Текст книги "Капитал. Происхождение семьи, частной собственности и государства. Манифест Коммунистической партии"

В прежние времена капитал там, где ему представлялось нужным, осуществлял свое право собственности на свободного рабочего путем принудительного закона. Так, например, до 1815 г. машиностроительным рабочим Англии эмиграция была воспрещена под угрозой тяжелого наказания.

Воспроизводство рабочего класса предполагает также передачу и накопление искусства от поколения к поколению. До какой степени капиталист склонен рассматривать существование такого искусного рабочего класса как одно из принадлежащих ему условий производства, обнаруживается с особенной яркостью, когда кризис начинает угрожать утратой этого условия производства. Как известно, под влиянием Гражданской войны в Америке и сопровождавшего ее хлопкового голода большинство рабочих хлопчатобумажного производства в Ланкашире и других местах было выброшено на улицу. Из недр самого рабочего класса и из других слоев общества раздался призыв организовать с помощью государства или добровольных национальных сборов эмиграцию «избыточных» рабочих в английские колонии или Соединенные Штаты. «Times» опубликовала тогда (24 марта 1863 г.) письмо Эдмунда Поттера, бывшего президента манчестерской торговой палаты. В нижней палате письмо это было справедливо названо «манифестом фабрикантов». Мы приведем здесь из этого письма несколько характерных мест, в которых взгляд на рабочую силу как на собственность капитала высказан с полной откровенностью.

«Рабочим хлопчатобумажного производства внушают, что предложение их труда слишком велико… что его следует уменьшить, быть может, на целую треть, чтобы затем мог установиться здоровый спрос на остальные две трети… Общественное мнение настаивает на эмиграции… Хозяин (т. е. хлопчатобумажный фабрикант) не может добровольно согласиться на то, чтобы предложение его рабочих рук было уменьшено; он придерживается того взгляда, что это было бы столь же несправедливо, сколь и неправильно… Если эмиграция поддерживается на счет общественного фонда, он имеет право требовать, чтобы его выслушали, и, быть может, протестовать». Тот же самый Поттер рассказывает далее, как полезна хлопчатобумажная промышленность, как она «несомненно оттянула население из Ирландии и английских земледельческих округов», как колоссальны ее размеры, как она в 1860 г. дала всего 5/13 английского экспорта и как она через немного лет снова увеличится благодаря расширению рынка, особенно индийского, и принудительному «ввозу достаточного количества хлопка по 6 пенсов за фунт». Он продолжает: «Время – один, два, быть может, три года – создаст необходимое количество… Я хотел бы поэтому поставить вопрос: не стоит ли эта промышленность того, чтобы ее поддерживать? Не стоит ли труда содержать в порядке машины (имеются в виду живые рабочие машины) и не является ли величайшей глупостью мысль выбросить их вон? Я думаю, что это так. Я готов согласиться, что рабочие – не собственность, не собственность Ланкашира и хозяев; но они – сила их обоих; они – интеллектуальная и обученная сила, которой не заместить в течение жизни одного поколения; напротив, другие машины – те, на которых они работают, можно в значительной их части с успехом заместить и даже улучшить в течение двенадцати месяцев[51]51
  Читатель помнит, что тот же самый капитал поет совсем другую песенку при обычных обстоятельствах, когда задача состоит в понижении заработной платы. Тут «хозяева» единогласно заявляют (см. гл. 10, с. 136): «Пусть фабричные рабочие не забывают того, что их труд представляет в действительности очень низкий сорт обученного труда; что никакой другой не усваивается легче и, принимая во внимание его качество, не оплачивается лучше; что никакого другого труда нельзя достать посредством столь краткого обучения, в столь короткое время и в таком изобилии. Машины хозяев (которые, как нам говорят теперь, могут быть с успехом замещены лучшими в 12 месяцев) фактически играют более важную роль в деле производства, чем труд и искусство рабочего (нам говорят теперь, что последнее не может быть восстановлено даже в течение 30 лет), которому можно научить в 6 месяцев и которому может научиться всякий деревенский батрак».


