Текст книги "Божественная комедия. Ад"

Песнь XXVIII

Содержание. В девятом рве наказуются сеятели расколов и несогласий, как религиозных, так и политических, а также нарушителя семейного счастья. Дьявол, вооруженный острым мечем, наносит им бесконечно-разнообразные раны, которые заживают прежде, чем грешники успеют обойти круглую долину; когда же опять приблизятся к дьяволу, он снова приводит раны в их прежний вид. Данте, желая дать понятие об этой казни, вспоминает все войны, с древнейшим времен опустошавшие Италию. – Сперва являются виновники расколов религиозных. Между ними Данте видит Могомета, рассеченного от подбородка до ног: внутренность его висит между ногами; он сам отверзает грудь свою. Перед ним идет Али с разрубленным лицом. Могомет предсказывает скорое прибытие в ад сектатора времен Дантовых фра Дольчано. Затем являются сеятели смут и несогласий политических: Петр из Медичины с отсеченными носом и ухом; Курион, у которого вырезан язык; наконец флорентинец Моска дельи Ламберти с отрубленными руками, начавший в Тоскане раздор Гвельфов и Гибеллинов. В последней толпе, между нарушителями семейного спокойствия, является тень трубадура Бертрама даль Борнио, возмутившего юного принца Генриха против его отца: голову, отделенную от тела и говорящую, он несет за волосы как фонарь и, поднося ее к лицу Данта, спрашивает: чья казнь ужаснее?

 
1. О кто бы мог, хотя б свободным словом,[606]606
  . Свободным словом, con parole sciolte, т. е. не стихами, а прозою.


[Закрыть]
И много раз вещая, описать
Весь ужас ран, что зрел во рву я новом.
 
 
4. Ни чей язык не может то сказать,
И нашего на то не станет слова,
И разум наш не в силах то понять.
 
 
7. И если бы собрать те рати снова,
Которые на роковых полях
Апулии погибли так сурово[607]607
  I. Кровопролитные войны в Апулии до начала пунических войн, особенно избиение 9000 Апулийцев консулом П. Децием Муром в 455 p. u. c. (Tit. Liv. X, 15, 1).


[Закрыть]
 
 
10. От рук Римлям, иль в страшных тех боях,
Когда – как пишет Ливий без обмана —
Так много колец снял с убитых враг;[608]608
  II. Вторая пуническая война, продолжавшаяся 17 лет; здесь намекается особенно на битву при Каннах, в Апулии, где убито до 50,000 Римлян, так, что Аннибал отправил в Карфаген 3 меры колец, взятых с убитых римских всадников (Tit. Liv. XXIII, 12, 3).


[Закрыть]
 
 
13. Собрать и тех, которых сын Нормана
Роберт Гвискар так грозно сокрушил,[609]609
  III. Войны Роберта Гвискара. Танкред де Готвилль, из Нормандии, имел 5 детей от первого и 7 от второго брака. Первые, и между ними в особенности Гунфрид, уже в начале XI века прочно утвердились в Апулии. В половине этого столетия явился в Италию старший сын от второго брака, Робарт Гвискар, по прозванию Хитрый, женился на Сигесгуте, дочери ломбардского принца Гуаймара салернского, и вскоре завладел властью, особенно после того, как он победил сына и наследника своего тестя, юного Гизульфа, в 1070, и разбил жителей Амальфи. В мае 1084 он освободил папу Григория VII, осажденного в крепости св. Ангела войсками императора Генриха IV и, разорив Рим, отправился с Григорием в Салерно, где он вскоре и умер. Гвискара не должно смешивать с младшим его братом Рожером, завоевавшим Сицилию.


[Закрыть]
И тех, чей прах истлел у Чеперана,
 
 
16. Где Апулиец долгу изменил,[610]610
  IV. Война Карла Анжуйского с Манфредом. Начало поражения Манфреда произошло при Чеперано, на границе Компаньи, в нынешней провинции Терра ди Лаворо. Все историки согласны в том, что оборона переправы чрез Гирильяно при Чеперано была вверена Манфредом графу Джиордано и графу Казерате: первый намерен был защищать ее; но Казерата отказался под предлогом, что войско Карла удобнее уничтожить, когда часть его, перешедшая через мост, будет отрезана Эта измена Апулийцев повлекла за собою гибельную битву при Беневенто, где Манфред был побежден и убит. Кажется, Данте смешал два эти события, ибо при Чеперано собственно битвы не было; хотя Пиетро ди Данте, в своем комментарии, и говорит, что сражение произошло как при Беневенто, так и Чеперано. Далее он пишет, что Манфред, сведав об измене Апулийцев при Чеперано, заставил их вторично принести ему присягу в верности; но они все-таки оставили его при Беневенто.


[Закрыть]
И тех, чью мощь Алар, старик лукавый,
Близ Тальякоццо, без меча разбил:[611]611
  Здесь Данте намекает на пять великих войн, опустошивших Италию со времен Римлян до начала XIV века, а именно:


[Закрыть][612]612
  V. Война того же Карла с Конрадином. На равнине при Санкт Валентино, между Тальякоццо и Альбою, правильнее при Скуркола (Raumer's Geschichte der Hohenstaufen, 4, 597), произошло сражение, в котором юный Конрадин был разбит и взят в плен, чему наиболее содействовал только что возвратившийся из Палестины старый французский рыцарь Алар де Валлери, давший совет Каолу напасть на неприятелей в ту минуту, когда они, разбив часть войск Анжуйского, займутся грабежом. Каннегиссер.


[Закрыть]
 
 
19. И если б всяк, кто в ранах, кто безглавый,
Предстал: и то едва ль их страшный вид
Изобразит девятый ров кровавый![613]613
  Отношение ужасной казни к греху, здесь наказуемому, очевидно само собою. Неоспоримо также, что Данте, рассекая тела этих грешников, хотел чрез это выразить противоположность словам: «Etenim in unо Spiritu omnes nos in unum corpus baptizati fumus, sive Iudaei, sive gentiles, sive servi, sive liberi; et omnes in uno Spiritu polati sumus.» Epist. Pauli ad Corinth. II, XII, 13. Копишь.


[Закрыть] —
 
 
22. Утратив дно, так бочка не сквозит,
Как раной здесь зиял один пред нами,
Рассеченный от чресел до ланит.
 
 
25. Его кишки висели меж ногами;
Открыт желудок и мешок, …………
………………………………………………………….[614]614
  В верхней части рассеченного живота представляется желудок, внизу так наз. слепая кишка, где совершается окончательная переработка пищи; остальные кишки выпали из своей полости – картина, анатомически совершенно верная.


[Закрыть]
 
 
28. Я на него, он на меня взирал
И, грудь руками растворив широко,
Сказал: «Смотри, как я себя раздрал!
 
 
31. Смотри, как здесь увечат лжепророка![615]615
  Лжепророк Могомет рассечен от головы до ног по причине важности произведенного им раскола. «Есть высокое нравственное значение в этой казни, как и во всех других: лжепророк как будто обличен телесно». Шевырев.


[Закрыть]
Вот предо мной в слезах идет Али,
Разрубленный от бороды до ока.[616]616
  Али, ученик могометов, возбудил раскол между последователями самого Могомета.


[Закрыть]
 
 
34. И все, кого здесь видишь, на земли
При жизни сеяли раскол и смуты;
За то и казнь достойную нашли.
 
 
37. Там, позади, нас рубит дьявол лютый
И каждого из грешной сей толпы
В наш прежний вид приводит в те минуты,
 
 
40. Когда свершим круг горестной тропы:
За тем, что раны снова заживают,
Когда к нему направим мы стопы.
 
 
43. Но кто ж ты сам, чьи взоры мглу пронзают?
Иль думаешь укрыться там от зол,
Которые тебя здесь ожидают!» —
 
 
46. «Не мертвый он, не грех его привел
Сюда на казнь;» рек вождь мой, негодуя:
«Но, чтоб вполне он знанье приобрел,
 
 
49. Мне суждено, да мертвый с ним иду я
В бездонный ад, сходя из круг в круг,
И верно то, как то, что говорю я.[617]617
  В подлин.: Е quest' è ver cosl com' i' ti parlo.


