Текст книги "Радости жизни"

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Черт побери!

У Трейса болезненно сжалось в груди. Теперь он все понял. Его тело само узнало эту женщину.

Она пошевелилась. Выражение ее лица изменилось, разрушая чары, и он понял, что все еще стоит над ней на коленях. Он неловко поднялся на ноги.

– Прости. – Трейс отступил на шаг, чтобы она смогла встать. С трудом отведя глаза от нее, он осмотрелся вокруг. – Ты что-то уронила. Позволь, я помогу тебе.

Он повернулся к Фиби спиной. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Трейс наклонился и поднял подарок с травы. Он не мог поверить в случившееся. Фиби Деверо. Женщина, которую он любил.

Девять лет назад они учились в Университете Майами. Когда он впервые увидел ее в школьном книжном магазине, то остановился, будто пораженный молнией. Одного взгляда хватило ему, чтобы влюбиться по уши. Когда же она наконец согласилась на свидание, он был самым счастливым человеком в целом мире. Но очень скоро она почему-то порвала с ним.

Руки Трейса дрожали, пока он возился с рассыпавшимися предметами. Держись, Макграу. Усилием воли он заставил свое сердце успокоиться. Это же просто Фиби. Ничего особенного. Да, совсем ничего.

Качая головой, он вернулся к Фиби.

– Вот это встреча. – Он откашлялся. – Фиби Деверо. Сколько времени прошло.

– Да, много времени…

Трейс покачал головой и почувствовал, что расплывается в улыбке. Фиби глядела на него. Конечно, если бы все было как раньше, она бы уже давно вскочила с выражением ненависти и отвращения. Он никогда не понимал, почему она так относится к нему.

Трейс охватил взглядом ее фигурку, и то, что он увидел, заставило его улыбнуться еще шире.

В ее длинных спутанных волосах застряли трава и какой-то большой лист. Одна туфелька с устрашающе высоким каблуком украшала ее согнутую ногу. Другая нога была босой. Легкое платье поднялось до талии, и стал виден крошечный кружевной лоскуток, который, должно быть, изображал трусики.

Фиби была самой соблазнительной женщиной, которую он когда-либо видел. Туфелька, платье и трусики были разных оттенков розового, который – он мог честно сказать – отныне будет его любимым цветом.

К сожалению, Фиби пришла в себя и спряталась за ледяной стеной самообладания и безразличия. Трейс прищурился. Он, взрослый человек, чувствовал, будто время вернулось вспять, и он, как мальчишка, собирается ходить следом за Фиби, умоляя о свидании.

Но те давние события касались не только Трейса. Ему захотелось, чтобы и Фиби Деверо призналась, что когда-то хотела его, и очень сильно. Она должна была помнить то прекрасное, что произошло лишь однажды и что она потом разрушила, перестав замечать Трейса.

Несмотря на смятение внутри, он чувствовал удивительную искру волнения. Проклятье, это становится забавно…

Трейс скрестил руки и принял тот дерзкий вид, который всегда раздражал ее больше всего.

– Я очень рад встретить тебя и надеюсь, что тебе не захочется поправить платье. Ведь теперь, когда ты знаешь, что это я, мы могли бы продолжить то, чем только что занимались.

Фиби оглядела себя. Сдавленный стон вырвался из ее губ, и она вскочила на ноги, приглаживая перед платья.

– О, ты говоришь так, – сказала она, драматически глядя ввысь, – будто я когда-нибудь хотела хоть чем-нибудь заниматься с тобой. – Ее голос немного дрожал, и ей не удался тот презрительный тон, к которому она стремилась.

– Но, – Трейс поднял руки, – ведь это ты шевелилась подо мной, будто лежа танцевала ламбаду. – Он покачал головой. – Уж как я ни просил, ничто не могло удержать тебя в покое.

Она замерла, и его внимание оказалось привлечено к ее длинным, стройным ногам. Такими он их и помнил все эти девять лет…

Похоже, его тело никогда не успокоится.

– Бедный Трейс. Я вижу, ты все еще грезишь о несбыточном. Как грустно. – Она фыркнула и отвернулась, ясно показывая, что он ей больше не нужен, и начала искать потерянную туфельку.

Трейс нахмурился. Нет уж, в этот раз выгнать его ей не удастся.

