Текст книги "Леола, где ты?"

Глава 2

Я сидел на веранде отеля перед стаканом кампари с содовой и пытался адаптироваться к разнице во времени. И привыкал к приводящему в замешательство обилию женских тел, которые чередой дефилировали предо мной – тонкие и тучные, молодые и старые. Но все до единой загорелые, темно-коричневые и настолько щедро умащенные маслом для загара, словно были подготовлены руками шеф-повара людоеда к поджариванию на древесных углях. Я созерцал акры и акры более чем смело открытых купальников, женской плоти и изобилие грудей, которые тряслись и подпрыгивали, с трудом удерживаемые тончайшими полосками материи. Мили и мили нежных ложбинок на груди, обнаженных глубокими декольте, тысячи выпирающих сосков…

Был самый разгар каннского сезона. С веранды отеля я мог любоваться гаванью, столь плотно набитой яхтами, что между ними почти невозможно было разглядеть воду. Битый час я просидел здесь, наблюдая за самой большой из них – ослепительно белой и очевидно высокомерной – и гадая, получил ли Эммануэль мою каблограмму[2]2
  Каблограмма – телеграмма, передаваемая по подводному трансатлантическому кабелю.


[Закрыть], пришел к выводу, что находился в состоянии явного умопомрачения, когда решил отправить ее. Однако теперь уже было поздно сожалеть о содеянном… Давая отдых глазам, я отвел взгляд от грациозной яхты и вдруг засек за соседним столиком худощавую блондинку. Она глядела на меня, мечтательно приподняв брови. Ее бикини – если столь малое количество материи заслуживало такого названия – имело черный цвет, кожа – бронзовый. Короткая верхняя губка свидетельствовала, что ее обладательница любит игры в спортивном зале, требующие немалого напряжения сил. Всего лишь миг мои глаза наслаждались благородными линиями ее фигуры, затем другое видение в безукоризненно белой, сверкающей униформе материализовалось между нами и молодцевато отдало мне честь.

– Мсье Холман? – осведомился морячок. Я подтвердил и глянул на золотые буквы на околыше фуражки, сложившиеся в название “Султан-II”.

– Мсье Эммануэль будет рад, если вы согласитесь присоединиться к нему и разделите с ним аперитив. Катер ждет вас.

– С удовольствием соглашаюсь, – столь же любезно ответил я.

– Конечно, – с чисто галльским цинизмом усмехнулся морячок – небось немало воды утекло с тех пор, когда кто-то осмелился отказаться о подобного приглашения его босса. – Не последуете ли за мною, мсье?

Через пятнадцать минут двигатель катера затих у борта яхты, и я поднялся на палубу. Там нас уже ожидал стюард. Он проводил меня на заднюю палубу, достаточно просторную, чтобы вместить обеденный прием человек этак на пятьдесят. Но сейчас на ней находились только мужчина и девушка.

Мужчина, буквально растекшийся в комфортабельном тростниковом кресле, – это, по-видимому, сам Эммануэль. Он был невысок и тучен. Одет в белые широкие брюки и белую же рубашку с вышитой голубой эмблемой на кармашке. Жесткие черные волосы слегка посеребрила седина, но густые усы оставались черными и блестящими. Мутные глазки хозяина яхты почти тонули в складках отекшего красновато-коричневого лица – этакие оливки, только что извлеченные из банки.

Рядом с ним стояла высокая блондинка лет примерно девятнадцати с длинными, спадающими ниже плеч волосами. Ее цветастое бикини казалось почти отсутствующим. Загорелое роскошное тело демонстрировало себя всему миру с высокомерным пренебрежением нормами общепринятой морали.

– Мистер Холман. – Голос мужчины прозвучал тускло и невыразительно. – Я – Рафаэль Эммануэль. Он не изменил позы и не подал мне руки.

– Садитесь, прошу вас, – крупной головой кивнул он на кресло перед собой, а пухлые короткие пальцы, скользнув по левой груди девушки, медленно опустились вниз, к ее талии. – Это мой друг, Вилли Лау, – сообщил он.

