Текст книги "Расшифровка мальчиков. Тонкое искусство воспитания сыновей"

Так происходит не только из-за того, что фигура у мальчиков НЕ становится более пышной на первом этапе созревания: большинство из них вообще толком не меняются на протяжении первого года (или даже первых двух лет) пубертата, они по-прежнему выглядят и ведут себя как маленькие мальчики. Их ранний пубертат практически невидим для внешнего мира, потому что измеримые перемены происходят в это время лишь внутри их тестикул. А мы уже обсудили причины, по которым всякие изменения, происходящие лишь под нижним бельем, легко упустить из виду.

Впрочем, есть одна группа людей, которые вроде бы должны осматривать все тело мальчиков, включая и самые интимные его области. Конечно, речь идет о педиатрах. И в их распоряжении даже имеется инструмент для измерения размеров тестикул, так что они могут получать точную оценку их роста. Этот инструмент называют орхидометр, и выглядит он как ожерелье из дюжины бусин, каждая – чуть больше предыдущей. Самые маленькие бусины соответствуют по размеру предподростковым тестикулам (1–3 мл, или примерно 1/4-1/2 чайной ложки: тестикулы измеряют по их объему); самые большие – полностью развившимся (15–25 мл, или 3–5 чайных ложек). Можете представить себе, какое выражение лица делается у мальчишек, когда они обнаруживают, для чего это ожерелье. Многие смеются – но не все! К сожалению, некоторые педиатры даже не смотрят на гениталии. Большинство все-таки смотрят, но многие из них не всегда объясняют то, что видят. И даже если они растолковывают эту процедуру в разговоре с мальчиком, большинство парней не станет спешить рассказать об этой части осмотра, едва придя домой; так что если родители не присутствовали при разговоре, им останется неведома эта новость. В конечном счете зачастую оказывается, что педиатр – единственный, кто знает, у кого из мальчиков уже началось созревание. Все остальные, по сути, не имеют об этом ни малейшего понятия.

В 2012 году Герман-Гидденс попыталась сделать для пубертата мальчиков то же, что она уже проделала с пубертатом девочек, – главным образом потому, что она видела схожую тенденцию, но никто, похоже, не обращал внимания на эти данные. Опираясь на ту же сеть докторов, что и при исследовании особенностей девочек, она изучила данные по более чем четырем тысячам мальчиков: каждого осматривал тот или иной медик. Осмотр включал в себя измерения размеров тестикул. В итоге Герман-Гидденс выяснила, что мальчики тоже начинают развиваться раньше, в среднем на 1,5–2 года опережая прогноз Тэннера. Помните, Тэннер утверждал, что средний мальчик вступает в стадию полового созревания примерно в 11 с половиной лет? Теперь же белые мальчики начинали развиваться сразу после своего десятого дня рождения, темнокожие мальчики – вскоре после того, как им исполнялось девять, а юные латиноамериканцы – где-то в промежутке между этими двумя отметками.

Заглядывая мальчикам в трусы и измеряя их тестикулы, Герман-Гидденс сумела наконец пролить свет (в буквальном смысле) на информацию, которую не замечал и не обсуждал почти никто – от родителей до ученых и даже многих врачей.

