Текст книги "На краю Бытия. Книга первая"

– Что? – Сергей старался, чтобы в его голосе не промелькнула накатывающая от усталости раздражительность, – все это чересчур сложно. Иллюзия, ощущаемая нами как реальность. Что за бред?

– Скорее не бред, а сон, – Ворон не заметил сарказма в голосе Сергея, – сон нашего Создателя, источника всего вокруг, ощущаемая нами как реальность. Подумай, когда ты спишь, кажутся ли тебе иллюзией события происходящие вокруг? Я даже не про Черную Планету, а про обычные, мирские сны?

– Иногда я осознаю себя внутри тканей сна, понимаю, что все происходящее вокруг твориться не по настоящему, но чаще всего я полностью верю событиям, разворачивающимся передо мной, – в глазах Велесова вспыхнуло озарение, – хочешь сказать, что принцип один и тот же? Мы внутри сна другого существа?

– Да. Или его фантазии. Скорее всего, Создатель сам осознает, что спит. Этому даже есть научное подтверждение. Если максимально приблизить основной кирпичик из чего состоит материя, а именно атом, мы обнаружим, что он практически полностью состоит из пустоты, за исключением ядра. Приблизим ядро и увидим там… пустоту. То, что воспринимается нами как материя, не более реально, чем сны проходящие поутру.

– Но ты говорил, что Атланты почувствовали, что он исчез. Как сон может продолжаться без источника?

– Никак. В том то и загвоздка, что Создатель нашей реальности где-то еще есть, но его сила перестала осязаться нами после его исчезновения. Или пленения. Звучит бредово, но создается впечатление, что окружающая иллюзия, вышла из под контроля, полностью вобрав в себя свой источник, подчинив своим законам и воле. Давным-давно еще мои предки рассказывали легенду, пришедшую к ним, сквозь века от их предков, – Ворон отложил топор в сторону и в задумчивости уставился на мерцающие над багровой бахромой заката зарождающиеся звезды, – Якобы давным давно произошло фундаментальное событие. Грандиозная битва предавших Создателя Элементалей, объединившихся и восставших против своего отца, в ходе, которой было испепелено несколько галактик. Доподлинно неизвестно, что послужило предтечей подобным событиям, но именно после этого и появился Черный Хранитель, Собиратель Душ, ввергая мироздание в беззаконие и анархию, а Создатель навсегда исчез из тканей бытия. Я предполагаю, что события подобного масштаба имеют связь, но при жизни не смог разгадать все хитросплетения сюжета. А сейчас… – Ворон раздосадовано плюнул на землю, – уже не до этого.

– Ты часто говоришь «при жизни» – Сергей попытался поднять отложенный топор, но еле сдвинул его со своего места, лишь слегка приподняв, – то есть ты осознаешь, что умер давным давно? Каково это?

– Не знаю я, Сергей, – Ворон все еще не отрывал задумчивого взора от маленьких бусинок звезд, – может быть, процесс смерти Хранителя отличается от процесса смерти простого существа. Я не знаю. Для меня все, что происходит сейчас между нами, кажется лишь воспоминанием. Будто бы все это предопределено и уже было в моей жизни. Странное, отупляющее чувство. Будто бы я разучился познавать что-то новое, утратив при этом важное качество.

– Почему? Что мешает продолжать искать ответы? – Сергей с радостью вложил последнюю охапку хвороста в ровную поленницу.

– Статичность, – туманно ответил Ворон, направляясь внутрь Землянки в глубокой задумчивости.

Подожди! – безумная догадка промелькнула в голове Сергея, и он решил тут же проверить ее на практике, – Ворон, скажи мне, что такое вегетарианство?

– Вегетарианство? – старик на секунду очнулся, вырванный из раздумий незнакомым термином, – действительно, а что это такое?

– Уже не важно! – в душу Сергея пред ночным холодом прокралась грусть осознания плачевного положения своего учителя, – И что есть тогда окружающий тебя мир?

