Текст книги "Обещание рая"

Глава 8

Скучаю. Скучаю. Скучаю…

Кори

Печальная и озабоченная, Иден медленно пила чай, отрешенно наблюдая, как Зак и Прэстон оживленно разговаривали, словно были давно знакомы и встретились после разлуки.

В камине уютно потрескивали дрова, и последние солнечные лучи, проникая через незавешенное окно, окрашивали противоположную стену в багряный цвет.

Мужчины устроились на софе напротив камина, а Иден раскачивалась в кресле, иногда прислушиваясь к разговору.

В основном же она думала о Заке и Анжелите. Они просто созданы друг для друга. Он такой мужественный и сильный с красиво очерченным, будто высеченным резцом, лицом, и она – с ангельским личиком и фигурой феи. Каждый, кто их увидит вместе, скажет, что их союз предначертан на небесах. Они даже похожи друг на друга, оба темноглазые с темными, как смоль, волосами.

Ее сжигала ревность. Она посмотрела в сторону и подумала, что вот-вот наступит минута, когда она подаст булочки с корицей и объявит во всеуслышание, кто их привез. Как поведет себя Зак, когда услышит столь хорошо знакомое ему имя?

Имя… Но знакома ли ему она сама? Что удерживает его от того, чтобы для удовлетворения любопытства обратиться к самой Анжелите? Какого черта он задает вопросы ей, Иден?

Просто какая-то бессмыслица…

– Итак, молодой человек, вы так и не рассказали мне, что делали прежде, чем обосноваться в наших краях, – сказал Прэстон, наклоняясь к собеседнику и пристально на него глядя.

Нет, что ни говори, а Зак ему с каждой минутой все больше и больше нравится. Ему приятен этот молодой человек, как видно, обладающий недюжинной физической силой. Приятен открытый и умный взгляд его выразительных глаз. Правда, Прэстон несколько обескуражен, что Заку так тихо и незаметно удалось выстроить свой дом, но он не позволит, чтобы смутные подозрения омрачили радость нового знакомства. В конце концов это просто удача – приобрести нового соседа, да еще такого, с которым интересно поговорить.

Прэстон посмотрел на Иден. К тому же, кто знает? Вдруг, в недалеком будущем он станет ее мужем? Однако, еще раз взглянув на дочь, он нахмурился, постукивая пальцами по колену. Что с ней происходит? Откуда в ее глазах эта сдержанная ярость?

Зак беспокойно заерзал. Он поставил свою чашку на стол и удивленно посмотрел на Иден. Он тоже недоумевал. Перебрав в памяти все происшедшее в последние минуты, так и не смог найти объяснение столь разительной перемене в поведении девушки. Когда он пришел на маяк, она была оживленной и жизнерадостной. Что же могло произойти?

Он слегка тряхнул головой, отметая эти мысли, и снова повернулся к Прэстону.

– Видите ли, последние несколько лет я много ездил по всему миру, – выговорил он скороговоркой. – Я решил пройти по морям тем же маршрутом, что и мой отец.

– Вот как, – удивился Прэстон, отставляя чашку с чаем. – Ваш отец был моряком?

– Вначале он был всего лишь морским торговцем, – сказал Зак, чувствуя, как неприятный холод сковывает его желудок. Он ненавидел ложь и знал, что первая ложь всегда влечет за собой вторую… и третью. – Со временем он разбогател и стал владельцем целой армады кораблей. Когда он умер, я взял на себя управление его делами.

Иден подняла голову и с любопытством посмотрела на Зака. Это уже что-то новое и не вполне соответствует тому, что он говорил вчера. Почему ей кажется, что он говорит неправду? И если так, то зачем?

От этих вопросов у нее закружилась голова. Неужели она влюбилась в человека с темным прошлым?

Почувствовав, что увлекся, Зак украдкой взглянул на Иден и, увидев написанное на ее лице удивленное недоверие, решил сменить тему.

