Текст книги "Божественная комедия. Ад"

Песнь XX

Содержание. На дне четвертого рва Данте видит души прорицателей и чародеев: они повернуты лицами назад, борода у них упадает на плечи, слезы текут по спине; вперед они уже не видят и должны пятиться задом. При виде искажения человеческого образа, Данте плачет; но Виргилий укоряет его за скорбь перед судом Божьим. Он указывает ему на тень Амфиарая, поглощенного землею перед Фивами; на Терезия, волхва фивского; Аронте, этрусского птицегадателя; далее на тень Манто, дочери Терезия, при имени которой подробно говорит о происхождении родного своего города Мантуи; наконец, указав еще на тень Эврипилла, Михаила Скотта, Гвидо Бонатти, Асденте и других, Виргилий побуждает Данте спешить, ибо месяц уже закатился. Поэты идут далее.

 
1. Вновь должно петь о скорбях неутешных
И тем предмет двадцатой песне дать
Канзоны первой – о погибших грешных.[436]436
  Первое канзоною Данте называет первую часть своей поэмы – Ад.


[Закрыть]
 
 
4. Уже вполне готов я был взирать
В открытый ров, где грешники, в кручине,
Должны слезами путь свой орошать.
 
 
7. И видел я, как в круглой той долине
Они в слезах свершают молча путь,
Как на земле творят литии ныне.
 
 
10. Склонив лицо, чтоб глубже в ров взглянуть,
Я в страхе зрел, что шеи злой станицы
От подбородка свернуты по грудь.
 
 
13. У всех к плечам поворотились лица,
Так, что, вперед смотреть утратив дар,
Все пятились назад по дну темницы.[437]437
  Некоторые комментаторы находили эту казнь слишком низкою в художественном отношении; но не говоря уже о пластичной верности, с которою она представлена, какой глубокий смысл она в себе заключает? Смысл этот следующий: если хочешь проникнуть в будущее, смотри на прошедшее. Прошедшее научает народы из истории, отдельные личности из их личной опытности. Только этим путем Бог позволил человеку (сколько вообще могут проникнуть во мрак времен его недальнозоркие очи) с некоторою вероятностью прозревать в будущее. Стремление же проникнуть в будущее всяким другим путем есть стремление неестественное. Те, которые увлечены таким стремлением, вместо того, чтоб идти вперед, идут назад и не видят того, что при естественном своем направлении они могли бы видеть под ногами. Штрекфусс.


[Закрыть]
 
 
16 Не думаю, чтоб мозговой удар[438]438
  В подлин.: parlasia (старинная флорент. форма от παραλύςις), паралич, следствие удара.


[Закрыть]
Мог причинить такие искаженья,
Каким подверглись те ведомцы чар.
19. Коль Бог тебе, читатель, дал из чтенья
Извлечь твой плод, то сам вообрази,
Без слез я мог ли видеть их мученья,
 
 
22. Когда увидел образ наш вблизи
Столь извращенным, что слеза, рекою
Струясь меж плеч, кропила их стези?
 
 
25. О! верь, я плакал, прислонясь рукою
К одной из скал; тогда мне мой глава:
«Уже ль и ты безумствуешь с толпою?
 
 
28. Лишь мертвая любовь в аду жива![439]439
  В подлин.: Qui vive la pietà, quand'e ben morta – игра слов, которую невозможно передать на русский язык. Pietà (лат. pielas, греческ. εὐσέβια) объемлет собою понятие благоговейного страха ко всему божественному, или находящемуся под непосредственным покровом Божества, начиная от страха Господня до благоговейного почитания родителей, как представителей Божества, а также почитания несчастия ближних – сострадания. В французском языке отсюда возникло «piete», благочестие, и «pitié», сострадание; у Италианцев и то и другое выражается одним словом. Согласно с этим, смысл этого стиха будет следующий: здесь в аду высшее благочестие (piete) и любовь к Богу умерщвляются, если мы предаемся благоговению (любви) низшему, т. е. состраданию (pitié). Придерживаясь этого объяснения, предложенного Филалетесом, я употребил здесь слово «любовь» в вышеприведенном значении.


[Закрыть]
Преступник тот, кто скорбью неразумной
Зовет на суд законы Божества!
 
 
31. Взгляни же вверх, взгляни: вот тот безумный,
Что свергнуть в ад в виду Фивнцев всех,
При криках их: «Куда из битвы шумной,
 
 
34. Амфиарай? куда стремишься в бег?[440]440
  Амфиарай, сын Оикла и Ипермнестры, прорицатель, один из семи царей, осаждавших Фивы. Зная час своей кончины, он вначале не хотел участвовать в этой осаде; но потом, убежденный своею женою Эрифилою, подкупленною Аргией, женою Этеокла, решился выйти в сражение и, во время боя, был поглощен расступившеюся землею.


[Закрыть]»
А он меж тем все падал в ад, доколе
Был схвачен тем, что судит каждый грех.[441]441
  Т. е. к Миносу.


[Закрыть]
 
 
37. Смотри: из плеч он сделал грудь в неволе!
За то, что вдаль пытливый взор стремил,
Идет назад, вперед не видя боли.
 
 
40. Вот и Терезий, тот, что изменил[442]442
  Терезий, Фивский волхв, ударив волшебным жезлом двух вместе свившихся змей, превратился в женщин; но потом, по прошествии семи лет, найдя тех же змей, превратился тем же способом в мужчину. Ovid. Metam. III.


[Закрыть]
Свой вид и пол, которым для замены
Он в женщину себя преобразил,
 
 
43. Но вслед за тем, для новой перемены,
Жезлом ударив свившихся двух змей,
Вновь получил все мужеские члены.
 
 
46. Спиной к нему – этрурский чародей!
Средь Лунских гор, где рудокоп Каррары,[443]443
  Аронт (Арунс), этрурский гадатель, по словам Дукана, предсказал Римлянам гражданскую войну и победу Цезаря. Лукан говорят, что он обитал deserta moenia Lucae, или, как другие читают, Lunae. Последний способ чтения был, по-видимому, известен Данту: он под именем Luna разумел прежний город Luni, около устья Магры, по имени которого вся эта страна названа Луниджианою. Здесь поднимаются величественные горы, где ломают каррарский мрамор.


[Закрыть]
Жилец скалы, ломает камень в ней,
 
 
49. Жил в мраморной пещере грешник старый;
Оттоль он зрел лазурный звезд чертог
И зыбь морей, свершая злые чары.
 
 
52. А эта тень, которая до ног
Спустила кос всклокоченную груду,
В ней скрывши грудь, чтоб видеть ты не мог,
 
 
55. Тень вещей Манто, что, прошед повсюду,[444]444
  Манто, дочь Терезия, от коего научилась искусству гадания. По смерти отца, она покинула родной свой город Фивы, спасаясь от тиранства Креона, завладевшего Фивами по смерти Этеокла и Полиника, долго блуждала по земле и наконец поселилась в Италии, где от речного бога Тиберина родила Окна, основателя Мантуи. Алипранд, в своем Chronicon Mantuanum, называет ее основательницею Мантуи.


[Закрыть]
Там поселилась, где родился я.[445]445
  Виргилий родился собственно не в Мантуе, но недалеко от нее в местечке Андес (Ада I, 68 и прим.); не смотря на это, он всегда считался Мантуанцем. Все эти подробности об основании Мантуи Данте приводит для того собственно, чтобы воздать честь любимому своему поэту.