– Сон во сне. Иллюзия в иллюзии. Совокупная работа нескольких источников сложившаяся воедино. Как хочешь, так и называй, но… я и сам до конца не знаю. Может быть, именно тебе предстоит найти ответ на этот вопрос – Ворон скрылся за скрипнувшей, низкой дверью…

Оказывается и в глубинах чужого сознания, человеку нужен сон. Невероятно вымотанный внутренне и физически, Сергей, пытался все уложить в голове, ворочаясь на твердых, массивных нарах.

Мирно похрапывал старик – Ворон сверху. От каждого поворота его крепкого, тяжелого тела нары ходили, ходуном издавая жалобный, трещащий звук. Комнату наполнял уютный треск и убаюкивающее гудение горящего очага.

Еле прикрытый чугунной крышкой зев импровизированного камина, сквозь небольшие щели, отбрасывал сменяющие друг друга сполохи огня на деревянный потолок. Было так тепло, что Сергей раздраженно отбросил одеяло в сторону, наслаждаясь телом мирным, сухим теплом. За окном, совсем по земному, глухо ухнул филин, упустив ускользнувшую добычу.

Все жило и двигалось своим чередом, совершенно независимо от его воли, в совокупной иллюзии мертвого фаэтонца и живого землянина. Почему это происходило, еще только предстояло разгадать.

Повернувшись к стене, Сергей, словно ребенок, начал ковырять пальцем ее гладкую поверхность. Бревна были все еще прочны, но истерты временем, словно тысячи спин уже ютились рядом с ними, отшлифовав их до блеска. Тяжко вздохнув, он неторопливо, бесшумно встал и вышел на улицу.

Бескрайний полог звездного неба раскинулся над ним. Тысячи мерцающих алмазов бесшумно жили своей жизнью над головой, а на их орбитах, возможно, тоже таилась жизнь. Он не мог поверить, что все это лишь иллюзия, производное его сознания или сознаний нескольких существ. Это было тяжело и не важно. Он просто не мог осознать всех открывшихся масштабов. Не мог принять новые устои.

Сергей устало сел на корточки, облокотившись о неровную стену.

Тихо скрипнула дверь за спиной. Сонно шатаясь Ворон, вышел на улицу и побрел за угол, где был расположен уголок для справления естественных надобностей, предельно похожий на хорошо знакомые, сельские туалеты.

Когда Ворон возвращался назад, сидящий в великом оцепенении Сергей задумчиво и безотрывно смотрящий вверх, сказал:

– Задающий вопрос сам наполовину знает ответ. И это не только мое сознание, верно? Это место реально существует, существовало или будет существовать. И при этом, часть меня, все еще живет где-то на Земле. Все так невероятно сложно. Почему это происходит именно со мной?

– Задающий вопрос сам наполовину знает ответ, – поправляя штаны, после малой нужды недовольно повторил Ворон, возвращавшийся по натоптанной тропинке назад – когда даже простой человек так глубоко уходит в лимб, он как бы сливается воедино с сознанием Вселенной, наделяя материю жизненной энергией. Можно сказать, человек в этот момент един с Богом и пребывает в нем вне времени и вне пространства, если тебе так проще. Может быть, именно так исчезнувший Создатель пытается связаться с тобой, сделать значимым и важным персонажем в своей истории. И сделай одолжение, больше не мешай спать и закрывай дверь – тепло выпускаешь.

– Но… здешняя природа, так похожа на Земную! – Воскликнул Велесов, ощущая острую занозу тоски по родной планете в его бушующей страстями душе.

– Нет, это Земная природа так похожа на природу Фаэтона. Нужно же было кем-то заселять Земную поверхность после уничтожения Атлантами динозавров, которых они посчитали чересчур опасными и громоздкими созданиями, чтобы терпеть их присутствие подле себя. После уничтожения пошел процесс отсеивания и систематизации. Одни виды были одобрены и перевезены с Марса и Фаэтона, другие созданы искусственно. Эволюция, такая важная составляющая мироздания, полноценно запустила свои процессы только с уходом Первородных, с их манией тотального контроля всего и вся.

