Текст книги "Разум вне Меня"

Глава 6

Мелодия, совершенно не вписывающаяся в концепцию сонного положения, со всей тщательностью, произвела над моим идилличным состоянием акт убиения. Неожиданный звук исходил из мобильного. Это звонила Мила – моя девушка, моя Возлюбленная. Наши отношения, основанные на любви, неизменной верности и ругани из-за мелочей развивались уже пять лет. Возможно, если бы я был Шекспиром, мне бы удалось словесно выразить те ощущения, что я испытываю, когда вижу её или думаю о ней, хотя я полон сомнений в том, что настолько сильная любовь поддаётся описанию. Я действительно до безумия в неё влюблён!

«Она мой личный неисчерпаемый Источник чистой Любви и Великого Счастья».

Я ответил на звонок:

– Смеренный пленник вашей райской красоты трепетно внимает ваш указ, о, императрица сердца моего… и прочих органов, но не души… она моя, храню в заднем кармане, завернув в платочек! – Стараюсь выражаться неординарно.

– Ты на ходу это придумываешь или к твоей заднице прилип древний список примечательных фраз, помогающих начать беседу, который ты случайно обнаружил и теперь применяешь в каждом удобном случае?

– Может быть, вот и гадай!

– Надобность в этом отсутствует, ну и чем ты увлечён?

– … Выражаю личное явление в этот мир в органической форме.

– Чего?

– …Я испытываю совокупность специфических физико-химических процессов.

– И снова, чего?

– Я живу, просто продолжаю жить.

– Ну, а конкретней?

– … Размышляю о прошлом, мечтаю о будущем, наслаждаюсь настоящим.

– Ясно, опять ничего не делаешь.

– Ну да, кроме того, что я сказал.

– Я тут читала твой блог…

– И как прокомментируешь?

– Мне нравится. Написанное, вгоняет в раздумья. И приятно знать, что мой парень предпочитает блудливым гулянкам, и разрушению мозга наркотическими веществами, размышления о чём-то выше этого. – Немного гордясь, сказала Мила.

– Спасибо. Твои похвалы возвышают меня над самим собой.

– Это хорошо. Кстати, мне звонила Виктория, у неё сегодня день рождения и мы на него приглашены, она справляет его у себя дома. Начало в восемь.

– Ок, подожди я загляну в своё расписание в записной книжке, и если в нём имеется пробел, то непременно мы пойдём на это светское торжество… – пять секунд молчания – А ну да в нём лишь пустые страницы, это означает, что я свободен.

– Славная шутка. – Сарказм. – Ну, всё, я жду тебя. Заедешь за мной в семь тридцать. И не опаздывай.

– Мой мощно развитый ген пунктуальности не позволит. Печалит меня то, что в тебе нет даже намёка на его зачаток.

– Ладно, заткнись, я выйду вовремя. – Лаконично, и не смущаясь, ответила она.

– Да я звезду назову в твою честь, если будет так.

– Хорошо, до вечера. Люблю.

– Давай, люблю тебя чудо.

После разговора я решил, вместо писанины, вновь предаться сну. В общем, это было правильно, так как вечеринки обычно заканчиваются под утро, а для этого требуется энергичность, восполнить, которую можно посредством физического покоя.

Глава 7

Наступил вечер. Я включился. Взглянул на часы. Циферблат указал на то, что время семь вечера и уже пора собираться. – Как и было задумано – подумал я. Пятнадцать минут на то, чтобы одеться, умыться, причесаться, и ещё пятнадцать на дорогу.

Выполнив первую часть дел, я прошёл в зал, где мама засоряла свою голову, информационным мусором, словно вкушая изысканное блюдо, приготовленное телевизионными передачами.

– Мам, извини, что отвлекаю тебя от восприятия тобой мудрости, изливающихся из фундаментальности великого разума принявшего форму телевизора…

– Джон, что хотел? – перебила мама – И хватит так саркастично отзываться о моих увлечениях этими передачами.

(Телевидение обезображивает ум)

– Искренне каюсь, высокоуважаемая мною мама.

– Хорошо…

– Хочу сказать, что нас с Милой пригласили на день рождения, и мы туда отправляемся в эту самую минуту.