[Закрыть]. Если эмиграция рабочей силы будет поощряться или даже просто разрешаться (!), то что станется с капиталистами? (Этот крик сердца напоминает гофмаршала Кальба.) <…> Снимите сливки рабочих – и основной капитал будет до крайности обесценен, оборотный капитал не выдержит борьбы с недостаточным предложением труда ухудшенного сорта… Нам говорят, что рабочие сами желают эмигрировать. Это очень естественно с их стороны… Сократите, подавите хлопчатобумажное производство, отняв у него его рабочие силы, уменьшите, скажем, на 1/3 или на 5 миллионов сумму уплачиваемых им заработных плат – и что станется тогда с ближайшим классом, стоящим над рабочими, с мелкими лавочниками? Что станется с земельной рентой, с квартирной платой за коттеджи?.. С мелкими фермерами, этим лучшим слоем домовладельцев и земельных собственников? Итак, скажите, может ли быть какой-либо более самоубийственный план для всех классов страны, чем этот проект – ослабить нацию путем экспорта ее лучших фабричных рабочих и обесценения части ее наиболее производительного капитала и богатства? Может ли быть что-либо худшее для земельных собственников и хозяев, чем лишиться своих лучших рабочих и посеять деморализацию и недовольство среди остальных путем широкой опустошительной эмиграции и обесценения капитала в целой провинции?»

Поттер, этот несравненный представитель хлопчатобумажных фабрикантов, различает два вида «машин», одинаково принадлежащих капиталисту: одни постоянно находятся на его фабрике, другие по ночам и по воскресеньям перемещаются в коттеджи. Первые – мертвые, вторые – живые. Мертвые не только с каждым днем ухудшаются и обесцениваются, но благодаря техническому прогрессу значительная часть их наличной массы является до такой степени устарелой, что могла бы быть с выгодой замещена более новыми машинами в продолжение нескольких месяцев. Живые машины, наоборот, тем лучше, чем долее они служат, чем более искусства, накопленного поколениями, они впитали в себя. «Times» в своем ответе этому фабричному магнату между прочим писала:

«Господин Э. Поттер до такой степени проникнут сознанием чрезвычайной и абсолютной важности хозяев хлопчатобумажных предприятий, что он для поддержания этого класса и увековечения его промысла готов насильственно запереть полмиллиона рабочих в огромный моральный работный дом. Достойна ли эта промышленность того, чтобы ее поддерживать? – спрашивает г-н Поттер. Конечно, отвечаем мы, всеми честными средствами. Стоит ли труда содержать в порядке машины? – снова спрашивает г-н Поттер. Здесь мы останавливаемся в недоумении. Под машинами господин Поттер разумеет человеческие машины; он клянется, что не рассматривает их как безусловную собственность хозяина. Мы должны сознаться, что считаем „не стоящим труда“ и даже невозможным содержать человеческие машины в порядке, т. е. запирать их и смазывать, пока не явится в них надобность. Человеческая машина имеет свойство ржаветь от бездействия, сколько бы вы ее ни смазывали и ни чистили. К тому же человеческие машины, как нас учит опыт, способны самопроизвольно разводить пары и взрываться или безумствовать на улицах наших больших городов в дикой виттовой пляске. Может быть, г-н Поттер и прав, утверждая, что для воспроизводства рабочих требуется более значительное время, но, имея под руками опытных машинистов и деньги, мы всегда найдем достаточно предприимчивых, настойчивых, трудолюбивых людей, из которых можно наделать более чем нужно фабрикантов… Г-н Поттер болтает о новом оживлении промышленности через 1, 2, 3 года и требует от нас не поощрять эмиграции рабочей силы или даже не разрешать ее! Что рабочие желают эмигрировать, это, по его мнению, естественно, но он полагает, что нация должна запереть полмиллиона этих рабочих и 700 000 лиц, принадлежащих к их семьям, вопреки их желанию, в хлопчатобумажных округах и – неизбежное последствие, – подавляя силою их недовольство, поддерживать их существование раздачей милостыни, – все это ввиду того, что может наступить день, когда они снова понадобятся хлопчатобумажным фабрикантам… Наступило время, когда великое общественное мнение этих островов должно сделать что-нибудь, чтобы спасти эту „рабочую силу“ от тех, кто хочет обращаться с ней так, как они обращаются с углем, железом и хлопком».

