Текст книги "Короны Ниаксии. Пепел короля, проклятого звездами. Книга вторая из дилогии о ночерожденных"
Автор книги: Карисса Бродбент
Жанр: Любовное фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава пятнадцатая
Райн
– Мне надоело слоняться в одиночку. И что еще я могла сделать?
– Держаться подальше от разных бед. Не соваться в столицу, где идет гражданская война. Найти себе место, где спокойно и безопасно.
– Спокойно и безопасно? – морща нос, повторила Мише.
Она произнесла это таким тоном, словно мое предложение было на редкость абсурдным. Если честно, то всякий, кто хоть раз встречался с Мише, согласился бы, что так оно и есть. Мише была полной противоположностью спокойствию и безопасности. Импульсивность и безрассудство так и прорывались из нее наружу. Порой меня это нешуточно пугало.
Наконец Мише выпустила меня из удушающих объятий и повела в гостиную. Она не переоделась с дороги и была в пропыленной белой рубашке и таких же слегка запачканных штанах. По ней не было заметно, утомило ли ее путешествие. Устроившись в кресле, она подтянула колени к груди и с распахнутыми глазами потребовала, чтобы я рассказал ей все. О главных событиях она уже знала, но хотела услышать еще раз в моем изложении.
Ни с кем мне не было так легко и просто, как с Мише. Она видела меня в тяжелые минуты жизни. Однако… мне было нелегко рассказывать ей о последнем состязании Кеджари. Те события до сих пор не выстроились у меня в цельную картину. Упершись глазами в точку на ковре, я сжато поведал, как все произошло.
Когда я закончил рассказ, воодушевление Мише сменилось такой по-детски искренней печалью, что я от нежности невольно улыбнулся.
Казалось, она вот-вот расплачется.
– Да ты что, Мише? Ну Айксовы титьки! Все было не настолько драматично.
Но она соскочила с кресла и снова крепко меня обняла. В этом ее объятии уже не было щенячьей радости от встречи. Так обнимает друг, готовый поддержать.
Я высвободился из ее рук.
– Со мной все в порядке. А тебе не мешало бы помыться.
– Мне ты можешь не врать, – сказала Мише.
Она села на пол, подобрав под себя ноги и уперев подбородок в ладони.
– Мише, я серьезно…
Заметив черноту под ногтем, я стал вычищать. Скорее всего, кровь. Чья-то или моя. Не мог я оставить это пятно.
– В Сивринаже опасно. Тебе лучше вернуться обратно.
Сказать было легко: дескать, давай, Мише, выметайся отсюда. Так считала часть моей личности. Другая, более крикливая и шумная, набросилась на меня за то, что я посмел так сказать. При этом обе части знали, что Мише меня не послушает.
Мало сказать, что я скучал по ней. Она была моей единственной родней, хотя и не по крови. На всем белом свете лишь двое по-настоящему знали меня: Орайя и Мише. Вот только радоваться этому или печалиться? Взгляд Орайи обычно был сплошным упреком, типа «мне известно, кто ты на самом деле». А Мише смотрела на меня с участливостью сестры. Я тосковал по ней, и в то же время ее присутствие мне мешало. Когда Мише рядом, труднее играть роли, которые я вынужден играть, поскольку она слишком хорошо меня знает.
– Там было до жути тоскливо. И потом, неужели ты думал, что я оставлю тебя одного? – спросила Мише и, наморщив лоб, добавила: – Или ее?
Ее. Орайю.
От этих слов у меня на сердце потеплело. Мише была высокого мнения об Орайе, словно с самого начала понимала, насколько значимой станет дочь Винсента. Может, Мише немного владела магией разума? И хотя подобное не относилось к сфере власти бога Атроксуса, искренняя симпатия Мише к Орайе удивляла.
Я чувствовал, что мне без Мише не обойтись, и ненавидел себя за это. Возможно, Орайя нуждалась в ней еще сильнее.
Все эти мысли я оставил при себе, пробурчав в ответ нечто невразумительное.
