Текст книги "Белый олень"

6. Суровые истины

Утром меня разбудил сильный тычок по ребрам. Небо оставалось темным, а мир вокруг был охвачен глубоким сном. Я лежала под боком у Сорена, укрытая медвежьим плащом. События предыдущего дня пронеслись перед глазами, и я отшатнулась прочь, сгорая от стыда. Рядом со мной на корточках сидела Рекке, чьи золотистые глаза сверкали весельем. Я внутренне застонала, смутно припоминая, как еще чуть раньше с криком очнулась подле гоблина и ворочалась до тех пор, пока снова не заняла прежнее положение. Что-то мне подсказывало, что это не прошло незамеченным девушкой.

– Рекке? – пробормотала я, отчаянно стараясь стряхнуть остатки сна. – Что случилось?

– Ты обещала научить меня стрелять. Думаю, самое лучшее время для занятий – пока остальные еще не встали, чтобы не демонстрировать всем мою слабость.

«Разбери тебя Хель», – про себя выругалась я, уже успев забыть о своем опрометчивом обещании. Удивительно, что девчонка по-прежнему хочет брать у меня уроки после того, как я убила Хелку прошлым вечером. В этот раз ауры живых существ мерцали гораздо отчетливее и казались практически осязаемыми. Но и я теперь обладала куда большими силами, полученными у поверженной соперницы.

Быстрый взгляд по сторонам подтвердил, что Эльвира с Сореном еще спят. Должно быть, Рекке взяла на себя последнюю вахту. Я поднялась на ноги и потянулась, разминая онемевшие мышцы. После вчерашней скачки все тело болело. Моральное истощение после сражения с Хелкой лишь ухудшало положение. Мое сознание медленно отравляли сомнения в собственной правоте, но сейчас у меня не было времени обращать на это внимание. Если отправиться с Рекке, то можно внимательно изучить окружающую местность, где мне предстоит скрываться после побега.

– Думаю, все только обрадуются, если мы раздобудем что-нибудь на завтрак, – заявила я намеренно легкомысленным тоном.

– Конечно, раздобудем, – обиженно отозвалась Рекке и фыркнула.

Когда я подняла свой лук, Страх заржал с другого края поляны. Я подошла к жеребцу и потрепала его по гриве.

– Оставайся здесь, парень.

– Разве мы не покроем большее расстояние на лошадях? – удивленно спросила девушка.

– Мы лишь спугнем дичь, – ответила я и отправилась в лес. – Идем, пока остальные не проснулись.

– А что, если на них нападут в наше отсутствие? – Помедлив, она взглянула на спящих гоблинов.

А что, если мне на это наплевать?

– Уверена, что они сумеют постоять за себя в любой ситуации.

Рекке тоже взяла лук и последовала за мной. Морозный воздух покалывал легкие, пока мы пробирались по обледеневшим лесам Пермафроста.

Сухие листья и упавшие с деревьев ветки валялись на земле, поэтому приходилось ступать осторожно. Искривленные стволы отчаянно тянулись вверх, стараясь дотянуться до солнца, которое не дарило ни капли тепла.

Если бы только я могла забыть, где я, с кем и что делаю, то вполне была бы в состоянии вообразить, что охочусь в лесу неподалеку от деревни, добывая пропитание для семьи. Сердце болезненно сжалось: никогда мне не испытать этого снова. Даже если удастся затея с побегом и я опять заживу среди людей, что-то в глубине души мне подсказывало, что я не смогу стать среди них своей. И Сорен, будь он проклят, прав насчет того, что меня ждет. Сама мысль о лорде гоблинов, беспокоившемся о моем благополучии, заставила тело отреагировать непонятным мне самой образом – меня бросило в жар. Чем дальше я от него окажусь, тем лучше.

Я снова потянулась к гвоздю в левой краге, надеясь, что холодное прикосновение железа приободрит меня, однако легкое жжение заставило отдернуть руку. Поднеся ее к глазам, я заметила на кончиках пальцев яркие красные точки. Ожоги! В животе неприятно засосало. Не может быть! Железо не может причинить мне вред. Я не такая, как они. От страха я застыла на месте, словно прикованная к земле, а перед глазами пронеслись события прошлого вечера. Тогда я действовала в точности как они.

