Текст книги "«Твой дом там, где я»"

Они снова кричат. Наташа натянула одеяло на голову, но это мало помогло: крики родителей становились все сильнее. Девушка выскользнула из-под одеяла, натянула джинсы, майку, заглянула в небольшое зеркальце, висевшее около двери, единственное украшение в бедной комнатушке, которую ей приходилось делить со своим братом Майком. Она собрала волосы в хвост и потихоньку открыла дверь – хотела выскочить незамеченной, но мама увидела ее.

–Твоя дочь, ты видел, что носит твоя дочь? А кем она работает? У нее нет образования. Остается только пахать землю на плантациях отца ее подруги или протирать столы в кафе. Может быть, ей найти богатого негра? – Мама Наташи была хорошей женщиной, не считая тех моментов, когда в нее вселялся бес.

Отец Наташи бросил кроткий виноватый взгляд на дочь и тихо вышел из дома. Точнее из того, что теперь стало для них домом: старый трейлер, который когда-то был чьим-то домом на колесах. Хотя по местным меркам, они жили еще не плохо. Рядом ютились люди, домом которых были самые настоящие коробки. Наташа поцеловала маму в лоб и выбежала за папой. Он курил сигарету чуть поодаль от трейлера и ждал дочь.

–Ну что, кажется, наш сегодняшний день должен пройти на ура, так же, как и десятки других. Если бы твоя мама сегодня не накричала на меня, я бы подумал, что мир рухнул. – Папа протянул дочери руку. Наташа улыбнулась ему, и они вместе двинулись вдоль стройного ряда бараков и трейлеров, картонных хибар, жилищ из металлического настила -откуда доносились крики, пахло кофе и сигаретами, кто-то только просыпался и потихоньку выползал на улицу, вновь окунаясь в неприглядную реальность. Отец и дочь шли вдоль по улице, приближаясь к забору с колючей проволокой, которая отделяла их поселение от Кейптауна. На посту молодой паренек Ром, увидев Наташу с отцом, приветливо махнул им: «Доброе утро, мистер Каванна! Мисс Наташа».

–Привет, Ром, – мистер Каванна посмотрел на ворота – они были черными: «Что снова напали?»

–Да, сегодня ночью, они бросили зажигательную смесь. Слава богу, никто не пострадал. Будьте осторожнее.

–Спасибо, – мистер Каванна и Наташа вышли за ворота, и двинулись в сторону остановки.

–Дочка, мать права, не стоит тебе больше работать в кафе. Ты поздно возвращаешься домой, а сейчас это опасно для жизни. Черные совсем взбунтовались.

–Папа, не переживай. Все хорошо. Там хорошо платят, я и еду домой приношу, сам же знаешь, сейчас очень тяжелые времена. И на учебу остается. Дай Бог, я смогу заплатить за последний семестр и получу диплом. И дай бог, найду себе достойную работу, – Наташа поцеловала отца. – И пожалуйста, не называй их черными.

–Прости, дочка, – мистер Каванна посмотрел на дочь. В его глазах застыли слезы. – Я знаю, что виноват перед тобой. Перед твоей матерью, которую из счастливой и легкой девушки превратил в ворчливую стерву. Перед твоим братом.

–Папа, хватит винить себя. Все хорошо. Ты замечательный отец. Ты работал всю жизнь, от рассвета и до заката. Ну не виноват ты в том, что не получилось у тебя заработать миллионы, но ты честно зарабатывал каждую копейку. – Наташа пыталась подбодрить старика, который совсем расклеился.

–А может, тебе все-таки попроситься к Божэне? У них все-таки дела идут хорошо.

–Куда папа? Кем? Сейчас ты знаешь, в нашей стране тяжело каждому белому, независимо от того – богатый он или бедный. Знаешь, мне кажется мистеру Эвверсу сейчас намного тяжелее, чем нам. Нам нечего терять, а вот их, в случае экспроприации – просто лишат земли и всего того, что они заработали своим потом и кровью.

–Но, у них есть поместье, можно ….– мистер Каванна хотел что-то еще сказать, но потом замялся. Ему было стыдно предлагать дочери идти к своей подруге в служанки. – Да, ты лучше знаешь, дорогая.