– Что, дела настолько плохи? – спросила Мише.
Мне вспомнились рыдания Орайи; не ночные, а в разгар дня, когда она думала, что ее никто не услышит. Вспомнилось потерянное выражение ее лица, не сходившее неделями. Вспомнились слова: «Я тебя и правда ненавижу».
– Да, – ответил я. – Дела плохи. – И тут же пожалел о своем признании.
Я давно перестал считать себя достойной личностью, обладающей моральными принципами. Убитые мной исчислялись сотнями. А косвенно – тысячами, в результате моих действий на предыдущем Кеджари, да и на недавнем тоже. Я делал то, что необходимо для собственного выживания, и пытался не терзаться сожалениями.
Но в одном я всегда буду раскаиваться. Я сломал Орайю. Этот грех мне никогда не искупить.
– Знаешь, Райн, я по-настоящему рада, что ты… не погиб, – после долгого молчания тихо сказала Мише.
Я усмехнулся.
– Это не шутка, – огрызнулась она. – Я действительно так думаю. А ты сам?
Сомневаюсь, что сам я радовался этому. Когда Орайя меня убила, я не сомневался в правильности своих действий. Я отдал Орайе силу, необходимую для развития дремлющих в ней талантов. Дом Ночи получил возможность начать все с чистого листа. Никаких нечистоплотных союзов с кроверожденными. Никакого запутанного прошлого.
Тогда мне казалось, что ради этого стоит умереть. Умирать, между прочим, было не так уж и трудно. Труднее было вернуться в жизнь и оказаться по уши в проблемах.
– Я об этом как-то не задумывался, – нарочито легкомысленным тоном соврал я.
– Но ты ухлопал на это столько сил, – возразила Мише.
Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не сказать правду.
На это? Нет.
Я оказался на Кеджари потому, что туда поехала Мише. Она направляла мою руку. Как-то во время наших странствий, в одну из ночей, когда мне стало невыразимо тошно, я рассказал ей обо всем. О том, кто я на самом деле. Показал шрам на спине. Таких признаний никто и никогда от меня не слышал.
Мише сопереживала мне. Я видел на ее опечаленном лице замешательство, которое сменилось возбуждением, больно ударив по мне.
– Значит, ты – наследник ришанской родословной и до сих пор ничего не сделал, чтобы вернуть власть? – с горящими глазами допытывалась она тогда. – Ты хотя бы представляешь, что мог бы совершить?
Ее назойливые вопросы добили меня. Ее надежда.
В ту ночь мы впервые сильно повздорили после стольких лет дружбы. Следующей ночью Мише исчезла и вернулась лишь на рассвете. Я места себе не находил. Она показала мне руку со свежим шрамом – след приношения крови.
– Мы отправляемся на Кеджари, – самоуверенно заявила она, как будто речь шла о прогулке или решении обучиться новому ремеслу.
Услышав об этом, я разбушевался, чего не позволял себе много лет. Я приводил все мыслимые доводы, стараясь отговорить ее от этой затеи. Но в конце концов перестал сопротивляться и согласился. Похоже, она знала, что так и будет.
После того гневного выплеска я ни разу не заводил разговор о своих чувствах по этому поводу. Недовольство я связал в тугой узел и спрятал поглубже.
Мне было трудно сердиться на Мише.
Но еще труднее было не выказывать своих тревог.
Участие в Кеджари – очень серьезный шаг. Сам того не желая, я часто думал о Мише и принятом ею решении. Редкостная удача спасла ей жизнь.
Победителем Кеджари мог быть только кто-то один. И как повела бы себя Мише, если бы обстоятельства сложились иначе?
Об этом я старался не думать.
Мише с упреком смотрела на меня. Я перевел взгляд на ее руку, лежавшую на колене. Шрамы от ожогов едва просматривались сквозь ткань рубашки. Мише предпочла сделать вид, что не заметила проявленного мной интереса.
