Текст книги "Вы станете моей смертью"

– Если мы разделимся, то нам крышка, – говорю я, вставая.

Матео вежливо молчит, не заостряя внимание на том, что крышка вообще-то мне одной. Он просто убирает ноги с прохода, давая мне пройти.

Пока я иду к Кэлу, обдумываю свои варианты. Я все еще обижаюсь за то, что он мне сказал. Может, я и сама вела себя не очень, особенно в последнее время, и все же в этот раз ниже пояса ударил он. Я хочу, чтобы он извинился, но, если начну с этого, он точно меня пошлет. Хотя… стоит пойти на хитрость.

«Ты можешь быть права в суждениях, однако ошибиться в выборе тактики, – говорила мне мама, когда я расстраивалась, что другие ребята из школьного совета самоуправления меня не слушают. – Кому понравится, когда по тебе проезжают катком?» Я всегда отмахивалась, не понимая, зачем миндальничать и тратить время на уговоры, если точно знаешь, как нужно действовать. Даже когда Бони победил на выборах, я сказала себе, что проблема в наших одноклассниках. И в нем самом.

Не будь я круглой неудачницей, неужели сегодняшний день сложился бы иначе? Отнесся бы Бони к выборам серьезней и пришел бы в школу?

В глазах начинает щипать, и я быстро смаргиваю подкатывающие слезы. А потом касаюсь руки Кэла. Он хмуро оборачивается, и я поспешно тараторю:

– Кэл, не уезжай! Давай возьмем тайм-аут. Мне не стоило говорить о вас с… – Он напрягается, и я не решаюсь произнести имя мисс Джемисон. – Не стоило мне так говорить. А может, и следить за тобой не стоило. Просто мы не знали что делать. Я понимаю…

Нет, не могу. Я не могу заставить себя сказать «Прости», когда единственное, о чем я жалею, – это то, что Кэл на меня накричал. Поэтому я говорю:

– Я больше так не буду.

Он по-прежнему хмур, его взгляд уперт в пол, однако поза уже не такая скованная. Наверное, успел немного остыть, пока сидел в одиночестве. Кэл – парень не только чувствительный и романтичный, он еще и умный. Где-то глубоко внутри он наверняка понимает, что их отношения с мисс Джемисон – аморальны.

– Пойдем поедим? – спрашиваю я. Я никогда не завтракаю, поэтому мой последний прием пищи – это ужин предыдущего дня. Может, голова кружится именно от этого, а может, от сегодняшнего стресса, но я определенно скоро упаду в обморок. – По-моему, мы все проголодались и устали. И уже ничего не соображаем. Я уж точно.

Кэл продолжает смотреть в пол. Когда он наконец оборачивается, я ловлю его взгляд, полный раскаяния, а главное – облегчения.

– Да, давайте. Кажется, у меня тоже сахар в крови упал. – Я улыбаюсь и вздыхаю с облегчением, а Кэл продолжает: – Слушай, вы с Матео… Сам не знаю, почему я заговорил об этом спустя столько лет.

Выходит, не только я не умею извиняться.

– Все нормально. – Я поворачиваюсь к Матео и жестом подзываю его к нам. Пока он идет по вагону, мы подъезжаем к «Правительственному центру». – Где хочешь перекусить? – спрашиваю я.

– Есть тут одно местечко, – отвечает Кэл. На его лице даже появляется некое подобие улыбки. – Только пообещайте мне кое-что, идет? Больше никаких сюрпризов.

– Честное слово, – отвечаю я.

Обещание уже нарушено, но мы разберемся с этим позже.

Глава 11

Матео

Кэл притащил нас в какую-то странную пончиковую, где пахнет совсем не заявленной в названии выпечкой. Только мы заходим внутрь, как упираемся в огромные баннеры с изображениями пончиков, причем складывается впечатление, что их неизвестно из чего слепили младенцы. Я не люблю их в принципе, а если они покрыты хлопьями и стручковым перцем – тем более. В благоговейном ужасе взираю на изображение острого пончика, а Кэл уверенно направляется к кассе.

– Я бы не стал начинать с этого, – советует он, вставая в очередь за каким-то мужчиной.

Я изучаю меню, будто это самое увлекательное чтиво, потому что смотреть на Кэла по-прежнему не могу. Они с Айви обсуждают ассортимент, а я все пытаюсь сообразить, что же такое с ним творится.