И ведь не то чтобы мальчишек вообще не изучал никто, кроме Тэннера в 1940–1960-е годы и Герман-Гидденс в 2012 году. Изучали. До сих пор идет масштабное долговременное исследование под названием NHANES (от англ. National Health and Nutrition Examination Survey – Национальное исследование здоровья и питания; в предыдущей версии было опущено слово «питание»). Оно проходит под эгидой Центров контроля и профилактики заболеваний с 1959 года. Поразительно – данные, полученные в рамках этой работы еще в 1980–1990-х годах, показывают, что мужское созревание начинается раньше по сравнению с возрастом, предсказанным Тэннером. Другие исследования, проведенные уже на рубеже тысячелетий, также задокументировали то, что позже показала Герман-Гидденс: пубертат у мальчиков начинался раньше, чем, как утверждал Тэннер, он должен начинаться. Но все эти данные, касающиеся мальчиков, рано или поздно подвергались критике, поскольку исследования проводили отнюдь не идеальным образом: либо размер выборки был слишком мал, либо выборка была нерепрезентативной по отношению ко всему мальчишескому населению США в целом, либо методы были несовершенными. Понадобилось, чтобы за дело снова взялась Герман-Гидденс: лишь тогда тема сдвинулась с мертвой точки. И все равно, казалось, никто не обращает на нее внимания. Более раннее наступление пубертата у мальчиков не попадало в заголовки прессы, хотя все так переживали насчет развития девочек, а к проблемам мальчиков пыталась привлечь внимание та же самая исследовательница, работы которой стали основой для стольких броских заголовков.

Заголовки о пубертате мальчиков не произвели впечатления. Почему?

По мнению некоторых, я считаю, что Интернет и всякого рода сопутствующие ему экраны – нечто абсолютно негативное, потому что как педиатр я часто говорю о том, что экраны лишают детей сна, а кроме того, поставляют контент, к которому многие дети еще не готовы. Но технологии вовсе не являются моим врагом: наоборот, это мой друг, которого я каждый день принимаю с распростертыми объятиями. И однажды я воспользовалась современными технологиями, чтобы обратиться к Герман-Гидденс. Я нашла в Сети одну из ее статей, кликнула по ее имени и попала на страницу с биографией, где был указан адрес ее электронной почты. Я отправила ей записку, и – просто поразительно – Герман-Гидденс ответила уже через несколько минут. Не успела я оглянуться, как мы уже вовсю болтали по телефону. Так что я все-таки люблю всякие коммуникационные экраны и Интернет, хотя иногда они очень осложняют мое родительское существование.

Обращаясь к Герман-Гидденс, я хотела понять, почему тему мальчиков так долго не включают в соответствующие обсуждения. Почему интерес к изучению мальчиков гораздо меньше, чем к изучению девочек? А когда исследования мальчиков все-таки проводят, почему результаты вызывают так мало энтузиазма по сравнению с результатами аналогичных работ, касающихся девочек?

– Я ожидала, что реакция будет именно такой, – сказала мне Герман-Гидденс. – К сожалению, пробуждение сексуальности у девочек вызывает жгучий интерес. Что-то вроде синдрома Лолиты – называйте как хотите. К сожалению, это факт. Мне кажется, в этом главная причина. К тому же девочки могут забеременеть, и для них выше вероятность, чем для мальчиков, что из них будут делать жертву. Думаю, многое из этой сосредоточенности на пубертате девочек связано со жгучим интересом к сексуальности девочек.

– Понятно. что пубертат девочек видят все, это вещь очень публичная, – продолжала она, подтверждая мои собственные теории на сей счет. – Все могут увидеть, как развивается грудь. Месячные – тоже штука публичная. По крайней мере, в семье. Их нельзя не заметить. А у мальчиков первый признак пубертата… да они, похоже, сами часто не знают, что с ними это происходит. Тестикулы начинают увеличиваться, но это процесс малозаметный. Родители явно этого не видят.

Мы с Герман-Гидденс сходимся во мнении: половое развитие девочек проходит зримо (другой вопрос, хорошо это или плохо). А половое развитие мальчиков нет. Это просто проблема зримости, тесно связанная с тем, каким образом мальчики и девочки на самом деле начинают созревать.

