Текст книги "Город Жемчуга"

– Что вы собираетесь делать дальше? – поинтересовался Джош.

– Если вы не нуждаетесь в помощи, то нам нужно будет всего лишь провести необходимые наблюдения, возможно, пополнить каталог флоры и фауны. – Только тут Шан поняла, что пение птиц отчасти отвлекает ее. – Естественно, заручившись вашим согласием.

– Я поговорю об этом с советом, – заверил ее Джош. – Не знаю… Однако мы не хотели бы иметь проблемы с людьми, шастающими по округе. К тому же мы не сможем позволить вам забрать с планеты ничего живого.

Шан молчала. В Константине действовали свои законы и правила, сложившиеся за столетия изоляции от остального человеческого сообщества. Поскольку, судя по всему, она наткнулась на табу, она постаралась как можно корректнее сформулировать следующий вопрос:

– А что, Джош, у вас есть проблемы с какими-то растениями или животными?

– Я просто сказал: ничего живого.

Шан должна была ожидать что-то вроде того, а она оказалась не готова.

– Хорошо. Может, мы используем какие-нибудь неагрессивные технологии, созерцательные… Например, сканирование?

– Вам с радостью помогут оглядеться и изучить то, что вы захотите. Вы можете гостить у нас сколько пожелаете. Но вы не должны вступать в конфликт с этим миром, иначе вы не сможете остаться здесь.

– Не беспокойтесь. Мы собираемся вскоре вернуться домой. Там мы подтвердим, что этот мир – ваш.

– Это не наш мир. Помните: мы тут всего лишь гости.

– Не буду забывать об этом.

– Может останетесь на обед? Мои люди хотели бы познакомиться с вами. А может, вы задержитесь даже до полуночной мессы? Я пойму, если вы решите отказаться.

– Атеизм предполагает терпимость, Джош. Тут между нами нет никакой разницы. Если это никому не вредит, делай, как сочтешь нужным. – Она махнула рукой в сторону бокала, словно и в самом деле намеревалась выпить все вино. Первое правило дипломатии: никогда не отказывайся от пищи и спиртных напитков. Второе: с почтением относись к местной религии. И никакого вреда не было в том, что она старалась вести себя вежливо. – Только объясните мне одну вещь, пожалуйста.

– Попытаюсь.

– Я слышу пение птиц. Кто это поет?

– Черные дрозды, – ответил Джош.

– Существа из генного банка?

– Нет, это всего лишь запись. Наши предки больше всего сожалели о том, что никогда не услышат пение птиц… А теперь я должен спросить вас, не обидитесь ли вы, если я отлучусь на некоторое время? Мне нужно пойти и проверить, как обстоят дела с бумажными цветами. Если хотите, налейте себе еще вина. Кухня там.

Шан заерзала. Ей неудобно было сидеть вот так.

– А ванная комната?

– Там же.

Или она полностью завоевала его доверие, или тут властвовали иные законы. Такая степень наивности была чужда для Шан, точно так же как осеннее-весенние деревья, но суперинтендант, действуя автоматически, ограничилась залом и ванной комнатой. Она решила, что неудобно хозяйничать на чужой кухне, даже если тебе это разрешили.

«Фетида» повторила свой вызов, но они могли подождать, пока она не соберется с мыслями. Подняв бокал к свету, Шан покрутила его между пальцами, какое-то время восхищаясь переливающимися цветами. Жаль пить такое вино. Шан чувствовала себя виноватой, выливая вино в сортир: опаловое белое стекло, белизна фаянсового унитаза – самое что ни на есть безопасное место для алкоголя. Выпивка не вписывалась в образ ее обычного рабочего дня. Найдя кнопку слива, она надавила, наблюдая за тем, как вино исчезает.

А несуществующие черные дрозды все еще пели. Константин начинал ей нравиться. Это, без сомнения, город хороших ремесленников и женщин, которые с радостью выполняют свой долг, следят за мебелью и стенами жилищ. Двери отделаны – само совершенство. Она провела рукой по дверной панели – дерево или искусственный материал? – и улыбнулась. Поверхность двери была очень гладкой.