Ни за что не подумал бы, что Кэл способен связаться с училкой. Насчет мисс Джемисон скажу одно: когда она узнала про Бони, то выглядела действительно потрясенной. Но она определенно неплохая актриса, раз умудряется обводить вокруг пальца всю школу и даже своего жениха.

Наблюдая за ними в кафе, я впервые осознал, насколько одиноким должен чувствовать себя Кэл. У него нет ни родных, ни двоюродных братьев или сестер, как у нас с Айви, и он в течение всего дня ни разу не упомянул про своих друзей. Похоже, он превратился в одного из тех ребят, что без вопросов готов сделать все, что угодно, лишь бы влиться в компанию.

Мисс Джемисон наверняка отлично это понимает.

– Что будешь заказывать? – спрашивает Айви, оглядываясь по сторонам. Здесь все какое-то мультяшное: ярко-оранжевые столы, выложенные разноцветной плиткой полы, свисающая с потолка гигантская люстра с пластиковыми пончиками. Зеркальная стена возле нас искривлена, и у моего отражения получается две головы. – Вероятно, я решусь на черничный пончик, – продолжает она. – Надеюсь, в нем есть хоть какая-то питательная ценность и он не покрыт никакой гадостью.

– Даже не знаю, – вздыхаю я, оглядываясь в поисках окна. Тут слишком много раздражающих глаз объектов. В том числе сама Айви.

Разговор с Айви в метро потряс меня не меньше, чем роман Кэла и мисс Джемисон. Теперь мне нужно как-то переосмыслить сложившийся у меня образ Айви в соответствии с тем, что случилось тогда на самом деле, а не с тем, что казалось мне. Я выдал ей в поезде правду: я на самом деле не думал о том поцелуе. Уже давно. Однако Айви была первой девушкой, которую я позвал на свидание, и то, что она меня проигнорировала, больно ударило по самолюбию. Возможно, как постоянно говорит Отем, я капитулирую при малейшей вероятности получить отказ. И это касается не только девушек, а чего угодно. Я никогда не задумывался, как так вышло и почему.

А теперь я знаю: все началось с недоразумения.

– Не бери в голову, – слышу я голос Отем в своей голове. Мы с ней постоянно шутим над моим отцом: каждый раз, когда он не знает, как поступить, он предпочитает вообще ничего не предпринимать. Закрывает глаза на проблему, будто ее и не было. Вот одна из миллиона причин, почему он совсем не похож на взрослого. Например, ему и в голову не приходило, что после смерти брата он должен взять Отем к себе или что из-за болезни мамы ему стоит отложить очередные гастроли.

– Пожалуй, возьму то же самое, – отвечаю я Айви.

– Я угощаю, – говорит Кэл. Видимо, мы наконец прощены. – Если хотите…

– О, привет, Кэл! – перебивает его женщина за кассой, широко улыбаясь. – Что ты тут делаешь посреди учебного дня?

Айви нервно поглядывает на меня, а Кэл отвечает:

– Привет, Виола. Решили перекусить. Мне два черничных пончика и один с фундуком и беконом.

– Будет сделано! – рапортует Виола, поворачиваясь к рядам пончиков прямо за ней.

Айви наклоняется к Кэлу и шипит ему в ухо:

– Зачем ты притащил нас туда, где тебя знают? – Она с упреком смотрит на Кэла. – Мы еще не договорились, как нам быть.

– Виола классная. – Кэл вынимает из кармана банковскую карту. – Правда, не переживай. Она вообще не фанат полиции. Ты не поверишь, сколько в этом заведении всяких нарушений.

– Серьезно? – восклицает Айви громким шепотом. – Тогда почему мы пришли есть сюда?

– Подожди. – Кэл расплачивается за пончики и принимает от Виолы, с любопытством разглядывающей нас с Айви, белый пакет.

– Заходи еще, Кэл, – говорит она. – И друзей приводи.

– Хорошо, – отвечает Кэл, хватая со стойки пачку салфеток, и поворачивается к двери. – Нарушения не в плане антисанитарии. Просто они очень изобретательны, когда готовят глазурь, порой чересчур, вот и имеют проблемы с законом.

– Не уверен, что хочу знать, из чего они готовят глазурь, – бормочу я, когда мы выходим из кафе.

– Понимаю, – кивает Кэл, протягивая нам пончики и по паре салфеток.