[Закрыть]» —
 
 
52. Тут более, чем сотня грешных, вдруг
Остановясь, в меня вперили взоры,
От дивных слов забыл жестокость мук,
 
 
55. «Скажи ж ты фра Дольчино, ты, который,
Быть может, вскоре узришь солнца свет, —
Чтоб он, пока в снег не оделись горы
 
 
58. И если мне идти не хочет вслед,
Запасся хлебом: а не то в берлогу[618]618
  Еще в 1260 г. некто Герардо Сегарелли из Пармы основал секту, нечто в роде Вальденской ереси. Со смерти Сегарелии, сожженного на костре, явился на его место другой сектатор, Дольчино, из епархии Новары; он называл себя фра Дольчино (брат Дольчино), хотя не был монахом. Дольчино воспитывался у одного монаха в Верчелли и обнаружил большие дарования, в особенности увлекательное красноречие; но, обокрав учителя, принужден был бежать в Тридент, откуда начал распространять свое учение, сходное с учением Сегарелли (Подробности о его догматах см. у Филалетеса, Die Hölle, 228). В начале XIV века преследуемый инквизицией, он со многими приверженцами бежал из Тридента в горы между Новарою и Верчелли. Отсюда производил он частые набеги на окрестные селения, грабил церкви, захватывал людей и брал за них большие выкупы. К этому вынуждал его в особенности недостаток в провианте, который нередко бывал так велик, что сектаторы принуждены были есть мышей, крыс и лошадиное мясо, «etiam in quadragesima,» с ужасом прибавляет его летописец. Вначале он с успехом защищал свой притон на г. Монте Себелло, близ Верчелли, от нападения войск верчелльского епископа Раниери Педзано (1306); при помощи одной военной хитрости, он успел даже одержать важную победу над неприятелем, так, что Раниери принужден был требовать у папы Клемента VI объявление крестового похода против еретика. Дольчино продолжал защищаться, не смотря на то, что зимою 1306–1307 нужда в провианте достигла до того, что сектаторы вынуждены были питаться мясом мертвых; к довершению бедствия, выпад глубокий снег, препятствовавший делать набеги. Наконец в 1307 гора была взята штурмом, после отчаянной обороны; Дольчино вместе с своей женою прекрасною Маргаритою взят в плен и казнен с Верчелли варварскою казнью: тело его и жены его Маргариты, медленно разрывали по частям раскаленными щипцами! Не смотря на это, оба с непоколебимым мужеством вынесли казнь, продолжая излагать свое учение народу до самой смерти. На г. Себелло построили часовню св. Бернарда, куда ежегодно был крестный ход, при чем раздавали хлеб бедным. Бенвеннуто да Имола.


[Закрыть]
К нему найдет Новарец тайный след.»
 
 
61. Так, к шествию одну поднявши ногу,
Мне Могомет сказал; потом скорей
Встал на ногу и вновь пошел в дорогу. —
 
 
64. Другой, чей нос был срезан до бровей,
С проктнутым горлом, с отсеченным ухом,
Глядя на нас, стоял в толпе теней,
 
 
67. Необычайным изумленный слухом,
И, отворив кровавую гортань,
Проговорил всех прежде с скорбным духом:
 
 
70, «О ты, что здесь не казнь приемлешь в дань,
Кого видал я, где живут Латины,
Коль не обманут сходством я, – вспомянь
 
 
73. Ты и меня: я Петр из Медичины![619]619
  Петр из фамилии Катанни, владелец Медичины, городка недалеко от Болоньи, ревностно поддерживал несогласие между Гвидо полентским и Малатестою из Римини, так, что когда доходило до него, что они готовы примириться, он тотчас поселял сомнение в том или другом. Данте часто останавливался в доме Катанни в Медичине, а потому вероятно был знаком с Петром. Бенвенуто да Имола.


[Закрыть]
И если ты узришь когда-нибудь
Меж Верчелли и Маркобо равнины,[620]620
  Маркабо, венецианская крепость при устье По, разрушенная Полентами. Верчелли город в Пьемонте. Между ними легким наклоном идет равнина Ломбардии.


[Закрыть] —
 
 
76. Сказать двум лучшим в Фано не забудь:
Мессеру Гвидо и мессер Каньяно,
Что если нас не может обманут
 
 
79. Предвиденье, то в безднах океана,
Вблизи Каттолики, утопят их
Изменою коварного тирана.[621]621
  Малатестино, властитель Римини, жесточайший тиран, названный в предыдущей песне псом Верруккио (Ада XXVII; 46–48 и прим.), пригласил однажды сеньоров Гвидо дель Кассеро и Анджиолелло ди Каньяно, двух лучших граждан г. Фано, в Каттолику, между Фано и Римини: по одним, на пир, по другим, на совещание; но на пути, матросы, подкупленные Малатестино, посадили их в мешок и утопили с камнем в море: злодеяние, какого не слыхано между Кипром, на восточном, и Малоркой, на западном конце Средиземного моря, т. е. на всем Средиземном море.


[Закрыть]
 
 
82. Меж Кипром и Малоркой дел таких
Нептун не зрел в владении широком
От Греков, иль разбойников морских.[622]622
  Греки во все времена славились морскими разбоями.


[Закрыть]
 
 
85. Предатель сей, одним глядящий оком,[623]623
  Малатестино был крив и потому прозван del occhio (Ада XXVII, 46–48 и прим.). В подл.: che vede pur con uno, который видит только одним – сказано в насмешку.


[Закрыть]
Владелец стен, которых спутник мой
В век не желал бы видеть вновь с упреком,[624]624
  Г. Римини, в древ. Ariminium, в виду которого Курион (см. ниже) дал совет Цезарю перейти через Рубикон, что повлекло впоследствии гражданскую войну.


[Закрыть]
 
 
88. Их к договору пригласит с собой
И то свершит, что будет труд напрасен
Вновь заклинать Фокары ветер злой.[625]625
  Фокара, гора между Фано и Каттоликою, с которой подымается весьма опасный для мореплавателей ветер, почему тут обыкновенно делали обеты для счастливого плавания; была даже поговорка: Custadiat te Deus а rento Focariensi.


[Закрыть]»
 
 
91. А я ему: «Чтоб твой рассказ был ясен
И чтоб наверх слух о тебе проник,
Скажи, кому вид стен тех так ужасен?»
 
 
94. Тогда рукой он челюсти раздвиг
Товарищу и рот раскрыл в мгновенье,
Вскричав: «Вот он, но нем его язык!
 
 
97. Изгнанник сей рассеять смел сомненье
У Цезаря, с злым умыслом сказав:
«Где все готово, там вредит медленье.»
 
 
100. Как Курион был страшен и кровав!
Язык его был вырван из гортани,
Язык, что был так некогда лукав.[626]626
  Курион, трибун, изгнанный из Рима, явившийся к Цезарю у Ariminium (Римини). Лукан (Phars. I, 281) заставляет его сказать Цезарю, стоявшему в раздумье:
Tolle moras! semper nocuit differre paratis.

[Закрыть]
 
 
103. И вот, подняв обрубленные длани
И кровь из них струя себе за грудь,
Другая тень явилась нам в тумане,
 
 
106. Крича: «Увы! и Моску не забудь!
Посеял я в Тоскане злое семя,[627]627
  Буондельмонте де Буондельмонти, молодой флорентинец, был обручен с дочерью Амидеи из знаменитой фамилии (по Дино-Компаньи, отец ее был Одериго Джиантруфетти). Однажды проезжал он мимо дома Фортегверры Донати; в это время жена Донати, Альдруда, вышла на балкон с двумя дочерями и, показав на одну из них, сказала: «Что за девицу выбрал ты себе в жены? я прочила за тебя вот эту.» – Буондельмонте взглянул на девушку, и она ему понравилась; однако ж он отвечал: «Не могу нарушить данного слова.» – «Можешь, возразила Альдруда; «я плачу за тебя пеню.» Тогда он решился изменить слову. Пылая мщением, родственники отверженной собрались и рассуждали, что им делать: убить ли Буондельмонте, или ограничиться одними побоями. Тогда Моска Ламберти (о нем осведомлялся Данте у Чиамсо, Ада VI, 80) выступил вперед и сказал: «Cosa fatta саро ba» – всякое дело имеет свое начало. – Решено было убить клятвопреступника. Когда, в первое утро Пасхи, Буондельмонте в белом платье проезжал на белом кони из Sesto oltre Arno через Ponte vecchio, заговорщики напали на него и умертвили у подножия статуи Марса, языческого патрона Флоренции, стоявшего на мосту через Арно. В числе убийц находился и Моска. С этой минуты начинается длинный ряд гибельных раздоров, волновавших так долго Флоренцию и даже всю Тоскану; отсюда же берут свое начало партии Гвельфов и Гибеллинов во Флоренции. Виллани (lib. V, сар. 37).