А потом она заметила, что ни на одной двери нет замка.

Глава 6

Мы протестуем против прибытия инопланетного корабля на нашу территорию. Мы сообщаем вам, что больше не допустим колонизации земель, считающихся нашей территорией. Вы должны будете удалиться, оставив это место нам.

Воззвание безери к правителям сектора Безер'едж в обращении к кланам Ферсани

Никогда не существовало особой потребности в картах. Конечно, у безери они были, но большая часть деталей касалась подводной, а не надводной территории.

У Араса тоже имелась карта безери – милая вещица, выполненная с помощью цветного песка, зажатого между двумя прозрачными как стекло пластинами ракушки. Зеленые области пестрели маркировками глубин и обозначениями мест, где собирались кланы, выделенными цветом и светом. Но вся информация исчезала, стоило перейти к коричневым районам – Сухим Небесам, – месту, по большей степени неизвестному безери и совершенно не походившему на подводный мир.

Солнечный свет, отфильтрованный люком корабля, падал прямо на его рабочий стол. Арас снова и снова крутил пальцами карту в раковине азина. При этом буковки, сотканные из света, словно танцевали. Карта была древней, сделанной задолго до его рождения. И еще он заметил, что там, где края раковины чуть деформировались из-за воздействия воздуха, некоторые кропотливо размещенные песчинки и люминесцирующие микроокаменелости сместились. Карта постепенно изменялась и разрушалась. Вздохнув с сожалением, он положил это произведение искусства на стол, чтобы избежать дальнейших разрушений.

Такую вещь второй раз не повторить. Благодаря знаниям других миров безери теперь владели более развитыми технологиями. И всему этому они обязаны вес'харам. Раковина азина была плохим заменителем стекла и прозрачных соединений. Но все равно то, что состояние ее много ухудшилось, опечалило Араса. Карта умирает, подумал Арас. Видимо, я ее переживу. Он был последним из эскадры, последним из своего рода, но он не мог понять, в этом или в чем-то другом крылась причина его печали. Двести семь убитых было на той войне. Еще шестьдесят покончили с собой, потому что единственное, что им оставалось, так это умереть. Внезапная и быстрая смерть, а потом долгий путь туда, где их труп мог покоиться в мире. Не существовало ни возрождения душ, не цикличности жизни. А теперь остался он один – живой и обиженный. А все потому, что Бенджамин Гаррод остановил его, выбравшего забвение, и попытался рассказать ему, что делать и как жить дальше. И теперь его собственная жизнь не принадлежала ему самому…

Арас последний раз взглянул на карту, убрал ее в пакет и отправился в обратное путешествие к Временному городу – гарнизону на Безер'едже. Он уже давно не посещал их, а теперь еще ему предстояло объяснить, что происходит с человеческим анклавом. Местин, праматриарх, предупреждала его, что человеческая разновидность попытается хотя бы отчасти взять управление планетой на себя. Точно так же говорила ее мать. Теперь Местин могла убедиться, как правы были ее предшественницы. Но судя по всему, вновь прибывшие люди не смогут причинить особо большого вреда за то время, что понадобится, чтобы оценить их.

Временная отсрочка гибели для тысяч подвергнутых опасности разновидностей растительного и животного мира казалась хорошей причиной, чтобы все эти годы поддерживать колонию, не дать ей погибнуть. Хотя сегодня Арас почувствовал, как поднимается обратная волна…

Солнце спустилось еще ниже к горизонту, когда он наконец вышел из зоны, выделенной людям, и остановился на берегу в ожидании пилота безери. Тени уже сгустились, и воздух был переполнен острым запахом гниющих водорослей и соли. Арас медленно вышагивал по берегу между местом памяти о Первом и местом памяти о Возвращении. Святые места для исследователей безери, которые выбрасывали на берег свои суда, чтобы исследовать Сухие Небеса.