Один из его пальцев внезапно описал круг, и девушка захлебнулась неестественным смехом.

– Я обещал купить ей алмаз, когда она перестанет бояться щекотки, такой большой, чтобы он смог закрыть пупок. – Рафаэль игриво пошлепал девицу по ягодице. – Я должен побеседовать с мистером Холманом, Вилли. Так что оставь нас и пока развлекайся сама.

Пружинистой походкой, раскачиваясь, она подошла к поручню, вспрыгнула на него, какое-то время балансируя в воздухе. Потом спрыгнула за борт. Послышался сильный всплеск, а следом – звуки, свидетельствующие о том, что Вилли поплыла к носу яхты.

Звук шагов заставил меня повернуть голову. Я увидел еще одного мужчину, поднимавшегося на палубу: он был одет в облегающий спортивный свитер, который подчеркивал массивные грудные мышцы и могучие плечи, и шорты, открывавшие уродливый шрам на правой ноге; изогнувшись дугой на бедре, он спускался ниже колена. Лет ему было явно за тридцать. Глубоко посаженные серые глаза настороженно взирали на белый свет. Какая-то аура недружелюбия, даже угрозы висела вокруг него.

– Мой компаньон Майк Кери, – представил мужчину Эммануэль.

Тот коротко кивнул, перенес кресло, устроился за спиной Эммануэля и принялся наблюдать за мной, сохраняя бесстрастное выражение лица. Появился стюард с подносом; я взял один из больших бокалов и подождал, пока он обслужит моих визави.

– Непременно шампанское перед обедом и виски – после, – пробормотал Эммануэль. – Так вы даете своему небу возможность оценить букет вина и вкус пищи. – Он приподнял бокал и стал медленно отпивать, смакуя, как он сказал, букет вина. При этом, впрочем, не выглядел сентиментальным идиотом. – Ваша каблограмма серьезно обеспокоила меня, мистер Холман. Я пылкий поклонник таланта мисс Смит, – улыбнулся он. – Но она, к сожалению, не относится ко мне таким же образом. Вот почему я недоумеваю, как вы могли подумать, будто она здесь, со мною.

– Она не подает о себе знать уже целый месяц, – объяснил я. – Люди беспокоятся.

– Да, – кивнул он. – Вы писали об том в каблограмме. Работаете для “Делвуд-Райнер продакшн”?

Блеклые глаза внимательно рассматривали меня, и я понял, что это проверка.

– Студия действительно обеспокоена. Ведь восьмимиллионная смета остается в подвешенном состоянии, пока мисс Смит не подпишет контракта на съемки… Но я работаю на частного клиента, мистер Эммануэль, – пояснил я.

– Понятно. – Он с нарочитым интересом изучал пузырьки, лопавшиеся на поверхности шампанского. – Что ж, сожалею, но я ничем не смогу помочь вам, мистер Холман. Мисс Смит действительно здесь нет.

– Мой клиент считает, – медленно начал я, – что человек настолько состоятельный и решительный, как вы, не станет обращать внимание на возражения женщины, которая ему нравится. – Я неопределенно ухмыльнулся, скосив глаза в направлении кормового поручня. – Возможно, у моего клиента чрезмерно развито воображение, но он предполагает, что вы не остановились бы перед ее похищением и насильственным удержанием здесь, на яхте.

– Ты слышишь, Майк? – Эммануэль визгливо захихикал, словно женщина, получившая двусмысленный комплимент. – Нам представлена новая ипостась Рафаэля Эммануэля – похитителя и насильника!

– Вы хотите, чтобы я вышвырнул этого бездельника за борт? – скучающим тоном спросил Кери. Взмах пухлой руки отверг такое предложение.

– Мистер Холман – наш гость. Мы ни при каких обстоятельствах не должны быть невежливыми с нашими гостями, Майк… Увидеть – значит поверить, не так ли? Майк, проведи нашего гостя по всей яхте – и от кормы до носа. Пусть он убедится, что мы не прячем мисс Смит. Ничего не утаивай от него. Открывай каждый туалет.

