Текст книги "Крысолов"

Дмитрич расстегнул левой рукой чехольчик, навешанный на ремень, достал мобильник. Не отрывая взгляда от Стаса, резко дернул рукой, откинув верхнюю панель.

– Что, узнал кого?

– Да фиг его знает… Похож. Но…

Бросая короткие взгляды на монитор мобильника – и тут же резко вскидывая глаза обратно на Стаса, словно боялся атаки – Дмитрич тыкал большим пальцем… большой палец замер. Глаза Дмитрича заметались от экрана к Стаса и обратно, туда-сюда, туда-сюда, быстро-быстро… По лицу медленно, но неудержимо расползалось восхищение. С щедрой примесью недоверия, словно он боялся проснуться и обнаружить, что все это был лишь сон.

– Ну что там?! – не выдержал толстяк.

Дмитрич наконец-то поверил своим глазам и восхищенно выматерился.

Майор вскочил с кресла, заглянул на экран. Его брови взлетели вверх, он попытался взять мобильник, но Дмитрич не отдал. Так они и разглядывали то картинку на экране, то самого Стаса.

– Крысолов, надо же… – пробормотал Дмитрич. – Собственной персоной… Пятый уровень важности, офигеть! Только чего натворил, нету…

– Значит, и не надо, – сказал толстяк. – Меньше знаешь, крепче спишь… И вообще это хороший знак, Дмитрич. Если нет того, что натворил, то это даже лучше. Уж ты мне поверь. Можешь уже того… Начинать готовиться к обмывке…

Серый хмуро косился на них. Поглядел на Стаса. Удивленно. Вроде, эти двое из двуногих безшерстемордых, а ведут себя…

Стас потрепал шимпа по макушке. Лениво из-под прикрытых век, как бы случайно окинул комнату взглядом.

Дверь в заднюю комнату прикрыта.

На полу полная пепельница.

На столе зажигалка и почти пустая пачка сигарет. Ни термоса, ни оберток, ни крошек… Никаких следов съестного. А сидят вроде чуть не с утра…

Ну что ж, не самая плохая диспозиция.

– Послушайте, господа! – холодно сказал Стас. – Не знаю, как вы, а я жутко хочу есть.

Гэбушники замерли. Счастье на их лицах сменилось удивлением.

Они переглянулись.

– Во народ, эти пригородные… – восхитился Дмитрич. – Наглые, как танки… Я с них фигею.

– Ты еще наших в головном офисе не видел, – сквозь зубы пробормотал толстяк. – Ни хера не делают, только задницы протирают, зато каждый второй на «Сахалин-Карате» раскатывает… За что его ловят, говоришь, Дмитрич?.. Опытный, падла. Бывал уже в наших санаториях. Решил напоследок хоть брюхо набить.

– Так вы не против перекусить, господа? – сказал Стас. – Я, знаете ли, привык к регулярному питанию, и обсуждать дела на пустой желудок не люблю… Вам, может быть, к этому и не привыкать, ради дела на все готовы. А вот мне… – медленно, очень медленно, чтобы не нервировать, он уже двигался к двери в заднюю комнату.

– Стоять! – рявкнул Дмитрич и вскинул пистолет. Дуло «Шпура» снова уставилось прямо в живот.

– Подожди, – пробурчал толстяк.

Он сглотнул, и по комнате ясно разнеслось журчание в животе.

– Жрать в самом деле охота… Ни обеда, ни ужина… – Он оглядел комнату, посмотрел на Стаса. – А здесь что, Крысолов? Есть, чего пожрать?

Господи, ну и оперативнички… Даже не соизволили вторую комнату толком обыскать? Сидели тут целый день, и не додумались заглянуть в холодильник? Точно местные. Совсем дикие.

– Ну, так… – Стас пожал плечами. – Сырочек с плесенкой, салатики корейские разные… Грибочки, беленькие и сопливые маслятки…

– Дмитрич, ну-ка проверь, – толстяк кивнул на дверь.

– Гм… Может, потом, майор? Может, лучше сначала его отвезем, а? Все спокойнее… Или отзвонимся хотя бы…

– Икорка, если еще не окочурилась, – грустно продолжал бормотать Стас себе под нос. – Давно надо был ее доесть. Если б знал… – он кинул мрачный взгляд на толстяка.

– Икорка… – эхом повторил тот.

– Майор, давай я… – начал Дмитрич, но толстяк хлопнул его по плечу.