Они дошли до остановки. Наташа увидела свой автобус: она еще раз поцеловала отца и запрыгнула на последнюю ступеньку. Автобус был битком. Сердце сжималось от боли. От всего, что сейчас происходило с ними, с их городом, с их страной. В душном автобусе, она кое-как пробралась к форточке, чтобы не задохнуться от пота десятков людей, от злых лиц. Она пыталась вспомнить те моменты, когда они с Божэной мечтали о том, что закончат университет и обязательно переедут в самый центр Кейптауна, устроятся на работу и как самые настоящие бизнесвумен, будут ходить по кафешкам и магазинам, покупая дорогие сумки и туфли. Но, пару лет назад все пошло по-другому: черные все чаще стали нападать на белых, прямо среди бела дня. Сначала нападали ночью, потом вечером, а сейчас: можно было нарваться даже днем. По городу стали ходить слухи о том, что скоро у всех белых будут отбирать квартиры, дома и земли. В Кейптауне участились митинги афроамериканцев: «Белые прочь с нашей земли».

Правительство, опасаясь столкновений и новых массовых убийств, переселило практически все белое население за город, в огороженный от остального мира островок. Многие прозвали такеи поселения – гетто.

Наташа пошла работать в кафе, и училась в вечернем колледже, а ее подруга Божэна пошла учиться в университет, но сейчас положение обеих было примерно одинаковое: одна работала в кафе и жила в трейлере, а вторая окончила университет и жила в большом родительском доме, но обе не могли устроиться на хорошую работу, потому что первыми брали на работу угнетенных афроамериканских женщин, затем угнетенных афроамериканских мужчин, и только потом уже белых. Брат Наташи, и она это прекрасно знала– зарабатывал торговлей наркотиками. Она боялась его, особенно, когда он возвращался домой пьяный или под кайфом и ломился в комнату. Последнюю неделю его не было видно: отец устроил ему разнос. Майк был страшным человеком, но когда мистер Каванна начинал кричать – а это было очень редко, то даже Майк его боялся. В последний раз мистер Каванна сказал: «Или ты завязываешь с этим делом, или ты мне больше не сын. Можешь тут больше не появляться».

Майк ушел и пока больше не возвращался.

Наташа понимала, что она и родители могли еще спокойно жить в Кейптауне – но, узнав, что в гетто всем предлагают более менее приемлемое жилье за счет государства, родители решили бросить свою съемную квартиру. Они заняли свободный трейлер и стали там мирно существовать. Наташа любила своих родителей, но иногда удивлялась тому, как ее родители радуются и говорят, что теперь хоть что-то поимели от государства. В эти моменты девушке хотелось кричать: да, о чем вы говорите? Вы просто лентяи, которые ничего не хотят делать. Радоваться? Чему? Трейлеру. Бедности. Ужасу.

Все эти мысли проносились в голове так стремительно, и так тяжело было дышать, что хотелось выскочить из этого душного автобуса и бежать. Нет, она не такая. Она выберется из этой нищеты. Наташа снова пыталась представить сегодняшний вечер вместе с подругой. Только она и Божэна. Конечно, и Тибо там будет. Девушка представила улыбающегося красавца Тибо и что-то защемило в сердце. Нет, конечно же, нет: она не завидовала подруге, и она была рада, что Тибо так нежно относится к Божэне. Но, где-то в глубине души – этот потрясающий мулат сводил ее с ума. В реальность девушку втолкнул парень, который был явно рад, что автобус переполнен. Наташа заметила, что он уже почти залез в ее сумку.

Они встретились глазами.

–Эй, там ничего нет. Только деньги на проезд. Если ты меня их лишишь, то сегодня вечером, мне придется идти домой пешком, а это очень опасно, – Наташа бросила на парня строгий взгляд. Он отпустил сумку.

–Спасибо, и разреши пройти, – девушка кое– как выбралась из автобуса. Впереди ее ждал долгий рабочий день под палящим кейптаунским солнцем. Наташа вошла в прохладное кафе: «Спасибо тебе, боже, за то, что мы создали кондиционеры».

2.

