязганье оружия.

«Тора-Бора», – неожиданно отставного майора обожгла догадка. Подземная моджахедская крепость, расположенная в толще горного массива. Несколько ярусов, где, кроме казарм для боевиков, находились склады для оружия, боеприпасов и продовольствия. А также госпиталь и своя небольшая гидроэлектростанция, установленная на подземной реке и обеспечивающая электричеством всю Тора-Бора.

Подходы к крепости прикрывали минные поля и множество огневых точек. Амбразуры с тяжелыми пулеметами закрывали многотонные каменные плиты, которые поднимались при помощи мощных гидродомкратов. Советская армия неоднократно пыталась захватить Тора-Бора, но ни разу ей это не удалось. Теперь наступила очередь антиталибской коалиции с их западными хозяевами сломать зубы о подземную твердыню.

Наконец афганцы втащили Триша в просторный, залитый холодным светом множества ламп зал. В зале находилось десятка полтора вооруженных людей. Судя по их одежде и оружию, это были не обычные моджахеды, а полевые командиры высокого ранга. Среди собравшихся майор увидел и своего давнего приятеля Абдаллу Ярохи. Теперь все встало на свои места – однорукий бандит опоил его опиумом и привез в логово террористов Аль-Каиды. В центре сидел тот, ради кого Триш приехал в эту богом забытую страну. Сомнений не оставалось – прежде чем предать мучительной смерти, его будут долго и изощренно пытать.

Перед сидящими моджахедами установили пластиковый раскладной стул, на который усадили Майкла Триша. Несколько минут афганцы молча рассматривали его, как диковину. Наконец со своего места поднялся однорукий Абдалла и громко произнес, обращаясь к пленнику:

– Майкл, брат, пока ты еще ничего не предпринял против моего народа, я решил тебя остановить, чтобы ты одумался и присоединился к нам в борьбе за истинную веру.

«Хорошо же ты мне помог, брат. Теперь с меня точно шкуру живьем спустят», – с сарказмом подумал Майкл, но вслух ничего говорить не стал. Его неподвижный взгляд был прикован к главе террористической организации, к человеку, за которого американцы обещали заплатить большие деньги.

Внешность его была именно такой, каким его представляла пресса. Худощавый, с продолговатым лицом и длинной бородой с серебристой проседью. Одет был араб в светлый плащ из привычной в здешних краях шерсти ламы; голову венчала белоснежная чалма с черной окаемкой, придающей внешности лидера едва ли не мистическое величие. Впрочем, ни одежда, ни борода с проседью не производили такого впечатления, как глаза – глубоко посаженные, со слегка изогнутыми контурами, они казались влажными. И потому создавалось впечатление, что их взгляд пронизывает тебя насквозь и видит все твои мысли. Такого пресса не показывала, а это, как понял сейчас бывший майор, оказалось самым главным.

Майкл Триш невольно облизнул пересохшие губы, подумав, что мешок с двадцатью пятью миллионами долларов сидит в каких-то десяти метрах от него.

«Видит око, да зуб неймет», – неожиданно промелькнула мысль. К русским пословицам он пристрастился незадолго до первой командировки в Афганистан, считая, что через них он сможет лучше понять душу своего врага. Впоследствии Триш сообразил, что пословицы порой и ему самому помогают комментировать происходящее в его жизни.

«Стащили с меня всю одежду, – рассуждал про себя бывший сасовец. – Не знали, где может находиться радиомаяк, и решили раздеть. Может, еще и в зад заглянули. Ну что ж, мы их сами учили воевать, теперь за оказанную любезность пора бы и рассчитаться сполна. Показать учителям на их шкуре, чему научились благодарные ученики».

Майкл уже смирился со своей участью. Единственное, что он сейчас хотел – чтобы все закончилось как можно быстрее.

Наблюдавший за англичанином лидер террористов, когда тот в очередной раз облизнул губы, негромко распорядился:

– Дайте ему воды.

Кто-то из молодых афганцев из-за спины Триша протянул ему высокий стакан, наполненный холодной родниковой водой. Припав к живительной влаге, Майкл стал жадно пить, не чувствуя ни холода, ломящего зубы, ни привкуса медикаментов. Лишь когда стакан опустел, майор вдруг подумал: «А вдруг там яд?»

Но, вместо того, чтобы умирать, Триш неожиданно ощутил прилив сил. До этой минуты голова находилась будто в ватном футляре. Теперь же все вокруг прояснилось, даже появился легкий звон в ушах.

Только вот зрение подводило – как будто экран ненастроенного телевизора мерцал перед глазами, то вдруг вместо человеческих лиц, сидящих напротив, появлялись рожи кровожадных монстров, от страха перед которыми аж дух захватывало.