– О'кей. – Кери поднялся и с раздражением посмотрел на меня. – Пойдемте, Холман? На эту экскурсию потребуется время.

На нее ушел целый час. Кери скрупулезно выполнял полученные указания – вплоть до открывания дверей всех туалетов. Мы оба устали, когда наконец завершили осмотр. Даже великолепие каюты владельца яхты, подпалубных помещений для отдыха и библиотеки с театральными подмостками быстро пресытило меня. Три из четырех гостевых кают не были заняты. В четвертой обитала Вилли Лау. В камбузе имелось такое оборудование и такой запас продуктов, которые могли бы обеспечить работу ресторана средней руки. Каюты для членов экипажа поражали куда большим комфортом, чем мой номер в отеле. И нигде никаких следов пребывания Леолы Смит… Мы вернулись на палубу, где меня встретила приветливая улыбка Эммануэля:

– Вы удовлетворены, мистер Холман?

– Ее нет на борту. Вне всякого сомнения, – признал я. – Что ж, благодарю вас.

– Не за что. Когда найдете вашу красавицу, то, может, будете настолько любезны, что известите меня? Ненавижу неоконченные истории.

– Почему бы и нет? – пожал я плечами.

– Катер ожидает, он доставит вас на берег. – Хозяин яхты взмахом руки милостиво отпустил меня. – Прощайте, мистер Холман.

Когда я стал спускаться, мокрая морская нимфа вынырнула из воды и вскарабкалась на нижнюю ступеньку трапа. Мы встретились на полпути, и, освобождая мне дорогу, она прижалась спиной к поручню. Но все равно на трапе было тесно. Ее бюст высился у меня на пути труднопреодолимым барьером, и мне пришлось протискиваться бочком. Моя грудь все же слегка коснулась ее груди, и я почувствовал, что она тверда и упруга. Немаловажная особенность девичьей груди. В тот краткий миг, когда наши головы почти соприкоснулись, она прошептала: “В одиннадцать, в вашем номере”. Я продолжал спускаться по трапу, будто ничего не слышал, унося с собою приятное ощущение прикосновения к этим загорелым, бьющим током полушариям.

Через тридцать минут после того, как я спустился на катер, я уже восседал на веранде отеля со стаканом мартини с содовой.

Вместо тощей блондинки, которая в прошлый раз сидела за соседним столиком, теперь за ним располагалась меланхоличная англичанка. С безразличной миной она цедила пиво, что вызывало протест, мне показалось, что такой великолепный рот обладает гораздо более широкими возможностями по части его использования. Но тебе-то что до этого, самокритично подумал я. Тебе-то уже назначено полуночное свидание с блондинкой, у которой возможности явно пошире.

Мой номер имел экзотическую форму китайского фонарика. Поэтому около половины одиннадцатого я тщательно задернул портьеры на окнах, потом заказал большую бутылку шампанского в номер. В изысканном ведерке со льдом и в сочетании с двумя бокалами на высоких ножках она выглядела весьма впечатляюще. Я полагал, что любая девушка, избалованная обществом Эммануэля, пусть даже на короткое время, не станет пить ничего, кроме шампанского. Это меня вполне устраивало.

Где-то в четверть двенадцатого, когда я уже почти достиг состояния бешенства, послышался осторожный стук в дверь. Я постарался открыть ее мгновенно, чтобы гостья не передумала и не отказалась от своего намерения. И она вихрем ворвалась в номер, с шумом захлопнув за собой дверь. На мгновение мне показалось, что мы просто разыгрываем второй акт французского фарса – вот-вот ее супруг и моя жена разом выпрыгнут из-под кровати.

Вместо бикини типа “как ни целься, все равно не попадешь” теперь на Вилли красовалось кричаще яркое шелковое платье. Цельнокроеное, полуприлегающее, оно выглядело почти так же, как и сверхсмелое бикини: снизу оно едва прикрывало бедра, а глубокое декольте делало его весьма эротичным. Шелк плотно натягивался на полной, высокой груди (я, между прочим, отметил, что бюстгальтера под платьем нет).

