Текст книги "Прекрасные разбитые сердца"

Эйприл смотрит прямо на меня, открыв рот.

– Да вы прикалываетесь.

Одаряю ее преувеличенной улыбкой.

– И что это значит? – спрашивает ее Кристиан.

Эйприл как будто все еще переваривает новость о нашем родстве, но ее попытки поймать взгляд Кристиана и обратить на себя его внимание не похожи на поведение переболевшей парнем девушки.

– Наверное, это стервозный шифр для «приятно с тобой познакомиться», – громко говорю я.

Кэм разражается смехом, а на лице Эйприл отражается злоба. Он игнорирует ее и садится возле Грейс. Кажется, они дружат.

Кристиан достает из стоящей возле Эйприл упаковки бутылку пива, открывает ее и делает глоток, не глядя в ее сторону.

– Я слышал о том, что произошло. Больше не обливай грязью мою кузину.

На долю секунды с лица Эйприл исчезает показная сексуальность. Но затем она спохватывается и вскакивает на ноги.

– Это она тебе так сказала?

Круто. А теперь она думает, что я поплакалась близнецам.

– Если хочешь задать мне вопрос, то я здесь, перед тобой. – Я остаюсь спокойной. Это сведет ее с ума.

Эйприл упирает руки в бока и сердито смотрит на меня, но ей необходимо внимание Кристиана.

– Это она меня поливала грязью, – раздраженно выводит она.

Мэдисон встает рядом с Эйприл. Мех с ее капюшона лезет Эйприл в лицо, и та отмахивается от него.

– Это правда, – вступается Мэдисон. – Мы занимались своими делами, а она накинулась на нас.

– Просто так? – спрашивает Кэм. – Это не похоже не Пейтон.

Мои братья провели со мной час-два. Они понятия не имеют, как я себя веду, но Кэм произносит эти слова очень убедительно.

– Это твоя вина, Грейс.

Эйприл срывает свою злость на девушке, над которой издевалась в туалете.

– Моя? – Грейс смотрит на нее в ответ, широко раскрыв глаза, словно испугавшийся кролик.

– Все это началось из-за того, что я пыталась сделать так, чтобы ты не выставила себя дурой.

Грейс бледнеет. Устремляет взгляд на Кристиана, затем на костер. Я точно знаю, к чему ведет Эйприл. Она собирается выдать эту милую девушку на глазах у всех, включая Кристиана – парня, в которого влюблена Грейс.

– Не делай этого, не то пожалеешь, обещаю.

В моем голосе слышится предупреждение, и Эйприл знает, что оно предназначено ей.

Эйприл прищуривается.

– Похоже на угрозу.

– Потому что так и есть.

– Не делай чего? – спрашивает Кристиан.

Смотрю прямо на Эйприл.

– Ничего.

Я даже не знаю, во что это может перерасти. Бывшая Кристиана может выдать Грейс назло мне. Если она умна, то отступит.

Эйприл театральным жестом, требующим много практики, откидывает свои золотисто-каштановые кудри.

– Я знаю, что происходит. – Она поворачивается к Кристиану. – Ты искал повод закончить наши отношения, поэтому подослал ко мне кузину, чтобы она затеяла ссору.

– Что? – Кристиан озадачен. – Такое делают только по телевизору. И я уже закончил наши отношения.

– Я тебе не верю, – говорит Эйприл.

– Никто меня не подсылал, – огрызаюсь я. – Я не марионетка в этом шоу, что вы здесь устраиваете.

Мэдисон закидывает руку на плечо Эйприл.

– Это твоя вина, Кристиан Картер.

Сменила тему, называется.

Кристиан фыркает.

– С чего ты взяла?

Мэдисон показывает на него акриловым ногтем.

– Ты играешь с Эйприл. Ну ты и придурок.

Кристиан вскидывает руки, и из банки выливается пиво.

– Во что играю? Мы расстались. Конец. Называйте меня, как хотите. Мне плевать.

Мэдисон вскидывает подбородок.

– Это потому, что ты – абсолютный нарцисс.

Впечатлена. Кто-то смотрел доктора Фила.