Кроме проблемы, связанной с «когда», есть еще вопрос о том, почему происходят эти перемены. Каковы предпосылки нынешнего ускорения начала пубертатного развития? Мне хотелось бы дать вам простой и прямолинейный ответ, однако никто пока толком не знает причин этого ускорения. Опубликовав свои данные, касающиеся созревания девочек, Луиза Гринспен написала книгу под названием «Новый пубертат», призванную объяснить это явление. Многие исследователи ведут неутомимую работу, пытаясь разобраться, есть ли в нашем мире что-то такое, что могло бы стать причиной того, почему наши дети (если брать усредненную картину) начинают развиваться раньше, чем кто-либо из нас. Я не принадлежу к числу этих ученых. Однако у меня складывается впечатление (после того как за прошедшие несколько лет я прочла все книги и статьи на данную тему, какие только смогла раздобыть), что причин здесь окажется много. Скорее всего, в конце концов мы получим длинный перечень всяких вещей, которые (осознанно или неосознанно) вводим в свое тело, наносим на него, надеваем на него и т. п., – вещей, которые прямо или косвенно способствуют тому, что биологическая пубертатная аппаратура запускается раньше. Возможно, в итоге мы даже сумеем вывести несколько «общих знаменателей». Уже сегодня существуют довольно убедительные данные в пользу того, что этому ускорению способствуют лишний вес и химические вещества, аналогичные эстрогену. Но пока никто не выявил одного-единственного универсального виновника, не говоря уж о списке «Ешь вот это, а не это!», призванном уберечь детей от начала полового созревания во все более раннем возрасте. Мне начинает казаться, что ответ никогда не будет столь простым.

Впрочем, мне приносит некоторое утешение один совет, который мне передала Гринспен. «Должно же быть какое-то дно, – сказала она мне. – И, я думаю, мы к нему уже довольно близки». Иными словами – нет, наши отпрыски не начнут созревать еще в детском саду.

В общем – да, у вашего девятилетнего ребенка уже вполне может начаться половое созревание. Герман-Гидденс собирала свои данные, касающиеся мальчиков, в 2005–2010 годах, измеряя увеличение тестикул как наиболее адекватный первый признак пересечения мальчиками порога пубертата. Из ста обследованных белых девятилетних мальчиков 26 были сочтены вступившими в пору пубертата; для темнокожих мальчиков того же возраста это число составило 43, для девятилетних латиноамериканцев – 44. К десятилетнему возрасту показатели подскочили до 44 % для белых мальчиков, до 49 % для юных латиноамериканцев и до потрясающих 72 % – для темнокожих парней. Увы, пока приходится только гадать, как обстоят дела с неизученными этносами – скажем, с азиатами или с детьми смешанного происхождения. Кроме того, имейте в виду, что с научной точки зрения это старые данные: почти все получены много больше десятилетия назад. Чтобы представить хронологические рамки нагляднее, достаточно отметить, что самый юный ребенок, участвовавший в этом исследовании Герман-Гидденс, теперь уже имеет законное право употреблять алкоголь. Так что если Герман-Гидденс действительно обнаружила «новую норму», не исключено, что планка продолжала снижаться за прошедшие десять с лишним лет.

Я отлично понимаю желание как можно дольше видеть наших сыновей маленькими мальчиками. Во многих смыслах они и в самом деле долго ими остаются. То, что в их организме теперь много тестостерона, еще само по себе не означает, что они вдруг начнут принимать зрелые решения. Более того, зачастую картина как раз обратная! Так что, возможно, лучшая стратегия для нас как для родителей – научиться смотреть в лицо реальным фактам, но уметь помещать их в правильный контекст, начав осознавать, что они означают и чего не означают. Да, не исключено, что у вашего девятилетнего ребенка уже началось половое созревание. Нет, вам не обязательно проводить осмотр его тела, чтобы подтвердить это. Однако вам следует воспользоваться этой информацией, чтобы по-иному разговаривать с ним о тех физических и эмоциональных сдвигах, которые происходят благодаря всплеску уровня тестостерона. Вам кажется, что вы с ума сходите от мысли, что у него, возможно, уже увеличились гениталии или выросли волосы на лобке? Я уже говорила: представьте-ка, что творится в его собственной голове! А затем начните говорить об этом. Введите все это в область нормы. Как бы вы ни подходили к таким беседам, дайте ему понять: вы с уважением относитесь к тайне его частной жизни, но вы всегда готовы ответить на его вопросы, обсудить новые для него факты или просто выслушать его. Пубертат приносит с собой целый спектр потенциальных факторов неуверенности, связанных с телом, – от прыщей до неприятного телесного запаха, ночных поллюций, ломающегося голоса. И если вы станете делать вид, что ничего этого не происходит, вы лишь усилите неуверенность своего сына.