– Не грузись, капитан. До отдела еще час ходу. И ты это, зря думаешь… там не до кабака будет…

Дмитрич вздохнул.

– Ну может, отзвонимся нашим, хотя бы?

– Охренел? Хочешь, чтоб когда приедем, там уже все начальство круги нарезало? Дмитрич, ты так до пенсии в операх бегать будешь… Проверь-ка, не дурит он, – майор дернул подбородком на дверь.

Дмитрич опять вздохнул. Сморщился, но все-таки пошел.

В задней комнате щелкнул выключатель. Звякнула дверца холодильника.

– Ну? – позвал толстяк, не отрывая взгляд от Стаса. Дуло пистолета он тоже не отводил. Подмигнул Стасу. – Удача – это тебе не шоссейная мокрощелка, тут надо знать, с какой стороны приходовать. Будешь хлебалом шлепать, у нас там мигом найдутся, кому…

– Да, – донеслось из задней комнаты. – И правда, полный…

– Ну-ка, давай! – толстяк дернул головой и дулом на дверь. – Давай, давай!

Сам он уже почти пританцовывал от нетерпения.

Стас, покосившись на шимпа, двинулся в комнату.

– Только не шали!

Стас, уже на пороге, пожал плечами. Серый, ухватившись за штанину, хмуро семенил следом.

* * *

– Тут у него водяра есть, – сообщил Дмитрич, распахнув морозилку.

– Да? – с полным ртом буркнул толстяк. На миг перестал орудовать ложкой, перекидывая маслят из баночки в рот. – Какая?

– Да вроде, нормальная.

Он показал бутылку.

– Давай ее сюда! И мясного чего-нибудь, ну такое… Откопай там…

Толстяк подцепил со стола, уставленного баночками и упаковками, кусок хлеба и снова припал к банке с грибами, пожирая взглядом все остальное, – явно жалея, что не мог все это впихивать в себя одновременно.

– Да нет тут ничего мясного… – отозвался Дмитрич. Оглянулся на Стаса. – Ты че, этот… веган, что ли?

Стас перестал орудовать вилкой в пластиковой упаковке с морковкой по-корейски. Поерзал в кресле. Задумчиво пристукнул ногтями по деревянному подлокотнику.

Кресло было у стены, в самом углу комнаты. Не то чтобы гэбушники отогнали подальше от стола. Нет, не они. Сам выбрал.

Серый сидел рядом и хмуро грыз булку. Без привычного дикого аппетита. Почувствовал, что что-то не так?

Дмитрич зазвенел стаканами.

– Этому наливать?

– Да налей, пусть хлопнет… – толстяк хмыкнул. – Разговорчивее будет…

Дмитрич сдвинул с краешка стола упаковки и втиснул три стакана. Свинтил пробку с запотевшей бутылки и плеснул по стаканам.

– Ну, давайте… – сказал толстяк. – За нас, в общем.

Они с Дмитричем чокнулись. Толстяк, подмигнув Стасу, подставил бок своего стаканчика и ему.

– Как говорится, после моего повышения через три года он вышел, и тогда я опять взял его, на этот раз за… Давай, давай, и за тебя тоже. Ты у нас тут главный герой.

Стас, грустно глядя на них, откинулся в кресле, положив руки на подлокотники.

Гэбушники переглянулись.

– Брезгует? – предположил Дмитрич, нахмурившись.

– На слезу давит? – парировал майор. – Чтоб нас совесть замучила. Когда его в головном на вытяжки пустят.

– А что, его правда… – Дмитрич, опрокинув в себя из стакана, скуксился, то ли от горькой, то ли и правда так шибанула мысль, что их добычу в головном пустят под скальпели. – Для чего он им, вообще? Ориентировка-то…

– Да хрен их знает, – пожал плечами толстяк. – Да какая разница? Заслужил – получай. За просто так в наш головной не потащат, на месте решат… Ну, как хочешь. – Кивнув Стасу, он тоже выпил и засопел, уткнувшись носом в кусок булки. – Значит, заслужил. Бог не тетка, все видит. И за все надо расплачиваться. Пожировал в своем пригороде, теперь саночки покатаешь… Как все…

Он снова навалился на закуски, чавкая не хуже Серого, а по его морде уже разливался оживляющий румянец. Утерев губы тыльной стороной ладони, он снова глянул на Стаса.