– Ну ладно, ночевать там будете?

– Да. Завтра где-нибудь в пять вернусь.

– Я не против.

– Кстати, а где папа?

– Он ещё в четыре уехал к Джозефу, так и не вернулся.

– Понятно. Ну, всё я поехал.

– Хорошо, удачи повеселиться… без алкоголя. – Утвердила акцент мама.

– Без крепкого – уточнил я.

– Лучше совсем.

– Ну, если совсем, то смысл моего присутствия там, теряется. Так как в трезвом состоянии я не вытерплю этого мероприятия. А если кто-то, уже на стадии отдалённого от человека и приближённого к животному решит со мной обсудить великие вопросы мироздания, как я трезвый смогу понять его опьянённый диалект?

Мама, вздыхая:

– Ладно, всё иди, главное сам в животное не превратись.

– Договорились, люблю тебя.

– И я тебя.

Я вышел из дома, дошёл до авто, поместился в него, включил зажигание. Время – семь двадцать. – Десяти минут вполне достаточно, для того чтобы добраться до дома Милы. – Лучше я ей сейчас позвоню, и попрошу её выходить, тогда как раз, маловероятно, но возможно, она выйдет в условленное время – завершил я своё толкование мыслей. Первый гудок… второй… третий:

– Да, ты уже здесь? – спросила Мила.

– Подъезжаю, так что, если готова, выходи. – Ответил я.

– Хорошо, подожди немного. – Сказала она и отключилась.

– Конечно, подожду, что мне остаётся?

Я преодолел расстояние, возложенное между нашими жилищами, беспрепятственно, за девять с половиной минут, время семь тридцать – Вровень! – победоносно вскрикнул я. – Как я и полагал, Мила ещё не вышла, ладно жду пять минуток, затем звонок. – Добавил я.

Пять минут спустя:

– Да как так? – Возмутился я. – Зачем меня испытывать? Что за коварный план она пытается таким мучительным способом исполнить? – накидал я вопросов в свою копилку «Безответов».

Я взял телефон и начал звонить. Первый гудок… второй… третий… девятый… десятый… одиннадцатый… отключение:

– Грозный дилдо! – выказал я своё недовольство.

Выражая ругательство, стараюсь прибегать к эвфемизмам.

Повторный звонок. Первый гудок… второй:

– Всё, всё, выхожу! – Сказала Мила и сбросила.

Я мотнул головой.

Три минуты спустя. Мила беззаботно выходит из дома. Я недовольным взглядом наблюдаю за тем, как она приближается, и садиться в машину. Время семь часов тридцать восемь минут.

– Мила… почему? – немного жалобно спросил я.

– Я не виновата, это всё мама – ответила она.

– Что, не хотела отпускать?

– Нет не так, она куда-то ушла и взяла мою сумку, с которой я хотела пойти.

– И что, ты всё это время подбирала другую сумку? – предположил я.

– Нет, сумку я выбрала сразу, а вот на наряд, который подходил бы ей по окрасу, пришлось в поиске приложить усилия. – Объяснила она.

– Вдобавок, беспечную трату моих нервов.

– Извини.

– Да, как всегда, всё нормально. Наверно тебя не исправить. Но пытаться стоит. И посредством твоего опоздания, ты лишила некую звезду чести быть названной твоим именем. Тебя это не огорчает? Не огорчает то, что маленькая, беззащитная, обделённая кровом и теплом, висячая в мрачном космосе звёздочка, плюсом ко всему неприятному, останется безымянной? Возможно это её единственная мечта, способная зародить в ней счастье.

Мила совершенно равнодушно ответила:

– Нет.

Я на мгновение завис, не отводя взгляд от Милы, затем сказал:

– …Ну, и драть её! Поехали.

– Сначала в цветочный магазин.

– Конечно. А удалением из тебя женских стереотипов займёмся позже.

– Да пошёл ты!

– Уже в пути.

Глава 8

Мы прибыли в коттедж, назначенный для проведения празднества. Входная дверь была открыта, словно приглашая всякого проходимца разделить веселье с торжествующей кампанией. Мы вошли. Перед нами открылся пустой людьми коридор. Из дальней комнаты доносились голоса.

