Текст книги "Удачная попытка"

Глава 6

Остаток недели обошелся без повторения панических атак, хотя Эрин не могла заставить себя не думать о посетившем ее странном ощущении, когда ум не властен над телом, как и о том, что Коул, судя по всему, знал, что ей довелось испытать, больше, чем ему хотелось бы. Она пыталась его расспросить поподробнее, но Коул не пожелал с ней делиться, и она не стала настаивать. Точно так же, как не стала развивать тему, когда он рассуждал о том, что сделала бы его мать, если бы в то время, когда она ушла от его отца, существовали бесплатные пункты психологической и юридической помощи для тех, кто оказался в сходной ситуации.

Эрин продолжала надеяться, что однажды получит ответы на свои вопросы, но даже не рассчитывала на то, что он все расскажет сам, без давления с ее стороны, слишком уж Коул был закрытым человеком.

Ни Коул, ни братья Эрин не считали для нее разумным появляться на публике, к примеру, в баре «У Джо», где она стала бы легкой мишенью, а Эрин не привыкла сидеть в четырех стенах. Не будь у нее компании, даже такой, как Коул, она бы взвыла от скуки.

Эрин подмечала перемены, происходившие с ее телом: живот уже не был абсолютно плоским, как раньше, хотя крохотную округлость все еще скрывала одежда. Грудь ее стала гораздо чувствительнее и слегка увеличилась. Эрин по-прежнему не чувствовала себя готовой к разговору с родителями, но, зная, что его все равно не избежать, решила покончить с этим как можно быстрее. Мать с отцом возвращаются домой в среду, так что в ближайшие дни ей предстояло поведать им и о своей беременности, и о нападении, и о живущем с ней под одной крышей телохранителе.

Выйдя из ванной, Эрин забралась в кровать, по привычке прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате. Она слышала, как поскрипывали половицы под ногами Коула, как открылась, а потом закрылась дверь ванной комнаты в холле. Коул скорее всего уже закончил ежевечернюю тренировку, состоящую из приседаний, отжиманий и подтягиваний на перекладине, которую он повесил в двери спальни, и пошел принимать душ.

Эрин так и не смогла привыкнуть к ежевечерним танталовым мукам, которые испытывала, зная, что Коул находится всего в нескольких шагах от нее, обнаженный, под душем смывает пот после тренировки, позволяющей поддерживать мускулатуру в том состоянии, о котором она была прекрасно осведомлена, ибо, пусть только в течение одной ночи, имела счастье прикасаться к его телу. И руками, и губами, и языком.

Да, плохая девочка в Эрин, раньше по большей части помалкивавшая, теперь, когда на четырнадцатой неделе беременности утренняя тошнота ушла в прошлое, как и обещал врач, все громче о себе заявляла. И что еще хуже, сексуальное желание вернулось к ней, еще и усилившись. Впрочем, возможно, беременность тут ни при чем. Усилению желания она скорее всего была обязана вторжению Коула в ее жизнь. Вначале ей, конечно, было не до плотских утех, когда она была сама не своя от боли, но зато теперь, и не только по вечерам, ей приходилось прилагать немалые усилия, чтобы сосредоточиться на чем-то более насущном.

И вновь Эрин мысленно вернулась к тому дню, когда ей довелось узнать, что такое паническая атака. К тому, как повел себя в этой ситуации Коул. Он мог бы отреагировать по-другому, к примеру, усадить ее на стул и опустить ее голову так, чтобы она оказалась у нее между колен. Так их учили на курсах. Но он зачем-то посадил ее к себе на колени, обнял, согревая своим телом.

Его нежность действовала на Эрин куда сильнее, чем его очевидное физическое возбуждение, которое она не могла тогда не почувствовать. И тогда она поняла, что точка возврата в их отношениях для нее пройдена. Безумство гормонов в ее организме, буйство желания не давали ей жить спокойно. Если ей и удавалось уснуть, то ее мучили кошмары, она часто просыпалась.

Вот и сегодня ей снится, что она идет в торговый центр и чувствует, что кто-то преследует ее, и потому бежит к своей машине. В нее стреляют, и чудом она остается жива. Потом она едет в полицию, но едва она успевает выйти из машины, как в нее снова стреляют…

Эрин проснулась от собственного крика и рывком села в постели. Сердце ее бешено колотилось. Она обвела блуждающим взглядом темную комнату.

