Текст книги "Восточные Короли"

Курдистан до начала времен

С точки зрения геологов мы живем в геологической фазе под названием «голоцен», начавшейся примерно 12 тысяч лет назад. Тогда же, с точки зрения уже историков, мы перешли от древнекаменного века (палеолита) к новокаменному (неолит). Переходом в неолит считается переключение культуры с охоты и собирательства на земледелие и скотоводство. Кроме того, считается что все виды человека, кроме одного, исчезли до начала неолита. С появлением металлических орудий считают, что культура перешла в медный, бронзовый или железный век.

До голоцена почти два миллиона лет длилась геологическая фаза под названием «плейстоцен». Древнекаменный век (палеолит), исторический период, на который приходится вся биологическая эволюция человека: от человека умелого до человека разумного, почти полностью совпадает с плейстоценом. Очертания материков во время плейстоцена были очень близки к сегодняшним, и заметную их часть минимум четыре раза покрывали ледники высотой до трех тысяч метров. Этот период истории человека представлен пещерными стоянками. Здесь в мире первенствует Курдистан.

В районе курдских эмиратов Ботан, Хаккяри, Битлис, Муш и Шангал расположены тысячи пещер и многие с родниками. Для человека древнекаменного века пещера с родником, где можно разжечь костер, отпугивающий хищников, – не пятизвездочный отель, а дворец. Пещеры Загроса давали кров и защиту бесприютным скитальцам древнекаменного века.

Месопотамия известна в археологической науке названиями Шанидар, Барадост, Зарзи, Джармо, Халаф. Все эти археологические жемчужины находятся на территории современного Курдистана и свидетельствуют о том, что жизнь тут кипела событиями и великими открытиями, как минимум, последние 70 тысяч лет.

Пещера Шанидар, расположенная в сердце Курдистана на границе Ирана, Ирака и Турции, это пещерная стоянка неандертальцев, возраст которой около 70 тысяч лет. Там впервые обнаружили доказательства того, что древние лечили друг друга от тяжелых болезней и помогали больным с их ежедневными делами. Там же обнаружен один из первых случаев погребения усопшего – могила с очень высоким содержанием цветочной пыльцы, что говорит о том, что она полностью была засыпана цветами.

Горный хребет Барадост, недалеко от мидийского города Равандуз (по-курдски «замок колесничих»), дал свое название Барадостской археологической культуре, ее возраст 36 тысяч лет. Барадостский человек – это местный аналог кроманьонца, т. е. человека, который уже почти не отличается от современного.

Пещера Зарзи, находящаяся недалеко от курдского города Сулеймания, дала имя Зарзийской археологической культуре, ее возраст 18 тысяч лет. Зарзийская культура просуществовала в виде множества поселений около десяти тысяч лет.

Второй раз название Шанидар стали упоминать уже в составе Шанидар-карим-шахирской культуры первых в мире земледельцев и скотоводов, сформировавшейся 9 тысяч лет назад и просуществовавшей тысячу лет. В Европе оседлые земледельческие поселения появились лишь в конце V – начале IV тысячелетия до н. э. На Русской равнине – в IV—III тысячелетии до н. Э.

Поселение Халаф на границе Сирии и Турции дало имя Халафской культуре – множеству поселений в Северной Месопотамии, появившихся 7 тысяч лет назад и просуществовавших тысячу лет. Считается, что Халафская культура была уничтожена в результате вторжения предков шумеров с юга. Распространение и связи Халафской культуры были настолько обширны, что некоторые исследователи даже предполагают, что носители минойской культуры Крита являются потомками халафской культуры, ушедшими на запад. Также отмечается сходство и взаимное влияние Халафской культуры и поселения Чатал-Хююк, крупнейшего неолитического поселения в Южной Анатолии.