– В то время как ты, кажется, очень изменилась. Если мне не изменяет память, ты никогда не носила трусики. Нет, я не жалуюсь. Те, что сейчас на тебе, очень красивы. У тебя прекрасный вкус.

Один-ноль в его пользу. Вот он и заставил Фиби Деверо замолчать. Осталось довершить начатое.

– Ну, Фиби, я могу вспомнить еще только один раз, когда из-за меня ты теряла дар речи. А ведь сейчас я даже не прикасаюсь к тебе… – Он покачал головой, но не мог сдержать широкую улыбку.

Конечно, молчала она недолго. Она никогда не оставляла последнее слово за ним. Его всегда изумляло, что эта застенчивая девушка от любой его колкости становилась крикливой бой-бабой. Двойственность ее поведения всегда очень возбуждала его.

Фиби прищурилась.

– Грубые сексуальные маньяки всегда на меня так действуют.

– Тебе не надо ничего объяснять, Фиби. Я точно знаю, как действую на тебя. – Он преднамеренно сделал голос низким и завлекающим. – Но я думал о той нашей ночи. Ты ведь тоже ничего не забыла, Фиби? Та ночь, когда мы…

– Та ночь ничего не значит. Мы немного позабавились. Ну, по крайней мере, ты. А в остальном – ничего особенного.

Трейс просто скрестил руки и поднял бровь. Зачем опровергать столь очевидную ложь? Кроме того, если бы он открыл рот, мог бы сделать глупость. Например, рассказать ей, как много та ночь значила для него.

Фиби опустила глаза и притворилась, что с большим интересом рассматривает ногти на руках.

– Ну, – неохотно призналась она, – было немного приятно.

Он поднял другую бровь.

Фиби стиснула зубы и сжала кулачки.

– Ладно, я действительно наслаждалась. – Трейс молчал, и она выкрикнула: – Да. Я так же наслаждалась, как ты, если не больше. Небеса вращались, земля качалась. – Фиби сладко улыбнулась. – Но если ты помнишь, я пережила это. Не могу поверить, что ты придаешь этому такое большое значение. Я потрясена, что ты вообще что-то помнишь.

Он чуть не выругался. Как будто он мог забыть!

– О, я прекрасно помню…

Трейсу тогда шел двадцать второй год, и он был влюблен впервые в жизни. Он знал, что был первым у Фиби, хотя она никогда не говорила об этом. Фиби охотно подарила ему то, чего никто другой никогда не получит, и в тот момент он чувствовал, будто и Фиби была его первой женщиной. Нельзя позволить ей отбросить ту ночь как ничего не значащую, даже если она на следующий день полностью порвала с Трейсом.

Фиби усмехнулась.

– Ну, это потому, что я была просто еще одной твоей победой. Одной из многих, я уверена.

– Надо полагать, ты вспыхиваешь, как фейерверк, для каждого мужчины, который покупает тебе обед? – Он покачал головой, изображая недоверие. – Хмм. Я думал, ты не такая.

Фиби собиралась с мыслями в течение нескольких секунд, потом наконец сумела произнести:

– У нас и было-то всего одно-единственное паршивое свидание. Прекрати притворяться, будто мы провели великолепную ночь, полную страсти.

– Паршивое, да? Как ты можешь так говорить?

– Я не могу поверить своим ушам. – Она покачала головой с выражением недоверия. – Ты, видно, спятил. Мистер Победитель Макграу разыгрывает трагедию из-за того, что нашлась на свете женщина, которая не хочет лечь с ним во второй раз.

Ну вот, теперь он, оказывается, спятил. Фиби нравилось считать его бабником. Но в течение четырех лет он каждую неделю просил Фиби пойти с ним куда-нибудь, и каждый раз она отвечала «нет». Что ему оставалось делать? Стать монахом? Когда наконец ему удалось уговорить ее, он был так счастлив услышать «да», что все мысли о других женщинах исчезли из его головы. Ее обвинения и сегодня были столь же бессмысленны, как и девять лет назад.

– Да, это было трагедией. Той ночью ты была такой горячей, что моя кожа могла обуглиться, а на следующий день от тебя веяло таким холодом, что я боялся замерзнуть.

Она распрямила плечи и подняла подбородок.

– Давай сразу кое-что проясним. Я никогда не была горячей, и я никогда не стонала от страсти.