-Эй, Тибо, африканерам здесь не место, даже таким красивым, – белозубый Джем подмигнул Божэне. Она старалась не смотреть в их сторону, ей хотелось убежать отсюда, скрыться, спрятаться. Даже в самых обычных джинсах, которые обтягивали ее худые ноги, она чувствовала себя голой. Иногда ей казалось, что ее белоснежная кожа, доставшаяся ей от родителей – папы голландца и мамы, которая происходила из далекой заснеженной России – это ее крест, который будет бельмом, с которым ей придется жить всю жизнь.

–Тибо, я ухожу, – Божэна хотела повернуть к выходу, но Тибо взял ее за руку. Его красивые и нежные глаза, наполненные любовью, всегда успокаивали ее: «Все хорошо, ты же знаешь, что тебя не тронут, пока я рядом». – Он усадил ее за стол и позвал официанта.

Тибо знали и уважали почти в любом районе Кейптауна, потому ждать официанта пришлось меньше минуты. Божэна заметила молодого белого парня, больше похожего на тощего изможденного скелета, который с опаской подошел к ним. У него был такой затравленный и испуганный вид, что сердце сжалось от боли и жалости.

–Сэр, что будете пить? – затравленный официант не поднимал на Тибо взгляда.

–Мне как обычно, а девушке апельсиновый сок.

От слов «как обычно» у парня потемнело в глазах. Он работал недавно, по крайней мере Божэна никогда его тут не видела, и знать, что же кроется под словом «как обычно», он просто не мог.

–Содовую и апельсиновый сок, пожалуйста, -она попыталась улыбнуться парню, который готов был упасть в обморок. От его благодарного взгляда ей стало еще хуже. Темная тень удалилась, а Тибо презрительно посмотрел в его сторону: «Как же меня бесят эти….» – он не закончил фразу, споткнувшись о суровый взгляд Божэны.

–Кто? Договаривай. Бур, африканер, белый. Кто? За что ты его ненавидишь?

–Прости, я не хотел обидеть. Понимаешь, я презираю трусов, а он трус, хотя и мужик. Да, ты, твоя мать, сестры, и десятки других белых женщин могут бояться, и это будет правильно, но мужик должен всегда оставаться мужиком, понимаешь?

– Оставаться мужиком, когда ты находишься в аду? Когда белых не просто презирают и избивают за цвет кожи, а уже и убивают. И мой отец, самый настоящий мужик, тоже боится, поверь мне, каждую ночь, закрывая и заколачивая окна и двери, он боится…боится за себя, за нас, за будущее. Это не трусость, это самосохранение, – Божэна повысила голос. На нее обернулись посетители. Бар «Сквер» посещало только темное население, белым вход сюда был запрещен. Поэтому громкий голос белой девушки вызвал бурю эмоций.

–Тише, тише. Я знаю. Я все понимаю. Твой отец настоящий мужик, настоящий воин. – Тибо закурил.

Андреас – отец Божэны был африканером, потомком белых беженцев, переселившихся в начале 20 века в Кейптаун, в надежде на лучшую жизнь, из Голландии. Когда-то его дед, приехав сюда, обжил плодородную, но заброшенную землю. Он стал одним из крупнейших фермеров по производству пшеницы, овощей и фруктов. Он думал, что нашел благословенную землю, и умирая, передал все своему сыну, считая, что и он будет жить счастливо и богато. Отец Адриана прожил хорошую, но уже менее свободную жизнь: начались первые волнения, первые выкрики и недовольства коренного населения, о том, что африканеры, белые или буры, лишние в Африканской Республике. Когда-то заброшенные земли, ставшие настоящим достоянием страны, и приносившие неплохую прибыль государству, поднятые и вскормленные трудом, потом и кровью белых переселенцев, вдруг стали нужны тем, кто никогда на них не работал и не хотел работать. Андреас начал чувствовать давление местного населения уже 6 лет назад. Тогда местные власти заверили самых крупных землевладельцев, что им ничего не угрожает и волнения быстро улягутся. Но, первые драки, а затем и первые убийства положили конец миру на юге Африки. С каждым днем обстановка стала накаляться все сильнее. Власти перестали контролировать ситуацию. Те, кто мог начал новый Исход на древнюю Родину – в Голландию и Германию. Адриан, будучи хорошим и заботливым отцом, а еще бережливым предпринимателем, готовил план отхода, но никому об этом не говорил. А обстановка накалялась все сильнее и сильнее.