– Вы с Сореном, кажется, очень уютно себя чувствовали ночью, – прокомментировала Рекке, останавливаясь рядом со мной.

– Ты намекаешь на то, что я подумала? – вскинула я брови.

– Да, – ответила она с многозначительной ухмылкой.

– Что ж, ты ошиблась. – Боги, надеюсь, мне лишь показалось, что к щекам подступила краска. – Я предпочла бы съесть крысу живьем, чем спать с ним, и он наверняка того же мнения.

– Сомневаюсь. – Рекке пожала плечами. – В смысле, он же такой страстный и привлекательный, и сильный к тому же. – Ее глаза мечтательно засверкали, и мне пришлось спрятать улыбку. Похоже, это ей был небезразличен Сорен. Как по мне, она могла забирать его себе со всеми потрохами.

– Страстный? – повторила я. – Я бы точно не стала использовать это слово для его описания.

– Ну а я использовала! Любому ясно, что его беспокоит твоя судьба.

– Я – его собственность, – отрезала я. – Конечно, моя судьба его волнует.

– Продолжай убеждать себя в этом. – Собеседница вздохнула и покачала головой.

– Ну и отлично, – подвела я итог разговору, с удивлением поморгав в ответ на странное умозаключение девушки.

Назойливое чувство, которое возникало всякий раз, как я вспоминала о прошедшей ночи, становилось все сложнее игнорировать. Я не была слепой и понимала, что Сорен уделял мне много внимания, но это не меняло его сущности. Ни охота, ни жесты предполагаемой заботы, ничто не могло этого изменить. Сорен всегда будет гоблином. Только это и имело значение.

По крайней мере, раньше имело значение.

Я приказала голосу в голове заткнуться и сосредоточиться на хрустевших под ногами палых листьях и холодном воздухе, пробиравшем до костей. Я не была уверена, насколько близко мы подобрались к границам земель Пермафроста, но по густому подлеску и пению птиц можно было предположить, что мир людей находится уже недалеко и жизнь оттуда понемногу просачивается в эту морозную страну. Хотя между нами по-прежнему могли лежать десятки миль.

Когда-то давно я решила определить, насколько тянутся узы, привязывающие меня к королевству гоблинов, и на одной из охот с Сореном сбежала прочь и неслась несколько часов подряд, пока он не настиг меня. У меня до сих пор сохранился шрам на руке в том месте, где смешалась наша кровь, когда хозяин наложил на меня чары, запрещавшие мне покидать Пермафрост и причинять себе вред. Эти чары также давали знать о подобных намерениях и произнесшему их.

«Принимая во внимание твои поступки, я не могу доверить тебе собственную судьбу, чтобы ты не наложила на себя руки», – сказал Сорен спустя несколько недель после того, как я оказалась в его поместье. После голодовки и нескольких припадков неконтролируемой ярости, спровоцированных полученными от пыток травмами и затуманившими мое сознание, пожалуй, у него были на то веские причины. Но тогда я вообще не понимала, какое гоблину может быть до меня дело.

Наложенные чары позволили мне добежать до самых границ Пермафроста по все больше и больше оживавшему лесу, пока не вынудили остановиться на самом краю, будто кукловод резко дернул за ниточки. Я не разговаривала с этим кукловодом больше недели, пока ярость не утихла, а ненависть не прошла. Сорен разрешил мне на опыте убедиться в эффективности связующих уз. Но какими бы жестокими ни были его методы, не вызывало сомнений, что он всегда защищал меня и относился с уважением, даже большим, чем я заслуживала.

Кто знает, вдруг он с самого начала вынашивал этот коварный план? С той самой секунды, как Лидиан бросил истерзанную рабыню к его ногам. Может, он сразу разглядел, кем я стану. Или гоблинские инстинкты подсказали, что перед ним – родственная душа, потенциальный друг. Не думаю, что Сорен играл со мной, в отличие от дяди, в нем просто не было садистских наклонностей. Нельзя отрицать, что по-своему он даже обо мне заботился, как и я по-своему ценила его. Гораздо легче было, когда моей единственной эмоцией являлась слепая ненависть.