Я с аппетитом кусаю свой, и он оказывается гораздо вкуснее, чем я ожидал, – сочный, заполненный свежей черникой и лимонным кремом. Я настолько голоден, что, когда мы подходим к перекрестку, пончика уже и в помине нет. Айви, успевшая откусить от своего от силы пару раз, это замечает.

– Хочешь еще? – Она с улыбкой протягивает пончик, и я чувствую в груди тянущую боль. Как же удобно было злиться на нее все эти годы, говоря себе, что Айви – настоящая зануда и вовсе не красавица. Второй аргумент – это, конечно же, ложь, ну а первый?

А первый – правда, но меня это нисколько не смущает.

– Ничего, достаточно, – отвечаю я. – Поем еще попозже. – Попавший в кровь сахар творит чудеса, потому что головная боль, которая преследует меня с тех пор, как мы ступили за порог студии мисс Джемисон, начинает утихать. Я хлопаю себя по левому карману джинсов и добавляю: – Слушайте, пора бы нам что-то сделать с телефоном Бони.

– Точно. – На ходу Айви внимательно смотрит по сторонам. – Студия как раз где-то недалеко, да? Может, нам подойти поближе и бросить его где-нибудь рядом? А потом дадим полиции анонимную наводку. Например, с одноразового мобильника. Их еще продают?

– Не думаю, что нам стоит туда возвращаться, – говорит Кэл.

– Не прямо туда, – поправляет Айви, – а где-нибудь рядом.

– А что потом? – Наконец я начинаю мыслить достаточно трезво и понимаю, что могу просто… пойти домой. Официально я отсутствую в школе по состоянию здоровья, и ни у кого нет никаких причин в этом сомневаться. Я уже ничем не могу помочь Бони, разве что придумать, как вернуть его телефон. Наверное, Айви и Кэлу и придется что-то объяснять полиции, но мне-то точно нет.

Не стоит рисковать и попадаться им на глаза.

– Почему тут столько народу? – спрашивает Кэл.

Я возвращаюсь к реальности и вижу, что он прав. На тротуаре определенно становится многолюднее, и в какой-то момент мы буквально упираемся в толпу.

Айви крутит головой.

– Это что, журналисты? – спрашивает она.

Я – самый высокий в нашей компании – осматриваюсь и замечаю того репортера, которого мы видели по телику в «Гарретс». Он берет интервью у прохожих, микрофон направлен на парня в бейсболке с логотипом «Пэтриотс».

– Это же этот, Дэйл… как там его? – спрашиваю я. – Твой знакомый репортер.

– Дэйл Хокинс? – Айви замирает с широко раскрытыми глазами. – О нет, нам лучше уйти.

И тут люди перед нами вдруг расступаются, и взгляд Дэйла Хокинса перемещается с парня в бейсболке с логотипом «Пэтриотс» сначала на камеру, а потом на толпу. И останавливается прямо на Айви.

Та не теряет ни секунды – резко поворачивается и бросается прочь.

– Эй! – кричит Дэйл Хокинс.

Кэл бежит за Айви, оглядываясь через плечо, а я пытаюсь затеряться среди зевак. Дэйл делает несколько шагов вперед, оператор с камерой за ним, но толпа вокруг слишком плотная, и Айви с Кэлом быстро исчезают за углом. Дэйл смотрит им вслед.

– Я знаю эту девчонку, – говорит он оператору. Вот черт.

На меня он даже не смотрит – берет интервью у какой-то старухи, и вокруг него снова собирается толпа.

– В мое время такого и в помине не было! – громко причитает старуха.

Меня снова одолевает желание вернуться домой. Что там у меня? Горло болит? Конечно, все поверят. Я достаю телефон, чтобы найти последнее сообщение Кармен и ответить: мол, весь день провел дома больной. Кармен очень общительная, она всю школу знает. Уже через полчаса все будут в курсе моего алиби. А Айви и Кэл сами найдут способ выпутаться из передряги.

К тому же мы втроем уже давно не одна команда. Мы ничего друг другу не должны.

Тут у меня на экране появляется сообщение от Айви.

«Мы вернулись в пончиковую».

Прежде чем я успеваю объяснить, что я умываю руки и собираюсь ехать домой, она добавляет: «Хочу показать Кэлу, что мы нашли в кафе». Я морщусь – ничего хорошего из этого не выйдет – и получаю новое сообщение: «Я должна как-то действовать, если вдруг Дэйл Хокинс меня узнал».