Он снова взглянул на Прэстона, затем на трость, лежащую рядом.

– Ну, достаточно обо мне, сэр. Расскажите лучше о себе. Что у вас с ногами? Где вы получили травму? Скорее всего это было падение с лестницы маяка, не так ли?

Прэстон тяжело вздохнул и погладил колени.

– Можно сказать, что лестница была косвенной причиной моего увечья. Ноги парализовало после удара молнии. Теперь я уже научен горьким опытом, и когда шторм и гроза, не поднимаюсь на лестницу потому, что она может быть заряжена электричеством. Именно это и случилось тогда, много лет назад. Я поднимался по ступенькам во время молнии и был сражен электрическим зарядом. Правда, чувствительность постепенно возвращается, но этот процесс идет слишком медленно.

– Никогда не слышал ни о чем подобном, – удивился Зак. – Искренне Вам сочувствую.

Прэстон кивнул и, подумав немного, снова заговорил.

– Вчера был такой же шторм с грозой. Здесь – это обычное явление. Однако вчера мы столкнулись с неожиданным происшествием. Представьте себе, буря пригнала к нашим берегам весьма неожиданного гостя, – он взглянул на Зака и усмехнулся. – Похоже, вы как раз вовремя оказались в наших краях. Думаю, нам предстоит пережить небольшое приключение. Дело в том, что вчера мой луч обнаружил пиратский корабль старины Джека. Правда, на нем не было черного флага с черепом и костями, но я все равно его узнал. Любой в наших краях узнает его. Слишком часто мы слышали его описание. Да, если вы не знаете, Джек – старый пират, по которому давно плачет решетка.

Зак нервно заерзал и вздохнул. Переводя взгляд с Прэстона на Иден, он призвал все свое самообладание, ибо в противном случае оба заметят, что упоминание о Джеке встревожило его. Уже вчера он допустил непростительную оплошность, когда, забывшись, столько рассказал о пиратах девушке. Если он и сегодня совершит то же самое, они начнут задавать ему такие вопросы, на которые он, может быть, даже не сможет ответить.

– Пират, говорите? – переспросил он, проклиная себя за срывающийся от волнения голос. – Черт побери, а мне казалось, что пираты и их деяния – дела минувшего.

– Думаю, что пиратство никогда не уйдет в прошлое, – вступила наконец в разговор Иден. – А разве пиратская тема не занимает вас, Зак?

– Допустим, – мягко согласился он, догадавшись, что она имеет в виду их вчерашний разговор.

Тем временем Прэстон подошел к окну и начал внимательно всматриваться в небо.

– Пора. Мне, пожалуй, следует отправиться на маяк и до наступления темноты еще раз проверить все лампы, – сказал он, опираясь на трость.

Иден охватило отчаяние. Она промедлила и упустила момент, чтобы заставить Зака выдать себя. Она порывисто вскочила и подбежала к отцу.

– Папа, у тебя еще есть немного времени, – вмешалась она. – Сейчас я налью тебе еще чаю. Я чуть не забыла подать булочки с корицей, которые привезла Анжелита, когда ты с Заком был на маяке. Прежде, чем отправиться на дежурство, ты обязательно должен съесть хотя бы одну. Папочка, ты же знаешь, как бываешь голоден к полуночи. Кроме того, булочки потрясающе вкусные.

Уговаривая отца, она словно бы случайно повернулась к Заку, и острая боль пронзила ее сердце, когда она увидела, как упоминание об Анжелите его взволновало. Он побледнел и напрягся, губы его были плотно сжаты. Теперь Иден уже не сомневалась, что Анжелита ему не безразлична.

Но почему он держит это в тайне? Если он влюблен в Анжелиту, Иден должна об этом узнать, чтобы не выставлять себя на посмешище перед человеком, сердце которого принадлежит другой женщине.