– Остановимся здесь, – сказала я. – Прими позу для стрельбы, а я посмотрю.

Рекке стянула со спины лук и вытянулась в стойку, от сосредоточенности высунув маленький розовый язычок. Несмотря на горькие размышления, вид юной девушки, усердно старавшейся выполнить мое поручение, приподнял с моей души груз, который я даже не осознавала до этого. В ученице проглядывали чистота и невинность, заставившие меня невольно позавидовать ей. Уже не помню, когда встречался мне подобный набор качеств, и уж точно не в гоблине.

Девушка широко расставила ноги, направив обе ступни слегка внутрь, локти опустила параллельно тетиве и закрыла один глаз. Руки тряслись от усилий держать лук натянутым на уровне груди.

Я вздохнула. Она вовсе не преувеличивала, когда говорила, что плохо стреляет.

– Хорошо, – прокомментировала я. – Прежде всего ступни поставь прямо. А еще ноги должны быть на одной линии, либо разверни бедра, либо встань по-другому. – Рекке нахмурилась, но кивнула и изменила положение. – А еще локоть должен находиться на том же уровне, что и вся рука. Не выше, не ниже. Убедись, что держишь его прямо, иначе стрела отлетит и ты поранишь внутреннюю часть предплечья. – Я коснулась запястья ученицы, опуская его до правильного положения. – Тетиву держи натянутой, а упор смести с груди на уровень подбородка. – Я поправила ее хватку на луке. – Оба глаза оставь открытыми. Знаю, что некоторые велят прицеливаться ведущим глазом, но если будешь смотреть обоими, то расширишь угол обзора и натренируешь недоминирующий. – Девушка выполнила мои указания, с трудом удерживая тетиву натянутой. – Теперь прицелься в дупло того дуба, – я махнула в сторону дерева в нескольких метрах от нас, – и стреляй.

Она так и сделала. Стрела со свистом разрезала воздух и с глухим стуком вонзилась в ствол. Не совсем в дупло, но достаточно близко к нему.

Рекке широко улыбнулась, обнажив заостренные зубы. Хель бы вас побрала, зачем вам столько клыков? Однако все следы неприязни исчезли при виде подпрыгивавшей девушки.

– У меня получилось! – весело воскликнула она. – Давай еще раз!

* * *

Пару часов до рассвета мы провели, упражняясь в стрельбе по любым мишеням, которые видели. Рекке быстро училась и ни одну поправленную мной ошибку не повторяла дважды. Стрелы попадали все ближе и ближе к цели, пока я не убедилась, что девушка достаточно хорошо управляется с луком, чтобы настоящему врагу было чего опасаться. Если она продолжит тренироваться, то через несколько лет может превзойти в мастерстве даже Сорена, который хоть и неплохо стрелял, однако предпочитал свои мечи из-за проблем с глазами, чересчур долго приспосабливавшимися к смене освещения. Если Рекке, конечно, проживет эти несколько лет. Я встряхнула головой, стараясь отогнать мрачные мысли, чтобы не портить хорошее настроение.

Как только солнце начало выглядывать из-за горизонта, мы прекратили занятие.

– Нужно возвращаться, пока нас не хватились. А по пути подстрелить что-нибудь на завтрак, – предложила она.

Я кивнула.

Однако по пути в лагерь я заметила, как напряглись плечи Рекке. Она остановилась возле нескольких деревьев, дожидаясь меня. Я подошла, хрустя покрытыми инеем листьями.

– Что такое?

– Этот запах… – Она нахмурилась, не в состоянии подобрать слова. – Не знаю, что-то не так.

Я глубоко вдохнула. В воздухе витал слабый медный дух, словно давно лежащее мясо. Мы стояли с подветренной стороны, так что каков бы ни был источник запаха, он находился недалеко.

– Держи лук наготове, – велела я и направилась вперед со стрелой на тетиве.

Рекке кралась вслед за мной, ступая бесшумно, как мышь. Вонь разложения постепенно усиливалась по мере нашего продвижения сквозь заросли ежевики и через рощицу чахлых, похожих на скелеты деревьев. Рядом со стволом одного из них виднелась лужица засохшей крови. Я задрала голову и увидела насаженный на острые ветки труп гоблина.

