Текст книги "Ласточкин хвост"

Глава 13

1983 год

После развода Рикки стало проще следить за Кэтлин. Прождав немало времени, он переехал на другой конец страны, чтобы быть ближе к ней. Нашел работу и квартиру в соседнем районе и большую часть свободного времени проводил, посещая места, которые она больше всего любила, в надежде увидеть ее там. Обнаружив закономерность – утром по субботам она ходила в библиотеку, по четвергам обедала с коллегой в одном и том же ресторане, по вторникам вечером ходила с мамой за продуктами, – он старался быть в этих местах, чтобы следить за ней. Он знал, что подойти к ней было бы большой ошибкой, поэтому просто спокойно наблюдал за ее передвижениями, отслеживая, какую еду она заказывает и какие книги предпочитает.

Никто не знал Кэтлин так, как он. Никто. И никто никогда не узнает. Когда Рикки общался с другими парнями о женах и подругах, они в основном сетовали на то, как долго женщины говорят по телефону и сколько времени тратят на то, чтобы собраться утром. Все это было обыденно до тошноты. Никто из них и понятия не имел, каково это – найти идеальную женщину, ту, без которой мужчина не может жить. Кэтлин была всем этим и даже больше. Она была создана для него.

Как только он встретил ее, то понял, что она та самая. Это судьба. Дело было не только в ее внешности или характере, а в том, какие чувства в нем вызывала. Она пробудила в нем рыцарские качества. Он стал посылать ей цветы и звонить на работу, только чтобы услышать ее голос.

Настоящая любовь.

Когда она сказала, что больше не хочет быть его женой, это задело его до глубины души. Как она могла так поступить с ним? Она дала обет любить, уважать и оберегать его до конца своей жизни, а потом у нее хватило наглости уйти, как будто все это не имеет значения? Рикки был в бешенстве. Он не мог этого понять. Он отдавал ей все: свое время, любовь и внимание. Регулярно приносил ей цветы и помогал стать более организованной. Вместе они создавали в доме красоту и порядок. Он планировал, что когда-нибудь она родит ему детей. Они собирались состариться вместе.

А потом, необъяснимым образом, все закончилось.

Кэтлин собственноручно растоптала все его надежды и мечты. Слабак жил бы дальше, отказавшись от нее навсегда, но Рикки был не таким. Он гордился своим упорством. Его план был прост. Он легко вернется в ее жизнь. Она жила в Огайо со своими родителями; эти двое были невыносимо скучными и утомительными, но он терпел их ради Кэтлин. Особенно ее мать, тоска полнейшая! Сейчас, проживая в их доме, Кэтлин вела жизнь подростка, выгуливая по вечерам собаку и вынося мусор на улицу. Однажды, проезжая мимо, он увидел, как она помогает отцу убирать в гараже. Жить со стариками, должно быть, нелегко, и это сулило ему успех. Скоро она сама захочет, чтобы ее спасли.

Порой он замечал легкость в ее походке, поэтому знал, что, даже будучи разведенной женщиной, она умела держаться мужественно, дарить миру свою лучшую улыбку и даже иногда шутить. Кэтлин никогда не позволяла себе показывать свои страдания.

Рикки начал посылать ей открытки обходным путем – просил друга отправлять их из города, где он раньше жил, чтобы на них не было местных почтовых штемпелей, и использовал обратный адрес друга. Он писал короткие и простые сообщения, в которых рассказывал, что по-прежнему скучает по ней, но смирился с утратой и даже начал встречаться кое с кем. Добавил, что хотел бы узнать, как у нее дела. Инстинктивно он знал, что нужно действовать мягко. Кэтлин была такой чувствительной.

