Текст книги "Ещё более Дикий Запад"

– Как твой друг?

– Именно.

– Это плохо. – Что еще сказать. Люди – они же твари такие, которые ко всему привыкают. Их за просто так с места не сдвинуть. А уж коли решили сами сдвинуться да бежать, барахлишко свое за пару центов скинувши – большего старьевщик не даст, – то дела тут совсем дрянь.

– А то…

Эдди посыпал мясо какой-то приправой.

– Многие закрылись, даже те, которые выше.

Запах пошел умопомрачительный.

– Охотников, поговаривают, прижали. Требуют сдавать добычу только в официальные мастерские. А там платят по официальным же расценкам.

– Грабят, короче.

– На законном основании, – согласился Эдди.

Как будто тому, кого грабят, легче, ежели на законном основании.

– Экспедиции организуют. Объявили набор желающих. – Он перевернул мясо, и запах стал совсем уж невыносимым. А передо мной упала деревянная миска с лепешками. – Пожуй пока.

– И много желающих?

– Не особо. Тому, кто опытный, разве оно надо? Переться в Мертвый город, рисковать, а потом получить десятую часть добычи. Притом что идти придется с новичками да под руководством доверенного человека.

Я хмыкнула.

Найдутся ли вообще дураки? Хотя… найдутся. Дураков везде хватает.

Посулят им чего-нибудь.

Распишут.

– Главное, что те, кто и вправду в охоте понимает, они давно уже убрались. И вряд ли вернутся. Пара-тройка ходоков, может, и осталась, но таких, не особо везучих, которым деваться некуда.

– И когда пойдут?

Почему-то мне была категорически неприятна мысль, что кто-то полезет в Мертвый город. И вовсе не потому, что я за людей беспокоилась.

Город ведь… если я забрала то, что хранило его, – выходит, он беззащитный?

– Пока неясно, но точно откладывать надолго не станут. – Эдди разбил пару яиц, сыпанул поверху крупной соли и крышкою прикрыл, чтобы оно все упарилось.

– Еще что?

– Магов обязали пройти регистрацию. И получить особый знак. Чтоб, стало быть, простые люди понимали, кто перед ними. Правда, ходит слушок, что пара-тройка из тех, кто первыми знак получил, после исчезли. А еще один свихнулся и спалил дом вместе с женою и детишками. После этого те, что поумнее, предпочли убраться.

Этак в городе никого не останется. Непонятно только, для чего оно все? Жили же ж… и нормально, если верить Эдди, жили.

– А… как Чарли?

– Пока никак. Ни ты, ни Чарли никуда не пойдете. Ты вовсе… На-ка вот. – Эдди вытащил из кармана несколько камушков, на веревку нанизанных. – Ему тоже сделал. Ну и еще кой-чего… физию чуть подправили. Оно-то не особо спасет, если загребут, но так, глядишь, никто приглядываться не станет.

Я веревку надела и камушки убрала под рубашку.

– Еще переодеться тебе надо будет. – Он плюхнул сковороду прямо на стол. И сам сел. – Тут… такое… В общем, новый указ вышел. О морали.

– Высокой?

– А то. Выше некуда.

Что-то мне совсем не по себе сделалось. Боюсь я высокой морали. Не дотягиваю.

– В общем… женщинам надлежит вести себя скромно. И одеваться соответствующе. Дабы не вводить в смущение и соблазн мужчин.

Я ткнула лепешкой в ароматный жир.

– Юбки, да?

– Юбки. И чепец.

– Юбки поширше бери. – Я зажмурилась от удовольствия. Остро. И пряно. И сладко тоже. А мясо мягкое, сочное, прямо тает во рту. – Чтоб револьверы заметны не были.

– Револьверы?

– Мораль буду отстаивать. Высокую. С револьверами оно всяко сподручнее…

Глава 9,

где случаются неожиданные находки

Чарльз шел по узкой улочке, стараясь не особо крутить головой, что получалось не слишком хорошо. Все было… другим.

Прежде всего – запахи.

