Текст книги "Различные миры моей души. Том 3. Сборник повестей"

– Вер, – сказала я ей, выдирая из её пальцев трубку от капельницы. – Ну что ты злобствуешь? Сходила бы лучше к врачу и не мучилась – больная или здоровая. А то, упустишь время, и никакая роль с Петюней тебе будет даром не нужна. Да и он сам тоже.

Лицо Веры пошло пятнами. Она вцепилась в трубку, свернув её узлом.

– Откуда ты знаешь? – прошипела она. Её лицо исказилось, и я на нём явно увидела то, что должно с ней случиться – рак: облысевшая голова, запавшие глаза, худое лицо, узкие белые губы, синюшные складки у губ и злобно блестевшие глазки. Я моргнула – видение пропало.

– Ниоткуда не знаю, – буркнула я, неприязненно глядя на неё. – Хочешь сдохнуть от рака – дело твоё. А ни я, ни Юлька в этом не виноваты.

Вера задохнулась, выпустив трубку. Та шлёпнулась на постель.

– Ты, Ванга доморощенная! Нет у меня никакого рака! Не надейся!

И она выскочила из палаты, оттолкнув по дороге мою кровать. Если она так рассчитывала мне навредить или причинить боль – глупо: я просто прокатилась немного вместе с кроватью и поморщилась – дешёвенькая месть. Ну а что я могла сделать? Насильно потащить человека к врачу? Да и не поверит она мне.

– Что ты такое Верке сказала, что она от сюда вылетела, как в жопу ужаленная? – подскочила ко мне Юлька. Любопытство так и пёрло из неё. – Прикинь, она даже Петюне своему чуть по морде не дала!

– Да ничего я ей не говорила, – снова поморщилась я. – Эта дура подхватила рак, а верить не хочет. И к врачам идти – тоже. Если не перестанет изображать упрямую ослицу – помрёт месяцев через пятнадцать.

– Снова вангуешь? – Глаза Юльки заблестели. – А про меня ничего не говоришь. – Она обиженно поджала губы, присаживаясь на край моей кровати.

– Ничего я не вангую. – Я снова поморщилась. – Разве сама не видишь? Ты приглядись к её серому лицу.

– Это Инка ей такой грим кладёт, – с сомнением сказала Юлька. Она уселась поудобнее. Кровать под ней заскрипела. – Да и ты, когда гоняешь по стране, выглядишь, как приведение. – Я вздрогнула и покосилась в угол, где мне являлся хипстер Гарик.

– Да при чём тут Инна? – раздражённо спросила я. Неужели, кроме меня, этого никто не видит и не чувствует? – А запах?

– А что с ним?

Я замолчала. А и в самом деле, как описать запах больного раком человека? Да ещё, если никто, кроме меня, его не ощущает? Я махнула рукой.

– Не бери в голову.

Юлька ещё некоторое время подозрительно смотрела на меня. Потом принялась щебетать так, что у меня начала болеть голова.

– А ведь с тормозами ты права оказалась. – Она счастливо улыбалась в свои тридцать два зуба. – Я Ёжику так заморочила голову твоими предсказаниями, что он отправил машину на какой-то там профилактический осмотр. Или как это там называется… Так вот, там действительно всё износилось. И даже со взяткой он бы техосмотр не прошёл – просто бы наебнулся где-нибудь по дороге. Так что, спасибо тебе. Ты нам жизнь спасла.

Я снова махнула рукой. Ворвавшийся Серёга хлопнул в ладоши, собирая команду. Я с облегчением вздохнула: пытка в виде съёмок на сегодня закончилась.

– Серёж, – вдруг сказала я. – Не бери у того амбала денег – дороже выйдет.

Сергей посмотрел на меня.

– Какого амбала? Какие деньги? Ты о чём?

– Не знаю я, какие деньги, – сварливо сказала я. Что на меня снова нашло? – Только тот полубритый амбал тебе предлагал охуенную сумму. Сериал, что ли, закончить. Не бери.

– Да какой, нахуй, амбал? – взорвался Сергей. – Откуда знаешь?

– Ванга во сне сказала, – огрызнулась я.