[Закрыть]
Внимай: о ней повествовать я буду.
 
 
58. Когда покинул жизнь отец ее
И вакхов град стонал под мощной дланью,[446]446
  Фивы, родина Вакха.


[Закрыть]
Она все в мире обошла края.
 
 
61. Есть озеро над италийской гранью,
У самых Альп, связующих Тироль
С Германией, Бенако по прозванью.[447]447
  Нынешнее Гардское озеро Римляне называли Вепасии.


[Закрыть]
 
 
64. И тысяча и больше волн оттоль,
Меж Гарда и Комоники, чрез склоны
Пеннинских гор, сливаются в юдоль.[448]448
  Пениннские горы – Alpes poenat древних.


[Закрыть]
 
 
67. Тут место есть, где могут без препоны
Три пастыря подать друг другу крест —
Из Брешии, от Трента и Вероны.[449]449
  Это место называется Prato della Fame, в З милях от Гарвьяно, где сходятся рубежи трех епархий. Леандро Альберти пишет: здесь могли бы три епископа, каждый стоя в своем владении, подать друг другу руду.


[Закрыть]
 
 
70. Хранит Пескьера, крепость этих мест,[450]450
  Пескьера – горное укрепление.


[Закрыть]
Меж Брешьи и Бергамо, доступ в горы,
Там, где страна покатее окрест.
 
 
73. Сюда бежит избыток вод, который
В себе вместить Бенако не могло,
И как поток, стремительный и скорый,
 
 
76. Шумит вдоль паств, и, лишь вступив в русло,
Уж Минчием зовется, мчась в раздолье
До стен Говерно, где впадает в По.[451]451
  Говерно, крепость; ныне Говерноло.


[Закрыть]
 
 
79. Но вскоре, встретив на пути подолье,
Болотом топким ширится волна,
Тлетворный смрад рождая в водополье.
 
 
82. Сюда проникнув, страшная жена
Среди болот край видит запустелый
И, дикостью страны привлечена,
 
 
85. С толпою слуг, для чар науки смелой,
В ней остается, бросив смертный род,
И, кончив жизнь, здесь покидает тело.
 
 
88. Когда ж окрест рассеянный народ
Пришел за нею в дикий край, объятый
Со всех сторон трясинами болот,
 
 
91. Он град построил на костях проклятой,
И, без других гаданий, в память ей,
Дал имя Мантуи стране богатой.
 
 
94. Град множество вмещал в себе людей,
Пока еще безумцу в обольщенье
Не сплел коварный Пинамонт сетей.[452]452
  Когда графы Казалоди сделались властителями Мантуи; тогда Пинамонте де Буонакосси, один из знатнейших жителей города, видя, как народ ненавидит вельмож, уговорил простоватого графа Альберто Казалоди, управлявшего тогда городом, удалить на время некоторых из знатнейших лиц Мантуи, уверив его, что это единственный способ снискать навсегда благосклонность народа и упрочить свою власть. Как скоро легкомысленный граф на это согласился, хитрый Пинамонте, удаливший таким образом своих противников, захватил, при содействии народа, верховную власть, изгнал Казалоди и, чтобы вполне упрочить власть свою, умертвил остальных вельмож и сжег их дома. Спасшиеся никогда уже не возвращались, вследствие чего город значительно опустел.


[Закрыть]
 
 
97. Так говорю, чтоб сам ты в заблужденье
Не впал, когда родной моей стране
Начнут давать не то происхожденье.[453]453
  Отсюда видно, что во времена Дантовы существовали различные мнения о происхождении Мантуи. Данте следует Виргилию, который, Aen. X, 198–201, рассказывает это же предание.


[Закрыть]»
 
 
100. А я: «Мой вождь, я убежден вполне
В твоих словах и речь других пред ними
Покажется погасшим углем мне.
 
 
103. Скажи ж мне кто достоин между сими
Идущими мой взор к себе привлечь?
Лишь к ним стремлюсь я мыслями своими.»
 
 
106. А он мне: «Тот с брадой до смуглых плеч, —
В те дни, когда Эллады край богатый
Так оскудел людьми для грозных сечь,
 
 
109. Что колыбели не были лишь взяты, —
Был волхв и дал с Колхасом злой совет
Перерубить в Авлиде все канаты.[454]454
  В своем послании к Кану Великому, которому посвящен Рай, Данте говорит: «Комедия отличается от трагедии по содержанию (in materia) тем, что трагедия вначале приятна и спокойна (admirabilii et quieta), под конец же или в развязке своей ужасна (foetida et boribilis). Точно так и в способе выражения (in modo loquendi), различаются они между собою тем, что трагедия высока и торжественна (elate et sublime), комедия же низка и смиренна (remisse et humiliter), при чем язык ее простой (vulgare), каким говорят и женщины (in qua et mulierculae communicant)». Вот причина, почему Данте называет Энеиду трагедией, а свою поэму, писанную простым (Италианским в отличие от латинского) языком – комедия.


[Закрыть]
 
 
112. Он, Эврипил по имени, воспет
В стихах моей трагедии высокой,
В которую вникал ты столько лет.
 
 
115. А этот с ним, калека кривобокий —
Михаил Скотт, который, точно, быль
Во лжи волшебных игр знаток глубокий.[455]455
  Михаил Скотт, из Balweary, в Шотландии, врач и астролог императора Фридерика II, жил в средине XIII столетия и считался ученейшим человеком своего времени. Он написал комментарии на Аристотеля; писал также о философии, астрологии, алхимии, физиогномике и хиромантии. Еще до сих пор существует об этом чародее множество преданий в простом народе в южной Шотландии, где каждое сколько-нибудь значительное построение древности приписывается старому Михаилу, Уилльяму Уеллесу, или черту. Согласно с преданием, он погребен в знаменитом мельрозском аббатстве, а его сочинения, по тем же преданиям, хранятся частью в этом древнем монастыре, частью в его могиле (см. Walter Scott's Lay of the last minstrel, Canto II и прим.). Данте, по-видимому, разделяет мнение своих современников о Михаиле Скотте, назвав его глубоким знатоком магии.


[Закрыть]
 
 
118. С Бонатти здесь Асдент себя сгубил:[456]456
  Гвидо Бонатти, из Форли, астролог графа Гвидо де Монтефельтро, написавший одно сочинение о своей науке.
  Асденте, сапожник из Пармы, прославившийся своими предсказаниями также во времена Фридерика II. Его приводит Данте в своем Convito как пример того, что известность и истинное благородство не всегда совмещаются в одном и том же лице.


[Закрыть]
Он кается теперь, хотя уж поздно,
Зачем он с кожей дратву разлюбил.
 
 
121. Здесь множество волшебниц плачет слезно:
Забыв иглу, веретено и челн,
Они на зельях волхвовали грозно.
 
 
124. Но в путь! уж грани эмисфер и волн[457]457
  Простой народ в Италии думал, что темные пятна на луне представляют Каина с связкою терний на спине – вероятно намек на жертву, принесенную Каином Богу от плодов земли и отвергнутую Богом. Это поверие о темных пятнах на луне опровергнуто Дантом как сказка (Рая II, 36). – Захождение месяца, который за день перед тем был полн, означает утро, именно утро, второго дня замогильного странствия. Обе эмисферы означают восточное и западное полушария, коим границею служит Атлантическое море позади Испании (город Сивилья (у Данта Sibilia) принимается здесь вместо всей Испании). По вычислению астрономов, если за начало замогильного странствия принять 9 Апреля, выходит, что теперь половина восьмого часа утра; а если 6 Апреля, то около 9 часов; если же принять 25 Марта за первый день Дантова странствия, то нельзя получить никаких верных результатов. См. у Филалетеса. Die Hölle, р. 151.