Если вы абсолютно уверены, что ваш сын еще не вступил в пору созревания и что я совершенно не права, ибо ваш ребенок относится к категории поздно созревающих, поскольку вы точно знаете, что его тестикулы пока еще соответствуют самым мелким бусинам на нити орхидометра… тогда все-таки читайте дальше. Важно признавать, что многие мальчики сейчас опережают в развитии предыдущее поколение девяти-, десяти-и одиннадцатилетних, однако не менее важно понимать, что некоторые отстают от сверстников. И это «недостаточное» развитие несет в себе свои сложности – довольно серьезные.

Как говорить с мальчиками о… сравнительно раннем пубертате

1. Будьте источником информации. Пусть ваш сын знает, что он может обратиться к вам с вопросами. Предоставьте ему кое-какие вводные сведения, даже если он ни о чем таком не спрашивает. Не нужно ничего сложного! Начните с основ. К примеру, фраза: «Кстати, ты знал, что, если не пользоваться мылом и не намыливаться как следует, когда принимаешь душ, ты не будешь пахнуть чистотой?» – может принести ему огромную пользу в социальной жизни.

2. Не настаивайте на том, что данные должны собирать лишь вы сами. Если вы не уверены, началось ли созревание у вашего сына, но вам страстно хочется это узнать, не вступайте в ряды тех родителей, которые проводят осмотр собственного ребенка. Даже я этого не делала, а ведь я педиатр. Многие мальчики пытаются скрытничать, когда их тело начинает меняться. Уважение к их скромности важнее, чем знание о том, увеличились ли у них тестикулы. Если вам очень-очень хочется знать – запишитесь на прием к вашему педиатру.

3. Все это займет немало времени, так что не спешите и распределяйте усилия. Может, в наши дни половое созревание и начинается раньше, но оно не идет быстрее. Более того, оно даже замедлилось. Так что у вас еще масса времени, чтобы заводить с ребенком важные разговоры, открывая их, скажем, таким вопросом: «Тебе уже кто-нибудь объяснял, что такое гормон?»

Глава 4
Опаздываешь или задерживаешься (а так ли это плохо…)

Строго говоря, «поздно созревающий мальчик» – тот, у кого не начался пубертат (то есть не начали увеличиваться тестикулы) к 14-летнему возрасту. Такой ребенок почти всегда подвергается, так сказать, двойному удару. У него происходит задержка собственно пубертатного развития (никаких прыщей, никакого разбухания мышц, а присущий детям высокий голос не начал понижаться или даже ломаться), но к тому же он еще и не растет с той же сумасшедшей скоростью, как его сверстники. При этом кое у кого из таких мальчиков могут (в небольшом количестве) вырастать волосы на лобке и под мышками, а другие могут начать испускать неприятный телесный запах, свойственный периоду созревания, поскольку этими характеристиками управляют надпочечные андрогены, а не тестостерон (если вам не очень понятно это объяснение, отлистайте на две главы назад). Однако, как правило, поздно созревающие мальчики приходят в старшие классы, во многом выглядя точно так же, как маленькие мальчики, какими они начинали обучение в средних классах, а ведь большинство их ровесников уже сильно переменились, причем кое-кто – еще несколько лет назад.

