Текст книги "Мой герой"

Глава 5

Взгляд Сары приклеился к белоснежному полотенцу на полу веранды. Салливан произнес три слова, универсальные выражения мужского недовольства. Потом его ноги исчезли из ее поля зрения. Салливан использовал щенка как заслон и попятился назад в дом. Входная дверь закрылась с грохотом. Сара осмелилась поднять глаза. Ей хотелось рвануть с веранды и попасть домой, заползти в свою кровать и натянуть одеяло на голову. Спасать Оливера Салливана? Она с ума сошла! Ей нужно было валить отсюда!

Но оставался еще вопрос о собаке, что она привезла с собой. Было очень соблазнительно оставить собаку здесь, на милость человека, который говорил, что не любит собак, и сбежать домой.

Так как присесть было не на что, она села на ступеньки дома, уперев подбородок в ладони. Через несколько минут дверь открылась нараспашку. Сара вскочила и развернулась к нему лицом. Он надел джинсы, но его торс был по-прежнему голым. Не сказав ни слова, он передал ей поводок, сложил руки на груди и вопросительно поднял бровь. Она не знала, что случилось в доме, но Салливан, безусловно, доказал, что он доминантная особь в стае. Пес был усмирен. Он спокойно сидел и глядел на него в немом обожании.

– Что тебе надо?

Он неудачно поставил ударение на местоимении тебе. Казалось, он был бы больше рад видеть кого угодно: продавцов пылесосов, девочек-скаутов с печеньем, старых женщин с религиозными брошюрами.

– Э, – сказала Сара, задвинув прядь волос за ухо и рисуя на полу узоры носком кроссовки, – на телешоу тебя попросили взять собаку с собой на интервью.

– Я, похоже, пропустил запись, где ты назначила интервью.

– Оно на самом деле назначено на завтра в шесть часов вечера, но, учитывая, как ты относишься к собакам, я подумала, что вам стоит привыкнуть друг к другу для начала.

– Привыкнуть, – уныло сказал он.

– Мне не хотелось бы, чтобы это стало очевидным для зрителей во время интервью. Будь так добр, – сказала она с надеждой в голосе. Она рискнула поднять на него глаза. Ее вдохновило то, что он не ушел обратно в дом, хлопнув дверью. – В Вестсайде есть парк для собак. Я подумала, что, может быть, ты мог пойти туда и покидать с ним палку. Так, чтобы вы казались друзьями во время интервью.

– Казались друзьями, – сказал он все еще унылым голосом, вся его поза была неприветлива, – с собакой.

Она кивнула, но ничто в выражении его лица не давало ей надежды.

– Это ненормально, – сказал он.

Внезапно она вспомнила, почему она здесь. Только то, что она увидела его почти голым, не было причиной отступать от цели. Он был отчаянно одинок в этом мире. Она здесь, чтобы спасти его от самого себя.

– Ну и что, если это ненормально? – сказала она, подняв подбородок. – Неужели все должно быть нормальным, по расписанию? Разве все должно быть у тебя под контролем?

– Ты говоришь, как моя сестра, – сказал он безрадостно.

– Разве ты не можешь быть спонтанным?

Он гневно уставился на нее:

– Я могу быть самым спонтанным человеком в мире.

– Так докажи это. Ради величайшей добродетели, – напомнила она ему.

– Пожалуйста, не говори этого.

– Чего?

– «Кеттлбэнд нуждается в тебе».

– Я не буду этого говорить. Но пойдем на собачью площадку. На один час. На самом деле это часть твоего соглашения участвовать в интервью. Я даже скинула тебе с четырех интервью до одного. Я выручила тебя в момент необходимости. С твоими племянниками.

Она использовала все аргументы, что были у нее в запасе.

– Мне кажется, если уж из-за тебя я оказался голым на людях, это прощает мне все долги.

– Никто не видел тебя, – поспешно сказала она. – И я не смотрела!

Его губы слегка дрогнули. Что-то поменялось в нем.

– А тебе хотелось? – мягко спросил он.

Сара пристально посмотрела на него. Его глаза озорно блестели. Она играла в опасную игру, а его насмешливый взгляд только усилил ее настороженность.

– Извини, – сказала она. – Очевидно, это была плохая затея. Одна из многих.

Она рванулась, потом остановилась, чтобы распутать обвязавшийся вокруг щиколоток поводок.