[Закрыть]
Коснулся с терном Каин за Сивиллой.
Еще вчера, в ночи, был месяц полн;
 
 
127. Ты не забыл, что он сквозь лес унылый
Тебе не раз светил в ночном пути
И прогонял из сердца страх постылый.[458]458
  Мерцание месяца, слабый свет человеческой мудрости, служило Данту путеводным светом, при помощи которого он достиг через темный лес человеческих заблуждений к подошвам холма, к началу спасения. (Ада I, 14 и примеч.).


[Закрыть]»
 
 
130. Так говоря, он продолжал идти.
 

Песнь XXI

Содержание. Путники всходят на следующий мост и с его вершины глядят в весьма темный пятый ров. Светские симонисты, люди, торговавшие гражданскими местами, и взяточники погружены здесь в кипящее смоляное озеро, по берегам которого взад и вперед бегают демоны, вооруженные крючьями. Пока поэты смотрят в ров, дьявол приносит на плечах сенатора из Лукки, кидает его в смолу и бежит за другими подобными. Черти, скрытые под мостом, подхватывают грешника крючьями и погружают его в кипяток. Виргилий из предосторожности приказывает Данту спрятаться за скалою, а сам переходит мост. Дьяволы кидаются на него с яростью; но Виргилий, укротив их, вызывает одного из их толпы для переговоров. Бес Злой-Хвост выходит с дерзостью; но, узнав о причине замогильного странствий поэтов, в ужасе роняет багор из рук. Тогда, по приказанию Виргилия, Данте выходит из своего убежища; демоны на него кидаются и один из них хочет разорвать его; но Злой-Хвост их удерживает. С притворною приветливостью он назначает поэтам провожатых, ложно объявив, что мост разрушен только в шестом рве, но что в следующем он невредим. Десять избранных в провожатые демонов, под предводительством Курчавой-Бороды, делают гримасу Злому-Хвосту.

 
1. Так с моста на мост шли мы, рассуждая[459]459
  В пятом рве каются светские симонисты, люди, противозаконно торговавшие местами, раздававшие за деньги гражданские должности и всякого рода взяточники (barattieri). Они погружены в озеро кипящей смолы, из которого от времени до времени выплывают, желая прохладиться. Но демоны, бегающие по берегам и вооруженные крючьями, хватают выплывающих, сдирают с них кожу и опять кидают в озеро. – «Как перед совестью убийц кровь насильственно ими убиенных выступает кровавою рекою (Ада XII, 17–48 и прим.); так сознание черных, во мраке совершенных дел опутывает души этих грешников липкою, черною, смоляною массой. Захотят ли они выплыть из среды, в которую погрузли, их грехи, их гнусное крючкотворство, воплощенное в толпу отвратительно страшных демонов, являются перед их очами, как Кентавры перед очами насилователей ближних (Ада XII, 56 и прим.), и тем с большею яростью и тем глубже погружают их в сознание своей греховности.» Во времена народных несогласий класс гражданских чиновников обыкновенно отличается продажностью; а как продажен он был во времена Дантовы, видно из того, что поэт посвящает две целые песни этим грешникам. Копишь. Штрекфусс.


[Закрыть]
О том, чего в комедии своей
Не передам, и, с высоты взирая,
 
 
4. Другую щель увидели под ней
И тщетный плач услышали в провале
В глубокой мгле, ужасной для очей.
 
 
7. Как вар кипит зимою в арсенале
В Венеции, для смазки тех судов,
Что, обветшав, уж плыть не могут, дале:
 
 
10. Кто конопатит там корабль с боков,
Терпевших долго бурных волн напасти;
Кто новый челн готовит из дубов;
 
 
13. Кто парус шьет, разорванный на части;
Кто у руля, кто рубит под кормой;
Кто тешет весла, кто свивает снасти:
 
 
16. Так, не огнем, но силой пресвятой[460]460
  Не без значения смола в пятом рве растоплена не огнем, а силою божественной (per divina arte). Мы уже неоднократно говорили, что огонь у Данта есть символ божественного учения, света вечной любви и истины. «Грешники, здесь наказуемые, до того погрузли в черной грязи своей греховности, что никогда уже не могут видеть божественное: в нечистой среде своей, в кипящем смоляном озере, они чувствуют одну только силу огня, но проявления его в свете уже не видят. Огонь любви и истины уже для содомитов светил очень слабо.» (Ада XV, 19 и примеч.)


[Закрыть]
Растоплена, смола там клокотала,
Отовсюду берег облепив корой.
 
 
19. Я в ров смотрел; но мгла в нем все скрывала:
Лишь хлябь, вздымая вслед за валом вал,
То дулася, то ямой оседала.
 
 
22. Пока я пристально глядел в провал, —
Мой вождь, вскричав: «Смотри! смотри!» нежданно
Увлек меня оттоль, где я стоял.
 
 
25. Я побежал, как тот, кто видит странный
Предмет и глаз с него не сводит прочь;
Но, ужасом внезапным обуянный,
 
 
28. Бежит, не в силах страха превозмочь,
И видел я, как черный бес за нами,
Вдоль по утесу, мчался во всю мочь.
 
 
31. О, как ужасно он сверкал очами!
С какою злобой он бежал, стуча
Копытами и хлопая крылами!
 
 
34. Взвалив себе на острые плеча
И возле пят когтьми вцепившись в кости,
Он за ноги мчал грешника, крича:
 
 
37. «Вот анциан Святые Зиты! в гости[461]461
  Зита, родом из Монте Саграто около Лукки, находясь в должности служанки в этом городе у некоего Фатинелли, отличалась своею благотворительностью и благочестием и, по смерти, причтена папою Николаем к лику святых. – Анциани (сенатор, старшина) св. Зиты означает стало быть старшину из Лукки. Древние комментаторы (Франческо де Бути) называют этого непоименованного грешника Мартино Боттало.


[Закрыть]
К вам, Злые-Лапы, он пришел сюда![462]462
  Злые-Лапы (Malebranche): так названа адская стража этого рва в намек на алчность здесь казнящихся грешников; кажется, на каждом из мостов этого круга приставлена подобная стража.


[Закрыть]
В смолу его! а я для вашей злости
 
 
40. Примчу других: там много их всегда![463]463
  Отсюда видно, что Злым-Лапам дозволено выходить на свет и приносить оттуда грешников. Слич. Ада XXVII, 113.


[Закрыть]
Там каждый взяточник, кроме Бонтуры![464]464
  Очевидная ирония: Бонтуро Бонтури, из фамилии Дати, был именно один из самых продажных (archibarraterius, как говорит Бенвенуто да Имола) жителей города Лукки и отворил Пизанцам за деньги Пизанские ворота (di Porta di Pisa) 18 Ноябр. 1313 г. Подробнее о нем см. у Филалетеса. Die Hölle, р. 157.


[Закрыть]
Из нет за деньги там выходит да[465]465
  Из всего этого видим, что жители Лукки особенно отличались своею продажностью. Annales Lucensis urbis, Vol. I. p. 320, говорят, что уже в 1225 г. многие луккские дворяне продали за деньги неприятелям замки, коими повелевали, и за то были отрешены от своих должностей.