– Это значит, ты влюблен в самого себя, – продолжает она.

Сидящий на садовом стуле темнокожий парень в бейсболке «Миллер Лайт» выпрямляется, сдерживая смех.

– Мне кажется, в себя нельзя влюбиться. Можно себя любить, но…

– Заткнись, Джексон. – Мэдисон кладет руку на бедро. – Я смотрела ток-шоу. Поэтому не рассказывай тут мне.

Я была права насчет доктора Фила.

Мэдисон переключает свое внимание на Кристиана.

– Ты эмоционально оскорбляешь Эйприл, а это неправильно.

– Оскорбляю ее? Да я даже не общался с ней, пока вы сами не начали это сегодня.

Кристиан еще больше озадачен.

– И меня эмоционально оскорбили, – бормочет Джексон.

Я словно смотрю «Субботним вечером в прямом эфире» и не могу переключить канал.

– Пойду прогуляюсь.

– Ты куда? – волнуется Кэм.

Киваю в сторону амбара и понижаю голос:

– Туда. Мне не интересно участвовать в этой мыльной опере.

– Я пойду с тобой. – Кэм берет у одного из своих приятелей банку пива.

– Потусуйся с друзьями. У меня все хорошо.

Кэм отпускает меня, но стоит на том же самом месте и вытягивает шею, пока не теряет меня из виду из-за темноты.

Поправляю ортез, пока иду по грязной траве – по крайней мере, надеюсь, что это грязь. Невозможно найти расположение, при котором моей ноге было бы удобнее. Если бы на кону не стояло мое будущее на футбольном поле, я бы уже выкинула эту штуку. Сворачиваю за угол, наклоняюсь вперед и хорошенько дергаю скобу. Поднимаю голову и в этот момент вижу направляющуюся ко мне в темноте фигуру, но слишком поздно останавливаться. Наши тела сталкиваются, и я теряю равновесие.

– Дерьмо! – выкрикивает парень.

Колено подгибается, и я тянусь к стенке амбара, но пальцы едва касаются дерева. Валюсь назад, и перед глазами возникает Рид, стоящий наверху лестницы. Моя спина обо что-то ударяется, и это что-то поднимает меня. Я моргаю, глаза привыкают к контрасту между сине-черной темнотой и лунным светом.

На меня смотрит Оуэн, его грудь зависла в нескольких сантиметрах от моей. Пальцы прижимаются к изгибу моей талии, и я понимаю, что подо мной – его рука. Мои ладони становятся холодными и липкими, а живот скручивает, как мокрое полотенце, ожидающее, когда его выжмут.

– Извини. Читал сообщение. – Он отступает, словно проверяя нанесенные повреждения, и в его глазах мелькает узнавание. – Дважды за день. Ты, наверное, считаешь меня засранцем.

– Ты лишь напугал, – выдавливаю я, высвобождаясь.

Рассматриваю его спутанные темно-русые волосы, вьющиеся на шее, квадратный подбородок и теплые карие глаза. Их цвет сложно увидеть в темноте, но я помню его после столкновения на стадионе.

Он красив – такая красота свойственна парням, которые о ней даже не догадываются.

– Если будем столько времени проводить вместе, надо, наверное, узнать твое имя. – Он протягивает руку. – Оуэн Лоу.

Я протягиваю свою, и его пальцы касаются запястья, где бьется пульс.

– Я Пейтон.

Оуэн робко улыбается мне.

– Я все о тебе знаю.

Глава 12
Полное звезд небо

РУКА ОУЭНА держит мою дольше, чем я ожидала.

– Что именно ты знаешь обо мне? – взволнованно спрашиваю я.

– Ну, я знаю, что ты – кузина Кэмерона и Кристиана. И знаю твое имя. Наверное, этого мало, но хоть что-то.

Звонит его телефон, испугав нас, и мы отпускаем руки.

Оуэн отвечает и поднимает палец, прося меня подождать. Грубовато здоровается со звонящим и слушает, отвернувшись от меня.

Путешествие по траве отняло все силы, поэтому ищу, где бы присесть. Сложенные у стены амбара тюки сена – единственный вариант.