– То есть те животные, что я видел в поле…

– Да, Атланты раскололи и сожгли Фаэтон. Но перед этим была проведена полноценная десантная операция, в ходе которой они старались вывезти все, что могли с агонизирующей планеты каменных людей. Выбрав необходимых представителей флоры и фауны, переправив как можно больше необходимых ископаемых на родовую планету, они просто стерли врага, породив лишь пояс астероидов и обломков. – Ворон хмыкнул и невольно размял руками худые плечи, будто готовясь к предстоящему бою, – Все, давай спать, совсем меня угомонил!

– Где еще каменные люди кроме тебя? Почему никого нет на этой планете кроме нас двоих?

– Твое появление здесь вырвало из праха целую планету и меня. Признаться честно, мне до конца самому не понятно это явление, – старик задумался, на время, замолчав, видимо подбирая нужные слова, – дело в том, что кристалл твоей души уникален. Раньше я не видел подобного никогда, не смотря на очень долгую жизнь! Когда ушел Создатель, все живущие существа потеряли серебряную каплю в своей душе, с тысячелетиями привыкнув к ее отсутствию. Но что поражает меня до самой глубины естества – серебряная частица, малый отблеск энергии в самой глубине тебя есть не что иное, как энергия, чувства самого Создателя. Последний видимый факт его пребывания в этой иллюзии. Чистейшая, мощная энергия жизни и творения не доступная любому другому живущему ныне…

– Бред какой-то! – Сергей не смог подавить прорывающуюся наружу волну негодования, – я не мог знать тебя при жизни, никогда не ступал на Фаэтон, и видимо ничем не отличался от других людей. Почему именно меня выделил исчезнувший Создатель?

– Меня возродило из пепла и направило на перехват черному потоку Существо совершенно иного масштаба, чем мы с тобой. Я почувствовал его присутствие лишь серебряным отблеском в своей душе, возвращаясь к жизни. Видимо Создатель желает вернуться в этот мир, восстановить свою былую мощь, но что-то или кто-то мешает сделать это ему самостоятельно. У него на тебя большие планы, сынок, если он не дал тебе умереть и быть захваченным Темным Богом. Для этого он возродил из пепла целый мир и меня – Ворон сел рядом с Сергеем на корточки и уставился в небо, – Красиво это. Жить. Быть индивидуальностью. Размышлять.

Разговор утих. Легкая, невесомая полоса тумана, поднявшись со стороны реки в сторону землянки, медленно растекалась, окутывая своими щупальцами свеженарубленые хворостяные дрова.

Когда одна из призрачных полос мимолётом коснулась плеча Сергея, его тело пронзил ледяной, могильный озноб, вырвав из оцепенения.

– Что ждет после смерти? – задал неожиданно сам для себя вопрос Сергей и повернул в сторону Ворона голову, с беспокойством ожидая ответ.

– Я не знаю. Не помню, как не помнишь ты сейчас свой прошлый опыт. Только эпизодично. Теплота. Течение. Единение с предками. Как будто я уже не я, а только часть общего потока мыслей, воспоминаний и чувств. Но ничего конкретного я не могу тебе рассказать.

– Но все таки есть жизнь… Есть продолжение…

Ворон хмыкнул:

– А что сейчас? Где гарантии, что мы жили когда-то? Может быть, именно в потоке настоящая жизнь, а то, что нас окружает, есть смерть? Это знание нам не доступно ныне, как непостижима, не доступна истина. Так что не забивай себе голову и ложись спать, завтра будет трудный день.

Они надолго замолчали, каждый размышляя о своем. Впервые Сергей действительно взглянул на Ворона не как на всезнайку, а как на существо, которого терзают такие же внутренние противоречия и неразрешенные вопросы, как и его самого. Видимо и Создатель не был совершенен.

На секунду Сергей почувствовал легкое серебряное дуновение в своей душе, дарящее покой. Будто бы кто-то далекий и сильный, без слов согласился с его мыслями, мимолетно проявив себя внутри.

