Текст книги "Диктатура"

Правовым основанием исполнения приговора является имеющее законную силу судебное решение. Исполнение может регулироваться процедурными предписаниями, и тем самым эффективность его действия может быть ограничена, так что оно не подчинено без всяких пределов одной только цели, состоящей в том, чтобы всеми средствами, коих требует положение дел, достичь оглашенного в приговоре состояния. Однако рамки правовой формы никогда не могут быть настолько широки, чтобы формализован был сам процесс приведения приговора в исполнение, скажем, то, как судебный исполнитель изымает вовремя не возвращенную вещь, как тюремные чиновники заключают преступника под стражу, как происходит сама казнь и т. д. Если и встречаются такие правовые конструкции, как оглашение врагов (см. выше), то значение их состоит в том, что они устраняют важнейшее препятствие на пути действий по поддержанию правопорядка, а именно внимание к правам личности приговоренного (execuendus), и предоставляют этим действиям наибольшую свободу. Когда кто-либо объявлялся вне закона, то в предельной степени это тоже означало полное поражение в правах и уничтожение правосубъектности лица, подвергаемого опале[150]150
  Poetsch /. Die Reichsacht im Mittelalter und besonders in der neueren Zeit. Untersuchungen zur deutschen Staats– und Rechtsgeschichte / Hrsg, von Gierke. Heft 105. Breslau, 1911. S. 3.


[Закрыть]. В той мере, в какой исполнение приговора бывает эффективным действием, его объем и интенсивность зависят от положения дел, т. е, в данном случае прежде всего от оказываемого приговоренным сопротивления. Если находящийся вне закона человек, а с ним и все, кто, как его друзья и сподвижники, тоже были подвергнуты опале, сообща противятся исполнению приговора, то исполнение это, если оно продолжается, может принять такой размах, что выплеснется в войну и получит такое фактическое значение, в сравнении с которым правооснование, процесс и приговор покажутся малосущественным второстепенным делом и пустой формальностью. Процесс форменным образом перерастает в войну. В случае какого-либо преступления, особенно при нарушении общественного спокойствия, положение исполнителя, в отличие от исполнения приговора в случае простого неповиновения, было независимым, поскольку он «назначался исключительно для осуществления опалы»[151]151
  Ibid. S. 206.


[Закрыть]. Имущество изгнанника подлежало конфискации и использовалось для покрытия экзекутивных издержек. Если же исполнение приговора приобретает непропорциональный размах, перерастает в военную акцию, то оно отделяется от своего правового основания и поневоле начинает руководствоваться уже не правовыми соображениями, а технической целесообразностью, связанной с той или иной ситуацией. Но, становясь более самостоятельным, такое исполнение может быть поставлено на службу иным целям, нежели его изначальная цель, исполнение на правовой основе. Тогда оно становится надежным средством расширения политической власти, а исполнительный комиссар – инструментом монархического абсолютизма, служащим уничтожению сословных привилегий. Политический смысл этого процесса со всей откровенностью выразил Валленштейн, наиболее значительный и наиболее последовательный представитель новой политической мысли XVII в, в Германии: он «всей душою своей радуется», когда сословия создают «трудности» (dificulteten), «ведь из-за этого они теряют все свои привилегии»[152]152
  Förster. Albrecht von Wallensteins Briefe und amtliche Schreiben. I. № 179. Berlin. 1828. S. 332.


[Закрыть]. Комиссар следует только своему поручению и ничему другому. Инструкция, выданная 17 ноября 1620 г. герцогом Максимилианом Баварским, императорским комиссаром в войне с богемскими мятежниками, комиссарам низшего ранга, содержит рекомендацию «мягко указать» сословиям, если они будут настаивать на подтверждении (confirmation) своих привилегий и требовать императорской грамоты или как-либо иначе отказывать в повиновении, «что сейчас у него нет ни времени, ни тем более повода к тому, чтобы задерживаться в этом месте ради подтверждения привилегий. Далее, поскольку мы, в точности следуя нашему поручению, не должны вмешиваться в упомянутое вами подтверждение», сословие должно обратиться к императору, «а не к нам, нижестоящему комиссару, коего дело это в принципе не касается»[153]153
  Это «Инструкция для княжеских (именно так, не «императорских») комиссаров, направляемых к богемским сословиям и городам» (Instruktion für die an die Behaimbische Ständt und Städt abgeordnete Frl. commissarii. Prag, 17. Nov. 1620// Bayr. Geh. Staatsarchiv. K. schw. 50/28. Fol. 96 (не публиковалось)).


[Закрыть].

В судебных процессах императорские комиссары появлялись, наделенные различными задачами. Свидетелей обычно допрашивала не высшая судебная палата, их вызывал и заслушивал судебный комиссар. Если в нарушении общественного мира или в поддержке подстрекателей подозревалась целая община, то комиссарам поручалось также брать оправдательную присягу с половины членов городского совета или с подозрительных граждан[154]154
  Poetsch J. Die Reichsacht im Mittelalter… S. 126, 134. Anm. 3.


[Закрыть]. Император требовал для себя право всюду, где речь шла о «благополучии и спокойствии государства» (imperii utilitas et tranquillitas), а не только в тех случаях, где ему подобало вести суд в низшей инстанции, против подданных того или иного князя, публиковать, вручать или иначе распространять мандаты по всей стране, и даже посредством своих комиссаров осуществлять юрисдикцию на территории подданных, хотя все это, конечно, только в соответствии с их законами и обычаями. Однако Рейнкинк, выдвинувший эти принципы, проводит различие между городами и князьями, в городах императорские мандаты и эдикты, издаваемые ради общественной пользы, оглашаются императорскими герольдами, князьям же они вручаются, с тем чтобы те огласили их через своих чиновников. Императорский комиссар может заслушивать в качестве свидетелей не только непосредственных, но и косвенных подданных. таким же правом наделяются и комиссары высшего суда, хотя сословия протестовали против этого уже в первой половине XVII в. Правовая структура исключительного статуса этих комиссаров и здесь основывалась на допущении личного заместительства. Как и в каноническом праве, здесь действует положение, согласно которому государев комиссар по рангу стоит выше ординарного магистрата, потому что он «действует вместо государя и репрезентирует его личность» (principis vice fungitur ejusque personam representat)[155]155
  Tractatus de regimine. L. I. Cl. V. Cap. 7.