Вдруг свет загорелся, и в комнату влетел Коул с пистолетом в руке, и Эрин едва не потеряла сознание.

Коул опустил пистолет.

– Спокойно, – сказал он и положил оружие на прикроватную тумбочку.

Эрин смогла лишь кивнуть, слов у нее не было.

– Ты в порядке? – спросил Коул, подойдя ближе.

– Да, – прошептала Эрин. Как и в тот раз, она чувствовала себя ужасно глупо. – Мне приснился кошмар. – Она вся покрылась гусиной кожей. Ее продолжала бить дрожь после увиденного во сне.

Коул присел на край кровати, и Эрин вдруг осознала, что на нем, кроме плотно облегающих трусов, ничего нет. Ей стоило немалых усилий не смотреть на него ниже талии, на узкую полоску темных волосков, уходящих под пояс трусов. Но и то, что было выше этой злосчастной полоски – его мускулистая грудь, возбуждало ее не меньше. И потому Эрин не нашла ничего лучше, как посмотреть ему в лицо. В его глазах стояла тревога за нее.

– Хочешь об этом поговорить? – спросил он.

Эрин заставила себя кивнуть.

– Мне снилось, что меня хотят убить, стреляют, и деться мне некуда. Я понимала, что все это только сон, но все равно ощущение было такое, словно я – дичь, на которую идет охота, – сказала Эрин. Почувствовав, как по щеке потекла слеза, она готова была от стыда сквозь землю провалиться.

Коул наклонился к ней и большим пальцем вытер слезу.

– Может, тебе стоит обратиться к профессионалу? – предложил он.

Эрин замотала головой:

– Нет, я просто туплю, и это пройдет. В любом случае мне ничто не угрожает. Я все еще думаю, что та стрельба была случайной, но до тех пор, пока полиция не закроет это дело и не отпадет необходимость в тебе как в телохранителе, я все равно буду нервничать. – Впрочем, внутреннее ощущение опасности, все еще острое после кошмара, входило в противоречие с железной логикой ее собственных слов.

Ежась словно от холода, Эрин свернулась калачиком под одеялом. Ей не хотелось оставаться одной в этой комнате, но как попросить его остаться, она не знала. Она чувствовала себя такой уязвимой, и, если бы он ей отказал в просьбе, могла бы разрыдаться, окончательно упав в его глазах.

Эрин сделала глубокий вдох и несколько судорожных выдохов. Коул положил руку ей на плечо, и она почувствовала его прикосновение, казалось, не только кожей, но и всем нутром.

Эрин посмотрела на него снизу вверх и, собравшись с силами, попросила:

– Пожалуйста, останься.

Коул от удивления даже присвистнул. Эрин затаила дыхание. Впрочем, брать свои слова назад она не спешила. С того момента как она узнала о том, что беременна, Эрин была наедине со своими проблемами: с потрясением от неожиданного открытия, с утренней тошнотой, с болью и страхом после ранения на парковке. До сих пор ей хватало мужества справляться, но этот кошмар забрал у нее остатки сил, и ей как воздух нужна была поддержка, которую мог дать ей только Коул.

Даже если он останется с ней только на эту ночь. Видит Бог, к этому им не привыкать.

Эрин, затаив дыхание, ждала. Она почувствовала, как скрипнула кровать. Это Коул прилег рядом с ней под одеяло. Рядом, но не вплотную, так что даже тепло его тела она не могла сполна почувствовать. Это ее не устраивало. Слегка откашлявшись, она перевернулась на другой бок, к нему лицом.

– Я не могу спать. Расскажи мне что-нибудь, – сказала она, и он тихо рассмеялся.

Ей нравился его смех еще и потому, что смеялся он редко, и приходилось потрудиться, чтобы заставить его это сделать.

– Что ты хочешь услышать? – спросил он, приподнявшись на локте.

– Может, о том, чем ты занимался последние годы? – предложила Эрин, заранее зная, что тема ему не понравится. – В детали можешь не вдаваться, разрешаю.

Он нахмурился, и Эрин поняла, что догадка ее была верна.

– Я не люблю об этом говорить, – сказал Коул.

– Поскольку ты – отец моего ребенка, я хочу знать о тебе больше того, что знаю, и не думаю, что требую слишком многого, расспрашивая о твоем прошлом. Ты сказал, что работал внедренным агентом, и я понимаю, насколько это серьезно.