– Анжелита была здесь? – оживился Прэстон. – При упоминании ее имени кровь быстрее побежала по его жилам, а сердце учащенно забилось. Опираясь на трость, Прэстон весь подался вперед. – Почему же ты до сих пор молчала?

Иден опустила глаза.

Я просто забыла, – едва прошептала она.

– Анжелита рассказывала что-нибудь о своей тете? Как она? Выздоравливает? – забросал он дочь вопросами.

Когда речь зашла о тете Анжелиты, сердце Зака чуть не остановилось. Перед его мысленным взором возник образ беззащитного мальчика, которого посадили на хлеб и воду… Он даже почувствовал острую боль от ударов кнута…

Иден подняла глаза и, влекомая неведомой силой, повернулась к Заку. Он стоял неподвижно и, погрузившись в глубокие раздумья, уставился на огонь в камине. Иден поразила необъяснимая боль, затаившаяся в его глазах.

Видимо, все не так просто, как кажется на первый взгляд. В этой истории слишком много недомолвок и, как полагает Иден, далеко не приятного свойства.

– Тетя, кажется, поправляется, – промолвила, наконец, Иден. – Правда, я забыла спросить, вернулась ли к ней память, ты же знаешь, что после удара она была в не себя.

Зак мельком взглянул на Иден, хотел о чем-то спросить, но передумал, решив, что расспросы могут вызвать ненужные подозрения. Вопросы он задаст позже, когда заслужит полное ее доверие.

А сейчас ему ясно, что она с каждой минутой все меньше доверяет ему. Необходимо предпринять какие-то меры, чтобы исправить положение. И чем быстрее, тем лучше.

Задумчиво покачивая головой, Прэстон направился к выходу.

– Марта была так счастлива со своим вторым мужем. Он хорошо позаботился о ней, оставив ей и Анже-лите изрядное наследство. Не мудрено, что она так тяжело пережила его смерть. Он разбил ее сердце, вот что он сделал.

Иден задержала отца у порога.

– Папа, ну разве ты не хочешь выпить еще одну чашечку чая с булочками Анжелиты? – спросила она, и отчаяние звучало в ее голосе.

При мысли, что сейчас она останется с Заком наедине, она вдруг испугалась. Ей стало страшно, что она не сдержится и набросится на него с обвинениями, а он, защищаясь, откроет ей правду, которая ее не обрадует.

– Не могу, дочка, меня ждут мои лампы, – отказался Прэстон и кивком головы указал на гостя. – Зак съест мою долю, не так ли?

– О, нет, сэр! Я равнодушен к сладкому.

Он поднялся, подошел к смотрителю и протянул ему руки.

– Сэр, не нахожу слов, чтобы сказать вам, как я рад нашему знакомству, и какое удовольствие получил от разговора с вами. Надеюсь, у меня будет такая возможность и впредь.

– Разумеется, – ответил Прэстон, крепко пожимая его руку. – Прошу вас, зовите меня просто Прэстон. «Сэр» – слишком официальное обращение, не так ли?

– Пожалуй, вы правы, – засмеялся Зак и, подумав немного, добавил, взволнованно переминаясь с ноги на ногу.

– Прэстон, если вы не против, завтра я снова заеду к вам. Мне очень бы хотелось пригласить вашу дочь покататься со мной на лошадях.

– Что касается меня, сынок, я не против, – ответил Прэстон с улыбкой. – Надеюсь, Иден тоже не откажется. Немного свежего воздуха и физических упражнений пойдут ей на пользу.

Крепко сжав губы, Иден пристально и прямо посмотрела Заку в глаза.

– Итак, – выдержал он ее взгляд, сдержанно улыбаясь. – Вы согласны?

Она тяжело дышала, так как знала, что отец не поймет ее колебаний, но не хотела поделиться с ним своими подозрениями, поэтому поспешно согласилась.

– Это будет интересно, – сказала она, не сводя с Зака глаз.