Поселение Джармо к востоку от города Киркук в Иракском Курдистане это ровесник древнего Иерихона, появившийся 7 тысяч лет назад. В Джармо найдены инструменты из обсидиана, который добывали в 300 километрах у озера Ван, и украшения из ракушек, обитающих в Персидском заливе, что говорит об обширных торговых связях жителей. Здесь выращивали одомашненную пшеницу, ячмень, бобовые, держали домашних коз, овец и собак. В последние годы существования в селении появились также свиньи. Тут же обнаружена первая на Ближнем Востоке керамика, очень простая – посуда с толстыми стенками, фигурки животных и изображения беременной женщины. Поселение Джармо опустело примерно 5 тысяч лет назад, а это уже шумерское время.

Помимо вышеперечисленных суперзвезд мировой археологии, карта Курдистана буквально пестрит древними поселениями. Хассуна – в 32 километрах к югу от Мосула. Тепе-Гавра (Арпачийя) – приблизительно в 6 километрах севернее Ниневии. Следы первой на земле холодной ковки из самородной меди – древнейшего использования металла – найдены на раскопках рядом с миллионным курдским городом Диярбакыр. Это легендарный мидийский город Амида. На Гандж Дарех-Тепе обнаруживают впервые прямолинейные постройки, которые еще лепятся друг к другу по склонам (7 тысяч лет до н. э.). К группе Гандж Дарех-Тепе примыкает и Тепе-Гуран, здесь обнаруживается переход от хижин к домам. Докерамический этап сменяется керамическим. После монохромной керамики появляются расписная и лощеная керамика и сосуды, выдолбленные в мраморе. По лощеной керамике куро-аракской культуры Кутиума (5,5 тысяч лет до н. э.) уже определяют присутствие племен индоевропейцев и конкретно индоиранцев. Группа раннеземледельческих культур представлена памятниками Хаджи-Фируз, Далма и Писдели-Тепе в Северной Мидии (то есть Мидия Атропатена античных времен, современный Азербайджан) – это уже 5 тысяч лет до н. э.

Все перечисленные памятники Загроса от эпохи древнекаменного века должны быть обозначены на красочной карте Загроса и висеть в каждой школе Курдистана, в каждой язидской семье почитаться с благоговением, как икона. Разумеется, там же должна быть обозначена Нисейская долина – родина мирового коневодства.

Но мы уже знакомы с повадками профессиональных историков-книжников, которые считают, что в каменном веке у людей не было национальностей и с легкостью игнорируют тысячелетиями существующие культуры, народы и страны до тех пор, пока про них не напишут, так сказать, официально. Поэтому потратим еще немного времени дорогого читателя, чтобы связать доисторические находки в Загросе с его нынешними обитателями.

Что представлял собой Загрос – колыбель кутиев, мидийцев и курдов – во времена поселения Джармо, оставленного жителями на заре шумерской цивилизации? Когда последний ледник покинул горы Кавказа, Тавра и Загроса, под влиянием теплых ветров из Средиземноморья зазеленели южные склоны этих хребтов. Разумеется, процесс этот длился десятки тысяч лет. Но к периоду Джармо от Центральной Палестины через Сирию, весь Загрос и горы Тавра до нынешних Кавказских гор тянулась полоса широколиственных и хвойных лесов. Леса шумели на склонах гор и в предгорьях, местами непроходимые, местами разреженные, почти парковые, ибо царь лесов дуб не любит тесноты и держит монаршью дистанцию. Археологи считают, что Джармо окружал лес из дуба и фисташки.

В те тысячелетия у латинян дуб стал деревом верховного бога Юпитера, у эллинов – деревом верховного владыки Зевса, у германцев – бога Вотана, у славян это дерево Перуна, а у язидов-курдов – деревом Агурамазды с именем Яздад в Авесте, что значит «Богом данный». У шумеров лесов не было, как и камней, – один плодородный ил. Все семиты пустынной Аравии о дубе не слышали, как и вавилоняне. Зимой Загрос заносило глубоким снегом, дули свирепые ветра. Весной – грохот горных рек в ущельях и летние ливни. В лесных чащах волки, лисицы, леопарды. А львы и тигры встречались повсеместно еще в Средние века.