[Закрыть]. Что, в частности, касается исполнения приговора, то как часть судебной процедуры оно предполагало, что в отношении имперского сословия опала объявлялась согласно праву. Право объявлять вне закона император стремился сохранить за собой. Объявление вне закона либо предваряется судебным процессом, либо вступает в силу ipso facto. К этому последнему способу император особенно часто прибегал в случае угрозы общественному порядку. Помимо альтернативных статей судебная процедура в интересующую нас эпоху регламентировалась главным образом преобразованным уставом высшего суда и исполнительным уставом 1555 г.[156]156
  См.: Lünig J. Ch. Corpus juris militaris des hl. römischen Reiches. I. Leipzig, 1723. P. 52–58.


[Закрыть]. Императорские мандаты, появлявшиеся в ходе процесса, часто вручались или сообщались сторонам императорскими комиссарами (а не герольдами, которые только разносили их в качестве гонцов). Как известно, в высшем имперском суде процедура занимала чрезвычайно много времени, обжалования допускались даже по вынесении приговора и в ходе исполнительного производства[157]157
  В разбирательстве между графом Ольденбургским и владетельным бароном Книпгаузеном император в 1624 г. дал Кристиану IV «поручение к осужденному» (commissio ad exequendum). Книпгаузен был осужден в 1592 г, и по приговору высшего имперского суда отстранен от власти, но подал кассационную жалобу и добился того, что император Рудольф приостановил исполнение приговора. Только когда объявленный вне закона Мансфельд опустошил страну и возникла угроза того, что она будет предложена им чужеземным властителям и тем самым отторгнута от империи, последовало упомянутое императорское поручение Кристиану IV (по «краткому сообщению» об этой исполнительной комиссии в Актах регенсбургского рейхстага 1654 г. (Regensburger Reichstagsakten. 1654. Т. VII // Bayr. Geh. Staatsarchivs. Fol. 37 ff.).


[Закрыть]. Сама опала уже давно (с конца XIII в.) «перестала внушать страх»[158]158
  Eichmann Е. Acht und Bann im Reichsrecht des Mittelalters (Schriften der Görresgesellschaft, Sektion für Rechts– und Sozialwissenschaft. Heft 6. Paderborn, 1909. S. 145).


[Закрыть], и обычно император «по своей природной кротости и доброте», как пояснялось в его мандатах, обещал одну отсрочку за другой. Поэтому задача императорских комиссаров, особенно там, где речь шла о важных политических делах и о влиятельных партиях, состояла главным образом в ведении переговоров, и это длилось до тех пор, пока этих комиссаров по делам не сменял комиссар действия. Особенно интересные примеры комиссарской деятельности можно найти в Грумбаховых распрях[159]159
  Исполнительный мандат об опале, изданный императором Фердинандом 113 октября 1563 г. (напечатано у Фр. Ортлофа – OrtloffFr. Geschichte der Grumbachischen Händel. Bd I. Jena, 1868. S. 537). опала трактуется как вступившая в силу ipso facto. только с 1566 г. опала налагалась несколькими карательными повелениями. Тогда мандат был возобновлен и распространен на приверженцев Грумбаха, а исполнить его было приказано курфюрсту Саксонскому как верховному правителю верхнесаксонской области (Ortloff) III. Jena, 1869. S. 349). Свидетельства того, что комиссары, герольды и горнисты появлялись одновременно, см.: Ortloff, III. S. 110. примеры участия императорских комиссаров: ibid., III. S. 220, 340 (Курфюрст Саксонский пишет императору о том, насколько недостаточны действия округов, на которые возложено исполнение приговора. надо полагать, в интересах авторитета и верховной власти императора целесообразнее было бы, если бы император послал с комиссарами в Готу 2000 лошадей или «ради большего почтения и страха» отрядил бы для исполнения своих комиссаров и еще раз возобновил мандаты). В подчинение курфюрсту как главнокомандующему исполнительного войска отряжаются императорские комиссары, которые должны делать все, «что потребует нужда в поддержании гражданского мира», взыскивать вспомоществование с округов и др. Освобождение сословного представительства и подданных от повиновения опальному герцогу Иоганну Фридриху должно было, собственно, производиться императорскими комиссарами. Появился, однако, только гонец с письмом от императора. Сословия сначала потребовали присутствия императорских комиссаров, но после недолгих переговоров от этого решено было отступиться, поскольку посчитали достаточным, если курфюрст, как верховный главнокомандующий, сам осуществит высвобождение и прикрепление к новому господину в соответствии с распоряжениями императора (Ortloff, III. S. 368). Протокол допроса плененного Грумбаха и приговор первыми подписали императорские комиссары, далее следуют подписи офицеров и советников герцога Иоганна Вильгельма. В своем «Историческом описании исполнительного процесса против Грумбаха в 1567 г.» Ю. Ланге говорит об императорских «послах, сиречь комиссарах» (legati seu commisarii).


[Закрыть] и в бесконечных раздоpax XVII в. Например, в споре между городом Брауншвейгом и герцогом Брауншвейгским и Люнебургским Генрихом Юлием, рассмотрение которого императорским декретом от 12 ноября 1604 г. было поручено высшему имперскому суду собственные комиссары императора в марте 1609 г. представили «ходатайственный мандат» (mandatum avocatorium), который призывал стороны сложить оружие и распустить набранных наемников. Дело дошло до переговоров в присутствии императорских комиссаров, результатом которых стал письменный уговор, по которому город обязался прекратить вооруженную борьбу. Когда же, вопреки этому, город велел своим солдатам напасть на герцога, захватить и разграбить его имение, несколько придворных советников императора, выступавших в качестве императорских комиссаров, снова предъявили ему требование сложить оружие, сопровождаемое ультиматумом, в котором император говорил об условном объявлении вне закона. Несмотря на то что процесс был не завершен, император считал себя вправе осуществлять такое «вмешательство», потому что «высокий ранг суда и задержки в процессе не могли препятствовать ему как правящему римскому императору в поддержании общего спокойствия и мира в империи»[160]160
  См.: Londorp. Suppl. 1655. P. 346. – Ha c. 350 упоминается «предупредительный мандат» (mandatum monitorium), переданный сторонникам города Брауншвейга императорскими комиссарами. Как говорится в таких мандатах, комиссаров, ввиду возложенных на них полномочий и поручений, следует уважать и слушаться. Здесь опала тоже считается налагаемой ipso facto, но ее осуществление приостанавливается в силу природной кротости и доброты императора.


