Текст книги "Как очаровать очаровательную"

Глава 6

Из дневника герцогини Роксборо

«Вчера вечером после обеда между лордом Кирком и мисс Балфур что-то произошло. Что именно, я не знаю, поскольку никто из них ни в чем не признается, и это досадно, если не сказать больше. Я чувствую себя обойденной, поскольку они мне не доверяют.

Однако не только я заметила перемену в их отношениях. Шарлотта, хотя и ушедшая с головой в прочтение очередного романа этой жуткой Марии Клери (которой, кажется, больше нечем заняться, кроме как сочинять роман за романом, чем она меня в один прекрасный день доведет до истерики), тоже обратила внимание на то, что Кирк и мисс Балфур смотрят друг на друга как-то иначе.

Мне это представляется весьма многообещающим.

И как же я хочу, чтобы кто-то из них со мной об этом поговорил!»

Едва коснувшись губ Далии, Кирк понял, что пропал. Ее тело отозвалось на его объятия с такой готовностью, будто давно ждало их, а ее губы нежно и податливо раскрылись ему навстречу. Боже, он тотчас же ощутил спелую сладость ее губ и полноту уступчивой плоти, готовой сию же минуту ему отдаться. Его естество мгновенно восстало, и он со стоном прижал ее к себе.

Она поднялась на цыпочки, обхватила его за шею, и – к немалому его удивлению – впилась губами в его губы, повиснув на нем. В этот момент Кирк вздрогнул от пронзившей колено и губу боли. Вскрикнув, он высвободился и инстинктивно прижал одну ладонь к колену, другую к нижней губе. Проклятье! Хромая, Кирк с трудом отошел от Далии.

Ее лицо горело, глаза округлились.

Отняв ладонь от рта, Кирк заметил на пальцах кровь.

– Что, черт возьми, это такое? – изумленно воскликнул он.

Далия, чтобы не разрыдаться, судорожно хватала ртом воздух. Она чувствовала, как под прижатыми к груди ладонями бешено колотится сердце.

– Я… я… – Она не знала, что сказать.

Из нижней губы лорда Кирка сочилась кровь, и он хромал, а стоило ему опереться на больную ногу, как он сморщился от боли.

«Боже, я же чуть его не убила!»

– У вас из губы… кровь идет, – запинаясь, произнесла Далия.

– Ну да, идет, – огрызнулся он. – Вы же зубами впились в мой рот, как изголодавшийся пилигрим в сахарный пирог. Черт, и где вы только научились так целоваться?

– Простите меня. Я не хотела причинить вам боль. – Далия почувствовала, что краснеет. Тысячи раз представляя себе в мечтах свой первый поцелуй, она никогда не думала, что невольно причинит кому-то боль. Сражаясь с подступавшими слезами, она выдавила: – Не понимаю, как это произошло. Я просто… ответила.

Он осторожно ощупал свой рот.

– Вы же губу мне прокусили. Да и с коленом обошлись не слишком учтиво. Боже, что это на вас нашло?

– Это… Я не… Я… Я… – прикрыв ладонями лицо, Далия отвернулась.

Но Кирк все же успел заметить слезы на ее длинных ресницах.

– Далия, не…

– Нет! Я вовсе не хотела вас целовать!

– Трудно в это поверить. – Он иронично покачал головой.

– О! – Она уже собиралась сбежать и даже подобрала юбки.

– Далия, не… – Кирк схватил ее за руку. – Прошу вас. Выслушайте меня, просто выслушайте. Я не хотел вас обидеть.

– Вы не обидели. Целоваться! Даже разговаривать с вами, и то было глупостью с моей стороны. Все! – Она вырвала свою руку. Ее лицо пылало от смущения и гнева. – Я возвращаюсь в гостиную.

Кирк снова ухватил ее за руку.

– Нет.

Она многозначительно посмотрела на удерживавшие ее пальцы Кирка.

Тот, стиснув зубы, нехотя ее отпустил.

– Далия, пожалуйста. Не теряйте головы…

– Не терять головы? А когда я ее теряла? Это вы все принимаете слишком близко к сердцу!