Загрос породил культуру огня, лошадей, леса, крепостей, открытого поединка и правды. Это общая культура кутиев, касситов, мидян и курдов. Вопреки представлениям историков-книжников, они не свалились сюда с неба, экипированные культурой, укладом, религией и языком в тот момент, когда аккадский писарь оставил об этом заметку. Историк-курдовед О. И. Жигалина в очерке, посвященном выдающемуся иранисту и курдоведу В. Ф. Минорскому (до 1917 года Временному Поверенному в делах России в Иране, а позже профессору Кембриджа), пишет:

«Некоторые зарубежные ученые и специалисты, проводившие раскопки на территории цивилизованных очагов древности (Северная Месопотамия. – Прим. автора), свидетельствуют о наличии следов культуры курдов в границах распространения Халафской культуры, существовавшей в VI тысячелетии до н. э. Так, например, археологи Британского музея обнаружили сходство рисунков сохранившихся до наших дней образцов халафской керамики и рисунков тканей и декоративных украшений, которые используют современные курды, живущие сейчас на территории некогда входившей в ареал Халафской культуры».

Выходит, если вести отсчет от Халафской культуры, то история курдов насчитывает на сегодня все восемь тысяч лет на одной территории, с одним языком, с одной религией и одной культурой. Подобной продолжительности истории нет ни у одного народа на земле. Семь тысяч лет курды были зороастрийцами и верили в правду, отвагу и непобедимое Солнце. Последние тысячу лет они называли себя формально мусульманами – «сурман» на северном курдском диалекте курманджи. Но две трети этих «сурман» в песнях, в поэзии, в поведении, в бою и даже по признанию врагов (как, например, Саладин) оставались мидянами-язидами и детьми Авесты.

Древняя история Курдистана

Ираноязычные племена Загроса, прямые предки язидов и курдов, к моменту становления Мидийского царства создали художественную систему мирового порядка. Это искусство широко обсуждалось в мире после ошеломляющих находок на территории Иранского Курдистана в пределах воображаемого четырехугольника между юго-западным побережьем Каспийского моря, центром Иранского плато (провинция Исфахан), Лурестаном и Южным Азербайджаном.

С 1928 года известно о находках, свидетельствующих о древней цивилизации Лурестана. Лурестан – провинция на западе Ирана, расположенная южнее Хамадана, в прошлом – земля касситов, затем часть Мидии. В районе города Харсин были найдены клады, датируемые XII—XI веками до н. э. (бронзовые топоры) и VII веком до н. э. (бронзовые псалии).

В 1946 году на юге озера Урмия, у города-крепости Ида, столицы древнего кутийского царства Манна, был открыт (впервые описан в 1950 году) клад, известный как Саккызский клад, или клад из Зивие. Сейчас Ида насильственно переименована в Хасанлу.

 
        Ида упоминается в анналах ассирийского царя Салманасара III под 856 годом до н. э., но известна с конца II тысячелетия до н. э. Какое после этого может быть «Хасанлу» с семитской основой «Хасан» и тюркским суффиксом «лу»? Слова тоже бывают вроде противоестественных гибридов с крыльями, головами змей и львиными лапами.
 

Несколько крупных кладов были найдены на юго-западном побережье Каспийского моря, а также в центре Иранского плато – в провинции Исфахан – при раскопках могильника в Тепе-Сиалк (так называемый стиль Сиалк VI века).