[Закрыть].

Императорские комиссары были строго связаны своими инструкциями. Действия их всегда натыкались на препятствия, исходившие от сословий, с которыми император считался и во времена своего наивысшего могущества[161]161
  В 1629 г. император приказывает своим исполнительным комиссарам в швабском округе принимать во внимание просьбы сословий о том, чтобы «с различными исполнительными процедурами не было излишней спешки». комиссары должны придерживаться данных им инструкций и там, где не очевидно, что дома божьи и монастыри были втянуты в Пассауский договор, «не начинать прямо с экзекуции», а выслушать стороны и перейти к дальнейшему распоряжению, вообще не делать необдуманных заключений, чтобы никто не мог пожаловаться на то, что не был-де выслушан в надлежащей мере (Londorp. Suppl. Р. 124).


[Закрыть]. Даже когда к ним обращались в ходе исполнительного производства, они оставались только комиссарами по делам. Для непосредственного действия у них никогда не было всех правовых и фактических средств. Согласно порядку исполнения приговоров и подавление мятежа, и осуществление государственной опалы было делом округов и сословий. Таким образом, военная операция не проводилась непосредственно императорскими комиссарами, чье положение было несамостоятельным. Императору приходилось поручать исполнение приговоров князьям того округа, к которому относилось мятежное сословие. В этом случае на того, кто возглавлял операцию, тоже возлагалось «поручение» (commissio), но он при этом оставался независимым и придерживался того порядка исполнения, который позволял ему проводить собственную политику и учитывать действия своих противников, а также собственные сословные интересы. Поэтому он был лишен как раз того, благодаря чему комиссара можно было использовать как надежное орудие. Хотя в порядке исполнения приговоров мудро подчеркивалось старое положение о том, что право вершить суд ни на что не годится без мощных средств к его осуществлению, он в то же время, поскольку исполнительный процесс содержал возможности для расширения императорской власти, прежде всего был нацелен на создание надлежащих гарантий для сословий. Если императорскому комиссару удавалось побудить соответствующие округа и сословия к тому или иному действию, то он оставался при войске, но «руководство» этим войском, т. е. самой военной операцией, возглавляющий ее исполнение князь, войсковой главнокомандующий, ни под каким видом не желал выпускать из своих рук. Только после того как Валленштейн сформировал для императора его собственное войско, стало возможным утвердить суверенитет императора в государстве на формальной основе осуществления государственной опалы. Сословия увидели такую опасность и сумели ее устранить. Зато в своих наследных землях, в Богемии и Австрии, император с помощью исполнительного процесса утвердил свою абсолютную власть. Военную силу ему, конечно, и здесь поставляли имперские сословия. Во время богемского восстания курфюрст Саксонский и герцог Максимилиан Баварский были назначены императорскими исполнительными комиссарами. Их комиссионные поручения представляют яркие примеры правовых отношений как между владетельными князьями и мятежными сословиями, так и между императором и исполнительным комиссаром[162]162
  В дальнейшем используются документы Баварского тайного государственного архива, свидетельствующие о «восстании, поднятом в Богемском королевстве, и комиссионных поручениях, переданных в связи с ним императорским Величеством герцогу Максимилиану в Баварии, и об их исполнении», 1618–1621 (К. schw. 50/28), а также другие документы из этого архива, которые (за исключением опубликованного Вольф-Бревером (Wolf-Brever: Geschichte Maximilians. I. Bd IV. № X). обязательства от 8 октября 1619 г.) нигде не печатались. Здесь я хотел бы искренне поблагодарить архивариуса д-ра Риднера и государственного архивариуса Демля за дружескую помощь, оказанную мне в пользовании этим архивом.


[Закрыть].

К первому условию исполнения приговора, к акту объявления вне закона, здесь добавляются многочисленные правовые разбирательства, поскольку оспаривалось, в частности, право императора подвергнуть опале курфюрста Фридриха Пфальцского без согласия на то других курфюрстов. Согласно статьям 26 и 39 выборной капитуляции от 28 августа 1619 г, император ни в каком «важном деле» не мог принимать решение, не спросив мнения курфюрстов, и прежде всего не должен был объявлять вне закона никакое сословие «без заслушания» и без обычного процесса. Согласно исполнительному уставу 1555 г., исполнение приговора в отношении имперского сословия можно было начинать только после того, как опала признавалась правомерной. Но пфальцграфа не вызывали в суд и не допрашивали. Люди императора дали понять, что угроза общественному спокойствию со стороны пфальцграфа, принявшего богемскую корону, была очевидна и опала наложена ipso facto. курфюрст сам навлек на себя предстоящую опалу, раздавая патенты внутри страны и за ее пределами, и при этом нигде не говорил о Римской империи, а об императоре говорил только как об эрцгерцоге Австрийском[163]163
  См. подробное суждение др. В. Йохера об опале курфюрста от 26 сентября 1620 г, а также о формальных моментах опалы, об экзекуционных статьях, о патентах и т. д, в Баварском тайном государственном архиве (К. schw. 309–312).


[Закрыть]. Поручение предписывает исполнительным комиссарам прежде всего призвать бунтовщиков и мятежников к повиновению и, если такой призыв не возымеет последствий, применять «строгость и все средства, которые могли бы принудить к повиновению» (mit der scherpfe und alien Zu erlangung des gehorsambs gehörigen Zwangsmitteln), «повинующимся же обеспечить поддержку и защиту» (den Gehorsamen aber Protektion, Schutz und Schirm zu gewähren). Исполнительному комиссару дозволяется также приводить сословия и города той земли, которую надлежит подчинить, к присяге на верность своему заказчику. К подданным и жителям этой земли обращен призыв неукоснительно следовать императорскому комиссару во всех указаниях, которые он отдает от имени императора. Чтобы никто не мог претендовать на снисхождение и сослаться на другое «обязательство, приверженность, слово, долг или как бы это еще ни называлось» (Verbindnuß adherenz Zusage oder Pflicht wie dieselbe namen haben möge), все эти «мнимые обязательства» (vermainte Obligationen) в целом и каждое в отдельности «отменяются и кассируются Императорской и Королевской властью, а заинтересованные лица освобождаются и избавляются от них насильно» (auß Khayserlicher und Khöniglicher macht aufgehoben, caßiert und die Intereßierten Personen davon krefftigelich ledig und los gesprochen), и если они выказывают послушание, то им гарантируются их достоинство, привилегии и права. Если призывы к добровольному подчинению не имеют успеха, исполнительный комиссар приступает к выполнению своего поручения. После завоевания Праги он рассылал оттуда подчиненных ему комиссаров низшего ранга (они назывались и комиссарами, и делегатами), которые принимали присягу на верность от всех сословий, если те ее еще не принесли. Для этого им выдавался формуляр с текстом присяги, соответствовавшим той, которая уже была принесена Праге городами Богемии, а также копию императорского комиссионного мандата, которую они передавали или, по крайней мере, зачитывали представителям сословий, после чего должны были применять против непокорных все средства принуждения, позволяющие достичь повиновения. Там, где это было необходимо, например в пограничных населенных пунктах, защита благонадежного населения осуществлялась посредством того, что комиссар вводил туда гарнизоны из двух, трех или более десятков кнехтов. Обо всем происходящем в точности докладывалось комиссару.