Борюсь с желанием сказать ей, что так и есть, но он уже давно переключил свое внимание на кого-то другого. Я печатаю: «Я сваливаю». Потом удаляю, потому что это даже для меня слишком грубо.

«Мне нужно уехать».

Нет. Ненамного лучше.

«Прости, но…»

Вздохнув, я сдаюсь и убираю телефон в карман. О таком лучше сообщить лично.

Вхожу как раз, когда Айви решает выложить все карты на стол.

Они с Кэлом сидят бок о бок – никогда не понимал этой их странной привычки. Зачем садиться рядом, когда вас всего двое? Я сажусь напротив.

– Так вот, Кэл. – Голос Айви чуть громче шепота, хотя в кафе никого нет, кроме уже знакомой кассирши. – Начну с того, что я осознаю, насколько этот поступок подлый и даже противозаконный. Но в данном случае, по-моему, на это можно закрыть глаза: вдруг мы найдем то, что все объяснит?

– Чего? – Кэл сбит с толку. Конечно! Я-то знаю, о чем говорит Айви, и все равно озадачен.

Она тянется за сумкой и достает оттуда черную записную книжку, на обложке которой золотыми буквами выведено слово «Ежедневник».

– Мы взяли его в кафе из сумки мисс Джемисон, – продолжает она. – Я считаю, надо посмотреть, что там написано.

– Что? – Кэл ошарашенно хлопает глазами. – Подожди. Так это… вы? Вы стащили ее сумку в кафе?

– Одолжили, – поясняет Айви, бросая на него настороженный взгляд. Кажется, он скорее ошарашен, чем разозлен.

– Но как?.. Я бы вас заметил!

– Я взяла сумку, когда Матео опрокинул кучу тарелок. Помнишь? – спрашивает Айви. – Потом я пошла в туалет, заглянула в сумку и нашла это. – Она листает ежедневник. – У моего папы такой же, он записывает туда всю свою жизнь. Вот я и подумала: почему бы не почитать?

– Почему бы не почитать? – изумленно повторяет Кэл. – Может, потому что эта вещь украдена?

– Я сразу предупредила: план неидеальный, – напоминает ему Айви.

– Какой еще план? – повышает голос Кэл.

– Тсс! – шипит Айви.

Виола поднимает на нас взгляд и решает не мешать – выходит в дверь позади себя, ведущую на кухню.

– Кэл, послушай, – говорю я, потому что если продолжит Айви, то ситуация еще обострится. – Ты прав, поступок оставляет желать лучшего. – Я стараюсь не смотреть на Айви, но слышу возмущенное фырканье. – И все же. Что сделано, то сделано. Конечно, мы решили, что мисс Джемисон знает больше, чем говорит. Все-таки Бони умер именно в ее студии.

– Это не ее студия! – протестует Кэл. – Она снимает ее у одного друга. И не одна она. А сейчас у здания новые владельцы, так что… – Айви закатывает глаза, и Кэл, сдаваясь, поднимает руки вверх. – Я к тому, что туда есть доступ у многих…

– Кто-то из них знает Бони? – резко спрашивает Айви, и он умолкает.

Я смотрю на записную книжку в руках Айви. А ведь действительно любопытно.

– Ну, Кэл, давай заглянем одним глазком. Если там ничего такого нет, значит, мы полные придурки.

– Вы и так полные придурки, – бурчит Кэл, однако не пытается вырвать ежедневник или уйти. Похоже, у него больше нет сил сопротивляться. Наверное, я был прав: он невероятно одинок, иначе не стал бы до последнего отстаивать мисс Джемисон. Может, мы с Айви и правда придурки, но прямо сейчас мы его единственные друзья.

– Итак, – произносит Айви, – к делу.

С моего места почти ничего не видно, а Кэл вообще туда не смотрит, так что несколько минут Айви просто перелистывает страницы, что-то бубня себе под нос. Она, очевидно, не находит ничего интересного, иначе обязательно дала бы знать.

– Ну как? – с легкой насмешкой интересуется Кэл.

– У нее отвратительный почерк, – жалуется Айви, переворачивает страницу и обнаруживает бумажную вкладку. – Хм…

– Что там? – спрашиваю я.

– Какая-то открытка, – отвечает Айви, показывая мне рисунок дома, заросшего цветами. – Красиво, – добавляет она, поворачивая открытку к себе и Кэлу. – Кажется, импрессионизм.