– Фиби, Фиби. – Он покачал головой. – Не надо оправдываться. Мне понравились те низкие, немного хриплые стоны. Слишком громкие, конечно, но слушать их было приятно. Особенно когда ты вздохнула как раз перед тем, как…

Она взорвалась:

– Чтоб тебе сдохнуть! Медленно и мучительно. – Фиби подчеркивала каждое слово. – А я буду стоять и смотреть.

Она подняла голову, выставив подбородок вперед, и сверкнула глазами. Ее грудь бурно поднималась и опускалась. Как сильно Трейс хотел ее в этот момент!

Фиби глотала воздух. Трейс Макграу был самым противным мужчиной, которого она когда-либо знала. Он раздражал ее своей красотой и сексуальностью. Он был объектом ее эротических фантазий. Один-единственный раз он дал ей наивысшее наслаждение. И через девять лет он опять стоит перед нею. Возможно, если бы у нее за эти годы был хотя бы еще один мужчина, она не реагировала бы на его колкости, как юная девочка.

Трейс был само совершенство. Его почти черные волосы обрамляли высокий лоб. Глаза были большими, удивительно синими. Этот мужчина под два метра ростом притягивал ее, как магнит железо. Что с ней происходит?

Той ночью, возможно, для нее произошло землетрясение, но для Трейса оно было одним из многих. Конечно, прозвучал коварный голос у нее в голове. Но это было давным-давно, а теперь ты стала новой женщиной, и если попросишь по-настоящему, он мог бы снова сотрясти землю для тебя.

Поняв, куда воспоминания влекут ее, Фиби решила бежать, и бежать быстро. Она изо всех сил попыталась показать, как надоели ей и сам Трейс, и разговор с ним.

– Слушай, все это случилось давным-давно. Я даже не знаю, о чем мне теперь говорить с тобой. – Она махнула рукой, очень довольная своим ответом.

Трейс замер на мгновение, затем медленно покачал головой и шагнул ближе.

– Не знаешь?

Он был слишком близко, но Фиби не могла сделать ни шагу назад, чтобы спасти свою гордость. Она впилась ногтями в ладони и заставила себя засмеяться.

– Нет, не знаю.

К сожалению, Фиби знала, о чем говорить. Она помнила слишком много. Например, то, что он заменил ее другой женщиной меньше чем через сутки после того, как она покинула его постель. Фиби не могла провести с Трейсом день из-за занятий балетом, но освободилась рано и, как томящаяся от любви дура, поспешила к Трейсу, надеясь удивить его. Но удивилась она сама, увидев рыжеволосую девушку, стоящую рядом с ним у его входной двери и целующую его на прощанье. Конечно, негодяй Трейс был очень доволен и, нежно смеясь, обнял ее, да еще помахал ей вслед. От этих воспоминаний до сих пор было больно в груди.

Трейс улыбнулся уголком губ и наклонился к Фиби. Его дыхание слегка коснулось ее уха.

– Я не верю тебе, – прошептал он. – Ты помнишь, как хорошо нам было. Ты обманываешь меня, Фиби, и я знаю, почему. Потому, что ты хочешь меня сейчас столь же сильно, как тогда, в колледже, и это ранит твою гордость.

– Как очаровательно это звучит в твоем изложении. Но не соответствует действительности. Кроме того, есть более важные вещи, чем физическая привлекательность.

– Правда? Назови хоть одну.

– Хорошо, – сказала она, помолчала и облизала губы. – Хм, взаимные интересы.

Он улыбнулся шире и придвинулся к ней.

– Верь мне, дорогая, интересы у нас определенно взаимны. – Он погладил ее обнаженную руку.

– Ну, – она прочистила горло, – я, кажется, вспоминаю, что твой интерес длился много меньше, чем мой. – Она сделала еще шаг назад, но он шагнул следом, покачал головой и поднял свой большой палец к ее нижней губе.

– Знаешь, в этом вопросе ты всегда была не права, Фиби. Но так как ты еще не готова верить мне, я должен доказать это. – Он приблизил свои губы к ее губам, и Фиби почувствовала, что ее охватывает паника. Если он поцелует ее, она не сможет себя контролировать.

– Нет, нет, – сказала она, опять отступая. – Давай заключим перемирие и согласимся, что мы не согласны друг с другом.

