Текст книги "Выше ножку!"

«Суслик» жестом показал Ирме, что надо загасить сигару. Стало ясно, что его история подходит к концу. Честно скажу: этот Стюарт Третий заинтриговал меня. Оказывается, и среди гангстеров попадаются не только волосатые гориллы, но и хорошие рассказчики. Все сидели молча и ждали, чем закончится его эффектный монолог. И только Кези нетерпеливо ерзал в своем кресле.

– Короче! – не выдержал он.

– Я нашел этого человека, – продолжил спокойно Хетчик. – И мы, как я и надеялся, поладили. Ведь правда поладили, Сэди?

– Истинная правда, мистер Хетчик! – Старая ведьма закудахтала – оказывается, это она так смеялась.

– Дальше начинается чистый театр, – усмехнулся Хетчик. – Вы, мистер Джонс, объясняете своему «надежному помощнику», что нужно избавиться от Ирмы, и приказываете выследить, когда она будет в гримерной одна. Сэди приходит и говорит: дело на мази, босс, Ирма Бузен причесывается. Вы прибегаете и, не разбираясь, – а чего разбираться, если вы уверены, что это Ирма! – убиваете Саломею. Вам даже в голову не приходит, что ваш доверенный человек просто-напросто подставил вас! Действительно: зачем Саломея пришла в гримерку Ирмы и уселась перед чужим зеркалом, если у нее есть все то же самое, но в собственной комнате!

Неожиданно для всех Ирма засмеялась сдавленным смехом:

– Мы с Сэди разыграли все, как по нотам. Я попросила Саломею зайти ко мне, чтобы помириться, а Сэди уже стояла за дверью с бутылкой виски в руке. Входит эта корова, а Сэди как врежет ей бутылкой по голове! – Смеющаяся Ирма была такой противной, что меня даже передернуло. – Видели бы вы, как она закатила свои глазки и рухнула на пол. Ну прямо, как бегемотиха. Мы с Сэди с трудом затащили эту тушу на стул, уложили ее голову на столик, выключили верхний свет и оставили включенным только торшер. На торшер я набросила свой платок, чтобы создать подходящую атмосферу...

Подходящую... для чего? Для убийства? Я вспомнила несчастную толстушку и мысленно дала себе клятву поквитаться с Ирмой. От Сэди я отодвинулась. Эта отпетая алкоголичка была мне неприятна вдвойне.

– Ну вот, мистер Джонс, вы теперь почти все знаете, – подвел итог Хетчик.

– «Почти»? – прохрипел Кези. – А что я еще не знаю?

– Ну, хотя бы то, что ваши мальчики не доехали до моего дома. – Хетчик снова был высокомерен и невозмутим. – Они встретили моих мальчиков. А закончилась эта встреча тем, что сундук с Саломеей Кёнигин стоит теперь в вашей собственной гримерной, мистер Джонс. Он снова здесь!

– Сэди... – пробормотал Кези. – Как ты могла?..

– А почему бы и нет? – Сэди сидела, колючая и злая. – Чего еще ты ждал от «гарнира»? Ты ведь собирался избавиться от меня, как от балласта. Ты не учел только одного: я сама могу избавиться от тебя. Это ты – балласт! Ты – «гарнир»!

– Что же теперь будет? – Кези тупо уставился в стол.

– Я знаю, – весело сказал Хетчик. – У клуба «Берлин» появится новый опекун – в моем лице. И все завертится по-прежнему. Маркус Адлер, Сэди, Ирма, – все будут работать так, как и раньше. Что касается Саломеи Кёнигин, то ее, как окажется, убил отвергнутый любовник – мистер Штайнер. Вероломная Саломея предпочла ему вас, мистер Джонс. У мистера Штайнера была странная привычка – он, как и артистки, хотел иметь псевдоним. Этот псевдоним – Штамм. Когда частный детектив Мэвис Зейдлиц узнала, что Саломею Кёнигин убил Штайнер-Штамм и что теперь он хочет разделаться со своим более счастливым соперником – Кези Джонсом, она примчалась в клуб на такси, чтобы помешать этому. Но негодник Штайнер-Штамм пристрелил Мэвис. Поняв, что ему, ранее судимому человеку, наверняка грозит газовая камера, Штайнер-Штамм предпочел пустить себе пулю в лоб.

– А... что... будет со мной? – осторожно спросил Кези.