[Закрыть]
Сказав: «Всему свое начало будь![628]628
  Кери, знаменитый английский переводчик Данта, переводит эти слова: The deed once done there is an end.


[Закрыть]» —
 
 
109. «И тем сгубил» прибавил я: «все племя![629]629
  Виллани, говоря о фамилиях, принадлежавших к партиям. Бедых и Черных, вовсе не упоминает о фамилии Ламберти, принадлежавшей к Гибеллинам, из чего заключить должно, что она, вероятно, была совершенно уничтожена во время смут, ею же возбужденных. Филалетес.


[Закрыть]»
Тут, как безумный, он пошел от нас
И скорбью умножил скорби бремя.
 
 
112. Но с душ меж тем не отвращал я глаз,
И видел то, о чем бы не решился
Без доказательств продолжать рассказ,
 
 
115. Когда б я совестью не укрепился,
Подругой доброй, с ней же каждый смел,
Кто правоты бронью облачился.
 
 
118. Досель я вижу то, что там узрел;
Безглавый труп я видел в том соборе
И, ужасом объятый, обомлел!
 
 
121. Он голову с отчаяньем во взоре
В руке за кудри как фонарь носил,
И голова кричала мне: о горе!
 
 
124. Он сам себе светильником служил:
В едином теле двое терпят муки,
А как – то знает тот, кто так судил!
 
 
127. Став под мостом, высоко обе руки
Ко мне он Поднял с головой своей,
И слов ее ко мне достигли звуки:
 
 
130. «Смотри, вот казнь и ужаснись пред ней!
О ты, живой скиталец в царстве этом,
Скажи: чья казнь ужаснее моей?
 
 
133. А чтоб о мне поведал ты пред светом,
Узнай: я тень Даль-Борнио, певца,
Кем Иоанн подвигнут злым советом.[630]630
  Бертрам или Бертранд Борнио (де Борн), виконт Готфордский, воинственный трубадур, который своими воспламеняющими сервентами везде возбуждал войну и возмущение. Он заключил тесную дружбу с Генрихом, братом короля Ричарда Львиного Сердца, и побудил его восстать на отца своего Генриха II. По смерти своего друга (в 1183), он был осажден королем Генрихом II в своем замке Готфорде и после храброй защиты принужден был сдаться. Впрочем, он вскоре примирился с королем, который возвратил ему все его конфискованные владения. После того, скитаясь по Европе, в качестве странствующего рыцаря и менестреля, он своими песнями возбудил Аррогонцев против короля их Альфонса II; сверх того, он принимал участие в войне Ричарда Львиного Сердца с Филиппом Августом. Он умер в монастыре. Из вышесказанного видно, что сын, которого Бертрам возбудил против отца, назывался не Иоанном, а Генрихом; но так как Виллани, современник Дантов, впадает в ту же ошибку (Vill. libr. V, сар. 4), то очень вероятно, что в Италии в то время из Re giovane (юного короля), как обыкновенно назывался Генрих, сделали Re Giovanni, и это тем вероятнее, что младший брат Генриха назывался Иоагном (так наз. Иоанн Безземельный). Филалетес.


[Закрыть]
 
 
136. В отце и сыне я возжег сердца:
Не столько средств нашел в Ахитофеле
Авессалом к восстанью на отца![631]631
  Ахитофел, наперсник царя Давида, тайно поддерживал возмутившегося его сына Авессалома; но вскоре впал в немилость и в отчаянии повесился.


[Закрыть]
 
 
139. Я разлучил столь близких в страшном дыме:[632]632
  Бертрам, возбудив сына против отца, возбудил члены против главы семейства; за то у него голова отделена от тела. Он несет ее в руке как фонарь: она служит ему светильником в аду так точно, как бы должна была служить на земле, чтобы показать ему все страшные следствия его преступления. Штрекфусс.


[Закрыть]
За то мой мозг, о ужас! отделен
От своего начала в этом теле!
 
 
142. Свершен на мне возмездия закон.[633]633
  Закон возмездия (lex talionis), т. е. «душу за душу, око за око, зуб за зуб.» Кн. Исход. XXI, 33.


[Закрыть]»
 

Песнь XXIX

Содержание. Данте, готовый плакать при виде ужасного зрелища, медлит над девятым рвом, заметив в числе грешников тень своего родственника Джери дель Белло; но Виргилий побуждает его торопиться. Затем они приходят к последнему рву восьмого круга. В десятом рве, в зловонном воздухе, совершается казнь над подделывателями всякого рода – над подделывателями металлов (алхимиками и делателями фальшивой монеты), подделывателями чужих речей и личностей: они поражены бесчисленными болезнями и язвами. Из числа алхимиков Данте видит двоих, подпирающих один другого и покрытых струпьями. Один из них, Гриффолино, говорит о себе; другой флорентинец Капоккио порицает Сиенну за легкомыслие и высчитывает знаменитых обжор этого города.

 
1. Вид страшных ран и тьма теней под нами
Так отравили свет моих очей,
Что был готов залиться я слезами.
 
 
4. Тогда Виргилий: «Что в душе твоей?
В кого вперил ты взор с такой тревогой
Меж этих злых, изрубленных теней?
 
 
7. У прочих рвов не медлил ты так много.
Иль хочешь всех сосчесть их? не забудь,
Что двадцать миль вкруг рва идти дорогой.[634]634
  В подлин.: двадцать две мили. Здесь Данте в первый раз определяет размер одной части ада: по этому масштабу можно вычислить с некоторою вероятностью и другие размеры Злых-Рвов и глубокого колодезя. Впрочем, слишком прозаичны попытки некоторых толкователей-архитекторов (Ландино, Манетти, Джиамбуллари, Веллутелло и др.), старавшихся вычислить поэтому и еще другому (Ада XXX 85–66) размеру объем и величину всего ада.


[Закрыть]
 
 
10. Луна под нами уж свершает путь,[635]635
  Этим определяется полдень 6 Апреля, или 1/2 2 часа 9 Апреля; для 29 Марта это положение месяца не имеет значения, ибо в это число сказанное положение месяца приходится 4 или 5 часами позже настоящего, что несогласно с Ада XXI, 112. Филалетес. – Замечательно, что время определяется в аду всегда положением месяца, или созвездиями зодиака, а не солнцем: кто потому, что грешникам в течение их жизни никогда не светила истина (солнце); месяц же, согласно с Ада I, 14 апр., есть символ слабого света человеческой мудрости. Бер.


[Закрыть]
И краток срок, нам данный для обзору;[636]636
  Им остается только 4 или 6 часов так, что поэту на все странствование по аду дан только один (астрономический) день в 24 часа.


[Закрыть]
А нам еще на многое взглянуть.» —
 
 
13. «Когда б ты знал, что моему там взору
Представилось,» был мой ему ответ:
«Я б не подвергся твоему укору.» —
 
 
13. Учитель шел и я за ним во след;
Но я, пред ним желая оправдаться,
Прибавил: «Там, в пещере лютых бед,
 
 
19. Куда на дно глаза мои стремятся,
Мне кровный дух – и я то слышал въявь —
Оплакивал грехи, что здесь казнятся.»
 
 
22. А вождь: «Не думай впредь о нем; направь
Свой ум к иному: он за злое дело
Наказан здесь, и ты его оставь.
 
 
25. Он на тебя указывал и смело
Из-под моста грозился нам перстом
И называл себя Джери дель Белло.[637]637
  Джери дель Белло, брат Чиони дельи Алигиери, кровный родственник Дантов, ибо отец его Белло был дед поэта. Он был алхимик и вместе с тем человек беспокойного характера, за что и был убить одним из Саккетти. Anonimo. По другим, он был только дерзок на язык и убит одним из фам. Джеремеи.


[Закрыть]
 
 
28. Твой взор тогда прикован был на том,[638]638
  Ада XXVIII, 134 и пр. – Готфор (Altaforte), замок в Гасконии, принадлежавший Бертраму даль Борнио, где он был осажден войсками Генриха II.


[Закрыть]
Кто защищал Готфор с своей дружиной,
И он, неузнан, прочь пошел потом.»
 
 
31. И я: «О вождь! насильственной кончиной,[639]639
  Спустя 30 лет, действительно один из родственников Джери, сын Мессера Чиони, отмстил его смерть, заколов одного из Саккетти. Ландино.