–Тибо, я знаю, я чувствую, что скоро мы уедем отсюда, – в глазах Божэны появились слезы.

–Ты что, ты же здесь родилась, здесь родился твой отец Андреас. Все уладится. – Тибо отпил содовой и взял хрупкую руку девушки в свою.

–Нет, ничего уже не изменится. Нас начали истреблять. – Она подняла, наполненные слез глаза на Тибо. – Я получила высшее образование. И меня не берут ни на одну работу, даже самым простым делопроизводителем, понимаешь? Я работаю на земле, я веду бумажные дела своего отца, и мне не стыдно, не обидно. Но, я хочу и имею на это полное право: найти работу, которая соответствует моим способностям. В городе, да что в городе, во всей стране негласные законы: не брать белых. Сначала коренное население, потом беженцы, а потом уже мы – буры. – Божэна зло посмотрела на Тибо. Она знала, что он все понимает.

–Я же обещал, что договорюсь в банке, и тебя возьмут.

–Да? А ты можешь пообещать, что ночью не убьют моего отца, не изнасилуют мою мать и сестру? – Божэна глотнула апельсинового сока, но не успела договорить, к ним подсел Джеймс, завсегдатай местного бара. Он всегда пил в долг. А за его паршивый характер, который готов был разгромить любое заведение, в котором ему откажут дать пиво бесплатно, все его боялись. Владельцам, среди которых было много белых, было легче напоить его 5 кружками пива, нежели увидеть утром вместо своего заведения, груду обломков.

–Джэймс, я тебя не звал, – Тибо сказал это громко, что весь бар притих.

–Это ты брат что же, из-за какой-то белой, готов меня прогнать. – Он бросил ненавистный взгляд на Божэну.

–Джэймс прекрати. – Владелец бара, поняв всю опасность ситуации, попытался его успокоить.

–А ты замолчи, ты меня до конца дней своих будешь поить бесплатным пивом. Потому что ты и твои предки отобрали у нас земли и наше дело – Джэймс говорил, как настоящий оратор, как человек, у которого как будто действительно отобрали землю, семью и дело всей его жизни.

–Да что они у тебя отобрали? – Божэна не выдержала. И это стало самой большой ошибкой, которую она могла совершить. – Ты и твои предки, веками ничего не делали, и не хотели делать. Кто мешал вам возделывать землю, пахать, сеять, разводить скот, выращивать фрукты. Никто. А мы подняли эту страну, ее экономику. А теперь, вы, такие же лентяи, как и ваши предки, хотите все отобрать.

–Замолчи, – Тибо понимал, что сейчас ему предстоит спасать эту девушку от разъяренной толпы.

–Так, все, – Тибо встал и поднял руки. – Я очень прошу, давайте не будем относиться к ее словам серьезно. Она напугана, и вы все прекрасно понимаете почему. Сейчас нам не нужны ни драки, ни разбирательства, понаедут копы и всех повяжут. А наш любимый бар просто прикроют. – Тибо говорил громко, видя, какую ярость вызвали слова Божэны.

–Мы не будем их трогать, если эта белая сучка и все ее родственники, да просто все белые просто свалят отсюда. И пока они этого не поймут, мы будем действовать жестко, -Джеймс вплотную пододвинул свое лицо.

Тибо оттолкнул его. Тибо был очень силен. Он не был качком, но подтянутое и накачанное тело: все свидетельствовало о его потрясающей физической подготовке. Он был высоким и напоминал атлета. А еще он был красив: смесь кофе с молоком. Джеймс отлетел.

–Отойди от нее – Тибо просто зверел, когда кто-то подходил к его Божене. Да, к «его». Он знал, что рано или поздно она станет его, да и сейчас она его.

–Твоя подстилка, подставит тебя, Тибо, припомни мои слова, – Джеймс потирал ушибленную голову.

–Да пошел ты, – Божэна вскочила и выбежала из бара.