– Серьезно, пока я этим живу. Когда задание выполнено, я забываю о том, что было.

Эрин удерживала его взгляд, глядя в его красивое лицо. Она не собиралась отпускать его с крючка.

– Не думаю, что ты говоришь правду.

Коул приподнял бровь.

– Разве не у тебя был плохой сон? Так не лучше ли нам поговорить о том, кто или что тебя расстраивает?

Эрин прикусила щеку изнутри.

– Хороший ответ. Но я первая спросила. Как случилось, что ты так много знаешь о панических атаках и посттравматическом синдроме?

– Я просто предположил, что у тебя могла быть паническая атака, – пробормотал он.

– Тогда как большинство людей списало бы мое состояние на беременность. Брось, Коул. Я не тупая. Я знаю, что тебя что-то тревожит.

Коул покачал головой.

– Ты такая чертовски упрямая, – проворчал он.

– Это профессиональное. Но я действительно хочу тебя узнать.

– Тогда ты чертовски крепкая профессионалка, – сказал он, и Эрин почувствовала, что он вот-вот расколется.

– Я знаю свою работу. А теперь рассказывай.

– Рассказывать, собственно, не о чем. И ничего гламурного в моей работе нет. Она опасная, приходится проводить много времени, представляясь кем-то другим, вести фальшивую жизнь. И от этого размываются границы: ты уже плохо соображаешь, где притворство и где ты настоящий. Иногда приходится делать то, что плохо с точки зрения и закона, и морали, во имя высших ценностей. И в результате возникает реакция на стресс. Это нормально.

Эрин понимала, что он описывает свою работу так, как врач клиническую картину болезни, которой сам не болен, но готова была довольствоваться тем, что дают.

– Продолжай, – тихо сказала она. Если уж ей так повезло и он в настроении говорить, то перебивать его было бы глупо.

Коул продолжал говорить, глядя в потолок.

– Нас этому обучают, но когда мы выходим из игры, нам промывают мозги до тех пор, пока не сочтут, что состояние стабилизировано и нас снова можно пускать в дело. Вот почему я знаю, что ты чувствовала, и потому предложил обратиться за помощью к профессиональному психоаналитику.

Эрин судорожно сглотнула.

– Я уже получаю помощь.

Коул в недоумении на нее посмотрел.

– Получаю, – повторила Эрин. – От тебя. Ты здесь, со мной. Ты поставил мне диагноз. – Она ухмыльнулась. – Твое объяснение помогло понять, что со мной. И с тех пор как ты тогда держал меня в объятиях у себя на коленях, панических атак у меня больше не было. – Она смотрела ему в лицо, в лицо мужчины, которому безраздельно доверяла. – Вот видишь, – с довольным вздохом заключила она. – Я уже чувствую себя лучше.

Он прищурился, не вполне уверенный в том, что она не лукавит. Но Эрин говорила искренне. Этот мужчина действительно ее исцелял. Она даже сама не понимала, почему и как. По идее он должен был бы представлять для нее опасность: для ее жизни и, главное, для ее сердца.

– Может, я еще чем-то могу помочь? – спросил он.

Страх, вызванный кошмаром, сменился желанием. Он приоткрыл перед ней душу и тем самым стал ближе ей эмоционально. Увы, эмоциональной близости ей было мало. Они жили вместе, осторожно обходя прошлое, сексуальное напряжение, влечение, которое она больше не в силах была игнорировать.

Она была независимой и останется таковой, пока Коул будет жить с ней, и после того, как он съедет. Но сейчас она чувствовала себя слабой женщиной, имеющей потребности, которые только он мог удовлетворить.

Он был здесь и предлагал свою помощь. Он, правда, не знал, что у нее на уме. Она хотела его и была полна решимости взять то, что хочет.

Большие карие глаза с золотистыми крапинками смотрели на Коула, который ждал, в свою очередь, ответа на свой вопрос.

– Ты мог бы обнять меня, – сказала она, удивив неожиданной дерзостью притязаний.

Коул не торопился воспользоваться ее предложением. Эрин усмехнулась.

– Ладно. Для тебя это слишком, да?

– Ты даешь, – пробормотал он, чтобы потянуть время. Все в ней привлекало: ее сила и красота, независимость и чувство собственного достоинства.