– Наверняка мы прибыли последними. – Предположил я.

– Ну, это неудивительно, мы же опоздали на полчаса. – Саркастично подметила очевидное Мила.

– Точно, а я не догадался. – Промолвил я как умственно-отсталый. – Видимо пора начать принимать вещества, стимулирующие мозговую активность, чтобы впредь быть более сообразительным… Хорошо, что у меня есть ты, наделённая высшим разумом.

– Не порти этот вечер своим кала-словесным потопом. – Попросила она.

– Ладно, не пищи. Давай мне цветы, я их подарю, а ты открытку с деньгами. – Мы проследовали в сторону шума.

В оживлённой комнате, где уже и без нас витала атмосфера праздничного настроения, находились все приглашённые, кроме одного – моего лучшего друга, Роберта. Виктория – подруга Милы, человек, по инициативе, которой было спроектировано это собрание. Её муж Барри. Глория – общая подруга и лучшая Виктории. Дерек – общий друг со своей девушкой Дженнис. Джеффри – общий знакомый, но не друг. Майк – его я уже видел, но не в этой кампании, а на похоронах брата, там я с ним и познакомился, мы не виделись с тех самых пор. Удивление было велико, так как его появление здесь было неожиданностью. Рядом сидела его девушка Марлин. И ещё три девчонки Тэсс, Эбби, Нэнси – подруги Виктории, с ними ни Мила, ни я не были знакомы. Все они сидели за сервированным столом, полным различными вкусностями.

– Всем привет! – в один голос произнесли мы.

– Привет… привет… привет! – Ответствовала толпа.

– Это здесь проходит светская вечеринка с представителями общественной элиты? – в попытке немного насмешить собравшихся сказал я.

Все улыбнулись.

– Ха… нет, здесь находятся исключительно участники клуба анонимных и весёлых алконафтов. – Сострил Джеффри. – А к элите… это в комнату напротив… – смех – в ней, через магическое устройство, именуемое как унитаз, вам удастся проникнуть в тайную комнату, в которой вся элита купается в испражнениях, а думает, что в золоте. – В произношении Джеффри, явно прослеживался почерк одурманивающего напитка, что означало, что испускание им подобных тривиальных шуток неизбежно.

У всех прорвался смех.

– Ха… Славно шутканул. Что алкоголь уже успел повлиять на участок мозга, отвечающий за юмор? – сказал я.

– Да я и… без него остро шучу! – как-то самодовольно ответил тот.

– Вне сомнений. Ну да ладно… прекратим расходовать энергию на пустые слова. Именинница подойди мы тебя постараемся поздравить. – Виктория подошла. Я начал поздравление – Поздравляем тебя с днём твоего рождения! Желаем тебе цвести, как цвёл бы этот веник – передаю букет – если бы не был он безжалостно вырван из земли, и желаем не увянуть, как увянет он… – Я быстро проговорил – через пару недель, в душной комнате, у тебя дома. Так же желаем испытать тебе хотя бы крохотное счастье, изошедшее из вещи, которую ты приобретёшь, воспользовавшись этими деньгами. – Мила передаёт конверт – И да одарят небеса тебя блаженной искрой…

– Джон, всё достаточно. – Остановила излияние Мила. – Ты ещё не выпил, а тебя уже понесло. – Я без пререканий повиновался – В общем, поздравляем тебя Виктория. Всего самого необыкновенного!

– Большое спасибо, рада, что пришли. Джон… насмешил.

– Обыкновенная издержка моей натуры – смешить. Возможно ваши, спровоцированные мною, улыбки удлинят вам жизнь и прибавят к ней процент счастья, и если так, то могу с гордостью заявить, что я живу не зря.

– Ты много говоришь. – Сказала Мила.

– Разве это плохо? – Спросил я.

– Нет, но это утомительно. – Вмешалась Виктория.

– Тогда я затыкаюсь… – пара секунд неловкого молчания – Нет, можете вырвать мне анус, но я так не могу. И кто-нибудь, прошу, поставьте меня в известность о месторасположении моего, слегка имбецильного, но всё же любимого друга Роберта? Где он?