Хотя такое обращение со «страной» было «диктаторским», все же глубинное отношение этого исполнительного комиссара к дававшему ему поручения императору нимало не соответствует понятию комиссара у Бодена. Герцог не выступал в качестве зависимого функционера. Он требовал, чтобы ему возместили «походные издержки» и для надежности предоставили залог из императорского имущества. все, что он освободит от врага в австрийских провинциях, должно со всеми и всякими «выгодами, правоговорениями, правами и прочим причитающимся» (emolumentis, juridictionibus, juribus et pertinentiis) остаться у него в качестве залога, покуда его затраты не возмещены, ондолжен только признавать личную юрисдикцию императора для этих провинций, а кроме того, пока хватает другого имения, под закладную не должны попадать императорские «соляные копи и податные пункты» (salinae fodinae et telonia). Подробнее этот вопрос урегулирован в известных и часто упоминаемых «Обязательствах и уговорах» между Фердинандом II и герцогом Максимилианом Баварским «по поводу военной экспедиции против мятежных в Империи богемских протестантов». При этом здесь прежде всего важно, что исполнительный комиссар четко оговаривает для себя безусловное право на свободу действий во всех военных делах, а также право «смотря по тому, каковы сами дела, времена и обстоятельства» (pro rerum, temporum et circumstantiiarum qualitate), проводить операцию так, как он сочтет полезным и нужным и насколько это позволят «случай и обстоятельства» (occasio et circums-tatiae). Ни сам император, ни кто-либо другой из императорского дома не может препятствовать «полному, абсолютному и свободному руководству» (plenarium absolutum et liberum Directorium) теми мероприятиями, которыми доверено руководить герцогу, исполнительному комиссару, или допускать, чтобы ему препятствовали другие. Когда впоследствии, после победы над пфальцграфом Фридрихом, герцог получил утраченный изгнанным пфальцграфом и перешедший к императору титул, а император, тоже в силу совершенной императорской власти, распорядился в пользу герцога еще некоторыми «землями, кои по приговору (per sententiam) были объявлены лишившимися покровителя и перешли в распоряжение императора», в первоначальном проекте этого документа о передаче земель на полях было сделано замечание, что перед словами «по приговору» должно быть вставлено: «завоеваны по праву справедливейшей войны» (und jure belli justissimi eroberten)[164]164
  Bayr. Geh. Staatsarchiv. К. schw. 389/1. Fol. 32.


[Закрыть].

По важному соглашению 1619 г. особенно ясно видно, что заключительная часть операции уже не зависела от указаний операции. В те времена само собой разумелось, что императору не обязательно было командовать войском, применяемым для исполнения государственных решений. Уже во время Грумбаховых распрей курфюрст Саксонский, руководивший военной операцией, по большей части назывался только командующим и тем отличался от комиссаров императора. Хотя при «переподчинении» сословий новому сюзерену, каковое в прочих случаях всегда поручалось комиссарам, он и действовал как комиссар, однако так не именовался[165]165
  См. выше, с. 81–82.


[Закрыть]. В богемском походе герцог Максимилиан Баварский выступал в качестве императорского комиссара главным образом тогда, когда от имени императора принимал присягу у покоренных городов и сословий или отряжал для ее принятия комиссаров низшего ранга. Присяжный комиссар, многократно появлявшийся в ходе Тридцатилетней войны, был типичным комиссаром по делам, поскольку не имел полномочий принуждать к присяге. Военное главнокомандование, директорий, со всей четкостью отличается от политических полномочий. На переговорах в лиге герцог Максимилиан подчеркивает: то обстоятельство, что он является военным предводителем союза и главой (capo) союзных войск, конечно же, никоим образом не наделяет его превосходством или главенством над другими сословиями и не дает никаких новых прав[166]166
  Об этом говорит инструкция, врученная Максимилианом в 1610 г. своему посланнику, которому предстояло вести переговоры с папским нунцием и испанским послом (Wolf. Geschichte Maximilians I. Bd. III. 1807. S. 570). Посланник должен разъяснить, что если предводителя союза называют «главой лиги» (capo della lega), то это означает только то, что, когда дело доходит до фактического действия, он должен осуществлять командование только над военными отрядами, набранными от объединенных сословий, а не командовать самими этими сословиями, и если предводитель союза в известных случаях, следуя горячей нужде и своему усмотрению, может собирать все сословия союза или хотя бы только адъюнктов, то это само по себе еще не означает какого-то его превосходства, потому что у всякой «коллегии» должен быть «руководитель», но отнюдь не «превосходитель».


[Закрыть]. Здесь тоже проявляется убежденность в том, что военная операция вместе с ее руководством есть только via facti, фактическое действие. Как таковой военачальник не осуществляет никаких суверенных прав, а потому и не является комиссаром, ведь помимо вверенной ему военной юрисдикции в отношении собственных солдат он не имеет никакой власти, направленной вовне, против подданных государства или правительств других стран. К такому воззрению неминуемо вели правоотношения наемного войска. Военачальник. командующий полком. служит назначившему его государю. В качестве носителя государственного авторитета ему бывает придан комиссар. сначала для осуществления надзора, а затем и для того. чтобы заставить считаться с этим авторитетом внешних противников. Там. где предводитель войска является одновременно и комиссаром (как. например, в исполнительной комиссии против Богемии). обе эти функции можно с легкостью отличить друг от друга. Вследствие этого войсковой главнокомандующий как таковой уже не именуется комиссаром. хотя как раз военная операция и составляет типичное содержание поручения. выполняемого комиссаром действия. Однако в Германии этот разрыв между армейским командованием и правлением как утверждением государственного авторитета становится заметен только в XVII в. Судя по согласительному письму императора Максимилиана I, писанному в 1508 г… солдаты еще должны были давать клятву что «жизнь их находится в распоряжении и отдана в услугу именитому князю и т. д… действующему вместо и от имени его императорского Величества, как его благороднейшему комиссару и воеводе» (daß sie an statt und im Namen dero Kayserlichen Majestät dem namhaften Fürsten usw. als ihrem fürnehmsten Commissario und Heerführer zu Gebote und Dienste leben)[167]167
  См.: Lünig J. Ch. Corpus juris militaris. I. P. 3.