Мужчины, сформировавшиеся после того, как их половое созревание началось значительно позже, чем у большинства, сейчас все более откровенно говорят на данную тему. В повседневных разговорах, в интервью, эссе, постах в блогах, романах, сценариях и вообще везде, где человек сегодня может изложить свои мысли и впечатления, многие из этих людей описывают, каково это было – когда к тебе относились как к ребенку, хотя на самом деле ты уже на грани взрослости (а порой уже во взрослом состоянии – хронологически). Такие истории о больших социальных и эмоциональных тяготах часто рассказывают с юмором, но это довольно болезненный юмор, и слушатель частенько не только смеется, но и морщится. Многие рассказчики отмечают, что у позднего созревания есть свои плюсы – скажем, если речь идет о спорте: тщедушные борцы тренируются усерднее, чем их более крупные и сильные товарищи по команде, и клянутся, что их позднее созревание стало залогом их успеха не только на площадке или на поле, но и в жизни как таковой. Впрочем, я еще не встречала мужчину, которому в детстве нравилось бы, что он начинает созревать позже своих сверстников.

Эти переживания нередко вызывают ощущение изолированности и мучительного одиночества, а ведь статистика показывает, что в среднем 2,5 мальчика из каждой сотни относятся именно к категории поздно созревающих. Ну, или кого-то в этом роде. Хронологические рамки пубертата сегодня в любом случае отнюдь не являются жесткими: как мы уже знаем, среднее время его начала медленно сползает вниз. Так что нынешнее «позднее созревание» может показаться каким-то преувеличенно-поздним – более поздним, чем когда-либо. А в конечную часть кривой развития некоторым суждено прибыть еще позже, чем всем остальным.

Данная глава – о мальчиках, которых можно назвать «последними из последних»: к тому времени, когда они опустят взгляд и увидят признаки половой зрелости, каждая девочка и почти каждый мальчик в их школе уже достигнет этой стадии. В нашем мире все и вся растет быстрее и быстрее, но их это не касается. Трудно себе представить, что можно жаждать покрыться прыщами или отрастить жиденькие подростковые усики, – особенно если вы уже относитесь к числу родителей и вспоминаете свое прошлое. Но все в жизни относительно, и пубертат затрагивает как социальный мирок, где вращается мальчик, так и его эмоциональное здоровье, а иногда и здоровье в целом.

Чем дольше такие мальчики лишены физических признаков взрослости, тем более неуютно они могут чувствовать себя на той стадии жизни, когда и без того, как известно, все перекошено и разбалансировано.

Что такое «поздний»?

Кратчайший курс статистики для тех из вас, кто чувствует, что нуждается в нем (это будет всего три абзаца, обещаю). Существует понятие среднего значения. Если вы хотите узнать средний возраст начала полового созревания, можете спросить группу мужчин (или даже мальчиков), сколько им было лет, когда у них начался пубертат. Затем сложите все эти возрасты и разделите на число опрошенных. Конечно, если вы прочли главу 3, вам уже известно, что большинство парней понятия не имеют, когда у них началось созревание, так что подобные исследования проводить не так-то просто. Но ученые не оставляют попыток. Они проводят и опросы родителей, хотя эта группа обычно еще меньше знает о развитии своих мальчиков, чем сами мальчики: подавляющее большинство не видело своих сыновей голыми примерно с тех пор, как те учились в четвертом или пятом классе. Педиатры и другие медики могут адекватнее всего свидетельствовать о начале полового созревания, поскольку они осматривают детей и могут увидеть, когда тестикулы у мальчиков начинают расти. Эти специалисты говорят исследователям, что в наши дни пубертат у среднего мальчика начинается в девять лет, если он темнокожий, и в десять лет, если он латиноамериканец или белый. Пока нет ясности насчет мальчиков азиатского и смешанного происхождения, но когда такие исследования наконец проведут, их результаты почти наверняка будут укладываться в тот же интервал.