– Нет. Я предпочел бы оказаться прав.

Ее глаза стали еще шире, она шагнула назад, и внезапная боль пронзила ее ногу.

– Ой-ой-ой! – завопила она, согнувшись.

Быстрее молнии Трейс оказался на коленях рядом с ней.

– Что случилось? – Он обвил пальцы вокруг ее лодыжки, и словно электрический разряд промчался по ее ноге.

– Все хорошо, – сказала она дрожащим голосом. Затем ей все же удалось произнести: – Я не нуждаюсь в твоей помощи, – хотя на самом деле хотела сказать: «Пожалуйста, если ты имеешь хоть каплю милосердия, не дотрагивайся до меня».

– Не волнуйся. – Он мягко придержал ее ногу. Маленькая струйка крови бежала по ее пальчику с накрашенным ноготком. – Э, да ты поранилась, – сказал он хриплым голосом. – У тебя кровь идет.

Так было всегда. Если Фиби нуждалась в чем-нибудь, то Трейс первым приходил на помощь.

Конечно, в конце концов он оказался негодяем, встречающимся сразу с двумя девушками. Но что прошло, то быльем поросло, снова зазвенел голос у нее в голове. В конце концов, нет идеальных людей. Он был слишком молод, чтобы понять, сколько принес боли. Зато может подарить тебе восхитительный секс при первой возможности – да хоть бы здесь и сейчас.

– Ничего страшного, – заявила Фиби. – Я уверена, что это пустяки.

– Не пустяки. Ты порезалась, – сказал он и, не дав ей возможности снова начать спорить, одним движением подхватил на руки.

Фиби вцепилась ему в грудь, ощутив твердые мускулы. Его плечи такие широкие, что… тут она заметила, куда идут ее мысли. Нет! Ни в коем случае. Никакого секса. Ее не волнует, как он выглядит. Или какой от него исходит аромат. Или какой у него голос. Или что-нибудь еще.

Трейс усадил ее на ступеньки, ведущие в дом, и сердито сказал:

– Это все я виноват. Я должен был сразу же найти твою туфельку и не давать тебе ходить в темноте. – Он положил ее ногу себе на колени.

– Как это ты виноват? Я сама должна была найти мою туфлю. И столкнулась с тобой тоже я. – Трейс обнял ее крепче, и Фиби затихла, вздохнула и наконец сдалась. Если мужчина хочет выглядеть героем, женщина не должна ему мешать. Его прикосновения были очень приятны, но она не хотела себе в этом признаться. – О, вот что давило на меня.

Он едва не снял ее ногу со своих коленей.

– О чем ты говоришь?

Борясь с усмешкой, она указала на полицейский значок.

– О, черт возьми, ты полицейский! Не могу поверить.

У него на лице появилось странное выражение.

– Я тоже, – ответил он, вздыхая.

– Но почему? Я думала, ты будешь репортером. Ты хорошо писал.

– Откуда ты знаешь?

– Я всегда читала твою колонку в школьной газете и едва могла дождаться, пока выйдет следующий номер. Твой талант был виден сразу.

– О, правда? – Трейс с дерзкой усмешкой взглянул на Фиби.

– Да и не одна я, а все мы ждали появления твоих статей. Ты постоянно раскрывал какую-нибудь несправедливость, случившуюся в университетском городке. Ведь это ты написал о том развратном профессоре, который пытался заманить в свою постель студенток! – Фиби вздрогнула. – Между прочим, твоя история появилась очень вовремя. Я записалась к нему на занятия сразу после рождественских каникул.

Улыбка Трейса исчезла.

– Я знал.

– Ты знал? Но как? Что ты хочешь сказать?

Он пожал плечами.

– Я прочитал твое расписание, когда оно выпало из твоей сумочки. – Фиби подняла брови, и Трейс вздохнул. – Ты, наверное, заметила, что я завел привычку делать домашние задания в библиотеке в то же время, когда ты была там. А когда я увидел имя профессора Эйкена в твоем расписании, я чуть не… – Он успел удержаться от грубого выражения. – О его безобразиях мне рассказал один из моих друзей, чью девушку Эйкен чуть не изнасиловал за неделю или две до того. – Челюсть Трейса напряглась, и он посмотрел на Фиби, будто… будто она принадлежала ему. Будто он должен был защищать ее. Выходит, он защитил ее тогда, но это не может быть правдой. В жизни Трейса было слишком много женщин.