[Закрыть]
Которой срам из сродников его
Не отомстил доселе ни единый, —
 
 
34. Разгневан он: конечно, от того
Он и ушел, мне не сказав ни слова,
И тем сильней скорблю я за него.[640]640
  Данте, по-видимому, разделяет мнение своих современников Италианцев о справедливости мщения кровь за кровь.


[Закрыть]»
 
 
37. Так говоря, мы шли до рва другого:
Будь он светлей, я мог бы, взор вперя,
В нем видеть дно с утеса векового.[641]641
  Поэты стоят теперь на высшей точке моста, перекинутого через десятый ров: отсюда всю эту долину, если бы она была светлее, можно было бы видеть до самого два.


[Закрыть]
 
 
40. Когда ж я был у стен монастыря[642]642
  Данте сравнивает десятый ров с кельями монастыря.


[Закрыть]
Последнего, в котором взор мой смелый
Зрел братию подземного царя, —
 
 
43. Мой слух пронзили разных воплей стрелы,
Заостренные жалостью с концов;
Зажавши уши, шел я в те пределы.
 
 
46. Когда б собрать с сардинских берегов
Все немощи во дни жаров гнетущих,
Иль из больниц Вальдикианы в ров,[643]643
  Здесь разумеется в особенности госпиталь в Альтопассо, в Вальдикиане, долине близ Ареццо, теперь, по словам Ампера, плодороднейшей и богатейшей области Тосканы; во времена Данта тут особенно свирепствовали перемежающиеся лихорадки. Тоже должно сказать и о берегах Сардннии, где воздух весьма вреден для здоровья, особенно в летнюю пору, tra 'l laglio e'l settembre, как сказано в подлиннике. В оригинале еще упомянута Маремма, около Сиенны (есть еще Маремма около Рима, Ада XIII, 9 и XXV, 20).


[Закрыть] —
 
 
49. Так много здесь я видел вопиющих,
И смрад столь гнусный восходил от всех,
Какой исходит лишь от тел гниющих.
 
 
52. Тут мы спустились на последний брег
Скалы огромной, все идя на лево,[644]644
  Огромная скала есть утес, идущий от стены восьмого круга в виде мостов через рвы и разбитый только над рвом лицемеров (Ада XVIII, 14–18).


[Закрыть]
И я ясней увидел в ямах тех,
 
 
55. Как праведный служитель Божья гнева —
Ужасный суд – обманщиков казнит,
Погрязших в мглу отчаянного зева.
 
 
58. Не думаю, чтоб был печальней вид
Людей, в Эгине язвою гнетомых,
Где до того был воздух ядовит,
 
 
61. Что твари все до малых насекомых
Погибли вдруг и, по словам певцов,
Весь род людей с стадами и скотом их
 
 
64. Зевс возродил из кучи муравьев:[645]645
  Язва, истребившая на остр. Эгине всех жителей в царствование Эака, сына Юпитера, и баснословное происхождение Мирмидонов (от μύρμηξ) из оставшихся вживе муравьев прекрасно описана у Овидия, Metamor. VII, 118 et seq.


[Закрыть]
Как было грустно видеть в мраке круга
На грудах груды страждущих духов.
 
 
67. Кто на груди, кто боком друг близ друга,
Кто на спине валялся на земли,
Кто полз ползком под бременем недуга.[646]646
  Тут совершается проклятие, произнесенное Моисеем над тем, кто не исполняют закона: «Percutiat te Dominus egestate, febri et frigore, ardore et aestu, et ardore corrupto ac rubigine…. amentia, et caecitate ac furore mentis…. augebit Domiqus plagas tuas, et plagas seminis tui, plagas magnas, et perseverantes, infirmitates pessimas et perpeluas.» Vulg. Deuteron. XXVIII. Копишь.


[Закрыть]
 
 
70. Мы с грустью молча шаг за шагом шли
И созерцали сонм больных стонавших,
Которые подняться не могли.
 
 
73. Там зрел я двух, друг друга подпиравших,
Как два горшка у печного огня,
И струпьями с главы до ног страдавших.
 
 
76. Не чистит конюх щеткою коня,
Чтоб весть его скорее к господину;
Бессонный так не чешется, стеня,
 
 
79. Как эти два скребли ногтями спину
И с бешенством сдирали струпья с ней;
Но не могли тем утолить кручину.
 
 
82. И струпья сыпались из-под ногтей,
Как чешую дерут со щук ножами,
Иль с рыб других с широкой чешуей.
 
 
85. «О ты, скребущий гной с себя ногтями,»
Так одному мой вождь сказал тогда:[647]647
  Этими словами дорисовывается картина болезни, известной в патологии вод именем ichtyosia, люди, одержимые этою болезнью, бывают покрыты широкими пластинками на подобие рыбьей чешуи и, страдая невыносимым зудом, чешут и даже до крови рвут ногтями тело как щипцами.


[Закрыть]
«И рвущий ими тело как клещами!
 
 
88. Кто из Латинов, о скажи, сюда
Низринулся? тебе ж да служат пальцы
Во век веков для этого труда!» —
 
 
91. «Ах! оба мы Латины, мы, страдальцы!»
В слезах, один ответил на вопрос:
«Но кто ж вы сами, чудные скитальцы?» —
 
 
94. И вождь: «Я, дух, спускаюсь в царство слез,
Чтоб показать ваш ад сему живому,
И с ним иду с утеса на утес.»
 
 
97. Тут, перестав служить один другому,
Они, дрожа, взглянули на меня:
До всех достигла весть подобно грому.
 
 
100. Тогда учитель, взор ко мне склоня,
Сказал: «Беседуй с ними с сожаленьем!»
И, как желал он, тотчас начал я:
 
 
103. «Коль ваше имя не должно забвеньем
Изгладиться из памяти людской,
Но да живет в ней с каждым поколеньем,
 
 
106. Скажите: кто вы? из страны какой?
Откройте мне, почто все ваши члены
Истерзаны болезнью такой?» —
 
 
109. «Я, Аретинец, Альбером из Сьсяны[648]648
  Этот грешник есть алхимик Гриффолино из Ареццо. Однажды он сказал глуповатому Альберо, незаконнорожденному сыну епископа сиеннского: «Если захочу, могу летать как птица.» Альберо просил научить его этому искусству Дедала; но узнав, что Гриффолино подшутил над ним, предал его суду инквизиции как патаринца (весьма распространенной в то время секты) и заклинателя, за что Гриффолино и был сожжен на костре. Anonimo.


[Закрыть]»
Сказал один: «сожжен был; но тому
Виной не грех, ведущий в эти стены.
 
 
112. Однажды в шутку я сказал ему:
По воздуху умею я носиться;
А он, дитя по смыслу и уму,
 
 
115. Тому искусству вздумал поучиться,
И сжечь меня отца он убедил,
Сил не имев в Дедала превратиться.
 
 
118. Но в ров меня десятый осудил
Минос правдивый, потому что свету
Я как алхимик много повредил.»
 
 
121. «О был ли в мире» я сказал поэту:
«Народ пустей Сиеннцев? даже им
И Франция уступит славу эту.»
 
 
124. Тогда другой проказный, вняв моим[649]649
  «Всему миру известно, что нет народа суетнее Французов: они изобретатели пустых и разорительных мод по суетности своего характера и недостатку в постоянстве и добродетели. Потому-то поэт и сравнивает Сиеннцев с Французами: ибо Polycratet говорить, что первые произошли от последних и что Сиенна построена Французами; вот и причина почему Сиеннцы похожи на Французов.» Боккаччио.


[Закрыть]
Словам, прибавил: «Исключи лишь Стрикка;[650]650
  Очевидно ирония. Стрикка, о котором ничего неизвестно, был, вероятно, членом знаменитого сиеннского клуба гастрономов, о котором будет сказано ниже (ст. 130).


[Закрыть]
Он жить умел доходом небольшим;
 
 
127. И Никколо, кем введена гвоздика,
Обжорства роскошь, в тот веселый сад,
Где это семя принялось так дико,[651]651
  Никколо де Буонсеньори, сиеннец, ввел в обыкновение жарить фазанов на угольях гвоздики: способ этот назывался богатым обычаем (la costuma ricca). Кроме того, в Сиенне введены были и другие весьма разорительные блюда, почему Данте и называет этот город веселым садом. Бенвенуто да Имола.