– Эй, погоди.

Сара повернулась к нему. Он провел рукой по волосам, посмотрел куда-то вдаль, потом вновь на нее.

– Ладно. Один час. Чтобы установить связь с собакой.

Салливан прикрыл дверь своей спальни, облокотился на нее и глубоко вздохнул. Сара Макдугалл ждала его в гостиной, вместе с собакой, пока он накинет футболку. Он и собака или он и она?

«Ты мог бы отказаться», – сказал он сам себе.

Но, как она сказала, было бы нечестно отказывать, когда она так охотно пошла ему на помощь. Она видела его голым. Это был достаточно хороший повод отказаться. Но ее лицо, когда он спросил, хотелось ли ей подсмотреть, было таким забавным. Ему нравилось дразнить ее. Тем более, после их интервью в кофейне ей потребовалась изрядная храбрость, чтобы объявиться здесь. И ему понравилось раскрывать ее секреты. Неудивительно, она до мозга костей была такой правильной, какой казалась. Сара даже не была зарегистрирована ни в одной социальной сети, что, с одной стороны, расстраивало, так как не давало возможности узнать информацию о ней, а с другой стороны – что-то рассказывало о ней как о человеке. Но существовало множество других путей узнать кое-что о человеке. Поиски ее имени по Интернету привели его на сайт Праздника лета. Четырехдневная феерия в маленьком городке, игры, пикники, различные представления казались слишком огромной ношей для одного человека.

Но его интересовала не ее активность. Поэтому он проследил нить, ведущую к статьям, которые она писала для журнала «Ребенок сегодня». Он прочитал три или четыре статьи и удивился тому, что, несмотря на содержание, они очень хорошо держали его интерес. Как писатель Сара была забавной, оригинальной и талантливой. Это означало, что его предположение о личной трагедии было правдивым. У нее были огорчения в жизни. Возможно, учитывая нереальные масштабы Праздника лета, она готовилась еще к одному.

Поэтому, хотя Салливан и считал времяпрепровождение с Сарой потенциальной опасностью, он не мог не восхищаться ее смелостью. Он понимал, что обидел ее тогда, в кофейне, возможно, сказал слишком много и слишком жестко. Поэтому, когда он, нацепив на себя джинсы, вернулся с намерением повторить ей уже сказанное в первый раз, он был очень удивлен, что не смог этого сделать. Эти глаза, глядящие ему прямо в лицо, желающие, надеющиеся, храбрые… Верящие в него. Во что-то, что он сам давным-давно забыл о себе.

Он шел по коридору и увидел ее, сидящую на краешке его дивана. Сегодня она была одета в какие-то эластичные штаны, которые обтягивали ее довольно-таки хорошие ноги. На ней была футболка с рекламой исследования рака женской груди. Ее волнистые волосы снова были усмирены и завязаны в конский хвост. Снова никакого макияжа. Он заметил небольшую россыпь веснушек у нее на носу. Она выглядела лет на двенадцать. Это снова напомнило ему, что, несмотря на все душевные раны, было в ней что-то свежее и невинное, жаждущее жизни.

Было тяжело отказать этой храброй девочке, которая доверяла ему. Поэтому ему стоит поддаться. Она повернулась к нему и с легкой улыбкой спросила:

– Где ты берешь вдохновение для декорирования своего жилища? Тюремная камера Аль-Капоне?

Он обнаружил, что она привносит элемент спонтанности в его тщательно контролируемый мир, нечто освежающее. Он хотел узнать, что будет дальше. Он отдастся этому общению. Кто знает, может, ему даже понравится собака. Потом он больше никогда не будет этого делать.

– У Аль-Капоне были фотографии обнаженных девушек в камере, – сказал он с невозмутимым лицом.

Легкий румянец появился у нее на щеках. Ему это нравилось. Кто в наше время еще краснеет?

– Ты не можешь знать этого, – уверенно сказала она.

– Просто предположение.

– Я думаю, с нас наготы достаточно на сегодня.

У нее было выражение лица строгой учительницы. Он был ошарашен тем, что на этот раз покраснел сам. Он быстро отвернулся и открыл дверь.

– Пешком или на машине? – спросил он.

– Пешком, он не приучен к машине.