Трейсу оставалось учиться только один семестр, когда он разоблачил одного из наиболее влиятельных преподавателей, и последующий скандал был очень громким. Профессор Эйкен даже начал судебный процесс против Трейса, но отказался от иска, когда поступило огромное число жалоб на его поведение.

И ради ее безопасности Трейс пошел на такой риск? Пульс Фиби затрепетал. Она была потрясена и, ну… очень польщена. Он написал ту статью из-за нее. У нее не было сомнения, что он беспокоился и о других студентках, но все же…

– А почему ты не стал журналистом?

– Я был им. Но все вышло совсем не так, как я ожидал. – Помолчав, он неохотно добавил: – Меня уволили. Это длинная история, и сейчас мне не хотелось бы говорить об этом. – Он пожал плечами. – Похоже, ты наступила на осколок стекла, но здесь мало света, чтобы я мог посмотреть.

– О, – сказала Фиби, внезапно вспомнив о себе. – Все хорошо. – Она улыбнулась. – Я посмотрю сама, как только поднимусь наверх.

– Я помогу, – ответил он и снова обнял ее. – Расслабься. Ведь моя работа – служить людям и защищать их. – Трейс улыбнулся, и его белые зубы сверкнули на фоне бронзовой кожи. – Этим я и займусь.

Пока они поднимались на лифте, Трейс спросил, как она жила без него. Фиби захотелось рассказать ему, как она жалеет, что они расстались, и что годы, проведенные без него, казались ей пустыми. Но ограничилась тем, что коротко объяснила Трейсу, почему вернулась в Майами. О том, что работает танцовщицей на «Мираже», она умолчала.

Превращение в танцовщицу казалось Фиби чем-то мелким и глупым по сравнению с тем, что он стал полицейским, когда его карьера в журналистике потерпела крах. В свое оправдание Фиби, запинаясь, изложила неловкую ложь о том, что ее пригласили в шоу как эксперта по танцам. После этого можно было говорить правду, и она рассказала Трейсу о своих новых подругах и о сегодняшней предсвадебной вечеринке.

– Ты уверена, что это здесь?

Фиби едва могла расслышать его. Громкая музыка и женский смех раздавались из-за двери квартиры, где жила Барби. Трейс стоял, уставившись на блестящие медные цифры и держа Фиби у груди. И чем больше Трейс смотрел и слушал, тем более напряженным он становился.

Губы у Фиби дрогнули, и она кивнула.

– Да. 701. Это здесь.

Трейс помрачнел, он не мог поверить, что Фиби идет на столь шумную вечеринку. С довольным видом Фиби потянулась, чтобы постучать в дверь, но он шагнул назад.

– Ты знаешь? Мы забыли твой подарок. Пойдем лучше вниз, пока никто не украл его. – Он повернулся к лифту.

– Подожди, – возразила она, положив ему руку на грудь, что заставило их обоих замереть на мгновение. – Он, наверное, разбился.

Трейс помолчал, покачал головой и засмеялся.

– Странно. Я подумал, что ты могла ошибиться адресом. Тот дом, но не та вечеринка. Слушай, давай я помогу тебе войти и сбегаю за твоим подарком?

Фиби сморщила нос.

– Не думаю, что Кэнди нужны разбитая пароварка и раздавленные яйца.

Трейс вздрогнул и чуть не уронил Фиби. Она вцепилась ему в руки.

– Значит, ты работаешь с теми, кто здесь веселится? Танцуешь с ними?

– Ну, можно сказать и так.

– И твоя новая подруга выходит замуж, Фиби? – От его бархатистого голоса, произносящего ее имя, начала разрушаться стена, которую девять лет назад она воздвигла для защиты своего страдающего сердечка. В этот момент Трейс крепко поцеловал ее, и эта стена превратилась в пыль. О, почему она так мало целовала его раньше? – Я хочу, чтобы ты сказала, кто пригласил тебя.

Фиби долго не могла понять, о чем он спрашивает. Наконец она вернулась к реальности.

– Я сказала тебе. В лифте. Мои новые подруги по работе пригласили меня. Если ты хочешь знать точно, официальное приглашение я получила от Барби.