Статья «Times» была только пустой игрой ума. «Великое общественное мнение» в действительности разделяло мнение г-н Поттера, что фабричный рабочий есть лишь подвижной придаток фабрики. Эмиграции рабочих воспрепятствовали[52]52
  Парламент не вотировал ни одной копейки на эмиграцию, но лишь издал законы, уполномочившие муниципалитеты держать рабочих между жизнью и смертью или эксплуатировать их, не уплачивая нормального вознаграждения. Когда затем, три года спустя, разразился падеж скота, парламент немедленно, невзирая даже на грубое нарушение парламентского этикета, вотировал миллионы на возмещение убытков миллионеров-лендлордов, фермеры которых и без того не несли никаких убытков благодаря повышению цены на мясо.


[Закрыть]. Их заперли в «моральном работном доме» хлопчатобумажных округов, и они по-прежнему составляли «силу хлопчатобумажных фабрикантов в Ланкашире».

Итак, капиталистический процесс производства самим своим ходом воспроизводит отделение рабочей силы от условий труда. Он постоянно принуждает рабочего продавать свою рабочую силу, чтобы жить, и постоянно дает капиталисту возможность покупать ее, чтобы обогащаться. Теперь уже не простой случай противопоставляет на товарном рынке капиталиста и рабочего как покупателя и продавца. Железный ход самого процесса постоянно отбрасывает последнего как продавца своей рабочей силы обратно на товарный рынок и постоянно превращает его собственный продукт в средство купли в руках первого.

Следовательно, капиталистический процесс производства, рассматриваемый в общей связи или как процесс воспроизводства, производит не только товары, не только прибавочную стоимость – он производит и воспроизводит, с одной стороны, капиталиста, с другой – наемного рабочего, а тем самым и самое капиталистическое отношение.

Капиталистический процесс производства в расширенном масштабе. Превращение законов собственности товарного производства в законы капиталистического присвоения

Раньше мы исследовали, каким образом прибавочная стоимость возникает из капитала, теперь посмотрим, каким образом капитал возникает из прибавочной стоимости. Применение прибавочной стоимости в качестве капитала, или обратное превращение прибавочной стоимости в капитал, называется накоплением капитала.

Рассмотрим сначала этот процесс с точки зрения отдельного капиталиста. Пусть, например, прядильный фабрикант авансирует капитал в 100 000 руб., в том числе 4/5 в виде хлопка, машин и т. д. и 1/5 – в виде заработной платы. Допустим, что ежегодно он производит 240 000 фунтов пряжи стоимостью в 120 000 руб. При норме прибавочной стоимости в 100 % прибавочная стоимость заключена в прибавочном, или чистом, продукте, составляющем 40 000 фунтов пряжи, или одну шестую валового продукта, всего продукта. Этот прибавочный продукт имеет стоимость в 20 000 руб., которая будет реализована (превращена в деньги) его продажей.

Сумма стоимости в 20 000 руб. есть сумма стоимости в 20 000 руб., и ничего больше. Ни по виду, ни по запаху этих денег нельзя узнать, что они – прибавочная стоимость. Характер прибавочной стоимости указывает лишь, каким путем данная стоимость попала в руки ее собственника, но нисколько не изменяет самой природы стоимости или денег.

Таким образом, прядильный фабрикант, чтобы превратить в капитал эту вновь поступившую к нему сумму в 20 000 руб., должен при прочих равных условиях авансировать 4/5 ее на закупку хлопка и т. д. и одну пятую – на закупку новых рабочих-прядильщиков, причем последние должны найти на рынке те средства существования, стоимость которых он им авансировал. Тогда этот новый капитал в 20 000 руб. будет функционировать в прядильном деле и со своей стороны принесет прибавочную стоимость в 4000 руб.

Капитальная стоимость была первоначально авансирована в денежной форме. Если 200 000 фунтов пряжи, в которых она заключается, будут проданы, то капитальная стоимость снова приобретает свою первоначальную форму. Напротив, прибавочная стоимость с самого начала существует как стоимость определенной части валового продукта. Поэтому при продаже прибавочная стоимость изменяет свой первоначальный способ существования. Однако начиная с этого момента обе они, и капитальная стоимость, и прибавочная стоимость, представляют денежные суммы, и их обратное превращение в капитал происходит совершенно одинаковым способом. И ту и другую стоимость капиталист затрачивает на покупку товаров, благодаря чему получает возможность снова начать изготовление своего продукта, и на этот раз уже в расширенном масштабе. Но чтобы закупить эти товары, он должен найти их на рынке.