«Вот и миновал первый день на чужой планете» – подумал он, вернувшись в кровать, после того как озяб сидеть рядом с неподвижным стариком и пытаясь взбить тонкую подушку для сна.

Ворон остался на улице. Видимо и ему требовалось одиночество, чтобы все взвесить, – «сколько их еще будет – неизвестно. Лишь бы не умереть там, на Земле, до конца. Я пока не хочу в поток» – щека коснулась подушки, и пламя камина последний раз отразилось в закрываемых глазах, – «а впрочем, и здесь не так уж плохо. Может быть не плохо и там, за гранью» – мысль оборвалась неоконченной. Человек провалился в ровный и глубокий сон в своем сне.

Глава 7: Песни Хранителя мертвой планеты

Едва раннее солнце показалось в небольшое оконце, отбросив робкий отсвет на чистый, струганный пол, Велесов был стянут за ногу веселым Вороном с теплой постели.

Как только сознание худо-бедно стало возвращаться к нему, отрываясь от затягивающих, манящих, недосказанных картин ночных грез, он увидел, что старик уже давно одет, обут, полон сил и энергии не смотря на ранний час.

Тот факт, что Ворон держал в руках кожаные штаны Сергея, протягивая их ему навстречу, говорил о том, что отоспаться досыта ему на Фаэтоне вряд ли получится.

– Готов? – Спросил старик, и, не дождавшись ответа, вложил одежду в руки Велесова, – отныне я твой учитель, а ты ученик. И пока ты находишься в этом статусе, будь добр, старайся прилежно, усердно выполнять то, что я говорю. Повторять то, что показываю. Внимать к тому, о чем веду речь. Усек?

– Усек, – Сергей торопливо встал, попутно надевая одежду, – но что-то очень уж строго, меня так в армии сержанты не принуждали!

– Кто такие сержанты? – в изумрудных зрачках Ворона проскользнуло недоумение, – и что такое армия?

– Вегетарианство… – не удержался от колкости раздраженный ранним пробуждением, Сергей.

– Что такое вегетарианство? – незамедлительно переспросил Фаэтонец, заинтересовавшись новым для себя термином, – и что такое сержанты, армия?

– О, дорогой учитель, это место полное чудес и бесплатно получаемых знаний там, у нас, на Земле, – вновь не смог сдержать себя недовольный ранним подъемом землянин.

– Значит хорошее место. Если тебе так удобнее считай, что ты в армии. Ну а пока. Ты видел, чтобы любое существо, просыпаясь, долго оставалось на месте? – не дождавшись ответа, Ворон продолжил сам, – их попросту нет. Травоядным нужно бежать от хищников и добывать еду. Хищникам же необходимо бежать за бегущими от них травоядными, стараясь добыть пропитание себе. Запомни, Сергей, первое: движение есть жизнь и не важно, хищник ты или жертва. Повтори.

– Движение есть жизнь, – автоматически, нехотя выдавил из себя Велесов.

– Так, так, подожди. Если бы я хотел взять к себе в ученики робота, я бы так и поступил. Но судьба даровала мне тебя. Так что, пожалуйста, ради меня, повтори осмысленнее.

– Движение есть жизнь, – намного более внятно и по слогам проговорил невольно пристыженный ученик.

– Отлично! Ну а теперь вперед, на пробежку.

Старик одобряюще расхохотался, и, увлекая за собой, стремительно вышел за двери избушки. Наскоро закончив приводить себя в порядок, за учителем нехотя потянулся и Сергей.

Солнечный свет немилосердно раздражал его сонные глаза, щипая нос, заставляя морщиться и корчить странные рожи, в попытке привести расплывающееся в глазах изображение в порядок.

Велесов несколько раз чихнул, не в силах сдержать себя, чем снова рассмешил Ворона, ранее никогда не сталкивающимся с этим явлением.

Посмотреть было на что: раннее утро, пришедшее на поляну, каплями росы сияло из притоптанной травы, отражая солнце, тысячами далеких светил. Птицы, будто бы сойдя с ума, в едином порыве старались перепеть, пересилить друг друга, воспевая красоту начавшегося дня.