Она вскинула голову и ободряюще улыбнулась:
– Да не кисни ты. Все повернется в нужную сторону. Так и будет. Я это знаю. Сейчас тяжело, но как хорошо, что ты здесь.
Я опять промычал что-то невразумительное. Если бы все было так легко, как в банальных оптимистических заверениях Мише.
– А ты-то как жила? – спросил я, искоса взглянув на нее.
– Я?
Ее лицо сделалось серьезным, но ненадолго.
Она беззаботно пожала плечами:
– Ты же меня знаешь. У меня все всегда в лучшем виде.
Да, я ее знал. Знал достаточно хорошо, чтобы понимать: она врет. И еще я знал, когда на нее нельзя давить, допытываясь правды.
Я взъерошил ей волосы, отчего Мише поморщилась и отвернулась.
– Такие длиннющие стали, – сказала она. – Надо обрезать.
– Мне нравится. Длинные волосы придают тебе другой вид.
Она нахмурилась, но, перехватив мой взгляд, снова улыбнулась:
– Вот я тебя и поймала. Ты же счастлив, что я снова здесь.
– Ничуть.
Да, она меня поймала. Виноват.
Глава шестнадцатая
Орайя
Райн сдержал слово. Мою входную дверь больше не запирали снаружи. Но я не торопилась радоваться такой благодати. Караульные наверняка продолжали следить за мной. И тем не менее… я радовалась свободе. На следующую ночь я отправилась в одиночку бродить по коридорам замка. Караульные и просто солдаты бросали на меня странные взгляды, однако никто не попытался остановить. Чем-то меня это задевало, но чем именно, я не понимала.
Возможно, причина была в том, что сам замок сильно изменился. Хаотичность сохранялась и сейчас. Я невольно сравнивала его нынешнее состояние с острым ощущением застоя, поразившим меня, когда я бродила по этим коридорам в дни Кеджари. Тогда я впервые заметила, что под внешним великолепием моего родного дома таится гниль.
Сейчас от застоя не осталось и следа.
Я остановилась на балконе, выходящем на пиршественный зал – одно из немногих помещений замка, которое почти не затронули перемены. Столы стояли в прежнем порядке, прочая мебель – тоже.
Перед мысленным взором промелькнуло жестокое поведение Винсента во время нашего последнего спора. Я помнила, как его ногти впились мне в руку. Он подтолкнул меня к перилам балкона и заставил смотреть на людей. Те падали на столы, словно обессиленный скот.
Я вздрогнула и отвернулась.
Физические упражнения – вот что мне требовалось сейчас.
Райн был прав. Я утратила навыки. Я сама это почувствовала, когда мы с ним вели поединок в арсенале. На следующий день у меня болело все тело.
Я повернулась, скользя взглядом по коридору, и вдруг отчетливо поняла, откуда взялось это странное ощущение.
Прежде мне этого не позволялось.
Пусть Винсент и не ставил внешние засовы на мои апартаменты, но его запрета было более чем достаточно, чтобы удержать меня от самовольных прогулок. Он уповал на мое благоразумие. Естественно, я нарушала запрет, но только днем и то вела себя словно тень, цепенея и сжимаясь от каждого услышанного шага.
Никогда у меня не было свободы перемещения по замку. Никогда.
Вот такое странное открытие на первой же вылазке.
– До чего же приятно видеть тебя гуляющей по коридорам.
Я изо всех сил постаралась скрыть свое замешательство. Повернувшись, я увидела Септимуса.
– Прошу прощения, – наклонил он голову. – Я вовсе не хотел напугать.
Нет, хотел, иначе не стал бы подкрадываться.
– Рад, что здравый смысл одержал верх, – продолжил Септимус. – Слышал, ты согласилась помочь нам осуществить эту… затею.
– Можно подумать, у меня был выбор.
Он повел плечом.
– И все-таки так лучше. Принуждение тебя было бы трудным для всех. В особенности для твоего мужа.
Я всегда зверела, когда другие называли Райна моим мужем. Впервые в жизни я была благодарна своему излишне эмоциональному лицу, где сразу появилась презрительная гримаса.