Товары, которые приходится закупать на рынке, должны быть раньше произведены. Процессы, совершающиеся на рынке, осуществляют лишь обращение этих отдельных составных частей годового производства, посылают их из рук в руки, но не могут ни увеличить суммы годового дохода, ни изменить природы произведенных предметов.

Прежде всего, годичное производство должно доставить все те предметы (потребительные стоимости), на счет которых могут быть возмещены вещественные составные части капитала, потребленные в течение года. За исключением этой части остается чистый, или прибавочный, продукт, в котором заключается прибавочная стоимость. Но из чего состоит этот прибавочный продукт? Быть может, из предметов, предназначенных для удовлетворения потребностей и прихотей класса капиталистов? Если бы это было так, то прибавочная стоимость была бы прокучена до последнего гроша.

Не совершая чуда, можно превращать в капитал лишь такие предметы, которые могут быть применены в процессе труда, т. е. средства производства и, далее, такие предметы, которые способны поддерживать жизнь рабочего, т. е. средства существования. Следовательно, часть годичного прибавочного труда должна быть употреблена на изготовление добавочных средств производства и существования, избыточных по сравнению с тем их количеством, которое необходимо для возмещения авансированного капитала. Одним словом, прибавочная стоимость лишь потому может быть превращена в капитал, что прибавочный продукт, стоимостью которого она является, уже заключает в себе вещественные составные части нового капитала.

Но чтобы заставить эти элементы фактически функционировать в качестве капитала, класс капиталистов нуждается в добавочном количестве труда. Если эксплуатация уже занятых рабочих не может быть увеличена экстенсивно или интенсивно, то, очевидно, должны быть применены к делу добавочные рабочие силы. Но об этом также позаботился самый механизм капиталистического производства, так как обычный уровень заработной платы достаточен не только для самосохранения, но и для размножения рабочего класса. Эти добавочные рабочие силы различных возрастов ежегодно доставляются капиталу самим рабочим классом, так что остается только соединить их с добавочными средствами производства, уже заключающимися в продукте годового производства, – и превращение прибавочной стоимости в капитал готово.

Вернемся теперь опять к нашему примеру. Это старая история: Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова и т. д. Первоначальный капитал в 100 000 руб. приносит прибавочную стоимость в 20 000 руб., которая капитализируется. Новый капитал в 20 000 руб. приносит прибавочную стоимость в 4000 руб.; эта прибавочная стоимость, в свою очередь, капитализируется и приносит новую прибавочную стоимость в 800 руб. и т. д.

Мы отвлекаемся здесь от той части прибавочной стоимости, которая потребляется самим капиталистом. Столь же мало интересует нас в настоящее время вопрос, присоединяется ли добавочный капитал к первоначальному или же отделяется от него, чтобы самостоятельно порождать прибавочную стоимость; использует ли его тот же самый капиталист, который его накопил, или же он перейдет в другие руки. Мы не должны только забывать, что наряду с новообразованными капиталами первоначальный капитал продолжает воспроизводить себя и производить прибавочную стоимость и что то же самое можно сказать о каждом накопленном капитале в его отношении к созданному им добавочному капиталу.

Первоначальный капитал образовался путем авансирования 100 000 руб. Откуда их достал их владелец? Они созданы его собственным трудом и трудом его предков! – единодушно отвечают представители политической экономии.

Совершенно иначе обстоит дело с добавочным капиталом в 20 000 руб. Процесс его возникновения нам известен с полной точностью. Это капитализированная прибавочная стоимость. С самого своего зарождения он не заключал в себе ни одного атома стоимости, возникшей помимо чужого неоплаченного труда. Средства производства, к которым присоединяется добавочная рабочая сила, как и средства существования, при помощи которых она поддерживает саму себя, представляют лишь составные части прибавочного продукта – той дани, которая классом капиталистов ежегодно вырывается у класса рабочих. Если класс капиталистов на часть этой дани закупает добавочную рабочую силу, даже по полной цене, так что эквивалент обменивается на эквивалент, то все же он поступает в этом случае по старому рецепту завоевателя, покупающего товары побежденных на их же собственные, у них же награбленные деньги.