Кроме среднего значения, есть еще стандартное отклонение среднего. Стандартное отклонение характеризует разброс данных в выборке. Когда результаты представляют в виде графика, часто получается колоколообразная кривая. Можно провести прямую из высшей точки этого колокола вниз: она рассекает колокол и визуально представляет среднее. При небольшом разбросе данных колокол высокий и узкий, при большом разбросе он ниже и шире. Высокий и узкий колокол отвечает малому стандартному отклонению, при котором большинство результатов группируется вокруг «центрального» среднего (т. е. они не очень отклоняются от него). Широкий приплюснутый колокол отвечает большому стандартному отклонению, при котором многие результаты сильно – и в различной степени – отличаются от среднего (значительное их количество представляет собой, по сути, статистический выброс, сильное отклонение, исключение из правил). А теперь поведаем историю мальчишеского пубертата с помощью такого графика. Если средний возраст начала пубертата составляет, скажем, 10 лет для белых мальчиков, это еще ничего не говорит нам о том, насколько широко варьирует начало пубертатного развития. Исходя лишь из среднего значения, мы не можем определить ни верхнюю, ни нижнюю планку возраста реального начала пубертата. Одно дело, если я скажу вам, что самому юному (из обследованных учеными) мальчику, вступившему в пору созревания, девять лет, а самому старшему – одиннадцать, при среднем значении в 10 лет (сверхузкий колокол). И совсем другое дело, если я скажу, что самому младшему три года, а самому старшему – семнадцать, при том же среднем значении в 10 лет. Кривая получится совсем другая – настолько низкая и длинная, что она больше походит на какой-то горб. Иными словами, само по себе среднее значение знать важно, однако стандартное отклонение среднего дает более полное представление об изучаемой группе (и, как правило, оно выводится на основе изучения более представительной выборки)[14]14
  В оригинале – «дает представления о большей группе», но это, строго говоря, не всегда так. (Прим. перев.)


[Закрыть]. Кстати, ни один из названных мною диапазонов не отражает реальное положение вещей: истина где-то посередине.

И последний (пока) статистический факт: по определению, примерно 68 % всех результатов попадают в область, границы которой отстоят на величину одного стандартного отклонения от среднего (с обеих сторон), а 95 % всех результатов – в область, границы которой находятся на расстоянии двух стандартных отклонений от среднего. А значит, за пределами этой второй области остается лишь 5 % результатов («хвосты» колоколообразной статистической кривой), из которых половина (2,5 % от общего числа) выше среднего значения, а половина (другие 2,5 % от общего числа) ниже. Именно эти 2,5 % на каждом конце выделяются как «исключения». Это важный факт, основа множества исследований, о которых мы слышим столько разглагольствований в новостных материалах или в повседневных разговорах. В большинстве исследований стремятся выделить типичный путь (ту самую норму), лежащий в пределах двух стандартных отклонений от среднего, – независимо от того, что изучается: вес, IQ, размер обуви, доход, цена жилища, время, проводимое перед экраном, уровень счастья, продолжительность жизни… Почти у каждого измеримого параметра в нашем мире имеется среднее, а также стандартное отклонение от среднего. И для каждого из этих параметров есть набор крайних значений, обычно определяемых как верхние 2,5 % и нижние 2,5 %.