У меня была роль, которую нужно играть.
«Я буду играть роль жестокого короля, а ты – роль жены-пленницы, которая его ненавидит».
– Я бы не хотел оказаться не на той стороне, – усмехнулся Септимус.
Он достал из кармана коробку с сигариллами, открыл и вдруг замер. Рука застыла над рядом аккуратно скрученных черных палочек. Появился странный взгляд. Лицо застыло, словно покрылось льдом.
Я поморщилась и тоже посмотрела на его руку, зависшую над коробкой. Казалось, мышцы свело внезапной судорогой, которую он не может снять. Скрюченный безымянный палец подрагивал, заставляя дрожать всю ладонь. Мы оба уставились на нее.
Затем он ловким движением перебросил коробку в другую руку, достал сигариллу, зажал в зубах и убрал коробку в карман.
Все это мне словно привиделось. Септимус подмигнул мне и улыбнулся. Я хорошо знала эту обаятельную, уверенную и невозмутимую улыбку.
– Упражняйся, набирайся сил, – сказал он. – Не стану тебе мешать. Впереди у нас напряженные месяцы.
С этими словами он удалился.
Нечего себя обманывать: я потеряла форму.
Я радовалась, что мечи снова при мне. Оставалось восстановить прежний порядок вещей. Легко сказать – восстановить. Я сразу почувствовала перемены, произошедшие со мной. Прежде я все дни проводила в движении, а после Кеджари целыми днями валялась в кровати и смотрела в потолок. Удивительно, как может ослабнуть тело всего за месяц.
Нет, больше. Только начав упражняться, я на себе прочувствовала все эти перемены.
Я лупила кулаками по жесткой ткани манекена, пронзала его лезвиями мечей. Я тяжело дышала и с каждым ударом отчетливее понимала, сколько времени прошло с тех пор.
Месяц.
Вот уже больше полного лунного цикла, как мой отец мертв.
Я пыталась убежать от этой мысли. Не щадила мышцы, чтобы их боль заглушала сердечную. Не помогло. Мысль по-прежнему преследовала меня.
Месяц.
А я недавно заключила союз с тем, кто убил Винсента.
Я приоткрыла дверь перед безобидной мыслью, но не успела и глазом моргнуть, как она стала чудовищной.
Месяц.
Сколько раз я бывала на этой учебной арене с Винсентом? Так много, что считать бесполезно. Я и сейчас слышала его отрывистые приказы, обращенные ко мне.
«Быстрее. Усерднее. Не давай себе слабину. Змейка, ты упражняешься вполсилы. Потом спохватишься, да будет поздно».
Он меня не щадил. Иногда наши занятия кончались тем, что я падала прямо в лужу собственной рвоты.
«Я потому тебя и не щадил, что хотел обеспечить твою безопасность», – прошептал мне на ухо Винсент.
Он выжимал из меня все, чтобы я научилась защищаться.
«В этом мире опасности подстерегают тебя на каждом шагу», – неустанно напоминал он.
Потому что я была человеком.
Но я не была.
Я жила во лжи. Сплошной лжи.
Мои удары по манекену становились быстрее, жестче, ощутимее. Легкие жгло огнем. Болела грудь. На острие меча плясал Ночной огонь, окружая меня белыми блестками.
Но я не была!
Сколько раз на этой арене я упражнялась с Винсентом в магии? Сколько раз он говорил, что своей магией я вряд ли чего-то достигну?
Это тоже было ложью?
«Так ты знал?» – спрашивала я Винсента сейчас, колотя манекен, пока тот не падал под моими ударами.
Голос Винсента не отвечал.
Почему ты мне не говорил?
Винсент, почему ты мне лгал? Почему?
Молчание. Ничего удивительного.
Из меня вырвались ослепительные сполохи Ночного огня. Рыча от злости, я вонзила меч в манекен, опрокинув на пол. Удар был неуклюжим и настолько неумелым, что манекен увлек за собой и меч. Послышалось оглушительное клацанье металла по полу.