– Я больше не хочу об этом разговаривать, – тихо произносит Оуэн и потирает шею сзади. – Мне нужно время, чтобы разобраться.

Мне очень неловко сидеть за амбаром в темноте и слушать, как парень отшивает свою девушку. Начинаю подниматься.

Оуэн замечает это и резко обрывает разговор.

– Мне пора.

– Ссоришься со своей девушкой? – спрашиваю я, и получается скорее утверждение, чем вопрос.

Оуэн устраивается на сене возле меня и, не отвечая мне, вытягивает перед собой ноги. Затем замечает, что я до сих пор сижу на краю тюка.

– Я только сел. Если сейчас уйдешь, я решу, что это из-за меня.

– Возможно, так и есть.

Стараюсь говорить непринужденно и чуть отодвигаюсь назад, чтобы показать – я еще не решила.

– Дай мне минутку, и я провожу тебя обратно, чтобы защитить от медведей.

Медведи?

Мой взгляд устремляется к границе леса. Теннесси – это бескрайние леса и Голубой хребет. С моей удачей я уйду и попаду прямо в лапы хищников.

Устраиваюсь на тюке.

Оуэн смотрит на небо и внимательно рассматривает его, отчего я задаюсь вопросом, думает ли он о чем-то другом. Никогда не видела такого темного неба или таких ярких звезд. Без светофоров и вывесок фастфуда в каждом квартале лишь луна конкурирует с созвездиями.

– Когда-нибудь думала, что все плохо, что бы ты ни делала? – Вопрос Оуэна повисает в тишине.

Все время. Часть меня почти озвучивает это вслух.

– Время от времени.

– Есть советы?

Он робко улыбается мне.

Я не знаю этого парня, но он кажется милым – и несчастным. Мы похожи.

– Иногда жизнь может предоставить лишь два варианта – плохой или еще хуже. Поэтому выбирай плохой.

– Логично.

Он рассматривает меня, словно проводит инвентаризацию, мысленно ставя галочки. Спортсмен во мне гадает, сколько же очков я получаю. А если дать ему совет насчет его девушки, вероятно, очаровательной подруги Эйприл?

По воздуху плывет слабый звук смеха с вечеринки.

– Зачем ты приехала в Блэкуотер? – спрашивает Оуэн. – Похоже, не ради общественной жизни.

Стучу по ортезу.

– Я разорвала заднюю крестообразную связку. Доктор сказал, понадобится много физиотерапии, чтобы вернуть колену форму, и у меня на это лишь четыре месяца.

– А что случится через четыре месяца?

– Я играю в футбол в сборной команде. Мне надо вернуться на поле в марте, когда начнется сезон.

– Что, если тебе на восстановление понадобится больше времени? – Такое ощущение, будто Оуэна действительно волнует этот вопрос.

– Если буду стараться, к тому времени все восстановиться.

Надеюсь.

Потерять место в университете Северной Каролины – не вариант. Я каждый день после школы и на выходных тренировалась с папой – и это окупилось. Не позволю Риду разрушить мои мечты.

– А там, откуда ты, нет физиотерапевтов? – спрашивает он.

– В Вашингтоне? Есть, конечно.

– Ты уехала сюда из Вашингтона? Зачем?

Оуэн умен и любопытен. Не самая лучшая комбинация, когда я пытаюсь умолчать об определенных деталях своей жизни. Но у него потрясающая улыбка.

– А почему бы и нет? – спрашиваю я.

– Как насчет того, что Вашингтон – большой город с музеями, концертами и подземкой, а Блэкуотер… это Блэкуотер?

– В Вашингтоне говорят «метро», а не «подземка».

Он снова улыбается мне.

– В Блэкуотер мы никак не говорим, потому что у нас этого нет.

– Отчасти в этом-то и дело. Здесь нет отвлечений. Я могу сосредоточить всю свою энергию на физиотерапии.

– Как ты травмировала колено?

Это была не я.

– Упала с лестницы. – Это правда, но, упустив детали, чувствую себя словно в ловушке в слишком маленькой комнате, которая с каждой минутой может стать еще меньше. – Вне футбольного поля я неуклюжа.