– Чё ж она тебе про топор не сказала? – влез Петюня хриплым голосом.

– Занята была – к тебе не могла достучаться, – съязвила я. Петюня скривился. – Ещё сказала: не прекратишь пить – тебя электричка переедет. – Ну вот! Меня снова накрыло!

Петюня вытаращил глаза.

– Какая, в жопу, электричка? Совсем сбрендила? Сроду на них не ездил!

– А я не сказала, что ты на ней будешь ездить, – неприязненно ответила я: не люблю кобелей. Тем более, если они бросают моих подруг. – Я сказала, что она тебя переедет. Если не прекратишь пить, – веско добавила я.

Петюня снова вытаращил на меня осоловевшие глаза и издал какой-то звук, нечто среднее между кряканием, кудахтанием и блеянием. Он перевёл взгляд на улыбающуюся Юльку. Та сияла, как новый рубль.

– Чё уставился? – весело спросила она. – Серёгины софиты помнишь? А ведь она предупреждала. Что они ему на башку упадут. А в Ёжиковой машине тормоза сказала проверить. Права оказалась. А Верке…

– Юль, – остановила я. – Уймись. Никакая я не пророчица. Это ж итак всё всем видно. Просто вы внимания не обращаете…

Вдруг я чуть не подавилась словами, которые хотела сказать: в простенке между окнами на тумбочке как ни в чём не бывало сидел Гарик и укоризненно смотрел на меня. Я замолчала. Петюня таращился на Юльку, а Юлька озабоченно смотрела на меня. И, похоже, ни они, ни кто другой в палате его не видели. Я поморгала. Гарик не исчезал.

– Дура, – сказал он. – Меня видишь и слышишь только ты.

– Сам дурак, – буркнула я.

– Чево? – очнулся Петюня. Он уставился на меня ошалелым взглядом. – Я же только подумал, – обиженно бурчал он.

И, медленно пятясь, он сбежал из палаты. Юлька залилась радостным смехом.

– Чего ржешь? – буркнула я. – Если я не очухаюсь, вокруг меня никого не останется.

– Ну, я-то тебя не брошу, – проникновенно сказала Юлька, нежно обнимая меня. – Никуда ты от меня не денешься.

– Ты так говоришь, потому что я тебе ничего плохого не напророчила, – буркнула я. – А как брякну – убежишь, только пыль столбом.

– Не-а, не надейся, – весело ответила Юлька. Она отлепилась от меня и села рядом. – Кстати, почему ты мне ещё ничего не напророчила?

– Видать, ничего нехорошего не ждёт, – буркнула я. – Радуйся.

– А ты только гадости видишь? – спросила она, елозя по кровати.

– Да всё она видит, – встрял Гарик. – Просто гадости видеть проще. Повторяю тебе, – обратился он ко мне, – вспоминай свой дар.

Я уже хотела ему ответить что-нибудь, но покосилась на Юльку. Да, видимо, она его действительно не слышала.

– Гадости видеть легче, – повторила я слова Гарика. – А на хорошее я должна настроиться.

Гарик закатил глаза. Я невольно улыбнулась.

– Вот и скажи тогда, когда я забеременею, – озабоченно сказала Юлька. – Должна же я время распланировать. А то, кому я нужна буду на площадке беременная?

Я внимательно посмотрела на неё. Нет, я ничего не чувствую. Я перевела взгляд на Гарика. Тот ухмыльнулся и показал мне кукиш. Я хотела ему ответить, но вспомнила про Юльку. И только от души обматерила его про себя. Он вытаращил глаза – совсем как Петюня.

– Ну и сука ты, – сказал он.

Я мысленно пожелала ему лопнуть и перевела взгляд на Юльку. Та выжидающе смотрела на меня.

– Ты ведь что-то видишь, да? – Она наклонилась ко мне. – Ну скажи!

– Привидение вижу, – буркнула я.

Юлька отшатнулась.

– Чего вдруг? Сейчас же день!

– А этому козлу по фигу. Является, когда хочет.

– Дура, – брякнул Гарик.

– Сам дурак, – повторила я.

Юлька подозрительно посмотрела на меня, потом оглядела палату у себя за спиной.