[Закрыть]
 
 
130. И клуб, в котором отдал на разврат[652]652
  Двенадцать молодых сиеннцев, сложившись по 18,000 флоринов, купили дворец, в котором каждый из них имел роскошные покой, и где они два раза в месяц задавали пиры, и притом так, что всегда накрывались три стола: один стол со всею посудою и блюдами выкидывали за окно, за вторым они пировали, за третьим мыли руки. В 10 месяцев они промотались до того, что некоторые из них умерли в госпитале. Бенвенуто да Имола. – До сих пор сохранилась цепь сонетов, обращенная, вероятно, к этому клубу: поэт придумывает для каждого месяца особое удовольствие и упоминает о Никколо, вероятно Буонсеньори:
jn queeto regno Nicolo corono,Perch' egl' è fior della città Sienoese.  Филалетес.


[Закрыть]
Свой виноградник с замком д'Ашиано[653]653
  Каччиа д'Ашиано промотал в этом клубе свои богатые сады и замок.


[Закрыть]
И был душой веселья Аббальят.[654]654
  Аббадьято был, вероятно, душою этого общества.


[Закрыть]
 
 
133. А хочешь знать, кто так с тобою рьяно
Клянет Сиенцев, загляни в провал
И рассмотри мой образ в мгле тумана:
 
 
136. Я тень Капоккво; в мире я сплавлял[655]655
  Капоккио, флорентинец, или, по другим, сиеннец, согласно с преданием, изучал вместе с Дантом натуральную философию, что очень вероятно, ибо он узнает поэта. Он занимался тоже алхимией, подделывал металлы и за то был сожжен в Сиенне: потому-то там и нападает он с поэтом на Сиеннцев.


[Закрыть]
Алхимией состав металлов ковкий,
И вспомня, если ты меня узнал:
 
 
139. Я был природы обезьяной ловкой.»
 

Песнь XXX

Содержание. Далее Данте видит тени двух подделывателей чужой личности, людей, разыгравших чужую роль с целью обмана: они одержимы исступлением. Одна из них, тень древней Мирры, пробегает мимо; другая, Джианни Скикки, набегает на алхимика Капоккио, хватает его за горло зубами и волочит по дну рва. За тем очам поэта представляется тень мастера Адама, делателя фальшивой монеты, страждущего жестокой водянкой. Он повествует Данту о своем преступлении и называет по имени двух рядом с ним лежащих грешников, одержимых гнилой горячкой: жену Пентефрия, оклеветавшую Иосифа, и грека Синона. Последний, оскорбленный обидным намеком мастера Адама, бьет его по животу, а этот отвечает ему по уху, от чего возникают у них ссора и взаимные обвинения в том, кто кого грешнее. Данте, заслушавшийся их речей, получает строгий выговор от Виргилия и со стыдом удаляется оттуда.

 
1. В тот век, когда, прогневана Семелой
На племя Фив, Юнона столько раз
Его губила в злобе закоснелой,[656]656
  Кадм имел четырех дочерей от Гермионы: Семелу, Агаву, Автоною и Ино. От Юпитера родила Семела Бахуса. Юнона, раздраженная неверностью Зевса, возненавидела все кадмово племя в Фивах до того, что многократно изливала на него свое мщение. Прежде всего, она погубила Семеду, побудив ее просить Юпитера явиться к ней в громе и молнии. На пиршестве Бахуса она навела такое исступление на прочих дочерей Кадма, что они, приняв сына Агавы за вепря, умертвили его. Она выслала к Ино и мужу ее Атамасу фурию Тизифону, которая до того помрачила в них рассудок, что Атамас одного из своих сыновей, Леарха, раздробил о камень, а с другим, Меликертом, Ино кинулась в море, где, по просьбе Венеры, Нептун превратил их в морских богов: Ино в Левкатею, Меликерта в Палемона. Наконец и сам Кадм с своей женою был превращен в змей.


[Закрыть] —
 
 
4. Так обезумел лютый Атамас,
Что, чад своих узрев в руках супруги,
Вскричал рабам, от бешенства ярясь:
 
 
7. «Расставим сети здесь у брода, други,
Чтоб львицу с львятами поймать в сетях!»
Потом, Леарха вырвав у подруги,
 
 
10. И, злобно сжав в безжалостных когтях,
Разбил его о груду скал с размаха;
С другой же ношей мать спаслась в волнах.[657]657
  Подражание Овидию. Metam. IV, 371 et seq.


[Закрыть]
 
 
13. Или когда унизил рок до праха
Величье Трои в брани роковой
И с царством царь погиб в годину страха,
 
 
16. Гекуба, мать, убитая тоской,
Вотще с врагом за Поликсену споря
И Полидоров видя труп ногой,
 
 
19. Повергнутый на шумном бреге моря,
Вдруг обезумела, как пес завыв:[658]658
  Когда, по взятии Трои, суда Греков стояли на якоре у берегов Фракийских, тень Ахиллеса потребовала принесения ему в жертву Поликсены, дочери Приама и Гекубы; по совершении жертвоприношения, труп ее отдали несчастной матери. Но это было только началом ее бедствий: в то время, когда она шла к морскому берегу за водою для омовения ран дочери, внезапно увидела она труп Полидора, единого оставшегося у ней сына: желая спасти Полидора, она поручила его Полимнестору, царю Фракийскому; но коварный царь, подкупленный Греками, умертвил Полидора и бросил труп его на взморье. Тогда Гекуба, вдруг обезумев, кинулась с толпою Троянок на Полимнестора и, превращенная в псицу, вырвала у него глаза. Ovid. Metam. XIII, 400 et seq.


[Закрыть]
Так ум ее расстроился от горя!
 
 
22. Но никого ни в Трое, ни средь Фив,
Во время оно до такого гнева
Не доводил безумия порыв,
 
 
25. Как здесь, я видел, две души налево,
Нагие, мчались, грешников грызя,
Как две свинья, бежавшие из хлева.
 
 
28 Одна из них, в Капоккио вонзя
Под горлом зубы, повлекла злодея,
По камням дна терзая и разя»
 
 
31. Тут Аретинец, в ужасе бледня,[659]659
  Другой алхимик – Гриффолино из Ареццо (Ада XXIX, 109 и прим.).


[Закрыть]
Сказал: «То Скикки! зол, неукротим,[660]660
  Флорентинец Джианни Скикки славился уменьем изменять черты своего лица и принимать желаемую физиогномию. Комментаторы рассказывают, что Симони Донати убил своего дядю Вуозо Донати (того самого, которого мы видели выше (Ада XXV, 141 и пр.), за то, что тот завещал не в его пользу свое огромное имение, нажитое самыми беззаконными средствами. Симони уговорился с Скикки составить подложное завещание: для того спрятали труп Буозо, и в постель на его место подложили Скикки, которые так хорошо разыграл роль покойника и подражал его голосу, что совершенно обманул свидетелей и нотариуса. Таким образом, была составлена и подписана духовная вместо настоящей, отдававшей все имущество Буозо в пользу монастырей. За это Скикки получил кобылицу, стоившую 10,000 флоринов. Пиетро ди Данте.


[Закрыть]
Он нас грызет, безумной тенью вея.» —
 
 
34. «О если хочешь, чтоб бегущий с ним
В тебя не мог» я рек «зубами впиться,
Скажи: кто он, пока еще он зрим!» —
 
 
37. Я он в ответ: «То дух преступный мчится,
Дух Мирры древней, вздумавшей с отцом
Не должною любовью насладиться.
 
 
40. К отцу явившись в образе чужом,
С ним предалась она любви греховной![661]661
  Мирра, дочь Цинира, царя пафосского. О преступной ее любви см. в Мифологие. Проклятая отцом своим, она бежала в Аранию, родила там Адониса и так долго оплакивала свое преступление, что наконец боги, сострадая ей, превратили ее в бальзамическое дерево – мирру.


[Закрыть]
Бегущий с ней подобен ей во всем:
 
 
43. Честь табуна прияв ценой условной,
Он род Донати взялся разыграть.
И приложил печать к его духовной.»
 
 
46. Когда умчались два безумца вспять,
Я отвратил от них глаза со смутой
И стад других проклятых созерцать.
 
 
49. Гляжу: один сидит, как лютня, вздутый,
Когда б отнять у грешника долой
Ту часть, где бедра у людей примкнуты.[662]662
  Этот грешник страдает водяною: живот его, необыкновенно растянутый жидкостью в сравнение с верхней частью тела, придает ему вид лютни (инструмента, имеющего тонкую шейку и толстый корпус), если вообразим, что у грешника отняты бедра.