– С «агентом Смитом из ФБР»? Вы, пожалуй, умрете геройской смертью. Сделаем так: Штайнер-Штамм не решился пустить себе пулю в лоб, и тогда вы прикончили его. Он, умирая, из последних сил нажал на курок... Что же касается мистера Рио, то мы позвоним ему и скажем, что ФБР глубоко сожалеет о смерти Мэвис Зейдлиц. Мы напомним Рио, что агент Смит предупреждал его о необходимости удалить мисс Зейдлиц из опасной точки. Рио услышит про тайную страсть Штайнера-Штамма и про то, что Вашингтон настаивает именно на такой версии, дабы избежать международного скандала. Рио будет удовлетворен. Как видите, все предусмотрено...

– Все? – Кези обхватил голову руками, потом опустил руки и стал лихорадочно шарить глазами по комнате, надеясь, видимо, обнаружить на стене турецкий ятаган или австрийский палаш. Его рука потянулась к одному из ящиков стола...

– Без глупостей, мистер Джонс! – крикнул «суслик». – Один из моих мальчиков стоит за дверью. Джордан! Войди!

Дверь отворилась, и на пороге возник атлет с бычьей шеей. Пистолет в его лапе казался просто игрушкой.

– Я здесь, мистер Хетчик, – проревел он.

– Прекрасно! – Хетчик сиял. – Я позаботился обо всем. Все будут довольны – живые и мертвые.

Я стала думать, как это мертвый человек может быть доволен и для чего мистер Хетчик позвал своего бандита, но вдруг на весь кабинет прогремел голос Макса Штайнера:

– Эй, Хетчик! А кто позаботится о тебе? А потом началось светопреставление.

Штайнер пихнул тушу Адлера на Джордана, тот покачнулся, ухватился за директора, и они оба свалились, на пол. Штайнер выхватил из кармана пистолет и наставил его на Хетчика.

Ирма с визгом бросилась на Штайнера, и он вынужден был отбиваться от свирепой бабенки.

А в это время никем не контролируемый Кези Джонс достал-таки пистолет из ящика стола и выстрелил в «суслика». Я услышала, как визжит Кези, нажимая на курок:

– Получай, падло! Получай, сука! Ты хотел быть хозяином? Вот тебе! Наелся? Жри еще!

Растерянность на лице Стюарта Хетчика Третьего сменилась крайним удивлением и обидой: он же все предусмотрел, все обмозговал, продумал... Как все славненько было сконструировано. И вот – на тебе! А может быть, в последний момент он сообразил, что никогда больше не появится на этом свете Стюарт Хетчик Четвертый?

Но уже в следующий миг он ничего вообще не мог соображать, потому что в его голове появилась дыра – маленькая, кругленькая, аккуратненькая. Хетчик угодил лицом в пепельницу, и струйки крови окончательно загасили два окурка...

Вдруг я услышала собственное имя. Кто-то звал меня:

– Мэвис! Мэвис!

Я поняла, что это кричит Штайнер, отчаянно пытающийся сбросить с себя Ирму Бузен. Несильная, хрупкая, но очень ловкая Ирма буквально прилепилась к нему, царапала его лицо, таскала за волосы... А Джордан между тем уже выползал из-под Адлера и вот-вот должен был стать на ноги.

Я подбежала и вцепилась в Ирму, пытаясь оторвать ее от Макса. Страшное дело: злость прибавила ей сил. Ирма кусалась, царапалась, брыкалась, плевалась... Но я вспомнила, что происходит с грудастой Ирмой, когда она попадает в резонанс, схватила девицу за талию, оторвала ее ноги от пола, тем самым лишив опоры, и приподняла.

Ирма, испугавшись, отцепилась от Штайнера и переключилась на меня. Не сумев удержать ее, я упала на пол вместе с подружкой мистера Хетчика, к тому времени, впрочем, уже – бывшей подружкой...

Глаза Ирмы зловеще блестели. Она тянула ко мне руки с явным намерением разодрать мне глотку или выцарапать глаза. Вскочив, я и не думала убегать, а только ждала, пока Ирма тоже станет на ноги. Как только она выпрямилась, я изо всей силы качнула ее. Теперь мне оставалось только наблюдать за процессом возрастания амплитуды колебаний мощнейшего бюста. Ирма наконец поняла, что я сделала с ней, но уже ничего не могла поделать с собственным телом. Ее огромных размеров пристройка то вздымалась вверх, то опускалась вниз, вверх – вниз, вверх – вниз...

– Не-е-е-т! – в ужасе завопила девица, пытаясь удержаться на ногах.