– Я? Но я же не топаю ногой.

– Только потому, что не можете – заболит. Я возвращаюсь в гостиную. Мне вообще не следовало вам поддаваться и идти за вами. Сюда в любую минуту могут войти.

– Никто сюда не собирается входить, а если кто и войдет, нас он не заметит. К тому же все сейчас танцуют.

– Я тоже хочу танцевать.

– Вы тоже хотите танцевать, – с горечью произнес лорд Кирк.

– А какая женщина не хочет почувствовать на своей талии руку галантного кавалера?

– Я никогда не смогу танцевать. – Он опустил взгляд на свою искалеченную ногу.

На мгновение Далия смягчилась, но, видимо вспомнив об их поцелуе, снова вспыхнула, и в ее взгляде появилась жесткость.

– Думаю, на сегодня довольно травм, лорд Кирк. Я возвращаюсь в гостиную.

– Подождите. Далия, этот поцелуй… Он не должен был быть таким. Это я во всем виноват. Я думал, вы искушеннее и…

– О! Значит, вы считали меня искушенной?

– Нет, не то. Я не это хотел сказать. Я лишь… – Он потер висок, чувствуя нарастающую головную боль.

«Боже, как я умудряюсь постоянно попадать в такие ситуации?»

– Поцелуй был досадной ошибкой. – Она демонстративно вздернула подбородок. – Буду вам признательна, если вы о нем забудете, как намерена забыть я.

– Далия, вы застали меня врасплох, потому я не выдержал, когда вы повисли на мне и…

– Повисла? – разозлилась она, внезапно поняв, что он говорит о ней, словно о каком-то неодушевленном предмете.

– Нет-нет, – поспешно поправился Кирк, проклиная свой неловкий язык. – Я лишь имел в виду, что не ожидал, что вы такая тяжелая…

– О!

– Нет-нет! Что вы столько весите. Вот что я хотел сказать!

– Гм. Что бы вы там ни хотели сказать, позвольте вас заверить, больше я с вами целоваться не собираюсь. Никогда! – ледяным тоном проговорила Далия. – И пока вы жметесь тут в углу в страхе, что кто-то попытается снова вас поцеловать, а вы к этому не готовы, я буду в гостиной танцевать со всеми, кто меня пригласит, потому что именно ради этого я и приехала к герцогине. Ради любви, Кирк. Я приехала сюда пережить великую страсть, целовать того, кто от этого не съеживается, танцевать до упада, – и при всем этом я прекрасно обойдусь без вас! – Произнеся эти слова, она, гордо выпрямившись, смерила его презрительным взглядом и направилась в гостиную.

Потирая ноющее колено, Кирк уставился в пустой дверной проем. Черт возьми, как он мог так осрамиться? Хуже просто не бывает. Но, боже, она ему и опомниться не дала! А теперь она обозлилась… А как говорить с разъяренной женщиной? Что предпринять? Все вдруг так осложнилось, что…

Позади него кто-то кашлянул. Обернувшись, лорд Кирк понял, что вернулись оба отосланных им лакея. Они как ни в чем не бывало стояли на своих местах и смотрели прямо перед собой.

– И давно вы здесь?

– Только что вернулись, милорд, – доложил один из них.

Кирк заметил, что лакей украдкой протянул руку. Нахмурившись, он полез в карман, выгреб из него все до одной монеты и вложил их в ладонь лакея.

– Сами потом поделите.

Глянув на деньги, лакей ошарашено пробормотал:

– Милорд, но это ведь слишком много…

– Держи, держи.

– Но милорд, это…

– Черт, сегодня все сговорились спорить со мной? Говорю тебе, держи чертовы монеты! Мне они ни к чему.

С этими словами кипящий от негодования Кирк оперся на трость и поковылял к себе в апартаменты.

Войдя в свою спальню, он захлопнул дверь и бросил трость в угол. Та, отскочив от стены, упала на ковер и закатилась под кровать.

Маккриди в этот момент добавлял соль в большую медную ванну, занимавшую весь угол туалетной комнаты, и, привлеченный шумом, заглянул в спальню. Первым делом он увидел торчавшую из-под кровати трость.