В кладах найдено много золотых, бронзовых и железных изделий. Боевые железные топоры с серебряной рукоятью, блюда, сосуды, кубки, золотые мидийские ножи, ритоны из зеленого стекла, грифоны, ритуальные ковши, лазуритовая голова мидийского царя, амфоры. В Хамадане была найдена лазуритовая фигура мидийского вельможи, прижимающего к груди львенка. Любопытно, что за поясом вельможи классический мидийский нож, такой же точно по рукояти, какой носил в XX веке за поясом вождь курдов генерал Барзани и какой до сих пор можно увидеть у курдских бойцов пешмерга. На одном из найденных сосудов были изображены мидийские маги в леопардовых плащах. Теперь эти изделия в основных музеях мира и частных коллекциях.

Найденные в этих кладах предметы перекликались по стилю не только друг с другом. Иранист В. Г. Луконин в своей книге «Искусство древнего Ирана» пишет:

«…Наиболее интересными оказались предметы, на которых встречалось несколько сюжетов, относящихся, казалось, к типичным образцам так называемого „скифского звериного стиля“. И в данном случае это были изображения, не просто похожие на скифские по каким-то внешним чертам, как, например, похож „луристанский звериный стиль“, о котором мы будем писать ниже, на „звериный стиль“ памятников Минусинской котловины. Нет, это были те же самые звери, в тех же позах и с теми же иконографическими деталями, что и знаменитые „скифские звери“, найденные в курганах Северного Причерноморья. Они известны каждому – „скифский олень“ (почти такой же, как, например, большая золотая фигура „костромского оленя“), „скифская пантера“ (такая же, как и большая золотая пантера, найденная в Келермессе), „скифский грифон“ (такой же, как и найденные во многих скифских курганах)».

В другой своей работе – «Древний и раннесредневековый Иран» – Луконин предлагает очень интересный взгляд на общеиранское культурное наследие через язык искусства.

«Если в качестве аналогии для объяснения того, чем являлось искусство Иранского плато в описываемый период, взять язык, понимая под этим язык художественных образов, созданных на этой территории между IX и VII вв. до н. э., то мы получим как бы три «диалекта» этого единого «языка»:

первый – скифский (имеются в виду только самые ранние памятники), который имеет свои и отчасти общеиранские образы (олень, свернувшийся зверь, гриф и др.), а также заимствования из искусства Древнего Востока, в частности древнего государства Урарту.

Вторым «диалектом», расцветшим уже в VI—V веках до н. э., является персидский (ахеменидский). В нем слабы элементы общеиранского «языка», но зато очень усилены заимствования из других «языков» Древнего Востока – Урарту, Ассирии, Вавилонии и далеких (территориально) «языков» Египта, Малой Азии и Греции. Эти заимствования, однако, касаются как бы иного «класса слов», чем это было в Зивие или у ранних Скифов, – заимствуются образы, прокламирующие богов и царя царей.

Наконец, третий «диалект» (быть может, исходный для двух остальных) – это диалект Мидии – первого крупного иранского государства, возникшего в VII веке до н. э.

Указанные три «диалекта» формируют проблему возникновения иранского искусства как самостоятельного явления, достигшего больших высот в своем развитии».

Таким образом, искусство Загроса имеет самобытное и самостоятельное значение с устойчивой традицией, по крайней мере, с IX века до н. э.

Выявить в иранском искусстве три диалекта и отдать пальму первенства мидийскому требовало от востоковеда В. Луконина исторической прозорливости и даже мужества. Дело в том, что последние двести лет с началом серьезного востоковедения в Европе Мидия ходила в пасынках. И даже раздражала книжников-источниковедов. К тому же подавляющее число ученых уже были «передовыми», то есть так называемыми прагматиками и материалистами, и понятие духа в нации и истории было им чуждо.