Он надеялся, упоминание о том, что он с кем-то встречается, заденет ее. Конечно, со временем она поймет, от чего отказалась. А как же иначе? Без него ее жизнь, должно быть, такая тоскливая. Он ждал и ждал, но она так и не ответила, а когда он послал ей цветы в день ее рождения, ему позвонил флорист и сказал, что она отказалась их принять. Он пошел и забрал букет из цветочного магазина, а на следующий день подарил их одной из секретарш на работе, которая, как он знал, была в него влюблена. Она была в восторге и стала еще более заботливой, чем обычно, постоянно подливала ему кофе, хвалила его галстуки и смеялась над всеми его шутками. Вот эта женщина знала, как вести себя с мужчинами. Жаль, что она не Кэтлин.

Одно хорошо – Кэтлин ни с кем не встречалась. Это играло в его пользу. У нее были высокие стандарты, и она никогда не найдет того, кто бы сравнился с Рикки, это он знал наверняка. Вернувшиеся цветы говорили о неудаче, но он не принял ее близко к сердцу. Ей просто нужно время. Когда-нибудь они расскажут историю своего разрыва детям и внукам. Он бы описал это как глупый период, этап жизни, когда Кэтлин просто нужно было сделать шаг назад, чтобы понять, что Рикки – по-настоящему ее единственный. Придется снова пожениться, но то время, что они провели врозь, все равно будет считаться как в браке. По большому счету, это придаст их долгому, преданному союзу еще больше ценности. Он представлял, как возьмет ее за руку и скажет детям и внукам: «Я не собирался упускать такое чудо». В ответ она сияла бы, глядя на него с любовью.

Кэтлин отнюдь не облегчала ему задачу, но хорошее просто так легко не дается. Он знал, что она так заставляет его бороться за их любовь, и принял вызов. Рикки был победителем. Всегда был и всегда будет.

Глава 14

1916 год

Сбоку на автомобиле был прикреплен звуковой сигнал в форме груши. Фрэнк сжал его и рассмеялся, когда младшие девочки подпрыгнули от шума. Он проделал это еще два раза, не преминув при этом ухмыльнуться Элис, словно она должна была понимать его шутку. «Ту-ту! Ту-ту!» – раздался громкий звук, от которого Мэй испуганно закрыла уши. Фрэнк крикнул:

– Похоже на моего дедушку, когда он сморкается!

Он выключил двигатель, выпрыгнул из машины и быстро поднялся по ступенькам к Элис, затем снял шляпу и прижал ее к груди. На нем была белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, и бриджи, заправленные в сапоги. Перл не могла не обратить внимания на то, как сильно натянуты подтяжки на его мускулистой груди. Она столько раз пыталась уговорить Элис полюбить Фрэнка, отмечая его широкие плечи, гладкие светлые волосы, глубокий голос и голубые глаза, но Элис только отмахивалась. Она просто не видела в нем красавца. Перл считала, что сестра не может позволить себе отказываться от кого-то, тем более от Фрэнка, который происходил из зажиточной фермерской семьи. И он так очевидно обожал ее! Такую преданность не каждый день встретишь.

Фрэнк широко улыбнулся:

– Как тебе моя новая колесница, Элис? Двухместная. Теперь я могу отвезти тебя в субботу вечером на выставку картин. – Он обратился к ее отцу: – С вашего разрешения, конечно, сэр. Могу ехать впереди, перед вашей повозкой, чтобы вы могли нас видеть. Я уважаю Элис и не хотел бы запятнать ее репутацию.

Мистер Беннет обнял дочь за плечи.

– Я буду возить Элис и ее сестер в повозке, как обычно, Фрэнк. Я повидал достаточно таких автомобилей, чтобы не верить в их возможности: застрянут в канаве, без толку крутя колесами. Повозки, запряженной лошадью, для семьи Беннет всегда было достаточно.

– Да, сэр, – ответил Фрэнк. – При всем уважении, могу ли я попросить вас сделать исключение, поскольку я ухаживаю за Элис уже четыре с половиной месяца?