Девушка судорожно вдохнула, прежде чем взять себя в руки.

– Первая жертва Охоты. – Я наклонилась и пощупала следы крови. Она была уже коричневой и образовала ледяную корку. Убийство произошло день или два назад. Не обращая внимания на трупную вонь, я снова принюхалась, стараясь уловить следы присутствия других гоблинов. В воздухе чувствовался едва уловимый тошнотворный ледяной запах с нотками чего-то сладковатого, что было сложно опознать.

– Рекке! – рявкнула я.

– Да? – Она вся тряслась.

– Возвращайся в лагерь и приведи Сорена с Эльвирой. Убийца может до сих пор находиться где-то поблизости. А я пока отправлюсь на разведку.

– Но ты тоже можешь оказаться в опасности! – возразила девушка.

Мало кого из гоблинов это бы озаботило. Я выкинула эту мысль из головы.

– Это Охота, мы все подвергаемся опасности.

Рекке согласно кивнула и побежала в обратном направлении. Я же осталась на месте, пытаясь определить, откуда исходит сладковатый запах. Он был таким странным и в то же время таким знакомым. Внутри все сжалось. Нацелив лук, я медленно двинулась вперед. И резко остановилась, завидев источник аромата.

Группа людей сидела вокруг того, что можно было назвать неудачной попыткой развести костер. Дураки! Огонь на землях Пермафроста не так просто разгорается. В голове не укладывалось, что передо мной люди. В королевство гоблинов их обычно приволакивали, но заявиться сюда по собственной воле было сродни самоубийству. Создания этих мест не зря являлись смертоносными хищниками, они даже пахли совершенно по-иному. Сердце болезненно сжалось.

Несмотря на неудачную попытку разжечь костер, люди сидели кружком, разговаривали и перебрасывались шутками, даже не подозревая о подстерегавшей их повсюду опасности. Глупцы! Сладковатый аромат, который исходил от них, обжигал мне нос, и я едва сдержала чих, не до конца освоив новые обострившиеся чувства. Запах других гоблинов тоже отчетливо ощущался, но то был правильный запах. Человеческий же неприятно щекотал.

Вторгшиеся в земли Пермафроста громко хохотали, но этот звук отличался от того, к которому я привыкла. Он шел из живота и был таким резким, что распугивал всю окрестную дичь. Их смех был свободным и далеко разносился, тогда как гоблины всегда сдерживались из опасения выдать свое местоположение. Как же странно было это слышать! Но незнакомцы являлись людьми, и я должна была что-то предпринять.

Сосредоточься. Нужно их предупредить. В округе велась Королевская Охота, и любой из гоблинов мог запросто прикончить незваных гостей просто из удовольствия. Было очевидно, это не они убили того несчастного, свисавшего с ветвей дерева. Мужчины были крепкими и мускулистыми, но на клинках не было заметно пятен, которые оставила бы кровь погибшего, а еще я не верила, что тот сдался без сопротивления, на людях же не было видно ни царапины.

– Вам нужно уходить отсюда, – хрипло произнесла я, как только обрела дар речи.

Смех немедленно оборвался. Один из незнакомцев, крупный мужчина с рыжеватыми волосами, подхватил с земли топор, остальные четверо тут же последовали его примеру. Я вышла из-за деревьев, опуская лук. «Приближаясь к добыче, важно ее не спугнуть», – вспомнилось одно из самых первых наставлений моего отца. А люди явно относились к жертвам, это было видно по метавшимся в поисках путей к бегству взглядам, по побелевшим костяшкам и напряженным мышцам в отчаянии вцепившихся в оружие рук.

– Ты кто такая? – спросил рыжеволосый и внимательнее присмотрелся прищуренными глазами к моей прическе, одежде и оружию, изготовленным гоблинами. Меня охватил стыд. Конечно, они мне не доверяют.