– Это «Сад в Буживале» Берты Моризо, – говорит Кэл. – Любимая картина Лары.

Айви поднимает брови, подмечая, что он называет мисс Джемисон по имени.

– Посмотрим, что тут написано… «Я так люблю тебя, ангел. Давай воплотим это в жизнь. От Д.» – Ее щеки густо краснеют, и она искоса смотрит на Кэла. – Значит…

Похоже, Кэла сейчас стошнит.

– Наверное, это от тренера Кендалла.

Айви натянуто улыбается.

– Тренера Кендалла зовут Том, – поправляет она.

– Возможно, какое-то прозвище. Или просто открытка старая, например, со времен колледжа. – Господи! Вот уж Кэл точно не должен бы удивляться тому, что у мисс Джемисон не один ухажер, и все же он удивлен, и это ему явно тяжело дается.

– Возможно, – кивает Айви, но по ней видно, что она не верит в такой расклад. Она вкладывает открытку в ежедневник мисс Джемисон. – Отложим пока до…

– Стой, – перебиваю я, когда что-то подозрительное бросается мне в глаза. Из записной книжки выглядывает отдельный листок, даже несколько листов бумаги, скрепленные степлером с одного уголка и сложенные вдвое. Разворачиваю и читаю заголовок: «Список выпускного класса Карлтонской старшей школы». Имена идут в алфавитном порядке. Зак Абрамс, Макайла Астин…

– Дай посмотреть! – Айви вырывает листы у меня из рук и изучает первую страницу. Затем переходит ко второй и ахает. – Имя Бони обведено…

– Да ладно? – Мы с Кэлом оба подаемся вперед, и Айви показывает нам эти записи. Точно: имя Брайана Махони обведено красной ручкой.

– Странно, – напряженно говорит Кэл.

Айви кладет список на стол и переворачивает страницу. В самом низу обведено еще одно имя, но я не могу прочитать его вверх ногами.

– Чарли Сент-Клер, – произносит она озадаченно. – Почему мисс Джемисон отметила именно его?

Я удивленно смотрю на список. Чарли не из тех, с кем я часто пересекаюсь в школе. Он из качков, а его старший брат часто закатывает вечеринки и дружит с Лузером Гейбом. Он косит под серферов – постоянно ходит с ожерельем из ракушек, хотя ни разу в жизни не уезжал из Карлтона.

Это все, что я знаю про Чарли Сент-Клера. Я бы вообще его не вспомнил, если бы имя Чарли не появилось сегодня утром на экране телефона Отем, пока мы стояли на крыльце.

– Один из них? – спросил ее я.

– Меньше знаешь, крепче спишь, – ответила она мне.

Что может означать неожиданная связь между Бони, женщиной, в чьей студии он умер, и парнем по имени Чарли?

Может, ничего. А может, то, что нам надо.

– Чарли ходит на уроки по искусству? – спрашивает Айви Кэла. Видимо, мне удается сохранить непроницаемое выражение лица, потому что ни один из них не обращает на меня внимания.

Кэл отрицательно мотает головой.

– Сомневаюсь. Мы с ним ни разу там не встречались. Он дружит с Бони?

– Нет, – отвечает Айви уверенно, как человек, достаточно много раз бывавший на советах самоуправления, чтобы назубок знать социальную динамику школы.

– Ясно, тогда никакой связи нет. – Кэл стучит пальцем по бумагам. – Страничка заканчивается на Тессе Саттон. Еще есть?

– Да, – отвечает Айви, перелистывая.

Последняя страница заполнена только на четверть – самый конец алфавита. Там еще одно имя обведено красным, но не могу прочитать чье. Айви и Кэл переглядываются.

– Кто это? – спрашиваю я.

Айви переворачивает страницу.

– Матео Войцик.

Глава 12

Кэл

Солнце медленно заходит за облако, отчего в нашем уголке в «Пончиковом безумии» резко темнеет. Айви пронзает Матео укоризненным взглядом.

– Почему мисс Джемисон выделила твое имя?

– Без понятия, – отвечает Матео.

Судя по его виду, так оно и есть, но проблема в том, что, в отличие от Айви, он прекрасно умеет лгать. Во всяком случае, когда мы дружили, точно умел. Миссис Рейес относится к тому типу мам, которые хотят знать о своих детях все, и Матео приходилось постоянно что-то скрывать. Мы не делали ничего сверхъестественного – все как у обычных детей: смотрели фильмы не по возрасту и ели слишком много вредной еды – и Матео ни разу не попадался.