Элис, отстранившись от отца, сделала шаг вперед и спокойно сказала:

– Я уже много раз говорила тебе, Фрэнк, не нужно за мной ухаживать. Я рада считать тебя другом, но не испытываю к тебе никакого романтического интереса.

– О, Элис, я понимаю, что ты сказала, но я все решил. Другой девушки для меня не существует. Я намерен однажды сделать предложение руки и сердца. – Фрэнк говорил уверенно, затем сделал шаг назад и широко улыбнулся. У его отца зубы были желтыми, но у самого Фрэнка они сверкали белизной. Он как-то сказал Перл, что именно по этой причине никогда не будет жевать табак. – Кто бы ни стал моей женой, она будет горда стоять рядом со мной.

Элис покачала головой, почти с грустью, как показалось Перл.

– Мне жаль разочаровывать тебя, Фрэнк, но я тоже приняла решение. Тебе лучше найти другую девушку и ухаживать за ней, если так сильно хочешь остепениться. – Ее лицо раскраснелось от эмоций. Элис ненавидела ранить чьи-либо чувства.

– Что? – переспросил Фрэнк с полуоткрытым ртом, будто хотел возразить. Но, собравшись с силами, попробовал другую тактику: – Вы дразните меня, мисс Беннет?

– Нет, я бы никогда так не поступила. Я уже пыталась сказать тебе об этом в вежливой форме, но ты, похоже, не понял, поэтому скажу прямо. Я не думаю, что мы подходим друг другу.

Фрэнк помрачнел.

– Ты совершаешь ошибку, Элис. Не принимай поспешных решений, подумай пару дней. Мне бы не хотелось, чтобы ты упустила свой шанс и потом жалела об этом.

Джон Лоуренс вышел из тени на крыльцо. Перл и забыла о его присутствии. Его голос прозвучал отчетливо:

– Думаю, что леди ясно выразила свое решение по этому вопросу. Джентльмен должен подчиниться ее желанию.

На заднем плане младшие девочки озабоченно наблюдали за происходящим. Они уже перестали глазеть на автомобиль и переключили свое внимание на крыльцо, еще когда их отец сказал Фрэнку, что Элис не примет его приглашения прокатиться с ним. Теперь все они ждали реакции Фрэнка на то, что Джон Лоуренс поставил его на место.

Фрэнк оценивающе склонил голову набок, как собака.

– Кажется, нас не представили, – он протянул руку. – Я Фрэнк, моя семья владеет фермой вниз по дороге. Я знаю семью Беннет всю свою жизнь, мы друзья.

– Джон Лоуренс. – Он принял и крепко сжал его руку. – Я только сегодня имел удовольствие познакомиться с Беннетами.

Оба пожали руки, но Фрэнк не отпустил руку Джона. Сжав пальцы, он продолжил:

– Вы тот юноша, что приехал помочь на мельнице?

– Я самый. – Джон шагнул вперед и наклонился, стиснув в ответ руку Фрэнка. Перл затаила дыхание, надеясь, что никто из них не сломает пальцы.

– Откуда родом, Джон?

– С севера, Глэдли-Фоллс. Я только сегодня приехал поездом.

– Глэдли-Фоллс? – Фрэнк, наконец, отпустил руку Джона, оттолкнув его. – Мой дядя там живет. Знаете Томпсонов? Эдвард Томпсон?

Джон колебался.

– Эдвард Томпсон? – Он задумчиво приложил палец к подбородку. – Нет, кажется, это имя мне не знакомо.

– Трудно поверить, – сказал Фрэнк вызывающе. – Все знают дядю. Он практически мэр этого городишки.

– Если он практически мэр, это не значит, что он действительно им является, – ответил ему Джон.

– Что вы хотите сказать? – Фрэнк покраснел, указывая на него пальцем. – Что я лжец?

– Ну-ну, уверен, он не это имел в виду, – мягко сказал мистер Беннет. – На моем крыльце никаких споров, Фрэнк. Джон только что приехал. Мы хотим, чтобы он чувствовал себя желанным гостем.