– М-да, не очень доброе предзнаменование, – произнес камердинер.

– Ладно, хватит рассуждать. Пакуй кофры. Нечего мне здесь больше делать.

– Что-то случилось, милорд? – Густые брови камердинера поползли вверх.

– Еще как случилось. Весь вечер пошел насмарку. Весь!

Маккриди глубокомысленно кивнул и добавил еще щепоть соли в ванну, после чего убрал флакон в шкафчик под подоконником.

– Ты меня слышал?

– О, разумеется, я слышал вас, милорд, но думаю, вы не откажете себе в удовольствии принять горячую ванну. Или я не прав?

Ванна и правда выглядела соблазнительно, а его колено, казалось, заныло еще сильнее, будто умоляя о снисхождении.

– Хорошо. Переночуем, а засветло уедем.

– Разумеется, милорд, разумеется, как вам будет угодно.

Желая успокоиться перед ванной, Кирк, хромая, подошел к окну и, опершись о раму, невидящим взором уставился в темноту. Он машинально потер грудь, где угнездилась тупая боль. Ему казалось, будто желая наказать его за дурацкое упрямство, ему в сердце воткнули тесак.

– Вид у вас такой, словно вы только что с похорон последнего друга, – сказал камердинер.

У Кирка комок подкатил к горлу. Маккриди прав – в некотором смысле Далия и была его последним другом.

«Черт возьми, а когда, собственно, мы успели подружиться?»

– Позволите ли поинтересоваться, что случилось? – снова подал голос камердинер. – Наверняка, все не так плохо, как вам кажется.

– Все гораздо хуже.

– Вы запустили в мисс Балфур канделябром и подожгли ее платье? – тотчас выпалил Маккриди. – И, перепугавшись, она бежала из замка, после чего ее больше никто не видел?

Лорд Кирк помимо воли рассмеялся, боль отчаяния немного улеглась.

– Согласен, все могло быть и хуже.

– Еще как! Если вы не подожгли на ней платье и если она не побежала на ночь глядя куда глаза глядят, все поправимо.

– Это не все. Я совершил ужаснейшую из всех ошибок.

– И в чем она заключалась, милорд?

– Я поцеловал мисс Балфур.

– Поцеловали? – Маккриди был впечатлен. – Вот, значит, как. Но в чем же ошибка?

– Ошибка заключалась в том, что она повисла у меня на шее, едва не задушила меня и прокусила мне губу.

– Стало быть, ей понравилось? – усмехнулся камердинер. – Я бы сказал, это хорошо.

– Да, но во время поцелуя я не только завопил от боли, но и… – Кирк просто не мог произнести это вслух.

– Да? – подбодрил его Маккриди.

– Я спросил ее, что за бес в нее вселился. И даже это еще не все – я вдобавок оттолкнул ее.

– О, это, возможно, и лучше, чем было бы, если бы она загорелась, – поморщился камердинер, – но ненамного.

– Я тебя предупреждал. Естественно, я этого делать не собирался, напротив, я был рад, что она ответила на мой поцелуй. На самом деле рад.

– О, разумеется.

– Но она застигла меня врасплох, и колено меня подвело, в него словно воткнули сотни ножей, а потом она еще впилась в мой рот и прокусила мне губу, и… – Кирк рассеянно ощупал опухшую губу. – Проклятая моя несдержанность! Она меня доконает.

– Когда вы объяснили, что к чему, я перестал удивляться тому, что вы так болезненно отреагировали.

– Попробуй объясни это мисс Балфур! Она и слышать больше ничего не хочет. И я, честно говоря, на нее не в обиде. Черт возьми, ужасно все вышло! – У Кирка не хватило духу вслух признаться, что в глазах Далии он видел обиду. Это было наихудшее из всех зол, случившихся с ним нынешним вечером. – Я разрушил все, Маккриди. Теперь мне уже ничего не остается.

В его голосе, как и на сердце, была тоска.

«Черт возьми, почему я никак не могу заставить себя быть деликатнее? Я хочу быть с ней ласковым, но у меня это никак не выходит».

– Она будет права, если никогда больше со мной не заговорит.