Первый так никогда и не вернулся, как и многие другие пилоты. Он не смог вернуть свой кокон назад в полосу прибоя. Хотя он с самого начала готов был умереть, чтобы приобрести знание. Арас чувствовал необъяснимую печаль всякий раз, когда проходил мимо этих святынь. На самом деле для печали не было никакой причины, потому что безери, как и вес'хари, с легкостью принимали смерть, но мысль об их самопожертвовании вызывала у Араса приступы депрессии. Может, все потому, что он слишком много времени проводил среди людей.

Теперь двигатели безери стали много лучше, почти такими же, как у народа Араса. И если случалось так, что они высаживались на берег, то виной тому их дурацкая жажда приключений. Пока Арас ждал, огни в глубине океана стали ярче. Они танцевали, передавая сообщение.

«Хотите отправиться в путешествие?»

Арас поднял сигнальный фонарь над головой и направил его свет в медленно набегающие на берег волны. Сначала красный, потом синий, ультрафиолетовый, зеленый, снова ультрафиолетовый. Все согласно образцу набора, нанесенному на круглую оправу фонаря.

«Да, я хочу отправиться во Временный город».

Надежный, как и все остальное у безери, корабль поднялся к поверхности, разогнав пенящиеся волны. В это время дня один из их кораблей всегда находился где-то поблизости, патрулируя на тот случай, если какие-нибудь туристы-безери вылезут на мелководье из святых больших глубин. Всегда находилось несколько желающих умереть от удушья, лишь бы взглянуть на Сухие Небеса. Пилот корабля подождал несколько мгновенгй, чтобы позволить Арасу подняться на борт, проскользнуть в мягкий прозрачный корпус.

«Появились новые, – промерцал пилот, а потом обернул щупальца вокруг системы управления. Корабль двигался словно ракета, выбрасывая морскую воду. – Морские вкусы обожжены».

Арас не отвечал до тех пор, пока не почувствовал, что его дыхание достаточно замедлилось, чтобы справиться с напором воды. Только тогда он повернул свой фонарь к пилоту.

«Да, но пришельцев немного. Я не позволю балансу измениться».

Пилот сделал странное движение, словно вздрогнул всем телом, а потом переместил все шесть конечностей на приборы управления. Арас задумался, как мягкотелые, полужидкие существа вроде безери смогут сосуществовать с людьми, используя многие из их привычек – например, привычку пожимать другу другу руки. Он откинулся назад насколько возможно и стал созерцать небо, которое теперь стало едва различимо сквозь прозрачный корпус и тонкий слой воды.

Прекрасный образец светового разговора заискрился над ним. Группа безери слишком близко подобралась к поверхности, наслаждаясь ранним вечером. Сам Арас вел одинокую и бесполезную жизнь, превратившую его в едва ли не паразита, с'наатата. Однако было и много преимуществ в тех изменениях в его теле, которые вызвало такое положение дел.

Сконцентрировавшись на движении волн отлива, он вновь начал замедлять дыхание. В конечном счете он и вовсе перестал дышать. Он мог в достаточной степени уменьшить потребность своего тела в кислороде, чтобы спокойно путешествовать в кораблях-скорлупках безери.

С'наатата обладал определенными плюсами.

Шан стояла, прислонившись к деревянному косяку дома Джоша. Она слышала растущий гул голосов. Удивительно, как много вы можете услышать и как далеко распространяется звук, когда вокруг нет никаких гудящих машин. Суперинтендант никогда не ощущала подобной тишины. Ей все время казалось, что она слышит какой-то странный гул, а потом она поняла – это всего лишь биение ее собственного сердца. Когда солнце приблизилось к горизонту, раздались новые звуки. Люди возвращались с полей.

Джош появился первым. Он был с десятилетним мальчиком и маленькой девочкой. Женщина, судя по всему, его ровесница, шла следом. Как и Джош, все колонисты были невысокими и жилистыми. Они носили удобную рабочую одежду различных оттенков от бежевого до цвета кофе с молоком. Однако женщина казалась уроженкой Востока, а дети – привлекательной смесью обеих рас.