[Закрыть]. Таким образом. хотя в этом согласительном письме проводится различие между военными князьями и военными чиновниками. князь все еще называется комиссаром, а комиссар все еще не отличается от военачальника. Даже в таких назначениях, как назначение Валленштейна 21 апреля 1628 г… более подробно рассматриваемое ниже. комиссарский характер поста верховного главнокомандующего отчетливо виден из постоянно повторяющихся напоминаний о том, что все его распоряжения должны иметь такую же силу какую имеют распоряжения самого императора. Но в случае наемного войска авторитет в отношении солдат и авторитет в отношении подданных вообще никак не связаны между собой. Этим объясняется то, что позднее наименование «комиссар» стало применяться, скорее, как антитеза власти военного командования, для обозначения функций, связанных с административно-хозяйственными войсковыми службами, с доставкой провианта, вооружением, врачебным освидетельствованием и т. п. Солдат клянется в повиновении князю и назначаемым им генералам, полковникам, офицерам командования и т. д. Наряду с этим в некоторых согласительных письмах упоминается также, что он обязан оказывать уважение и повиноваться комиссарам в рамках их комиссионного поручения. Под такими комиссарами понимаются не военачальники, а административно – хозяйственные комиссары[168]168
  Рыцарское назначение Максимилиана II, относящееся к 1570 г., еще не упоминает об этих комиссарах (см.: Art. XXXIX. Lünig. I. Р. 126). но они уже названы в согласительном письме Фердинанда III 1642 г., возобновленном в 1665 г. (Art. XV, Lünig. I, 824), в согласительном письме 1658 г. (Art. XI, Lünig. I, 671), в Гамбургском письме 1688 г. (Lünig. 1, II, 1243), в Любекском 1692 г. (I, 1249), в Баварском 1717 г. (2, 788). Согласно Баварскому письму 1672 г., солдат непосредственно не общался с комиссаром. точно так же о комиссаре не говорится в Саксонском согласительном письме 1700 г. (II, 816). Зато согласительное письмо курфюрста Майнцского (Art. 58, II, S. 750) требует от солдат уважения и повиновения по отношению к комиссарам, но не военной присяги. см. также присягу императорской милиции 1697 и 1711 гг. (II, 707, 721,726, 729).


[Закрыть].