Вздохнув, Кирк глянул на темный двор. На улице была кромешная тьма, лишь кое-где ее прорезал тусклый желтый свет, льющийся из окон. Вполне под стать его нынешнему душевному состоянию.

– А что мисс Далия, милорд? Сказала, что никогда больше с вами не заговорит?

– Да, и не только это.

Кирк отвернулся от темного окна и, заметно припадая на больную ногу, направился к камину. Подойдя, подкинул дров в тлеющее пламя.

– Все наше общение складывалось из жалких проявлений моей несдержанности и ее реакции на них. Тем не менее, я четко уяснил намерения мисс Балфур. Она заверила меня, что желает участвовать во всех празднествах герцогини и приехала исключительно ради того, чтобы найти любовь, и не позволит мне сорвать ее планы.

– Она сказала вам об этом после того, как вы ее отвергли?

– Я ее не отвергал.

Густые седые брови Маккриди удивленно взметнулись вверх.

– Мне кажется, – Кирк вспыхнул, – она могла подумать, будто я ее отверг, но я вовсе этого не хотел. Черт возьми, я готов заплатить любые деньги за еще один такой ее поцелуй!

– Заплатить? Кому?

– Но она все равно не примет их или… проклятье, что за околесицу я несу! Не в этом дело. А в том, что хотя все выглядело так, будто я ее отверг, я этого не хотел! Просто эта боль… Я от нее обезумел. И все.

– Да, милорд. Любопытно, что мисс Далия после всего того, что между вами произошло, объявила вам, зачем сюда приехала.

– Ничего любопытного в этом не нахожу. Ее слова ввергли меня в уныние, потому что я не могу предложить ей того, что она так хочет.

– Не можете?

– Не могу. И хотел бы, да не могу. Я нахожу подобные глупости отвратительными и, черт возьми, она это прекрасно знает! Она хочет встретить кого-то, кто будет волочиться за ней, декламировать стихи, забрасывать ее цветами, отплясывать с ней на балах, а я ничего этого не умею. В жизни стихов не писал! Цветы еще ладно, но, черт побери, какой из меня танцор с моей ногой?

– О, не зарекайтесь. – Камердинер проверил, нагрелась ли вода в огромном чане, после этого вернулся в спальню и повесил на спинку стоявшего у камина кресла полотенце, чтобы оно согрелось. – Полагаю, не все так плохо, как вы думаете.

– Мне в это трудно поверить. – Кирк развязал галстук и бросил его на кровать. – Радует меня только одно – то, что я могу снять наконец с себя этот смехотворный наряд.

– Можете, милорд. Найдите в этом еще одну приятную сторону. Почему бы вам не принять ванну и не дать отдых ноге? Веллингтон говаривал, что хорошая ванна – лучшее место для обдумывания стратегических планов, и, кажется, это именно то, что сейчас вам нужно.

– Стратегия? – Кирк стянул с себя сорочку. – Ты будто о партии в шахматы рассуждаешь.

– О нет, милорд, это не шахматы, а война, древнейшая из всех известных человечеству – война между мужчиной и женщиной.

– Сейчас это больше напоминает долгую повинность по расчистке конюшен, причем после того как тебя знатно лягнула лошадь.

Кирк, усевшись на край кровати, стал стягивать обувь.

– Осмелюсь сказать, так оно и есть, – усмехнулся камердинер. – Но вы уже достаточно далеко зашли, милорд. И было бы грустно отступить сейчас.

Честно говоря, как бы Кирку сейчас ни хотелось вернуться к прежней спокойной и размеренной жизни в замке Фордайс, он прекрасно понимал, что уехать не может и – будь все проклято! – просто не имеет права. Это означало бы бросить Далию в замке на съедение потенциальным ухажерам. Буквально сегодня вечером в гостиной, когда Кирк подошел к ней незадолго до ссоры, он заметил, как пялился на нее этот дурак – как его бишь: Даллон? Далтон? Что-то на «Д».

Мало задумываясь о любви, Кирк, тем не менее, отлично понимал, что она существует и что неискушенная молодость нередко ошибочно принимает за нее физическое влечение.