[Закрыть]
 
 
52. От тягостной болезни водяной —
Которая, член искажая каждый,
Лик иссушает, вздув живот горой,[663]663
  В водяной болезни водянистая часть крови, от неправильного ее обращения, выделяется как под кожу, так и в различные полости, преимущественно в живот: от потери воды из крови происходит сильная жажда, а от дурного питания – худоба тела, особенно лица.


[Закрыть] —
 
 
55. Не мог он губ сомкнуть хотя б однажды,
Как чахнущий, которого уста
Иссохшие разверзлись от жажды.
 
 
58. «О вы, которых в страшные места
Ведет не казнь (а почему, не знаю!)»
Сказал он нам: «взгляните вы сюда!
 
 
61. Маэстр Адам, как я томлюсь, страдаю![664]664
  Мастер (маэстро) Адам из Брешии, чеканщик монеты, по наущению графов Ромены: Гвидо, Алессандро и Агинольфо (см. ст. 76–77), подделывал флорентинские монеты флорины. Подлог вскоре был открыт, и мастера Адама сожгли живого на дороге между Флоренциею и Роменой. Еще до сих пор показывают место, где это случилось: его называют Macia del uomo (костер мертвого человека), куда каждый прохожий обыкновенно кидает камень. Троиа (Veltro allegorico, p. 35).


[Закрыть]
Живой имел я все, чего желал,
Ах! здесь одной лишь капли вод желаю!
 
 
64. Ручьи, что в Арно катятся со скал
По зелени пригорков Казентина,[665]665
  Казентино, вершина долина Арно, выше Ареццо, орошаемая множеством горных ручьев.


[Закрыть]
Где так игрив, так светел их кристалл, —
 
 
67. Всегда передо мной, а вот причина,
Почто мне лик, сильней недугов всех,
Так иссушает тех ручьев картина.
 
 
70. Суд праведный, карающий мой грех,[666]666
  Воспоминание о прекрасной Италии, в которой он грешил так позорно, увеличивает его мучение; богатства, приобретенные подлогом, исчезли; душа его вечно томится и жаждет, хотя и кажется пресыщенною нечистыми соками. Копишь.


[Закрыть]
Край, где грешил я, мне затем представил,
Чтоб беспрестанно я вздыхал как мех.
 
 
73. Вон там Роменя, град, где я подбавил
Худой состав в крестителеву смесь:[667]667
  Во Флоренции чеканились с 1252 г. превосходные золотые монеты флорины (впоследствии называвшиеся zecchini) с изображением, с одной стороны, головы Иоанна Крестителя, с другой – лилии. Вес их равнялся 1/2 унции, а проба 24 каратам (см. ниже), т. е. они были без всякой примеси. Флорентинцы так гордились ими, что всякую их подделку наказывали как величайшее преступление. Филалетес.


[Закрыть]
Зато в огне я тело там оставил.
 
 
76. Но если б Гвид, иль Александр был здесь,
Или их брать: чтоб знать, как он наказан,[668]668
  Братья Гвидо, Алессандро и Агинольфо, упомянутые выше графы Ромевы, были дети графа Гвидо, внука добродетельной Гвальдрады (Ада XVI, 37–39 и прим.). Некоторые вместо Агинольфо принимают четвертого их брата: епископа Бандино или Альдобрандино из Ареццо.


[Закрыть]
Я отдал бы источник Бранды весь.[669]669
  Фонте Бранда – так называется прекрасно украшенный и обильный водою источник около Сиенны.


[Закрыть]
 
 
79. Один уж здесь, коль верить я обязан
Тому, что Скикки мне твердил в бреду;
Но что мне в том? я по ногам здесь связан!
 
 
82. Будь легок я хоть столько на ходу,
Что во сто лет прошел бы дюйм, не боле,
То и тогда б пошел я в путь в аду
 
 
85. В толпе больных искать его на воле,
Хотя кругом в двенадцать миль больших[670]670
  В подлин.: одиннадцать миль. Это место, а также другое выше (Ада XXIX, 8), послужили, как было сказано, данными для вычисления размеров колодезя и всего 8 круга вообще и каждого рва в отдельности. См. Филалетеса Die Hölle, р. 251.


[Закрыть]
И поперек в полмилю это поле.
 
 
88. В семью такую я попал за них;
По просьбе их, я меди три карата[671]671
  Карат означает 24 долю: потому флорины, выбитые мастером Адамом, содержали в себе только 21 долю золота и 8 примеч.


[Закрыть]
Вмешал в состав флоринов золотых.»
 
 
91. И я: «Кто ж эти два твоя собрата
Лежат направо близ тебя, дымясь,
Как мокрая рука, в мороз подъята?[672]672
  Эти два горячечные так же пластично изображены, как и больной, одержимый водянкою: они как будто сейчас взяты из италианских госпиталей, которые вероятно часто посещал Данте. Когда освежают постель, в которой, обливаясь потом, лежит больной лихорадкою: тогда чем сильнее был пароксизм, тем обильнее поднимается с больного пар, обыкновенно противного запаха: эту картину нельзя ни с чем сравнить там хорошо, как с паром, сгущающимся около мокрой руки, поднятой в сильный мороз на воздух. Филалетес.


[Закрыть] —
 
 
94. «Я их нашел, низвергшись в эту грязь;»
Он отвечал: «с тех пор лежат безгласно
И будут в век лежать, не шевелясь.
 
 
97. Одной Иосиф обвинен напрасно;[673]673
  Жена египетского царедворца Пентефрия.


[Закрыть]
Другой из Трои лживый грек Синон:[674]674
  Синон, беглый грек, убедил Троян ввести деревянного коня в Трою (Ада XXVI, 55–64 и пр.).


[Закрыть]
В гнилой горячке так смердят ужасно.» —
 
 
100. Тут гордый грек – был видно оскорблен
Постыдным именем – в тугое брюхо
Его ударил кулаком, и звон
 
 
103. Как барабан оно издало глухо;
А мастр Адам, ожесточась от мук,
Хватил его рукой не легче в ухо,
 
 
106. Сказав: «Пускай лишил меня недуг
Движенья ног; но знай, на службу эту
Еще никто не приковал мне рук.» —
 
 
109. «Не так проворен ты казался свету,
Идя в огонь;» сказал Синон в ответ:[675]675
  Т. е. на костер, на котором был сожжен мастер Адам (см. выше 61 и прим.)


[Закрыть]
«Зато проворней выбивал монету.»
 
 
112. А тот ему: «Ты прав, в том слова нет;
Но так ли прав ты был, когда Трояне
Тебя просиди им подать совет?» —
 
 
115. «Я лгал в словах, а ты солгал в чекане;»
Сказал Синон: «один лишь грех на мне;
С тобой же вряд сравнится бес в обмане.» —
 
 
118. «Эй, вероломец! вспомни о коне!
Весь мир узнал обман твой пресловутый;»
Сказал брюхан: «казнись за то вдвойне!»
 
 
121. Но грек: «А ты казнися жаждой лютой,
Пока язык твой треснет и живот,
Водою тухлой как гора раздутый!»
 
 
124. Тогда монетчик: «Разорви ж ты рот
За злую речь! пуст я раздут водою»
Пусть жаждою томлюсь я круглый год,
 
 
127. За то в жару с больной ты головою!
А чтоб лизнуть Нарциссова стекла[676]676
  Самолюбивый Нарцисс, беспрестанно любовавшийся своим отражением в зеркале воды, был превращен в ручей. Стало быть, стеклом (зеркалом) Нарцисса назван здесь в насмешку ручей, из которого верно бы не отказался напиться Синон, если бы его позвали.


[Закрыть]
Вряд остановка будет за тобою.» —
 
 
130. Их злая брань весь ум мои завлекла;
Но тут поэт: «Смотри, еще не много —
И между нас посеется вражда.»
 
 
133. И я, услышав глас поэта строгий,
Спешил к нему с таким в лицо стыдом,
Что и досель смущаюсь дум тревогой.
 
 
136. Как человек, томимый страшным сном,
Во сне желает, чтобы сном остался
Внезапный страх, смутивший сердце в нем:
 
 
139. Так без речей в смущеньи я терялся,
Желая извиниться, и, того
Не замечая, молча извинялся.[677]677
  Т. е. моим смущением.


[Закрыть]
 
 
142. Но вождь: «Проступок больший твоего
И меньшею стыдливостью смывают:
Смири ж тревогу сердца своего.
 