Она неслась как лань, загнанная в угол, не разбирая дороги, не слыша криков Тибо. В Кейптауне был обед. Она ощутила на себе солнечные лучи, которые обжигали плечи и руки, высушивали губы. Проклятая земля. Она любила ее и ненавидела одновременно, от этого становилось вдвойне больнее. Это как мать, которая тебя родила, но пытается тебя отвергнуть, как будто ты дочь ее, и не нее одновременно. Она родилась в этой стране, с ее горячим обжигающим солнцем, первозданной и дикой природой, а Кейптаун – это чудо природы, а не город – она жила вместе с ним, дышала, это место стало частью ее души. А теперь ее гонят отсюда, как безродную. И куда? На историческую Родину? Чью Родину? Она неслась к пляжу: вода, вода ее спасение. Прямо в джинсах она сиганула в воду.

Когда она вышла на берег, то увидела Тибо, который сидел на песке. Он был в солнечных очках. Он молча курил. Она присела рядом.

–Извини, что так вышло, – она стала выжимать свои волосы. Они были длинные и немного волнистые. Тибо наблюдал за ней.

–Если тебе как следует подзагореть, то ты будешь настоящей мулаткой – он улыбнулся.

–Прекрати, – она толкнула его.

Божэна была голландской по папиной линии, а вот мама Лейла была мусульманкой. Она родилась и выросла в России. Они познакомились с Андреасом, когда Лейла приехала учиться в Амстердам. Любовь так захлестнула их, что даже строгий отец Лейлы, дал добро на их женитьбу по окончанию университета. И это было правдой. Андреас был голландцем по происхождению, родившимся в Кейптауне. И хотя его дед и отец были фермерами, которые своей единственной Родиной считали ЮАР, учиться Адриана послали в Европу. В этот же университет поступила и Лейла, где двое молодых людей полюбили друг-друга. Красивая, стройная, черноволосая кудряшка Лейла, с большими голубыми глазами, черными ресницами покорила многих. Но, сердце свое она отдала Андреасу. После окончания университета, отец Лейлы уговаривал молодых остаться жить в Голландии. Он обещал помочь домом и работой. Но, Андреас был непреклонен. Он обещал отцу, что после университета обязательно вернется в Африку и продолжит семейное дело. Да и дела тогда шли слишком хорошо, чтобы отказываться. А Лейла ни капли не сомневаясь, последовала за мужем. ОТ отца Божэне достались аккуратный красивый носик, белая кожа и тонкие длинные пальцы, от мамы – черные кудрявые волосы, огромные глаза небесного цвета и длинные ресницы. Тибо влюбился в нее сразу же, как только увидел. Он не подпускал к ней никого – почти до самого окончания школы, он сопровождал ее везде и всегда: родители даже привыкли, и были рады, что у дочери есть охрана, которая знает местные законы и пользуется уважением. Сначала Божэна смеялась над Тибо, потом стала находить это забавным, а потом как-то привыкла к Тибо и уже не представляла себя без него. А когда он в первый раз ее поцеловал, она приняла это как должное. Да, она знала, то он в нее влюблен. Так они и продолжали встречаться, после школы, он стал встречать ее из университета, заходил домой и долго разговаривал с мистером Андреасом. Никто толком не знал, чем занимается Тибо, откуда у него машина и квартира, столько связей и почему его все знают. Родителям Божэны было достаточно того, что он уважает их дочь, доказав это столькими годами дружбы и преданности. Конечно же, ни Андреас, ни Лейла не видели Тибо мужем Божэны. Они знали, что придет время, и они отправят дочь в Лондон, где она останется жить и работать. На том и порешили: пока она тут, пусть играет в любовь, а потом – а потом время вылечит и поставит все на свои места. Но, в последние годы ситуация резко изменилась, теперь Эвверсы подумывали уже о том, что может быть скоро им самим придется покинуть эти места. Тогда думать о Тибо и его роли в жизни их дочери не было ни сил, ни времени.

-Божэна, ты не переживай, сейчас устроишься на работу, мы поженимся и все будет хорошо. Вы породнитесь со мной, и вас перестанут трогать.