– Отстойно. Мне жаль.

Оуэн смотрит мне в глаза и произносит эти слова так, будто он на полном серьезе.

– Могло быть и хуже.

Но когда моя стипендия висит на волоске, так не кажется.

– Все равно отстойно.

Почему я позволяю Оуэну задавать себе так много вопросов? Я знаю его всего пятнадцать минут. Тот случай с Ридом научил меня тому, что человека можно легко недооценить. Я считала Рида спортсменом, который никогда не опустится до допинга и жульничества. И ошиблась в обоих случаях.

Что касается людей, я всегда полагалась на свои инстинкты – тихий голос в моей голове. Но больше я ему не доверяю.

Оуэн склоняет голову вбок и улыбается.

– Так ты все еще хочешь знать, есть ли у меня девушка?

По шее взбирается румянец.

– Я ни разу у тебя не спрашивала.

– Когда я закончил разговаривать, ты спросила, ссорился ли я с девушкой.

– Я поддерживала разговор, а не вынюхивала. – Ладно, чуть-чуть. – Я не ищу себе парня.

– Так сказали твои кузены.

Задушу этих двух.

– А что конкретно они сказали?

Чтобы знать, сколько завтра кинуть соли в их завтраки.

Оуэн откидывается на тюки.

– Я столкнулся с твоими кузенами, когда они после игры выходили из раздевалки. Упомянул, что мы виделись, а они сказали, что ты ни с кем не встречаешься.

Не встречаюсь?

Ну все, они – трупы.

Благодаря им создается ощущение, что я после выпускного ухожу в монастырь. Румянец переползает с шеи на щеки. Надо отвязаться от Оуэна и вернуться на вечеринку прежде, чем разговор станет куда более неловким.

Но я хочу остаться.

Последние три недели были полны лжи и обвинений, операций и приемов у доктора, угроз и розыгрышей по телефону – бывший не переставал мне названивать, а лучшая подруга больше никогда со мной не заговорит. Благодаря легкому флирту с Оуэном я чувствую себя нормальной – спокойной, саркастичной и бесстрашной.

И я хочу чуть дольше чувствовать себя такой.

А еще не хочу, чтобы Оуэн думал, будто я отправляюсь в монастырь.

– Кстати говоря, я встречаюсь. Просто меня сейчас не интересуют свидания. Есть разница.

– Просто говорю тебе, что слышал. – Оуэн вскидывает руки. – Поэтому ты здесь, вместо того чтобы тусоваться на вечеринке?

– Нет. Просто я замкнута.

Его взгляд падает на мой рот.

– Я в это не верю.

Убираю волосы в хвостик и перевязываю его резинкой, что висела на запястье. Лишь бы не смотреть ему в глаза.

– Ты меня даже не знаешь.

Оуэн подается вперед и ставит локти на колени. Его рука касается моей, и он смотрит на меня.

– Пока не знаю.

– Пейтон? Ты где? – кричит один из близнецов.

Оуэн спрыгивает с сена.

– Кажется, кузены тебя ищут.

Из-за угла выходит огромная фигура. Я не могу понять, Кристиан это или Кэмерон, пока не вижу зеленую футболку.

Кристиан устремляется в нашу сторону. И, заметив Оуэна, не верит своим глазам.

– Оуэн? Я не знал, что ты здесь. Что случилось?

– Ничего особенного. Просто заехал забрать Такера, – отвечает Оуэн. – Он написал и сказал, что какой-то идиот-девятиклассник уговорил его прийти на вечеринку. Гарретт пристал к Такеру на игре. Я лишь хотел убедиться, что ничего не произошло. И отправил его с другом домой.

– Такеру повезло, что ты за ним присматриваешь, – говорит Кристиан. – Ты относишься к нему, как к младшему брату.

– Я пытаюсь научить его постоять за себя.

Кристиан кивает и быстро оглядывается.

– Титан знает, что ты здесь?

– Нет. И лучше оставить все, как есть, – отмечает Оуэн.

– Почему? Вы не ладите? – спрашиваю я.

– Типа того, – отвечает Оуэн.