[Закрыть]!»
 
 
43. Швырнув его, умчался бес понурый,
И никогда с такою быстротой
За вором пес не гнался из конуры.
 
 
46. Тот в глубь нырнул и всплыл облит смолой;
А демоны из-под скалы висячей
Вскричали: «Здесь иконы нет святой![466]466
  Святая икона (il Sahto Volto), собственно древняя статуя Христа, отличной, кажется византийской работы. Она стоит в особенной небольшой капелле посреди собора в Лукке. О прибытии этой статуи из Иерусалима в Лукку существует преудивительная легенда, которую рассказывает Бенвенуто да Имола, прибавляя: Tu de hoc crede quod vis, quia non est de articulis fidei. Этот образ и поныне находится в большом уважении у Луккийцев. Дьяволы, видя грешника, выплывшего из смолы скорчившимся и принявшим фигуру человека молящегося, с жестокою насмешкою намекают, что здесь уже не поможет ему никакое упование в чудотворный лик его города. Филалетес.


[Закрыть]
 
 
49. Не Серккьо здесь: тут плавают иначе![467]467
  Серккио, река, протекающая недалеко от Лукки.


[Закрыть]
Когда не хочешь наших крючьев злых,
Так не всплывай поверх смолы горячей!»
 
 
52. И сто багров в него всадили вмиг,
Вскричав: «Пляши, где вар сильней вскипает,
И, если можешь, надувай других![468]468
  В подлин.: Si che, se puoi, nascosamente accaffi – намек на обыкновение этих грешников ловить в мутной воде.


[Закрыть]»
 
 
55. Так поваренков повар заставляет
Крючками мясо погружать в котлы,
Когда оно поверх воды всплывает.
 
 
58. Тут добрый вождь сказал: «Пока во мгле
Они тебя еще не увидали,
Пойди, прижмись к той рухнувшей скале.[469]469
  С грешниками этого рода необходима осторожность. Копишь.


[Закрыть]
 
 
61. И чем бы мне они не угрожали,
Не бойся: с ними я давно знаком;
Они и прежде в спор со мной вступали.[470]470
  Намек на первое странствование Виргилия в аду (Ада IX, 22 и д.).


[Закрыть]»
 
 
64. И через мост он перешел потом;
Когда ж достигнул до шестого брега,
Он им предстал с бестрепетным челом.
 
 
67. С той яростью, с той быстротою бега,
С какою мчатся псы на бедняка,
Что под окном вдруг попросил ночлега, —
 
 
70. Вмиг вылетел их рой из-под мостка,
Подняв багры; но он в святой защите
Вскричал: «Ни чья не тронь меня рука!
 
 
73. Пусть прежде, чем крючки в меня вонзите,
Один из вас пред мой предстанет лик;
Потом меня терзайте, как хотите.»
 
 
76. «Ступай, Злой-Хвост!» тут подняли все крик,
И вышел Хвост (они ж за ним ни шагу),
И спрашивал: зачем он к ним проник?
 
 
79. «Проник ли б я, Злой-Хвост, в твою ватагу,
Когда бы мне,» учитель мой в ответ:
«Не подали на подвиг сей отвагу
 
 
82. Рок благотворный и святой завет!
Пусти ж меня: так небесам угодно,
Чтоб здесь живой за мною шел вослед.»
 
 
85. Вмиг сокрушил он в дерзком гнев бесплодный,[471]471
  Первое впечатление, произведенное Виргилием на демонов, равносильно тому, которое производит на какое-нибудь уличенное во взяточничестве судебное место известный своим бескорыстием неподкупимый ревизор, уполномоченный правительством открыть и строго карать злоупотребления. Но этот страх, как мы видим, быстро проходит, и в подсудимых вскоре опять оживает надежда избавиться от уполномоченного силою, или хитростью. Штрекфусс.


[Закрыть]
Так, что багор он уронил к ногам,
Вскричав к другим: «Пусть он идет свободно!»
 
 
88. Тогда мой вождь: «О ты, который там,
Припав к скале, укрылся от насилий,
Иди теперь без трепета к врагам.»
 
 
91. Я поспешил туда, где был Виргилий;
А дьяволы все бросились вперед,
Как будто бы свой договор забыли.
 
 
94. Так (видел я) был устрашен народ,
Когда с условьем выйдя из Капроны,
Толпу врагов он встретил у ворот.[472]472
  Капрона, пизанская крепость, на берегу Арно. Жители Лукки, овладели ею; но вскоре, осажденные тосканскими Гвельфами, соединившимися с пизанскими изгнанниками по смерти графа Уголино, после 8 дневной осады принуждены были сдаться по недостатку воды (в Августе 1290 г.) на капитуляцию с условием пощады гарнизону. По повелению графа Гвидо де Монтефельтро, которому сдалась Капрона, все сдавшиеся были привязаны к канату и проведены до границы. Когда таким образом они проходили через лагерь, неприятель кричал: аррисеа! аррисса! (на виселицу их!), что естественно наводило страх на побежденных. Можно думать, что Данте был очевидцем этого события, которое он приводит для сравнения с своим страхом; ибо на 25 году он служил в войске Гвельфов, к партии которых принадлежал по своему происхождению (di nazzione), пока впоследствии политические обстоятельства не склонили его более на сторону Гибеллинов.


[Закрыть]
 
 
97. К вождю прижавшись, ждал я обороны
И не сводил очей с их страшных харь,
Где мог читать всю злость их без препоны.
 
 
100. Тогда один, поднявши свой косарь,
Сказал другим: «Ножем его… хотите ль?».
Другие: «Ладно! по спине ударь!»
 
 
103. Но бес, с которым говорил учитель,
Туда поспешно обратясь, сказал:
«Стой, Кутерьма! стой, дерзкий возмутитель!»
 
 
106. И нам потом: «Здесь по уступам скал
Вам нет дороги: в страшном том провале
Весь раздробленный свод шестой упал.
 
 
109. Но если вы идти хотите дале, —
Чрез этот грот ступайте в мрачный ад:
Вблизи есть путь такой же, как вначале.
 
 
112. Уж тысяча и двести шестьдесят
Шесть лет, поздней сего двумя часами,
Вчера свершилось, как здесь рухнул скат.[473]473
  Эта терцина есть самая важная для определения года и дня замогильного странствования Данта.


[Закрыть]
 
 
115. Отряд моих туда пошлю я с вами
Взглянуть: не всплыл ли кто там над смолой?
Идите с ними смелыми стопами.
 
 
118. Марш, Криволет, Давило и Борзой!»
Он крикнул, ада огласив вертепы:
«Веди их, Черт с курчавой бородой!
 
 
121. Марш, марш, Драконье-Жало, Вихрь-Свирепый
И Вепрь-Клыкан и Душелов, злой дух,
И Адский-Сыч и Красный-Черт нелепый![474]474
  Имена этих, равно и двух вышеупомянутых демонов, я старался заменять соответственными русскими, придерживаясь отчасти этимологического объяснения их значения, предложенного Ландино; и желал этим выразить тот фантастически-страшный характер этих существ, который так удивительно драматизировав в следующей песне. – «Здесь надобно сказать, что все эти демоны, как заметил Шлегель, собственно не падшие ангелы, но фантастические чудовища в человеческом образе, не имеющие впрочем в себе ничего человеческого, кроме хитрости и диких страстей, каковы гнев и мстительность. Они то же самое, что Минос, Цербер, Минотавр и др.: символы наказуемого порока и самой казни. Данте заимствует эти существа отовсюду, как из мира языческого, так и христианского, и пользуется всеми богатствами сказки и истории для олицетворения своих идей; но откуда бы ни почерпал он эти образы, он везде одушевляет их жизнью так, что его символы никогда не кажутся холодными, мертвыми аллегориями.» Каннегиссер.