–А ты не думал, что тебя могут просто убить, как-нибудь ночью, вместе с нами. – Божэна теребила свои мокрые волосы. – Боже, Тибо, недавно я слышала разговор родителей, они серьезно обеспокоены, и не только они. Многие фермеры и плантаторы высказали мнение о том, что обстановка становится критичной. Об этом говорит уже сам президент, понимаешь?

– Я тебя никуда не отпущу – он прижал ее к себе. Они встречались так давно, что уже и сами не знали кто они друг-другу. Божэна больше видела в нем друга, а Тибо считал ее своей женщиной, хотя только один раз в жизни, она позволила себя поцеловать.

Божэна поднялась: «Знаешь, я не хочу жить в страхе, я не хочу ходить в опущенными глазами и чувствовать себя виноватой. Я уже год как окончила университет и что? Я сижу тут на пляже и прохлаждаюсь! А иногда папа, жалея меня, подкидывает мне какую-то работенку, в виде бумажек, так, чтобы я могла сделать вид, что работаю. И тоже самое мои сестры. – Девушка посмотрела на свои руки, которые не знали тяжело физической работы. – Знаешь, мне иногда кажется, что мне следовало бы начать работать у папы на плантациях.

–Зачем? – Тибо тоже встал.

–Как зачем Тибо? А вот скажи мне, какой смысл твоей жизни?

–Ты, – он повернулся к ней и снял очки.

–Я? И что дальше? Ты хочешь семью, а значит это дом, дети, расходы.

–Я смогу обеспечить свою семью, – она заметила, что он немного расстроился ее словами.

–Тибо, я никогда не спрашивала, а теперь спрошу: ты продаешь кокаин?

Тибо улыбнулся и покачал головой.

–А чем ты зарабатываешь на жизнь? Скажи мне? Что ты будешь рассказывать своим детям и чему учить? – Божэна понимала, что сейчас может сильно его обидеть, но ее уже понесло.

–Прекрати, – было видно, что он рассердился, но пытался сдержаться.

–Да, это неприятно, и ты можешь подумать, что я неблагодарная свинья. Да, это так. Но, разве этому ты будешь учить своих детей: делать ставки, выигрывать на скачках, торговать наркотой и вести жизнь расстаманов? – Божэна уже кричала.

–Божэна, ты так и не ответила: ты вообще выйдешь за меня замуж? – Он смотрел на нее, а она молчала.

Он все понял: надел очки и, повернувшись, ушел.

–Стой, куда ты? – Божэна кричала ему вслед. Нервы начали сдавать. Она понимала, что сейчас обидела человека, который так ей помогал, так любил ее и оберегал. Но ситуация, которая складывалась вокруг, просто выводила из себя. У нее нет нормальной работы, она не может полноценно дышать и ходить по улице, она превращается в затравленного зверя. Их уже затравили: они живут за решетками. Всех белых согнали в одно поселение и обставили проволоками. Это гетто буров. И это не фантастика. Это 21 век, это ЮАР. Это то, что неминуемо приближается: уничтожение народа.

Божэна направилась в сторону дома, где они жили. Она любила свою страну, свой город, свою семью. В детстве, в старших классах, она зачитывалась книгами об американских плантаторах, их судьбах, о той борьбе, которая когда-то захлестнула север и юг. Однажды, пока мама не видела, она порезала шторы в зале, хотела сшить себе платье, как Скарлетт Охара. Тогда мама не стала ее журить, а рассказала с какими трудностями приходилось сталкиваться женщинам в те времена, и почему Скарлетт пришлось сшить себе платье из штор.

Когда девушка поднялась в дом, то увидела родителей и старшую сестру Берту. Мама была взволнована.

–Что случилось?

–Ирина пропала.

–Как? Мы же виделись утром? – Божэна посмотрела на Кати.

–Да, утром мы виделись, но в обед она не появилась в столовой. Я стала искать ее и не смогла найти. – У Кати тряслись руки.

–Ну, может она пошла погулять со своим парнем …– Божэна запнулась.

–С каким это парнем? – Андреас изумленно посмотрел на дочерей.

Берта покрутила у виска.

–Девочки, давайте сейчас не будем с вами играть в прятки. Дело может идти на часы. – Папа был взволнован.

–Да, у нее появился парень. Местный. Дарелл.

–Даррел Оквин? – Андреас чуть не поперхнулся. – Это же негодяй, который ненавидит всех белых.