Занятая Ирмой, я, разумеется, не могла видеть, что происходит за моей спиной. Как позже рассказал Штайнер, Кези, прикончив Хетчика, вознамерился расправиться с предательницей Сэди и уже навел на нее ствол, но в ту же секунду Джордан, освободившись от тела (живого!) Адлера, поднялся и всадил Кези пулю ровнехонько промеж глаз.

Штайнер мигом сообразил, что следующий на очереди – он сам. Поэтому, предварительно извинившись, прострелил Джордану ногу, а заодно выбил у него пистолет, ибо даже с прострелянной ногой некоторые все равно стреляют, и к тому же весьма результативно.

И вот, когда все это уже произошло, объявился Джонни Рио с бригадой полицейских – на выручку нам, естественно.

Рио что-то вопил, копы, как обычно, суетились, мы со Штайнером переговаривались, Джордан орал от боли, у Сэди началась истерика, и все совершенно не обращали внимания на Ирму, которая не кричала, не вопила и не плакала, а...

Она то складывалась пополам, то разгибалась, складывалась – разгибалась... Ее могучая передняя пристройка поднималась, плечи откидывались назад, Ирма, сохраняя равновесие, сгибала голову и вытягивала руки... Она, видимо, понимала, что близок конец этого страшного раскачивания, и потихоньку начала скулить.

Не знаю, как в этом бедламе все услышали скулеж Ирмы и уставились на нее. Зрелище было потрясающим. Самое главное – никто не понимал, как можно спасти несчастную. Точнее будет сказать: понимал один Штайнер, которому уже выпало однажды спасать Ирму, но теперь он предпочел промолчать и ничего не предпринимал.

Ирма хватала руками воздух, глаза ее выпучились, плечи отклонялись назад все дальше и дальше, и вдруг все кончилось – издав душераздирающий вопль, Ирма Бузен грохнулась с хрустом об пол затылком и застыла. Но ее роскошная грудь еще долго колыхалась и вздрагивала сама собой, хотя всем было ясно: Ирма отдала концы.

Глава 10

Платиновая блондинка вращалась вокруг шеста, откидывала голову, соблазняюще выгибалась. Длинным тонким пальчиком она прошлась по своим бедрам и прочим округлостям, встряхнула локонами и сбросила бюстгальтер...

Мы сидели в стриптиз-баре. Едва только оркестр заиграл знакомую мелодию, сердце мое предательски заныло. А когда выпорхнула эта блондинка и стремительно завертелась, теряя свои одежки, я вздохнула. Что и говорить: меня грызла зависть. Я так и не научилась профессионально раздеваться.

Настроение мое было неважным еще по одной причине. Два наглеца, что сидели вместе со мной за столиком, не скрывали своего восхищения платиновой блондинкой, вскидывались, как жеребцы, причмокивали губами и щелкали пальцами. И это при мне, сидящей рядом!

Я назначаю этим тварям свидание, они тут же тащат меня в какой-то сомнительный бар, а потом весь вечер пялят глаза на чужие прелести! Более того, называют стриптизерку «талантливой исполнительницей»! Что после этого остается делать? Разве что достать маникюрные ножницы и всадить их кому-то из двоих в бок! Или чуток пониже...

Платиновая блондинка закончила выступление на сцене и подбежала к нашему столику (говорила я этим идиотам, чтобы не садились возле подиума, так нет же!..). Я знала, что вертеться возле самого носа клиента – часть ее шоу, но мои парни совсем голову потеряли и протягивали руки, чтобы погладить красотку. Неужели они никогда не видели голых баб?! Блондинка заигрывала то с одним, то с другим, притворно уклоняясь от объятий то одного, то другого. Она разжигала и гасила, обещала и отталкивала...

– Хороша! – выдохнул Джонни Рио.

– Прелестна! – простонал Макс Штайнер.

– Да, нужен великий талант, чтобы стаскивать трусики и расстегивать бюстгальтер, – в тон им сказала я.

– Ну и шуточки у тебя, Мэвис, – прошипел Джонни.

– Разве вы не видите, что у нее сутулость? С такой спиной можно только сцену подметать, – продолжила я.

– Мэвис, а вы не ходили к врачу? – поинтересовался Штайнер. – Как там ваша голова? Не болит?

Разговаривая со мной, они ни разу не посмотрели в мою сторону. Я уверена: их ответы были дежурными, потому что мыслями и Рио, и Штайнер находились не со мной...