– Тогда решено, – подвел итог Прэстон и, засмеявшись, шагнул на террасу.

Иден последовала за ним. Она еще не все ему сказала об Анжелите и должна сделать это в присутствии Зака, чтобы увидеть его реакцию.

– Папа, ну подожди же еще минуту, – остановила она отца, взяв его за руку. – Я забыла рассказать тебе про колье и браслет, которые были на Анжелите. Представляешь? Она нашла их на пороге своего дома. Их оставил какой-то таинственный поклонник! Как романтично!

Прэстон покачал головой. Он так не думал и почувствовал уколы ревности, которые испытывал каждый раз, когда представлял Анжелиту в окружении вьющихся у ее ног мужчин. Ах, если бы не эти его проклятые ноги… Он тогда непременно сказал бы все, что думает об этом. И что думает о ней. Как желает ее… Видит бог, как он ее желает!

– Эта женщина, – сказал он, сникнув, – любого мужчину заставит волочиться за своей юбкой. Как ей это удается? Может быть виной тому ее духи?

Он ушел, но его натянутый смех еще долго звучал в ушах.

Плотно сжав губы, Иден медленно повернулась к Заку и с вызовом уставилась на него.

Сабрина перестала скрести полы в комнате для рабов и подняла голову. Солнце склонилось к горизонту, а это значит, что рабочий день близится к концу. Обрадовавшись, она выпрямилась и направилась к выходу, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. Остановившись и скрестив руки на груди, некоторое время она наблюдала за Джошуа. Ежедневно с восходом солнца он выходил в поле и орудовал мотыгой так споро и ловко, что успевал сделать работу, которая под силу едва ли не сотне человек, и множество аккуратных борозд через все поле – очевидный результат его методичной деятельности.

Даже сейчас, когда солнце склонилось к вечеру, Джошуа в одиночестве продолжал разрыхлять почву под посадку хлопка. Сабрине же, вручив щетку и ведро с мыльной водой, он приказал убрать все комнаты для рабов, которых хозяин намерен купить в ближайшие Дни.

Дом был построен совсем недавно, и комнаты не требовали особо тщательной уборки. И Сабрина подозревала, что он занял ее этой работой, только чтобы она была подальше от него.

Пока она наблюдала за работой Джошуа, глаза ее потеплели, а сердце смягчилось. Правда, он воспринимал ее как досадную помеху, но ей, Сабрине, Джошуа казался особенным. Ей нравилась его высокая, стройная, широкоплечая и гибкая фигура, нравилось, как гордо держал он голову. Нравилось, как словно перчатки обтягивали его мускулистые ноги черные брюки, как мышцы широкой мокрой от пота спины растягивались и сокращались всякий раз, когда он высоко поднимал мотыгу, а затем обрушивал ее на черную, плодородную землю, и все больше и больше борозд оставалось позади него. Сабрине он казался самым сильным и мужественным! Он казался ей прекрасным!

– Но он совершенно не обращает на меня внимания, – прошептала она, обиженно надув губы, – может быть, он женоненавистник?

Ей одиноко, и она часто с тоской вспоминала друзей, которые остались на предыдущей плантации, а ее бывший хозяин вырвал из привычной среды и продал словно собаку. Бросив последний, томный взгляд на Джошуа, она повернулась и отправилась назад в комнату для рабов.

Опустившись на колени, она смочила щетку в ведре с мыльной водой и начала яростно натирать пол. Прядь волос упала ей на глаза, Сабрина отвела ее и взглянула на свой наряд. Не мудрено, что Джошуа не обращает на нее внимания. Еще бы! Ее платье порвано на аукционе чуть ли не в клочья. Наверное, Джошуа всякий раз, когда смотрит на нее, мысленно представляет руки всех тех мужчин, которые бесцеремонно щупали ее, определяя размер и форму ее груди, проверяли, насколько плоский у нее живот, бархатиста ли ее кожа.