– Она подчеркнула тебя, Чарли и Бони, – говорит Айви.

– Да, я видел, – пожимает плечами Матео. – Только не знаю почему.

Я тоже должен что-то сказать, но никак не могу сосредоточиться. Все еще думаю о той букве «Д» из открытки. В ней нет обращения по имени, однако я сильно сомневаюсь, что она не для Лары. Кто бы ни подарил эту открытку, он знает ее любимую картину, а она не так уж знаменита, чтобы ее изображение можно было найти в первом попавшемся магазине, как, например, «Кувшинки» Моне. Именно такую открытку купил бы я, если бы мне пришло в голову послать Ларе сообщение.

«Я так люблю тебя, ангел. Давай воплотим это в жизнь! От Д.» Одна часть моего сознания придумывает отговорки, почему эти слова ровным счетом ничего не значат, а вторая лихорадочно размышляет над тем, кто такой этот таинственный Д. И вкрадчиво шепчет мне, что я уже знаю ответ, и это безумно раздражает – ведь на самом деле нет.

Во всяком случае, мне так кажется.

Я смотрю на список в руках Айви: среди подчеркнутых имен нет ни одного Д. Однако все трое – Бони, Чарли и Матео – обладают, как выразилась бы Лара, интересными чертами лица. Представляю, как Лара рисует в своей студии Бони. Или Чарли. Или…

Господи, только не Матео!

– Боже мой! – восклицает Айви громким шепотом. – А если это список ее жертв?

– Что ты сказала? – сначала я удивленно хлопаю глазами, а потом заливаюсь жгучей краской недоумения, оттого насколько по-разному мы воспринимаем в данном контексте слово «жертва».

Айви склоняет голову к Матео, не замечая моего замешательства.

– Почему ты в этом списке? Что у мисс Джемисон есть на тебя?

– Ничего, – говорит он. – Повторяю: я ни разу не ходил на ее уроки.

– Что-то должно быть, – настаивает она. – Какая-то связь между тобой, Чарли и Бони. Вы с Чарли дружите? Вы знакомы?

– Нет, – отвечает Матео. Мой взгляд перепрыгивает с одного на другого, словно я смотрю игру в пинг-понг, и снова, как и с открыткой, я чувствую, что что-то упускаю. – Может, этот список вообще ничего не значит, – продолжает Матео. – Может, это что-то, связанное со школой, а то, что в нем имя Бони, – просто совпадение.

Айви хмурится.

– Это не просто список. Мы нашли его у блондинки, которая по вторникам всегда бывает в студии…

– Сегодня ее там не было, – возражаю я, хотя уже и сам не уверен в том, кого я пытаюсь убедить: Айви, Матео или себя самого? – У нее был мастер-класс по керамике.

– Мастер-класс по керамике, – безучастно повторяет Айви.

– Да, она так сказала.

– Ах, она так сказала? – Ее губы искривляются в усмешке. – Ну тогда ладно. Поверим ей на слово, раз уж она такой честный человек.

– Точно. Вот, смотри. – Я достаю телефон, нахожу фотографию зеленого горшка и показываю ее Айви. – Она прислала с мастер-класса, когда мы пришли в «Гарретс».

– Пф! Какой-то старый горшок!.. Нашла фотку в Интернете.

– Зачем ей врать о том, что легко проверить? – возражаю я.

Айви приподнимает бровь.

– А ты проверял?

– При чем тут я? – пытаюсь я защититься. – С каких это пор я начал отвечать за алиби?

Звонит чей-то телефон. Звук точно не моего. Айви не тянется к своей сумке – значит и не ее. Мы оба выжидающе смотрим на Матео.

Он бледнеет, тянется к карману и достает телефон в черном чехле. Черт! Мой пульс учащается, когда я узнаю телефон, который поднял в студии у Лары, думая, что он принадлежит Айви.

Телефон, который, скорее всего, принадлежит Бони.

– Ответь! – требует Айви.

Матео держит телефон с опаской, словно тот вот-вот взорвется. Я выхватываю трубку, и Айви наклоняется ко мне, чтобы посмотреть, кто звонит… Она громко вздыхает, а я чуть было не роняю телефон на пол.

Чарли.

Я провожу по экрану и отвечаю.

– Алло? – произношу я в такой же, как у Бони, манере – растягивая гласные.