Резкая вонь сточных вод, что протекали по трубам, но трубы, проложенные сотню лет назад, то ли не справлялись, то ли нуждались в замене. Как бы то ни было, но воды они не удерживали, и те проступали сквозь землю, мешаясь с гнилою соломой, скорлупой и всей той грязью, которую оставляют после себя люди.

К этой вони добавлялась другая.

Желтый дым сползал на нижние уровни, привнося с собою характерную смесь алхимических запахов. От нее-то и от дыма местные защищались платками или масками, вроде той, что Эдди ему вручил. Маска была старой, слегка перекошенной, и дышалось в ней тяжко. Но стоило снять, и Чарльз осознал, что не так уж и тяжко.

Главное, фильтрующее заклятье работало.

А еще маска закрывала половину лица. Вторую прикрывала шляпа с широкими полями. Костюм дополняли просторные, пожалуй, даже чересчур просторные штаны из мешковины, кое-где укрепленные латками, и кожаная куртка со множеством карманов.

И то, и другое было не новым.

В прошлой жизни Чарльз скорее умер бы, чем примерил чужую не слишком чистую одежду. А тут даже вполне неплохо себя в ней чувствовал. Мятая рубашка. Высокие ботинки.

Пояс с револьверами.

Маменька его точно не узнала бы.

Стоило подумать, и гулять расхотелось совершенно. Чарльз остановился перед витриной, сквозь мутное стекло которой проступал манекен в военной форме. Правда, на двери лавки висел замок.

Как и на многих иных дверях.

Проклятье.

Стоило бы вернуться, но… зачем? Никогда еще Чарльз не чувствовал себя настолько бесполезным. Орвуд вон билет свой получил. На две персоны.

И собирается.

И…

И от него толк есть, а Чарльз вот по городу гуляет. Изучает, так сказать, злачные места. И наверх нельзя, ибо если его ищут, то найдут. И вряд ли кому-то он поможет, оказавшись в тюрьме. Главное, умом-то Чарльз все понимал, но…

Сердце требовало действий.

И он развернулся.

Местный переулок Чарльз уже успел изучить, пусть и не отходил далеко. И теперь старая мастерская виднелась впереди.

– Эй, – окликнули Чарльза, и он сперва даже не понял, откуда раздался голос. Но дверь в лавку готового платья приоткрылась, причем совершенно беззвучно, и из щели высунулась голова: лысоватая, грязноватая и на редкость лопоухая. – Бабу хочешь?

– Бабу? – переспросил Чарльз, поскольку показалось, что ослышался.

Но голова закивала.

– Хорошая. Красивая! Недорого.

– Спасибо, воздержусь.

– Ну смотри. – Голова сплюнула. – А то ж, я гляжу, человек приличный. Приличному человеку без бабы тяжко. А тут вот…

Он дернул шеей.

И Чарльз решился.

– Сколько?

– Так… недорого. Золотой. Ежели по-скоренькому. Или два, если на час. А хошь – на весь день, но тогда десятка.

– Показывай. – Наверное, даже совершенно точно, это было глупостью – соваться в неизвестную дыру за обещанной бабой.

Голова скрылась за дверью, и та приотворилась. Правда, теперь из щели высунулась рука:

– Деньги вперед!

Чарльз сунул монету.

– Сперва поглядим, что там у тебя за баба…

– Не сомневайся! Хорошая! Только сегодня нашел! – Человечек оказался невысоким и на диво уродливым. Скособоченная фигура его, облаченная в зеленый бархатный камзол, была словно слеплена из разных частей. Горбатая спина сочеталась с непомерно длинными руками, что свисали ниже колен. Короткие ноги выгибались колесом. И ходил человечек переваливаясь с одного бока на другой.

В руках его покачивалась масляная лампа на латунной дужке.

– Доволен будешь… ох и доволен… – Он поманил Чарльза за собой.

Изнутри лавка оказалась куда более просторной, нежели представлялось Чарльзу. Здесь хватило места и нескольким болванам, на которых пылились платья, давно вышедшие из моды. У стенки поднимались полки, большей частью пустые. На некоторых высились коробки и тюки самого затрапезного вида. Пол под ногами скрипел и прогибался, и не отпускало ощущение, что лавка брошена. Или вот-вот будет брошена.

