Текст книги "Крысолов"

Часть вторая
Генодром

– А теперь смотри во все глаза, Серый.

Серый приоткрыл один глаз, мутно глянул на сереющий рассвет за стеклами, на зеленые индикаторы приборной доски, на Стаса. И закрыл.

– Просыпайся, соня, просыпайся. Застегнуться не хочешь?

Четвертый день Серый щеголял в костюмчике, по виду совершенно рокерском.

Кто бы мог подумать, что в ателье у Серого проснутся какие-то совершенно блэкушные вкусы? Едва завидев кожаную куртку, расшитую молниями и нашпигованную кнопками и стальными побрякушками, он рванулся к ней и заблажил так, что пришлось заказать такую же. Только не из кожи, а из кевларина, и не стандартной раскройки, а по формам Серого. И поскорее. Вышло довольно дорого…

Стас повозился с непривычным плеером – привычный остался в родной машине, далеко в старом городе, в сотнях верст отсюда. Эта была потрепанная и довольно старая, еще тех времен, когда «нивы» были с примесью «шевроле». Нашел нужную песенку и закольцевал ее.

Ожили динамики, разбавляя унылую серость за окном. Там плыла чахлая полоска кустов и березовых скелетиков. За ними весенние поля, грязные, мокрые и холодные.

Первый напор весны отступил, и ранним утром под ногами скрипел и ломался ледок…

Any jobber got the sack,

Monday morning, turning back,

Yellow lorry slow, nowhere to go.

But oh, that magic feeling, nowhere to go,

Oh, that magic feeling, nowhere to go…

Пять дней назад эта песенка была под настроение. Била точно в сердце, до самых печенок.

Да, все паршиво и хуже некуда – но… Выдернут из привычного ритма жизни. Из привычных «надо», «должен» и «приходится». Никуда не надо бежать. Никому ничем не обязан. И даже звонков на видеофон нет, ни одного – потому что номер совершенно новый.

Совершенно пьянящее чувство свободы…

Yellow lorry slow, nowhere to go.

Вut oh, that magic feeling, nowhere to go,

Oh, that magic feeling, nowhere to go…

Теперь острота этого чувства чуть притупилась. Пять дней прошло. Старые привычки ушли, но свято место пусто не бывает. Новые «надо», «должен» и «приходится» тут как тут.

Почти неделя в одном ритме, пусть и совершенно новом…

Но заводить песенку все равно надо. Теперь она – часть работы. Надолго от работы не убежишь…

Стас притормозил, вывернул почти на обочину.

– Ну что, шерстяной, проснулся? Застегнись, сейчас будет холодно.

Сегодня Серый был какой-то хмурый. Вроде, уж пятый день такая история, пора бы и привыкнуть. Но нет… Надулся, словно грозовая туча. Четыре дня терпел, а теперь надоело?

Ладно, перетерпит. Сегодня в последний раз.

Стас перегнулся через Серого, опустил стекло.

В машину ворвался холодный воздух. Разомлевший в тепле и убаюканный урчанием мотора Серый мгновенно засуетился. Выпрямился в кресле, заскрипел кевларином, одергивая курточку, вжикнул молнией.

Стас сделал музыку еще громче – чтобы и снаружи хорошо слышно – и медленно пополз вперед. Совсем медленно, верстах на десяти в час.

– Протирай глаза и смотри, шерстяной. Если пропустим, то придется ползать туда-обратно вдоль дороги, как вчера. Опять полдня вылетит коту под хвост.

– Ыпа, – буркнул Серый.

Но послушно уставился в окно.

* * *

Шоссе было почти пустое.

Изредка проносились тяжелые фуры, обдавая ревом и сизыми выхлопами, – и снова пустое шоссе, орущие из динамиков битлы и придорожные кусты, от которых уже рябит в глазах…

– Ыпа-ыпа-от! От! – Серый вскочил и вытянул лапу. – Ыпа-ыпа! От! От!

Из-за березки к обочине вынырнула крыса. Не местная – эти мелкие, как хомяки – а московская, крупнее иной кошки. Показалась на миг, привстав на задние ламы, как тушканчик, и тут же нырнула в придорожные кусты, затерялась меж голых прутьев и грязной, подгнившей листвой, оставшейся с осени.

Стас затормозил. Приехали.

– Молодец, Серый.

– Ыва? – тут же радостно предложил Серый.