Деловито почесывая брюхо, неподалеку от избушки, грелась на солнце компания бурых полевых мышей, всей стаей – от мала, до велика впитывая живительные лучи.

Под корнями раскидистого дерева, чем то напоминающего земной тополь, однако имеющего острые, клиновидные листья на своих ветках, Сергей заметил множество нор этих маленьких созданий, служащих им и убежищем от хищников и непогоды.

Полевые мыши совершенно не обращали внимания на разминающегося Ворона, видимо за годы жизни, привыкнув к его немногословному присутствию подле себя.

На улице учитель провел с учеником короткую разминку, состоящую из привычных потягивающих, вращательных движений и, заняв ведущую позицию, легким бегом направился в чащу по известным только ему одному тропинкам и переходам.

За ним, стараясь не отставать, потянулся неуклюжей трусцой давно не утруждавший себя полноценными пробежками Сергей.

Спустя час, две фигуры неторопливо бежали по редколесью, огибая камни, которые становились все больше и больше, по мере того, как бегущие приближались к опушке другого конца лесного островка посреди обширных степей.

Солнце, поначалу ласкавшее своими лучами, по мере восхождения в зенит становилось все более немилосердным по отношению к марафонцам. Между деревьями уже отчетливо маячило обширное поле высокой травы, распростертое до самого горизонта.

Петляющий как заяц, ловко уворачивающийся от веток, бегущий впереди Ворон, одетый в самодельный, походный балахон из грубой ткани, не напрягаясь, не снижая темпа и не сбивая дыхания, протяжно пел песню, похожую на древнюю, скандинавскую балладу.

Сергей крепился из последних сил. Только самолюбие и гордость не позволяли ему послать все к черту и остановиться для отдыха. Ему казалось, что небесное светило, с издевкой покачивающиеся в такт их скачкам, забавлялось его физическими страданиями, яростно припекая взопревшую под мокрой рубахой спину. Обувь была совершенно не приспособлена для пробежек и местами до кровавых мозолей натирала стопу.

Над широкими, лесными полянами разносился мощный голос поющего, полного сил, Ворона:

Когда разум сорвался с цепей,

Когда чувства потоком кипят,

И среди временных морей

Ты скользишь, словно плотью не клят.

Не возводишь, себе, границ,

Не возводишь условных стен —

Мысль водою точит гранит.

Разрушая тяжелый плен:

Твое тело, конечно, дом,

Где тебе суждено обитать,

Но в теченье из образов, форм,

Всю Вселенную можешь объять:

Нам отпущен ничтожнейший миг,

Но ворвавшись, хоть раз, в мир идей,

Будь уверен, что все же проник,

В тайный смысл отпущенных дней.

Старик пел не переставая с того момента как начал этот безумный марафон и, видимо не собирался замолкать до самого его завершения.

Сергей, сначала внимательно слушавший необычные песни, по мере растущей усталости, стал мало вникать в приятный, древний мотив, все больше погружаясь во внутренний мир, стараясь хоть как-то отвлечься от жгущего грудную клетку, тяжелого дыхания.

Судя по пришедшему ночью сну, дела у него на Земле шли не очень: постепенно покачивающееся нутро автомобиля и ощущение езды сменилось освещенным электрическими, продолговатыми лампами, серым, неровным потолком какого-то большого здания, через которое его стремительно везли люди в белых масках и халатах.

Сон сменился и теперь в его приоткрытые глаза нестерпимым потоком лился свет множества огромных ламп, склоненных над ним, а перед взором, бликуя и, переливаясь, переходили из рук в руки металлические инструменты, при помощи которых латали его израненное тело.

Велесов настолько увлекся размышлениями о ночных грезах, что сам того не заметил, как лес остался далеко за спиной. Теперь его и Ворона окружало обширное поле высокой травы, до самого горизонта покачивающееся по мановению порывов свободного, свежего ветра.

Все слилось в единую, разноцветную картину перед глазами Сергея, сосредоточенного лишь на внутренних переживаниях.