Комиссары при войске либо являются надзорными органами правительства и решают политические задачи: передают полководцу инструкции, ведут переговоры с противником, контролируют генерала в политических вопросах и т. п., либо – ив этом случае наименование «комиссар» применяется чаще всего – выполняют задачи, связанные собственно с административно-хозяйственным обеспечением. Княжеские комиссары, на которых возлагались такие задачи, изначально были комиссарами по делам, а по мере развития административно-хозяйственной службы становились комиссарами по службе. К концу века повсюду уже установилась систематическая организация, состоявшая из комиссаров, высших комиссаров и центральной инстанции[169]169
  А. Комиссарский надзор за медицинским освидетельствованием, строевым, конным и боевым составом по рыцарскому назначению Максимилиана II 1570 г. (Art. II, X, XIII, XXXIV, XXXVIII). Во времена вторых Генеральных штатов войско Валленштейна было организовано таким образом, что «Генеральная канцелярия», центральный орган ведения и административно-хозяйственного обеспечения военных действий, разделялась на две секции: Военную канцелярию, предназначавшуюся для проведения операций и распределения полков между полководцами, и Генеральный комиссариат для обеспечения продовольственных и прочих потребностей. Для каждой провинции в австрийских наследных землях был учрежден земельный военный комиссариат, для Богемии – высший комиссариат. Эти учреждения вели переговоры с местными представительствами, на которые была возложена обязанность обеспечивать военные действия, по поставкам для военных нужд. Надзор за долевой квотой в имперском контингенте тоже осуществляли военные комиссары. При Валленштейне начальник Генерального комиссариата императорский тайный советник граф Пауль фон Михнер-Вейценгоф, занимавший одновременно должность военного генерал-комиссара в Богемии, именовался также генерал-квартирмейстером и комиссаром по платежам. Высший комиссариат поддерживал связь между тремя артиллерийскими управлениями (должность генерала от артиллерии) и Генеральной канцелярией (см.: Dudik В. Waldstein von seiner Enthebung bis zur abermaligen Übernahme der Armee-Ober-Commandos vom 13. August 1630 bis 13. April 1632. Wien, 1858. S. 185–186. Löwe V Die Organisation und Verwaltung der Wallensteinischen Heere. Freiburg i. B., 1895. S. 32: «ясно разграниченной и неизменной организации комиссариатов еще не существовало»).
  В. Комиссары при войске Тилли подчинялись генерал-комиссарам и комиссарам, назначенным Генеральным комиссариатом. О затруднениях и недостатках они должны были докладывать генералу и князю (постатейная инструкция баварским врачебным и унтер-комиссарам в армии Тилли (Lünig. II. S. 771)).
  С. Комиссары княжества Бранденбург поначалу ничем особо не отличались от прочих военно-административных комиссаров. В 1630 г. появился Военный совет, инстанция. сформированная из нескольких княжеских советов для «устроения военных надобностей». т. е. для материального обеспечения как расположенных в этой земле войск императора. так и бранденбургских войск, для решения вопросов расквартирования. обеспечения маршей. для ведения переговоров с комиссарами Валленштейна и др. После учреждения постоянного войска комиссары превратились в постоянных комиссаров по службе, а административно-хозяйственное управление сделалось организованным и централизованным. Борьба княжеских комиссаров с земельными комиссарами. назначавшимися для соблюдения финансовых интересов налогооблагаемых сословий, а также одержанная с помощью комиссаров победа княжеского абсолютизма описана Брейзигом (Breysig. Forschungen zur brandenburgischer und preußischen Geschichte. Bd. V. Leipzig. 1892. S. 135 ff.. см. также: Schmoller. Die entstehung des preußischen Heeres von 1640–1740 // Deutsche Rundschau. III. 1878. S. 261. Acta Borussica. Behördenorganisationen. Bd. I. S. 95) и принцем Августом-Вильгельмом Прусским (Pr. August Wilhelm von Preußen. Die Entwicklung der Kommissariatsbehörden in Brandenburg-Preußen. Straßburger Diss.. 1908). Круг задач бранденбургского Генерального комиссариата в сравнении с центральными комиссариатами других земель отличался тем, что с военным администрированием тут было связано постоянное налоговое и финансовое управление. служившее военным интересам. В 1684 г. под именем «Военной палаты» был учрежден коллегиальный орган с особым экспертом по налогам, в том же году в Клеве появился коллегиальный княжеский комиссариат. В различных частях страны и учреждения были различны. В провинции. где не было комиссариатов. направлялись особые делегаты, как, например, в Курмарку где они отстаивали перед сословиями интересы курфюрста в вопросах налогообложения. тогда как дела военного комиссариата велись в Курмарке под руководством центральной инстанции (Breysig. S. 144). Собственная задача управления комиссариатов состоит в наведении порядка в казне и бюджете. Генеральное военно-полевое казначейство было учреждено в 1674 г. (это по Брейзигу (Breysig. S. 149). по Исаксону – в 1676 г. (Isaakson. Geschichte des preußischen Beamtentums. II. 1878. S. 184)). Развитие от чисто военной инстанции к финансовой отчетливо прослеживается в инструкции, полученной Данкельманом 1 мая 1688 г, и отличавшейся от прежних инструкций, носивших еще чисто военный характер (см.: Acta Borussica. I.№ 60. S. 181): Данкельману надлежало следить, чтобы всем полкам каждый месяц своевременно доставлялись их ассигнования, чтобы старшие и младшие сборщики получали платежи согласно правилам и без подкупа, чтобы соблюдался регламент расквартирования и расквартированные не испытывали неудобств. чтобы исправные налогоплательщики не облагались чрезмерными податями. чтобы солдаты прошли врачебное освидетельствование и их здоровье поддерживалось в добром состоянии, чтобы инструкция исполнялась всеми комиссарами, чтобы не допускались растраты, чтобы марши не были обременительны для бедняков и за все им платили наличными, не допуская вымогательства. До этого места речь пока идет об обычных вопросах военного администрирования. Но помимо этого нужно еще и тщательно просматривать налоговые кадастры и матрикулы, а в случае необходимости – заводить таковые. Особые комиссары должны были принимать ежегодные отчеты от всех окружных сборщиков. нужно было контролировать городские акцизы, примечать случаи мошенничества. сборщики, инспекторы, торшрейберы должны были находиться под надзором налоговых комиссаров, расчеты – проверяться по каждому городу и т. д. Тем самым полномочия этой инстанции, чьей главной целью первоначально было военно-хозяйственное управление, оказались распространены на область налогового управления. В совокупных рамках армейских вопросов не было ясного разграничения между комиссариатом и руководителем подразделения, т. е. между войсковым администрированием и войсковым командованием. При Платене (умер в 1669 г.) часто возникали конфликты, но все же формально Платен подчинялся «главе» (capo) армии, генерал-фельдцейгмейстеру Шпарру. Данкельман, согласно своим инструкциям, должен был делать все необходимое для сохранения армии и обеспечения безопасности государства, поддерживать в боеспособном состоянии личный состав и материальную часть, планировать и оснащать намеченные операции сообразно премудростям военного дела, короче говоря, он был, по словам Брейзига, «в одно и то же время начальником генерального штаба, военным министром и министром финансов». Однако фельдмаршалу подчинялись и командиры подразделений, и органы военной администрации (см.: Meyer-Courbiere. Militärverwaltung. Berlin, 1908. S. 9). К 1709 г., когда умер Данкельман, Генеральный военный комиссариат Бранденбурга и Пруссии был уже «сформировавшимся учреждением» (officium formatum), со всеми принадлежностями: налицо были «толковые чиновники в надлежащем количестве, приведенная в порядок казна, надежные служащие в казначействе, хорошо развитые комиссариаты в провинциях» и т. д. (Breysig. S. 155. Pr. August Wilhelm. S. 35). В регламенте коллегии Генерального комиссариата от 7 марта 1712 г. (Acta Borussica.S. 184) сказано, что с развитием «вооружения» разрослись и усложнились также и функции Генерального комиссариата, а потому теперь нужно будет придерживаться коллегиальной формы. Директора получают должностные патенты, вводится должность постоянных асессоров, устанавливается порядок делопроизводства и т. д. Во избежание конфликтов с другими коллегиями отправление функций «должно оставаться в тех рамках, которые Мы для них установили». особыми декретами определялось, насколько широко «должна была простираться власть и юрисдикция каждой отдельной коллегии». Конституция, принятая 25 апреля 1713 г. (Acta Borrussica. I. S. 515), устанавливала дальнейшие принципы, помогающие избежать конфликтов между судебными коллегиями и комиссариатами. Тем самым развитие в сторону «traite perpetuel» получило свое завершение. Если король своими распоряжениями зачастую непосредственно вмешивался в административные дела, если он обо всем требовал докладывать напрямую, если он в силу своего суверенного авторитета и в интересах общественного блага отменял своими кабинетскими указами решения Высшего генерального директория по делам войны, финансов и земельных владений, то это, конечно, согласовывалось с абсолютистским режимом (см., например: Acta Borussica. VIII. S. 78–79, 1748).
  В отличие от этих княжеских комиссаров военные советники, появившиеся при имперском войске позднее, имели целью осуществление контроля над войсковыми командующими, причем именно в интересах сословий. Согласно инструкции 1664 г. (Liinig. I. Р. 92–93) военные советники должны были обсуждать с императором состояние имперских войск в Венгрии, наблюдать за тем, чтобы не был нанесен ущерб привилегиям имперских сословий, указывать имперским генералам на необходимость соблюдать распоряжения императора, иными словами, делать все, чего требовали интересы империи. Регламент и ордонанс Карла VI, изданные в 1720 г. для ополчения, стоявшего в Венгрии, отчетливее всего демонстрируют еще прежнее уважение к сословиям. Войсковой командующий должен во всех частностях, касающихся расквартирования, маршрутов и тылов, советоваться с верховным или военным комиссаром, которые подчиняются строгим инструкциям Генерального военного комиссариата. Военные ничего не могут требовать сами, а должны обращаться к комиссару, вступающему в переговоры с местными властями (см. об этом далее в тексте).