– Ыва, ыва. Только не для тебя, обжора.

Так, а что у нас с километражем? Стас прикрыл глаза, подсчитывая… Туда, сюда, минус сотня от гостиницы, этих «Дубовых домиков»…

А чего, неплохо. По графику, и даже чуть лучше. Хорошо их Арни выдрессировал. За пять дней батальон сделал пятьсот двадцать верст.

Стас выключил музыку, закрыл окно. За полчаса поиска с открытым окном, чтобы музыка помогла крысам опознать машину, салон выморозило. Не только у Серого зуб на зуб не попадал…

Стас включил обогрев и вылез из машины. Обошел, открыл багажник. Сзади заревела, приближаясь, фура. Стас чертыхнулся и захлопнул.

И стал изображать сладчайшие потягуши. Словно просто вылез из машины затекшие руки-ноги размять…

Совсем ни к чему, чтобы какой-то сердобольный водитель решил притормозить, чтобы узнать, не случилось ли чего. И рассмотрел Серого. И запомнил лицо. И номер.

Нет уж… Стас подождал, пока фура уберется к чертовой матери. Когда она превратилась в серое пятно на горизонте, а басистый рев двигателей почти потерялся в шуме ветра, Стас свистнул.

Из кустов показался Роммель. За ним, в кустах, еще морды. Но на дорогу не лезут.

– Ладно уж, вылезайте, – сказал Стас. – Молодцы… Принимайте, заслужили.

Четырехлапые бойцы не заставили себя уговаривать. Роммель лишь повел мордой, и пятеро тут же выскочили из кустов и выстроились в очередь. А из-за переплетений голых прутьев уже выглядывали следующие.

Стас вытащил из багажника фунтовый пакетик кошачьего корма и вручил первому. Боец осторожно вцепился зубами в его верхушку, где бумага была сложена в несколько раз. И, привстав на задние лапы, чтобы пакет не волочился по земле и не порвался, засеменил в кусты.

Вторая крыса уже ждала, открыв пасть. Приняла свой пакет и посеменила следом. А из кустов, в хвост очереди, вынырнули две новые.

Стас вручил третий пакетик с кормом, и в это время сзади загрохотало. Черт, да что ж такое! Разъездились, как нарочно!

– Брысь!

Но обочина и так уже опустела.

На всякий случай Стас прикрыл багажник. Вдруг в фуре зоркий кто? А в багажнике сотня пакетиков с кошачьим кормом. Такое запоминается. А кого-то может и на размышления навести. И даже сподвигнуть на набор номера…

Нет уж, спасибо. Не для того продвигались с таким геморроем почти неделю, чтобы залететь из-за подобной мелочи…

Стас отошел на шаг от машины и старательно потянулся. Даже зевнул для большего правдоподобия.

* * *

Последние пакеты совал уже не глядя, нырнув в багажник с головой, чтобы дотянуться до сусеков.

Девяносто девять… Сто…

Все, вроде.

Стас высунул голову из багажника, выпрямился. Поежился от холода, еще раз огляделся – не забыли ли чего? Вроде, пусто.

Поглядел под ноги. Очереди больше не было.

Значит, все верно. Ничего не забыли. Все сто пакетиков перекочевали из багажника в зубы крыс и ушли в кусты.

Где-то там, рассредоточившись в старой листве по всем правилам ведения разведки, шесть сотен серых бойцов пировали. Заслуженно, впрочем. По сотне верст в день – это более чем прилично. Особенно когда такой марш длится не день и не два… А по ночам, между прочим, ниже нуля.

Возле машины остался только Роммель.

Стас приоткрыл заднюю дверцу. Роммель проворно нырнул внутрь. Стас обошел и сел за руль.

Черт, хорошо-то как! Тепло…

– Ыва! – предложил Серый.

– Ну да. Ты тут, конечно, больше всех заслужил… ыва…

Серый залыбился, словно и вправду что-то понял. Согласно мотнул мордашкой:

– Ыпа-ыпа-от!

Между кресел высунулась мордочка Роммеля.

– Сейчас, герр майор. Будет вам и диспозиция, будет и офицерский паек…

Стас достал с заднего сиденья сумку с провиантом. Вытащил термос, бутерброды, завернутые в вощеную бумагу. Упаковку порезанного на ломтики карбоната.