Лейла, которая все это время молчала и как настоящая восточная женщина старалась сохранить спокойствие сказала: «Нам нужно идти в полицию».

Через час на месте был шериф, который неохотно записывал все показания.

–Шериф, вы видимо не очень верите, что на наше дело стоит обратить внимание. Но ввиду сложившихся сейчас обстоятельств …. – Андреас пытался как-то расшевелить представителя закона.

–Вот именно. Сейчас происходит такое: что мне не поисков двух влюбленных, которые объявятся не сегодня, так завтра утром. И вообще, по закону я могу принять ваше заявление о пропаже дочери только по исходу третьего дня, простите. Вот мой телефон. Звоните, если не появится. – Он положил свою визитку и вышел из дома.

–Божэна, Тибо может нам помочь.– Отец умоляюще посмотрел на дочь. Божэна и сама понимала, что Тибо может найти ее сестру уже через час.

–Хорошо, папа, не волнуйтесь. – Божена пошла к себе в комнату. Она взяла телефон и набрала Тибо. Но, он молчал.

Черт, Тибо, в самый нужный момент, перестань, возьми трубку . Она понимала, что он обиделся: и вряд ли захочет сейчас с ней разговаривать.

После разговора с Божэной Тибо был настолько раздражен, что решил напиться с самого утра. А что такого? Он же лентяй, никчемный негр, а мулат. Что-то среднее. Он зашел в бар и пропустил пару стаканов пива. Не подхожу ей, все это время подходил, а сейчас не подхожу. Тибо пытался себя оправдать. Он всегда понимал, что он ей не ровня, но она его не прогоняла, родители начали пускать в дом, – со временем он осмелел, а затем и вовсе стал чувствовать себя как член семьи. Он знал, что когда-нибудь она его прогонит, но человек всегда надеется на лучшее. Да, он торговал кокой, делал ставки, имел небольшую стоянку и автомастерскую, держал пару скакунов. Но, это же бизнес, да, пусть он и не пашет в поте лица. Но, черт побери, он сможет обеспечить своим детям достойное будущее.

Пока Тибо пытался себя оправдать, к нему подсел Лесли. Его старый друг и партнер.

–Эй, Тибо, тут недалеко одну белую сучку жарят. Даррел так старается, это просто отпад. Можно снять порнуху.

Тибо поставил бокал: «В смысле?»

–В прямом смысле. Она решила ему дать, а тут на сеновале появились наши ребята, в самый разгар и стали снимать на видео. А она на нем прыгает. Это был ржач, – Лесли присвистнул.

–А сейчас? – Тибо ненавидел насилие. Его сестру, когда она была маленькой, изнасиловали – после этого, для насильников у него была всегда одна дорога – в ад.

–Тибо, ты чего. Успокойся. Никто ее не насилует. Она сама согласилась. А ребята просто присоединились.

–Веди меня туда, скорее. – Тибо бросился за Лесли.

Сеновал находился за гаражами, в заброшенном районе. Когда они стали приближаться, то Тибо услышал смех и улюлюканье. Он вбежал в гараж и увидел Ирину. Она была абсолютно голая, ее большая грудь то и дело подпрыгивала при каждом прискоке. Огромный черный парень посадил ее сверху: «Давай наездница». Она тихо плакала. Другие держали ее за руки. Она не могла сопротивляться.

–Вы что делаете? – Тибо бросился на них.

–Эй, ты, – Даррел преградил ему дорогу. – Подожди, еще не все попробовали.

–Ублюдок, отпусти ее.

–А что это ты мне мораль читать будешь? Сам одну сестру Эвверсов трахаешь, а нам нельзя.

Тибо набросился на него. Его скрутили и стали бить.

–Сучонок, продажная шкура. Ты будешь следующий кого мы прикончим, как только освободим нашу землю от белого дерьма. – Дарелл подошел к Ирине и стал мять ее груди. Она сжала губы. – А здесь нет никакого насилия. Она сама раздвинула ноги и легла под меня. А сейчас мы показываем ей, что мы делаем со шлюхами. А таких как ты, ни черных, и ни белых – я ненавижу еще больше. Ты – поганый плод предателей.