 
145. Но помни: всюду на тебя взирают
Глаза мои, когда придем туда,
Где спор подобный люди затевают:
 
 
148. Внимать ему не должно без стыда.[678]678
  В подлин.: Che voler ciò udire è bassa voglia. Может быть, Данте влагает эти слова в уста Виргилия с тем намерением, чтобы напомнить, что творец Энеиды, «актер, наставник в песнопенье» Данте в (Ада 1,85), никогда не изображал ничего низкого и неблагородного. Впрочем, этот эпизод так верно схвачен с природы, что читатель конечно не упрекнет великого поэта за уклонение от возвышенного тона его элегантного учителя.


[Закрыть]»
 

Песнь XXXI

Содержание. Обозрев десятый последний ров восьмого круга, поэты приближаются к краю глубокого колодезя, составляющего последний девятый круг ада. Страшный звук рога оглушает Данта: поэт смотрит в ту сторону, откуда несутся эти звуки, и думает видеть башни, возвышающиеся вдали; но Виргилий заранее говорит ему, что это великаны. Данте благодарит природу за истребление столь ужасных палачей брани. Между тем путники приближаются к одному из них – Немвроду, виновнику смешения языков на земли; он в бешенстве обращается к странникам на непонятном наречии, но Виргилий укрощает его ярость. Далее поэты видят Эфиальта, пять раз опутанного цепями: потрясением своего тела он едва не колеблет земли. Наконец они подходят к третьему нескованному великану Антею, который, по просьбе Виргилия, схватывает поэтов, и, поспешно опустив их на дно колодезя, поднимается как мачта на корабле.

 
1. Язык, меня так сильно уязвивший,
Что от стыда весь лик мой запылал,
Был мне и врач, боль сердца утоливший.[679]679
  Виргилий сперва пристыдил Данта строгим выговором; но потом тотчас же успокоил его своим прощением.


[Закрыть]
 
 
4. Так Ахилесс – я некогда слыхал —
Сперва разил копьем своим нещадно,
А после им же раны исцелял.
 
 
7. Расставшись с сей долиной безотрадной,
Мы в гробовом молчанье перешли[680]680
  Телеф, царь Миэии, союзник Троян, получил рану от копья Ахиллова, принадлежавшего прежде Пелею; согласно с приговором оракула, эта рана ни чем не могла быть излечена, как только ржавчиной с того самого копья, которым она нанесена Телефу. Овидий говорит (Rem. amor. 46–48):
Vulnus in Hereuleo quae quondam feсerat hoste,Vulneris auxilium Pelias hasta tulit.

[Закрыть]
Лежавший вкруг нее оплот громадный.[681]681
  Поэты уже вышли из восьмого круга с его десятью отделениями, в которых казнится обман без доверия; теперь они переходят скалистую ограду того колодезя, о котором сказано Ада XVIII, 4 и д.


[Закрыть]
 
 
10. Был сумрак здесь, ни день, ни ночь земли,
И взор не мог проникнуть в воздух сжатый;
Но слышал я столь громкий рог вдали,
 
 
13. Что перед ним ничто громов раскаты,
и я, на встречу звуку, поспешил
Направить очи, ужасом объятый.
 
 
16. По страшной битве, где не довершил
Великий Карл священного обета,
Не так ужасно в рог Орланд трубил.[682]682
  Архиепископ Тюрпин, баснословный историк Карла Великого, повествует, что император, завоевав Испанию, находившуюся под владычеством врагов христианства Мавров и восстановив епископство компостелльское, сам удалился за Пиренеи, оставив резерв в 20,000 человек в Ронсевале (Ronceveaux) под начальством Орланда. Сарацины в числе 50,000 под предводительством Марсилия и Белингерда, предательски напали на это войско императора. Первый отряд неверных в 20,000 был избить христианами; но второй из 30,000 человек умертвил всех христиан, кроме Орланда и других пяти рыцарей. Тогда Орланд затрубил в рог и собрал еще сто христианских рыцарей, с которыми напал на Сарацин и убил Марсилия. Но вскоре, тяжело раненый, упал в Ронсевале под деревом и, раздробив свой меч непобедимый Дуранда о камень, еще раз затрубил в рог так сильно, что рог лопнул, а вместе с тем разорвались жилы у него на шее. За восемь миль Карл услышал звук рога, но был удержан изменником Ганнелоном Майнцским; подоспели на помощь только Балдуин и Теодорих: первый спас коня орландова Баярда, и на руках последнего испустил дух Орланд. Филалетес.


[Закрыть]
 
 
19. Я вверх взглянул, и в воздухе без света,
Казалось, зрел высоких башен ряд
И рек: «Учитель, что за крепость эта?»
 
 
22. А он: «За то, что в адский мрак и смрад
Ты слишком вдаль глядишь, воображенье
Густою мглой твой обмануло взгляд.
 
 
25. Пришед туда, поймешь, как отдаленье
Обманчиво для ваших чувств порой;
Но несколько ускорь свое теченье.»
 
 
28. И, длань мою взяв ласково рукой,
Сказал: «Пока достигнем той стремнины,
Чтоб менее смущался разум твой,
 
 
31. Узнай: не башни то, но исполины
Над кладезем возносят грозный стан,
Погружены по пояс в глубь пучины.»
 
 
34. Как взор, когда рассеется туман,
Распознает предметы понемногу
Сквозь пар, которым воздух был заткан:
 
 
37. Так, подаваясь далее в дорогу
И взор вперяя в мрак густой, я вдруг
Прогнал мечту и в грудь вселил тревогу.
 
 
40. Как на горе, занявши полный круг,
В венце бойниц стоит Монтереджиони:[683]683
  Монтериджиони, крепкий замок, стоявший на возвышенной горе не далеко от Сиенны, был поставлен, по словам комментаторов, по всей ограде, имевшей форму правильного круга, высокими башнями, на расстоянии 80 браччий одна от другой, но не имел ни одной в средине. Еще и в нынешнем разрушенном состоянии он совершенно соответствует этим стихам Данта. Ампер.


[Закрыть]
Так высятся над кладезем вокруг,
 
 
43, Таясь до чресл в его глубоком лоне,
Гиганты, им же олимпийский бог
Еще грозит, когда гремит на троне.[684]684
  Не без основания, глубокий колодезь ада, места казни величайшего греха – измены, обставлен гигантами, этими явными возмутителями против воли неба. «Ecce! gigantes gemunt sub aquis, et qui habitant cum eis» Vulg. Iob. XXVI, 5. Копишь.


[Закрыть]
 
 
46. Лик одного уж рассмотреть я мог,[685]685
  Намек на баснословную войну гигантов с Зевсом, который, поразив громами, свергнул их на дно Орка.


[Закрыть]
Рамена, грудь, вдоль ребр висящи длани
И весь живот почти до самых ног.
 
 
49. Пресекши род чудовищных созданий,
Природа, сколь была добра ты к нам,
Отняв столь лютых палачей у брани.
 
 
52. И если жизнь даруешь ты слонам
Или китам, то всяк с рассудком ясным
Поймет твою премудрость: ибо там,
 
 
55. Где злая воля связана с ужасным
Избытком сил, где разум зол и дик,
Там более защ[686]686
  Данте благодарит природу за то, что она не дозволила, чтоб война производилась существами, которые, обладая разумом, в тоже время наделены чрезмерною силой и злостью, каковы были древние гиганты.


[Закрыть] иты нет несчастным.
 
 
58. Огромен, толст казался страшный лик,
Как в Риме шар с гробницы Адриана,[687]687
  Бронзовый шар, имеющий форму сосновой шишки (pina), украшал некогда мавзолей императора Адриана; но потом, по повелению папы Симмаха, был снят и поставлен на древнем храме св. Петра в Риме. Этот шар и поныне находится в ватиканском саду в Бедьведере, на ступенях около змеи Браманте. По измерению Филалетеса, он равняется 10 пальмам. Так как лицо составляет девятую часть всей длины человеческого роста, то выходит, что длина гиганта равняется 90 пальмам или 30 браччиям (в браччии 3 пальмы); а так как пальма к парижскому футу относится как 6:10, то значит длина его равна 54 футам. Филалетес.


[Закрыть]
И соразмерно с ним был рост велик.
 