Ну что еще можно сказать, продолжая эту тему?.. Могу, например, упомянуть, что платье обрисовывало мягкую выпуклость ее живота. Затрудняюсь сказать, наличествовало ли еще что-нибудь из предметов одежды под платьем (я дал себе зарок, что выясню это при первом же удобном случае).

– Уверена, никто за мной не шел. – Ее английский был с едва заметным акцентом. – Но все равно не могу оставаться здесь долго: очень рискую.

– Расслабься, – мягко посоветовал я. – Садись и выпей шампанского.

– Я не пью никакого алкоголя.

Девушка уселась в кресло с подлокотниками, и подол ее платья приподнялся на шесть с чем-то дюймов. (Я почувствовал себя обманутым, ибо до полного счастья не хватало еще каких-то пары дюймов.) – Им, конечно, удалось обмануть вас! – воскликнула она.

Мой разум поразило разочарование, когда ему с неохотой пришлось отбросить мысль о предстоящем обольщении с помощью шампанского. Я чувствовал себя в дурацком колпаке, водруженном на голову бедного малого, обреченного провести ночь в одиночестве.

– Это ты о Леоле Смит? – понимающе спросил я.

– Ну конечно же! – последовал энергичный кивок. – Они быстренько все провернули, когда Рафаэль получил вашу каблограмму. Убрали все из ее каюты, перебросили тряпки Леолы ко мне. А когда один катер вез вас на яхту, второй кружил по гавани с ней, одетой в фуражку и униформу матроса, на борту. Ее привезли обратно через полчаса после вашего отъезда.

– Но для чего же? – размышлял я.

– Не знаю… – Она раздраженно пожала плечами. И это движение заставило ее грудь выполнить сложные гимнастические трюки, прежде чем она снова спокойно улеглась на свое место. – Вы хотите отыскать Леолу? Ну и берите ее и увозите из Канн в эту ее Америку! По мне, так чем быстрее, тем лучше!

– Она что, стоит между тобой и Эммануэлем? – догадался я – И что он в ней нашел? – со злостью рассуждала Вилли. – Ей, должно быть, все тридцать. Карга среднего возраста!.. Но когда она где-то поблизости, он даже не взглянет в мою сторону… То ли ему уже нужны очки, то ли он совсем рехнулся!

– И давно она на яхте? – решил уточнить я.

– Может, с неделю… Это было так таинственно!.. Как-то просыпаюсь утром, а Рафаэля нет рядом. Иду в столовую завтракать, вижу – он сидит там и исходит слюной при виде этой твари отвратной. У нее волосы, будто в них свили гнездо летучие мыши! Это, говорит мне, очень известная кинозвезда Леола Смит. И видите ли, я не должна никому говорить, что она на яхте. Это, говорит, нужно держать в большом секрете, иначе для всех будут крупные неприятности. Рафаэль зря слов на ветер не бросает. Он может быть очень жестоким человеком, если его не слушаются. Так что теперь эта тварь безотлучно торчит на яхте. И теперь уж никаких забав ни для кого. Нет ни гостей, ни приемов – ничего!

Она посмотрела на меня, ее рот приоткрылся, и мне с трудом удалось подавить острое желание схватить ее и впиться в эту полную нижнюю губу.

– Вы что-нибудь понимаете? Я думаю, он сумасшедший! Он даже не спит с ней!

– Не спит? – На этот раз я искренне удивился.

– Каждую ночь после ужина они сидят рядышком и смотрят один из этих.., фильмов… Меня не приглашают! Но я всегда жду и подглядываю, что будет дальше. И каждую ночь вижу то же самое – картина заканчивается, он провожает Леолу до каюты, желает спокойной ночи и идет к себе.

– Может, возвращается позже? – предположил я.

– Нет, – уверенно возразила она. – Две-три ночи я следила до самого утра – не возвращается! И ко мне не приходит!.. Как вы думаете, может, стал уже совсем старым?

– Просто не знаю. Но если мне удастся увезти ее обратно в Америку, я дам тебе возможность поговорить с ней.