– Неважно, – отозвалась я. – Но сейчас сюда направляются трое монстров. Они ведут Охоту. Королевскую Охоту. Вы выбрали самое неудачное время, чтобы явиться в земли Пермафроста. Весь лес просто кишит гоблинами, которые убивают всех, кто попадается на глаза. Вам следует уходить до того, как вас обнаружат, что рано или поздно случится. Если повезет выбраться за пределы королевства раньше них, то вы можете даже остаться в живых.

Я говорила правду: побег был их единственной возможностью спастись. Готова была поставить один к десяти, что даже Рекке могла одолеть самого сильного из них.

– Торстен, – пробормотал один из светловолосых спутников вожака, подходя к нему, – только посмотри на нее.

– Я вижу, – задумчиво почесал бороду рыжий мужчина по имени Торстен. – Ты откуда взялась, девочка? И что делаешь так далеко в землях Пермафроста? Разве не знаешь, что здесь опасно?

– Могу задать вам те же вопросы, – резко отозвалась я.

– Шкуры местных животных очень ценятся и могут принести приличный доход, насколько мы слышали, – продолжал Торстен, улыбаясь. – Конечно, нужно быть отличным охотником, чтобы добыть хоть что-то в этих ледяных пустошах.

Во мне начал подниматься гнев. Что могли они знать про пустынность этих краев?

– Вы не вызываете впечатления склонных к самоубийству людей.

– Внешность может быть обманчивой. Например, почему ты одета как гоблин? – спросил другой мужчина с более смуглой, чем у товарищей, кожей.

– Это не имеет значения. – Я прикусила губу. – Важно то, что вам следует уходить.

– Ты провела в этих землях немало времени, не так ли? – поинтересовался Торстен, подозрительно прищурившись. Затем он покачал головой и словно невзначай коснулся топора. Я в ответ слегка приподняла лук. – Это неправильно. Я чувствую на тебе запах Пермафроста.

Рыжеволосый главарь группы приблизился и навис надо мной. Я нацелила стрелу ему в грудь:

– Не подходи.

– И долго ты здесь уже обитаешь? – застыв на месте, не сдавался Торстен.

– Достаточно давно, – ответила я, ощутив, как сердце обрывается в пропасть. Этим мужчинам следовало быть благодарными за предупреждение. Им нужно было бежать, спасая свои жизни. Однако они медленно окружали меня, доставая оружие. – Слушайте, я не враг вам.

– Поговаривают, что давным-давно в выжженных землях неподалеку отсюда осталась выжившая девушка, – произнес светловолосый охотник. – Вот только спустя столько времени… Непохоже, что она может до сих пор оставаться человеком. Должно было что-то измениться, чтобы она предала род людей.

– Я по-прежнему человек, – решительно заявила я. Выжженные земли. Так называли территории поселений вдоль границ Пермафроста, от которых после набегов гоблинов ничего не осталось. Моя деревня теперь тоже стала выжженной землей.

– Ты не слишком-то похожа на человека, – прокомментировал смуглокожий мужчина, осторожно доставая из-за голенища сапога охотничий нож и медленно подкрадываясь ко мне.

– Расскажите про те выжженные земли, где осталась выжившая. Та деревня называлась Эльвенуле? – спросила я, переводя лук на новую угрозу.

Он кивнул. Краем глаза я заметила движение остальных мужчин, окружавших меня. Вспыхнул блик солнца на лезвии, и я резко отскочила от чуть не врезавшегося мне в череп топора, издав глухой рык. Сознание окутала красная пелена ярости, и я отпустила тетиву, позволив стреле вонзиться в одного из тех людей, которых я старалась спасти. «Но они сами бросили тебе вызов, – возразил тихий голос в голове. – Они первыми попытались тебя убить».

Раненый упал на колени, цепляясь за торчавшее из живота древко. Не слишком точный выстрел. Я могла прицелиться куда лучше, если бы захотела. И все же он умрет.

– Где находится та деревня? Или то, что он нее осталось? – выкрикнула я. – Отвечайте!

– Два дня галопом на лошади к югу отсюда и потом еще три в юго-восточном направлении, – сказал Торстен. – Но ты никогда туда не доберешься. Тем более ни один человек не примет тебя.