Вот почему 2,5 из каждых ста мальчиков относятся к категории поздно созревающих. Это просто следствие статистического определения. 95 % всех мальчиков развиваются в рамках определенного возрастного диапазона, который считают «нормальным». При этом 2,5 % развиваются с опережением, а 2,5 % – с опозданием. Но тут есть один нюанс. Из главы 3 вы наверняка уяснили, что определение «нормы» применительно к пубертату постоянно меняется и что среднее время начала этого периода становится все более ранним. Следовательно, и у поздно созревающих это позднее созревание должно происходить в более раннем возрасте. Или, по крайней мере, стандартное отклонение от среднего (применительно к этому параметру) становится больше. Таким образом, поздно созревающие мальчики теперь созревают даже позже (по сравнению со своими средними сверстниками). Впрочем, здесь тоже не хватает данных (что, как мы теперь понимаем, неудивительно). Вот почему в данной главе мы придерживаемся более старого определения того, что это такое – созревать поздно. И вот почему я прибегла в начале к оговорке «что-то в этом роде». Сегодня каждого мальчика, чьи тестикулы не начали увеличиваться к 14-летнему возрасту, относят к категории поздно созревающих. Это означает, что его физическое развитие на 4–5 лет отстает от развития средних мальчиков его возраста (точная величина зависит, в частности, от этнической принадлежности), но с практической точки зрения он может отставать на целых 6–7 лет от тех, кто созрел раньше всех. Когда вам четырнадцать лет, разрыв в шесть или семь лет кажется поистине колоссальным.

Все жонглирование цифрами призвано прояснить довольно простую позицию: хотя поздно созревающему мальчику может казаться, что он созревает последним – и что он, так сказать, один-одинешенек в этой лодке, – на самом деле это не так. Вместе с ним плывет целая группа ребят – примерно 50 тысяч мальчиков из каждых двух миллионов, ежегодно появляющихся на свет в США. Эти 50 тысяч тоже созревают с отставанием. Так что, хотя сам этот опыт может вызывать ощущение изолированности, позднее созревание не является редким явлением. Оно происходит в среднем у одного мальчика из каждых 40, т. е., по меркам медицины, довольно часто. Да и вообще нет необходимости чувствовать себя таким уж дюжинным и обыкновенным парнем, особенно если вы относитесь к числу «последних из последних».

Существует пространный список причин, по которым у некоторых мальчиков (и у девочек) пубертат не начинается вовремя, но самая распространенная из них (и сильно обгоняющая все прочие причины) – так называемая конституционная задержка. По сути, это медицинский термин для позднего созревания, которое происходит не по каким-то явным и очевидным причинам и само собой успешно разрешается к 18-летнему возрасту без всякого врачебного вмешательства. Среди всех поздно созревающих диагноз «конституционная задержка» в конце концов получает значительно больше половины (в некоторых исследованиях даже утверждается, что их целых 75 %), и примерно в двух третях таких случаев у одного или обоих родителей также была конституционная задержка (скажем, у матери впервые начались месячные после 14-летнего возраста или отец начал стремительно расти лишь после 16 лет), а значит, объяснение здесь, как полагают многие, может носить генетический характер.

Сегодня каждого мальчика, чьи тестикулы не начали увеличиваться к 14-летнему возрасту, относят к категории поздно созревающих. Это означает, что его физическое развитие на 4–5 лет отстает от развития средних мальчиков его возраста.

Конституционная задержка – диагноз, который ставят методом исключения: все прочие причины, которые могли бы обусловить такое отставание, в ходе обследования отсекают. Таким образом, чтобы определить, идет ли речь о каких-то медицинских проблемах, почти всех таких мальчиков подвергают всевозможным осмотрам, тестам и анализам. Если после серии отборов проб крови и обследований на томографе все кажется нормальным, значит, с ребенком «все в порядке». (Может, с точки зрения медицины это и так, но эти мальчики все равно выглядят на несколько лет младше своих друзей и одноклассников. Иногда это тянется еще долгое время после окончания школы, и таким ребятам вовсе не кажется, что у них «все в порядке». Скоро мы поговорим об этом подробнее.)