«Будь я проклят, если оставлю Далию среди этих дураков и невежд! Она и в свете-то, по сути, впервые. Надо будет обсудить это с герцогиней».

Он сбросил рубашку, стянул лосины и поковылял к манящему медному чану с горячей водой.

Когда Кирк с блаженным вздохом опустился в душистую воду, Маккриди хихикнул.

– Уже лучше?

– Немного.

Кирку нравился этот внушительный чан. Он был куда больше, чем в его замке Фордайс. Но горячая вода хоть и усмиряла боль в ноге, однако никак не избавляла от тягостных размышлений о Далии и их размолвке.

Опустив голову на подголовник, он погрузился в ванну. Как им вернуться к былым отношениям? Герцогиня не так уж и часто выступала в роли дуэньи Далии, и Кирк решил, что не стоит просить ее о помощи, чтобы все не обернулось против него самого.

Нет, лучше оставить все как есть, но самому стать ее опекуном в свете. Разумеется, это потребует всей его дипломатичности, но вполне осуществимо.

Увы, но это никак не решает его главную проблему – как преодолеть разверзшуюся меж ними после того проклятого поцелуя пропасть. Он даже толком не знал, с чего начать.

– Женщины – непостижимые существа.

– Точно. Одна непостижимее другой. – Во взгляде камердинера читалось любопытство. – Вы ведь уже были женаты, милорд? Выяснили ли вы за годы брака что-нибудь полезное для себя?

– Нет. Элспет была другой. Ничего общего с Далией. Да и я был другим. Мы ведь обвенчались молодыми, даже слишком молодыми. Поэтому мы и тяготели к драматизму, а наши отношения, хоть и основанные на любви, были достаточно неровными.

– От этого волком взвоешь.

– Это уж точно. К счастью, теперь я слишком стар для подобных глупостей.

– И вы думаете, мисс Балфур тоже склонна во всем видеть драму?

– Уверен, что нет. По крайней мере думал, что нет. – Лорд Кирк нахмурился. – Я всегда знал о ее необычайном стремлении все романтизировать, но прежде это было в разумных пределах…

Он сопроводил сказанное взмахом руки.

– Думаю, все женщины такие.

– Возможно, с моей стороны было ребячеством считать ее другой. Я лишь… – Он пытался подыскать нужные слова. – Далия – сама тишина, покой и умиротворенность. Именно поэтому с ней очень легко. Элспет никогда такой не была.

– Разве с ней у вас не возникало проблем?

– Я очень любил Элспет, так любил, что даже не замечал свойственного ее натуре драматизма. – Кирк вновь погрузился в раздумья. – Но я с тех пор изменился, в особенности после произошедшей трагедии.

– Которая унесла вашу жену. – Маккриди взял с кровати брошенный Кирком шейный платок. – Возможно, именно поэтому вы теперь на дух не переносите драму, потому что она напоминает вам о гибели первой жены?

Так ли это? Не потому ли эти чувства так невыносимы, что они до сих пор напоминают ему об Элспет, затмевая мысли о любой другой женщине?

– Думаю, в свое время я и правда не любил романтические глупости потому, что они напоминали мне об Элспет, но теперь… – Он знал себя и свои предпочтения. – Я слишком привык к уединению, обходясь без других, чтобы опять вернуться ко всем этим глупостям.

– О, скверно, что вы привыкли обходиться без других. Вас должны окружать люди, надо уметь иногда и уступить, иначе вы закончите жизнь в печальном одиночестве.

Это правда. Кирк долго был одинок и даже не понимал насколько. Немало лет ушло на то, чтобы оправиться от боли после гибели Элспет, от своих физических ран, от отчаяния. Потом, погрузившись в чтение и музыку, постепенно смирившись и приняв свои увечья и все, что с ними связано, как должное, он, наконец, обрел мир, и жизнь стала его устраивать.

Или, по крайней мере, так ему казалось до тех пор, пока на горизонте не появилась мисс Далия Балфур. После ее визитов он переживал душевный подъем, его вдохновляло ее непринужденно-оптимистичное отношение к жизни, страсть, с которой она воспринимала прочитанное, бескомпромиссная честность и все остальное, что она принесла с собой в его жизнь. Вскоре он вынужден был признать, что тоскует по ней и она не выходит у него из головы, а потом он понял, что желает прожить с ней остаток жизни.