– Он это начал. – Фрэнк впился прищуренным взглядом в Джона. Увидев его таким, Перл слегка вздрогнула. Как Элис могла не впечатлиться мужчиной, который так быстро впадает в ярость? Их отец никогда не повышал голос и вообще редко проявлял эмоции. Как приятно видеть такое драматическое проявление чувств.

Элис коснулась пальцами предплечья Джона.

– Мистер Лоуренс, не поможете ли мне слить жир из чугунных сковород? Они очень тяжелые.

– Конечно, буду рад помочь, но прошу, зовите меня Джон. – Он взглянул на мистера Беннета в ожидании одобрения и, получив кивок, пошел за Элис в дом, а за ними засеменили Дейзи и остальные девочки. Прошел всего день, а младшенькие уже были в полном восторге. Перл осталась на крыльце рядом с отцом, зная, что Фрэнк обязательно захочет, чтобы последнее слово было за ним.

Когда Фрэнк снова открыл рот, слова вырвались гневно:

– Вы знаете, что я вызвался поработать на мельнице, пока Венделл не вернется. Зачем нужно было приводить в дом незнакомца? Я же сказал вам, что возьмусь.

«Да он в бешенстве!» – подумала Перл, делая шаг назад. Она часто слышала это выражение, но никогда до конца не понимала его значения. До этого момента. От Фрэнка волнами исходила злоба; она буквально была осязаема. Перл это показалось захватывающим, будто находишься рядом с медведем или рысью: в целом опасно, но при этом их цель не ты.

Если ее отец и боялся, он этого не показывал.

– Фрэнк, знаю, ты предложил свою помощь, и ценю твой порыв, но я говорил с твоим отцом, и он сказал, что ты нужен ему самому, поскольку у него обострились боли в пояснице, да и твоя мама плохо себя чувствует. Джону нужна работа, и он готов спать в амбаре. Это честная сделка.

– Вы могли бы сказать мне, прежде чем нанимать кого-то.

– Я не видел необходимости советоваться с тобой, юноша. Я уже давно принимаю решения самостоятельно. Думаю, пришло время пожелать друг другу хорошего вечера. Благодарю за визит.

Глаза Фрэнка расширились. Он хотел было что-то сказать, но передумал.

– Спокойной ночи, сэр. – Надев шляпу, он спустился по ступенькам и пошел к своему автомобилю. Открыв дверь, он сказал: – Перл, передай Элис, что я надеюсь встретить ее в субботу.

Глава 15

1916 год

В ту ночь Джон почти заснул, когда услышал, как дверь амбара открылась и закрылась. Одна из лошадей заржала, но остальные животные встревоженными не казались. Кто бы это ни был, двигался он незаметно; шаги были отчетливыми, но тихими. Джон протер глаза, наблюдая сквозь свисавшую белую материю за приближающимся мерцанием пламени. Вошедший знал расположение коровника и ловко передвигался между стойлами лошадей и коров. Кто бы это мог быть? Мистер Беннет проверяет животных? А может, Фрэнк пришел избить его до полусмерти? Второе было вполне вероятно.

Джон тихо встал, слыша, как этот кто-то приближался. Его матрас лежал в самом дальнем углу амбара, а само место было отгорожено двумя простынями на веревках. Довольно изобретательный способ создать личное пространство. Мистер Беннет сказал, что это придумала Элис. Она также сшила чехол для матраса, набитого конским волосом, и сделала для него подушку. Все, чтобы создать ему домашний комфорт.

Глаза его привыкли к темноте, и он стал оглядываться в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить оружием, но поблизости не нашлось ничего такого, только вещи, которые он привез из дома. Книги, чтобы в свободное время учиться. Бумага, перо и чернила, кое-что из одежды. Расческа и набор для бритья. Письмо, которое мать положила ему в чемодан и в котором говорилось, как сильно она его любит и как гордится тем, что у нее есть такой сын. Ничего, что он мог бы использовать для самозащиты, разве что в качестве элемента неожиданности.