Она, незамужняя женщина, ждала ребенка и при этом не жаловалась. Она не пасовала ни перед своими братьями с командирскими замашками, ни перед ним. Она позволила себе обнаружить человеческую слабость, только оказавшись в плену подсознания.

Так как он мог лишить ее пусть кратковременного, но покоя?

Тем более что он и сам этого хотел.

– Перевернись на другой бок, – сказал он, чувствуя, что приближается к опасной черте, за которую не следует заступать, особенно когда на ней коротенькая рубашка с кружевом, сквозь которую просвечивает атласная кожа.

Ресницы ее затрепетали, и она перевернулась на бок и тут же прижалась спиной к его груди. Член, который он умудрялся держать под контролем в ее присутствии, отреагировал немедленно. Коул почувствовал, что тверд как железо.

Она расслабилась – Коул это сразу почувствовал, тогда как сам был напряжен до предела.

– Я почти не сплю, – тихо сообщила она.

Коул крепче ее обнял.

– Возможно, потому что не чувствуешь себя в безопасности.

– С тобой я чувствую себя в безопасности, – возразила Эрин и устроилась поудобнее, вжавшись в него.

Ему стало неспокойно от ее слов. Она слишком ему доверяла. И это неизбежно приведет ее к разочарованию. Но он не мог ее оттолкнуть. И Коул положил руку ей на живот.

Он так и не смог до конца осознать тот факт, что у нее в животе рос его ребенок, но при мысли об этом в груди его поднималось что-то теплое и незнакомое. Он вдруг стал задумываться о том, какой бы из него получился родитель. Он не знал, что должен делать хороший отец. Пример было брать не с кого. Поведение собственного отца скорее научило его тому, что делать не следует. Но это уже кое-что.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил ее Коул.

– Меня уже почти не тошнит. Я только сильно устаю. – И, словно вспомнив о том, как устала, Эрин зевнула, и он заставил себя расслабиться.

Он слушал, как постепенно выравнивается ее дыхание. Вскоре она уснула. Ему потребовался еще час, чтобы унять сердцебиение и успокоиться настолько, чтобы без тяжелых для себя последствий держать ее, сонную, в объятиях, и еще по крайней мере полчаса, чтобы заснуть.

Эрин проснулась, прижимаясь к твердой мужской плоти, но сразу поняла, где находится и с кем. Она чуть повернулась и обнаружила, что шелковые шортики ее пижамы задрались, и она нахально трется о твердое мускулистое бедро Коула. Словно петарды, внутри у нее взрывались и рассыпались огненные искорки, все чаще, все ярче. Потом ей сделалось так хорошо, что она замерла. Секунда, другая, и волна откатила.

Обидно до слез.

Между ними существовала такая сумасшедшая химия, что отказать себе в удовольствии насладиться продуктом бурной реакции фактически не представлялось возможным. И еще они жили вместе. И что еще важнее, как она резонно заметила ему накануне ночью, в его руках она чувствовала себя в безопасности. Ну и что, если все это лишь на время, она хотела его и знала, что он все еще ее хочет. Даже хорошая девочка, что жила в ней рядом с плохой и имела в отличие от последней право голоса, признавала, что рано или поздно это между ними снова произойдет.

Так почему бы этому не произойти поскорее?

Переполненное гормонами тело требовало не просто секса, а секса с этим мужчиной, и Эрин более не желала отказывать телу в том, что ему так необходимо. Затаив дыхание, она пробежала ладонью по его обнаженной груди, потом проделала тот же путь губами в надежде, что он проснется и примет то, что она ему предлагает.

Эрин вдохнула мускусный запах его кожи, и воспоминание о другой ночи захлестнуло ее. Она помнила, как он ее брал: жестко, требовательно. В ту ночь балом правил он.

А сейчас он был в ее власти. Она просунула руку под эластичный пояс его трусов и обхватила рукой твердый член. Сталь, зачехленная в шелк, подумала она, дивясь тому, как приятно чувствовать его в своей руке. Именно этого ей и хотелось. Именно это и было нужно.

Она скользнула большим пальцем по головке, и палец ее увлажнился. Он дернулся в кольце ее пальцев, и бедра ее вздрогнули в ответ.

– Какого черта? – Коул рывком сел и уставился ей в глаза. – Эрин, – строго, почти с угрозой, добавил он.

– Мм? – Эрин откинула одеяло и потянула его трусы вниз, желая их снять.

– Нам не следует этого делать, – сказал он хриплым от возбуждения голосом.