– Он как раз передаёт сообщение элите. – Затянул шутку Джеффри.

Смех.

– А ясно, важное послание.

Слышится звук слива унитаза. Плескание воды в раковине. Открытие двери. В комнату заходит, с облегчённым видом, Роберт.

– О, вы наконец-то прибыли! – С радостью промолвил он, обращаясь ко мне и Миле – Здравствуйте – он пожал мне руку и приветственно приобнял Милу.

– Да и сам ты здравствуй. Чем занимался в той комнате?

Он замешкался, глаза забегали.

– Я пополнял канализацию ингредиентами собственного производства. – Завуалировал Роберт.

– Мерзко блин, но звучит лучше, чем сказать – просто навалил кучу.

– Именно от этой формулировки я и хотел избавить вас, дабы не испортить аппетит. А как ты догадался, что я фикалил?

– Едкая вонь Роберт, которая явно исходит из одного скрытого штанами места твоего тела, поспособствовала разгадке.

На лице Роберта смущение.

– Извините, но это физиологические процессы, их не остановить. – Оправдание.

– Да всё в порядке, каждый воняет вне зависимости от социального статуса, национальности или пола. Этого не избежать. Мы те же животные, что отличает нас от них так это использование туалетной бумаги вместо языка. – Все смеются. – Ладно, пошли Мил руки помоем, да и наконец, присоединимся к братии.

– Хорошо, только я их на кухне помою, а то, как мне кажется, в туалет не стоит заходить ещё пару дней.

– Ты это верно подметила, но я всё же рискну, тем более мне тоже необходимо сбросить груз, только иного рода.

– Блин, да прекратите вы уже упоминать сортир. Мы тут, вообще-то, едим. – Недовольно высказалась Эбби.

– Всё закончили. – Сказал я.

Мила отправилась на кухню, я в уборную, все остальные остались в ключевой комнате.

Зайдя в санузел, я не удержал эмоционального и словесного выплеска:

– Фу блин, воняет, как в заднице у дьявола. Где освежитель? – я осмотрелся – его нет, как блин так? Фу, на месте Роберта я бы… в срочном порядке обратился к трубочисту. – Глядя на унитаз, я иронично произнёс – Магическое устройство, блин.

С недовольной физиономией я завершил свои дела, и покинул тлеющею от вони нечеловеческого организма, комнату.

– Ладно, промолчу о том, что пришлось испытать. Сортирные разговоры и вправду затянулись. – Подумал я.

Вернувшись обратно, я заметил, как Роберт уставился на меня. В его взгляде прослеживался вопрос – как ты это вынес? – На что я эмоционально ответил – как, как… чуть не сдох блин. После этого переглядывания я присоединился к остальным. Я прилепил свою задницу к свободному стулу, расположенному рядом с Милой. Она сидела слева от меня, а справа располагался Джеффри, которому я ни как, не импонировал. Я налил себе бокал вина, переместил немного еды со стола себе на тарелку и начал её медленно поглощать, стараясь прислушаться к всеобщей беседе и понять, о чём она ведётся. А велась она о работе каждого из присутствующих. Выяснялось, кто, чем занимается, кто чему отдаёт своё время, свои силы, свои нервы, себя.

Дошла очередь и до меня.

Ну, я сказал, что «Духовно» развиваюсь. Никто кроме Роберта и Милы не знал, что я подрабатываю грузчиком, не особо-то хотелось об этом распространяться, потому что иначе меня бы стали характеризовать как никчёмного, бездарного и абсолютно бесполезного. Ну, разве что полезность моя могла заключаться в помощи перевозки вещей. Мне это ненужно. Работа грузчиком позволяла работать тогда, когда мне это было необходимо. Меня это вполне устраивало. Пришёл, заработал, ушёл. Да и времени на то, чтобы извлечь дневную норму для парня моих лет требовалось часа четыре. Сдельщина. Начинал в девять утра, заканчивал в час дня. Это по мне.

Добавил ещё, что постигаю «Тонкости Жизни» через книги и общение. И это правда.

Зачем «Жить» так, как идеализировала «Принцип Жития» общество? Рождение, учёба, работа, семья, смерть. Гребанное, придуманное кем-то, «Расписание Жизни».