– Суперинтендант, рад вам представить: моя жена Дебора, мой сын Джеймс и моя дочь Рэйчел, – сказал Джош, указав по очереди на каждого. Те лишь кивали, отдавая дань уважения Шан, не слишком-то уверенные в своей безопасности. Суперинтендант расценила эти поклоны как «рады приветствовать вас». – Сейчас мы отправимся мыться, а потом пойдем в церковь, чтобы закончить свою часть подготовки сочельника.

– Вы – полицейская, – высказалась маленькая девочка.

– Да, точно так, – ответила Шан.

– Вы такая высокая.

– Как и мой отец, – сказала Шан. Она могла устать от таких диалогов, и довольно быстро.

– Вы стреляете в людей? О Боже!

– Только когда это необходимо.

Ребенок кивнул с таким видом, словно узнал некую мудрость, а потом исчез в доме.

– Не возражайте мне, – обратилась Шан к Джошу, который выглядел потрясенным, хотя заставил себя держать искусственную улыбку. – Я бы хотела прогуляться в одиночестве, если возможно. Я знаю, где расположена церковь.

– Мы будем там примерно через час, – кивнул Джош. – В ризнице хранится множество рукописей, с которыми вы можете ознакомиться, если вам станет скучно.

Шан решила, что Джош говорит о ризнице собора Святого Франциска. Она вернулась на главную тропинку, пропуская мимо людей, которые шли, стараясь не пялиться на нее, но то и дело нервно косились в ее сторону. Судя по всему, слухи распространялись здесь очень быстро. Суперинтендант понимала их любопытство. По крайней мере на первый взгляд они выглядели точно как земляне. И она решила, что это ей не нравится. Члены ее миссии и колонисты на самом деле могли оказаться вовсе не похожи друг на друга.

Она прошла к церкви Святого Франциска, подергала двери – они оказались не заперты, – прежде чем отыскала терминал для ввода-вывода данных и попыталась активировать его, приложив ладонь. На видео это всегда срабатывало. В реальной жизни многие интерфейсы были менее универсальны. Шан все еще пыталась правильно расположить архаичную «мышь» на гладкой поверхности, когда услышала из коридора шум чьих-то шагов, а потом голоса людей.

Колонисты толпой ввалились в главный зал церкви, и Шан проскользнула позади них. Они сгрудились вместе, взрослые и дети, однако, судя по всему, все находились в хорошем настроении. То и дело звучали шутки, и смешки вторили им. Это ничуть не напоминало толпу в метро. Повернувшись, Шан увидела Джоша.

– Это – все ваше сообщество? – удивилась она.

– Да. – Он улыбнулся ей дежурной улыбкой, которая ничуть не отражала его настоящих чувств. – Никто не хочет пропустить полуночную мессу.

Шан довольно неплохо была знакома с обрядами, связанными с Рождеством. Солнцестояние – то же самое. Она подумала о раннем заходе солнца и о том, что все происходящее – древний ритуал. Она вспомнила, какие цены в это время года в отелях возле Эйвбери[17]17
  Деревня в графстве Уилтшир, где находится известный мегалитический комплекс; поблизости стоит большой курган Солсбери-Хилл.


[Закрыть] и Стоунхендж[18]18
  Один из самых больших и известных в мире кромлехов (доисторических сооружений, предположительно относящихся к неолиту или бронзовому веку; состоящих из огромных отдельно стоящих каменных глыб в виде круглых или квадратных оград; служат для ритуальных церемоний и погребений; от галльского «изогнутый камень»); сооружен в 1900–1600 гг. до нашей эры; расположен близ Солсбери, графство Уилтшир.


[Закрыть]. Каждый приехавший туда клялся, что никогда не сделает это на следующий год, потому что Солсбери стало слишком коммерческим и никакого чуда тут никогда не произойдет. А местные торговцы начинали продавать живую омелу[19]19
  в Англии традиционное украшение дома на Рождество.


[Закрыть] задолго до Самайна[20]20
  Кельтский Новый год, празднуется 31 октября.