Мясо для Роммеля. Для антропоморфных бутерброды с сыром и ореховой пастой. Горячий и сладкий кофе для всех. Тем, кто равнее всех равных, неразбавленный. Остальным на три четверти с минералкой.

– Ыва!

Серый вырвал бутерброд с ореховой пастой и зачавкал.

Стас открыл термос. Запах кофе опьянял. Даже через пару часов в термосе, честно сваренный кофе был лучше, чем любая из тех пяти сортов самоподогревающихся жестянок, которые продавались в магазинчике при мотеле…

* * *

Первые пять минут всем троим было не до разговоров. После получаса свежего воздуха аппетит был зверский. Ну а Роммель на этом свежем воздухе еще и всю ночь маршировал…

Потом под ухом перестало чавкать и скворчать. Серый отвалился первым. Как обычно.

– Все, шерстяной? Наелся?

– Ыпа… Ыпа-ва… – Серый опять осоловел и засыпал.

Стас вытер салфеткой перепачканные ручонки. Проверил пробку из-под большой пластиковой бутылки, из которой лакал Роммель.

– Подлить?

Роммель кивнул. Кофеин и на него действовал. Да и сладко, опять же…

По-беличьи схватив ломтик карбоната передними лапками, Роммель тщательно пережевывал каждый кусок, словно перемалывал. И не сводил глаз со Стаса. Работающие челюсти не помеха, чтобы слушать приказы.

Стас капнул в пробку кофе, разбавил минералкой. Достал карту и стал объяснять.

Крысиному батальону остался последний марш-бросок. Если не заплутают, то завтра утром выйдут к «Дубовым домикам».

От них до Пензы еще сотня километров. Но их преодолевать не нужно. Если Граф возобновил дело на старом месте – а это логично, уж очень удачно расположился бывший НИИ чего-то там сельскохозяйственного, сгинувшего в веках, как перегной, – то до Пензы добираться не придется. Ферма Графа чуть в стороне от этого шоссе, от Пензы километрах в восьмидесяти. От «Дубовых домиков» до фермы километров тридцать.

Найти ее не проблема. Вопрос в другом – что там с системами безопасности?

Раньше, до пожара, там была неплохая система безопасности. Очень даже неплохая. Лично проверял и стучал по мозгам нерадивым техникам-пофигистам…

Что теперь? Восстановлена прежняя система охраны? Или на этот раз не нашлось того, кто бы стучал по мозгам ребятам Графа, ответственным за безопасность фермы, и все сделано кое-как?..

Но не исключено, что система стала даже лучше. Все может быть…

Первые дни после пригородов было не до этого. Сначала надо было обзавестись машиной. И небольшим фургончиком, на всякий случай – черт его знает, как все обернется, запас карман не тянет… Одеть Серого, чтобы не простыл – только не хватало возиться с больным шимпанзе, которого нельзя отдать ни в одну нормальную ветлечебницу… Потом разные спецпричиндалы, которые могут понадобиться на ферме…

Вроде, все по мелочам, ничего сложного… Но времени отнимает немерено.

Плюс еще каждое утро надо встретить крысиный батальон. Не пару же трейлеров нанимать, чтобы их до Пензы перебросить… Так что только своими лапками, ночными марш-бросками. Вот и надо их каждое утро найти, накормить, раздать приказы на следующий день…

Морока, одним словом.

Но теперь все готово. К завтрашнему утру крысы выйдут к «Дубовым домикам». Все технические мелочи собраны. Можно подумать и о главном.

Теперь пришло время выяснить, что там у Графа с фермой. Где секвенсор. И способ вытащить его оттуда. Желательно без шума. Потому что машинку надо будет еще везти до старого города…

Роммель пискнул. Доел свой офицерский паек.

– Ну, давайте, герр майор. Жду вас вечером.

Стас перегнулся через Серого и открыл дверцу. Роммель выскользнул, мелькнул серой тенью на обочине и пропал.

Ну, что же… Пора и делом заняться.

Стас кинул сумку назад и стал разворачиваться.

* * *

Стас еще раз проверил ремешки «кошек», нацепил на шею бинокль, закинул его на спину. Поднял голову, разглядывая дуб. Хороший такой дуб.

В смысле, на глаз хороший. Радует. А вот с точки зрения передвижения… Стас вздохнул. Натянул перчатки, примерился правой «кошкой», всадил в ствол. Попробовал, как держит вес.