И кстати; посредством объёмной, личной идентификации этой «Жизни», «Мира», «Человечества», я вывел одну вечно возобновляемую «Жизненную Закономерность», она ведёт существование следующим образом: только тех, кто всецело, непрестанно, повседневно горбатятся, «Мир» яростно, нещадно, безжалостно имеет во все доступные и недоступные для проникновения места.

Почему из этого мало кто извлекает урок?

А те, кто извлёк, становятся наркоманами.

Ирония мира.

Либо ты кодированный раб, либо ничтожный представитель социального дна (маргинал), морально и физически разложившийся заложник бездумности.

Слепота и обман.

Все мы заключённые иллюзорной свободы!

Во избежание лишних вопросов в мой адрес, я передал эстафету Джеффри, поддающемуся атаке алкогольных захватчиков.

– А как твои дела? Чему посвятил себя на данном жизненном этапе? – спросил я Джеффри.

– Да так, в махинациях всё, в махинашках. – Легкомысленно ответил тот.

Драть его! Какие махинашки? Что он несёт? – подумал я, еле сдерживая смех, злостно пытающийся вырваться изнутри.

– Ну, главное, чтоб нравилось, верно? Не прошу раскрывать подробностей этих махинаций… – смех всё продолжал пытаться просочиться – … как я успел понять, они не просятся стать обнародованными. – Полегчало.

– Ты правильно понял. И у меня есть доказательства успешности моих дел, видел тачку у входа? Моя. – Довольно тщеславно сказал Джеффри.

Какая, в меж-ягодичную расщелину, успешность? Мне же известно, что от ушедшей в мир иной бабушки ему перешёл по наследству небольшой домик, а он, не нагружая себя долгими раздумьями, продал её, купил эту машину (трёх годовалый мерседес), и этот же дом теперь снимает. Вот такие «махинашки». Но видимо, он не в курсе того, что я владею этой информацией, и в силу моего, якобы, неведения, решил красануться.

Джеффри из тех людей, которые придают своей телесной кожуре чрезвычайно ценное значение, которая в действительности является абсолютной противоположностью их оценке.

– Здорово, ты однозначно возрос в статусе.

Это сарказм…

– Ну, вообще-то да.

…который он явно, судя по ответу, не засёк.

Ну как можно так себя возлюбить, из-за какой-то никчёмности?

«Слова тупой, дебил, имбецил и многие подобные, придумали, когда Джеффри увидели».

Отвернув взгляд внимания от себя и удостоверившись, что тщеславное дерьмо, плескающееся у краёв натуры Джеффри, никуда ни делось, я отпил немного вина из своего бокала.

Ознакомительный разговор возымел продолжениеж:

– Дерек и Дженнис, поведайте нам свои новости. – Предложила Виктория.

Я не стал вслушиваться в их ответ. Виной этому послужила моя ненависть, питаемая к Дженнис. Она отняла у нас с Робертом друга, весёлого, доброго, безотказного в помощи. Превратив его в несносного подкаблучника. Дерек не замечает, как эта коварная змея его нагло использует. Как она своей вульгарностью помрачает его ум. Он будто одурманился посредством некоего заклинания. Ей удалось закабалить его как какое-то животное. После их объединения Дерек начал выказывать к друзьям исключительно потребительский интерес. Звонки поступают от него только, когда ему нужны деньги или помощь. Никогда даже не поинтересуется как дела.

Она смеётся.

Полоумная пустоплётина!

Меня подавляет её ядовитый смех. Принадлежащая ей смутная претенциозность выворачивала наружу весь смердящий скелет её выродочной натуры. Находясь рядом с ней внутри меня, словно возникает мельница и начинает медленно со скрежетом перекручивать мои органы. Её провинциальный диалект покрывает отупляющей пеленой поверхность моего мозга, из-за которого закупоривается ум. Единственная способность, развитая ею до уровня совершенства – это вызывать, даже без произвольного намерения, отвратную неприязнь у окружающих. Она не только выставляет своё примитивное мышление на показ, но ещё и всесильно им гордится, будто это её заслуженный дар, дарованный некими высшими силами. Я называю её «Помпезная деревенщина». Помпезная, потому что она себя так воспринимает, а деревенщина, потому что я и окружающие видят и даже знают, что определением именно это слова она и является. Приходится терпеть её, дабы не обидеть Дерека. Всё-таки он был мне другом и мне его жаль.