Трейс глубоко вздохнул. Фиби не могла ждать ни секунды более и, притянув его к себе, поцеловала. Она совсем потеряла контроль над собой!

Трейс уже забыл, что хотел сказать. Он жадно целовал ее, потом застонал, будто от боли.

Он все еще держал ее, и она повернулась, прижавшись грудью к его груди, забыв обо всем на свете. Сладостные ощущения охватили ее.

Внезапно дверь квартиры открылась, и Трейс прервал поцелуй. От разочарования Фиби едва не вскрикнула. Медленно вернувшись к реальности, она проследила за взглядом Трейса и увидела Барби – хозяйку квартиры.

– Ну наконец-то, – сказала Барби с облегчением, затем крикнула через плечо: – Эй вы там, готовьте деньги. Сестра Тиффани привела стриптизера! Начинаем представление!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Трейс замер.

Фиби испуганно подняла голову.

– Я привела стриптизера?

Барби хихикнула и кивнула.

– Будто ты не знала. А я-то думала, что из вас, сестер, весело живет только Тиффани. – Фиби удивленно посмотрела на Трейса. Он попытался не встречаться с ней взглядом, что было нелегко, так как он еще держал ее на руках, и их лица почти соприкасались. – Наконец-то вы пришли. – Пышнотелая Барби улыбнулась и помахала им, маня за собой, но Трейс будто прирос к полу. – Входите же. Девочки ждут не дождутся. Ну, теперь-то мы повеселимся, раз пришел Красавец Морей. – Она окинула его взглядом с головы до ног.

Трейс съежился. Из всех унижений, которые он вынес за две недели, наихудшим было это глупое прозвище. К сожалению, «Мираж» был весь оклеен афишами, на которых красовался обнаженный торс Трейса. Утешало лишь то, что на афишах не было видно лица.

– Красавец Морей? – Голос Фиби сорвался. Ты говоришь о том парне с афиши?

Барби кивнула.

– Ты не знала, что это Трейс?

Фиби просто покачала головой, но он почувствовал, как напряглось ее тело.

Как ему теперь быть? И какую часть правды он должен сообщить Фиби? Признаться, что он был не профессиональным стриптизером, а репортером дрянной бульварной газетки? «Понимаешь, Фиби, вот как это вышло. Меня выгнали из «Вестника», потому что во время рождественской вечеринки я слишком много выпил, и на обратном пути из туалета Джанин поймала меня и потащила в кладовку, на ходу расстегнув мои брюки, а я не успел оттолкнуть ее. Отец Джанин, главный редактор, ворвался следом за нами, и она во всем обвинила меня. Мало того, что я был тут же уволен, он еще принял меры, чтобы меня не взяли на работу ни в одну приличную газету».

Нет, пусть уж лучше Фиби считает его стриптизером.

– Так это твое тело на афишах. – Щеки ее стали розовыми. – Ну, снимок хороший. Посмотреть есть на что.

От объяснения Трейса спасла Кэнди. Она вошла в холл и остановилась, положив руки на бедра.

– Эй, кого ждем?

– Да вот их. – Барби потянула Трейса за рукав, и ему пришлось войти.

– Стойте-ка. – Кэнди подмигнула Фиби. – Через порог надо переносить меня. Это я выхожу замуж.

– Кэнди права, – сказала Фиби. – Ты уже можешь поставить меня на пол.

– Простите, леди, не могу. Фиби порезалась. – Порезалась и спятила, если думает, что он легко оставит ее. Особенно после такого поцелуя, который таил в себе предложение, и Трейс намеревался принять его немедленно. – На улице Фиби наступила на стекло и не может идти. Я отнесу ее в ванную. Дайте пинцет и аптечку.

– Что с тобой? – спросила Кэнди, подойдя ближе. – Надеюсь, ничего страшного?

– Со мной все хорошо, спасибо. Это только царапина.

– Ты уверена? – спросила Барби. – Ты сейчас не так уж хорошо танцуешь, подруга. Порез тебе может помешать, – она понизила голос, – подзаработать в субботу вечером.

Из-за своего вранья Трейс забыл, что Фиби мало рассказала о своей работе. От слов Барби у него появилось чувство холода в животе. Как Фиби познакомилась с Барби и Кэнди? И что, черт возьми, она делает на «Мираже»?