Неожиданно для Сергея, наконец-то поймавшего второе дыхание и влившегося в темп, он со всей силой непогашенной инерции влетел в остановившегося как вкопанного Ворона и откинулся назад, невольно заорав от боли пронзившей правую руку.

Если бы Сергей со всего маху решил ни с того ни с сего протаранить своим телом гранитную скалу, то ощущения были бы примерно такие же.

Стоящий перед ним учитель, был значительно меньше его по комплекции и габаритам, но являлся будто бы созданным здесь в стародавние времена каменным истуканом посреди травяного великолепия.

– В себя ушел? – понимающе спросил его Ворон, участливо склоняясь над раненным, не обратив на удар от тела человека никакого внимания.

– Да… Уфф… – Сергей потерял дар речи. Руку, в плечо которой пришелся основной, удар нещадно саднило и выкручивало. Обмякшая, безжизненная кисть указывала либо на сильнейший ушиб, либо на самый настоящий перелом.

– Это хорошо, Сергей. Отрешение и созерцание внутреннего не один раз сможет помочь тебе абстрагироваться от влияний внешнего мира. Но в данной ситуации подобное отрешение могло погубить тебя. Фишка лишь в том, что при всем при этом ты никогда не должен терять контроль над внешней ситуацией. Как бы глубоко ты не был внутри контроль и еще раз контроль всего происходящего снаружи. Запомнишь?

Сергей, сквозь боль, слегка приподнял безжизненную кисть и легко потряс ей перед лиловыми глазами учителя:

– Контроль и еще раз контроль, – повторил он сквозь стиснутые от боли зубы, – запомню! И еще месяц повторять себе буду, пока перелом не зарастет!

– Перелом… Ворон задумчиво уставился на повреждённую конечность, – перелом это хорошо. Иногда перелом может научить чему-то лучше, чем самый находчивый учитель. Только ты меня не слышишь, Сергей. Перелом это внешнее, реальное, материальное, если тебе так понятнее. Но внутри тебя рука всегда цела, пока цел твой внутренний фантом, – неожиданно, встав в полный рост, старик перевел тему в другое русло, – Посмотри вокруг, дорогой друг, – Ворон раскинул руки, призывая Велесова обратить внимание на окружающее пространство.

Кажущееся бескрайним поле травы оканчивалось головокружительным, каменистым обрывом в нескольких шагах от раненного Сергея, с которого открывался впечатляющий вид на долину, расположенную внизу.

Если бы не затормозивший учитель, то нерадивый ученик так бы и ухнул с огромной высоты, в густой кустарник далеко внизу.

Фаэтон. Планета контрастов. Обрыв, своим срезом, показал внутреннюю структуру планеты, практически полностью являющейся каменной глыбой, однако сверху присыпанную толстым слоем животворящего чернозема и песка.

Несколько водопадов, с ревом обрушивались в пропасть справа, в нескольких десятков шагов, от Сергея, водяной пылью осыпая серые камни широкой реки, стремительно текущей внизу по долине полной разнообразных, высоких деревьев и колючего кустарника.

Велесов был пренеприятно удивлен собственной невнимательностью. Мало того, что она его чуть не погубила во время самой простой, обыденной пробежки, так сосредоточение на внутренних переживаниях чуть не лишило его интереснейшего, величавого зрелища расположенного так рядом.

Открывшийся снизу мир был полон животных: стада шерстистых носорогов медленно брели по поверхности долины, разгоняя стаи огромных птиц, отдаленно похожих на привычных страусов, значительно превосходя их в размерах.

Стремительно бросились из травы и скачками пересекли дорогу огромные саблезубые кошки, охотясь на упитанные тела кабаньей семьи пытающейся с визгом и отчаянным похрюкиванием скрыться от грозных охотников под синью спасительных деревьев.

На границе зрения, там, где долина оканчивалась каскадом невысоких гор, Сергей с удивлением обнаружил стадо мамонтов, с такого расстояния больше похожих на мягкие, плюшевые игрушки.