Наконец-то замолчала.

Она есть – Грандиозный бред, ставший омерзительной плотью.

Эта тварь ничему не обучена, кроме как отравлять земные просторы и свежие умы.

Её черепная коробка – это ржавая, проросшая коррозией трущоба!

Я буду несказанно счастлив, когда она наконец прекратит портить этот мир своими гиблыми и тленными мыслями и такими же, если не гаже, поступками.

Извините за гнев и ненависть. Мне известно, что это признаки мелких умов, но вы просто с ней не знакомы, так что прошу – не судите строго.

– Позвольте вымолвить тост! – сказал я. Все притихли и прислушались. – За все те безумные поступки, что мы творим под воздействием алкоголя… – на всех лицах лёгкое недоумение – … эээ, и за счастье именинницы, конечно. – Удивление спало.

Звучание, произведённое, на половину полными, бокалами.

Следующие пару часов, мы общались, ели, пили, поучаствовали в заготовленных Викторией конкурсах, в общем праздновали. (Ничего интересного)

Глава 9

Кто-то предложил спуститься на нижний этаж, где были расположены сауна, бассейн и бильярдная. Все выказали поддержку в адрес этого предложения. И вот мы уже в нижнем белье. Играет музыка, настроение весёлое, атмосфера уютная. Кто-то плавает в бассейне, кто-то греет свои тела в сауне, а я в кампании Джеффри, Роберта и Барри улучшаю опыт игры в бильярд, и дискуссирую на тему армии, в которой Джеффри, гордо отзываясь об этом, служил.

– Ты из тех, кто считает, что отрадно и почётно умереть за отечество? – спрашиваю я.

– Это мой долг, как солдата.

Странно… он столько выжрал, но способность вещать пока не отключилась, а тон стал агрессивен и дерзок.

– Ладно, тогда что в твоём понимании означает слово отечество?

– Ну… родина, народ… правительство.

Ответ на пять.

– Родину и народ – убираем, остаётся правительство. Отечество – это правительство. Без народа, без родины. Хозяева определённого участка территории. И ты сражаешься только за него. Ты страдаешь из-за него. Ты бежишь с оружием в руках, преследуя цель – убить врага – человека, которого ты принимаешь за противника только потому, что неизвестные тебе люди его так назвали. И сочинили не обоснованную причину войны. Они же могут сказать, что угодно, всяко замаскировать истинные цели этой выгодной для них войны. Сфабриковать и инсценировать причины. А как же тот, кого ты убьёшь, может при мирных обстоятельствах ты бы сдружился с ним. Может у него аналогичные твоим увлечения и нравы, способные прочно соединить ваши дружеские узы. И не исключена возможность того, что при случае он спас бы тебе жизнь. А ты убил его. Удалил из материальной жизни! К тому же, сотворив это, ты облил горем его близких и родных. Зачем? Ради чего? Ради того, чтобы тобой и дальше могли управлять? Помыкать.

Тщетная попытка вразумить пьяного, да ещё и умственно отсталого неандертальца.

Всё наше с ним знакомство я пытался определить, то ли его ум уже потух так рано, или он до сих пор так и не воспылал. Великая загадка. Шучу. Ничего великого. Это – полное дерьмо.

– Джон, ты ничего в этом не понимаешь, так что не навязывай другим своё, не подкреплённое службой в армии, мнение. – Ответствовал Джеффри.

Этого несчастного давно разум покинул, поэтому не удивительно, что ответ был настолько изжитый.

– Джеф, если твоё сознание продолжит и дальше пребывать в том состоянии, что и сейчас, тебе ни за что не познать ни себя, ни мир, вообще ничего.

– Да, да… – проворчал он, готовясь ударить кием по бильярдному шару.

«Большинство принимает точку зрения, основанную на объективных обстоятельствах, что впоследствии и вызывает пренебрежение ими использования собственного рационального мысленного анализа».