– Не пьешь, не пей. Чего на подсознание капать? Сами умеем… Твое дело бегать, наше дело ловить. И свое дело мы честно делаем… Ну, будем, капитан!

Они еще раз чокнулись и выпили.

– Честно делаете? – кисло усмехнулся Стас. – То есть ориентировка на меня оформлена по всем правилам? И в чем же меня, в таком случае, обвиняют?

Дмитрич опять сморщился, то ли от водки, то ли от слов.

Толстяк почти по-доброму попросил:

– Не выеживайся, Крысолов, а.

– Раз ориентировка пришла, значит, в чем-то обвиняют, – сказал Дмитрич.

– Вот как? – сказал Стас. – И это называется – честно? Хорошо же вы работаете, господа.

Стас взял свой стакан и опрокинул в себя до донышка.

– Нет, ну что вы за народ такой, пригородные, а? – сказал толстяк, все наливаясь румянцем и живостью. – Все бы вам испоганить, все бы в душу плюнуть! С тобой как с человеком, вот, пожрать дали напоследок, а ты, сволочь, все… – толстяк махнул на Стаса вилкой, крякнул и принялся за хрустящую капустку.

– Лес рубят, щепки летят, – сказал Дмитрич, глядя на Стаса, но то и дело косясь на толстяка. – Правильно, майор? Законы законами, а главное дело. Нам что сказали, то мы и делаем. Раз надо, значит надо.

– Кому надо? – уточнил Стас.

То ли спирт на усталость так лег, но он будто с первой рюмки поплыл. Полное ощущение, что все в каком-то видеочате. И под шкурками здоровых мужиков на самом деле двое малолеток. И не упыри злобные, а так, школота школотой, даже вон, бормочут что-то, пытаются, оправдываются…

– Не умничай, – буркнул толстяк.

– Нам надо! – сказал Дмитрич. – Головному. Народу. России. А такие как ты – ты же за деньги что хочешь. Может, вообще на америкосов… А родина по херу… Так что все правильно! С такими как ты – только так и надо. Верно, майор?

Толстяк, стягивая лоснящимися губами с крошечной вилочки оливку, сморщился и ничего не ответил. А когда прожевал, поглядел на Стаса.

– Ладно, Крысолов… – Он хлопнул Стаса по плечу. Да так, по-дружески, и оставил на плече руку. – Сам же все понимаешь… Давай, как мужик. Какая жизнь есть, такой и принимай. Ну, не повезло… Мы-то что? Не виноваты же. Это у тебя судьба такая.

Стас дернул плечом, сбросив руку.

– Нет, он точно брезгует, – сказал Дмитрич.

– Да, – нахмурился толстяк. – С ним, сукой, по-человечески, а он морду воротит. Все права качает…

Дмитрич продекламировал:

– А не испить ли нам кофею, графиня? Отнюдь, граф, ответствовала графиня. Брезгуешь, падла, сказал граф.

– И имел графиню четыре раза! – довершил толстяк хором с Дмитричем.

Поглядел на Стаса.

– Ну чего, пригородник? Я вижу, брюхо напихал, раз умничать начал? Последняя просьба невинно осужденного исполнена, мученик ты наш? Можем ехать? Все равно, блядь, у тебя мяса нет…

Стас кисло скалился, гоняя вилкой остатки морковки и не поднимая глаз. Не о том думаешь, служивый… Впрочем…

Как ты сказал – судьба такая? Может, ты и прав…

Ну, судьба, так судьба.

Стас опять поерзал в кресле. Еще немного отодвинув его от стены. Опять задумчиво выстучал по подлокотнику простенький ритм.

– Ну все, что ли? – спросил Дмитрич. – Идем, майор? Давай сгребем это, – он кивнул на стол, – в машине доешь. Ну, поехали! Посмотри, и так времени уже сколько! Целый день тут торчим!

– Ну чего сидишь? – толстяк покосился на Стаса. – Наелся? Все? Давай топай на выход.

– Почти все, – сказал Стас. Кивнул на Серого. – Шимпанзе. Надо его в туалет сводить.

Стас уже привстал, но толстяк вскинул руку.

– По очереди. Сначала…

– Что – по очереди? Ты ему сам подгузник менять будешь?

Но толстяк уже насторожился. Мотнул головой здоровяку.

– Займись мартышкой, капитан, а я этого посторожу.

– Твою мать… – Дмитрич взял Серого за лапу. – А подгузники-то где?