Позабыв о боли, терзающей плоть, Сергей выпрямился в полный рост и завороженно подошел к самому краю:

– Ворон, – потрясенно прошептал он, – неужто все это великолепие я возродил из небытия своим появлением? Всех этих животных? Почему же из небытия не пришли подобные тебе люди?

– Это все потому, что в отличие от высокоразвитых, обладающих разумом созданий, – поспешил пояснить учитель, – животные намного больше привязаны к своему дому. Они являются ее порождением, продолжением и частью. Фаэтон не мог восстать из пепла без всей живности, окружающей тебя. Это часть души планеты. Едва последнее животное или растение будет мертво на поверхности планеты, как она превратиться в мертвый шар из камня, парящий в пустоте. С последним умершим существом планета умрет. Как рука? – участливо и неожиданно спросил Ворон завороженного ученика, вновь сосредотачивая его внимание на собственных ощущениях.

– Рука? Ой, блин, совсем забыл! – Сергей резко поднял руку и неожиданно для себя совершенно не ощутил боли. Более того его пальцы шевелились с той же легкостью, что и прежде, – как удивительно. Ты это сделал?

– Я лишь чуть-чуть помог энергии твоего кристалла перенаправиться в нужное русло. Пока ты был поглощен реальностью, ты потерял связь с внутренним миром. А ведь там тоже происходит множество интересных вещей, – учитель поднял узловатый палец, к верху призывая к вниманию, – Запомни! Будь здесь и сейчас, Сергей. И когда это у тебя получиться, ты сможешь намного больше, чем смеешь мечтать. Тренируй свое внимание, направление фокуса. Ибо только от направления внимания, а затем усилия, зависит результат. На сегодня достаточно. Пора возвращаться домой.

Ворон махнул рукой, превращаясь в черную каплю, скручивающуюся в водоворот. Велесов не успел, и пикнуть, как был затянут в черную дыру, вращающуюся в воздухе на фоне великолепной долины, и выплюнут из водоворота на поляну рядом с хижиной.

Мышиная семья, громко пискнув, кинулась под защиту корней инопланетного тополя, смешно путаясь, на пути друг у друга.

Они падали и перекатываясь единым клубком, когда из воздуха перед их мордочками образовался крутящийся черный водоворот, из которого вылетел странный, блестящий, постоянно изменяющийся кристалл.

К странному объекту со всех сторон прямо из земли потянулись ручейки новых атомов для тела.

На вновь сформировавшегося Сергея накатила волна нестерпимой тошноты. Спазм кишечника призвал своего хозяина помимо его воли выплеснуть на поляну остатки вчерашней, вечерней похлебки.

– Ничего, привыкнешь. Это вначале телепортация трудно воспринимается физическим естеством. И есть отчего. Тело распадается на атомы в одной точке пространства и собирается из атомов в другой. Инородные субстанции внутри, отходы естественной жизнедеятельности и содержимое желудка распадаются и материализуются также, но попадают в новый желудок чуточку позже или раньше в зависимости от ситуации. Тело не готово к этому и поэтому бунтует, воспринимая подобное более чутко, чем мозг. Телу кажется, как будто все, что находится внутри, попало в него, минуя естественные процессы поглощения. Хорошо, что еще желудок сыграл, а если бы кишки… впрочем, лучше тебе не знать. До вечера отдыхай. Вечером мы начнем учиться видеть кристалл души в других существах.

– Ты умеешь телепортироваться? – едва рвота прошла, Сергей, превозмогая природную брезгливость, поспешил с новыми расспросами, – тогда зачем ты превращаешься в Ворона и летаешь? Или ходишь человеком по планете? Не проще ли, коль ты привык к тому же, мгновенно оказываться в любой точке планеты?