Сауна освободилась, и я предложил ребятам проследовать за мной в неё. Присоединился ко мне только Роберт. Джеффри и Барри решили закончить партию. Мы зашли в неё, расселись по разные стороны лицом друг другу. Он начал говорить:

– Джон, ты же знаешь, что осуждают то, чего не понимают и это однозначно относится к твоему мнению об армии.

– Да я прекрасно понимаю армию, её мотивы, я не понимаю, почему люди не относятся к ней также как я? И какого вообще хрена человечество разделено на расы? Это же ключевой зародитель всех воин. Мы же все земляне. Мы сопоставимы по содержанию. И произошли мы от одной вселенной. Всё, мать его, едино. Да, мы отличаемся этническими аспектами, и что? На это повлиял климат месторождения… и вообще я за то, чтобы следующим шагом в развитии нашего вида, стало объединение. Ведь это правильно?

– Ну, допустим, что весь мир объединился. Воины между людьми прекратились. И армия утратила смысл быть. Что делать, если, какая-нибудь злая органика, с другой планеты, нападёт на нас? Как быть без армии?

– Если они и наведаются сюда, враждебно настроенные, что навряд—ли…

– Постой… почему навряд-ли?

– Потому что я сомневаюсь, что существа высшего порядка, явно преобладающих своим разумением над нашим, станут нас уничтожать. Так как воинами движут первобытные инстинкты, а они их давно обуздали… раз научились бороздить просторы космоса.

– А что если разум им чужд, и они представляют из себя хищных животных, которые, каким-то не постижимым образом, в совершенстве овладели технологиями, и единственный их жизненный смысл – это истреблять всё, что не похоже на них? Что если природа их мира сотворила их такими?

Я задумался, затем вымолвил:

– Тогда их жизнь ещё более никчёмна чем наша.

– Ха… точно.

– Да ты прав, такое возможно. Но в любом случае воины между нашим видом необходимо прекратить, я это нахожу таким примитивным, что желание жить в этом мире исчезает.

– Я могу предсказать, когда они закончатся.

– Догадка этого не сложна… когда внеземные нападут на нас.

– Да.

– Как глупо, правда? Чтобы что-то понять, нужно это испытать… через страдания.

– Хм… верно.

– Роберт ты заметил, что мы сидим в трусах, в жаркой сауне, воняя при этом потом, и говорим на такую тему?

– Ну, да и что?

– Идеальный антураж для ведения подобных бесед.

– Лучше не найти.

Входит Майк.

– Ого, как у вас тут жарко – сказал он – но пускай лучше лицо покраснеет от жара, чем жопа от холода покроется инеем.

Рассмешил.

– Именно поэтому мы здесь – сказал Роберт.

Майк уместился между нами.

– Ну как Джон жизнь шла с того момента как… ну ты понял.

Имеется ввиду-после смерти брата.

Так не хотелось, чтобы эту тему кто-то затрагивал.

– Серо, блекло, невыносимо.

Этими словами я постарался выразить наиболее широкий спектр чувств.

Конечно, я мог бы дать более развёрнутый ответ, например, такой: после его смерти во мне исчезла тяга испытывать обыкновенные радости, присущие счастливому человеку, которая явственно проявлялась до этого случая. Я словно завис в неопределённости своих жизненных интересов. С проживанием каждого дня после гибели брата, я всё сильнее желал, чтобы и меня настигла та же участь, ведь я к нему привык, и «Жизнь» без него мне не представлялась. И теперь всё, что меня привлекает это размышления о том, на что другим наплевать. Зачем мне это? Меня перестало тянуть к тому, что всех так волнует. Деньги, низменные понты и мнение окружающих о тебе. Его смерть зародила во мне непоколебимое презрение к себе, ко всему человечеству и вселенскую любовь к нему. А «Мир» будто снял своё шикарное одеяние и выставил на показ свою обезображенную наготу.

«Плата последствиями смертного исхода брата, какими бы благими они не оказались, никогда не сравняться с ценностью его жизни».

«Когда осознаёшь, что человек (в особенности, если это твой близкий и он молод), покинувший этот мир, не имеет будущего (не увидит и не испытает то, что увидишь и испытаешь ты), возникает болезненное мнение касательное своего эгоистичного продолжения жизни по отношению к умершему, и тебя начинает тянуть к прекращению этого эгоизма».