[Закрыть]. Благодаря – этому место независимых. отряжаемых от случая к случаю комиссаров по делам заступил уже «оформленный» (formatus) аппарат власти. Войсковые комиссары подразделялись на врачебных, финансовых, квартирных или провиантских комиссаров и во время Тридцатилетней войны еще во многом зависели от полководцев, но как правительственные, т. е. княжеские, функционеры они уже в этой войне, обладая известной самостоятельностью, противостояли командирам подразделений и даже, как явствует из инструкции для комиссаров Тилли, имели полномочия присматривать за ними. Этих комиссаров при войске следует отличать от комиссаров, которые назначались – отчасти земельными князьями, отчасти же сословиями тех земель, которые несли издержки по прохождению и содержанию иноземного войска, – в целях обеспечения поставок войску и защиты собственного населения от солдат. По содержанию их деятельность могла состоять в следующем: контроль над личным составом подразделений, т. е. над численностью и боеготовностью наемников, выставляемых полковниками согласно договору. общий надзор за дисциплиной, за отношениями между офицерами и рядовыми и за способами наказания. инспектирование квартир и надзор за каптенармусами, обозом и войсковой прислугой, регулярное медицинское освидетельствование – при наборе полка и в течение дальнейшего времени, ведение точного реестра солдатского состава. учет больных и находящихся в увольнении. Поскольку деятельность комиссара заключается в контроле над военными, в его распоряжение предоставляются средства для осуществления такого контроля: он может делать указания и ставить на вид командирам подразделений (но проявляя в этом сдержанность, как того требует инструкция комиссарам при армии Тилли). может направлять донесения в вышестоящие органы комиссариата или князю. объявлять выговоры каптенармусам. провиант– и квартирмейстерам, а в случае надобности – удерживать часть жалованья в возмещение причиненного вреда. Деньги комиссар передавал подразделению. осуществлявшему выплату жалованья. Доставка денежного и натурального довольствия, а также размещение войск входили в обязанность провиантских или квартирных комиссаров. обычно подчинявшихся особому управлению и в силу такой деятельности вступавших в длительный контакт с землями, а точнее. с княжескими или сословными администрациями (и с их комиссарами) тех земель. где проходили или оставались на постой войска. Они вели переговоры с органами власти или комиссарами земель. на которые возлагались обязанности по содержанию войска. распределяли собранные налоги. дальнейшим распределением которых занимались уже земельные учреждения. выбирали место расквартирования. определяли маршруты и т. п. Оказывался при этом военачальник. возглавлявший войсковую операцию. под надзором и влиянием комиссариата или же умел сам использовать комиссара всего лишь как средство в военных действиях. каждый раз зависело от энергичности этих людей. Валленштейн презрительно называл Тилли «рабом» (sclavo) баварских комиссаров, сам он, конечно, не зависел от императорской придворной палаты. которая в целях обеспечения довольствием его войска не отдавала ему распоряжений напрямую (по крайней мере, во время первого генеральского срока), а в случае если солдаты вели себя чересчур разнузданно и, к примеру, грабили обозы с продовольствием, обращалась к императору с просьбой через придворный военный совет «всерьез напомнить» Валленштейну о необходимости более строгой дисциплины[170]170
  Hallwich. Geschichte Wallensteins. III. № 139. S. 133. № 140, S. 135 (1626).


[Закрыть]. С некоторыми комиссарами солдаты часто обходились весьма дурно, и в баварском статейном письме 1717 г. солдатам со всей ясностью запрещалось оскорблять их презрительными высказываниями или даже «самими действиями»[171]171
  См. ст. 3 (Lünig. II. P. 797).


[Закрыть]. Сбор натурального военного налога на территории империи и контроль над долями в имперском контингенте тоже осуществляли военные комиссары. В наследных императорских землях комиссар, уполномоченный земельным князем, противостоял земельным властям как наделенный большим авторитетом, нежели императорский комиссар в империи. Но и в наследных землях с «землей» вступали в переговоры. Комиссар поставлял только те налоги, которые земля обязана была платить как в силу действующего закона или обычая, так и с согласия земельного парламента. Если подданные не могли предоставить или выплатить налог, то комиссар обращался к земельным властям, если же они отказывались его выплачивать, если оказывали сопротивление, то он ходатайствовал о применении карательных военных мер. Таков был основополагающий правовой статус и во время Тридцатилетней войны, хотя тогда положение вещей, отчасти благодаря бесчисленным конфискациям, отчасти в силу действительно самовольных действий солдат, зачастую представляло совершенно иную картину и военные часто не считались ни со своими собственными, ни с земельными комиссарами[172]172
  У Гальвиха (Hallwich. Fontes Rerum Austriacarum, Bd. 64. II. № 947. S. 503) опубликован патент Валленштейна, выданный им 18 июня 1632 г. всем представителям богемской знати, жителям Богемии, в частности, состоящим при императорском войске старшим и младшим комиссарам, который особенно ярко иллюстрирует этот правовой статус: ландтаг Будвейза постановил продолжить выплату пятимесячной контрибуции. поэтому ко всем представителям знати и прочим жителям обращена просьба соответствовать этому решению. Комиссары должны распределять контрибуцию зерном, овсом или мясом (если мяса не хватает, то деньгами) по округам и заботиться о внесении денег, не поддаваться ни на какие протесты или «отказные письма» (abbekhanthnuszbrief), а напротив, «увеличивать сборы» (exegiren einnahmen und zusammenbringen). если подданные были не в состоянии платить, они должны требовать уплаты от властей, в случае же отказа от уплаты – испрашивать в отношении строптивцев карательных мер, потому как того требует bonum publicum. О том, как полковники обращались с комиссарами, особенно ярко говорит случай, о котором Альдринген упоминает в письме к Валленштейну от 5 июня 1632 г (Hallwich. Fontes. II. № 929. S. 477): полковник фон Осса велел посадить комиссара на кол за то, что тот, якобы, хотел сбежать вместе с деньгами.