– Разные практики. Хождение пешком, бег, полет, телепортация. Это совершенно разные процессы, берущие за основу движение. На разную практику нужна разная энергия. К тому же телепорт не совершенен. Даже, при моем опыте и силе, я могу переместиться разве что на несколько сотен километров. На большие расстояния переместиться невозможно без вреда для энергии кристалла души, которая также конечна, как и все вокруг, – Ворон и в правду, впервые для Сергея показался слегка уставшим, медленнее обычного растягивая слова, – Как я уже говорил – задолго до трехтысячелетней войны существовали разнообразные машины, связующие наши планеты стационарными телепортами. На Фаэтоне таких аппаратов больше не осталось. Каменным людям пришлось уничтожить арки телепортации, во избежание прорыва с тыла. Однако может быть где то на твоей планете по-прежнему существует целая сеть арок белых сфер, способных без вреда доставить тебя хоть до Плутона, хоть до заброшенных космических фортов первичного обнаружения на границе солнечной системы.

– Хорошо, про телепорты я понял, но меня по-прежнему терзают смутные сомнения, из чего состоит твое тело, Ворон? Я будто бы…

– Врезался в скалу, – закончил учитель фразу за ученика, – если ты не заметил, хоть я и похож на тебя, но отличаюсь внешне цветом кожи. Но я все-таки каменный человек Фаэтона и мое естество, мой источник плоти есть камень. На атомном уровне наше строение столь же не похоже, как скала не похожа своим естеством на растущее подле нее дерево. Помнишь обрыв в долину? Моя раса подобна планете обитания. Внешний облик, всего лишь тонкий слой над основной сутью.

– Отлично! – Сергей, наконец-то нашел в себе силы встать и отряхнуться, – Тогда теперь я сплю сверху. Не хватало еще, чтобы допотопные нары развалились под твоим телом и насмерть раздавили меня, фаэтонец.

– Насмерть? – Старик рассмеялся и приблизился вплотную к Сергею, положив тяжелую руку ему на плечо – дорогой мой друг, в порождении своего собственного сознания умереть невозможно. Невозможно умереть до конца и в порождении сознания Создателя. Смерть иллюзия. Всегда есть что-то после, только в иной форме. Здесь же… здесь все подвластно твоим и моим законам, так как проистекает из энергии кристалла наших душ. Просто ты не в силах осознать это, опираясь на свой прошлый опыт даже на уровне подсознания. Освободи свои мысли от страха. И тогда процесс обучения пойдет чуточку быстрее. Ну а пока, – тело Ворона покрылось рябью, обращаясь в привычную для взора, птицу, цепко впившуюся в плечо Сергея маленькими, острыми когтями, – я оставлю тебя наедине с твоими мыслями. До утра. Как только солнце встанет, дождись мышиной семьи. Попробуй рассмотреть в их телах, греющихся на солнце, маленькие кристаллы душ. Запомни, внутри физического тела всегда есть фантом, дублирующий его. Узреть душу можно только слившись воедино с ним. Запомнишь?

– Запомню.

Ворон громко каркнул на прощание и стремительно взмыл в небо, быстро превращаясь в черную точку, летящую на фоне далеких облаков.

Сергей остался один. Едва в желудке улеглись неприятная муть и брожение, он почувствовал острые позывы голода. Истощенному организму требовалась еда.

Порывшись в запасах Ворона, Сергей обнаружил множество металлических банок исписанных иероглифами. Эти металлические цилиндры отдаленно напоминали, привычные для Сергея, консервы.

Он с опаской вскрыл одну из них, разрубив предварительно вымытым поясным ножом напополам, и осторожно потыкал тонким прутиком желеобразную массу, вывалившуюся из банки на пенек для рубки хвороста.

Подозрительно приблизив кончик прутика к носу, Велесов втянул ноздрями воздух, стараясь уловить запах, исходящий от неведомой субстанции и с удивлением признал, что это желе совершенно не имеет никакого амбре.

Раздосадованный, он отбросил прутик на пенек и мечтательно привалился спиной к стене землянки, закрыв глаза.

«Эх, сейчас бы картошечки вареной, да с селедкой, как в детстве» – сглотнув слюну, мечтательно размышлял Сергей, физически ощущая запах, исходящий от горячо любимого блюда.