– Девчонки, о чем вы? – Он говорил очень громко, но никто его не слушал.

Кэнди продолжала как ни в чем не бывало:

– У тебя есть все, что надо. Ты только должна научиться намного лучше этим пользоваться. Не обижайся, Деверо.

– Я не обижаюсь. А ты веришь, что я научусь? Я не безнадежна?

– Ты должна отрепетировать выступление ко вторнику, и мы все поможем тебе.

Фиби просияла.

– Я надеялась, что ты так и скажешь. Спасибо. Вы такие хорошие!

Барби и Кэнди засмеялись.

– Ты же старшая сестра Тиффани. На «Мираже» мы все, как одна семья.

Грудь Трейса сжалась, и он едва мог дышать.

– Послушай. – Он прервал их разговор. – Можешь считать меня сумасшедшим, но, ну, ты… не может быть… я хочу сказать, это слишком глупо… это невозможно… – Он запутался в словах, в то время как глаза Фиби заблестели от какого-то странного удовлетворения. – Скажи мне, что ты не танцовщица на «Мираже».

Фиби дерзко подняла нос, и у нее на губах появилась самодовольная улыбка.

– Прости, Морской Красавчик. Не могу.

– Красавец Морей, – поправили ее Барби и Кэнди в один голос.

Фиби подняла глаза к потолку.

– Неважно. – Она приподняла пальцем его подбородок. – Похоже, мы с тобой будем работать вместе. Не могу дождаться, чтобы увидеть твой танец. Кто знает? Возможно, я смогу даже чему-нибудь научиться у тебя.

– Идем, ребята. – Барби щелкнула выключателем и отступила в сторону, пропуская Трейса в ванную. – Оставь Фиби здесь, а я покажу тебе, где магнитофон. Ты принес кассету с музыкой?

Трейс посадил Фиби на край ванны, улыбнулся, закрыл дверь перед пораженной Барби и повернул задвижку, чтобы никто не мешал ему.

– Хорошо. – Голос Барби приглушенно звучал через дверь. – Но поторопись. Зрители ждут. Особенно Энджи.

Трейс вздрогнул. Он и танцевать-то согласился только из-за Энджи. Ходили слухи, что на «Мираже» она весело проводила время со стриптизерами. Трейс не собирался развлекать ее, ему просто была нужна информация о мистере В. Но сейчас он думал не об Энджи.

Он повернулся к Фиби.

– Ты соврала мне.

Она вздрогнула от его голоса, потом уронила руки.

– Я думала, что настала моя очередь соврать, офицер Макграу.

– Но это-то не должно было удивить тебя, так как ты всегда обвиняла меня во лжи.

Она приподняла подбородок.

– Раньше ты обманывал женщин. Я должна была понять, что привычка проникнет в другие области твоей жизни.

– А какое у тебя оправдание?

– Я сказала тебе правду. «Мираж», хм, нуждался в моих знаниях, и я согласилась помочь с хореографией и, хм, дать девочкам несколько указаний по технике танца.

– Из слов Кэнди и Барби следует, что, наоборот, ты нуждаешься в их помощи.

– Ты ничего не понял. Можешь дать мне пластырь? Нам пора идти к гостям. – Фиби холодно улыбнулась. – Твои обожательницы заждались тебя. – Она осмотрела его с головы до ног, затем пожала плечами. – Я уже сказала, что едва помню, как мы с тобой встречались в колледже. Видимо, мне надо немного подождать, чтобы увидеть все своими глазами.

Он неторопливо поглаживал пальцем наручники, висящие на поясе.

– Ты снова лжешь, котенок. Не обманывай полицейского. – Думать о Фиби как о танцовщице было слишком тяжело. – С каких пор ты стала танцовщицей на «Мираже»?

– Не так давно, как ты, о знаменитый Морской Красавчик. Всего несколько дней.

Трейс глубоко вздохнул и заставил себя медленно выдохнуть.

– Не бери в голову. Давай поговорим о более важном. Например, почему ты танцовщица?

– А почему ты стриптизер?

– Я первый спросил.

Она посмотрела из-под ресниц и сказала:

– Ты хочешь поиграть в игру «Я покажу тебе, когда ты покажешь мне»?