– Ты утратила свою сущность, – добавил светловолосый охотник. – Чтобы так долго выживать в Пермафросте, тебе и самой пришлось стать дикаркой. Ты больше не принадлежишь к людскому роду и никогда не сможешь стать для нас своей. Ты жестокая, запутавшаяся и богомерзкая помесь. На тебя противно смотреть, но чего еще ожидать от подобных созданий?

– Тебе лучше умереть.

В эту секунду я различила легкое шевеление, с которым другой мужчина перехватил оружие, чтобы нанести смертельный удар, и выпустила в его сторону еще одну стрелу.

Остальные навалились все разом, и я тут же забыла, что они люди и по сравнению с монстрами, которые окружали меня последние сто лет, являются чуть ли не богами. Забыла о своих страхах превратиться в гоблина. Единственное, что я осознавала: передо мной угроза, и если я не устраню ее, то погибну. Я не могла этого допустить.

Смуглый охотник с ножом бросился на меня, а Торстен прыгнул с другой стороны. Я оттолкнула первого нападавшего луком, чтобы выиграть время и успеть достать топор. Будь проклято оружие дальнего поражения.

Пнув главаря группы по колену, я заставила его упасть на землю с гримасой боли на лице. Однако он успел схватить меня за край плаща и потянул за собой, так что вскоре мы оба барахтались на заиндевевших листьях. Я практически наугад выпустила стрелу в сторону поднимавшегося на ноги первого противника, и звук металла, пронзившего плоть, подсказал, что она достигла цели. Над моей головой взлетел чужой топор, блеснув на солнце, и я приготовилась к боли, с которой он рассечет мне череп.

Ее не последовало.

Светловолосый охотник застыл на середине замаха, на его лице явственно проступило удивление, а из груди показался наконечник стрелы. Мужчина успел поднести свободную руку к ране, прежде чем рухнуть на колени. За его спиной стоял Сорен, чьи белоснежные волосы были взлохмачены, а сиреневые глаза сверкали таким бешенством, которого я никогда раньше не замечала. Вторая стрела молниеносно вонзилась в череп смуглокожего нападавшего. Гоблин окинул меня внимательным взглядом и лишь затем повернулся к Торстену, который тут же отпустил мой плащ. От Сорена исходили волны мощи, сгущаясь вокруг него, словно облако. У меня перехватило дыхание – настолько велики были силы моего лорда. Он мимоходом вырвал удлинившимися когтями глотку у светловолосого охотника, а потом жестом приказал мне уйти с дороги, дернув подбородком. Я подчинилась, схватившись за оружие, чтобы утихомирить дрожь в руках. Они пытались меня убить. Хотя я – одна из них. Я человек. А они пытались меня убить, сочтя монстром. Но я не была монстром. Я всего лишь хотела их предупредить.

Когда Сорен наступил на сломанное колено Торстена, тот вскрикнул от боли.

– Я обычно не имею привычки забавляться с добычей! – прорычал гоблин, пока рыжеволосый мужчина стонал, потом перевернул раненого ногой и врезал под ребра носком сапога. Тошнотворный хруст сменился новыми стонами. – В конце концов, я цивилизованное существо. – Еще один пинок. – Однако я чувствую, что данная ситуация заслуживает того, чтобы я сделал исключение. – Сорен наступил на запястье главаря. – Потому что вы пытались убить того, кто мне глубоко небезразличен. – Обойдя Торстена, он раздавил другое запястье подошвой сапога. – Не представляю, зачем вы так поступили, зная о последующей расплате. А еще она была с вами так любезна.

– Того, кто глубоко небезразличен? – переспросил раненый мужчина высоким от боли и злобы голосом и сплюнул красную слюну. – Отвратительно. Может, она не единственное богомерзкое извращенное существо? – Затем он перевел взгляд на меня. – Ты никогда не станешь такой, как прежде, девочка. Ты испорчена. Стоит тебе ступить на землю людей, как они нападут, словно гончие. Они поймут, кто ты. Нельзя тут жить так долго, это противно самой природе! Это противоестественно!