– Сюда, сюда. – Тип поманил Чарльза на узкую лестницу. – Вниз.

Стало как-то не по себе. И здравый смысл подсказал, что там, внизу, вполне возможно ждет не обещанная баба – на кой она вообще Чарльзу сдалась? – а десяток молодчиков, решивших, что им золотишко нужнее, чем Чарльзу. А он сам по себе идиот.

– Идем. Мамой клянусь, что все взаправду! Да чтоб мне провалиться! Если знаешь, то старый Мэтти – человек честный. Он никогда врать не станет. – Уродец говорил громко и быстро. И фонарь в его руке покачивался, выпуская длинные тени, что ложились на лестницу. – Старый Мэтти был портным! Хорошим портным! В прежнее время для самого Мастера шил! Да, было время…

Снизу потянуло такой вонью, что даже фильтры не помогли.

– А потом что? Потом явились эти… и все… не ценят умелого человека, не ценят… тут вот ценили. Держали… обращались вежливо. Уважительно. Да что за наказание… только приживешься, обзаведешься знакомствами полезными, и нате-здрасьте… Без полезных знакомств человеку никак не можно…

Бормотание доносились откуда-то снизу.

Чарльз спускался.

Грязные ступени.

Грязные стены. И ощущение, что идет он куда-то совсем даже не в подвал. Не только в подвал.

– А они все перевернули… разорили… оставили без медяшки последней. И говорят, мол, радуйся, что живой! А старый Мэтти радуется… радуется… так радуется, чтоб вам, иродам, икалось до самого последнего дня… Старый Мэтти свое дело знает.

Спуск завершился. Точнее, он продолжался: лестница, как успел заметить Чарльз, делала поворот и уходила куда-то еще ниже, в катакомбы.

Интересно.

И надо будет спросить у Эдди. Не то чтобы катакомбы так уж привлекали, но если вдруг придется уходить, надо иметь хотя бы представление о том, куда.

Чарльз положил руки на револьверы.

– Ах, не стоит беспокойства, – замахал старый Мэтти, и фонарь в руке его закачался. – Туточки она. Сидит. Тихая. Я ей так и сказал: сиди тихо, а то хуже будет!

Он погрозил кулаком грязной двери, которая по цвету почти сроднилась с камнем. И вновь протянул руку.

– Баба хорошая! Вот чтоб мне провалиться.

И Чарльз протянул еще монету.

– Сколько за всю? – спросил он.

– Чего? – Уродец моргнул озадаченно.

– Ты ведь уходишь, верно? – Чарльз осмотрелся. К сожалению, дверь была плотной и разглядеть, что там за ней, не представлялось возможным. – Отсюда и вообще из города.

Голова уродца дернулась.

– Хороший портной везде найдет клиентов, но на обустройство нужны деньги, не так ли? Откуда она взялась?

– Кто? – Белесые ресницы в темноте поблескивали.

– Баба. То есть женщина.

– Так… пришла. – Он махнул рукой: – Оттудова.

– Катакомбы?

– Подземелья, – поправил старый Мэтти и губы облизал. – Там… в прежние времена…

– Не все пути открыты хорошим людям, верно? Бывает, что им приходится искать обходные?

Мэтти осторожно кивнул.

– И ты иногда приходил на помощь. Не подумай, я только рад. Всегда, понимаешь, приятно встретить человека, неравнодушного к бедам других.

Чарльз старался говорить мягко, спокойно.

– Я в городе не так давно, но уже понял, что здесь стало… сложно. В том числе и хорошим людям.

– Все ушли, – пожаловался старый Мэтти. – Все! Те, кто прежде жаловал… те, кто приносил товар… приходил за товаром! Никого не осталось. Беда, беда… разорение.

– Сочувствую. Так, расскажи об этой… гостье. Ты ведь не желал ей вреда.

– Я ее не трогал! – Старый Мэтти замахал рукой. – Не трогал! Я вон… подобрал, обогрел… накормил. Платье дал! У меня хорошие платья! Лучше старого Мэтти никто не сошьет.