[Закрыть]
 
 
124. Кругом обшарьте пруд; а этих двух
Оберегайте до моста другого,
Что, уцелев, идет чрез этот круг.» —
 
 
127. «О ужас! вождь мой, что я вижу снова?
О, поспешим без спутников одни!
Коль знаешь путь, к чему вождя иного?
 
 
130. Когда ты мудр, как был ты искони;
То как не зришь, что зубы их скрежещут,
И что бровями нам грозят они?»
 
 
133. А вождь: «Не бойся! пусть глаза их блещут;
Пусть, как хотят, скрежещут их клыки:
От их угроз лишь грешники трепещут.»
 
 
136. Плотиной, влево, двинулись полки;
Но прежде все, взглянув на воеводу,
Вмиг стиснули зубами языки,[475]475
  Этой гримасою дьяволы дают знать Злому-Хвосту, что они смекнули обман, в который он вводить поэтов.


[Закрыть] —
 
 
139…………………………………………………
 

Песнь XXII

Содержание. Поэты идут по окраине рва в сопровождении демонов, которых характер, сообразно с их именами, развит в этой песни драматически. С появлением беса Курчавой-Бороды (которому не без умысла придана почтенная наружность), грешники выплывшие было к берегу, чтоб освежиться, с ужасом подаются назад. Но один из них предупрежден Душеловом: бес зацепил его крюком и вытаскивает на берег; Красный-Черт хочет содрать с него кожу. По желанию Данта Виргилий спрашивает грешника: кто он? и узнает, что это любимец наваррского короля Тебальда. Пока, они разговаривают, Вепрь-Клыкан рвет грешника зубом; но Курчавая-Борода, зацепив тень крюком, останавливает товарищей, грешник продолжает рассказывать о других собратьях Сардинцах; между тем Вихрь-Свирепый отрывает, у него от плеча кусок мяса, а Драконье-Жало метит в ногу; однако ж начальник опять их удерживает. Грешник продолжает прерванный рассказ; но вдруг останавливается, увидев сверкание глаз Адского-Сыча, злобу которого едва может обуздать сам Курчавая-Борода. Тут грешная душа вызывается призвать на свое место нескольких Ломбардцев и Тосканцев с условием, чтобы Злые-Лапы наперед спрятались за скалою. Борзой подозревает хитрость; но Давило уговаривает товарищей удалиться. Они прячутся. Тогда Наваррец, прыгнув с берега, скрывается в смоле. Давило летит за ним; но, не догнав, возвращается; в досаде Криволет бросается на Давилу; они дерутся и оба падают в смолу. Четыре беса, посланные к ним на помощь, тащат их из смолы баграми. Между тем поэты, воспользовавшись тревогою, удаляются.

 
1. Видал и я; как всадники рядами
Идут на смотр и рубятся с врагом,
И как порой бегут перед врагами;
 
 
4. Наездников видал в краю твоем,
Ареццо; видел их набег удалый,[476]476
  Данте обращается здесь особенно к Ареццо, потому что владения этого города в Дантовы времена всего более страдали от военных набегов (gualdane). Ландино.


[Закрыть]
В турнирах битвы, бег коня с конем,
 
 
7. Когда рога, колокола, кимвалы,[477]477
  В средние века колокола (вечевые) служили для сигналов в военное время; таков в особенности был так наз. Martinella (Ада Х, 31–93 и пр.) во Флоренции, при звуках которого собирались вооруженные цехи. Филалетес.


[Закрыть]
Иль с крепостей дадут на бой сигнал,[478]478
  Т. е. днем поднятием знамен или флагов, ночью зажиганием костров.


[Закрыть] —
Видал чужих и наших войск сигналы.
 
 
10. Но, думаю, никто не подавал
Таких сигналов пешим, или конным,
Иль морякам при виде звезд и скал.[479]479
  Торжественный тон, которым поэт начинает эту песнь, близок к комическому. Из этих терцин можно также видеть, что Данте хорошо понимал и военное искусство, что служит дополнением многосторонних сведений этого всеобъемлющего поэта. Штрекфусс.


[Закрыть] —
 
 
13. С десятком бесов шли мы к осужденным:
Ужасный строй! но – в церкви со святым,
В гостинице с обжорой беззаконным.[480]480
  В подлин.: ma nella chiesa Со'santi, e in taverna со'ghiottoni – пословица, сходная с нашей: с волками по волчьи выть.


[Закрыть]
 
 
16. Я взор склонил к пучинам смоляным,
Желая знать устройство сей долины
И кто казнен под кипятком густым.
 
 
19. Как морякам изгибом спин дельфины
Дают намек, что время уж спасать
Их корабли от бури средь пучины:[481]481
  Здесь разумеется особенная порода китовидных (cetacea), часто-встречающаяся в Италии: Delphinus Delphis L. Млекопитающей это дышит легкими, именно через два носовые отверстия, помещенные на верхней части головы, а потому часто должно выплывать на поверхность моря, при чем выставляет изгибистую спину (l'arco della sehiena). О нем говорит Плиний: Praesagiunt et animalia. Delphini tranquillo mari lascivientes flatum, ex qua veniunt parte; item spargentea aquam turbato, tranqullitatem. Филалетес.


[Закрыть]
 
 
22. Так иногда, чтоб злую боль унять,
Мелькнет спина того, другого духа
И вдруг исчезнет молнией опять.
 
 
25. И как лягушки, скрыв с ногами брюхо
В воде канавы, по краям сидят,
Просунув морды на песок, где сухо:
 
 
28. Так грешники со всех сторон глядят;
Но адского при вид караула
Все подаются с ужасом назад.
 
 
31. Одна лишь тень – о страх! – не ускользнула,
Как иногда лягушка, всех смелей,
Сидит, когда другая уж спрыгнула.
 
 
34. И Душелов, подкравшись ближе к ней,
Крюк замотал в кудрях ее смолистых
И вытащил как выдру из зыбей.[482]482
  Выдра (Muttela Lutra L.) ловится и извлекается из воды крючьями, как рыба, ее длинная шерсть, гладко прилегающая к ее телу, когда с него стекает вода, служит прекрасным сравнением для грешника, политого растопленною смолой». Филалетес.


[Закрыть]
 
 
37. Уже я знал все имена нечистых,
Заметив их при выбор, когда
Их строи пошел к смоле с брегов скалистых,
 
 
40. «Эй, Красный-Черт! скорей, скорей сюда!
Сдери когтями кожу с плеч безбожной!»
Воскликнула проклятая орда.
 
 
43. А я: «О вождь! разведай, если можно,
Кто сей несчастный здесь себя сгубил,
Врагам попавшись так неосторожно?»
 
 
46. Став близ него, учитель мой спросил:
«Где ты рожден?» – А он в ответ: «В Наварре:
Там при одном сеньоре я служил.
 
 
49. Отец же мой сгубил себя в пожар
Слепых страстей и разорил весь дом —
Известный мот! Потом при государе
 
 
52. Тебальде Добром я служил рабом.
Тогда-то я предался гнусной страсти,
В чем мы отчет под варом отдаем.»
 