И после их размолвки из-за его вполне благонамеренного, но неуклюже сформулированного предложения и последовавшего за этим ее отказа с ним общаться выяснилось, что он скучает по Далии куда сильнее, чем ожидал.

Лорд Кирк со вздохом взял мыло, заботливо положенное Маккриди рядом с ванной.

– Мисс Балфур – женщина отнюдь не заурядная. Она весьма умна и любознательна, однако, вопреки этому, до глупости любит ухаживания. – Намыливая мокрую тряпку, Кирк не мог думать ни о чем другом, кроме как о своих передрягах. – Моя ошибка в том, что я не разглядел этот ее недостаток.

– Если это и недостаток, то он свойственен всем женщинам и половине мужчин.

– Черт, надеюсь, что нет, – проговорил Кирк. – Надеюсь, ее помешательство, если не выразиться сильнее, пройдет после периода ухаживаний.

Но Маккриди отнюдь не был в этом убежден.

– Не думаю, милорд.

– Должно пройти. На стадии ухаживаний я еще обеспечу Далии столь желаемую ею романтичность в отношениях, по крайней мере в той степени, в какой способен вынести подобные вещи. Однако поженившись, мы вернемся к размеренной, спокойной жизни.

Маккриди покачал головой.

– Милорд, при всем уважении к вам, вы не так хорошо знаете женщин.

– С меня довольно того, что я знаю мисс Балфур.

– Мисс Балфур – девушка умная и с характером. – Камердинер с задумчивым видом потер подбородок. – Вы только задумайтесь – она поставила парус по ветру и всего одним выстрелом сокрушила правый борт вашего корабля.

– Так уж и одним! На самом деле целым залпом. – Первым ее выстрелом стал этот ее поцелуй, а уж после него все и полетело в тартарары. Всего один миг блаженства, когда он ощутил своими губами эти нежные и податливые уста, такие сладостно-невинные… Его бросило в жар.

«Она должна быть моей! А стоит мне уехать, как ее, черт возьми, тут же перехватит кто-то еще!»

Лорд Кирк стиснул зубы.

– Нет, что бы ни случилось, я останусь и буду сражаться до конца.

Маккриди просиял.

– Вот это по-мужски! – согласился он. Камердинер собирал раскиданную одежду Кирка, чтобы повесить ее в платяной шкаф. – Единственный вопрос, как вы будете сражаться.

– Ты прав, мне нужна стратегия. Чтобы выиграть не просто сражение, а кампанию. Мне надо вынудить мисс Балфур сдаться, безоговорочно и без колебаний.

– Вы говорите в точности как герцог. – Маккриди одобрительно кивнул. – Его светлость любил повторять, что план кампании должен быть продуман заранее на много ходов вперед, а все стычки и сражения – вести к решающей победе над врагом, – добавил бывший слуга Веллингтона.

– А враг, стало быть, мисс Балфур? – насмешливо глянул на камердинера Кирк.

– Условно говоря, да. Она враг, которому надо навязать мир.

– Печально, но факт. Она вторглась в мой мир и лишила меня покоя.

«И разбередила душу».

До того как она появилась в замке герцогини, Кирк убеждал себя в том, что его отношение к Далии сугубо прагматическое и продиктованное рассудком, и уж конечно, даже отдаленно не походит на страсть.

«Я обманывал себя. Я жаждал видеть ее в своем доме, в своей постели. Особенно в постели. И поцелуй – тому доказательство».

– Она одновременно и враг, и главный трофей.

– Так точно, милорд.

Маккриди повесил сюртук и жилет в шкаф. Потом бросил рубашку и шейный платок в аккуратную кучку для отправки в прачечную у двери.

– Итак, вопрос в том, как мне быть дальше? – Лорд Кирк откинулся на спинку ванны.