Я едва это слышала из-за шумного дыхания.
Вдруг за спиной раздался знакомый голос:
– Пока не увидел твоих ударов, я и не подозревал, как же мне повезло, что остался жив.
Райн.
Я зажмурилась, быстро смаргивая слезы. Тебя здесь только не хватало!
– Еще бы, – сдавленно произнесла я.
Даже голос у меня звучал до противного вяло.
– Да ты задыхаешься.
Без тебя знаю.
– Просто давно не упражнялась.
– Составить тебе компанию?
– Нет.
И тем не менее он подошел.
Мне по-прежнему не хотелось на него смотреть. Какой стыд, что он застал меня в таком состоянии. Хорошо еще не видел, как я с ревом молочу воздух, словно капризный ребенок. Вот было бы зрелище.
Молчание Райна затягивалось. Явно неспроста.
Не выдержав, я повернулась к нему и резко спросила:
– В чем дело?
Он медленно подбирал слова.
– Ничего особенного. Ты и сейчас уверена, что тебе не нужен партнер? Все лучше, чем колотить по манекену. Давай вместе.
Райн потянулся к мечу. Только сейчас до меня дошло, что он повсюду ходит вооруженным. Даже по своему замку. Странно. Возможно, как и мне, ему было неуютно во владениях Винсента.
Райн заговорщически мне подмигнул.
– Я потому и предлагаю тебе заниматься здесь, что стены арены без окон и ты не выбросишь меня наружу.
Не знаю, почему я мешкала. Мне было незачем напоминать себе, как Райн умеет драться. Главное – убедиться в том, что, когда понадобится, я его одолею.
От этой мысли мне… почему-то было неуютно.
Я отбросила все ощущения и заявила:
– Что ж, если хочешь, начнем.
Не дав Райну времени опомниться, я сделала выпад.
Но он был готов. Он блокировал мой удар и нанес свой.
Ничего сложного. Сложности крылись в наших с ним отношениях.
Когда я сцепилась с ним в арсенале, мне была ненавистна любая мысль о том, как хорошо мы знаем друг друга и как безупречно мы действовали сообща. Сейчас, когда у меня в руке был настоящий меч, а не то недоразумение, я чувствовала себя окруженной призраками нашего заключительного состязания на Кеджари. Боль в мышцах исчезла. Мы кружились по арене так, словно танцевали, а не вели поединок.
Я ненавидела это ощущение и одновременно наслаждалась им. Настоящая практика, а не издевательство над манекеном. Все мысли долой, и только тело реагирует на боль. И в то же время каждый удар Райна напоминал мне о союзничестве, установившемся между нами на Кеджари, и о его былых действиях.
Месяц.
Райн двигался все быстрее и быстрее. Я беззвучно стонала от напряжения, слушая лязг металла о металл. Я видела его скривившийся рот и слышала то, что он не сказал вслух: «Вот и она».
Из меня вырывался Ночной огонь, распространяясь не только на оружие, но и окутывая все тело.
Райн попятился и вскинул руку, заслоняя лицо. Этого было достаточно, чтобы выбить меня из транса. Я в полной мере ощутила плачевное состояние своего тела. Натужное дыхание. Горящие легкие. Вопящие от напряжения мышцы.
Ночной огонь погас.
Я споткнулась и упала. Райн занес надо мной меч.
– Впечатляет, – сказал он, тяжело дыша, и тыльной стороной ладони вытер потный лоб. – Похоже, огонь появляется гораздо легче, чем прежде.
«Спасибо» казалось мне неподходящим ответом. Я осмотрела свой меч и провела по нему рукавом.
– Ты сделала это намеренно? – спросил Райн.
Меня бесило, что он не столько спрашивает, сколько утверждает.
– Когда у меня появилась печать наследника, все… поменялось. Все ощущения. Словами этого не передать. А потом, когда Ниаксия… – Он вздрогнул и пожал плечами. – Прежние перемены показались мне пустяком. Все изменилось до неузнаваемости. Я перестал понимать, на что способно мое тело.