 
55. Тут Вепрь-Клыкан – а у него из пасти,[483]483
  Древние комментаторы называют этого грешника Чиамполо, или Джиамполо (Жан Поль). О нем известно, что он был сын одного мота, разорившего все свое имение; мать Чиамполо; из благородной фамилии, отдала его в услужение: одному барону короля Тебальдо или Тибо; вскоре он попал в любимцы самого короля и, употребив во зло доверие к себе государя, бессовестно торговал его милостями. Этот король есть, вероятно, Тибо II из Наварры, граф Шампаньи, получивший за доброту свою прозвание Доброго; он умер в 1238 г. Он ограничил права и привилегии церкви; отличался впрочем ревностью в завоевании Святой Земли, а также своими заслугами в поэзии и музыке.


[Закрыть]
Как у свиньи, торчали по бокам
Клыки – одним стад рвать его на части.
 
 
58. Попал мышонок в лапы злым котам!
Но их капрал, обняв его руками,
Им крикнул: «Прочь, пока натешусь им!»
 
 
61. И, устремясь к учителю глазами:
«Спроси еще» сказал; «но поспеши:
Не то его мы разорвем баграми.»
 
 
64. Тогда мой вождь: «И так нам опиши,
Кто из Латинов здесь покрыт смолою?[484]484
  Латинский поэт Виргилий почти всегда называет Италианцев Латинами.


[Закрыть]»
А он: «Сейчас ушел я от души
 
 
67. Того, кто жил в соседстве с их страною.
О, если б с ним я скрылся в кипяток,
Не слышал бы когтей их за спиною![485]485
  Сопротивлением воле Божией он заслужил большее наказание (Ада XV, 37 и прям.). Копишь.


[Закрыть]»
 
 
70. Тут Вихрь-Свирепый крикнул: «Кончен срок!»
И, крюк ему всадив в плечо, помчался,
Рванул и вырвал из него кусок.
 
 
73. Драконье-Жало тоже уж подкрался[486]486
  Курчавая-Борода не может сохранить никакого порядка в своей орде: общая участь начальников беззаконных! Штрекфусс.


[Закрыть]
Ужалить ногу; но десятник их
Кругом, кругом злым оком озирался.
 
 
76. Тогда мой вождь – едва их гнев притих —
Спросил того, что с ужасом во взоре
Еще смотрел на кровь из ран своих:
 
 
79. «Кто ж этот дух, с кем ты расстался вскоре…
Не в добрый час покинул страшный пруд?» —
«То был Гомита,» отвечал он в горе,[487]487
  Сардиния, принадлежавшая в то время Пизе, состояла из 4 округов: Логодоро, Каллари, Гамура и Альбореа. Округом Галлура управлял Нино Висконти ди Пиза, коего полное доверие умел снискать себе монах Гемита. Пользуясь милостями своего повелителя, он делал всякого рода злоупотребления, продавал места, брал взятки, отпускал за деньги пленников на волю и наконец был повешен.


[Закрыть]
 
 
82. «Монах галлурский, всякой лжи сосуд:
Над пленными быв стражем у владыки,
Он честь себе снискал от них за труд.
 
 
85» Он их пускал за деньги без улики,
Как говорит, и в каждом ремесле
Был взяточник не малый, а великий.
 
 
88. Дон логодорский, Цанке, с ним в смоле;[488]488
  Микеле Цанке, сенешаль короля Энцио, побочного сына Фридерика II, властителя Гаддуры и Торре в Сардинии. Цанке женился по смерти Энцио на его вдове Адалазии и завладел этою областью острова. Вероятно, он был в тайных сношениях с Гомитою.


[Закрыть]
Их языки усталости не знают,
И все толкуют о родной земли.
 
 
91. Но посмотри, как там глаза сверкают!
Мешаются от ужаса слова….
Того и жду, что спину поласкают!»
 
 
91. Тогда взглянул бесовский голова
Туда, где Сыч таращил очи злобно,
И крикнул: «Прочь, зловещая сова!» —
 
 
97. «Хотите ль видеть, иль узнать подробно
Тосканцев, иль Ломбардцев,» молвил нам
Испуганный: «здесь их созвать удобно.
 
 
100. Пусть Злые-Лапы отойдут к скалам,
Чтоб грешники от них не ждали мести;
А я, на этом сидя месте, к вам
 
 
103. Один, как есть, вмиг призову их двести,
Лишь свисну им: есть уговор у нас
Пред выходом давать друг другу вести.»
 
 
106. Борзой тут рыло поднял вверх, потряс
Башкой и молвил: «Он хитер! от муки
Задумал он в смоле исчезнуть с глаз.»
 
 
109. Но тот, который был богат на штуки:
«Хитер?!.. О, слишком буду я хитер,
Когда предам товарищей вам в руки!»
 
 
112. Тут Криволет другим наперекор
Сказал: «Попробуй прыгнуть: за тобою
Не побегу в погон во весь опор;
 
 
115. Но крыльями взмахну я над смолою.
Каков-то будет у тебя успех,
Увидим мы, укрывшись за скалою.» —
 
 
118. Послушайте, какой тут вышел смех! —
Все в сторону оборотили взоры
И тот всех прежде, кто был против всех[489]489
  Т. е. Криволет.


[Закрыть]
 
 
121. Миг улучил тогда Наваррец скорый:
Встал на ноги и в смолу в тот же миг
Прыгнул, вести им предоставив ссоры.
 
 
124. Такой удар всех озадачил их;
Но бес, виновник шутки неприятной,
Помчался с криком: «Я тебя настиг!»
 
 
137. Напрасный труд! быстрее был стократно
Испуг, чем крылья: дух пошел ко дну,
А бес вернулся на лету обратно.
 
 
130. Так утка вмиг ныряет в глубину
От сокола; а он, обманут уткой,
Рассерженный несется в вышину.
 
 
133. Тогда Давило, разбешенный шуткой,
Помчался вихрем, рад, что есть предлог
Подраться с тем, пред кем обманщик чуткий
 
 
136. Исчез в смоле, и когти рук и ног
В товарища впустил, и так над ямой
Сцепился с ним. Но тот и сам не плох!
 
 
139. Как ястреб сам сцепился с ним упрямо[490]490
  В подлин.: Sparvier grifagno (от greifen); так называются те ловчие птицы, которые берутся не из гнезд, но приучаются к охоте уже взрослые. Немецкие сокольники их называют: Wildfangfperber. Они смелее всех прочих ловчих птиц. Филалетес.


[Закрыть]
Когтьми и драка страшная была,
Пока не пали в пруд кипящий прямо.
 
 
142. Смола обоих тотчас разняла;[491]491
  Ибо смола растоплена божественною силой – per divina arte (Ада XXI, 16 и прим.). Копишь.


[Закрыть]
Но не было в них сил взлететь над лавой:
Так облепила крылья им смола!
 
 
145. Тут сжалился над ними Черт-Курчавый:
На помощь им велит тащить багры,
И четверо, налево и направо,
 
 
148. Спустились в ров с обрывистой горы
И, крючьями их зацепив во мраке,
Вмиг извлекли из смоляной коры.
 
 
151. И мы пошли, чертей оставив в драке.
 