 
61. От скал, служивших запоном для стана,
На столько вверх вздымался призрак сей,
Что тщетно б три фригийца великана
 
 
64. Достичь пытались до его кудрей:[688]688
  Фризы (Фридландцы) считались во времена Данта людьми самого высокого роста. Стало быть, три человека самого высокого роста, поставленные друг на друга, едва могли бы достать до его волос.


[Закрыть]
Пальм тридцать было до той части тела,[689]689
  Замечательно, что эта мера совпадает с величиною гигантов (Эфиальта) у Гомера (Одисс. XI, 311), который дает им рост в 9 оргий: оргие равняется 6 футам, а это составляет 54 фута. Филалетес.


[Закрыть]
Где пряжкой плащ застегнут у людей.
 
 
67. «Mai amech zabi almi rafela!»[690]690
  Эти слова, коих порядок мною несколько изменен (Rafel mai ameclizabi almi), по-видимому, не имеют никакого смысла, как явствует из ст. 81; тем не менее, много было сделано попыток комментаторами, чтоб найти смысл этих слов. Между прочим, в новейшее время Др. Аммон в Дрездене доказал, что слова эти арабские. «Гигантская тень Немврода (согласно с Іов. С. XXVI, 5) пребывает в подземном мире. Вот что повествуют о нем поэты Востока: Немврод пустил стрелу в небо, откуда она упала окровавленная: вообразив, что он ранил ангела, он в дерзком высокомерии стал строить башню еще выше, нежели прежде; но, ужаленный мухою, низвергся в шеол; здесь на берегу стигийских вод (Stygios lacus, Aen. VI, 134) видит он смело идущего юного поэта (insano juvat indulgere labori, Aen. VI, 135) и восклицает: Rafel mai amek zabi al' mi, или, в латинск. переводе:
«Quam stulte incedit flumina Orci puer mundi mei.»  Филалетес.


[Закрыть]
Тут завопила бешеная пасть,
Что никогда иных псалмов не пела.
 
 
70. Но вождь: «Глупец! твоя ничтожна власть;
Возмись за рог и речью непонятной
Излей свой гнев, или другую страсть.
 
 
73. Сыщи ремень у выи, дух развратный!
Помешанный! на нем твой рог висит;
Смотри, вот он у груди необъятной.»
 
 
76. И мне потом: «Он сам себя винит;
Он был причиной, он – Немврод ужасный,
Что мир наречьем разным говорит.[691]691
  Согласно с вышеприведенным восточным преданием, Немврод представлен здесь как основатель вавилонской башни: тоже самое принимает и учитель Дантов Брунетто Латини; он говорит: «Этот Немврод построил вавилонскую башню, в следствие чего произошло смешение языков. Он сам переменил свой язык еврейский на халдейский.» (Tesero, Lib. I, сар. XIV). Может быть, это предание побудило Данта заставить Немврода говорить по Арабски. Филалетес.


[Закрыть]
 
 
79. Оставь его; с ним говорить напрасно:
Как для него невнятна речь людей,
Так и его наречье всем неясно.»
 
 
82. Тут мы пошли и встретили левей,[692]692
  Поэты огибают часть окраины колодезя.


[Закрыть]
На перелет стрелы из самострела,[693]693
  Т. е. на таком расстоянии, на которое можно пустить стрелу из самострела (balestro). По вычислению Филалетеса, основанному на ст. Ада XXИХ, 9 и XXХ, 86–87, окружность колодезя равняется 1 3/4 мили или 16,000 браччиам (браччиа = 3 пальмам); если принять выстрел из самострела в 400 браччий то выходит, что вокруг колодезя помещено 40 гигантов.


[Закрыть]
Другую тень огромней и страшней.
 
 
85. Не знаю, кто сковал ее так смело;
Но спереди на шуйцу ей легла,
А на руку десную сзади тела
 
 
88. Стальная цепь, которая была
Протянута от плеч до края бездны
И тень пять раз спиралью обвила.
 
 
91. «Надменный сей, потрясший своды звездны,
Дерзнул вступить с державным Зевсом в брани,
Сказал поэт: «здесь суд ему возмездный.
 
 
94. То Эфиальт, с богов сбиравший дань,
Когда гиганты их смутили спором;
Теперь во век его недвижна длань.[694]694
  Ос Эфиальте и Отесе, детях Поссидона и Ифимедеи, говорит Гомер:
«Дерзкие стали бессмертным богам угрожать, что Олимп ихШумной войной потрясут и губительным боем взволнуют;Оссу на древний Олимп взгромоздить, Пелион многолесныйВзбросит на Оссу они покушались, чтоб приступом небоВзять, и угрозу б они совершили, когда бы достиглиМужеской силы; но сын громовержца, Латоной рожденный,Прежде, чем младости пух оттенил их ланиты и первыйВолос пробился на их подбородке, сразил их обоих.»  Жуковский, Одиссея XI, 313 и д.


[Закрыть]»
 
 
97. А я: «Скажи, где Бриарей, в котором[695]695
  Бриарей, сторукий гигант, сын Урана и Земли.


[Закрыть]
Такая мощь? желал бы я, поэт,
Громадный рост его измерить взором.» —
 
 
100. «Вблизи от нас Антей,» он мне в ответ:[696]696
  Антей, сын Земли; она придавала ему новые силы каждый раз, когда он к ней прикасался. Потому Геркулес, в жестокой борьбе с этим великаном, для того, чтобы окончательно одолеть сильного противника, был принужден поднять его на воздух и задушить в своих объятиях (ст. 132). Антей не воевал против богов вместе с братьями: потому не скован и не утратил способности говорить (ст. 118–121).


[Закрыть]
«Он говорит и не закован в цепи;
Он впустит нас в пучину лютых бед.
 
 
103. Но Бриарей там далее в вертепе:
Он столь же дик и скован навсегда;
Но страшный вид его еще свирепей.»
 
 
106. С подобным треском башню никогда
Не рушила землетрясенья сила,
С каким потрясся Эфиальт тогда.
 
 
109. О! никогда так смерть мне не грозила,
И если б я не зрел на нем цепей, —
Одна боязнь меня бы умертвила.
 
 
112. Тогда пошли мы дальше, где Антей
Из пропасти поднял чело в гордыне,
До головы имея пять локтей.[697]697
  В подлин.: cinqu' alle. Alla, Италианская мера, равняется 6 пальмам: стало быть, Антей до головы имел 30 пальм, или был равен Немвроду до шеи. Филалетес.


[Закрыть]
 
 
115. «О ты, губитель львов на той долине,
Где Сципион такую честь стяжал,
А враг его бежал во след дружине![698]698
  Лукан (Phar. V, 566) помещает пещеру Антея в плодоносной долине, орошаемой рекою Баградой, не далеко от Утики, где на полях Замы Публий Корнелий Сципион Африканский старший одержал победу над Анннбалом.


[Закрыть]
 
 
118. О! если б ты с гигантами бросал,
Как с братьями, на небо гром оружий,
То, верно б, рок победой вас венчал,
 
 
121. Сыны земли, воинственные мужи!
В труд не вмени нас опустить в тот край,
Где весь Коцит оледенел от стужи.
 
 
124. Идти к Тифею нас не принуждай;[699]699
  Тифей – один из гигантов.


[Закрыть]
Тебе за все воздать мой спутник может;
О! наклонись и глаз не отвращай.
 
 
127. Твою он славу в мире том умножит:
Он жив и ждет жизнь долгую себе,
Коль ранний срок ей Благость не положит.
 
 
130. Так вождь молил и, вняв его мольбе,
Антей огромные раздвиг объятья,
Которых мощь Алкид познал в борьбе.
 
 
133. «Скорей ко мне, чтоб мог тебя обнять я!»
Вскричал поэт, когда был схвачен им:
И мы друг друга обняли как братья.
 
 
136. Как Карисеида, – если взор вперим
На склон ее, когда над ней промчится
Тень облака, – склоняется пред ним:[700]700
  В Болонье находятся две наклоненные башни: Torre degli Asinelli и Torre Carisenda. Если облако пробегает по небу против этой башни, то зрителю, стоящему под ее наклоном, кажется, что башня наклоняется – сравнение, необыкновенно верно выражающее наклонение гиганта.


[Закрыть]
 
 
139. Так он спешил всем телом наклониться,
И в ужасе в ту бездну в хлад и мрак
Иным путем желал бы я спуститься.
 
 
142. Он нас спустил туда, где вечный враг
С Иудой стынет в бездне подземельной,
И, наклонен, сам не остался так,
 
 
145. Но вдруг поднялся мачтой корабельной.