Трейс выругался про себя. Одной лишь мысли о том, что Фиби ему что-нибудь покажет, было достаточно, чтобы руки у него задрожали.

– Ответь мне. Потом я покажу тебе все, что захочешь.

Она фыркнула.

– Не уверена, что мне будет интересно.

– Могу хоть сейчас доказать, что ты ошибаешься.

– За девять лет я очень изменилась, Трейс. Именно поэтому я теперь на «Мираже». Я не знаю, почему тебе это не нравится. Я профессиональная балерина, ты же знаешь.

Воображение Трейса нарисовало ему, как Фиби, одетая только в крошечные кусочки ткани, которые на «Мираже» считались сценическим костюмом, прыгает и скачет перед залом, полным напившихся мужчин. Он сжал кулаки и голосом, похожим на рычание, ответил:

– Потому что тебе не место на этом проклятом корабле.

– Ну, я не согласна. Думаю, здесь чудесно.

Трейс хрипло рассмеялся.

– Только если тебе нравится, когда тебя хватают руками пьяные картежники. Странные у тебя представления о чудесном, котенок.

Фиби покачала головой.

– Ты преувеличиваешь. Я уже говорила с девочками. Здесь не так уж плохо. – Она пожала плечами, подняла руки ладонями вверх, и на губах у нее появилась улыбка. – Кроме того, я очень хочу выступать. Перед мужчинами, я имею в виду. Их внимание меня так возбуждает!

У Трейса закружилась голова. Что, черт возьми, происходит? Перед ним была совсем не та женщина, которую он знал девять лет назад. Сегодняшняя Фиби была агрессивной, и в ее глазах светился сексуальный интерес. Его сердце судорожно забилось.

– С каких же пор? Помню, в колледже ты едва могла говорить с мужчиной, уже не говоря о том, чтобы голышом кривляться перед ним!

Она подозрительно посмотрела на Трейса.

– Я танцовщица, а не стриптизерша, забыл? Это ты стриптизер. Так что если тут кто и кривляется голышом, то не я.

– Да не кривляюсь я, – выкрикнул он и тут же усомнился в своих словах. – Если только чуть-чуть.

И тут Фиби стало очень смешно. Трейс отвернулся, оперся руками на раковину и свесил голову. А Фиби все смеялась.

– Почему я не должна радовать мужчин танцем? Тебе же нравится возбуждать женщин своим телом?

– Не особенно. – Он вздохнул. – Некоторым приходится работать, чтобы была еда на столе. Не у всех есть богатые родители.

Она рассердилась.

– Так знай же, что после колледжа я сама себя обеспечиваю.

– Значит, ты добилась успеха.

Фиби нервно стучала носком единственной туфли по плиткам пола.

– Я не собираюсь чувствовать себя виноватой в том, что у меня родители с деньгами. Поверь мне, это сделало меня зависимой. Я все еще пытаюсь освободиться.

– Слушай, я не хочу пугать тебя, но на этом корабле происходит много вещей, даже близко к которым тебе не захотелось бы оказаться.

Она замерла с тревожным выражением в глазах.

– О чем ты говоришь?

– Обо всем. – Трейс вздохнул. – Ни о чем. Не имеет значения.

Он внезапно почувствовал усталость. Ему захотелось, чтобы все поскорее закончилось и Фиби снова оказалась в безопасности. Это означало, что на нее не будут глазеть подозрительные типы, вроде людей мистера В. Особенно Марторелли по прозвищу Малыш. Лишь от одной мысли об этом человеке Трейс покрывался холодным потом.

– Не могу понять. Я видел, как ты танцуешь, котенок. Ты удивительная балерина, но какая из тебя танцовщица? Я даже не знаю, почему тебя приняли на работу. – Он хотел бы сказать, что она слишком хороша телом и душой, чтобы находиться даже рядом с «Миражом».

Фиби, очевидно, нашла свое объяснение его молчанию. Яростно взглянув, она вскочила и, хромая, прошла мимо него. Распахнув аптечный шкафчик, она выхватила из него необходимое.

– Слушай, все это не имеет значения. Я хочу выступать на сцене и знаю, куда я попала. Моя сестра несколько лет была танцовщицей на «Мираже». Теперь я работаю вместо нее.

Трейс почувствовал, что Фиби не врет.

– Сестра? Та, что приезжала к тебе в колледж?