Черный парень стал быстрее двигаться, а Ирина начала кричать.

Тибо продолжали бить, когда он терял сознание, он только успел увидеть, как голую Ирину бросили на сеновал и к ней стали приближаться 5 или 6 парней.

Когда Тибо очнулся, то почувствовал острую боль в голове. Рядом стоял доктор.

–Очнулся, – доктор обращался не к нему, а к тому, кто стоял сзади.

Тибо не мог различить лиц: фигура приблизилась – это был шериф Беннет: «Ну что дружок, очнулся. Говорить можешь?»

–Да, – Тибо попытался приподняться, но у него закружилась голова.

–Легче, парень, легче, мы тебе голову зашили. – Доктор подошел к пациенту.

–Ты лежи и говори, – шериф присел рядом. – Расскажи-ка мне, как произошло изнасилование? –Шериф стал говорить тише.

Тибо рассказал все как было, но шериф стал мотать головой: «Многие скрылись, а те, кого поймали, говорят, что она сама пришла на сеновал. – Шериф поднял глаза на Тибо: «Это правда?»

–Нет, это неправда и вы это прекрасно знаете. – Тибо закрыл глаза.

–Сынок, они скоро покинут эту землю, а нам здесь жить.

Тибо мгновенно открыл глаза: «Эвверсы уезжают?»

– Их дом подожгли, дочь в госпитале. Им некуда деваться – Шериф почесал голову. – Они уедут отсюда. Он говорил с таким облегчением.

– А что они сделали вам? – Тибо все-таки привстал на кровати. Шериф в целях безопасности отодвинулся от него и зло сказал: «Ничего они мне не сделали. Это законы жизни».

–Какие законы? Вы же не хуже меня знаете, что их трудолюбию и предприимчивости все завидуют, и вы в том числе. В чем они виноваты? А то что их дочь просто изнасиловали, грубо и жестоко – вы считаете, что это справедливо?

–Ты с кем разговариваешь? – Шериф встал и двинулся к выходу. Потом оглянулся и сказал: «Ты до завтра подумай. Придешь в участок завтра в 11.00.

–Шериф, – он окликнул полицейского.

–Чего тебе еще?– Беннет повернулся к нему.

–А если эти подонки посчитают, что теперь можно жить так, как живут они, не боитесь, что в один прекрасный день они придут за вашей дочерью? – Тибо посмотрел в глаза шерифу.

Шериф замер на минуту, а потом отвернулся и вышел из палаты.

Тибо собрал все свои силы, повязка кровила. Но он знал, что должен быть с ней. Он незаметно вышел из госпиталя, поймал такси и поехал к Эвверсам. Около дома стояло несколько машин. Тибо поднялся в дом. Вся семья сидела в большой зале, где обычно принимали гостей. Только сегодня на лицах не было радости. Божэна держала за руку маму, Андреас разговаривал с мужчинами, которых Тибо не знал. Все увидели Тибо и замолкли.

Он вошел молча и подошел к Андреасу.

–Сэр, вам надо бежать отсюда. Они не дадут вам жизни, – Тибо готов был заплакать, он никогда не думал, что расстанется с Божэной.

Андреас посмотрел на Тибо и перевел взгляд на жену и дочь: «Я знаю».

Тибо повернулся к Божэне: «Можно тебя на минутку».

–Пойдем на кухню, я заварю всем кофе. – Божэна позвала Тибо с собой.

Когда они зашли на кухню: аромат горячего кофе, домашних печений так расслабили Тибо, что он просто размяк и силы оставили его, он скатился на пол.

–Тибо, тебя еще не хватало, -Божэна помогла ему подняться и усадила на диван. – Возвращайся в больницу, у тебя рана кровит. – Она стала разливать кофе.

–Божэна, что происходит …

Божэна поставила чайник: «Ты и сам все прекрасно знаешь. Ирина после всего произошедшего хотела с собой покончить, ее накачали успокоительными, сказали, что сидеть там нет смысла, она будет спать еще целые сутки, и потом тоже, потому что иначе она может повторить попытку», – девушка сглотнула слезы. Перевела дух и снова заговорила: «Оказывается папа давно искал нам пути отхода …»