Платиновая блондинка словно приклеилась к нашему столику. Она извивалась и так старательно трясла своим бюстом, что джи-стринг на груди подпрыгивал.

Мне она уже надоела. Черт побери, во всем надо знать меру! Я сама, когда работала стриптизеркой, не была столь навязчивой и понимала, что лучше недосолить, чем пересолить.

Наконец эта кобылица ускакала за кулисы.

– Да... Ни шарма, ни пикантности, ни легкости. – Сказав это, я перевела дух и расслабилась. – В общем, серость...

В ту же секунду две пары враждебных глаз пронзили меня. В воздухе запахло скандалом.

– Мэвис, а ведь, действительно, тебе надо наведаться к врачу, – вкрадчиво сказал Джонни. – И, прежде всего – к окулисту: пусть пропишет тебе очки.

Макс Штайнер рассмеялся:

– Я все понял, – пророкотал он. – Мэвис просто завидует. Это обыкновенная профессиональная зависть.

– Ну да? – удивился Рио.

– А, я ведь забыл, что вы так и не увидели шоу Мэвис Циркус в клубе «Берлин»!

– Это точно, не увидел, – кивнул Джонни. – И считаю, что мне хотя бы в этом повезло.

– Ни слова про «Берлин»! – простонала я. – Лучше уж смотрите этот чертов стриптиз.

– Да, с «Берлином» я малость промахнулся, – признался Джонни. – Но кто бы мог подумать! Ничего не скажешь, этот Джонс оказался шустрым парнем...

– Шустрым? Так ты называешь этого гангстера, этого убийцу, этого... – я задохнулась от возмущения.

– Ну чего ты так распалилась? – Джонни примиряюще улыбнулся. – Между прочим, это я позвонил в наше отделение ФБР и все выяснил.

– Ты позвонил потому, что боялся подвести «Смита», который попросил, а точнее, приказал тебе убрать меня из «Берлина». Ты примчался тогда домой и испугался, что у тебя будут неприятности с федами! – парировала я. – Поэтому ты хотел предупредить их о том, что тебе не удалось вывести из игры своего компаньона Мэвис Зейдлиц, что их суперсекретный агент может из-за меня провалиться...

Сорвав с Джонни маску спасителя, я победно усмехнулась. Штайнер посмотрел на Джонни насмешливо:

– Неужели это правда?

– Еще какая! – мстительно произнесла я.

Джонни ничего не оставалось, как сделать хорошую мину при плохой игре.

– Если вы оба думаете, что разговаривать с фэбээровцами легко и приятно, то ошибаетесь. Сначала они вообще послали меня куда подальше, – Джонни передернуло от воспоминаний. – Потом один тип все же решил разобраться и перезвонил через четверть часа. Сказал, что они слыхом не слыхивали о клубе «Берлин». Тогда я назвал вашу фамилию, Макс. Услышав «Штайнер», они заинтересовались: там, оказывается, знают про ваш Сан-Квентин. Феды спросили, не взялись ли вы за старое...

– Ну теперь они с легкостью спишут меня в архив.

Я смотрела на его лицо, и оно больше не казалось мне уродливым. Обычное лицо, обычный голос, ну, а что касается шрама, то, как известно, шрамы даже украшают настоящих мужчин. Это знали женщины всех веков и народов. Настоящие женщины...

– В моей голове все время вертится один вопрос, – начала я.

Джонни перебил меня:

– Вот видишь! Тебе все же надо к врачу.

– Вопрос этот не имеет особого значения, и все же... Хетчик поставлял в клуб наркотики. А как их распределяли между наркоманами? Я ведь проработала в клубе несколько дней и ничего не заметила. Все говорят про сеть распространителей, которой руководил Кези Джонс. Но кто они, эти распространители?

Макс откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Он хитро улыбался.

– Мэвис, вы хорошо помните шоу Ирмы Бузен? – спросил он.

– Как же! Такое забыть невозможно.

– Что Ирма делала в конце выступления?

– Просила у кого-нибудь из посетителей подарить ей галстук, играла с галстуком, а мужчине как сувенир бросала свой джи-стринг.

– А теперь подумайте: что могло находиться в медальоне?

– А... Значит, – именно так они... Ну и дела!

Теперь мне стало понятно, что в галстуке были зашиты деньги – плата за героин, который находился в джи-стринге. Неплохо придумано! Наркотик продавался на глазах у ничего не подозревающей публики.