Эрин на мгновение прекратила стаскивать с него трусы и подняла взгляд. Она уже по его голосу поняла, что он сражается с собой и своим желанием.

– Почему нет? Забеременеть мне уже не грозит.

Взгляд его потемнел.

– Ты меня убьешь, – пробормотал он.

– Но какая это будет смерть! – поддразнила она его и рывком спустила с него трусы.

Он замер и вжался всем телом в матрас, существенно усложнив процесс раздевания.

– Ты понимаешь, что, пока я здесь, я буду с тобой и ребенком, но в будущем я не… Я хочу сказать, я не могу дать тебе…

– Счастливой совместной жизни до глубокой старости, – сказала она, перебив его.

– Именно так, – выдохнул он с явным облегчением и отвел глаза. – У меня работа, которая требует длительных отлучек. Она опасная, и я не…

Эрин не желала больше слушать его объяснений, почему он не может обеспечить ее семьей, о которой она мечтала. У нее была своя гордость, и она загородилась ею, как щитом.

– А что заставляет тебя думать, что я хочу будущего с тобой? – спросила она намеренно грубо, без обиняков.

И вообще говоря, так оно и было. На данный момент. Ни взрывное взаимное влечение, ни бурная химия, ни даже то, что они зачали ребенка, которого она носила, не гарантировали счастья в браке на всю жизнь.

Но то, что он уже принял для себя решение, что в качестве жены или подруги на всю жизнь она его не устраивает, больно ранило.

Больнее, чем должно было бы. И посему Эрин перестала об этом думать и сосредоточилась на более насущном.

– Приподними бедра, – приказала она и была шокирована, когда он повиновался.

Она стащила трусы и, перегнувшись через него, бросила их на пол.

Когда Эрин распрямилась, она увидела, что он лежит, приподнявшись на локтях, и дожидается ее.

Абсолютно голый, с мощной эрекцией, он был целиком к ее услугам.

– Будь осторожна со своими желаниями, – сказал он, пристально глядя ей в лицо. Эрин покраснела.

Может, он подумал, что она испытывает неловкость? Что передумала? Тогда он, наверное, забыл ту женщину, которой она стала в ту ночь. Окрыленная воспоминаниями, она провела пальцем по всей немалой длине, заставляя его вздрагивать от возбуждения.

Усмехнувшись, Эрин наклонилась. Волосы ее коснулись его бедер, и дыхание согревало кожу. Стон его сообщил ей, что она действует в нужном ключе, а ведь она даже еще не успела к нему прикоснуться. Нельзя сказать, чтобы она не хотела прикасаться. Закрыв глаза, она лизнула его раз, другой и наконец скользнула языком там, где только что были ее пальцы. Бедра его приподнялись, и с губ ее слетел довольный вздох. Наконец она обхватила его рукой и взяла в рот, полностью присвоив себе.

С его молчаливого согласия она разрешила себе полностью погрузиться в ощущения от его вкуса и запаха.

От него.

Одно стремительное движение языка, и все тело Коула зажглось. И когда она втянула его в свой теплый влажный рот, он решил, что сейчас умрет и попадет в рай. Рука его бессильно упала на матрас. Очевидно, она приняла это движение как сигнал к действию, потому что начала делать с его членом руками и ртом что-то такое, приятнее чего ему никогда не доводилось испытывать. Эрин не уставала его удивлять.

Рука ее обхватила фаллос, двигаясь вверх и вниз, а рот принял его в себя глубже, чем он мог представить. Затем она немного ослабила хватку, лаская языком головку. С каждым движением его бедер она принимала его все глубже. Развязка стремительно приближалась, в глазах потемнело.

Он нащупал рукой ее волосы и слегка потянул, давая понять, что готов, но она, вместо того чтобы его отпустить, продолжала действовать с еще большим энтузиазмом. И когда провела по нему зубами, терпеть уже больше не было сил. Вздрогнув всем телом, он кончил, и это был самый сильный, самый мощный оргазм в его жизни. Эрин приняла все, что он мог ей дать, замедлив движения, но не прекращая их, пока не получила его до последней капли.

Коул потерял представление о времени и пространстве. Когда он пришел в себя, она смотрела на него с довольной улыбкой на припухших губах, и глаза ее блестели.

Ну почему им так чертовски хорошо в постели? Он мог бы удержать дистанцию, если бы они не перешли грань. Но что сделано, то сделано.