Она остановилась у своей машины на минуту и достала оттуда огромную дамскую сумку. Ее машина была именно такой, какой он себе представлял: маленький красный «жук». Свидетельства пребывания собаки и ошметки салфеток были разбросаны по всему заднему сиденью. После наблюдения за ее борьбой со щенком Салливан понял, что собака не приручена. Он взял у нее поводок:

– Позволь мне.

Он отметил ее удовлетворенную улыбку. Самое забавное, что он на самом деле испытывал какое-то чувство оптимизма. День был чудесен. Ему нравилось прогуливаться с ней, их плечи рядом, почти касаются друг друга, нравилось, как ее конский хвост развевается на ветру, ее запах, такой же свежий и жизнерадостный, как и сам день.

– Думаю, нам стоит дать собаке имя, – сказала она. – Хотя бы на день.

Салливан бросил на нее настороженный взгляд. Она ведь пыталась разбить всю его защиту. Дать собаке имя – значит начать привязываться к щенку. Он видел, что она именно такая девушка – дай ей палец, и она захочет всю руку!

– Ему не нужно имя для часовой прогулки в парке.

– Что-нибудь простое, типа Дружок.

– Нет.

– Это практично. Как мы будем обращаться к собаке, после того как кинем палку? «Лови, черная собака с большими лапами»?

– Ладно, – уступил он. – Оно.

– Мы не назовем пса «оно».

– Тогда Пес.

– Это не очень интересно, – заспорила она.

– Это интереснее, чем «оно».

За это он заработал легкий удар в плечо. Один из самых простых жестов и одновременно такой странно интимный, игривый, приглашение перейти от знакомства к чему-то большему. Он переложил поводок в другую руку и слегка толкнул ее плечо своим кулаком. В ответ его наградили смешком, звонким, как ручеек.

Других собак на собачьей площадке не было, что, наверное, было к лучшему, если учитывать, что Пес был очень плохо воспитан. Она расстроилась из-за того, что Пес не подружится ни с кем. Салливан даже не был уверен, что собаки с кем-то дружат. Он мог бы сказать что-нибудь про ее мир, раскрашенный в оттенки розового. Но предпочел этого не делать. Он может быть хорошим парнем в течение часа.

Сара тщательно обыскала сумку и вытащила оттуда ярко-розовую фрисби. Он мог бы запротестовать насчет цвета, но зачем? Это всего лишь на час. Он взял предложенную ею фрисби, помахал перед носом Пса и кинул ее. Пес посмотрел вслед фрисби и ушел пописать на куст.

– Нет друзей, и он даже не знает, как играть, – грустно сказала она.

На мгновение Салливану захотелось сказать, что по меркам человеческой жизни такое случается очень часто. Но он снова сдержался. Вместо этого он пошел за фрисби и кинул ее в сторону Сары. Она подпрыгнула и не поймала ее. Но когда она прыгнула, он мельком заметил ее милый животик. В следующий раз он заставит ее прыгнуть за фрисби еще выше. Она ни ловить, ни кидать не умеет. Но играть с ней было весело. Она бегала за фрисби, прыгала, кидалась за ней на землю, делая дикие выпады в его сторону. Ее желание жить было просто заразительным!

– Тебе кто-нибудь говорил, что фонарный столб и то лучший атлет, чем ты? – серьезно спросил он.

– Разными словами, но, боюсь, мне это уже говорили не раз.

Что-то в ее словах, несмотря на шутливый тон, кольнуло Салливана. Возможно, когда-то ее убедили, что она не соответствует каким-то стандартам. Не было причины волноваться или пытаться изменить это. Он лишь пообещал себе быть хорошим парнем в течение часа. Он принес фрисби и передал ей.

– Нет, не кидай ее. Пока не кидай.

Он обошел ее, встал сзади и прижался к ней, обхватив ее упругий животик одной рукой. Другой рукой он взял ее руку. Она окаменела, удивившись его близости, прикосновениям.

– Расслабься, – сказал он ей.

Она глубоко вздохнула, попыталась сделать, как он посоветовал, но все ее тело гудело от напряжения. Как и его. Он не был уверен, чего именно ожидал, но ее близость давала ощущение переполняющей сладости. Сара была соблазнительно женственной. Она казалась маленькой и хрупкой, а он большим и сильным.

«Прекрати», – предупредил он себя.

Он не пойдет на поводу инстинктов.

– Сконцентрируйся, – сказал Салливан. Сара подумала, что он имел в виду ее, но он сказал это себе.