– На шкафчике.

– Эй, мартышка! Пошли! – Дмитрич схватил Серого за лапу и потащил в ванную.

Серый кинул мрачный взгляд на Стаса, но послушно засеменил за гэбушником. Будто понял, о чем речь – и совсем не понравилось ему это вранье про подгузники…

Стас, с задумчивым видом, опять начал барабанить ногтями – но бросил ритм, не выстучав до конца.

Прислушался. Показалось? Или…

Сзади, внизу за креслом, опять тихо прошуршало. Наконец-то!

Между обивкой кресла и дощатой стеной дома шуршало тихо, но постоянно. В углу за креслом стена была не цельная. Пара планок вагонки держались на соплях, чисто символически. Чуть ткни, и откроется проход.

Маленький, но кое-кому хватит.

Это усовершенствование было сделано в первый же день, сразу, как только снял домик на две недели. Тогда же и кресло переместилось в этот угол, чтобы доски не выпали сами. Мало ли, зайдет днем горничная прибраться, и увидит… Вопросы начнутся, внимание, Серого заметят…

Стас, задумчиво сунув руки в карманы плаща, прошелся.

Толстяк напрягся, провожая его дулом, но когда Стас замер возле окна, снова расслабился.

Ну-ну…

Стас прижался лбом к холодному стеклу. Его подташнивало.

– Что, крыс высматриваешь? – отражение толстяка ухмыльнулось. – Это ты там, в ваших пригородах Крысолов. Это там с тобой цацкались бы. А тут ты никто.

– А ты? – спросил Стас, уже не скрывая чувств.

Видно, чувств было много. Толстяк аж крякнул, как от тычка в живот. И тоже перестал сдерживаться:

– Ну все, надоел! Пошел на выход, урод!

Толстяк завозился, поднимаясь.

Не поворачиваясь от окна, Стас тихо, но резко бросил:

– Бой!

– Чего?.. – нахмурился толстяк.

В освещенном изнутри окне, как в зеркале, к нему метнулись две серых тени.

Толстяк, почти успев встать с кресла, захрипел. На его шее, вцепившись под подбородок, повис Рыжик. Белоснежка рвала запястье правой руки, не давая нажать на крючок. На правой, блокирую и ее на всякий случай, повис Лобастый.

Толстяк хрипел, вздрагивая всем телом. Он уже терял равновесие и опрокидывался обратно в кресло – но изо всех сил старался устоять на ногах. Дернул руками, не то удерживая равновесие, не то пытался дотянуться до шеи, откуда хлестала кровь…

– Эй, что там у вас? – позвал Дмитрич.

Толстяк рухнул в кресло.

Стас вырвал из его руки пистолет. Взяв под прицел дверь, медленно сдвинулся вбок, к стене. Маячить посреди комнаты, играя в ковбоев, он не собирался.

На холодильнике, сбоку от двери, уже сидела Скалолазка. За его углом на полу изготовился к прыжку Ушастик.

– Майор! Да что там у вас? – Дмитрич с топотом влетел обратно в комнату.

Скалолазка врезалась ему в голову, всеми лапами полосуя лицо, а снизу Ушастик ударил в руку и повис на запястье.

Руки у капитана были большие и сильные, перекусить сухожилие с первого раза не получилось. Пистолет из руки не выпал. Но и выстрела не было. Вцепившись в руку, Ушастик и Скалолазка драли запястье, не давая мышцам сократиться.

Лицо Дмитрича исказилось, он открыл рот – но так и не закричал. Его голова утонула под суетящимися тельцами. Белоснежка, Рыжик и Лобастый нашли новую целую глотку…

* * *

Вот и все.

Ноздри драл запах свежей крови. И еще что-то было в воздухе, почти незаметное для носа, но заставлявшее живот сворачиваться в тугой холодный комок… Так дышит на тебя смерть.

И тихие, но отчетливые звуки трапезы. Жадное чавканье, быстрое лакание…

Вместе с генами хищников им досталась и эта реакция на запах свежей крови. Отгонять их от мертвых тел сейчас – все равно что отбирать кусок парного мяса у голодной собаки.

В конце концов, это уже не человеческие тела. Лишь мертвая плоть. А крысы голодны. И свое дело они сделали. Так что не стоит пенять им за их маленькие слабости, в которых они не властны над собой.

И все-таки…

Стас подхватил со стола бутылку водки, переступил через труп капитана и вышел в другую комнату. Прикрыл дверь, чтобы не слышать крысиной возни.