Судите сами – ахемениды, парфяне и сасаниды оставили после себя наскальные надписи, тексты и книги, только от мидян ни одного письменного памятника, ни алфавита, ни единого текста пока не найдено. Правда, ученые не теряют надежды, ведь нашли же в XX веке в Зивие, Луристане, Хамадане удивительные образцы мидийского искусства. Все дело в том, что мидийцы, как наиболее стойкие зороастрийцы, были убеждены: письмо – изобретение дьявола, Аримана. Истинное и благородное знание, по их непоколебимому убеждению, передается изустно и только от отца к сыну. Кто-то ведь подсказал гениальному психопату Александру Македонскому истребить как можно больше мидийских магов, чтобы навсегда прервать и подорвать духовную традицию Мидии. Язиды и по сей день сохранили инстинктивное недоверие к любому книжному знанию и уповают на устную традицию и религиозные гимны (кавлы).

 
        К слову сказать, фигура отважного и одаренного сына Филиппа и ученика Аристотеля, который клал под подушку кинжал и «Илиаду» Гомера, все-таки усердно и непомерно преувеличена. Все подвиги Александра Македонского заключались в том, что он разгромил одну полусгнившую и раздутую азиатскую деспотию ахеменидов. При этом сжег Персеполь, якобы в отместку за то, что Ксеркс разграбил Афины и сжег Акрополь (чуть ли не двумя столетиями ранее). Кроме убийства магов Александр, чтобы унизить зороастризм, строго осуждавший браки с иноверцами, устроил грандиозную и нечестивую свадьбу тысяч иранских девушек и его воинов. Вот почему зороастрийцы до сего дня эпитетом «гузастаг» (что-то вроде «дерьмовый») награждают только нечистого духа зла Аримана и Александра Македонского.
 

Луконин один из трех диалектов иранского искусства приписывает раннему скифскому периоду, известному музейным работникам по находкам в Курганах, от Алтая до Дуная. Истоки «звериного стиля», загадочность которого так долго мучила искусствоведов и историков, на самом деле из той же Мидии. Скифы в VIII веке до н. э., преследуя родственных ираноязычных киммерийцев, прорвались через Кавказ, да так увлеклись, что, оставив за собой Двуречье, достигли даже Палестины, захватили приморский город Аскалон и стали угрожать Египту. Фараоны откупились от безжалостных кочевников. Но скифский «диалект» не укоренился в Передней Азии. Он сам позаимствовал многое из Загроса.

Киммерийцы, скифы, мидяне, маннейцы и персы имели не только близкий уклад скотоводов-всадников, но общую веру и единый древнеиранский язык. Отличия были незначительны, и они, как и их предки-кутии времен III тысячелетия до н. э., были одноязычным народом «умман-манда» – «воинством круга».

Ахеменидский «диалект», по Луконину, представлен в основном величественными руинами дворцовых сооружений Персеполя. «Язык» этот, хоть и не лишенный размаха и силы, все же казенно-помпезный. Он не народен, как и сама династия узурпаторов, утопившая Иран в крови во времена Дария I.

К тому времени далее всех от общеиранской основы оказался именно персидский диалект. С тех пор как в 845 году до н. э. присутствие персов было отмечено в ассирийских источниках, они мигрировали с северо-запада Ирана на юго-восток и ко времени создания Мидийского царства уже двести лет жили на территории Древнего Элама и смешивались с эламитами.

Элам же, современник и противник Шумера, был уже государством с древней почтенной цивилизацией. До возвышения Персии эламский язык являлся административным языком Персиды, что было бы немыслимо в Мидии, сугубо национальном государстве, хранителе зороастризма. Не случайно при ахеменидах второй и едва ли не главной их столицей стала Суза – древняя столица Элама Худжа. Влияние эламитов на персов было значительным.

Даже Персеполь расположен на исконно эламской земле. Эламиты называли эту область Аншаном. Персеполь расположен в 60 километрах к северо-востоку от Шираза, который существовал до прихода персов и носил эламское название Тиразиш (или Ширазиш). До последней четверти VII века до н. э. персы находились под властью Элама.