– Верю. Так… сколько ей лет?

– А я откудова знаю? Сидит вон… – Мэтти достал ключ. – Забирай… я же ж…

В выпуклых глазах заблестели слезы.

– Все отняли… пришли, сказали, что лицензии нету… что я промышляю запретной торговлей… штраф плати. Или пойдешь… в лаборатории пойдешь.

Он горестно всхлипнул.

И ключ таки сунул в руки Чарльза.

Тот вошел в замок с тихим скрежетом, но повернулся легко, показывая, что за замком, да и за комнатушкой этой, следили. Некогда в ней, вероятно, хранились вещи не совсем законные. Ныне же от них осталась пара сундуков, подернутых пылью, и грязное одеяло, на котором, сжавшись в комок, сидела девушка.

Совершенно незнакомая.

Молоденькая.

Она вытянула руки, пытаясь защититься от Чарльза, и меж пальцев блеснула слабая искра.

– Прекрати, – сказал Чарльз. – А то найдут.

– Я…

– Никто тебя не обидит. Сколько? – Это он спросил уже у Мэтти, который переминался сзади. И, сняв с пояса кошель, протянул. – Хватит?

Отказываться Мэтти не стал, схватил кошель обеими руками и закивал.

– Благодарен, добрый господин. Благодарен…

– Погоди. – Чарльз пытался понять, что ему делать дальше. И с девицей, и с лавкой этой. – Знаешь, что там внизу?

– Так…

– Подземелья, – одновременно ответили Мэтти и девица, которая сумела-таки справиться с Силой. И хорошо, что-то подсказывало: коль взялись за магов, то и за магию тоже. А стало быть, проявления Силы будут отслеживаться. Чарльз лишь надеялся, что они находятся достаточно глубоко, чтобы слабый этот выплеск рассеялся и не потревожил сторожевые заклятья.

– Это я понял. Как далеко они простираются?

– Так… весь город.

– И ниже, – добавила девица, вытирая рукавом лицо. Она как-то вдруг успокоилась и даже сумела унять дрожь. – Отец говорил, что они соединяются с древними шахтами подземников. И есть легенда, что по ним можно уже дойти до самых Драконьих гор, не выходя на поверхность.

– Байка.

– Нет! – Девица выпалила это довольно громко. – Мой отец архивариус!

Надо же, даже архивариус у них есть. Хотя чему удивляться-то. Если банк имелся, то почему бы не быть и архиву с архивариусом?

– Был. – Девица всхлипнула и губы ее задрожали. – Он… они… они его…

– Сволочи! – поддержал ее старый Мэтти.

А Чарльз согласился.

Девица же вытерла слезы рукавом.

– Я… я прошла… папа был прав… я сумела… ходы есть везде и…

– Карта есть?

Сомнительно, чтобы Чарльзу настолько повезло. Но девица покачала головой.

– Я по памяти, но… папа говорил, что он хочет составить полную карту. Составлял… искал… всякие планы и еще с подземниками дело имел… и… – Слезы все-таки посыпались из глаз.

– Я только ближайших окрестностей план имею, – сказал Мэтти. – Надо?

– Надо, – согласился Чарльз и протянул руку девице. – Идем. Не думаю, что есть смысл и дальше торчать тут.

Она поднялась, но в последний момент спохватилась, насупилась и уставилась на Чарльза с немалым подозрением.

– Бросьте, – скривился он. – Я не собираюсь вас насиловать. Или продавать. Или делать еще что-либо… клянусь.

Поверила?

Не сразу. Девица вздохнула и, оправив платье, сказала:

– У меня все равно выбор невелик.

И это было чистой правдой.

Глава 10

О женском предназначении и великих планах

Я поглядела на мужа хмуро.

Мало того, что сгинул куда-то там. Не сидится ему. Погулять охота. Так еще вернулся с какой-то преподозрительною девицей, ко всему хорошенькою настолько, что прям захотелось вцепиться ей в волосы.

– Молли, – представил ее Чарльз, подтолкнув девицу в спину, а та смутилась, потупилась, и на круглых щечках ее румянец вспыхнул.