Песнь XXIII

Содержание. Пока демоны заняты спасением товарищей, поэты идут далее. Данте опасается погони демонов и, действительно, они гонятся за ними. Тогда Виргилий, схватив Данте и опрокинувшись спиною на склон горы, скатывается в следующий шестой ров. Здесь лицемеры, окутанные в монашеские рясы, снаружи вызолоченные, а внутри свинцовые, с капюшонами, свисшими над глазами, молча и плача ходят тихими шагами как в процессии. Между ними Данте встречает двух монахов из Болоньи, бывших подестами во Флоренции; с одним из них, Катахано, он разговаривает. Здесь же он видит пригвожденного к земле архиерея Каиафу, тестя его Анну и весь еврейский синедрион, по телам которых ходят лицемеры. Виргилий расспрашивает Катахано о дороге в ад и, узнав, что Злой-Хвост обманул его (Ада XXИ, 109–111), разгневанный, уходит скорыми шагами.

 
1. Мы молча шли, одни, без адской свиты, —
Вождь впереди с угрюмостью чела,
А я во след, как ходят минориты.[492]492
  Монахи францисканского ордена, называемые миноритами (frati minori), из действительного, или притворного смирения, ходят обыкновенно с поникшею головою: точно так идут теперь и поэты, задумавшись по поводу приключения, которого они были свидетелями.


[Закрыть]
 
 
4. Брань демонов на память привела
Мне баснь Езопову с нравоученьем
О том, как мышь с лягушкою плыла.[493]493
  В этой басне Езоп рассказывает про мышь, заключившую дружбу с лягушкою. Лягушка, желая погубить мышь, вызвалась путешествовать с нею вместе и для того привязала ее к себе. Прибыв к болоту, лягушка прыгнула в воду и утопила мышь. Пролетавший мимо коршун, заметив мертвую мышь в воде, схватил ее; но вместе с нею вытащил и привязанную к ней лягушку и проглотил обеих. Последнее приключение сходно с этою баснею тем, что два демона, желая повредить друг другу, оба попали в кипящую смолу, которая поглотила их, как коршун мышь и лягушку.


[Закрыть]
 
 
7. Теперь и днесь не так сходны значеньем,[494]494
  В подлин.: mo ed issa – два областные слова, обозначающие теперь.


[Закрыть]
Как баснь с той дракой, если в них сравнить
Внимательней начало с заключеньем.
 
 
10. И как от дум исходит мыслей нить,
Так эта мысль иную городила,
Чтоб больший страх мне в сердце поселить.
 
 
13. Я думал так: за нас происходила
У них борьба на хлябях смоляных
И им она конечно досадила
 
 
16. И если гнев сольется с злостью их,
За нами сволочь яростней помчится,
Чем гонит зайца стая псов борзых
 
 
19. Я чувствовал, что уж по мне струится
Холодный пот, и, озираясь вспять,
Сказал: «Учитель, если мы укрыться
 
 
22. Не поспешим, Злых-Лап не миновать!
Уже за нами рой их устремился;
Мне чудится, я слышу их опять,» —
 
 
25. «Будь я стеклом, не так бы отразился,[495]495
  В подлин.: S'io fossi d'impiombato retro – будь я стекло, обложенное свинцом, т. е. зеркало.


[Закрыть]»
Он отвечал: «наружный образ твой
Как внутренний во мне изобразился
 
 
28. Так мыслями я сходствую с тобой,
Что оба мы теперь одно и тоже
Задумали в опасности такой.
 
 
31. Но если здесь направо склон отложе,
Мы убежим от мстительных врагов,
Лишь бы успеть сойти в другое ложе.»
 
 
34. Не досказал еще учитель слов,
Как я увидел их отряд крылатый
Так близко к нам, что нас схватить готов,
 
 
37. Тогда прижал меня к груди вожатый,
Как мать, когда, услышав крик: горим!
И видя дом весь пламенем объятый,
 
 
40. Хватает сына и в просоньи с них,
В одной сорочке (помня лишь о сыне,
Не о себе) бежит в огонь и дым.
 
 
43. Он вниз скользил по каменной стремнине,[496]496
  Мост через шестой ров разрушен землетрясением в минуту кончины Спасителя (Ада XII, 45 и прим.); между тем поэты были уверены Злым-Хвостом (Ада XXI, 106–111) в целости этого моста и для того, чтобы найти его, идут по внешней ограде шестого рва. По склону этой ограды, лежащей между пятым и шестым рвами, скатывается теперь Виргилий, не найдя моста и видя близкую погоню демонов.


[Закрыть]
Повергшись навзничь на крутой гранить,
Которым заперт вход к другой долине.
 
 
46. По желобу так быстро не бежит
Ручей в колеса мельницы селенья,
Когда вблизи лопаток уж гремит, —
 
 
49. Как вождь скользил по склону чрез каменья,
Держа меня в объятьях как отец,
Не как вожатый, полный треволненья.
 
 
52. Едва стопой коснулся дна певец,
Как из-за скал мелькнули их станицы
Над нами; но тут страху был конец:
 
 
55. Поставив их на страже той темницы,
Святый закон лишил их власти всей
Переступать через свои границы.
 
 
58. Тут зрел я сонм повапленных теней,
Ходивших вкруг тяжелыми шагами
И плакавших в истоме от скорбей.
 
 
61. Все в капюшонах, свисших над глазами,[497]497
  Древний комментатор Франческо де Бути рассказывает, что один из кельнских аббатов до того был высокомерен, что просил у папы дозволения братии своего монастыря носить рясы алого цвета, а шпоры и стремена иметь серебреные. Чтобы смирить высокомерие аббата, папа повелел ему и его братии одеваться в черные рясы плохого покроя и употреблять деревянные стремена. По другим, капюшоны кёльнских монахов отличались только значительною величиною. Некоторые вместо Кёльна читают Клюньи, знаменитое бенедиктинское аббатство.


[Закрыть]
И в мантиях, какие до сих пор[498]498
  Смысл этой казни понятен каждому. О лицемерах сказано: «vae vobis Scribae et Oharisei hypocritae! quis similes estis sepulcris deslbatis, quae aforis parent hominibus speciosa, intus vero plena sunt ossibus mortuorum et omni spurcitia.» Vulg. Matth. XXIII, 27.


[Закрыть]
Еще кроятся кёльнскими отцами.
 
 
64. Снаружи златом ослепляли взор;
Внутри ж – свинец, столь грузный, что солома
В сравненьи с ним был, Фридрих, твой убор.[499]499
  Согласно с преданием, император Фридерик II приказывал надевать на государственных изгнанников свинцовые рясы и в этой одежде сжигать их в котлах на костре – факт, исторически недоказанный и, вероятно, пущенный в народ врагами императора, подобно многим баснословным сведениям об этом замечательном муже средних веков. Филалетес.


[Закрыть]
 
 
67. О тяжкий плащ! о вечная истома! —
Мы шли с толпой, налево обратясь
И внемля плачу грешного содома.
 
 
70. Но жалкий сонм под тяжестью ряс
Там тихо брел, что с новым все народом
Наш каждый шаг в пути знакомил нас.
 
 
73. И я: «О вождь! не замедляя ходом,
Окинь очами эту область мук:
Кто славен здесь иль подвигом, или родом?»
 
 
76. И кто-то, слов тосканских слыша звук,
Кричал нам вслед: «Сдержите нот стремленье!
Куда вы мчитесь через мрачный круг?
 