– Бони! – Мои уши заполняет срывающийся, наполненный паникой голос. – Черт возьми, чувак! Никогда не думал, что буду так рад тебя слышать! Представляешь, все говорят, будто ты умер. Какого черта у тебя произошло? Тот парень пришел?

– М-м… – Я понятия не имею, что сказать. Айви что-то шепчет, но я никак не могу разобрать и лишь отмахиваюсь, чтобы принять решение самостоятельно. – Это Чарли Сент-Клер? – спрашиваю я.

Несколько секунд на другом конце слышно лишь тяжелое дыхание.

– Почему ты спрашиваешь? – говорит Чарли уже чуть спокойней, и я узнаю его голос. Даже когда он в бешенстве, все равно голосом напоминает черепаху из мультфильма «В поисках Немо».

– Тут такое дело. Я не Бони… – начинаю я.

– Черт! – вскрикивает Чарли и бросает трубку.

– Постой!.. – Увы, как только вызов завершился, телефон Бони заблокировался. – Черт! – Я, недоумевая, тыкаю по экрану. – Отключился.

– Дай я посмотрю. – Айви берет телефон Бони и спрашивает: – Матео, ты же пробовал 1, 2, 3, 4 в качестве пароля, так? – Он кивает. – А еще что-то?

– Нет, – отвечает Матео.

– Может, имя? – Айви бормочет по буквам имя Бони, нажимая на клавиатуру, потом хмурится и качает головой. – Бесполезно. Кэл, что сказал Чарли?

Я пересказываю наш короткий разговор дословно, насколько он отложился в моей памяти. В одном я уверен наверняка: Чарли спросил: «Тот парень пришел?» Пытаюсь пересказывать все спокойным голосом, однако у меня в голове сразу возникает логическая цепочка.

«Парень». Не «она». Не Лара.

Не хочу обращать на это внимание Айви и Матео. Они могут решить, что я услышал то, что хотел услышать, или и того хуже – что я им вру. Зато я чувствую невероятное облегчение, узнав, что Бони приходил в студию не ради Лары. Возможно, она насчет многого мне врала, но только не насчет этого.

– По-моему, ты говорила, что Бони с Чарли не дружат, – обращаюсь я к Айви.

– Не дружат, – отвечает она. – Я уверена. Выходит, Чарли знал, что Бони собирается встретиться с кем-то в студии. Причем Бони больше никому ничего не сказал, иначе по школе уже поползли бы какие-то слухи. И раз они оба были в списке мисс Джемисон… По-моему, мы должны поговорить с Чарли. Только он один может найти во всем этом какой-то смысл. Раз уж третий человек из списка утверждает, что не может… – Она искоса поглядывает на Матео. – Не передумал? Не вспомнил что-нибудь полезное?

– Нет, – отвечает Матео.

Айви на него не давит, и я не понимаю почему. Чуть что касается Лары – мне она спуску не дает. Конечно, Айви была по уши влюблена в Матео несколько лет назад, но вряд ли она ходит вокруг него на цыпочках только поэтому.

Она достает свой телефон и смотрит на нас по очереди.

– У кого есть номер Чарли?

– Нет, – говорим мы с Матео хором.

– Хм… Может, у моего брата есть? Когда-то они бывали в одной компании и занимались одними видами спорта, пока Дэниел не предпочел сосредоточиться на лакроссе. – Она разблокирует телефон, и ее лицо искривляется в стадальческой гримасе. – Господи, у меня столько сообщений от Дэниела! Он обожает слухи. – Она начинает читать с экрана низким голосом, изображая своего брата: – «Так это ты убийца? Да или нет? Сказать маме с папой, что ты убийца? Ты сбежала из страны?» Как мило, Дэниел. Какой же ты шутник.

– Уверена, что хочешь с ним сейчас говорить? – спрашивает Матео.

– Нет, – отвечает Айви, яростно тыкая по экрану. – Но я не знаю, у кого еще может быть номер телефона Чарли.

Она едва заканчивает печатать сообщение, как ее телефон начинает звонить.

– Это Дэниел? – удивленно спрашиваю я. – Разве он сейчас не на уроке? Обед вроде уже прошел.

– М-да, видно, там сегодня бардак. – Айви на секунду крепко зажмуривается. – Надеюсь, я не пожалею. – Она прижимает телефон к уху. – Привет.

Я подсаживаюсь ближе и слышу голос Дэниела:

– Что за ерунда у тебя происходит?