Он подготовился к столкновению. Джон видел подобную ревностную ярость, какую сегодня проявил Фрэнк, у других мужчин. Бессмысленно разговаривать с тем, кому чуждо благоразумие. Лучше избегать таких людей и, если возможно, разбираться с ними так, чтобы не задеть их гордость. Если такие люди почувствуют себя публично униженными, то могут затаить обиду и провести каждую минуту своей жизни в поисках мести. Ужасный подход к жизни, который трудно понять, но именно это он и наблюдал.

К тому времени, когда незваный гость оказался по ту сторону завесы, Джон был готов и ждал. Он сжал руку в кулак. Услышав неровное дыхание, он одним быстрым движением отдернул ткань в сторону и с удивлением обнаружил, что перед ним с керосиновым фонарем в руке стояла Перл. Джон был в шоке, ведь он чуть не ударил ее.

– О, господи! – воскликнула Перл, прижав руку к сердцу. – Не делай так больше! Ты напугал меня. – Она потянулась и слегка шлепнула его по руке, и Джон вдруг осознал, что он без одежды. На нем были только брюки, и, к своему стыду, он чувствовал себя нагим. Джон повернулся к Перл спиной и схватил рубашку, а затем сунул руки в рукава, пока она наблюдала за ним.

Когда он обернулся, Перл все еще стояла там, рассматривая его широко открытыми глазами.

– Я удивлен видеть вас здесь, мисс Беннет. Ваш отец послал за мной?

– Нет, – ответила Перл, кокетливо улыбаясь. – Это была моя идея. Хотела проверить, удобно ли вам тут. Может, что-нибудь нужно? Одеяло, вода? – Она подошла ближе и сжала его бицепс, а он стоял, как вкопанный, не желая поощрять ее.

– Нет, думаю, ваша сестра Элис обо всем позаботилась.

– О, Элис, – Перл закатила глаза, – такая матушка-наседка!

– Она показалась мне очень гостеприимной.

Знакомство с семейством Беннет поначалу шокировало – столько девчонок! Но Элис была островком спокойствия в центре бури. Всю дорогу домой мистер Беннет пел ей дифирамбы, рассказывая о ее кулинарных способностях, о том, как она любит читать и петь. «Моя крошка Элли-птичка», – называл он ее. Она безропотно заняла место матери в семье. Джону она уже почти нравилась, но когда он встретил ее вживую, понял это наверняка.

Он находил ее очаровательной. Она была мягкой, но в случае с Фрэнком смогла постоять за себя. Джон предложил ей помочь помыть посуду, но она прогнала его щелчком полотенца, чем только рассмешила, после чего перекинула полотенце через плечо и, напевая и покачивая бедрами, направилась к раковине, полностью его заворожив.

А потом она так страстно играла на фортепьяно, ее пальцы плясали над клавишами, а голос был таким чистым и сладким. Она сделала паузу и подняла глаза, призывая всех присоединиться. Энтузиастом пения его обычно не назовешь, но, казалось, случай того требовал. Все они запели: кто-то не в такт, кто-то смеялся и путал слова. А Элис была центром всего этого.

Перл так и стояла, поэтому Джон добавил:

– Она создала для меня уютный уголок. – Он указал на свисавшие простыни, матрас и пуховую подушку.

– Элис такая хорошая, – слова были приятными, но Перл произнесла их неодобрительно. – И благоразумная, – прозвучало так, будто благоразумие вовсе не является положительной чертой.

– Не думаю, что ваш отец одобрил бы ваше присутствие здесь, – сказал Джон. В этом не было никаких сомнений. Мистер Беннет пришел бы в ужас оттого, что его дочь находится одна в комнате мужчины без сопровождения. Это было вопиюще. Джон мог потерять работу, если мистер Беннет узнает. – Спасибо, что пришли проведать, но я в порядке.