Очень милый.

Вот я если и краснею, то пятнами. А эта… даже еще краше стала.

– Милисента. Моя жена, – пояснил Чарльз, верно почуявши что-то этакое.

А что?

Жена. Вот как есть! Перед богами, причем всеми и сразу. И… и терпеть, как матушка, делать вид, будто ничегошеньки не понимаю, не стану.

– Очень приятно, – произнесла эта… Молли, приседая. И юбки этак приподняла, чтобы в сторону, и глянула исподлобья. А я во взгляде этом прочитала, что ни хрена подобного.

Не приятно ей вовсе.

И вообще, предпочла бы она, чтобы оказался Чарли холостым. Можно вдовцом. Сразу так кулаки и зачесались, но бить человека без повода – неприлично.

Я подавила вздох.

И пробормотала:

– Взаимно.

Эдди за спиной хмыкнул.

– Эдвард, – продолжал представлять Чарли. – Мой шурин. Кажется, это так называется.

– Он же… – пискнула эта… Молли и вовремя заткнулась, сообразивши, что иногда мнение стоит держать при себе. – Счастлива с вами познакомиться!

И улыбнулась, будто вправду счастлива.

А у меня зубы заныли.

Нет, я знаю, что я не особо красива и красивой никогда не стану, но вспомнился вдруг проклятый город, и драконы, и… и почему мне не досталось вместе с Силой хотя бы капля их красоты? Такой, чтобы эта вот Молли перестала глядеть на меня с недоумением.

И снисхождением.

С жалостью, с которой обычно женщины глядят на других женщин, которым не повезло от рождения. Да, у меня нет золотых кудряшек, и кожа темна, и черты лица резковаты, и носик не вздернут, и щечки без ямочек. И…

Стало совсем погано.

На кой ляд он приволок сюда эту Молли? И главное, понимаю же, что там, на Востоке, будут совсем другие женщины, перед которыми уже Молли покажется провинциальной замухрышкой. Но легче от этого не становится. Только хуже.

– Молли удалось сбежать… – Чарли уставился на нее, сообразивши, что понятия не имеет, откуда именно ей там удалось сбежать.

И главное, на кой ляд.

Эх, мужчины.

Им лишь бы спасти кого посимпатичнее, а потом уж только разбираться станут, чего да как.

– Это… это было ужасно! – заговорила Молли, и голосок ее дрожал, а в голубых очах появились слезы, правда, не потекли, а легли на ресницы, что роса на лепестки. – Просто… просто невероятно!

– Что именно? – буркнула я, ибо даже братец поплыл от этакой нечеловеческой красоты.

Может, пристроить ее к кому?

Ну… не за Эдди. Я ее плохо знаю, и вообще представляется она мне исключительно подозрительною, но, возможно, некроманту сойдет? Он же тоже без невесты остался.

Пусть забирает.

– Все. – Молли огляделась и довольно-таки решительно прошлась по мастерской. Сморщила носик. Стало быть, не нравится ей? Вот пусть и убирается туда, где нравится.

– Не фырчи, – произнес Чарли мне на ухо и зачем-то обнял меня. – Она нам нужна.

– Зачем?

Видят боги, понятия не имею, где может пригодиться данная особа. Молли присела на стул:

– С вашего позволения. Я безумно устала!

Спина прямая, руки на коленях. Прям не девица, а картинка с той книги по этикету. Начинаю жалеть, что не дочитала.

– Это было так тяжело… так…

– Чаю хотите? – осведомился Эдди, руку почесывая.

– Если можно, и… мне до крайности неловко, но… я второй день ничего не ела.

Врет.

Вот как дышит. У людей, два дня не евших, взгляд совсем другой. Мне ли не знать.

– Безусловно, – кивнул Чарльз. – Милли, ты не могла бы…

– Лучше я. – Эдди правильно все понял. – Милисента… пусть отдохнет.

А то не хватало еще, чтоб очень нужная девица чем-нибудь да отравилась.

Через полчаса оная девица сидела уже за столом, над сковородкой, где доходило мясо и жареные яйца. От мяса опять пахло так, что я сглотнула слюну. Только-только поела вроде, а в животе опять пусто.