[Закрыть]. Когда продовольственное снабжение войска было передано магазинам, настоятельно оговаривалось, что довольствием обеспечивает только Генеральный военный комиссариат. Если между предоставителем постоя и солдатом возникали затруднения, то предоставитель извещал о них свои (земельные) власти, а те сообщали об этом начальствующему над солдатом и действующему в данном округе военному комиссару. Позднее было строго определено, что в случае раздоров между солдатом и предо ставителем постоя юрисдикцию должны были совместно осуществлять командир подразделения, военный комиссар и власти, которым подчинялся предо ставитель постоя. Распределение квартир осуществляли земельные власти, о состоянии лошадей заботился Генеральный военный комиссариат, который в государствах Габсбургов распоряжался поставками и назначал цены «от имени и по установлению нашей придворной палаты». Основополагающим принципом всюду было взаимодействие командира подразделения, военного комиссара и местных (земельных) властей. Зачастую, особенно при внесении изменений в предусмотренные маршруты и распределение квартир, это приводило к большим промедлениям[173]173
  См. регламент и ордонанс Карла VI (1720 г.) (Lünig. Р. 731): полковник, подполковник и старший вахмистр не должны переменять место постоя, отведенное им службой Генерального военного комиссариата по указанию или дозволению императорского придворного военного совета, случаи оставления расквартированными лицами своих квартир должны регистрироваться и т. д. Затем приводится схема снабжения довольствием, в которой фигурируют Генеральный штаб, полевая военная канцелярия, канцелярия Генерального военного комиссариата (куда входят Генеральный военный комиссар, старший военный комиссар, полевой военный комиссар, а также соответствующий персонал регистраторов и канцеляристов). далее еще провиантская служба с провиантским комиссаром. Наказание «строптивцев» (morosos) назначается по ходатайству службы Генерального военного комиссариата (а не отдельных комиссаров) и приводится в исполнение дислоцированными поблизости ротами или полками, земельные власти выдают задолжников старшим военным комиссарам, которые должны распорядиться о наказании. Если земельные власти чинят в этом препятствия и потому задолжники остаются не известны, то военному комиссару должно быть предоставлено право послать ополченческий отряд через расположенные в этой земле этапы к земельной инстанции, а эта инстанция затем направляет отряд в имения должников, где потом должны начаться издержки исполнения приговора. В порядке прохождения императорских войску Верхнего Рейна в 1713 г. (Lünig. II. Р. 729) было указано, что полковник или полковой командир должен перед выступлением послать вперед офицера, имеющего при себе обычное, составленное старшим, военным или конвойным комиссаром, расписание с указанием ежедневных норм довольствия для солдат и лошадей. Офицер этот должен знать и точнейшим образом соблюдать маршрут, который был согласован с сословиями.


[Закрыть].

Из комиссаров по делам княжеские комиссары превратились в комиссаров по службе и были включены в бюрократическую организацию. Комиссар становится зависимым функционером, обладающим регламентированной компетенцией, но являющимся уже не непосредственным личным представителем государя, как в Средние века, а «государственным служащим»[174]174
  В Грумбаховых распрях курфюрст Саксонский чаще всего называется главнокомандующим и таким образом отличается от комиссаров. Часто речь идет только о комиссарах низшего ранга, как например в 1628 г, в деле о страсбургской церкви, где эрцгерцог Австрийский Леопольд получил от императора комиссионное поручение уладить спор полюбовно и, поскольку не мог прибыть на место лично, отправил туда третьих лиц, которые именовались комиссарами, хотя самого его так не называли (Londorp. Suppl. III. Р. 30). В имперском собрании это имя сохранялось в течение XVIII в.: так назывался представитель императора, поскольку последний обычно сообщал курфюрстам, князьям и сословиям свои ходатайства, декреты и прочее через главного комиссара. Тем самым пост этого комиссара был аналогичен тому, какой занимает комиссар, посылаемый королем или правительством на заседания современных народных представительств.


[Закрыть]. Тем самым понятие «комиссар» конкретизируется. Конечно, непосредственный, и потому комиссарский (в боденовском смысле) характер его деятельности сохраняется, так как в отличие от судьи между тем, кто дает поручение, и тем, кто его получает, тут не существует какой-либо правовой нормы в качестве самостоятельного средства. Но функциональная зависимость уже не дает возможности сравнивать, как это делал Боден, должность диктатора с должностью такого комиссара. В крайнем случае, ввиду центрального значения цели, достигаемой средствами ситуативной техники, диктатурой могла бы называться вся эта система. Для этого особенно показательно то, как она развивалась в Пруссии. Перед прусским комиссаром стояла та же задача, что и перед австрийским, баварским или саксонским, а именно, он должен был заботиться о снабжении и содержании войска. Но поскольку цель эта действительно принималась всерьез, его полномочия распространились сначала на налоговое управление, поскольку содержание войск возможно только при хорошо налаженном поступлении налогов. Для этой же цели, для хорошо налаженного поступления налогов, необходимо предпринимать все меры, ведущие к повышению налоговой платежеспособности страны, а сюда относится уже едва ли не все управление внутренними делами, торговля и ремесла, благотворительная полиция и др. Хинце подвел итог всему этому развитию такими словами: «На те же самые органы власти, что должны были заботиться о содержании войска и о поступлении налогов, возлагается и ответственность за поддержание и рост благосостояния и налоговой платежеспособности населения, прежде всего за продовольственное и транспортное обеспечение городов. В силу этого военная администрация неразрывно срастается с гражданско-полицейской. вся постепенно развивающаяся отсюда внутренняя „полиция“ носит военный характер»[175]175
  Hintze О. Der Commissarius and seine Bedeutung in der allge meinen Verwaltungsgcschichte, Festgabe für Karl Zeumer. Weimar, S. 494–495.


[Закрыть]. Расширение властных полномочий не смогли сдержать и права сословий. Абсолютный монарх уничтожал их, когда они препятствовали достижению его целей и становились ему поперек дороги. «В правовом отношении у него не было на это полномочий» (принц Август Вильгельм Прусский, ук. соч., с. 17). Отдельный комиссар был при этом всего лишь средством в рамках системы, подчиненной ситуативно-технической целесообразности, системы, в которой, впрочем, именно поэтому приходилось считаться со средствами: суверен мог утвердить свой абсолютизм только вместе с формированием и консолидацией чиновного аппарата. Благодаря этому комиссар и превратился в ординарного чиновника. Вместе с суверенитетом государя стабилизируется и его бюрократия.