Серый стоял возле двери на улицу. Застыл, вцепившись в ручку и глядя на Стаса. Хороший инстинкт самосохранения… Надо понимать, если бы все обернулось иначе – то дал бы деру, шерстяной? Да, это не собака, которая за хозяина готова костьми лечь…

Стас хлебнул из горла. Руки дрожали. Все-таки профессия дрессировщика – и убийство, это несколько разные вещи…

Стоп. Только не надо соплей.

Ребята знали, на что шли, когда выбирали профессию. Да и не похожи они на отличниц-пятиклассниц, чтобы верить во все, что им скармливает через стеклянную сиську пропаганда…

Были. Были. А теперь – нет… Плохие ли, хорошие ли, но…

Только выбора-то все равно не было, верно? Либо ты, либо они.

И все равно…

Стас, особенно не задумываясь, опять подтянул бутылку к губам – но не глотнул.

Стоп. Стоп!

Перевернул бутылку и вылил ее на пол. Всю. Во избежание.

Хватит. Не сейчас. Иди-ка погуляй, милашка-совесть. Подожди лет двадцать, потом будешь навещать. Тогда и возьмешь все свое. С процентами. Но не сейчас, хозяйка кошмарных снов…

Сейчас необходимо сделать одну вещь.

Стас чуть приоткрыл дверь в комнату. Чавканье уже смолкло. Личная гвардия наелась.

– Ко мне!

Крысы одна за другой проскользнули через щель. Сытые, довольные…

Стас поморщился. На белой шерсти Белоснежки свежие следы крови бросались в глаза куда сильнее, чем у остальных. И не только в глаза. Куда-то глубже, гораздо глубже… Следы крови вокруг носа, и ее темно-красные глазенки…

Эх, Белоснежка, Белоснежка… Вечно с этими блондиночками проблемы.

Стас потряс бутылкой над ладонью, сцеживая последние капли. Присел и отер Белоснежке мордочку. Остальное она потом сама вылижет.

Белоснежка пискнула, зафыркала, закрутила мордой, отдуваясь от спиртовой вони.

Стас почесал ее за-под ушами, потом Скалолазку, потом мальчишек. Молодцы, свою работу они сделали, и сделали отлично. Надо похвалить.

Тем более что их работа на сегодня еще не закончена. Далеко не закончена.

– Вот что, мои хорошие…

* * *

Сюда голубоватый свет фонариков едва доставал. Ушастик почти растворился в темноте, и понимал это. Теперь он уже не бежал, а семенил, постоянно выкручивая морду назад – не потеряли ли его?

– Иду, иду… – сказал Стас. – Давай, передвигай лапами.

Но Ушастик встал. Мотнул мордочкой вправо. В темноте угадывался силуэт машины.

– Ага… Молодец.

Стас оглянулся назад. Отсюда подъездная дорога к «Дубовым домикам» была видна. А вот оттуда, с подъездной дороги, эта вот старая и заросшая кустами просека даже не угадывалась. Черт с два нашел бы без крыс…

Стас нащупал в кармане брелок с ключами, позаимствованный у капитана. Нажал кнопку сигнализации. Машина пискнула, щелкнули замки дверей. Стас вытащил платок, потряс, чтобы раскрылся. Через ткань взялся за ручку дверцы, открыл, забрался на водительское кресло.

Посредине приборной доски, как и полагается всем машинам оперативников, был вделан компьютер. Только экран был опущен. Не понять, работает компьютер или нет. И если работает, то что там, на экране…

Ну, что? Повезло – или не повезло?

По элементарным правилам безопасности, компьютер должен блокировать доступ к базам данных, когда в машине никого не остается. И чтобы включить его, оперативники должны воспользоваться паролем или, еще лучше, сканером для отпечатков пальцев.

Но на практике… Что такое оперативник? Это волк, которого ноги кормят. Даже если толку с этого волка, как с козла молока… Что значит – выключать компьютер, когда оставляешь машину? А если ты из машины только и вылезаешь, чтобы перехватить чашку кофе с пончиком или залитым соусом гамбургером? Пальцы после этого жирные. И если люди носовыми платками или салфетками с детства пользоваться не приучены, то очень скоро окошечко сканера такое, что только со спиртом и оттирать. Какое уж тут распознавание по папиллярным линиям…

Но вот пароль может быть.