Я ограничился кратким вариантом ответа:

– Я понимаю. После такого начинаешь задумываться о вещах, существовании которых ты и не подозревал. – Сказал Майк.

– Проверенная мною истина.

– И мной. Я тоже терял близких. Ощущения, которые я испытал от этих потерь, мне описать не удастся. Но они нанесли множество моральных ранений. Ты понимаешь?

– Да, я с ними ознакомился – сказал я.

Мы совместно вдумчиво помолчали.

– Времени подвластно многое ослабевать, но не мою печаль и тоску по брату. – Добавил я.

Они посмотрели на меня, медленно кивая.

– Ладно, отвлечёмся от грусти. Всё-таки праздник. – Сказал я.

– Хотите, я вас рассмешу? – предложил Роберт.

– У меня глупая улыбка, поэтому прошу, не провоцируй её. – Пресёк я его. Не хотелось притворятся, что смешно.

Я вышел из сауны, напротив которой был расположен бассейн. В нём купались Дерек, Дженнис, Виктория, Глория и Марлин. Посередине комнаты стоял столик на четверых, за ним сидели и довольно эмоционально общались, вливая в себя крепкий напиток, Тэсс, Эбби, Нэнси и моя БЕЗГРАНИЧНО ПРЕКРАСНАЯ Мила.

Слева – переход в бильярдную, выполненный в форме арки. Из-за отсутствия двери в переходе виделись Джеффри с Барри продолжающие катать шары в рамках бильярдного поля.

Бассейн переполнен, за столиком всё занято. Поэтому я прошёл в бильярдную.

Я услышал часть разговора:

– Не… неправильно мыслишь, всё, что надо делать – это зарабатывать деньги, и тратить их, только так. – Говорит Джеффри. Диалект стал трудно разборчив.

«Одурманенный, собственным заблуждением дуралей. Его ум явно никогда не возвышался над посредственностью».

– Вот ты же знаешь Лоуренса (местный бывший политик миллионер), – продолжил он – у него денег столько, что он может просто купить этот городок и сжечь его, чисто ради забавы. Надо на него равняться. Стремиться обрести такие же возможности, какими обладает он.

«Наверно мир уже не устроить так, чтобы люди считали количество чужой добродетели, а не чужих денег».

– Джеффри каждого влечёт своя страсть. – Сказал Барри.

– Поддерживаю. – Вмешался я.

– О, Джон, напомни – чем ты занимаешься? Работаешь?

– Я познаю мир, развиваю мироощущение. – Работа грузчиком не в счёт, это так заработок.

– Ну, работая? Так?

– Да работая, но только над собой.

– То есть деньги ты не зарабатываешь?

Я на пару секунд задумался, сформулировал мысль, начал молвить:

– Я исследую сущность пространства-времени, посредством осознания мысленных экспериментов. Это позволяет мне осваивать свой Разум, и проникать в глубинные червоточины мироздания. Изучать Явления. Воспринимать существование. Постигать тонкости Бытия. Всё становится дозволенным стоит лишь закрыть глаза, отбросить все нелепые предрассудки, ложные знания, самолюбие и мысли о своей значимости, вообразить абсолютное Ничто и задать извечный вопрос «Зачем?». И тогда начинается путешествие в неизведанное. Стремительное движение в направлении к Сути. Такого моё истинное ремесло – Самопознание.

– Чё за кал ты вещаешь? Иди деньги зарабатывай.

«Эта великая невежественность, что исходит от Джеффри, повреждает мой разум, подвигая его неистово колебаться по всей моей сущности».

Сказав следующее, я всё-таки надеялся, что это высказывание отковыряет глупость из его смоченного алкоголем низкопробного мозга.

– Пойми, нет общего или единого мира среди людей, есть поверхностный слой, называемый социумом, возложенный на истинный мир внутри собственного разумения. На каждого действуют те законы вселенной, которые обдаются личностной верой. А общественность пытается убедить тебя в том, что ты, как и все, примитивное чмо, но тебе дозволено зарабатывать деньги. Я говорю это к тому что…