Кристиан смотрит на Оуэна, затем на меня. И хмурится.

– Как ты оказался здесь с моей кузиной?

Своим вопросом я, наверное, напомнила ему, что мы с Оуэном были здесь наедине.

– Просто случайно встретились, – говорит Оуэн. – Я защищал ее от медведей.

Кристиан странно смотрит на него.

– Каких медведей?

Оуэн смущенно улыбается мне.

– Забудь. Слишком много выпил.

Он направляется к передней части амбара, и я слегка разочаровываюсь. Наверное, волнуется, как бы близнецы не надрали ему зад.

– Ты же даже не пьешь, – кричит ему вслед Кристиан. Оуэн останавливается и смотрит на меня.

– Это была моя мама.

– Что? – спрашиваю я.

– По телефону. Это я с ней разговаривал, – говорит он, а потом заворачивает за угол. Мой рот растягивается в улыбке.

– И что это было?

Кристиан протягивает руку, чтобы помочь мне. Я отмахиваюсь от нее.

– Ничего.

– Не похоже на ничего.

Опираясь на тюки для равновесия, перемещаю вес на правую ногу. Последние несколько часов боль усиливалась, и я морщусь. Кристиан тянется к моему локтю, но я отстраняюсь от него.

– Я сама.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты упрямая?

Я вдруг чувствую себя уставшей. Надо было принять от него помощь.

– Я предпочитаю называть себя решительной. Если хочу вернуть форму колену, надо быть решительной.

Мы с Кристианом огибаем амбар. По другую сторону поля костер выбрасывает в темноту оранжевые языки пламени. К нам кто-то бежит.

Это Оуэн? Что-то забыл?

– Ты ее нашел? – кричит Кэм.

Кристиан показывает в мою сторону.

– Она со мной.

– Я не терялась.

– Да, да, – говорит Кристиан. – Все хотят тусоваться за пустым амбаром по соседству с коровьим дерьмом и змеями.

– Змеями? – Замираю.

– Не ядовитыми. – Кристиан чешет голову. – По крайней мере, я думаю, что они не ядовитые. Но я не особо разбираюсь в змеях.

– О господи. Прекрати о них говорить.

Я ни на шаг от него не отстаю, пока не оказываемся ближе к свету от костра.

Мы равняемся с Кэмом, и он смотрит на меня и качает головой.

– Черт побери. Ты нас напугала, Пейтон. Нельзя просто так уходить, ничего не сказав.

Мое терпение иссякло.

– Вообще-то, могу. Прекратите обращаться со мной, как с десятилеткой. Мы одного возраста.

– Технически ты старше, – говорит Кристиан. – Тебе исполняется восемнадцать на три месяца раньше нас.

Кэм проводит рукой по горлу.

– Не легче.

– Вы что, всем говорите, что я ни с кем не встречаюсь?

Упираю руки в бока.

– Где ты это слышала? – невинно спрашивает Кэм.

– Здесь был Оуэн, – отвечает Кристиан. – Он тусовался с Пейтон.

Кэм кажется растерянным.

– Какой Оуэн?

– Оуэн Лоу, тупица. О ком, по-твоему, я говорил?

– Он был здесь?

Кристиан кивает.

– Ага.

– Это вечеринка. Почему вы так этому удивляетесь? – спрашиваю я.

– Оуэн не ходит на вечеринки, – объясняет Кэм. – В смысле, ходил до того, как…

– До чего? – спрашиваю я.

Встревает Кристиан.

– До прошлого года. Его родители развелись, и он начал много времени проводить в зале.

Мои братья странно себя ведут. Возможно, из-за того, что дружат с Титаном, а он не ладит с Оуэном.

Скрещиваю руки.

– Давайте вернемся к тому, что я, по вашим словам, ни с кем не встречаюсь.

Кэмерон осматривается, словно думая, что я говорю с кем-то другим.

– Я этого не говорил. Это Кристиан.

– Предатель.

Кристиан бьет брата в плечо, и через секунду они принимаются кружить вокруг и подпрыгивать на носочках, как боксеры. И с этими двумя мне придется иметь дело следующие четыре месяца?