И останавливаться он не собирался. Какой мужчина может отказать такой женщине, как Эрин?

Он поманил ее пальцем.

– Теперь твоя очередь.

– Я не думаю, что ты вполне готов, – сказала она, смущенно зардевшись.

Коул закрыл глаза и застонал. Эрин слишком хороша для него. Женщина, которая только что подарила ему лучший оральный секс в мире, все еще способна испытывать смущение из-за того, что только что сделала. Они с Эрин находились по разные стороны. Он олицетворял темные силы, тогда как Эрин – все самое светлое, красоту и добро. И она останется такой же и после того, как он снова заляжет на дно, если, конечно, не погубит ее раньше.

Как бы там ни было, это из-за него они оба оказались там, где сейчас находятся, имея в виду не только постель. Их связывал не один лишь секс. Но покуда у нее хватало сообразительности не пытаться его одомашнить, все у них будет в порядке. Разговор, которого он так боялся, уже состоялся, и потому ничто не мешало ему наслаждаться настоящим.

– Иди сюда, я сказал, – велел ей Коул.

Глаза Эрин расширились и вспыхнули еще ярче, и она легла рядом. Коул осторожно убрал спутанные волосы с ее лица. Без косметики она казалась еще более юной и простодушной, еще милее и краше.

Он уже вкусил от ее сладости и был намерен сделать это вновь.

Коул стащил с нее пижамные шорты. Нижнего белья под ними не оказалось.

– Ты специально меня мучаешь, – пробормотал он.

– Вообще-то нет, – возразила Эрин. – Я всегда так сплю.

– Ну конечно, – согласился он, уже решив, что сделает с ней то, что она только что сделала с ним. Опустившись ниже, он обжег ее лобок горячим дыханием.

Коул вдохнул ее запах, и все его тело мгновенно пришло в боевую готовность. Но он не хотел слишком спешить. Понимая, что делить постель с Эрин всю жизнь не получится, он намеревался сделать это время незабываемым, чтобы было чем себя побаловать, когда ее уже не будет рядом, когда она наконец поймет, кто такой на самом деле Коул Сандерс, сын своего отца.

А сейчас он сделает так, чтобы она молила о том, чтобы он ее взял.

Ноги ее подрагивали, и он, обхватив ее бедра руками, скользнул языком между влажными складками. Она была так хороша на вкус. Он помнил все, что заставляло ее стонать, метаться в муке желания, выкрикивая его имя. Он знал, где и как прикоснуться к ней.

Наконец, смилостивившись, он дал ей то, чего она так хотела, погрузив палец во влажное лоно и слегка прикусив набухший бугорок. Тело ее замерло, сжатое как пружина, а потом она закричала, выкрикнула его имя. Он не переставал посасывать ее клитор все то время, пока она находилась на пике, дожидаясь, когда утихнет дрожь, и лишь потом отпустил ее, давая время вернуться к реальности.

– Коул, – охрипшим голосом позвала она его.

– Что, моя сладкая? – спросил он, подвинувшись так, чтобы быть с ней лицом к лицу.

– Это было восхитительно, но мне все равно мало. Мне нужно, чтобы ты был во мне.

О боги, эта женщина сотворена как раз для него. Она, правда, не умоляла его, но была очень к этому близка. Он уже был на волоске от того, чтобы кончить.

– Я могу это устроить, – сказал Коул, приподнявшись над ней. Выдерживая паузу, он пытался рассчитать, сколько времени у него займет поход в ванную и обратно.

– Тебе не нужен презерватив, – тихо сказала она, удивив его. – Я хочу сказать, не только потому, что я не могу забеременеть, но я… Ну, ты знаешь. – Щеки ее вновь залились румянцем.

Да, он знал. Она была чистой. Во многих смыслах чище его.

– Я тоже. Я прошел полное медицинское обследование, когда вернулся с задания.

– Тогда все в порядке, – сказала она, смущенно кивнув.

– Все в порядке, – повторил он и впервые посмотрел ей прямо в глаза, широко открытые.

И как только взглянул, эмоции, которые он до сих пор держал под контролем, накатили, потрясли до самого основания. Да, он уже был с ней раньше, но на этот раз все по-другому, и не только потому, что ему был ни к чему презерватив. Она носила его ребенка.

Господи!