Он был до противного прав. Вот только не спросил, нет ли и у меня таких ощущений. Может, потому и не спросил, что уже знал ответ.
– Орайя, ты полувампирша, – тихо сказал Райн. – И вдобавок наследница. Думала ли ты, что это может означать?
Наши глаза встретились. Во взгляде Райна застыл вопрос. Оставалось признать, что вопрос гораздо шире.
Получалось, я совсем ничего не знала о себе (прежние знания не годились). О своей магии. О продолжительности жизни и крови. О пределах собственного тела.
Получалось, что вся моя прежняя жизнь была ложью.
Я промолчала. К счастью, Райн не стал допытываться. Вместо этого он протянул мне руку. Я отказалась и встала без его помощи.
– В этом, Орайя, ты не меняешься. Идем. На сегодня хватит.
– Я еще не закончила.
– У тебя такой вид, что ты вот-вот грохнешься в обморок. Доводить себя до изнеможения придешь в другой раз.
Уходя, он взглянул на меня через плечо:
– Может, прогуляемся по улицам, населенным людьми? Чувствую, тебе просто необходимо кого-то убить.
– Необходимо еще как, – согласилась я.
При всем желании поспорить с ним сил на это у меня не было, и потому я пошла вслед за ним.
– Куда ты меня опять тащишь? – спросила я, когда мы шагали по коридору.
– Я нашел тебе телохранителя.
– Телохранителя?
Впервые в жизни я получила свободу, и на тебе!
– Принцесса, – усмехнулся Райн, – даже у меня есть телохранители. Думаешь, я позволю тебе бродить одной по этому логову, полному дикого зверья?
– Ты говоришь совсем как он, – проворчала я, стараясь не замечать, как от моих слов Райн перестал улыбаться.
Он молча проводил меня до апартаментов, открыл свою дверь и поманил меня внутрь.
– Познакомься со своим телохранителем. Точнее, с телохранительницей.
Раньше чем он успел договорить, у него за спиной появилась Мише. Она улыбалась так, что могла осветить самые темные и мрачные углы замка.
Богиня мне свидетельница, не могла я оставить ее улыбку без ответа.
Райн осторожно коснулся плеча Мише, словно удерживая ее от желания броситься ко мне с объятиями. Но Мише и сама совладала со своим порывом и вместо объятий приветственно замахала руками.
– Я по тебе соскучилась! – выпалила она.
Честно?
Я тоже по ней соскучилась.
К великому облегчению, Райн преувеличил, сказав, что Мише будет моей «телохранительницей». Она не станет повсюду следовать за мной, но, если я соглашусь, поселится в моих покоях, займет свободную комнату и будет сопровождать меня в странствиях.
– Не хочу, чтобы за мной приглядывали, – буркнула я.
Услышав это, Мише озабоченно наморщила лоб и сказала:
– Если тебе не хочется, чтобы я жила вместе с тобой, я поищу другое место.
– Это не мне решать, – ответила я, посмотрев на Райна.
– Нет, тебе, – возразил он. – Скажешь подыскать другое место, и она без обид уйдет.
М-да. Это мне показалось слишком… жестоким.
– Почему бы ей не жить в твоих апартаментах? – спросила я его.
– Я храплю.
– Храпит, – вздохнула Мише. – И еще как.
Я сама это знала, поскольку неделями слышала его рулады.
– И потом, – продолжил Райн, – если ты откажешься от Мише, мне придется искать тебе другого телохранителя. Кого-то из окружения Кетуры, если такой вариант тебе предпочтительнее.
Я сердито зыркнула на него.
– Военная обстановка, – пожал он плечами.
Мише смотрела на меня как бродячий щенок, умоляющий, чтобы его пустили в дом.
Я ущипнула себя за переносицу и вздохнула, покоряясь судьбе:
– Пусть живет у меня.
Мише лучезарно улыбнулась, пошла в отведенную комнату и принялась распихивать одежду по ящикам комода.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?