Вроде, держит. Обхватив ствол, Стас оттолкнулся и зацепился второй ногой. В принципе, от земли оторвались. Лезть можно. Но, честно говоря… Кора резала щеку, но тут уж не до комфорта. Не рухнуть бы… Стас вздохнул и медленно пополз вверх.

Серый, кисло сморщившись, наблюдал снизу.

Сначала. Потом ухмыльнулся, показав свои здоровенные зубы, глумливо причмокнул и пополз следом.

Забрался, должно быть, по противоположной стороне. Вынырнул на эту уже над Стасом. Так и полз дальше сверху, то и дело останавливался, поджидая. Без всяких «кошек».

– Вот и верь после этого, кто тут венец природы…

Серый закудахтал-засмеялся так, что чуть не свалился. Повис на одной руке.

– Ты-то чего ржешь? Не свались, шерстяной…

Серый показал зубы и легко забросил себя обратно на ветку.

Стас медленно переставлял «кошки». То еще удовольствие ползать по дубу, обхватить который рук не хватает. Но тут уж выбирать не приходится. Если Граф, отстраивая ферму после пожара, сохранил старую систему наблюдения, то начинать осмотр надо издали. Это значит, ползти еще к самому верху…

Искать подступы к ферме по земле Стас не рискнул. Там по периметру камер наблюдения под полсотни, – по крайней мере, столько было. И идет картинка на хорошие компьютеры, с прекрасно настроенными программами распознавания…

Первая развилка была слишком низко. Дубовая роща впереди все еще закрывала ферму.

А вот вторая, уже не на основном стволе, а на толстой ветви, очень даже ничего. Есть и живот куда положить, и упереться как следует.

Стас вытянулся на ветке. Поерзал, нащупывая ногами упор. Наконец-то дал себе расслабиться. Минуту можно и полежать… Просто полежать. Заслужил.

Потом, когда интерес пересилил усталость, приподнялся, перетащил бинокль со спины и подкрутил окуляры. Вот и ферма…

Н-да…

Пожар был в разгар осени. Когда с окрестных дубовых рощ облетела листва, и все луга вокруг, все окраины фермы, все проплешины между зданиями замело сухой листвой, словно снегом.

Было сухо, и листва лежала ярко-красная, сухая, высоченными кучами, шелестя на малейшем ветерке… Если бы кто-то из ребят Графа неудачно бросил окурок, пожар вполне мог бы начаться и сам по себе.

Но пожар начался не от окурка.

Строго говоря, пожар начался еще раньше, за три дня до того, как затанцевали первые, еще робкие, язычки. В то утро, когда старик-разнорабочий, который должен был собирать всю эту листву, обнаружил в своем шкафчике для заначек бутылку, которой туда не ставил…

Никого особенно не удивило, что собаки как взбесились. И человек меняется, и запах… Руку ему прикусили. Так, символически, но тогдашний главный дрессировщик Графа оказался до ужаса добрым и уговорил сторожа не валять дурака, а отправляться домой. Ну и подкинул, на что дальше боль унимать…

За три дня ферма превратилась в островки посреди красного океана. А вечером, когда ребята Графа разъехались, и на горизонте показались тучки, еще робкие – первые признаки доползшего циклона – тогда и побежали огоньки, сначала по облитой бензином распределительной будке. Никого не удивило, что модифицированное зверье выбралось из открывшихся клеток и ушло от пламени через забор, не поджарившись на проводах…

Когда упали первые капли, от фермы остались дымящиеся кирпичные остовы.

Да, это было неплохо…

Куда хуже то, что за три с половиной года вид фермы не изменился.

Стойла из закопченного кирпича так и стояли без крыш, пустые и заброшенные. Ничего не изменилось…

Нет, кое-что есть. Распределительная будка новая. И еще в центре фермы, промеж черно-красных остовов, из-за угла старой закопченной каптерки выглядывал зеленый строительный вагончик.

Весело, весело…

Это что же выходит? Граф сделал ферму на новом месте?

Вот это подарочек…

И где ее искать, эту новую ферму? И каких подвохов ждать от ее охранных систем?..

А может, Граф просто решил поиграть в шпионов, и сделал новые стойла под землей? А пепелища оставил для отвода глаз?

Может такое быть?

Может. От Графа всего можно ждать. Но… К чему бы такие трудности самому себе создавать?

Стас вздохнул. Похоже, ферма все-таки в другом месте… Но на всякий случай проверить надо.