– Вы прогоняете меня, мистер Лоуренс? – Перл склонила голову набок и захлопала ресницами.

Мать предупреждала его о таких женщинах, как она. «Остерегайся этих бесцеремонных, которые будут бесстыдно лезть к тебе и щеголять перед тобой. Если они ведут себя так с тобой, значит, ведут себя так и с другими мужчинами. Такие только втянут тебя в семейные разборки и вынудят жениться».

Ему было неловко, что мать считает необходимым вести с ним такой разговор, и он заверил ее, что у него есть здравый смысл. Он заверил ее, что не стоит беспокоиться о скоропалительной свадьбе и нежданном ребенке.

– Думаю, вам лучше уйти, – сказал он Перл.

– Хотите меня поцеловать? – спросила она, сделав шаг ближе и подняв лицо. Ее белокурые локоны свободно спадали на плечи, и он заметил, что ночная рубашка плотно прилегает к ее телу. Ее руки были обнажены, как и шея, и ключицы. Она была практически без одежды.

Джон и раньше сталкивался с дерзкими девушками, но их поведение обычно сводилось к подмигиваниям и намекам. И обычно это были девушки, часто посещавшие таверны и употреблявшие слишком много спиртного. Он никогда не видел, чтобы девушка из хорошей семьи вела себя так фамильярно. Если она продолжит вести себя подобным образом, то навлечет на себя большие неприятности. Большинство мужчин, насколько ему известно, заглотят наживку. Заглотят и не остановятся, пока не насытятся. Он знал, что нужно пресечь это, пока дело не зашло дальше.

– Перл, со мной ничего подобного не будет. Я приехал на лето, чтобы помочь вашему отцу на мельнице. Ему нужна помощь, а мне нужно заработать денег на медицинскую школу. Я не могу позволить, чтобы романтические отношения помешали мне стать врачом, поэтому отбросил все мысли об этом, пока не закончу образование.

Перл надулась и коснулась его руки.

– О, Джон Лоуренс, с вами совсем не весело. Я не предлагала жениться на мне, а только поцеловать.

– Вам лучше уйти, пока никто не увидел вас здесь. Из-за вас у нас обоих будут неприятности.

Перл улыбнулась.

– Я умею хранить тайны. Никто не узнает.

Она ушла, а он задвинул занавеску, чтобы его не было видно. Издали она прошептала:

– Спокойной ночи, Джон. Вы будете мне сниться.

Глава 16

1983 год

Джо потребовалось три дня, чтобы составить опись дома. За это время, как и обещала Перл, прибыл и арендованный пикап, и мусорный контейнер. Пикап был оснащен выдвижным пандусом, тележкой для мебели и ремнями, будто предполагалось, что он обладает навыками профессионального грузчика. Ничего, он разберется и с этим.

Перл приезжала каждый день, приносила ему продукты и просматривала инвентарные ведомости. Казалось, она была довольна его успехами.

Каждый день она заставляла его прерваться, чтобы посидеть с ней за кухонным столом и поговорить. Иногда он ловил ее пристальный взгляд и думал, не замечает ли она сходства между ним и его отцом? Или, может быть, дедом? У него было так много вопросов.

Он использовал ее визиты как возможность узнать побольше об истории семьи. В целом она была открыта для дискуссий. Поначалу Джо задавал ей вопросы в общих чертах, осторожно прощупывая путь.

– Первым делом у нас появилось электричество, – сказала она, отвечая на его вопрос о доме, – а потом, несколько позже, водопровод. К концу 1940-х годов в большинстве здешних домов имелось и то, и другое. – Она покачала головой. – Если б ты только знал, сколько часов мы до этого тратили, чтобы качать и носить воду. Проведение водопровода было просто чудом. Конечно, к тому времени я вышла замуж, так что в этом доме уже не жила.