[Закрыть].

Или по крайней мере они делал и так раньше, поправила себя Шан. Семьдесят лет назад.

Она устроилась на одной из задних скамеек и заметила, что вокруг нее сразу же возникла зона отчуждения. Однако могло быть и так, что гости Джоша просто берегли силы или что колонисты до сих пор чуть-чуть побаивались ее. Но Шан здесь не для того, чтобы ожидать чьего-то одобрения или приспосабливаться. Это не важно. Однако она должна была пройти через это и выполнить свою работу.

Зазвучал рождественский гимн. Непонятно, откуда он доносился. Звук рождался в одном конце церкви, и все присоединялись к нему, доводя до конца, а потом он рождался в другом конце. Теперь Шан могла спокойно, внимательно изучать лица колонистов. Те не замечали суперинтенданта. Казалось, они думают лишь о том, о чем поют. То, что часть поселенцев – потомки выходцев с Востока, было очевидно. А остальные напоминали метисов. Добавьте к этому христианство.

Чернокожий десятилетний мальчуган неуклюже и застенчиво приблизился к кафедре, двигаясь словно под гипнозом, и открыл огромную Библию, отпечатанную на настоящей шелестящей бумаге. Потом наступила полная тишина, и мальчуган начал громко читать. Ни кашель, ни взволнованное шебуршание непослушного ребенка не прерывали его. «Должно быть, аналой[21]21
  В церквях – подставка, на которую кладут при богослужении книги, ставят крест и иконы.


[Закрыть] чуть приподнят», – подумала Шан. Она видела великолепные кафедры, изваянные в памятниках и нарисованные в книгах, и всегда аналой был чуть скошен. Ну а здесь все оказалось по-другому. Саму же кафедру украшали изображения крылатых существ, подобных которым Шан никогда не видела.

Служба длилась более часа, но Шан заметила течение времени только по тому, как таяли две близстоящие от нее свечи. Потом по помещению разнесся вибрирующий звук, похожий на удар гонга, и следом за ним другой – более высокой тональности, третий – еще выше, словно кто-то пытался играть мелодию, используя винные бокалы. Колонисты стали обниматься, пожимать друг другу руки, целовать друг друга в щеки.

– Христос родился, – говорили они.

– Слава Всевышнему! – Это приветствие слышалось со всех сторон. Полночь и эти странные звуки колокола. Простая музыкальная последовательность. Джош подошел и разрушил некое очарование.

– Все это не слишком соответствует библейским стандартам, но отлично выполняет свое дело, – пояснил он. – Все это – стекло. У нас нет бронзы.

Потом он показал куда-то вверх, Шан подняла голову и увидела темную галерею у самой сводчатой крыши, где тусклый свет слегка поблескивал на сверкающей поверхности, которая появлялась каждые несколько секунд и потом снова исчезала. А потом невидимый молоточек снова бил по ней.

– Есть что-то особо извращенное в стеклянных колоколах, – пробормотала Шан. – Судьбоносное, можно сказать.

– Местные стеклодувы просто замечательны.

– Мне лишь остается пожелать вам всего самого хорошего, Джош.

– И вам тоже. – Он выдержал паузу, словно сделал какую-то ошибку. – Что мне еще вам пожелать?

Шан пожала плечами.

– Благословения и чтобы все было хорошо, – ответила она, а потом они нерешительно обменялись рукопожатиями. Все это время она задавалась вопросом, было ли с ее стороны мудро объявить себя атеисткой, но Джош вел себя достаточно либерально. Возможно, он и в самом деле понимал, что такое атеизм.

Полуночная трапеза проходила в столовой около церкви. Запахи пищи наполнили воздух, с одной стороны, очень знакомые, а с другой – совершенно необычные: запахи специй и свежего масла смешались с чем-то, отдающим парфюмерией и запахом свежераспиленной древесины. Вся община расселась за длинными трехногими и двумя отдельными столами. Каждый из столов был сервирован блюдами, которые подавали с центрального стола. Шан отметила, что колонисты, разделившись на небольшие группы, смотрелись очень патриархально. Они были набожными, но прагматичными людьми. Пища быстро стыла, а церковь была переполнена голодными людьми, которые отложили ужин на время службы.