Повел биноклем вправо, к южному краю фермы, где в проволочном заборе были ворота и выезд. Дорога двухкилометровой дугой шла к шоссе.

Если там и были следы, то отсюда их не заметить…

Черт возьми, придется прогуляться. По грязи и буеракам.

Проще всего было бы выйти обратно к «ниве» и прокатиться по шоссе до того места, где отходит дорожка на ферму. Если у ворот фермы есть следы, то начинаться они должны у съезда с шоссе. Проще всего посмотреть следы было бы именно там.

Проще всего – и ошибочно до смерти, если на самом деле ферма не заброшена, и там есть охрана.

Останавливаться у той развилки ни в коем случае нельзя. Три с половиной года назад там, в деревьях, стояли несколько камер. Сам же и предложил это охране Графа…

Тогда-то пути-дорожки еще не разошлись, и избежать лишних проблем с инспекциями КГБ было и в интересах графа, и его главного дрессировщика. КГБ тогда рвало и метало. И лучше было иметь пять лишних минут, – как только машины с войсками покажутся на шоссе…

Значит, придется прогуляться. К середине подъездной дороги, туда, где она не просматривается ни теми камерами, что у ворот фермы, ни теми, что у шоссе. Километров семь. По весеннему распутью, потихоньку оттаивающему после ночных заморозков… По колдобинам, с рюкзаком аппаратуры и Серым…

Стас отвел от глаз бинокль и поглядел вниз.

Интересно, а спускаться будет проще, чем лезть вверх?.. Честно говоря, снизу лезть был как-то приятнее. По крайней мере, падать было не так высоко…

– Серый! – позвал Стас. – Серы-ый! Уснул, что ли? Давай вниз…

* * *

На подъездной дороге следов не было.

Ни свежих, ни старых – вообще никаких. Как минимум с зимы сюда никто не ездил.

Но если на ферме кто-то есть, то не могут же они сидеть там безвылазно? Сидеть неделю без кабаков и девок… это кого же Граф должен был нанять в свою охрану? Нет, не такие ребятки у Графа. С покорными сосунками, которые согласились бы на такое, Граф никогда не стал бы Графом.

Получается, охраны нет.

Впрочем… Есть на свете такая вещь, как вертолеты. У Графа была парочка.

Стас кисло сморщился. Поглядел через дорогу – туда, где за деревьями виднелись провода и вышки электропередачи.

До просеки, по которой идут вышки, еще километр… А не хотелось. Руки ныли, им хватило дуба. Ноги ныли, им уже хватило семи километров прогулок по буеракам и оврагам. Вверх, вниз, вверх, вниз… Оскальзываясь на грязи, с рюкзаком за плечами и виснущим на руке шимпом…

А километр туда – это значит не только километр туда, но и то, что обратно будет не семь, а восемь…

С другой стороны, если уж нужна полная гарантия, то надо сходить. Надо!

Если на ферме кто-то есть, там должны потреблять электроэнергию. На обогреватель, плиту или телевизор. Камеры наблюдения должны жрать ее, наконец…

– Ыва? – осторожно предложил Серый.

– Серый… – Стас покачал головой. – Ты меня достал со своим ыва.

– Ы-ыва… – Серый смотрел глазами котенка-сиротки. – Ыва-ыва-ыва… Ы-ыва…

– Не сейчас. Вон, видишь? До той вышки прогуляемся, тогда и будет ыва.

Серый с неохотой повернул морду и с сомнением поглядел на вышки.

– Ыпа-ыпа-от?..

– Ладно, пошли, – Стас взял Серого за ручонку.

Серый вырвался и замотал мордой.

– Гырыга!

– Бунт на корабле? Пошли, пошли.

Стас попытался взять его за руку, но Серый отдернулся и отступил на пару шагов.

– Гырыга!

– Вот так, значит? Ну и ладно. Стой здесь. А я пошел к той вышке. Чтобы ыва-ыва.

Стас прошмыгнул через дорогу и зашагал через лес. Опять спотыкаясь и оскальзываясь на корнях, почти вылезших из земли, чертовы окаменевшие змеи, навсегда уснувшие под прошлогодней листвой…

Серый, невнятно огрызаясь, плелся следом.