Если добавочный капитал применяется к делу тем самым рабочим, который произвел его, то этот последний должен прежде всего продолжать увеличивать стоимость первоначального капитала и, кроме того, должен обратно покупать продукт своего прежнего неоплаченного труда при помощи большего количества труда, чем он стоил ему самому. Раз мы рассматриваем это как сделку не между отдельными капиталистами и рабочими, но между всем классом капиталистов и всем классом рабочих, то суть дела нисколько не изменится от того, что за счет неоплаченного труда рабочих, занятых до того времени, получат занятие новые добавочные рабочие. Ведь возможно также, что капиталист использует дополнительный капитал на куплю машины, которая выбросит производителя этого добавочного капитала на мостовую и заместит его несколькими детьми. Во всяком случае, рабочий класс своим прибавочным трудом в течение данного года создал капитал, который в следующем году даст занятие добавочному количеству труда.

Предпосылкой накопления первого добавочного капитала в 20 000 руб. была наличность стоимости в 100 000 руб., авансированной капиталистом и принадлежащей последнему в силу его «первоначального труда». Напротив, предпосылкой второго добавочного капитала в 4000 руб. является не что иное, как предшествующее накопление первого, этих 20 000 руб., капитализированную прибавочную стоимость которых и представляют эти 4000 руб. Собственность на прошлый неоплаченный труд оказывается теперь единственным условием текущего присвоения в растущем масштабе живого неоплаченного труда. Чем больше накопил капиталист раньше, тем больше он может накапливать теперь.

Посредством только что описанных процессов, т. е. посредством постоянного возрастания капитала за счет ранее произведенной прибавочной стоимости, часть которой, следовательно, всегда употребляется на закупку новых рабочих сил – допустим даже, по их действительной стоимости, – посредством этих процессов частная собственность, основанная на производстве и обращении товаров, превращается, очевидно, в свою прямую противоположность. Обмен эквивалентов претерпел такие изменения, что в результате стал одной лишь видимостью; в самом деле, часть капитала, обменянная на рабочую силу, во-первых, сама представляет лишь часть продукта чужого труда, присвоенного без эквивалента; во-вторых, она должна быть не только возмещена создавшим ее рабочим, но и возмещена с новым прибавочным продуктом. Меновое отношение между капиталистом и рабочим становится, таким образом, простой формой, которая чужда своему собственному содержанию и лишь затемняет его действительный смысл. Постоянная купля и продажа рабочей силы есть форма. Содержание же заключается в том, что капиталист часть (уже овеществленного в товарах) чужого труда, постоянно присваиваемого им без эквивалента, снова и снова обменивает на большее количество живого чужого труда. Первоначально право собственности казалось нам основанным на собственном труде. По меньшей мере мы должны были принять это допущение, так как на рынке противостоят друг другу лишь равноправные товаровладельцы, причем средством для присвоения чужого товара является исключительно отчуждение своего собственного товара, а этот последний может быть создан лишь трудом. Теперь же оказывается, что собственность для капиталиста есть право присваивать чужой неоплаченный труд или его продукт, для рабочего – невозможность присвоить себе свой собственный продукт.

Мы видели, что даже при простом воспроизводстве весь авансированный капитал, каково бы ни было его первоначальное происхождение, превращается в накопленный капитал, или капитализированную прибавочную стоимость. Но в общем потоке производства весь первоначально авансированный капитал представляет величину бесконечно малую по сравнению с непосредственно накопленным капиталом, т. е. с прибавочной стоимостью или прибавочным продуктом, в свою очередь превращенными в капитал, причем безразлично, функционирует ли он в руках того, кто накопил его, или в чужих руках.

Понятно[54]54
  Т. I. Гл. 22. § 3.


[Закрыть], что только часть прибавочной стоимости может быть присоединена к капиталу, другая же часть должна служить капиталисту для поддержания его существования. Чем больше одна часть, тем меньше другая. Следовательно, чем меньше потребление капиталиста, тем больше накопление.

Но историческое значение и право на существование капиталиста заключается в том, что он безудержно понуждает человечество к производству ради производства, следовательно, к развитию общественных производительных сил и к созданию тех материальных условий производства, на которых только и может быть построена более высокая общественная форма, покоящаяся на принципе полного и свободного развития индивидуума. Кроме того, развитие капиталистического производства создает необходимость постоянного возрастания капитала, вложенного в данное промышленное предприятие, а конкуренция вынуждает каждого отдельного капиталиста постоянно увеличивать свой капитал, чтобы сохранить его, но увеличивать его он может лишь посредством прогрессирующего накопления.