Встаю между ними.

– Мне плевать, кто это сказал. Просто никому подобного не говорите.

– В защиту своего брата хочу отметить, что это ты нам так сказала, – говорит Кэм.

– Нет. Я сказала, что меня не интересуют свидания. Есть разница.

– Мы пытаемся за тобой присматривать, – говорит Кэм.

Близнецы мастерски отточили грустные щенячьи выражения лиц, поэтому не могу на них злиться.

– Я это ценю. Но знаю, как за себя постоять.

Кэм достает из кармана ключи.

– Готовы убраться отсюда?

Кристиан одергивает куртку.

– Да. Хватит с меня на сегодня Эйприл.

– С меня хватит ее на всю жизнь.

Иду за братьями к грузовику. Понятия не имею, где мы припарковались. Без домов и знаков я плохо ориентируюсь на местности.

Кэм залезает в машину первым и нагибается, чтобы дать мне руку.

– Я сама.

С трудом затаскиваю себя на сиденье.

Кристиан забирается вслед за мной и качает головой.

– От того, что примешь от кого-то помощь, хуже не будет.

Я в этом не уверена.

Глава 13
Грезы в Теннесси

ДВАДЦАТИМИНУТНАЯ ПОЕЗДКА с вечеринки до дома включает в себя обсуждения футбола, дурной вкус Кристиана в отношении девушек и споры о том, разбавил ли Титан в бочонке пиво. Я чертовски устала после долгой дороги из Вашингтона в Блэкуотер, ситуации на игре и вечеринке и усилий, ушедших на пересечение коровьего поля.

Кэмерон легонько толкает меня.

– Эй, Спящая красавица? Мы приехали.

– Я просто на минутку закрыла глаза, – бормочу я.

– Ты всегда храпишь с закрытыми глазами?

Кристиан выпрыгивает из машины.

– Я не храплю.

По крайней мере, мне так кажется.

– Остынь. Это всего лишь шутка, – говорит Кристиан. – Тебе надо поработать над чувством юмора.

Хочу сказать им, что не всегда такая серьезная – напряженная, упрямая и независимая. Серьезность – недавнее изменение.

На крыльце горит свет, внутри тоже.

– Папа всегда нас ждет, – говорит Кэм, когда Кристиан отпирает входную дверь. В доме еще прекраснее, чем я помню.

Когда я была ребенком, то думала, что из-за голубой, как небо, краски кажется, будто он парит в облаках. Благодаря белым ставням и широкому крыльцу было легко представить охлаждающиеся на кухне свежеиспеченные пироги. Реальность отнюдь не радует. Мама Кристиана и Кэмерона погибла в автокатастрофе, когда им было восемь.

Кэм придерживает для меня дверь.

– Пап. Мы дома. Пейтон с нами.

– Я и не ожидал, что вы ее потеряете.

Хоук стоит в кухонном дверном проеме в оранжево-белой футболке университета Теннесси, на которой написано «ВПЕРЕД, ВОЛТЕРЫ», и джинсах – марки Wrangler, в этом я на девяносто девять процентов уверена.

Показываю на футболку Хоука.

– Что такое Волтеры?

– Сокращение от «Волонтеры», – отвечает он.

– Это крупный колледж?

– Самый крупный, – встревает Кристиан. – С самой лучшей футбольной командой первого Дивизиона ЮВК[8]8
  Юго-Восточная конференция – Спортивная студенческая конференция в США, чьи члены в основном расположены в юго-восточном регионе США.


[Закрыть]. Со следующего года мы с Кэмероном будем там учиться. Нас завербовали прошлой осенью, и мы уже подписали заявления о намерениях.

– Поздравляю. Это круто.

– Познакомилась с друзьями парней? – спрашивает Хоук. – После знакомства они оказываются не такими плохими, как о них думаешь.

Иду за близнецами на кухню.

Кристиан открывает холодильник.

– Парни знают, что рядом с Пейтон им лучше вести себя как следует.

Хоук одобрительно кивает.

– Я надеюсь.

И дядя туда же.

Скидываю папину куртку.