– Подвинься, – сказала я, устраиваясь рядом. В конце концов, Эдди словно наперед чуял и мяса пожарил целую сковороду, так что хватит на двоих.

Молли нахмурилась и тихо сказала:

– Между прочим, воспитанные люди…

– Тебе не повезло, – перебила я ее. – Я невоспитанная.

– Заметно.

Так я ж не скрываю. Я вытащила еще кусман мяса, выбрав пожирнее, уложила его на лепешку, завернула и откусила.

Благодать.

Даже эта… Молли не раздражает.

Ну, почти.

Она же ела аккуратно, ножом и вилкой, причем нож Эдди был для нее крупноватым, а вилка кривозубенькой, но вот же ж, Молли орудовала ими так, будто ей сие привычно весьма.

И главное, ела-то – что птичка клевала.

Два дня, стало быть?

– И все-таки. – Чарльз смотрел на нас обеих, не торопясь вмешиваться. – Вы не могли бы изложить вашу… ситуацию.

– Конечно. – Она взмахнула ресницами и потупилась, отчего появилось почти непреодолимое желание отвесить ей затрещину. Нечего чужим мужьям глазки строить. – Я… появилась на свет во Внешнем мире. А уже потом мы сюда переехали. Мой отец служил городским архивариусом. Матушку я почти и не помню, она покинула нас, когда я была совсем юной.

Она что, серьезно от сотворения мира рассказывать собирается?

– Мы жили тихо. Мирно. Я помогала отцу в его работе. Его очень ценили Мастера и… – Она все-таки всхлипнула. – Я не представляю, что случилось!

Я зато представляю.

Нашла девчонка приключение на задницу, а досталось папаше.

– Еще в прошлом году пошел слух, будто бы… будто старый мастер Олаф отошел от дел и место свое уступил не сыну, а племяннику. Про того никто не слышал. Отец сказал, что он, скорее всего, даже не племянник, потому что у мастера племянников до тех пор не замечалось, а о его братьях мало что известно. – Она отправила в рот крохотный кусочек мяса, который поспешно проглотила. – Однако сына мастера обвинили в подлоге, и еще в сговоре со внешниками. И его судили.

По круглой щечке поползла слезинка.

А вот взгляд Молли мне не понравился. Не видела я в нем печали, скорее легкое раздражение. Неужели полагала, что бросятся утешать?

– Тогда-то многое и поменялось. Обнаружили заговор. И… на каторгу отправили не только его, а еще кучу народу.

У них тут и каторга имеется? Надо же, совсем цивилизованные.

– Совет наново избрали. Отца это встревожило. Он говорил, что это неспроста, что пора бежать. Он и собирался. Мы никого не знали там, снаружи, но… у нас были деньги. И отец сказал, что этого хватит, чтобы устроиться. Но… не успел. За ним пришли.

Слезу она все-таки смахнула.

– Нас забрали. Отца и… меня. – Голосок задрожал, а Эдди нахмурился. Девицу жалеет? Или тоже видит, что все ее нынешнее блеяние – притворство.

Надо уходить.

Чувство, что эта красавица тут не просто так, сформировалось и окрепло.

– Его отправили в тюрьму. Мне обещали, что к нему проявят снисхождение, если я буду сговорчивой… и склоняли… к такому… к такому… – Она прижала руки к груди.

Ага, склоняли, но не склонили.

Что-то тут не вяжется. Вот честно. Даже Бетти находила, чем обламывать скандальных шлюшек, а тут чтобы цельный заговор да разбился о неприступную крепость одной добродетельной девы?

Не смешите.

– Меня и других девушек отобрали и поместили… они называли это домом Добродетели… – продолжала она медленно, наблюдая при том за Эдди.

И за Чарли.

Нет, вот руки прямо иззуделись треснуть эту раскрасавицу. А главное – что Эдди, что Чарли слушают да кивают пресочувственно.

Злости не хватает.

– Мы там жили… с другими девушками. – Молли даже всхлипнула и слезинку смахнула. Реснички задрожали, губы скривились, того и гляди расплачется.