Он направил ее руку своей.

– Видишь? – мягко сказал он, близко к ее уху. – Рывок делается запястьем. Закрути руку к животу, вот так, потом выпусти ее. Прямо в этот момент отпускай.

Она проворонила этот момент, почти на секунду. Салливан принес фрисби обратно. Он размышлял над своими ощущениями. Физический контакт с ней показал ему, насколько он одинок в этом мире. Помимо периодических объятий сестры и племянников, когда он последний раз дотрагивался до кого-нибудь? Имелась конкретная причина, по которой он этого не делал. Как только опустишь этот барьер, обратно его поднять очень сложно. Сложно будет игнорировать желание нежности, близости и общения. Правильно было бы немного отойти и наставлять Сару на расстоянии. Но он пошел и снова повторил это упражнение. Он позволил себе истинное удовольствие человека, делающего что-то один раз. Он начал различать ее запахи: один исходящий от ее волос, другой от кожи, оба легкие и ароматные.

Салливан позволил себе наслаждаться прикосновением к ней. Он видел, как маленькие пучки каштановых волос выскальзывали из ее хвоста и танцевали на тонкой шее. Обнимать ее казалось таким неправильным, но так хорошо он не чувствовал себя никогда.

Ему нравилось нечаянно потереться усами о нежную мочку ее уха, а потом наблюдать, как она забавно запарывает бросок. Ему нравилось, что нервное напряжение ее тела сменилось на более мягкое и податливое состояние. После примерно дюжины попыток у Сары, наконец, получился более-менее приличный бросок фрисби. Розовый диск рассекал воздух идеальной аркой. Но они не заметили этого. Она облокотилась о него и вздохнула, наконец-то полностью расслабившись. Салливан принял ее вес легко, положил подбородок ей на голову и вдыхал аромат ее волос. Он сложил руки на ее животе, и они просто стояли, осознавая все, но при этом чувствуя себя очень комфортно.

Внезапно парк показался совсем другим, как будто каждая вещь была подсвечена изнутри. Он видел, как листья дрожали на ветках. Небо казалось настолько голубым, что у него заболели глаза. Он наблюдал за тем, как счастливый щенок скакал по лужайке, и почувствовал, что Сара погрузилась глубже в его объятия. Он ощутил, будто спал всю жизнь и только сейчас начал просыпаться. В этот момент Салливан почувствовал успокоенность. Он понял, что не испытывал ничего подобного очень давно. Возможно, даже никогда. Внезапно пес будто начал понимать суть игры. Он принес им обратно летающую тарелку и замахал хвостом, как вентилятором.

– Смотри, – мягко сказала Сара, – он знает, что он наш.

Салливан мог бы напомнить, что это все-таки не их собака. Но Сара развернулась и посмотрела на него через плечо сияющими глазами, и он промолчал. На самом деле, ему хотелось поцеловать ее. Прикоснуться губами, пока она находится в этом чувственном состоянии. Ему хотелось усилить связь, которая появилась между ними. Но здравый смысл взял верх. Разве это не усложнит все? Он не хотел ранить Сару и причинять ей душевную боль. Вместо этого Оливер нежно отпустил ее и отступил. Опасаясь, что его легко прочесть, он отвернулся. Пора было идти домой. Но ему стоило больших усилий отпустить ее. Больше делать было нечего, и он пошел за диском. Сара наблюдала за тем, как Салливан оторвался от нее. Она смотрела на него, будто умирала от жажды, а он был долгим, прохладным освежающим глотком воды. Она размышляла над тем, что только что произошло между ними. Она почувствовала прохладу там, где недавно было тепло его тела. Он почти поцеловал ее. Она видела, как его глаза затуманились дымкой желания, почувствовала, как по его телу прошла дрожь. Она потянулась к нему, чувствуя необходимость в нем каждой клеточкой своего существа. Может, эта необходимость, переданная через ее глаза и тело, заставила его передумать?

– Эй, ну-ка, отдай!