Не привык ходить, шерстяной. Прогулка вымотала его. Да и не только его…Вывалившись на просеку, Стас стащил со спины рюкзак и сел на пенек. Серый почти свалился на соседний. Вид у него был такой, будто на нам пахали. Отсюда до старого города и обратно. Последние метров двести шимп даже ыва-ывать перестал.

Ладно, сам-то… Стас встряхнулся, помотал головой, отгоняя усталое оцепенение.

Развязал тесемки рюкзака и достал сканер. Выставил диапазон и навел на провода над головой. Отсюда сканер что-то зацепил.

Спектр был стандартный. Резкий всплеск на пятидесяти герцах, затем, куда слабее, по убывающей – сто, сто пятьдесят, двести…

Так и должно быть. Ток по проводам гуляет переменный, так что провода должны излучать. Основная частота пятьдесят герц, ну и обертоны. Это все было ясно еще там, в километре отсюда, на подъездной дороге, тут и к гадалке не ходи.

Шли не за этим. Весь вопрос в силе проходящего по этим проводам тока…

Люди обожают свет, компьютеры, микроволновки… Лучше всего холодильники. Эти сосут из сети регулярно. А сейчас, зимой, еще и обогреватели. Вот эти уж жрут, так жрут!

Стас сменил масштабирование, чтобы поточнее. Так…

Прикрыл глаза, припоминая элементарные законы и арифметику. Сморщился.

– Черт, да что ж такая невезуха…

Ток совсем крошечный. Обычный паразитный, от которого никуда не убежать – до будочки-распределительной на ферме отсюда километра полтора…

Ферма пуста.

И где теперь искать секвенсор?

Стас вздохнул, убрал сканер.

Серый чуть ожил. Съежился, скорчившись в три погибели… Дрожал от холода. Даже кевлариновая куртка не спасала.

– Совсем закоченел, южноширотный? Все, сейчас обратно идем. До машины, и сразу в эти «Дубовые домики», отогреваться-отсыпаться…

Хотя до машины-то еще часа три, а то и четыре. Восемь километров, да по пересеченной местности, да с оврагами… А когда смеркаться начнет, еще сильнее похолодает.

Стас поежился. Поначалу-то, вроде, и не холодно было. Пока резво шли пешочком первые пару километров. Но сейчас…

Серый спрыгнул с пенька, подошел к Стасу и хмуро потребовал:

– Ыва!

– Как вам будет угодно, сир Грэй.

Стас достал из сумки бутерброды. Н-да… Остатки бутербродов. Всего-то один.

Серый тут же потянулся, но Стас отбил ручонку.

– Перебьешься. Пополам.

Поломал бутерброд с сыром на две половинки, протянул Серому. Серый, недолго думая, целиком запихнул в рот и зачавкал.

Стас откусил от своей половинки, достал термос… Нахмурился. Поболтал термосом.

Н-да… Можно и не открывать. Пустой. Черт, и кофе весь кончился…

Серый звучно сглотнул и доложил:

– Ыва!

Стас не отреагировал.

– Ыва… Ыва-ыва-ыва… Ы-ыва! – Серый переводил взгляд со Стаса на остатки бутерброда.

– Что – ыва? Имей совесть. Ты и так уже больше моего сожрал. Кто добил все орехи и печенье? Пушкин?

– Ыва… – с какой-то совершенно неизбывной нежностью протянул Серый, тихонько не то теребя стасов рукав, не то поглаживая, и глядя совершенно телячьим взглядом, от которого нет спасения. – Ы-ыва…

– Да на, на! Подавись, сволочь шерстяная…

Серый, радостно взвизгнув, тут же запихнул в рот все целиком. Опять зачавкало.

– Может, у тебя глисты, шерстяной?

Но Серый лишь сыто рыгнул и ответить не соизволил. Даже не глядел. Ну, да. Чего теперь-то, когда бутерброды точно кончились…

Стас плюнул, смял вощеную бумагу и убрал в рюкзак. Поднялся, и в животе тут же заурчало. Словно не кусочек бутерброда проглотил, а банку желудочного сока влили… Зря отдал. Теперь часа три ни крошки во рту…

Эх, да теперь-то что! Раньше надо было думать. Вечно эти чертовы благородные порывы! Одни проблемы от них! Пора бы уж и эгоистом стать. Ну, циником хотя бы. А то ведь так и до язвы недалеко.

* * *

Спать хотелось ужасно. Серому тоже. Он вис на руке, как сумка.