– Не нужно за меня раздавать предупреждения.

– Я знаю, но все равно хочу, чтобы парни присматривали за тобой, – говорит дядя.

– Потому что я девочка?

– Да.

Кристиан достает из холодильника упаковку молока.

– Не заводите ее.

Кэм выхватывает молоко у брата и пьет прямо из коробки.

Жду, когда дядя разделит шовинистические взгляды близнецов.

– Потому что ты их кузина, – говорит Хоук.

Кристиан и Кэмерон обмениваются раздраженными взглядами.

Хоук показывает на холодильник.

– Я собирался прикупить продуктов, но твоя мама сказала, тебе нравится готовить, поэтому я решил, что лучше взять тебя с собой. Когда дело доходит до готовки, моя фишка – арахисовое масло и желе.

Кристиан вскидывает голову.

– Ты готовишь?

– Значит, нас ждет что-то круче замороженных обедов? – Кэм улыбается мне, словно я только что рассказала ему о его выигрыше в лотерею.

– Да. Если хотите, могу и вас научить.

Судя по их реакции, похоже, они не умеют готовить.

Кристиан смеется.

– Нет, спасибо. Готовка для девчонок.

Я сердито смотрю на него.

– Надеюсь, это шутка.

– Почему? Девчонки лучше готовят. Это комплимент.

– Нет. Это совсем не так.

Хоук прочищает горло.

– Парни, может, покажете Пейтон ее комнату?

– Хорошая идея.

Кристиан ведет меня по лестнице, а Кэм возвращает молоко в холодильник.

– Подождите, – кричит Кэм вслед.

Хоук качает головой и пропускает Кэма.

Коридор на втором этаже совсем не изменился. На стенах висят фотографии в разных рамках, отмечающие каждый важный момент их жизни – свадебная фотография Хоука и тети Кэти, по дядиному лицу размазана глазурь, а тетя Кэти смеется; тетя в больнице с двумя свертками в руках; маленькие близнецы, все в грязи и с футбольными мячами в руках, и десятки снимков моих кузенов в различные годы на футбольном поле.

Но одна фотография выделяется среди остальных. На ней маленькая девочка с темными каштановыми хвостиками в красной футбольной футболке, на которой белыми буквами написано «КУБА». Одна ее нога стоит на мяче, руки уперты в бока. Возле меня в такой же футболке присел с серьезным выражением лица папа, тем самым создавая резкий контраст с маминой беззаботной улыбкой, когда она засунула голову между нами.

– Это ты, – говорит Кристиан, будто я этого не знаю.

– Спасибо, что прояснил, – дразнюсь я.

– Твой папа очень тобой гордился, – говорит Хоук. Близнецы отворачиваются. Вероятно, думая о моем папе, вспоминают о своей маме. – Он был хорошим, хотя ему пришлось тяжело со мной, когда он начал встречаться с твоей мамой.

– Почему ему пришлось тяжело?

Мама мне что-то рассказывала, но хочу услышать версию Хоука.

– Мы с твоим папой были в одной разведгруппе морской пехоты и дружили – вот тебе уже две причины. Ни один мужчина не захочет, чтобы его младшая сестра влюбилась в морпеха, которого отправляют смотреть смерти в лицо. Я хотел, чтобы она сошлась с человеком, который каждый вечер будет возвращаться домой. Но пригласил на День благодарения твоего папу, и они влюбились друг в друга.

– И тебя это устроило? – спрашиваю я.

Хоук смеется.

– Черт, нет. Когда мы уехали, я надрал твоему папе зад. Вероятно, он мне позволил, так как ожидал этого. Но все равно при каждом удобном случае звонил и приезжал к твоей маме. А потом мне пришлось иметь дело с Сисси. И после некоторого времени я привык.

– И вы остались друзьями?

– Лишь потому, что твой папа был отличным парнем. Ко всему относился с уважением. Он уважал твою маму и меня. А когда сделал ей предложение, перед этим спросил, не против ли я. Сказал, будь у него такая сестра, как твоя мама, он бы тоже не доверял самому себе. И пообещал заботиться о ней.