Вилли Лау решительно кивнула.

– Да, я уже думала об этом, – сказала она. – А сегодня я сказала Рафаэлю, что скучаю до смерти, и предложила сходить в казино в Ницце, поразвлечься. О, разумеется, я знала, мы никуда не пойдем! Он захочет смотреть очередной дурацкий фильм. И поступил так, как я ожидала, – сказал, что я могу поехать туда сама. И даже дал немного франков, чтобы оставить на столах… Так вот, теперь один из катеров должен отвезти меня на яхту. – Ее глаза на мгновение задержались на моем лице с выражением бесхитростной наивности. – На катере только один матрос, Анри. Он миленький французский мальчик, и, думаю, немножко влюблен в меня.

– Ну и что? – подгонял я ее.

– Ну-у, может, мне удастся занять матросика, чтобы вы успели стукнуть его по голове. А потом наденете его форму и под видом этого Анри отвезете меня на яхту. И никто не заметит подмены. – Она рассмеялась вкрадчивым смехом известной отравительницы Лукреции Борджиа[3]3
  Лукреция Борджиа – представительница знатного итальянского рода Борджиа (XV – XVI вв.), дочь папы Александра VI; предание приписывает ей ряд преступлений.


[Закрыть]. – Потом вы подниметесь на борт по трапу для команды на корме яхты и…

– Стоп! – Мысленно я узрел, как ночной колпак для одинокой ночи мигом слетел с моей головы. Откупорив бутылку, я наполнил свой бокал. – Во-первых, я никогда в жизни не имел дела с катерами. А во-вторых, как, черт побери, ты собираешься объяснять все это потом? Даже если скажешь, что на катере я угрожал стукнуть тебя по голове или сделать с тобой что-то еще. Эммануэль обязательно поинтересуется, почему ты не завопила об ужасном, кровавом убийце, как только выбралась с катера и оказалась в безопасности на борту яхты?

Она надула губки:

– Не подумала об этом, пропади оно все пропадом! Вы правы, я ничего такого не смогу ответить, чтобы он поверил хотя бы чуточку.

Я отпил шампанского и подумал вслух:

– Может, мне вовсе не нужно бить Анри по голове? Может, он и так согласится доставить меня на яхту и контрабандой вместе с тобой проводит на борт? Тогда никто не заподозрит ни тебя, ни его в причастности к этому делу. До тех пор, пока он будет держать рот на замке.

– Но зачем Анри рисковать работой из-за тебя? – возразила девушка.

– Деньги, – доходчиво пояснил я.

– Вот уж типичный американец! – Вилли зашлась от смеха. – Деньги уладят все на свете, так, что ли?.. Нет, у меня есть идея получше… Анри сделает это для меня, а я разрешу ему за это попозже ночью навестить мою каюту. В награду… Уж там-то я заставлю его забыть все, что было!

– Мне бы не хотелось заставлять тебя – гм! – выносить такое из-за меня, – запинаясь, пробормотал я. Ее брови удивленно взлетели вверх.

– Выносить? Да вы не видели Анри! Он очень даже миленький мальчик… И это прекрасный случай отделаться от этой пожилой сучки! Позднее я все расскажу Рафаэлю. И он, наверное, нацепит на этого матросика медаль… Но я, конечно, не скажу Анри ничего!

– Я тоже так думаю, – одобрил я. – Приблизительно в какое время они кончают смотреть картину? Мне вовсе не улыбается оказаться на яхте до того момента, как Леола займет свою каюту, а Эммануэль будет спокойно почивать в своей.

– Думаю, около половины двенадцатого. Если попадем на яхту после полуночи, будет безопасно.

– А как с командой? – поинтересовался я.

– Ну, к тому времени все они будут уже дрыхнуть. Ночью один человек находится на вахте, но обычно стоит у парадного трапа, чтобы никто не попал на борт.

– А Кери? – вдруг вспомнил я.