Он посмотрел на ее бледный живот. Он был по большей части плоским, но все же не таким, каким он его помнил. Он заметил маленький бугорок и вскинул голову. Эрин рассмеялась.

– Ты не причинишь мне вреда. Ни мне, ни ребенку.

Она прочла его мысли. Он и так об этом знал, но отчего-то ему было спокойнее, когда она сама об этом сказала.

– Ты не хочешь? – упавшим голосом спросила она. Ресницы ее затрепетали, она отвела взгляд.

Коул никогда не был с беременной женщиной, но у него имелись приятели с беременными женами, и он знал все о бушующих гормонах, о женской неуверенности и страхах располнеть. Коулу никогда не нравились эти вызванные неумеренным употреблением пива разговоры, но сейчас он был рад, что все же принимал в них участие.

– Сладкая моя, ты так чертовски красива. Конечно, я тебя хочу. – Взгляд его скользил по ее животу, по груди, которую он вознамерился исследовать позже, поднялся к ее губам.

И тогда он вспомнил, что еще не целовал ее в губы. Может, так он убедит ее в том, что даже если не сможет ей дать того, что она заслуживает, в будущем, сейчас нет у него иной мечты, кроме как оказаться внутри ее тела.

Он наклонился и закрыл ей рот поцелуем. Он хотел поцеловать ее нежно, но нежности не получилось – страсть захватила его. Он знал, что она чувствует не только его вкус, но и собственный, что сохранился у него на языке. Она стонала под ним, погружая пальцы в его волосы, целуя в ответ, не уступая ему по накалу страсти.

Он коснулся набухшим членом ее влажных складок.

– Мм, – выдохнула она и приподняла бедра навстречу.

Коул вращал бедрами, давая то, что было ей так нужно, но не все. Пока не все. Даже если это его убьет, сначала он хотел получить от нее то, о чем давно мечтал.

Оторвавшись от ее губ, он проложил дорожку из поцелуев вдоль ее щеки, шеи.

Она потянула его за волосы.

– Войди в меня! Скорее!

– Жадина, – сказал он, посмеиваясь. – Пока рано.

Коул наклонил голову и лизнул ее грудь, заметив, что она стала больше. Не намного, но достаточно, чтобы он заметил. Накрыв ладонью упругий холмик, он втянул в рот сосок другой груди.

Эрин всхлипнула. Очевидно, груди ее стали не только больше, но и чувствительнее. Впрочем, она не жаловалась, и он решил воспользоваться этим обстоятельством, играя языком с ее сосками.

– Прошу тебя! – сказала она, обхватив его бедра ногами.

Коул усмехнулся и перешел к другой груди, продлевая мучительно-сладкую агонию, только на этот раз пустил в дело еще и зубы.

Она дернулась так, что едва не сбросила его с себя.

– Мне нужно, чтобы ты в меня вошел, – срывающимся голосом говорила она. – Скорее, Коул, ты мне нужен там.

– Вот это я и хотел услышать, – сказал Коул, приподнимаясь на локтях.

Глаза ее ярко блестели, лицо словно светилось изнутри, желание сделало ее еще красивее.

Он замер, не в силах оторвать взгляда от ее лица, хотя и знал, что смотреть не стоит. То, что он видел, как взгляд ее делается нежнее, когда он погружается в нее, лишь все усложнит. «Как будто все и так не усложнено до предела», – подумал Коул и вошел в нее на всю глубину.

– О Господи, – выдохнула она, стиснув его в себе.

Он знал, что она хотела сказать. Между ними не было ничего, никаких барьеров. Полное слияние. Он никогда ничего подобного не чувствовал. Он всегда использовал презерватив. С этой женщиной он никогда больше его не наденет.

Не в силах сохранять неподвижность, он выскользнул из нее, потом снова вошел, а потом он уже ни о чем не думал. Лавина ощущений бросала его из стороны в сторону, поднимала выше, быстрее, чем когда бы то ни было раньше. Эрин встречала его толчки, и ее стоны и вскрики говорили ему, что она сейчас там же, где и он, – на вершине блаженства. Он ни за что бы не хотел кончить без нее, но этого и не случилось бы. Как бы скоро ни подступила к нему развязка, ее оргазм нарастал с той же стремительностью. Когда она, извиваясь под ним, ногтями провела по его спине, когда он услышал собственное имя, сорвавшееся с ее губ, он следом за ней полетел с обрыва.