Взяв его обувь, камердинер извлек из нижнего ящика шкафа небольшую жестянку и мягкую белую тряпочку, затем уселся у камина, чтобы видеть сидящего в ванне лорда.

– Будь вы правителем страны и пожелай вы завоевать другую страну, что бы вы предприняли?

– Я предложил бы своего рода договор о перемирии, чтобы можно было прийти к соглашению без пушечной пальбы.

– Совершенно верно, милорд. – Маккриди открыл жестянку, окунул в нее тряпку и стал начищать обувь. – А что бы вы предложили прекрасной враждебной нации ради того, чтобы добиться от нее капитуляции и пропуска ваших войск в ее владения?

Кирк минуту или две молчал, обдумывая ответ и сосредоточенно намыливая плечи. Наконец он кивнул.

– Пищу. Еду.

– Еду? – удивился Маккриди.

– Нечто такое, что она – другая нация, то есть, – любит, но чего у нее нет. К примеру, груши. Она обожает груши.

– О, герцогиня сама обожает груши, потому не бывает такого обеда в замке Флорс, на котором их бы не подавали.

– Черт. Значит, груши тут не годятся. – Но Кирк знал о Далии кое-что еще. – Я собирался подарить ей книги, купленные тобою в городе. Они ей понравятся, хотя их всего три.

– Для начала трех наверняка хватит.

– Нет-нет. Я хочу, чтобы она поняла, что мое отношение к осаде самое серьезное. Трех книг мало. Нам предстоит многомесячная война. А потому моя первая вылазка должна быть весомой.

Маккриди методично начищал носок ботинка.

– Из того немногого, совсем немногого, что мне известно о женщинах, – им страшно нравится, когда ради них кто-то способен постараться.

– Постараться?

– Да. Возможно, вам следовало бы присовокупить к этим книгам нечто еще. Ценное, свидетельствующее о вашем отношении к ней. Женщины любят, когда ради них мы прикладываем старания.

– Но какого рода должны быть эти старания? Едва ли я смогу продемонстрировать ей свое мастерство игры в шахматы или нарды, и, проклятье, я совершенно не умею сочинять стихи, хотя герцогиня убеждена, что для этого необходимы лишь перо, бумага и время.

– Если вы не можете сочинять стихи, то что вам мешает хотя бы прочесть мисс Балфур одно стихотворение? Нежно, вкрадчиво, выразительно.

А что? Замысел не так уж и плох. В свое время он частенько читал Далии вслух, и, казалось, ей всегда это было по душе. К тому же и труда это не составит.

– Для вящего эффекта я мог бы прочесть ей одно из тех стихотворений, которыми она особенно восторгается.

– Вы знаете ее любимые?

– Да. Придется сделать вид, что я тоже люблю их, и это будет непросто.

– Потому это и называется постараться, милорд.

Камердинер снова обмакнул тряпку в ваксу.

– О, одно стихотворение из той очень дорогой книги, и она точно не устоит!

Кирк усмехнулся, но потом, сморщившись, дотронулся до нижней губы.

– М-да, кто-то должен научить эту женщину целоваться.

«Любопытно, а кто как не я?»

– Это тоже могло бы считаться старанием.

– Думаете подбить ее на это? – усмехнулся Маккриди.

– Возможно, тут потребуется хитрость. Не могу же я вот так просто подойти к ней и заявить: «Вы не умеете целоваться, но я готов вас научить».

– Звучит довольно-таки неприлично.

– Еще как неприлично! Однажды я ее уже оскорбил. Поэтому она явно не обрадуется, случись подобное еще раз.

Оба помолчали, а затем камердинер ободряюще произнес:

– Уверен, милорд, вы что-нибудь да придумаете.

– Рад слышать, – сухо ответил Кирк.

– Нет-нет, я знаю, вы что-нибудь да придумаете. Потому как, если не вы возьметесь учить мисс Балфур целоваться, не исключаю, что за вас это сделает кто-нибудь еще. – Заметив выражение лица лорда, камердинер отмахнулся. – Вы на меня так не смотрите! Ничего, кроме правды, я не сказал.

Кирк зарычал, набрал в легкие воздух и с головой погрузился в воду. После этого, отфыркиваясь, смахнул волосы со лба и щек и потянулся за мылом.