Стас сглотнул. Накинул на компьютер платок, подцепил монитор за край и поднял.

Экран горел, но никаких требований подтвердить личность, или форм для пароля – и следа не было.

Был интерфейс какой-то специальной программы… Ну и где тут список заданий и наводящая информация?

Ладно. Никто и не обещал, что будет легко. Стас отщелкнул замочки, удерживавшие клавиатуру на панели, положил ее на колени. Поверх нее расстелил платок – да, хорошо уметь печатать вслепую – и нащупал указательными шершавинки. Если уж эти тупые раздолбаи с программой работали, то и мы как-нибудь разберемся…

* * *

Стас откинулся на спинку и еще раз перечитал сообщение. То самое, которое и послужило наводкой. Пришло анонимно, и, видимо, через хор-рошенькую цепочку прокси-адресов, последний из которых был в теплой Флориде.

Опытный анонимщик? Не раз уже по голове стучали, так что выучил, как надо делать? Тут даже если КГБ будет докапываться, где же был реальный физический вход в сеть, то пока всю цепочку проксей размотают, не одна неделя может пройти… Если вообще домотают до источника… Скорее всего, и возиться-то не станут, связываться со всеми этими официальными запросами за бугор…

Впрочем…

Довожу до вашего сведения, что в гостиничном поселке «Дубовые домики» поселился гражданин, владеющий модифицированным животным. По виду похож на карликового шимпанзе, но ведет себя совсем не так, как полагается вести таковому. Не проявляет признаков агрессивности, к тому же слишком умен, прекрасно понимает человеческую речь.

Прошу вас принять соответствующие меры.

Доброжелатель.

Доброжелатель… Черта с два это доброжелатель! Доброжелательница, скорее всего, древняя грымза c дефицитом внимания, вот и сует свой нос во все дела. Так довела свою родню, что не пожалели денег, лишь бы отправить старушку хоть на недельку «отдохнуть». А может, и на месяцок. Куда угодно, лишь бы не дома.

Выходит, один из темных соседних домиков все-таки не безжизнен…

Хотя странно. Обычная старушка что могла бы заметить? Что голова слишком большая. Ну или, там, руки слишком похожи на человеческие… А тут – про низкую агрессивность. Агрессивность ей низкая… Да обычный человек гамадрила от макаки не отличит! И – шимпанзе. Карликовый. Биологом старушка работала? Или в зоопарке уборщицей подвизалась?

Глаза слипались. Выплеснутый в кровь адреналин уже прогорел, возбуждение спало, и снова ужасно хотелось спать. Хоть прямо вот в этой машине забраться на заднее сиденье, свернуться калачиком и задремать… Часа на пол… Да минут десять хотя бы…

Стас потер лицо.

Ладно. По крайней мере, ясно, с чего случалась эта катавасия.

Теперь надо найти лог запросов. Наверняка тот Дмитрич делал запрос с мобильного через этот комп, и последним был запрос на Крысолова. Потереть бы, хоть на этом терминале. Иначе те, кто будут расследовать гибель этих двоих, сообразят, на кого они наткнулись.

Кроме того, есть некоторая разница: просто беглец, которого неплохо бы поймать и отправить в головной офис, но даже законных обвинений нет, – и душегуб, да еще двоих гэбушников…

До лога запросов в самой базе, конечно, не добраться – это все далеко в головном офисе – но туда, может, еще и заглядывать не будут. Если здесь такие раздолбаи до капитанов и майоров дослуживаются…

Ага, вот и логи. Все не подтираем, только вот это… и вот тут…

Что еще? Надо еще что-то сделать, или все?..

В голове все путалось. Давно уже пора было завалиться спать. Черт, ну и вечерок…

* * *

Запах в домике стал еще хуже. Может, не стоило лить водку на пол…

Но входить надо. Никуда не деться.

Привести домик в порядок нереально. Крови слишком много. Да и пол деревянный… Едва ли оттереть. А надо будет еще починить пролом в задней стене. И, главное, надо что-то делать с телами.