К тому же сам процесс питания оказался вовсе не тем, к которому привыкла Шан. Никто не наслаждался пищей, ели, и все. Подавали супы и маленькие вкусные хлебцы, груду овощей с большим содержанием крахмала. Бобы дымились в масленом соусе. В большей части пищи можно было узнать изначальные земные овощи. А мяса тут не было.

Вначале Шан решила было, что мясо – дефицитный продукт, а потом у нее родилась мысль, что, быть может, это преднамеренное упущение.

– Вы – вегетарианцы? – поинтересовалась она и тут же ощутила себя неловко из-за этого наивного вопроса. – Просто интересно.

Джош убрал ее нетронутый кубок вина и поставил перед ней бутыль с водой.

– Мы обнаружили, что сможем выжить, не выводя эмбрионы животных из замороженного состояния. И тогда мы решили, что Бог специально показал нам путь… указал, как мы сможем жить без убийств.

Шан кивнула.

– Если все дело в этом – прекрасно. Многие из атеистов тоже пошли по этому пути.

Она почувствовала определенное родство с колонистами.

– Должно быть, в самом начале вам было очень трудно. Как вы заставили зерновые культуры расти на открытом воздухе? Все считали, что вы потерпите неудачу, если не станете применять гидропонику.

– Нет, мы не используем ничего подобного. Бог помог нам в самом начале, даже несмотря на то что наши шансы выжить были невероятно малы… – Однако Джош не стал вдаваться в подробности. Шан же не сомневалась, что ответ, если он прозвучит, добавил бы ей пищи для размышлений.

Сын Джоша Джеймс, крепкий и приземистый, как отец, с гордостью показал на тарелку жареных ломтиков, напоминающих маленькие булочки.

– Соя, – объяснил он. – Я выращиваю бобы.

Он напоминал хорошего ребенка, ничуть не похожего на маленьких отвратительных ублюдков, с которыми стол ь часто имела дело Шан.

– Адаптированный клон сои, – неуклюже поправила Шан и захотела, чтобы у нее и в самом деле был талант для общения с младшим поколением, что-то кроме опыта по надеванию на них наручников.

Все колонисты ели так, словно растительная пиша была основой их существования. Шан напомнила себе, что в колонии нет никаких возможностей для роскоши. Все, в чем нуждались поселенцы, должно было быть выращено, построено или создано кем-то из их сообщества. Тут ведь не было никаких магазинов. Для маленькой группы людей это означало много тяжелой работы и проявление собственной изобретательности. И еще это означало, что им приходится заботиться друг о друге, если, конечно, они хотят выжить.

Неожиданно Шан почувствовала, что завидует им.

– У меня еще много вопросов, – заметила она. – Я хотела бы узнать, как вы решили медицинские проблемы, для примера, и как вы ремонтируете и возобновляете свой парк машин. И еще много подобных вещей. Но я оставлю все это на потом.

– Скажите нам, когда вы почувствуете, что слишком устали, и тогда мы уложим вас спать, – сказал Джош, странным образом игнорируя ее предыдущее заявление. Без сомнения, он держался в стороне от решения данных вопросов. – Завтра мы поговорим о том, можно ли допустить приземление вашей команды…

В задней части дома Джоша его жена показала Шан маленькую комнатку с кроватью, застеленной хлопчатобумажным матрацем, а также полусферическую ванну, которая обслуживалась чем-то вроде водопровода. Дебора показала на нишу, напоминающую стенной шкаф.

– Уборная там, – объяснила она и слегка улыбнулась, прикрыв за собой дверь.

Шан неожиданно забеспокоилась о том, что приспособление, которое в этот день она использовала как унитаз, могло предназначаться для совершенно иных целей. Она села на матрац, но мысль о собственной ошибке все еще мучила ее. Может, она не по назначению использовала раковину для омовения рук? Дизайн подобной штуки мог быть каким угодно. Черт побери! Откройся правда, она никогда не смогла бы загладить свою вину.