Последнее, что успел сообразить Майкл, что ему опять подсунули наркотик, но в этот раз вместо природного опия он употребил синтетический психотропик. Снова тело, мозг и душа были разъединены.

– Ты приехал в Кабул меня убить? – громовым голосом в ушах отставного майора прозвучал вопрос лидера Аль-Каиды.

– Нет, – невнятно пробормотал Триш, но его сознание было не в состоянии сопротивляться действию препарата и он заговорил: – Я приехал в Кабул, чтобы под видом журналиста обнаружить ваше местонахождение и при помощи радиомаяка, спрятанного в моих часах, пометить это место для американских бомбардировщиков.

– За что ты хотел нас убить? – снова раздался громовой голос. – Что мы сделали тебе плохого?

Примитивный вопрос, на который можно и вообще не отвечать, но когда сознание находится в плену психотропного вещества, все выглядит по-другому.

– Меня уволили со службы и это был шанс заработать хорошие деньги.

– Сколько?

– Двадцать пять миллионов долларов, – ответил ровный бесстрастный голос.

– Тебя специально выбросили на помойку, чтобы ты для других загребал жар своими руками и рисковал своей головой. – Фраза, вновь произнесенная громовым голосом, пробила психотропный панцирь и дошла до сознания бывшего майора.

«А ведь точно, – с поразительной ясностью вдруг все понял Триш. – Королевская армия Ее Величества просто-напросто договорилась с американцами. Меня уволили, чтобы корона не несла ответственности за действия своего офицера. А янки наняли, чтобы за их идеалы рисковал хорошо обученный профессионал, до которого никому во всем мире не будет дела». Это походило на то, как один сутенер продает другому надоевшую ему шлюху. Ощущать себя шлюхой было противно. Из глаз майора непроизвольно хлынули слезы, а мозг заполнила ярость...

– Я несметно богат, – продолжал глава Аль-Каиды. – Двадцать пять миллионов долларов всего лишь песчинка под моим ногтем. Хочешь получить эту сумму от меня?

– Дай, – смахивая грубым рукавом рубашки слезы, проговорил Майкл. А в ответ услышал:

– Милостыню не даю. Но ты, майор, эти деньги можешь заработать. Ты – высококлассный профессионал, покажи мне, что умеешь делать лучше всего за эти деньги. Ну, я хочу услышать твое предложение.

И в следующее мгновение бурлящий в котле ярости мозг подсказал, а язык майора выдал:

– Я могу убить королеву или премьер-министра.

– Гибель одного человека, даже пусть и высокопоставленного, это всего лишь трагедия, которая может сплотить нацию. А уничтожение десятков тысяч – это ужас, заставляющий народы падать ниц перед возможностью неумолимой гибели. Такое сможете придумать?

– Смогу, – уверенным тоном произнес Майкл Триш, в упор глянув на своего нанимателя...

Владивосток (наши дни)

Скорое возвращение Давыдова в роту вызвало некоторое замешательство среди рядового состава разведчиков. Потому что на совещание были вызваны не только командиры взводов, но даже их заместители, что подсказывало опытному служивому люду – это «жу-жу неспроста жу-жу»...

– Значится, так, – начал Денис почти торжественным тоном, окинув веселым взглядом собравшихся, где кроме недавних любителей забивать «козла» и и.о. старшины роты Маугли добавилось двое новых участников. Двухметровый верзила с лицом херувима и пронзительным взглядом серых глаз, сержант контрактной службы Константин Кириллович Колесник, прозванный Ку-Клукс-Кланом за начальные буквы своих инициалов, выполнял в роте обязанности главного оружейника – мог разобраться с любой огнестрельной системой, от самодельного самопала до реактивной системы «Ураган». Вторым был «замок»[3]3
  Замок – сленговое – заместитель командира взвода.


[Закрыть], срочник, сержант Вадим Парамонов, среднего роста крепыш с бычьей шеей и мятыми, ломаными, как у всех борцов, ушами. За полтора года службы в морской пехоте он дважды защитил звание чемпиона округа по боевому самбо...

– Я приехал, господа, сообщить вам преприятнейшее известие, – непонятно почему продолжал веселиться майор.

– Нашу роту выбрали для съемок эротического фильма «Солдатские поллюции», – уловив паузу в затянувшейся речи майора, поспешил с комментариями Маугли. Собравшиеся громко засмеялись, но Денис, вопреки обычному, не стал одергивать болтуна, а только сказал: – Нет, кино здесь ни при чем. Министр обороны доверил нам поиграть в «войнушки» с местными чекистами. – В помещении канцелярии повисла глухая тишина, было слышно, как на плацу топчут асфальт нерадивые новобранцы.