– Кези Джонс был изобретателен, – буркнул Джонни. – Эх, попался бы мне этот выдумщик перед тем, как его застрелил подручный Хетчика... Ну да что уж теперь говорить... – Джонни взглянул на часы. – Мне пора. Макс, я могу подвезти вас...

– Нет, благодарю, – Штайнер покачал головой. – У меня сегодня свидание с симпатичной девушкой.

– Завидую! – вздохнул Джонни. – А ты Мэвис? Может, тебя подвезти?

– Спасибо, но я занята. Ужин, знаешь ли, при свечах...

Джонни Рио еще раз вздохнул и тоскливо поплелся к выходу.

Едва он исчез, как Макс взял мою руку в свою и сказал:

– Ну вот мы и остались вдвоем. Куда едем: к тебе или ко мне?

Макс Штайнер пригласил меня на свидание еще тогда, когда мы давали показания в полиции по поводу смерти Саломеи, Джонса, Хетчика и Ирмы. Едва только полицейские оставили нас в покое, я, все еще находясь в плену эмоций, сказала Штайнеру о том, как мечтала провести этот вечер, а может быть, и ночь: шампанское, свечи, цветы... Признаться, я говорила без всякой задней мысли. Более того, меня дергало от одного лишь воспоминания о Кези Джонсе. Неужели я действительно хотела провести ночь с этим убийцей и подонком?! Фу, как неприятно... Вслух я, разумеется, ничего такого не сказала, но Макс, глядя на мое расстроенное лицо, неожиданно проговорился, что давно хотел отужинать при свечах. Тогда я взяла с него клятву, что это будет наша маленькая тайна и что мы осуществим общую мечту...

Ну, а что касается Джонни... Я помирилась с ним, как мирилась всегда, когда этот олух приползал на брюхе, полный раскаяния и печали. Раскаяние обычно длилось не дольше минуты, если вести отсчет с того момента, когда я пожимала плечами и говорила: «Да ладно тебе...» Я ведь девушка отходчивая.

Видя, что я хочу встать, Макс протянул руку и в спешке опрокинул бокал прямо мне на юбку. Я вскрикнула. Макс бросился стряхивать капли на пол и при этом наступил на подол. Надо сказать, что на мне в тот день была надета длинная юбка, так мило сочетающаяся с высоким каблуком. Пояс юбки был вышит серебряными нитками. Как видите, я хорошо подготовилась к свиданию. И тут такой пассаж!

Не зная, что край подола находится под башмаком Макса, я, попыталась встать. Раздался зловещий треск, и – о ужас! – юбка порвалась и повисла на бедрах. Весь мой элегантный наряд пропал. Впрочем, под юбкой все же кое-что было: трусики, чулки и все такое...

Так как сцена в это время пустовала, то все посетители стриптиз-бара уставились на меня! Они решили, что столь оригинально начинается новый номер шоу, и зааплодировали.

– Мэвис! – в ужасе вскричал Штайнер. – Что ты делаешь!

А что я могла делать, как не поднять ногу, чтобы сбросить с себя эти лохмотья с поясом, вышитым серебряными нитками.

– Мэвис! Ты хочешь повторить свой коронный номер? – глаза Макса округлились. – Но учти, я не буду бегать вокруг стола и срывать с тебя одежду!

Я разозлилась. Неужели он не видит, что я и не собиралась устраивать стриптиз, тем более в этом гнусном заведении, где мне, к тому же, не заплатят ни цента! Бросив на Макса свирепый взгляд, я рванулась к выходу, но зацепилась за спинку стула и порвала шикарную черную блузку. О черт! Я сбросила блузку, оставшись в бюстгальтере, но не в том, в котором укрепляла бретельки в день появления Хетчика Третьего, а в совершенно новом.

И когда одна из бретелек предательски поползла вниз, я завопила на весь бар:

– Макс! Ну сделай же что-нибудь!!!

Макс Штайнер оказался человеком действия. Он совершил то, до чего никогда не додумался бы ни Джонни Рио, ни любой другой мужчина: левой рукой одним движением смахнул со столика на пол все, что там стояло, правой рукой подхватил мою порванную юбку и расстелил ее на столе. Обеими руками взял меня, уложил, ловко завернул в юбку и под овацию, которую устроили разгоряченные посетители бара, стремительно вынес из зала.

...Ужин прошел тихо и задушевно, разумеется, при мерцании свечей. И даже бутылка шампанского не шумно выстрелила, а открылась с едва угадываемым хлопком...