Помыться тоже хотелось ужасно – но спать все-таки больше.

Стас поднялся по ступенькам на маленькую терраску, полагавшуюся тут каждому аккуратному, словно игрушечному домику. Стал шариться по карманам, отыскивая ключ.

Соседние дома стояли темные. То ли там уже спали, то ли просто пустые… Здесь осенью хорошо должно быть. Когда красные дубы, и под ногами шуршит листва, и прозрачное осеннее небо, полное какой-то холодной меланхолии, словно с чем-то безвозвратно прощаешься, каждую минуту, каждый миг… Но все равно хорошо.

А сейчас, весной…

Хуже весны у нас только зима, с холодами-не холодами и вечно засранными дорогами. Да и лето… Сухая жара, полная пыли, и беспросветный смог и вонь от горящих торфяников…

Стас нашел ключ и вставил в замок. Попытался повернуть, но ключ не шел.

Не той стороной, что ли? Стас вытащил ключ, поднес к глазам, чтобы рассмотреть зубцы в призрачном свете голубых фонариков, освещавших дорожки между домиками…

Предчувствие беды шевельнулось слишком поздно.

* * *

– Только не дергайся, приятель.

Голос был хриплый и сонный. Видно, ждали уже давно.

Сидел внутри? Потому и замок не крутился – был уже открыт…

Стас осторожно – медленно и плавно, как сонная черепаха, – оглянулся.

Да, внутри сидел. Мужик был в одной рубашке и белой жилетке ангарского пуха. Зато с кобурой слева под мышкой и «шпуром» в правой руке. Да и без пистолета парень был не мелкого десятка. Под два метра, и довольно накачанный.

– Ну заходи, заходи! – снова пробасил он. – Не май месяц… Ой, только не делай такое лицо. Корочки показать?

Стас, так же медленно и плавно, повернулся к двери.

Корочки… И на том спасибо. Значит, гэбушники. Плохо, но не самый худший вариант. Рубакову Крысолов, по крайней мере, нужен. Сразу убивать не будут. А вот с ребятами Графа было бы точно безнадежно…

Спящий на ходу Серый сообразил, что они не одни. Оглянулся. На затылке приподнялась шерсть.

– Гырыга?

– А ты заткнись, мартышка, – сказал мужик. – Ну, давайте, давайте! Холодно.

Стас распахнул дверь и вошел. Провожатый вошел следом, прикрыл дверь и щелкнул выключателем.

В кресле возле кровати сидел еще один. Дернув рукой на подлокотник, к пистолету, он заморгал, щурясь на свет.

Толстый, небритый и со вспотевшим, лоснящимся лицом, в помятом коричневом пиджаке и таких же помятых и сбившихся кверху брюках. Над резинками сползших к самым ботинкам носков виднелись полоски бледной, как у опарыша, кожи.

– А, вот и наше биологическое оружие подтянулось…

Толстяк потянулся, постанывая от удовольствия.

И нахмурился, разглядывая их. Больше даже не Стаса, а Серого. С сомнением склонил голову.

– Мартышка мартышкой, вроде… – Он пожал плечами и покосился на здоровяка. Сказал все с той же сонной ленцой: – Но ты, Дмитрич, на всякий пожарный бы его того… Оприходуй…

А сам подцепил с журнального столика пачку сигарет, выбил одну и сунул в рот, щелкнул зажигалкой. На полу рядом с креслом стояла пепельница, полная окурков. С самого утра они тут, что ли?

– К-стене-руки-поднять-отклячиться-ноги-шире, – выдал Дмитрич едва разборчивой скороговоркой.

– А представиться по форме? – поинтересовался Стас.

– А рукояткой в зубы? – предложил Дмитрич. – Еще раз разинешь пасть, когда не спрашивают, огребешь и в грызло, и сопротивление при задержании, и оскорбление при исполнении. Усек?

Стас пожал плечами. Ну-ну… Повернулся к стене, положил руки на лакированную вагонку, чуть липкую.

Что-то не похоже на нормальное задержание. Ни ребят в камуфляже и бронежилетах, ни суеты, ни начальства, которое тут как тут, когда все готово, мигом из кустов…

Выглядит все так, словно эти двое тут вообще одни… Но они же местные! Совсем не похожи на лощеных ребят из головного офиса. И только двое?.. На задержание Крысолова? Мелко ценят, однако… В городе, помнится, совсем иначе было?.. Чертовщина какая-то!