– Ну и кто это? – Она явно думала, что я её обманываю или подшучиваю над ней.

– Понятия не имею, – сказала я, удобно устраиваясь в кровати. Подтянув одеяло, я снова посмотрела на Гарика. – Какой-то бомжара-наркоша, Гариком зовут…

– Сука, – обиделся Гарик.

– Козёл, – отозвалась я.

– Ты прикалываешься, что ли? – спросила Юлька, встав с моей кровати.

– Чтоб ты так прикалывалась, – буркнула я.

Юлька снова оглядела палату за своей спиной.

– Ты меня пугаешь, – сказала она.

– Во! А я о чём говорила! – обрадовалась я. – Теперь тебе остаётся, как и остальным, сбежать от меня в ужасе.

Юлька нахмурилась.

– Сбежать… сбежать… Ты так хочешь остаться одна? – Она серьёзно посмотрела на меня.

– Нет, Юль, не хочу. – Я взяла её за руку. – Просто, даже Вангой быть не надо, чтобы понимать человеческую психологию…

– Иди ты в жопу со своей психологией! – возмутилась Юлька, вырвав руку. – Я к тебе как к человеку, а ты…

– Слышь, Гарик, докажи ей, что ты есть, – обратилась я к призраку.

– Ага, щас, – огрызнулся он. – Спешу и падаю.

– И ты ещё меня сукой называл, – укоризненно сказала я.

– Сука и есть. Бомжарой меня обозвала. Хипстер я, а не бомжара.

– И ты обиделся? Разницы же никакой. Видел бы ты себя со стороны…

– Курица! – взорвался он. А я и забыла, что мой глюк такой вспыльчивый! – Я призрак, приведение. Не имею ни вида, ни формы. Если хочешь, я туманчик, дымка, облачко, шаровая молния…

– Вот по поводу молнии ты прав: такой же взрывной и неуправляемый. Слова не скажи – ругаться начинаешь.

– Потому что ты дура, – раздражённо сказал он. – Ты видишь то, что выдумало твоё грёбаное воображение. А у меня папашка депутат был, мамашка свой бизнес вела. И не какие-то там три палатки на колхозном рынке. А вполне себе ничего… Потому я и маялся от безделья и за наркоту взялся, из дома сбегал, по подвалам ночевал. Рисовать пытался – мазня выходила. Даже за абстракцию или авангардизм какой выдать не получалось. На эстраду хотел податься, папашка не пустил – на фиг, говорит, ему, чтобы его сына гомиком считали? Братва не поймёт. Книжки писать не умею, в компах не секу… Чем мне было заниматься?

– С папашкиной помощью мог бы до депутата или главного мента города дослужиться…

– А у того свой сынуля есть, – ухмыльнулся Гарик.

– Тогда егерем в Сибири. А что, работа – не бей лежачего: ходи себе на природе, цветочки нюхай, белок считай. Да за взятки охоты папочкиным дружкам устраивай.

– Ну и где ты была со своими советами? – буркнул он.

– В школе училась, – огрызнулась я. – Ну так как?

Гарик злобно посмотрел на меня. Юлька, слыша наш диалог, вернее, только мои ответы, недоумённо смотрела на меня тоже.

– О чём ты с ним беседуешь? – спросила она.

– О жизни, – ответила я. – Оказывается, Гарик – сын депутата. Бедный богатый мальчик, которому было так тяжело, что от скуки решил передоз себе устроить.

– Тварь ты, – сквозь зубы сказал Гарик и отвернулся к окну.

– О, он обиделся, – констатировала я.

– Погоди, это не Игорь Солодовников, сын Анатолия Солодовникова, которого лет пять назад взорвали в машине?

Гарик заинтересованно посмотрел на Юльку.

– Откуда мне знать? – Я пожала плечами. – Я в то время вообще в Е-бурге была.

– А, помню, – ответила Юлька. – У тебя там главная роль в фильме была. И большая любовь.

Гарик заинтересованно посмотрел уже на меня.