– Целоваться научу ее я.

– Мудрое решение, милорд. – Маккриди довел до блеска один ботинок, поставил его к камину и взялся за второй. – Жаль, что другие ее желания останутся неудовлетворенными. Возможно, стихотворение для нее мог бы написать я.

– Ты сможешь написать стихотворение? Настоящее стихотворение?

Камердинер сосредоточенно почесал затылок и, поразмыслив минуту, ответил:

– Найдите рифму к «Кудри как смоль»?

– «Любовь, словно боль».

Маккриди просиял.

– Вот видите! Любимую звали Балфур…

– Нет. И волосы у нее рыжевато-русые, а не черные как смоль.

– Но как смоль – драматичнее.

– Думаю, мне больше по нраву твой предыдущий план, я просто прочитаю ей одно из ее любимых стихотворений, надеюсь лишь не рассмеяться при этом вслух.

Кирк ополоснул волосы. Вставая, он неловко оперся о край чана, и тотчас же голень и колено пронзила острая боль. Он невольно охнул.

– Опять нога? – сочувственно спросил Маккриди.

Кирк кивнул, выжидая, пока боль стихнет. Постепенно благодаря теплой воде она отступила. Глядя на широкий рубец, он стал массировать ногу.

– Маккриди, ты как-то говорил, что сможешь помочь с моей ногой? Чтобы она снова начала сгибаться?

– Да. Ваша рана точь-в-точь как те, на которые я насмотрелся в Испании. Когда вас ранило, ваши рассеченные мышцы затвердели, и потом, когда рубец зажил, вам стало больно ступать этой ногой. Ее мышцы, даже те, которые не захватил рубец, ослабли.

– Лекарь запретил мне наступать на ногу. Он сказал, что мышцы стали слабыми и им уже не выдержать нагрузки.

– Это было верно, пока нога не зажила до конца. Но вы ведь боялись наступать на ногу и когда та зажила, вот мышцы и укоротились. А теперь они просто позабыли, как были здоровыми.

– Проклятый врач!

Камердинер пожал плечами.

– Откуда ему знать, если он не имел дела с боевыми ранениями.

– Полагаю, ты прав. – Кирк положил ногу на край ванны и стал разглядывать багровый шрам, тянувшийся от нижней части голени до колена. – А если начать заниматься сейчас?

– Поскольку прошло довольно много времени, боль будет сильнее, но, в конце концов, мышцы снова растянутся и окрепнут.

– Сколько на это уйдет?

– Чтобы полностью восстановить мышцы? Год, а может, и больше.

– А я смогу это сделать за две с половиной недели? До Рождественского бала герцогини?

Маккриди даже присвистнул.

– Маловато времени. – Он внимательно осмотрел поврежденную ногу Кирка. – Но вы много ходите, поэтому мышцы в неплохом состоянии. Если упорно поработаете, недели через две результат должен быть заметен.

– А я смогу ходить без этой своей палки? Сейчас я могу пройти немного, но нога начинает страшно болеть.

– Укрепим мы ваши мышцы, укрепим, – успокоил его Маккриди. – Вы сможете ходить без трости.

– И я стану свободнее двигаться?

– Да. Со временем вы сможете то, о чем сейчас даже и не мечтаете. Ездить верхом, охотиться и, как любой другой, слоняться из угла в угол. Может, поначалу вы и будете прихрамывать, но несильно, а в конце концов и совсем перестанете. – Маккриди поставил у камина второй ботинок, прикрыл жестянку и пристально посмотрел на своего господина. – Если хотите добиться быстрых результатов, вам придется упорно потрудиться, и вы это знаете.

– Да.

– Каждый день без отговорок.

– Разумеется.

– И вам будет очень больно.

– Проклятье, прекрати! Начнем завтра утром. – Маккриди промолчал, и Кирк твердым голосом добавил: – На рассвете.

Камердинер, поднявшись, улыбнулся.

– Завтра хороший день для начала войны.

– Лучший для развертывания крупной кампании.

И до тех пор, пока Далия не будет покорена, он ни за что не остановится.