Эламиты же – народ весьма своеобразный. Эламский язык не похож ни на какой другой, очень сложен и до сих пор не поддается дешифровке. Говорят, ящерицы, оказавшиеся на улицах Суз, летом бывали заживо зажарены беспощадным эламским солнцем. Эламиты невероятно скрытны. Уже Дарий I не знал имени Элам, а только Худжа. Отсюда эта область Ирана, ныне Хузестан. Эламиты у арабов слыли к тому же задиристыми и получили прозвище «злобные эламиты». При пылкой фантазии в искусстве, их отличали упорство и мрачная сухость характера в сочетании с крайним прагматизмом. Казалось, они никогда не смеются. Вот такой древний и загадочный народ достался персам в соседи и повлиял на их кровь и характер.

 
        Попутно заметим, что индоевропейские племена касситов из Загроса, поклоняющиеся арийским богам Индре, Варуне и Митре, во главе с царем Куригальзу II захватили в 1330 году до н. э. Сузы и весь Элам. До этого Элам завоевывал Хаммурапи в 1764 году до н. э.
 

Чтобы уточнить некоторые детали Ахеменидского владычества в Иране, стоит отметить еще вот что. Строго говоря, Кир II Великий (559—530 годы до н. э.) был, скорее, не персидским, а мидийским царем со столицей в Хагматане. Его сын Камбис II до воцарения прожил в Вавилоне наместником, а потом больше жил в Египте, чем в Иране. Камбиc был, похоже, человеком управляемым и психически неуравновешенным. Это видно из того, что он рвался вон из своего отечества. Таким же бесноватым был и энергичный лжец Дарий I (522—486 гг. до н. э.). Руки от крови подданных Дарий I отмыл только в 520 году. Тогда же заложил Персеполь. Вот с этого 520 года до н. э. и можно вести отсчет персидской (ахеменидской) династии узурпаторов.

Дарий I был неоднократно бит греками и скифами, несмотря на свое несметное численное превосходство. Еще более неудачлив оказался его сын Ксеркс I, разбитый греками при Марафоне, Платеях и в морском бою при Саламине. Упадок ахеменидской державы начался уже при внуке Дария I – Артаксерксе I (465—424 годы до н. э.). Уже после Артаксеркса трон ахеменидов будут захватывать дети вавилонских наложниц, а хозяйничать и интриговать при дворе примутся женщины и евнухи. Через сто лет после Артаксеркса Александр Македонский сомнет Персию и с садистским энтузиазмом сожжет Персеполь.

Не удивительно, что против грозной и дисциплинированной греческой фаланги последний ахеменид Дарий III выступит со старомодными и вышедшими из употребления колесницами и толпами пехоты. В «Анабасисе» Ксенофонта, в котором описываются события, произошедшие за 70 лет до битвы Александра Македонского и Дария III при Гавгамелах, и который, по мнению автора «Всеобщей истории» Полибия, вдохновил Александра Македонского на покорение Азии, Кир Младший рассказывает греческим наемникам о предстоящей битве с армией своего брата персидского царя:

«А для того, чтобы вы знали, какая вам предстоит битва, я, как человек осведомленный, расскажу вам об этом. Войско царя – огромная толпа, и наступает она с громким криком, но если вы устоите, то в дальнейшем мне и самому стыдно сказать, какими окажутся перед вами люди этой страны».

Последняя решающая битва с Александром Македонским состоится в Гавгамельской долине в 331 году до н. э. около курдского города-крепости Эрбела. Кстати, сейчас город Эрбела (ныне Эрбиль, по-курдски Хавлер) – главный город Иракского Курдистана, курдской автономии в Ираке. Интересно, что Эрбиль – единственный на земле город, который живет под своим именем с середины III тысячелетия до н. Э.

В связи с изложенным, ни скифский «диалект» в иранском искусстве, ни персидский, вобравший в себя черты загадочно-мрачных эламитов, не может претендовать на роль основополагающего языка искусства Ирана. Такая роль по плечу только мидийцам – народу Авесты.