– Отличная история, пап. А теперь мы можем показать Пейтон ее комнату? – спрашивает Кристиан.

– Ее обставляли парни, – гордо произносит Хоук.

– Спасибо, что рассказали мне их историю.

Хоук кивает.

– Если у тебя есть какие вопросы или ты хочешь знать, что произошло…

– Не хочу. – Одно дело – слушать про моих родителей, но я не хочу знать подробности о смерти моего папы.

– Вот она, – говорит Кэм и отступает, чтобы я открыла дверь в комнату.

Я вдруг начинаю волноваться. В голове всплывают картинки с розовыми оборками и принцессами из сказок. Не уверена, что смогу спать в розовой комнате. Открываю дверь, готовая увидеть спальню с радугами или чем-то таким детским.

Не капризничай.

Но первая мысль – наверное, я вошла не туда. Здесь нет ничего розового или плюшевых игрушек. Белую мебель дополняет небесно-голубой плед и коврик в форме облака с симпатичным лицом в стиле японского мультфильма на нем. Над столом пробковая доска, разноцветные кнопки удерживают наклейку Воинов Блэкуотера, фотографию близнецов с лицами, прижатыми к окну, и старую фотографию меня и мамы.

– Так тебе нравится или как? – спрашивает Кэм.

Самое странное, что здесь мне нравится все. Эта комната не похожа на мою дома, но в ней, в отличие от представляемых мной кошмаров с принцессами, классная атмосфера.

– Здесь очень мило. – Внимательно рассматриваю. – Вы выбирали это вдвоем?

Кристиан перекатывается с пятки на носок, а Кэм изучает коврик.

– Грейс помогла, – наконец отвечает Кэм. – Но мы довезли ее до Уолмарта.

– Тебе не нравится, – расстроенно говорит Кристиан.

– Вообще-то, нравится. Очень.

Раскладываю на столе стопку тетрадей и блокнотов на спирали – ничего слишком милого или яркого, только самое основное. Грейс даже приготовила приличные журналы – про развлечения, спорт, моду и экземпляр «Southern Living»[9]9
  Журнал о жизни в южных штатах.


[Закрыть].

Надеюсь, в нем есть статья, как вести себя с королевами южных старших школ. Хоук и братья стоят у двери и ждут финального вердикта.

– Все круто.

Еще раз осматриваюсь.

– Давайте дадим Пейтон немного отдохнуть. Она выглядит уставшей.

Хоук направляет братьев к двери.

– Я очень устала.

Сажусь на край кровати.

Снизу доносится приглушенное скуление и царапающие звуки, и я срываюсь с матраса и вжимаюсь в шкаф.

– Там что-то есть.

Что это, черт побери? Огромная крыса? Енот? Здесь, в Теннесси, есть росомахи?

– Расслабься. – Кристиан нагибается и поднимает край кровати. – Это всего лишь Датч. Он застрял.

Из-под накидки на кровати высовываются темно-каштановые лапы, а через мгновение квадратная голова и висячие уши. Датч выползает на брюхе. Не удивлена, что он застрял. Собака намного больше, чем я помню.

Прислоняюсь к шкафу и выдыхаю:

– Я про него забыла.

Датч поворачивается ко мне, словно в замедленной съемке. Из-за понурых глаз и длинных ушей он похож на собачью версию Иа из «Винни-Пуха».

Кэм чешет голову бладхаунда, и собака тяжело выходит в коридор.

– Ты его обидела.

Хоук кладет руки на плечи парней и выталкивает их из моей комнаты.

– Сообщи, если что-то понадобится.

Он закрывает за собой дверь.

Впервые со своего приезда в Блэкуотер я остаюсь одна. Несмотря на то, что мне не хочется отвечать на вопросы о случившемся с моим коленом и хождении в ортезе, когда я остаюсь одна, плохие воспоминания как будто растягивают комнату.

Больше всего мне больно от потери Тесс.

Не уверена, что хуже – возможность, что мы с ней больше никогда не будем подругами, или шанс, что, вернувшись на поле, я больше никогда не стану прежней.

Это не важно. Выбрать одну утрату или другую – не вариант. Я застряла с обеими.