Сара, несмотря на разочарование, что ее не поцеловали, не могла не улыбнуться. Пес, судя по всему, решил, что ему нравится играть в фрисби. Только он придумал свою версию игры и убегал каждый раз, когда Салливан подходил к нему. Момент физического напряжения прошел. С криком бурного восторга Сара кинулась и присоединилась к погоне за собакой. Салливан был прирожденным атлетом, в отличие от нее. Он очень хорошо сложенный мужчина, полностью контролирующий свое тело, полностью уверенный в своих силах. Салливан гонялся за псом, резко останавливался, разворачивался прямо в воздухе, подпрыгивал и пытался схватить его. Во время игры его лицо ожило. Последние остатки напряжения ушли, черты стали по-мальчишески восторженными.

– Сара, я загоняю его в твою сторону. Выхвати у него фрисби, когда он будет пробегать мимо!

Она оставила мысли о том, каков он был в прошлом, и обратила внимание на то, каков он был сейчас. Конечно же собака легко выпрыгнула из ее рук, из-за чего Салливан в шутку нахмурил брови.

– Ты должна отрезать ему путь, а не прыгать в сторону. Он всего лишь щенок, а не стадо слонов.

– Да, сэр, – сказала она, пародийно отдав ему честь и отпрыгнув с пути буйного щенка, когда тот пробегал мимо.

– Я боюсь, ты безнадежна, – прорычал он, а потом откинул назад голову и рассмеялся над тем, как она пыталась вырвать фрисби у пса, когда тот снова пробежал мимо.

Сара смеялась вместе с ним, они оба принимали участие в сумасшедшей погоне за обрадованной собакой. Она осознала, что момент близости, который они испытали, не улетучился. Им становилось все более комфортно друг с другом, веселее вместе, их дружба крепла. В конце концов, пес свалился на землю и уступил диск. Салливан выхватил его и тоже свалился на землю, положив голову на спину щенка. Он похлопал по траве около себя, приглашая Сару присоединиться, и конечно же она не смогла отказаться. Она легла, ее голова покоилась рядом с его, ее плечо прикасалось к плечу Салливана, она тяжело дышала. По небу проплывали облака.

– Я вижу горшок с золотом, – сказала она, указывая на облако. – А ты?

Он прищурился.

– Ты-то точно увидишь такое, – сказал он.

– А что ты видишь?

– Ты не хочешь знать этого.

– Хочу.

– Кучу дерьма.

Она разразилась смехом:

– Это ужасно.

– Это просто еще один пример того, как по-разному мы видим жизнь.

Он сказал это беззаботно и мимоходом. Но это напомнило ей, что, похоже, у них разные цели. Он хотел, чтобы барьеры были подняты. Она же хотела их стереть.

Но у Сары создалось впечатление, что она выиграла этот раунд. Она шлепнула его по плечу:

– Не будь таким брюзгой.

Он выглядел пораженным, посмотрел туда, куда она только что его шлепнула, а потом даже улыбнулся:

– Я чувствую, что в будущем меня ожидает полная порция варенья из дички.

Она начала слишком привыкать к этой улыбке на мальчишески красивом лице, казалось, будто у него в жизни никогда не было тревог. Что происходило с ней? Она хотела спасти Оливера Салливана, но она не намеревалась подставлять себя! У нее был ее мир, с джемом и Праздником лета. Его спасение было просто частью ее новой философии, которая, предположительно, должна была наполнять смыслом ее жизнь. Только что-то этим утром было не так. Поэтому она намеренно разорвала связь между ними. Сара принесла свою сумку, достала оттуда бутылки с водой. Она села рядом с ним, специально не касаясь его плеча. Пытаясь напоить собаку из бутылки, она намочила себе штанину. Потом она бросила взгляд на Салливана и была поражена выражением спокойствия на его лице. Она поняла, что рвать связи не так-то и просто.

– Я чувствовал себя так только в детстве, – сказал он.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Сара, окончательно сдавшись и наслаждаясь его откровенностью. Разве может как-то навредить, если и она расскажет кое-что о себе?

– Когда я работала на журнал, мы с девочками любили ездить во всякие увлекательные поездки. Мы провели шопинг-уик-энд в Сан-Франциско. Катались на лыжах в Альпах. Мне кажется, будто мы пытались воссоздать чувство, которое я испытываю сейчас.

Она остановилась, смущенная своими попытками объяснить оживление, вызванное беготней за щенком по парку. Он протянул руку и слегка сжал ее плечо. Этот жест говорил: «Я понял, я так же себя чувствую».

Она повернула голову и посмотрела на него. Действительно, миссия выполнена. Она намеревалась спасти его от темноты, и она это сделала. Тень улыбки все еще блуждала по его лицу. А в ее сердце она, наверное, останется навсегда. Абсолютно глупо желать большего. Но она желала.