– И чего? – спросила я довольно-таки грубо.

Она аж подпрыгнула.

Уставилась так… нехорошо. Думаю, она бы мне в волосья вцепилась с неменьшею охотой, чем я ей. Вот, похоже, общее мы уже нашли, а это, как говаривал наш пастор, уже шаг к взаимопониманию и примирению. Мириться я не собиралась, но понять, чего эта лахудра прекрасноокая замышляет, хотелось бы.

– П-простите? – пролепетала Молли.

– Жили, – говорю. – Как? Делали чего?

– Читали.

Она поджала губки.

– Псалмы. И жития святых. И Великую книгу.

– Это какую? – У Мамаши Мо лишь одна книга значилась в достаточной степени великой, чтобы все остальные спровадить на костер. За исключением, быть может, домовой, в которой она расходы записывала, и еще той, которая с псалмами на все случаи жизни.

– Великую, – повторила Молли чуть громче. – Ее написал Великий Мастер Родд. И там сказано, как правильно жить.

– Кому?

Эдди отвернулся, пряча усмешку.

– Всем.

– Вот так прямо и всем?!

– Милисента! – Чарльз, кажется, решил, что я издеваюсь над этой… молью. И не ошибся. Издеваюсь.

– Людям. – Она поджала губенки. – Люди были избраны богами, чтобы сотворить новый мир – справедливости и всеобщего благоденствия.

Ой, чую, зря это они. Ну, боги. Или творить надо аккуратнее, а то получилось что получилось.

– Однако в гордыне своей и величии люди позабыли о той миссии, которая возложена на них. – А вот теперь Молли говорила вполне себе искренне. Ишь, и глаза загорелись этак… нехорошо загорелись, аккурат как у Мамаши Мо, когда она с пастором спорила о том, как правильно из людей бесов изгонять – ледяною ли водою или же только молитвой.

И Эдди подвинулся чуть ближе.

Эдди… может, он когда-то и умел влюбляться, да с той поры крепко времени прошло. И теперь смазливой мордашкой его не провести.

– И только малым открылась истина! Великий Мастер познал…

Молли слегка повысила голос.

– …путь, за что и был коварно убит подлыми приспешниками диавола.

Куда ж без него.

Мамаша Мо – она не только по бесам специалист особый, она и про диавола много сказывала, про то, до чего он коварный и, главное, охочий до юных невинных девиц.

Выходит, не только до девиц.

– Многие покинули Большой мир, спасаясь от расправы, чтобы здесь, в отдалении и тиши, сотворить новый город. – Молли выдохнула и часто-часто заморгала, старательно вызывая слезы, да только что-то не выходило. Тогда она распрямилась и ткнула вилкой в последний кусок мяса. – Так нам говорили.

– А еще что говорили? – поинтересовался Чарли преласково, сочувствующе этак.

Нет, не заладится у нас с семейной жизнью.

На кой ляд мне сдался муж, который посторонним девицам сочувствует? То-то и оно…

– Говорили, что мы… мы должны понимать… осознавать… свою ответственность. Что наш долг – выбрать подходящего мужа и слушать его. Подчиняться. Исполнить женское предназначение.

– Это какое?

– Родить детей! Много детей! Что… что теперь благословение снизошло на наследника Великого Родда. И ему открылось, как сделать так, чтобы дети рождались одаренными. И из них вырастут могучие маги, которые переменят все мироздание. – Она замолчала, задумчиво разжевывая мясо. И поинтересовалась: – Думаете, получится?

Мы с Эдди переглянулись.

– Да… как сказать, – протянул братец. А я кивнула. Нет, план не выглядел совсем уж бредовым. Встречались и куда как похуже, однако могучие маги – дело такое. Их не только родить надо.

Да и вообще…

Пока родятся.

Пока вырастут.

Пока, собственно, из засранцев могучими магами станут. Это ж сколько времени пройдет-то? Сомневаюсь, что этот их новый Великий Мастер будет на заднице сидеть и ждать, подсчитывая, сколько в его племени великих магов прибыло.

Нет, тут что-то другое.

А что?