Меня словно окатили холодной водой. Сорен бросил на меня быстрый взгляд, будто пытаясь что-то сказать, но я не могла понять, что именно. Спустя несколько секунд он отвернулся и посмотрел на переломанного мужчину под ногами.

– Я защищаю своих, – просто произнес гоблин и сломал раненому шею, резко наступив на нее.

Несколько долгих секунд стояла тишина, если не считать завываний ветра. Я перевела дыхание, собралась с силами и принялась подбирать выпущенные из лука стрелы. Сорен последовал моему примеру. Мне с трудом удавалось не смотреть на него, не говорить с ним, не думать о нем. Я защищаю своих. Шрам горел в том месте, где смешалась наша кровь, формируя связь. Я защищаю своих.

Гнев нарастал, словно землетрясение. Я перестала быть полноценным человеком. Слишком долго пробыла в здешних землях. Это он определил мою судьбу, это он виноват во всем. Если бы Сорен не выбрал меня, то я была бы уже мертва. О, как я была бы рада погибнуть и присоединиться в загробной жизни к своей семье! Даже если бы он решил убить меня в тот день, когда Лидиан преподнес нежеланный подарок, то я была бы намного счастливее сейчас. Я бы уже давно пировала вместе с родными, не испытывая холода, боли, горечи, ярости и стыда, которые ежедневно грозили затопить меня с головой. Вместо этого я застряла здесь, понемногу превращаясь в монстра.

И во всем этом был виноват Сорен.

– Ты в порядке, Яннеке? – спросил он. – Нам нужно возвращаться к остальным.

– Нет, – процедила я сквозь сжатые зубы. – Нет, я не в порядке. И никогда не буду в порядке. – Беловолосый гоблин удивленно вскинул брови, на его лице явственно проступило замешательство. Он что, ждал моей благодарности? – Ты должен был убить меня, – ярость так и пузырилась во мне, заставляя повышать голос, – когда Лидиан швырнул меня к твоим ногам. Но ты этого не сделал. Я что, была для тебя каким-то экспериментом? Кем-то, кто выжил, когда все остальные умерли? Хотел посмотреть, как долго я протяну? Насколько меня хватит, пока я не сломаюсь? Ты говорил, что все твои поступки продиктованы желанием помочь, но лишь хотел повеселиться за мой счет, как любит поступать ваш народ. Торстен прав, ты болен. Защищаешь меня, останавливаешь от самоубийства, и ради чего? Потому что я тебя забавляю? Ты отвратителен! Ты… Ты…. Ты… – Я запнулась, эмоции переполняли меня, лишая возможности говорить связно.

– Ты ошибаешься, – сказал Сорен, помолчав какое-то время. – Мне никогда не доставляло удовольствия видеть твои страдания. Я ни разу не хотел навредить тебе.

– Лжец! – выплюнула я.

– Гоблины не умеют обманывать, – мягко заметил он, делая шаг ближе. – Все мои поступки были действительно продиктованы заботой о тебе.

Я отступила. И еще. И еще.

– Не подходи ко мне, – велела я дрожащим голосом. – Ты меня сломал. Уничтожил. Я никогда не смогу стать прежней. – Это знание обжигало меня. Удивительно, что тело еще не развалилось на кусочки: боль была настолько оглушительной, что едва не разрывала меня пополам. Искореженная плоть на месте правой груди горела огнем, как и все остальные шрамы, давая понять, насколько сильно я изменилась.

– Идем со мной, Яннеке, – мягким, почти умоляющим тоном проговорил Сорен. – Идем со мной, и тебе скоро станет лучше.

– Нет. – Я сделала еще один шаг назад. – Никогда.

– Яннеке. – Он приблизился, протягивая руку. – Давай же. Я вижу: тебе нехорошо. Ты вся дрожишь. Позволь помочь тебе, поговори со мной. Доверься мне, пожалуйста. Я могу помочь.

– Нет. – Я снова покачала головой. Он не мог прекратить боль. Не был на это способен. Не сейчас – когда меня разрывало изнутри на множество кусков.

– Если ты не пойдешь со мной, я не смогу защитить тебя от других.

– Это именно то, что мне нужно, – отрезала я, затем повернулась к нему спиной и бросилась бежать по бесплодным землям.