– Какая любовь? – махнула я рукой. – Пашка решил, что я ему в жёны подхожу и строил из себя то Ромео, то Отелло, то Петруччо, то хрен знает ещё кого. А я отбивалась, как могла. Ну, переспали пару раз. Но это не повод считать меня своей собственностью! – В волнении я комкала одеяло. – А он мне начал указывать, в каких фильмах сниматься, с каким режиссёром общаться, что носить, куда ходить… Оно мне надо?

– И ты его бросила?

– А я его не подбирала, чтобы бросать. – Я раздражённо сжала край одеяла. – Я его просто послала. Но этот самоуверенный козёл не понимает, как это женщина может его, такого всего из себя, не хотеть… Словом, то ещё приключеньице было…

Гарик внимательно слушал.

– Ну, чего вытаращился? – обратилась я к нему. – Думаешь, только ты на свете живёшь, а остальные – статисты для твоей главной роли?

– Ты это кому? – подозрительно спросила Юлька.

– Да вон, ему. – Я кивнула на Гарика.

Тот задумчиво смотрел на меня.

– А знаешь, наверно, я действительно так думал, – медленно сказал он. – Может, потому и маялся от безделья, что моя главная роль переставала быть главной…

– О, дошло, наконец, – съязвила я. – Пуп земли… Задница в форточке…

Гарик хотел что-то сказать, но сдержался, всё так же задумчиво глядя на меня.

– Знаешь, – сказал он, помолчав. – Может, меня к тебе приставили не только для того, чтобы я заставил тебя вспомнить свой дар, но и чтобы ты меня что-то заставила осознать… Надо подумать…

Я хотела было съязвить, но, видя его нахмуренное лицо, отягощённое первым, наверно, в его жизни пониманием себя, удержалась. Юлька с интересом смотрела на меня. А я ждала, пока Гарик придёт в себя.

Наконец он очнулся и посмотрел на Юльку.

– Как она хочет, чтобы я доказал, что я есть?

– Он спрашивает, какие тебе доказательства его существования нужны? – спросила я Юльку.

Та склонила голову на бок.

– Если он призрак, значит общается с покойниками, – сказала она. – А они всё знают. Пусть скажет, когда я забеременею.

Я перевела взгляд на Гарика.

– Сможешь ответить?

– Бабы… Одно на уме, – проворчал он. – Пусть Ежа своего спросит. Тот никак определиться не может: то ли ему погулять ещё, то ли жениться на этой курице.

– Погулять? – спросила я. – Это Ёжик-то – блудливый котяра?

– Кому погулять? – встрепенулась Юлька.

– Погоди, – сказала я ей. – Ты хочешь сказать, у него кто-то есть? – обратилась я к Гарику.

– Ну да, – удивлённо ответил тот. – Инна, ваш гримёр. Неужели не заметили?

Я вытаращила на него глаза.

– Что он сказал? – затеребила меня Юлька.

– Он сказал, что тебе надо Ёжика спросить, – потрясённо ответила я. – Чтобы он выбрал между тобой и Инной…

– Что? – Юлька вскочила. – Этот гад ещё выбирает? Ну, я ему сейчас выберу…

И она быстрым шагом отправилась к выходу из палаты.

– Юль! Ну куда ты!

Она обернулась на пороге. Наверное, в первый раз в жизни я увидела на её лице такое серьёзное и мрачное выражение.

– Мало мне было Петюни, который мне бошку морочил? Так ещё и этот? Ну уж нет. Хочет блядовать – пусть ищет другую дуру.

И она выбежала, хлопнув дверью. Я не успела её остановить. Гарик задумчиво смотрел ей вслед.

– А я не сказал, что он ей изменяет, – произнёс он.

– Ты обманул её? – возмутилась я.

– Нет, она просто неправильно меня поняла.

Он отошёл от окна и прошёлся по палате.

– Ну да ерунда. Чем раньше они выяснят отношения, тем лучше.

– Почему? – удивилась я.

– Ты же её сама слышала: её время идёт, она не молодеет. Сейчас у неё роли есть, потом может и не быть. И она останется ни с чем. А она одиночества очень боится.

– Это да, – согласилась я.

– Она не ты. Наблюдал я за тобой. Ещё когда был там. – Он показал пальцем наверх. – Ты не боишься быть одна. А для неё это просто катастрофа.