По левому боку прошла рука Дмитрича. Замерла под левой подмышкой. Вытащила из кобуры «хек». Дмитрич присвистнул.

– Чего там? – оживился толстяк в кресле.

– Да тут мама не балуй! Похоже, мартышка в самом деле паленая… Лови, майор! – Дмитрич выщелкнул обойму и бросил толстяку сначала ее, потом пистолет.

Его рука пошла по второму боку. Замерла.

– Охренеть! У него еще и второй!

Он выдернул второй «хек» и с силой ткнул Стаса в спину. И уже не сонно пробормотал, а рявкнул в полную силу:

– Ну-ка к стене, я сказ-зал! Ноги расставить! Шире!!!

Рука, уже не церемонясь, с силой отшлепала по ногам, скомкала полы плаща.

Еще один пистолет – маленький револьвер – был. Но не здесь, а в бардачке «нивы»…

Стас закрыл глаза. Так… Ну-ка собрались, сгребли мысли, разбегающиеся, как тараканы… Что происходит?

Чего их пистолеты удивляют? Они тут в засаде на Крысолова – пусть объявленного в розыск и неофициально, без всех формальностей, по внутриведомственному телеграфу, но все-таки объявленного, – или где?..

– Теперь мордой сюда, – сказал Дмитрич. – Только медленно, без глупостей.

Стас осторожно развернулся. Наручники нацеплять не пытаются… Явно не группа захвата, какие-то оперативники.

Но ждали с утра в засаде…

Бред какой-то!

– Не хотите представиться, господа? А также неплохо бы, наконец, сообщить, в чем меня обвиняют… Для начала, номер ориентировки.

– Подкованный, да? – сквозь зубы, не вынимая сигареты, отозвался толстяк, вертя в руках «хек». – А вот расскажи-ка нам, зачем тебе пистолет, умник?

Стас пожал плечами.

– Разрешение в кобуре.

– Я спросил зачем, а не где разрешение!

– Просто люблю оружие. Можно? Кстати… Я не совсем понял: где ваш ордер? Это арендованное мной помещение. Что-то не припомню, чтобы я вас сюда приглашал. Кроме того, вы сломали за…

– Умный, да? – все больше грустнел толстяк. – Ну если ты такой умный, то быстренько объясни нам, почему вот эта вот мартышка, – он ткнул пальцем на Серого, – не была оформлена на проживание в гостинице?

Так вот в чем дело…

При въезде полагалось указать, если на руках имеется животное. Но Серый, понятное дело, зарегистрирован не был.

Увидев в графе о животных галочку, владелец этих «Домиков» должен был немедленно потребовать электронный паспорт на Серого и сверить его по базе данных КГБ, что ведется на всех должным порядком зарегистрированных зверушек, модифицированные они или нет. Прошел ли все проверки на наличие генных модификаций? А если такие модификации есть, укладываются ли они в список разрешенных? Или у нас тут случай биологического терроризма…

Но мотель же почти пустой! Домик специально взял крайний. И приходили и уходили рано утром и поздно вечером… Не должны были заметить. Не должны…

– Так что, нет разрешения? А может, ты его только что нашел? Только вот дописал заявление, что нашел бесхозное, – дернул подбородком на шимпа толстяк, – и собрался отвезти его нам? А?

Был и такой способ. Иногда он даже срабатывал…

Но, во-первых, ребята ждут с утра. Вдвоем. Значит, сообщили о шимпанзе им как минимум часов десять назад. И вызов, видимо, еще через кого-то проходил… Значит, где-то уже зафиксирован. И тогда дело уже не в том, чтобы шугануть как следует и сладко подоить любителя нелегальных зверушек. Им в отчеты палка нужна…

И из этого следует крайне неприятное во-вторых. До выяснения личности дело обязательно дойдет. А как только дойдет…

– Эй, майор! – окликнул Дмитрич жирного. Прищурившись, он разглядывал Стаса. – А не…

– Что?

– Рожа у него какая-то… Подожди.

Дмитрич вскинул пистолет и отступил на пару шагов, словно боялся, что на него бросятся.

Броситься, конечно, можно. Но что толку? Даже если он не успеет выстрелить – успеет тот жирный. А дырка от «шпура»… Одиннадцать миллиметров, да еще пуля утяжеленная…

– Чего такое? – нахмурился толстяк.