Айви трет висок.

– Мне сейчас некогда. У тебя есть номер Чарли Сент-Клера?

– Прости? – Даже мне слышны возмущение и сарказм в его голосе. – Давай-ка по порядку. Ты прогуливаешь школу в тот самый день, когда убивают Бони Махони, ты подходишь под описание подозреваемой и весь день никому не отвечаешь на сообщения, а теперь спрашиваешь номер телефона Чарли Сент-Клера?

– Да, – отвечает Айви. – Так он у тебя есть?

– Ты чокнулась? Объясни, что происходит!

– Значит, нет?

– Может, и есть, но тебе не дам, если ничего не объяснишь, – говорит Дэниел желчно. Айви закатывает глаза и шепчет нам одними губами: «У него нет». Голос ее брата тем временем становится предостерегающим. – И вообще от этого парня одни проблемы. Держись от него подальше.

– Почему это от него одни проблемы? – переспрашивает Айви.

– Потому что.

Прежде чем Айви успевает что-то ответить, ее телефон вибрирует. Она отнимает его от уха и смотрит на экран. Я тоже.

Эмили: Чарли Сент-Клер только что взял и УШЕЛ ИЗ ШКОЛЫ. Просто взял и ушел. Все начинают расходиться.

Эмили: Я все равно буду писать тебе новости, ответишь ты мне или нет.

Эмили: Пожалуйста, ответь.

Айви взволнованно вздыхает и снова подносит телефон к уху. Пока мы читали сообщения Эмили, Дэниел продолжал что-то говорить.

– Ну ладно, видимо, мы все обсудили, – перебивает его Айви. – И, кстати, ты настоящий придурок, раз забрал с крыльца моих «Сахарных деток» в восьмом классе. – Дэниел что-то вопит в ответ, а Айви добавляет: – Вот не надо. Ты сам знаешь, что натворил.

– «Сахарные детки»? – спрашиваю я, когда она отключается.

– Матео приносил. – На щеках Айви появляется легкий румянец. Я поглядываю на Матео, но он вдруг очень заинтересовался пончиковым меню. – Ко мне домой, и оставил на крыльце, после нашего недолгого… э-э… романа. Я узнала об этом в метро, когда ты сказал… то, что сказал.

– А, – протягиваю я, тяжело сглатывая. Она имеет в виду, когда я сорвался. Я бы предпочел сейчас не вспоминать об этом. – Так, значит, у Дэниела нет номера Чарли? А Чарли свалил?

– Свалил? – хмурится Матео.

– Эмили говорит, он ушел из школы, – подтверждает Айви, ее голос снова становится деловитым. – Видимо, после того как Кэл ответил на телефон Бони. – Она покусывает большой палец. – А вдруг он пошел домой? Может, стоит попробовать поговорить с ним лично? Сент-Клеры живут недалеко от нас, всего в паре улиц.

– Неплохой план, – говорю я. От Лары все еще ничего с того самого момента, как мы расстались в кафе, хотя у нее была куча времени, чтобы подумать.

А мы, видимо, отправимся к Чарли Сент-Клеру. Если Лара хотела чего-то другого, могла бы сказать об этом раньше.

– Умираю от голода. Надо сначала поесть, – говорит Матео. – Нормальной еды, – добавляет он, посмотрев на меня так, словно я собираюсь предложить ему еще один пончик. А я, честно говоря, собирался. – Через дорогу «Макдоналдс». Вы чего-нибудь хотите?

– Нет, спасибо, – отвечает Айви.

А у меня так скрутило живот, что я не способен проглотить ни кусочка.

– И я пас.

– Ладно. Буду ждать вас на улице. – Он встает и забирает со стола телефон Бони. – Лучше отключим его, пока не решим, как передать полиции. Вдруг они решат его отследить.

Вот черт, я об этом даже не подумал. Еще одна напасть.

– Может, оставим его у Чарли? – предлагаю я, посматривая на Айви. Она поглощена тем, что собирает бумажки из ежедневника Лары с усердием человека, который уже не способен справиться с очередной плохой новостью.

– Да, пожалуй, – отвечает Матео и уходит.

Из кухни появляется Виола с тряпкой в руках. Она начинает протирать стойку, по-прежнему бросая на нас задумчивые взгляды. Я решаю, подойти ли к ней и просто поболтать, как я поступил бы в любых других обстоятельствах, но в этот момент мой телефон впервые за день начинает звонить.