– Так как же вы стали его владельцем?

– Чистое везение, – ответила Перл, сделав глоток кофе. – Я была последней, кто остался в этих краях. Остальные умерли или переехали. Мой отец жил здесь до самого конца. – Она улыбнулась нежным воспоминаниям. – Раньше никто не отсылал человека только потому, что он постарел. Ты просто оставался в своем доме и умирал там, где тебя растили. Так что он скончался, и его дочери унаследовали дом. Я продала свою квартиру и выкупила остальную часть дома, с тех пор здесь и живу. Мой старый дом, в котором я жила, будучи замужней женщиной, к тому времени потерял для меня свое очарование. Я овдовела, а твой отец ушел. Плохих воспоминаний много.

Она рассказала ему о своих сестрах.

– Нас было семеро, я была второй по старшинству. Дейзи была младшенькой, на четырнадцать лет младше. Кроме меня, только она унаследовала золотистые локоны, как у нашей матери. – Она вскинула голову, как будто ее волосы все еще были золотистыми, а не белыми.

Джо и Перл обнаружили, что у них есть что-то общее. Оба потеряли мать в детстве.

– Это было тяжело, – сказала она, и он был вынужден согласиться. – Когда теряешь мать, остается зияющая пустота, которую ничем не заполнить.

– Ваш отец женился потом снова?

– Нет, он никогда больше не женился. Остался жить в этом доме один, а по воскресеньям обедал в кругу тех членов семьи, кто еще жили в округе. Мы ужинали за большим столом в столовой, а потом ходили в гости и обсуждали разные новости да слухи. Как только у нас появилось электричество и радио, мы собирались в круг и слушали. Думали, что лучше и быть ничего не может. Никто не подозревал, что появится телевидение. Мой отец был тихим человеком, но ему нравилось, когда мы собирались вместе. Он слушал наши разговоры, покачивая внуков на коленях. Особенно сильно он любил моего Билла.

Джо сложно было представить своего отца маленьким мальчиком, сидящим на коленях у деда.

– Значит, мой отец приходил сюда на воскресные обеды, когда был ребенком?

Перл кивнула.

– Почти каждую неделю, много лет. Моя сестра Мэй жила тогда по соседству, как и ее близняшка Мод. Они вышли замуж за местных парней, братьев. С остальными виделись по праздникам, когда им удавалось приехать. Раньше путешествовать было намного труднее. Машины были не очень надежными. Мир был другим.

– Кто-нибудь из ваших сестер еще жив?

– Дейзи живет на Гавайях, можешь себе такое представить? У них там никогда не бывает зимы, и она говорит, что не скучает по снегу. Хелен и ее муж Берт живут в Небраске, а Мэй с мужем переехали на пенсию во Флориду. Остальных уже нет. – Джо понял: она имела в виду, что они умерли.

– Мне просто как-то не по себе перебирать все эти вещи, зная, что их продадут или выбросят, и думать, что кто-то из родственников мог захотеть взять что-то себе.

– Например?

– Семейные фотографии в основном.

– Не расстраивайся. Они все получили свой шанс, когда наш отец скончался. Они заявились целой толпой и прошлись по всем комнатам. Сделали копии фотографий, все самое ценное вынесли и увезли, и я даже не успела толком понять, что они забрали. – Она продемонстрировала, будто сгребает что-то со стола. – Это походило на рой саранчи. Поверь, никто не будет на тебя сердиться.

– Я хотел бы взять несколько фотографий. Если покажу вам их, сможете сказать, кто есть кто, чтобы я записал их имена?

– Конечно.

Джо отодвинул стул.

– Если позволите, сейчас вернусь.