 
79. Быть может, а решу твое сомненье.» —
«Так подожди!» сказал учитель мне:
«И с шагом их соразмеряй движенье.» —
 
 
82. И я двоих увидел в стороне:
Они душой, казалось, к нам парили;
Но замедлял их груз на тесном дне.
 
 
86. Догнав меня, они, косясь, впереди
Безмолвный взор в мое лицо; потом,
Оборотясь друг к другу, говорили:
 
 
88. «Ведь он живой! смотри, как дышит ртом![500]500
  По представлению Данта, тени только отражение души на окружающей их среде; они имеют все способности чувствовать, но не имеют дыхания, этого существенного признака жизни. Потому тени узнают в Данте живого, видя движения его рта (в подлин. гортани – gola) вследствие дыхания.


[Закрыть]
А если мертвы, то, скажи, где столы[501]501
  Стола – богослужебное облачение католических священников.


[Закрыть]
Тяжелые на этом и на том?»
 
 
91. И мне: «Тосканец, ты, пришедший в школы,
Где лицемеры, льют потоки слез,
Сказать: кто ты, в труд не вмени тяжелый.»
 
 
94. А я в ответь: «Родился я и взрос
На славном Арно в городе великом;
В сей мир с собою тело я принес.
 
 
97. Но кто же вы, по чьим печальным ликам
Струится дождь столь горестной росы?
К чему сей блеск при вашем горе диком?»
 
 
100. И мне, один: «Наш блеск не для красы!
Под ним свинец, столь тегостный, что кости
У нас трещат, как грузные весы.[502]502
  Вздохи и плач теней, отягченных свинцовыми мантиями, Данте сравнивает с весами, которых коромысло трещит под тяжестью груза.


[Закрыть]
 
 
103. Веселые болонские мы гости:[503]503
  В папствование Урбана ІѴ, многие дворяне из Болоньи просили у папы дозволение учредить орден, в котором они могли бы весть жизнь благочестивую, не отрекаясь впрочем от своих богатств и не подчиняя себя монашеским обетам. Урбан дал им устав, не дозволивший братии иметь золотые шпоры и узды, запрещавший вступать в какие либо гражданские должности, разве только с миротворною целью, позволявший подымать оружие только на неверных и врагов церкви. Монахи, этого полусветского ордена носили красный крест с звездою на правом боку и назывались, milites Mariae. Они обладали огромным богатством, пользовались полною свободой и вели разгульную жизнь, за что получили в насмешку от народа, прозвание веселого братства (frati godenti). Боккаччио.


[Закрыть]
Я Катален; Лодринго – мой сосед.[504]504
  Когда граф Гвидо Новелло и его партия (Ада X, 31–33 и прим.), после падения Минофради, почувствовали всю шаткость своего положения, они призвали в подесты Флоренции Катилано Каталани или де Малавольти и Лодеринго дель Андало, двух монахов из упомянутого выше ордена, из которых последний был одним из его основателей. Первый из них был Гвельф, второй Гибеллин: выбором представителей двух партий надеялись водворить спокойствие в городе. Между тем Гвидо Новелло поссорился с 26 buon'uomini из цехов города и, так как попытка его распустить эту корпорацию встретила сопротивление со стороны народа, то он, по проискам двух монахов, вынужден был оставить город. Следствием этого было изгнание Гибеллинов и отрешение обоих монахов от занимаемой ими должности. Виллани говорит: «Народ призвал этих двух людей и дал им помещение во дворце, в полной уверенности, что они, как обещала их почтенная одежда, останутся честными и избавят общину от неумеренных расходов. Однако ж, не смотря на то что они принадлежали различным партиям, на деле оказалось, что оба они под монашескою рясою были хитрые лицемеры, заботившиеся более о своей, нежели об общей пользе.» Villani, Lib.VII, cap. 3.


[Закрыть]
Нас, как людей без зависти и злости,
 
 
106. Твой город призвал в нем блюсти совет;
Но что мы были с нашим богомольем,
Пускай Гардинго даст тебе ответ![505]505
  Гардинго – часть города во Флоренции; здесь находились дворцы Уберти, вождей гибеллинской партии, сожженные этими двумя подестами, подкупленными от Гвельфов. В последствии тут находился: Palazzo di Signoria (теперь Palazzo ѵессhio).


[Закрыть]»
 
 
109. Я начал: «Братья, вашим своевольем…»
И вдруг замолк! глазам моим предстал
Во прахе грешник, к трем прибитый кольям.[506]506
  Этот пригвожденный к трем кольям грешник, лежащий поперек дороги: так, что по его телу переходят прочие лицемеры; есть первосвященник иудейский Каиафа, который говорил Фарисеям: «Vos nescitis quidquam, nec cogitatis, quia expedit vobis, ut unus moriatur homo pro populo, et non tela gens pereat.» Joan. 'XI, 50. Он помещен вместе с тестем своим Анною (Іоан. XVIII, 3) и всем еврейским синедрионом в число лицемеров за то, что личиною усердия к вере скрывал ненависть и зависть.


[Закрыть]
 
 
112. Узрев меня, он весь затрепетал,
Браду, как ветром, вздохами развеяв:
А Каталан, заметив то, сказал:
 
 
115. «Преступник сей в собраньи Фарисеев
Советовал на муку принести
Единого за весь народ Евреев.
 
 
118. За то, ты видишь, поперек пути
Лежит ногой, да сам он взвесит бремя
Всех проходивших на своей груди.
 
 
121. И тесть его низринут в тоже время
На туже казнь и весь синедрион,
Что был Евреям всех их бедствий семя.»
124. Тут видел я, как был ты изумлен,
Виргилий, тем, который так позорно[507]507
  Намек на разрушение Иерусалима Титом.


[Закрыть]
В изгнанье вечном к плахе пригвожден.[508]508
  Виргилий изумляется, потому что в первое его странствование по аду (Ада XII, 34 и прим.) Каиафа еще не был казнен.


[Закрыть]
 
 
127. Потом спросил учитель благотворный:
«Скажите мне, коль то известно вам,
Направо нет ли здесь дороги торной,
 
 
130. Которой бы отсюда выйти нам
И не просить у дьявольской дружины
Проводника по горным сим местам?»
 
 
133. И брат в ответ: «Вблизи от ceй пучины,
От главных стен Злых-Рвов отделена,
Идет скала чрез лютые долины.
 
 
136. Лишь здесь была разрушена она:[509]509
  О причине, почему мост разрушен над рвом лицемеров, сказано выше (Ада XII, 45 и пр). Может быть также он разрушен и потому, чтобы проходящим необходимо было спускаться в самый ров, и, подошев ближе к лицемерам, видеть, что блестящая их одежда внутри свинец; ибо, смотря на лицемеров издали, наверное, ошибешься. Штрекфусс.


[Закрыть]
Там вверх взойти вам по обломкам можно,
Которыми завален скат до дна.»
 
 
139. Мой вождь на миг потупил взор тревожно
И рек: «И так солгал лукавый лжец,
Который там цепляет род безбожный.» —
 
 
141. «В Болонье я слыхал» сказал чернец:
«Грехов бесовских много; между ними
Слыхал и то, что дьявол – лжи отец.[510]510
  Каталано вероятно учился в болонском университете и там слыхал эти слова св. Евангелия (Іоан. VIII, 44).


[Закрыть]»
 
 
145. Тогда пошел шагами вождь большими,
Разгневанный, с смущением лица;
А я, расставшись с грешниками злыми,
 
 
148. Шел по стопам бесценного певца.