– О, этот тип! – Девушка нахмурилась. – Вся спина покрывается гусиной кожей, когда вижу его. Он занимает одну из офицерских кают в помещениях для команды и всегда рано убирается спать. Так что можете не беспокоиться о нем.

– Надеюсь, ты права. – Я снова наполнил бокал и посмотрел на часы. – Полагаю, спешить не следует… Да, а где каюта Леолы?

– Следующая за моей.

– Отлично! – Держа бутылку в руке, я нерешительно взглянул на девушку. – Ты уверена, что не изменила своего мнения о спиртном?

– Нет, благодарю, это плохо для фигуры. – Вдруг ее глаза широко распахнулись, словно увидели что-то страшное. – Merde![4]4
  Дерьмо (фр).


[Закрыть] Кто-то укусил меня!

Вилли схватила подол платья и задрала его почти до талии, явив моему взору черные нейлоновые трусики. Потом крутанулась на месте и предъявила мне для обозрения свой округлый красивый зад.

– Тут чешется! – Она едва не рыдала. – Вверху, на правой ноге! Вы видите прыщ?

Я придвинулся поближе и тщательно обследовал подозрительную зону, а потом полным сожаления голосом отрапортовал:

– Никак нет! Тут ничего не заметно. Последовал шумный вздох облегчения. Затем Вилли повернулась ко мне лицом и опустила подол платья.

– Я страшно боюсь прыщей, они – ужас моей жизни! Когда я была маленькой, однажды съела немного клубники, и – бац! – вся покрылась страшными белыми прыщами. В четырнадцать лет причиной стали бананы. В семнадцать я решила, что “это сделала любовь, – у меня высыпали маленькие беленькие прыщики. Я была готова убить себя. Но потом оказалось, что они выскочили из-за огурцов. Я так обрадовалась, что целую неделю занималась любовью с хорошеньким американским мальчиком. Это было на Капри.

Я жадно опорожнил бокал и понял, что если останусь в номере еще немного, то или умру от крушения надежд, или превращусь в насильника.

– Так мы идем, да? – взмолился я.

– Ага, – безмятежно ответила Вилли. – Нам требуется время, чтобы уговорить Анри делать, что мы скажем. Розовый кончик языка быстро облизал губы.

– Мы ведь не хотим, чтобы он отказался, когда будем уже на яхте, правда?

На причале, где девушку дожидался катер, выяснилось, что на уговоры Анри потребовалось не так уж много времени – не более пяти минут. Когда мы перебрались на катер, матросик отвалил от причала, запустил двигатель, и суденышко стало лавировать в переполненной гавани, направляясь к яхте.

Все шло в соответствии с планом. Я лежал, свернувшись калачиком в рубке, пока Анри подруливал к парадному трапу, высаживал Вилли, подплывал к корме яхты и швартовался между двух других катеров. Потом мы вместе вскарабкались на палубу по трапу для экипажа.

– Вон та лестница приведет вас на заднюю палубу, – прошептал матрос. – Оттуда вы легко проберетесь к каютам. Удачи вам, мсье. Я никогда вас не видел!

– Благодарю, – так же шепотом ответил я. – А я – тем более!

Крадущейся походкой я поднялся по лестнице, пересек заднюю палубу и вошел в гостиную для отдыха. Оттуда без труда проследовал к каютам, вспоминая об экскурсии по яхте, организованной Кери вчерашним утром. Очень осторожно повернув дверную ручку каюты, следующей за той, где обитала Вилли, я убедился, что дверь не заперта. Тогда, приотворив ее, наверное, на дюйм, я проскользнул внутрь, бесшумно прикрыв за собой дверь. В абсолютной темноте каюты я ощупью искал выключатель.

И тут внезапно вспыхнул свет.

На мгновение я ослеп. Потом мое зрение начало восстанавливаться, и первое, что я увидел, была женщина. Она сидела на кровати и с интересом рассматривала меня. Вне всякого сомнения, это была Леола Смит… Но что мне не понравилось больше всего, так это то, что по одну сторону кровати стоял Эммануэль с тусклой улыбкой на физиономии, а по другую – Кери с револьвером в руке.