Обещанный им час истек полчаса назад. Он подружился с собакой. Он, безусловно, хорошо проявит себя на интервью, пес явно обожал его. Это было больше того, на что она надеялась. Примерно час или больше смеха, игр на солнце, объятий и погони за этой глупой собакой показали Саре Оливера Салливана в лучшем виде. Он был беспечен. Счастлив.

– Почему так вышло, что ты не чувствовал ничего подобного с детства? – спросила она.

Он помедлил и сказал потом:

– Я поступил в правоохранительные органы довольно-таки рано. По всем параметрам я идеально подходил для убойного отдела. Но ежедневно иметь дело с насилием очень тяжело.

Сара подумала о его мрачном взгляде, морщинах вокруг рта и обрадовалась тому, что смогла убрать их, хотя бы на короткое время. Даже если это стоило ей немного собственного спокойствия.

Он тихо продолжал:

– Когда люди говорят, что привыкли к этому, они либо врут, либо плохо работают. К этому привыкнуть невозможно.

– Поэтому ты приехал сюда?

Салливан очень долго молчал. Потом он убрал руку с ее плеча.

– Мне попалось очень серьезное дело. Самое худшее в моей карьере. Когда оно закончилось, я больше не мог этим заниматься.

– Тебе надо поговорить об этом?

Он насмешливо фыркнул и подскочил с места:

– Нет, мне не надо поговорить об этом. И если бы и понадобилось, то я выбрал бы не тебя.

На мгновение она почувствовала себя задетой. Но потом она заметила нечто другое в его взгляде и позе. Он сказал так не потому, что не доверяет ей, а потому, что хочет защитить ее от того ужаса, который видел.

– Я взял отпуск на год, – сказал он. – Этого было достаточно.

У нее создалось впечатление, что недостаточно. Что он нес внутри себя какую-то тяжелую ношу, и лучше будет, если он ее выложит. Но сейчас выражение его лица было настолько же закрыто, насколько открыто оно было несколько минут назад.

– Итак, что ты делал в течение года? – спросила она его, потянув голову пса к себе на колени, почесывая его за ушами.

– Я снял домик недалеко от Миссулы, Монтана, и рыбачил.

– Помогло?

– Я бы сказал, что этот эксперимент провалился.

– Почему? – спросила она.

– У меня было слишком много времени для себя. Час за часом, день за днем в унылой компании самого себя. Потом пришлось выходить на работу, а Делла переехала сюда. Она хотела, чтобы я тоже поехал. Я подумал, что сменить обстановку не помешало бы.

– И как?

– Мне не хватает той деятельности, что была, когда я работал детективом в Детройте. Я скучаю по анонимности. Мне негде применить навыки, что я оттачивал годами. А с другой стороны, я сплю по ночам. У меня есть возможность наблюдать, как растут мои племянники. И у маленьких городков есть то особое дешевое очарование, перед которым мне сложно устоять.

Его глаза задержались на ней. Сара ничего не могла поделать с ощущением трепета. Сегодня он провел день вне своего маленького мира. Это позволило ему раскрыться. Почувствовать передышку от зияющей пропасти, что разделяла его от соратников.

– Мне нужно быть на собрании по поводу Праздника лета после полудня, – сказала она, не смотря на него. – Знаешь ли, ввиду завтрашнего интервью, возможно, тебе следовало бы пойти тоже. Это даст тебе реальное чувство команды. Возможно, это подскажет тебе, как ввести Праздник лета в дискуссию на телевидении.

Она даже поднимать эту тему опасалась. Она чувствовала потенциальный отказ, поэтому собралась с духом. Салливан, наверное, на порядок лучше умеет собираться с духом.

Она увидела нерешительность в его взгляде. А потом заметила, что он сдался.

– Я должен признаться, что меня немного заинтересовало то, как ты собираешься провернуть весь этот Праздник лета. Это выглядит как довольно-таки амбициозное предприятие для женщины, которая не умеет кидать фрисби.

Она удивленно посмотрела на него:

– Ты пойдешь?

– Конечно, – сказал он, пожав плечами, как будто это ничего не значило и будто он только что не проиграл ей масштабного сражения. – Я не прочь посмотреть, что ты затеяла, Сара Макдугалл.