– Это как? – первым поинтересовался капитан Шувалов.

– Очень просто, – стал пояснять Денис. – Сейчас во Владике находится директор ФСБ, он на манер нашего Министра решил проверить, как его подчиненные службу тащат. Апогеем этой проверки должны стать учения эфэсбэшных антитерров. Вот наш и предложил чекистам проверить, кто круче. То есть Госбезопасность, как всегда, играет за себя, «герои-освободители», а нам предложено сыграть за «духов». И так, как мы будем изображать террористов, то право выбора за нами. Вот я, значит, выбрал два десятка заложников. Мы всемером, – указательный палец майора обвел собравшихся, – держим их на прогулочном катере в бухте, но не у пирса. Так что товарищам антитеррам подойти незаметно можно будет только из-под воды. А вот теперь все вместе будем мозговать, как нам не попасть, как кур в ощип. На подготовку операции выделили двое суток, поэтому не будем откладывать решение этой задачи. Так что, мужики, работать будем так – сперва задаете вопросы, потом высказываете свои предложения и, наконец, составляем общий план. Ясно? – Ответом была тишина. Давыдов удовлетворенно кивнул. – Значит, переходим к вопросам.

– Что с нами будет, если чекисты нас сделают? – первым задал беспокоивший его вопрос старший лейтенант Иволгин, молодому офицеру обещали в скором времени дать отдельную квартиру и он переживал, как бы не попасть в «черный список».

– Никаких репрессий не будет. Министр обороны заверил: если нас сделают антитерры, то, значит, они достаточно подготовлены. Только вот ведь в чем дело, мы – морпехи, и наш девиз «Там, где мы, там победа». Поэтому работаем не за страх, а за совесть. Еще вопросы?

– Оружие берем штатное или можно чего прихватить сверх нормы? – поглаживая пальцами щетину на подбородке, поинтересовался Ку-Клукс-Клан.

– Оружие будет специальное – маркеры, такими играют в пейнбол. Так что будет время ознакомиться. А теперь давайте подробно поговорим об объекте обороны.

На письменном столе тут же был расстелен большой лист ватмана, на котором Маугли черным фломастером изобразил силуэт прогулочного катера.

– Айвазовский отдыхает, – не удержался Журило, тем самым невольно похвалив старшего сержанта за достоверное изображение судна.

– Итак, что мы имеем? – нависнув над столом, произнес Денис.

– Заложников, кроме капитана, рулевого и моториста, разместить в баре, – предложил Иволгин. Уловив вопросительные взгляды, добавил: – Там можно их держать компактно и, главное, их будет трудно достать.

– Так, – согласно кивнул командир роты.

– Всю верхнюю палубу от кормы до носа затянуть брезентом, таким образом скроемся от наблюдения чекистов. – Олег Шувалов красным цветом обозначил, где будут повешены брезентовые ширмы.

– Хорошо. Что еще?

– За брезентом развесить полосы фольги, – предложил Журило. – Дипольные отражатели будут мешать работе портативных радиолокаторов.

– А как мы сами сможем видеть, что творится вокруг катера? – скептически поинтересовался Парамонов.

– Установим по бортам и корме мини-перископы, к тому же часовой на капитанском мостике будет нашими главными глазами, – быстро заговорил Шувалов, капитан уже полностью включился в разработку плана обороны катера.

– Ага, часовой. Да его будут в прицеле держать все снайперы антитерров, – не согласился с капитаном Маугли.

– Верно, – кивнул Олег, – поэтому не особо станут искать других наблюдателей, а снимать часового не будут до последней минуты, пока их водолазы не пойдут на штурм. А этот момент мы сможем засечь, благодаря перископам.

– Если фээсбэшники будут использовать против нас оптику и РЛС, – задумчиво проговорил Журило, – то не исключено, что будут задействованы дистанционные микрофоны и тепловизоры.

На какое-то мгновение морские пехотинцы замолчали. Денис, сам воевавший в Чечне, со своими разведчиками неоднократно в поиске использовал слуховой аппарат для глухих, позволяющий на большом расстоянии засечь подозрительный шум. Тепловизоры также вещь полезная, даже в кромешной тьме засекают исходящее тепло.

– Насчет микрофонов, Гена, это ты верно заметил, – негромко сказал майор, – будут нас слушать чекисты, обязательно будут. И не только микрофонами, но и обязательно используют радиоперехват. Значит, никаких переговоров по рациям. Повторяю, никаких. Все обсудим здесь и сразу. Это первое. Второе. Для того чтобы товарищи юные дзержинцы были уверены, что мы всей кучей засели в баре вместе с заложниками, придется в течение нескольких часов устраивать радиоспектакль. Вот запишем на кассетник и будет Маугли крутить «концерт по заявкам».