Понятно, что еще труднее приходится тем, чье пубертатное отставание объясняется медицинскими причинами. Таких причин может быть очень много, в том числе целый спектр хронических заболеваний (таких, как диабет, воспалительные заболевания кишечника, серповидноклеточная анемия, муковисцидоз). Особенности питания также играют важную роль в хронометраже пубертата: если организму не хватает резервов энергии для того, чтобы созреть и проделывать те вещи, которые ему надо делать уже после созревания, он сам замедлит собственное развитие. Обычно мы рассуждаем так применительно к девочкам, которым может не хватать жировых тканей для успешного поддержания беременности и у которых поэтому нерегулярно происходят месячные. Но тот же принцип относится и к мальчикам, которые недоедают или страдают различными пищевыми расстройствами. Это касается даже некоторых элитных спортсменов со сверхнизким объемом жировых тканей в организме. Конечно, тут речь не идет о беременности, поскольку организм мальчика под нее не заточен, но этот самый организм в таких случаях все равно замедляет свое развитие. Еще одна причина задержки пубертата связана с нарушением выработки половых гормонов, вот почему в список попали опухоли и тестикулярные травмы, а также заболевания, которые мешают организму производить определенные гормоны. Во всех статьях на эту тему всплывает один очень специфический диагноз – синдром Каллмана, при котором возникает дефицит гормонов и ухудшается обоняние. Но он встречается лишь в среднем у одного мальчика из 30 тысяч, так что в списке распространенных причин он стоит внизу, хоть и служит популярным предметом для обсуждения. Так или иначе, самая распространенная причина задержки созревания, по сути, отсутствие всякой причины.

Двойное проклятие позднего созревания

Вот какие события происходят со многими мальчиками, находящимися в этой лодке. Примерно в четвертом или в пятом классе девочки начинают развиваться (не все, но многие). А потом, примерно в конце пятого класса, может случиться так, что один парень вдруг начинает выглядеть старше. Остальные мальчишки в классе могли и не заметить развития девочек, но они почти наверняка обратят внимание, когда один из них внезапно станет гораздо больше походить на взрослого мужчину. В шестом и в седьмом классе среди мальчиков очень по-разному распределяется рост, вес, пушок на верхней губе и т. п. Есть парни с волосатыми подмышками (и без всяких прочих признаков возмужания), а есть такие, которых вдруг обсыпает прыщами. Разница в росте между самым маленьким и самым высоким в классе может достигать около 45 см. Все – родители, врачи, даже сами мальчики – с готовностью принимают этот широкий диапазон вариативности, потому что полное отсутствие какой-либо нормы само по себе создает ощущение своеобразной нормальности. Но к восьмому классу, когда большинству школьников уже исполняется 14, вдруг кажется, что у всех имеются какие-то признаки происходящего созревания, за исключением постоянно уменьшающейся группы «отстающих».

Тут я повторю то, что уже говорила (потому что это надо твердить снова и снова): начало пубертата знаменуется увеличением тестикул, а не мышечной массы, длины усов, длины ступни и т. п. Именно рост размера тестикул, приводящий к усилению выработки тестостерона, в конечном счете порождает возникновение вторичных половых признаков. Но это может занимать долгое время. Если осмотреть тестикулы всех мальчиков в каком-нибудь из восьмых классов, обнаружится, что у подавляющего большинства они уже начали увеличиваться в размерах. Даже в группе мальчиков, которые с виду кажутся заметно младше, у большинства будут иметься свидетельства активизации тестикул. Но мы не спускаем с них штаны, чтобы поглядеть (по веским причинам), а поскольку между подъемом уровня тестостерона и его внешним проявлением (сколько-нибудь очевидным образом) может пройти года два, вполне понятно, почему в том или ином конкретном классе доля 14-летних мальчиков, которые выглядят так, словно у них еще не началось половое созревание, обычно намного больше пресловутых 2,5 %. Если под это описание подпадает ваш сын (с виду кажется, что он отстает в развитии, но вы понятия не имеете, что там у него творится в штанах), запишитесь на прием к вашему педиатру, прежде чем мысленно отправлять сына в категорию истинных поздно созревающих. Строго говоря, если объем его тестикул составляет 3 мл или больше, он вовсе не отстает. (Об этих измерениях и об инструменте, который при этом используют, рассказано в главе 3.)