Тела, конечно, можно куда-то увезти. Спрятать…

Стас поморщился. Самый логичный и простой путь – просто подождать утра и отдать голодному крысиному батальону. Батальон крыс, маршировавших всю ночь, разделаются с телами быстро. Но…

Но дело даже не в том, что это мерзко. Все равно бесполезно это. Приводи домик в порядок, не приводи…

На машине гэбушников, не считая того компа и рации, еще несколько спрятанных маркеров, трассирующих прямо на спутник. Даже если отогнать ее куда-то сейчас, на спутниках-то осталось, где машина простояла весь день здесь. И когда этой сладкой парочки хватятся…

Нет, привести домик в порядок – это не выход. Надо менять место. Но и просто оставить домик нельзя. Если оставить трупы так, как есть – с рваными ранами от крысиных зубов… Это явное указание на того, кто арендовал этот домик. Слишком явное.

Стас задержал дыхание и нырнул в домик. Быстро в дальнюю комнату, стараясь не наступать на следы крови, подцепил со стола нож, подтащил кресло к шкафу и распотрошил.

Под ногами уже нетерпеливо крутился Лобастый, с шашкой-воспламенителем в зубах. Стас выставил запал на полчаса – можно бы и больше, но это максимум, на которые рассчитан таймер, – и запихнул в ватные потроха кресла.

Пожар нужен, но не сразу. Нужна хотя бы маленькая фора. Чтобы не пересечься на шоссе с теми, кто примчится по вызову, и не слишком засветиться на камерах, если начнут просматривать…

В первой комнатке бросил еще одну шашку. Гарантия лишней не бывает.

Кто бы мог подумать, что эти штучки потребуются не на ферму Графа, а на милый деревянный домик?.. Чертов вечерок…

* * *

Когда Стас сел в машину, Серый спал.

Сонно приоткрыл один глаз, поглядел – и снова закрыл.

– Черт, ну и нервы у тебя, шерстяной…

Тут до сих пор руки мелко трясутся, и в животе ледяной комок, – а этот уже все забыл-проехал. И спокойно спит… Морда вообще будто довольная. Утром и то смурнее был.

Ладно.

Стас завел двигатель, медленно выкатил со стоянки, вывернул на подъездную дорогу.

Полчаса, это не так много. А за это время надо сделать пять километров до того места, куда к утру домаршируют – тьфу-тьфу, домаршируют-таки! – пять сотен арниных крыс. Найти местечко, не бросающееся в глаза с дороги. И успеть объясниться с Роммелем.

Потому что когда гэбушники обнаружат, что двумя их паршивыми псами стало меньше… Лучше не маячить и не отсвечивать.

* * *

– Ыпа! Ыпа!

Руку опять задергало, затеребило за рукав. На этот раз куда настойчивее. Стас бросил попытки игнорировать навязчивое мироздание и открыл глаза.

– Как же ты мне надоел со своим ыва-ыва, морда вечноголодная…

Но Серый хотел не есть. Он протягивал лапу, целя куда-то в боковое окно.

Куда именно, рассматривать не пришлось. По корпусу дробно цокнуло, и к лобовому стеклу приникла серая морда.

– Ну наконец-то!

Сквозь голые ветви уже брезжил рассвет.

На заднем сиденье зашуршало – все пять крыс вскочили в боевую стойку.

– Отбой, – сказал Стас. – Спите, ребята…

Упрашивать не пришлось. Крысы улеглись и свернулись клубочками досыпать дальше. Только Белоснежка высунула мордочку между креслами и глазела на Роммеля, маячившего перед за лобовым стеклом.

Стас отлип от спинки кресла – и сморщился. Надо было разложить кресла и нормально лечь поспать. Не захотел лишать личную гвардию удобного места? Добрый? Ну-ну…

Руки-ноги затекли, поясница как чужая, а с шеей совсем паршиво…

Стас вылез из машины, потянулся, наклонился в одну сторону, в другую. Затекшие суставы хрустели и щелкали.

Серый радостно всполошился и переполз на водительское сиденье – не спускал со Стаса глаз.

– Ыва?

– Нету ыва!

Из-за деревьев слева вынырнула три крысиные морды. Уставились блестящими черными бисеринками.

И эти жрать хотят?

Нет уж, дудки. Теперь сами о себе позаботятся. Боевые крысы, называется. Все, не на марше. Здесь в лесу полно и дичи, и деревенских кошек. Да и все равно, кошачьего – или уже крысиного? сколько они его пожрали за последнюю неделю? – корма все равно не осталось.

Морды, похоже, сообразили. Тактично убрались обратно.

Стас присел на краешек кресла, все крутя головой – шея была как какие-то деревянные чурбаки на неотрегулированном шарнире.

– Роммель! Господин майор!