– Почему я? – возмутился сорвиголова Антон Малугин.

– А потому что остальные понадобятся на верхней палубе, – пояснил ротный.

– А что будем делать с тепловизорами? Они же моментом засекут наше расположение, – спросил Олег Шувалов, который несколько минут назад предложил брезентовые ширмы, но уже сам не верил в предложенное. – От снайперских выстрелов тряпки плохая защита.

– Конечно, – согласился с ним Денис. – Поэтому против тепловизоров будем действовать технически. Всем надеть маскировочные комбинезоны «Тень», они поглощают инфракрасные лучи, а в баре и капитанской рубке зажжем спиртовки, они создадут достаточный фон. Так что иллюзию большого скопления людей создадим впечатляющую. С этим ясно? Что еще не обсудили?

– Не, я в натуре не понял: так нам выдадут оружие или свое нужно брать? И какое? – неожиданно встрепенулся Ку-Клукс-Клан.

Разведчики громко засмеялись, представив, что, получив возможность взять оружия сколько хочешь, Колесников бы так загрузился, что Арнольд Шварценеггер в фильме «Коммандо» просто умер бы от зависти.

До глубокой ночи морские пехотинцы находились в помещении канцелярии. Так прошел законный выходной командного состава роты...

* * *

Тренировочный лагерь для региональной «Альфы» располагался в живописном месте – в сосновом бору, в ложбине между двумя высокими сопками.

Последние годы ФСБ не скупилась на подготовку отрядов специального назначения, обеспечивая бойцов материально-технической базой, практикой боевой работы на Северном Кавказе, а также высокими окладами и серьезными премиальными. Народ сюда подбирали, что называется, через мелкое сито, и те, кому повезло попасть в региональную «Альфу», считались элитой.

На въезде в учебный лагерь «тридцать первую» «Волгу» начальника центра «Т», как и положено, остановили, и двое часовых, несмотря на то, что не единожды видели и машину, и пассажира, тщательно проверили документы и только после этого автоматически отворились ворота.

Отряд антитерра регионального подчинения вместе со вспомогательными службами и по численности был близок к штатному мотострелковому батальону. А вот по интенсивности подготовки мотострелки оставались далеко позади.

Из окна служебной «Волги» начальник центра «Т» полковник Цуриков мог наблюдать за подготовкой антитерров. По скелету недостроенной девятиэтажки бойцы в черных комбинезонах, похожие на киношных ниндзя, держась за страховочные тросы, стремительно спускались на землю.

Другая группа работала на полосе препятствий, третья отрабатывала приемы тактических передвижений с оружием. А еще, как было известно полковнику, были стрельбища, «комната ужасов» и бассейн для подготовки легких водолазов. Везде сейчас шла насыщенная учеба.

«Волга» замедлила движение и остановилась возле двухэтажного коттеджа, где располагался штаб отряда. Возле здания уже прогуливался подполковник Лобанов – бывший чемпион Союза по боксу в полутяжелом весе, невысокий, широкоплечий, с крупными чертами лица и жестким ежиком седых волос. Три года назад подполковник Лобанов возглавил региональную «Альфу», а до этого был первым заместителем руководителя центра «Т».

– Добрый день, Виктор Викторович, – первым поздоровался Лобанов, дождавшись, когда Цуриков, придерживая тонкий кожаный кейс, выбрался из салона автомобиля.

– Пока еще добрый, – пожимая протянутую руку, ворчливо ответил полковник и спросил: – Командиров подразделений собрал?

– В моем кабинете ждут.

– Ну, пошли, побеседуем, – негромко произнес Цуриков и широкими шагами направился в здание штаба. Кивком головы поприветствовав дежурного офицера, полковник поднялся на второй этаж, где находился кабинет командира отряда.

Просторное помещение кабинета едва ли не наполовину было занято длинным Т-образным столом, рассчитанным на всех командиров подразделений и добрый десяток «гостей». Специфика у отряда была такова, что в любой момент можно было ожидать как проверяющих из столицы, так и зарубежных гостей. Как такового режима секретности не существовало.

Сегодня гость был один, вернее сказать, не «гость», а непосредственный руководитель. Как и положено, военное начальство командиры подразделений встретили стоя.

Встав во главе стола, Цуриков положил перед собой кейс и властным голосом произнес:

– Прошу садиться.

Офицеры заняли своим места и пристальными взглядами уставились на полковника, напоминая свору служебных волкодавов, которым для стремительной и безжалостной атаки нужна лишь команда хозяина.