Пришло время связи с «Фетидой». Щелчком Шан включила шебу.

– Я думала, у вас неприятности, – начала Линдсей. Ее голос с трудом пробивался по линии. – Как у вас дела?

– Отлично, – ответила Шан. – Но прежде всего нам придется решить несколько проблем.

– Кое-что мы тут уже сделали. Нам пришлось восстановить весь полезный груз. Система крио начала давать сбои. Жаль, что мне не удалось вначале проконсультироваться с вами, но…

– Великолепно! Прежде чем действовать, вы должны были послать запрос.

Последовала небольшая, давящая на нервы пауза.

– Очень хорошо. – Линдсей, очевидно, не ожидала такой реакции. На самом деле ничего великолепного тут не было. События развивались слишком быстро. – У нас на борту сейчас не слишком-то уютно. Корабль ведь не предназначен для полного жизнеобеспечения такого количества людей. Когда мы сможем начать высадку?

– Я должна поговорить еще раз с местными властями, прежде чем мы сможем предпринять что-то в таком духе.

– Там, у вас внизу, безопасно?

– Колонисты не проявляют открытой враждебности, но желанными гостями я бы нас не назвала. – Наше появление отнюдь не лучшее событие в истории Константина. – Если мы высадим команду исследователей, то должны будем принять ряд ограничений, навязанных колонистами. Приготовьте их к тому, что скорее всего они окажутся сильно разочарованы.

– Все это ерунда. Вот если у нас на борту кончится кислород, они окажутся разочарованными по-настоящему. У нас осталось от сорока восьми до семидесяти двух часов. Генератор не может поддерживать работу систем жизнеобеспечения на высоком уровне.

– Понимаю. Но все равно вам придется найти время и поговорить с ними о том, что они не смогут брать никакие биологические образцы. По крайней мере значительный период времени.

– Кто это придумал?

– Колонисты.

Последовала столь долгая пауза, что Шан подумала, что линия оборвалась. Она услышала шаги кого-то из поселенцев в коридоре, за дверью спальни. Может, поселенцы подслушивали их разговор?

– Командор Невилл?

– Да, слушаю.

– Я хотела бы, чтобы вы четко поняли одну вещь: где-то в глубине моей памяти забиты приказы, и они могут идти в полный разрез с желаниями наших коллег-исследователей, представителей коммерческих фирм. А ваша основная задача – поддержка администрации, то есть меня.

– Понятно.

– Раз вы утверждаете, что существует риск для жизни, если разбуженный из криосна персонал останется на орбите, то я попрошу у колонистов разрешения высадиться.

– Полагаю, это как раз та самая ситуация.

– Тогда будьте наготове.

Чтобы приготовиться ко сну, Шан пришлось приложить немалые усилия. За несколько секунд она разобралась, что труба, проходящая над ванной, имеет регулятор воды. Настроив все так, чтобы температура воды не превышала температуру тела, Шан сняла форму и нижнее белье и прополоснула их в бассейне, прежде чем надеть быстро сохнущую одежду из пакета самого необходимого, который всегда находился в специальном кармане ее жакета.

Она застегнула все кнопки одежды и была сухой, прежде чем разобралась с системой управления освещением. Выключив свет, она закрыла глаза. Неужели я в самом деле пописала в раковину для омовения рук?'Нет не могла она так ошибиться. Это определенно был туалет. Иначе и быть не могло.

Забавно, почему эта мелочь так волновала ее. Вверенное ей поврежденное судно застряло на орбите, беспокойная команда и… возможно… инопланетяне, которые одним движением конечности могут уничтожить весь земной флот, а значит… ее мысли о туалете должны занять надлежащее место в очереди согласно их приоритету.

«Нет, это определенно была уборная. Без сомнения».

Мысленно уладив этот вопрос, Шан уснула, нырнула в бездну, где нет никаких сновидений.