Роммель спрыгнул с крыла, сел перед Стасом.

Стас почесал его за-под ушами. Конечно, кусочек чего-то вкусненького был бы лучше, но где его взять, это вкусненькое, когда и самому-то жрать нечего?

Кресло едва заметно дернулось. Стас оглянулся. На спинку вспрыгнула Белоснежка. Постукивая длинным розовым хвостом, глазела на Роммеля.

Ох уж эти блондиночки…

– Итак. Вот как мы сегодня будем маневрировать, герр майор…

Стас достал карту и показал, где ферма Графа. Старая. Секвенсором там и не пахнет – но навестить ферму придется.

Где-то надо остановиться, а искать новую гостиницу себе дороже выйдет.

Пожар уж должен был отгореть. Должны уже найти и два обгоревших трупа… И скорее всего, по Пермской области уже объявлен перехват мужчины с шимпанзе и с приметами, которые вот они – в зеркало заднего вида посмотреться достаточно.

А кроме того, крысы. Шесть сотен бойцов. Их надо где-то держать. Желательно под рукой – но вдали от лишних глаз.

Да и сам… В машине спать, это не дело.

Так что придется навестить старую ферму.

* * *

Слава богу, обогреватель в вагончике был.

А вот из съестного ничего не оказалось.

– Ыва… Ыва-ыва-ыва…

Серый уже не требовал, а бесстыдно канючил, делая телячьи глаза.

– Шерстяной, ну достал же… Ну что я тебе могу ыва, когда здесь только это?

Во всем вагончике из съестного была только банка старого, черт знает какой давности, растворимого кофе, ныне сцементировавшегося, полбатона хлеба, давно окаменевшего, и три банки тушенки.

Две уже были вскрыты и подогреты – личная гвардия с удовольствием уплетала эту гадость.

– Будешь? – Стас подвинул Серому третью банку.

Вообще-то это для Роммеля, офицерский паек, но…

– Гырыга!

Серый сморщился и отвернулся. И тут же скосил глаза на Стаса:

– Ыва?.. Ы-ыва?

– Серый… В ухо дам.

Серый набычился, соскочил с табурета и ушлепал из кухонного закутка в основную часть фургончика. Скрипнул старый диван.

Стас тоже встал, но вышел наружу. Плотно прикрыл за собой дверь, чтобы не уходило тепло. Огляделся.

Ну и где? Пора бы уже… Два часа, как-никак…

Утро было уже в разгаре. Как всегда после недосыпа, дневной свет резал глаза. Хотелось убежать обратно в темноту сарайчика, улечься там на диване и нормально выспаться.

Но, черт возьми, что же делать дальше? Пока – сплошные накладки…

Вроде бы, отрицательный результат – тоже результат. Но почему-то по жизни такие философствования мало утешают… И все достижения пока – это поставленные на уши местные гэбушники. А может, и не только местные. Все-таки два трупа…

К секвенсору не приблизился ни на шаг. И теперь время работает против.

Гэбушники будут землю рыть, пытаясь отыскать парня, кончившего двоих их коллег. И неизбежный побочный эффект этой суеты – очень скоро до Графа доползут слухи. И о шухере у гэбушников, и о парне с шимпанзе, который это все вызвал…

А если до него еще доползут и слухи о том, что некто Крысолов сбежал из Старого Города…

Некто, с кем неделю назад виделась его дочка…

И с кем четыре годика назад вышел конфликт из-за морфа-подростка, после чего выгорела вся ферма…

Тут не нужно особой паранойи, чтобы это легло в одну мозаику. И Граф не тот парень, который будет надеяться на лучшее и покорно ждать, что там судьба притащит в своем клювике… Быстро сообразит и займется проблемой. И не спустя рукава, а так, как он обычно делает свои дела.

Ладно, не паниковать. По крайней мере, укрытие нашли.

И неплохое. Не было бы счастья, да несчастье помогло… Если и будут искать – то здесь, на старой ферме, в последнюю очередь.

А кроме того, что бы там Граф ни сопоставлял, он никак не сможет додуматься до одной вещи. Простой, но важной: что Крысолов не один. Что с ним батальон прекрасно обученных модифицированных крыс.

И это неплохой козырь.

Правда… Стас поморщился. Козырь-то неплохой… Батальон крыс – это, конечно, все очень мило и румяно, как любила говаривать Рита-Ритка-Маргаритка. Но все же: где теперь искать секвенсор?