Он вышел в коридор, где разложил фотографии в рамках вдоль стены – так их было легче упорядочить и составить опись. Большую часть он планировал вынуть из рамок и забрать себе и Линде, но какой от них будет толк, если не знать, кто на них запечатлен? Отец, может, и знает, но на его сговорчивость трудно было рассчитывать. А учитывая, что у бабушки была последняя стадия рака, время стоило особенно ценить. Джо взял три фотографии и вернулся на кухню.

– Вот эти три интересуют меня больше всего, – сказал он, положив перед ней первое фото. То был семейный портрет, который он нашел одним из первых, когда только приехал. – Полагаю, это вы, мой отец и его отец, то есть ваш муж?

– Верно. Семья Арнесон, в свои лучшие времена. – Перл указала на каждого из них: – Я, Уильям, Фрэнсис.

– В каком году это было?

Перл сжала губы.

– Твоему отцу было три с половиной. Посчитай сам, мой ум уже не такой острый, как раньше.

На следующей фотографии были жених и невеста. Джо почувствовал, что она была сделана намного раньше, и оказался прав. Эта пара оказалась его прабабушкой и прадедушкой.

– Мэри и Джордж Беннет. Моя мама была красивой женщиной, правда? – спросила Перл, повернув изображение к нему.

– Очень.

– Она умерла, не успев состариться, поэтому в моей памяти всегда была молодой, хотя в то время я так не думала. Благослови, Господи, ее сердце, она так много упустила.

Джо записал имена. Год, к счастью, был указан на обратной стороне. Закончив, он достал последнюю – черно-белую фотографию в рамке, на которой семь девочек стояли в ряд, по росту, от самой высокой и до крошечной малышки с кудрявыми светло-русыми волосами.

– Это вы с сестрами? – Джо протянул Перл фото. – Вас я узнал, но, если скажете, кто остальные, я бы…

Перл ахнула и прижала руку ко рту. Она долго молчала, а когда заговорила, голос ее звучал с укором:

– Где ты это нашел?

– Что-то не так?

– Нет, я… Откуда это у тебя?

– Она была в рамке, спрятана за другой фотографией.

Бабушка кивнула, и лицо ее смягчилось; она не отводила от изображения глаз. За то короткое время, что он знал ее, Перл проявляла множество эмоций – от ликования до раздражения, но это выражение лица было для него новым. Джо не мог его определить. Тоска? Сожаление? Что бы это ни было, казалось, она сейчас расплачется.

– А что? Что-то не так? – спросил он наконец.

– Нет, просто я не знала, что копия этой фотографии еще осталась. Я не видела ее, кажется, целую вечность. – Перл горько улыбнулась. – Когда мой отец умер, я многие фотографии сожгла. Пыталась стереть плохие воспоминания. Если тебе интересно, оказалось, что стереть их невозможно. Прошлое преследует тебя, хочешь ты этого или нет.

Джо придвинул свой стул ближе и наклонился, чтобы посмотреть на изображение.

– Полагаю, это вы с сестрами, я прав? – Он указал на девушку, которую принял за Перл, вторую слева: подбородок вздернут, улыбка игривая.

Перл ответила:

– Это единственное фото, на котором мы все вместе, всемером.

Джо спросил, как их зовут, и Перл начала с самой младшей, Дейзи, и далее, закончив:

– И Эмма, и Хелен, и я, конечно. – Когда она указала на самую первую девушку, голос ее прозвучал задорно. – И моя старшая сестра Элис. – Сжав губы, Перл устремила взгляд куда-то вдаль, будто заглядывая в прошлое. – Мы звали ее Элли-птичка, потому что она постоянно пела.

– Кажется, вы раньше не упоминали ее имя.

Перл резко вдохнула, и Джо снова увидел то выражение лица, которое не мог понять. Но теперь он прочел его – скорбь.

– Я уверена, что не говорила о ней. Это слишком тяжело для меня. Я уже очень давно не могу о ней говорить. Она умерла молодой, слишком молодой. Это самая большая трагедия в моей жизни.