Ему, конечно, противно это осознавать, но ведь не больше, чем ей! В конце концов это ее насиловали и унижали, а не его!

– Тут кроется еще что-то, – прошептала Сабрина, качая головой. – Я вижу это по его глазам. Он тоскует. Наверное, по жене. Я часто замечала этот голодный мужской взгляд, когда не хватает женщины.

Сабрина была так увлечена своими размышлениями, что не заметила, как последние лучи заходящего солнца окрасили комнату в золотисто-оранжевый цвет. Она все поливала пол водой, а потом ожесточенно терла его щеткой.

Внезапно Сабрина поднялась с колен и направилась к двери, где освещение получше. Она попыталась ухватиться за кончик занозы, чтобы вытащить ее, но тщетно! Боль усилилась, и палец начал пульсировать, боль становилась невыносима.

– Боже мой, что же мне делать? – заплакала она, и слезы ручьем покатились по ее щекам.

Она сжала пораненный палец и, плача, принялась раскачиваться взад-вперед, но облегчения не почувствовала. Сквозь слезы еще раз посмотрела на Джошуа, но позвать его на помощь побоялась. Если она его побеспокоит, не вызовет ли это его гнев?

Однако выбора не оставалось. Боль усилилась, и теперь подергивало не только палец, но и всю руку.

– Бог мой! – причитала она. – Я должна попросить у него помощи. Эта заноза вызывает такую сильную боль… ничего ужаснее не могу припомнить.

Продолжая прижимать к себе палец с глазами, полными слез, Сабрина вышла из комнаты и босиком пошла к Джошуа через вспаханное черное поле. Она перешагнула одну, затем другую борозду… пока не дошла до Джошуа, который был так увлечен работой, что и не заметил ее приближения…

– Тебя, конечно, не волнует, почему я плачу? – всхлипнула Сабрина, глядя на его массивную черную спину. – Ты холодный, безжалостный человек. – Джошуа резко повернулся и взглянул на нее. Увидев ее заплаканные глаза, смягчился. – Я загнала занозу себе под ноготь, – не переставая плакать сказала она. – Мне так больно.

Джошуа взял ее руку.

– Бедная малышка. Покажи мне свой палец, – мягко попросил он, чувствуя, как воздвигнутый им барьер рассыпается на глазах. Женские слезы всегда оказывали на него магическое действие, особенно если проливала их женщина, кажущаяся независимой и сильной.

Сабрина чем-то напоминала ему умершую жену. Она могла быть разной: то мягкой и уязвимой, то сильной и несгибаемой. Он считал, что это – самое лучшее сочетание в характере женщины, тем более, если женщина эта рабыня и принадлежит белому человеку. Еще при первой встрече Джошуа понял, что полюбил ее.

Сабрина же смотрела на него широко раскрытыми глазами и чувствовала, что стала посмешищем. Прежде она никому не позволяла видеть себя плачущей, теперь же, проявив слабость, добьется лишь одного: Джошуа станет презирать ее.

– Как ты думаешь, Зак, что может заставить мужчину делать женщине подарки, не называя себя? Какой это должен быть человек? – спросила Иден, важно прошествовав мимо него по направлению к кухне. Она положила пару булочек на каждую тарелку и подала их Заку, который пошел следом за ней. – Пожалуйста, отнеси это в гостиную. Сейчас я принесу чай.

Зак посторонился и пропустил ее с чайником. Его забавлял высоко поднятый подбородок и воинственный вид девушки. Он не расскажет ей сейчас всю правду. Еще не время. Пока Джек кружит в этих местах, прошлое Зака будет преследовать его.

– Какой мужчина? Судя по всему, мужчина, которому нравится Анжелита Льюэллин, – сказал он, усаживаясь напротив камина. Иден уселась рядом, и он подал ей тарелку с булочкой, получив взамен чашку с крепким, свежезаваренным чаем. – Неужели ее репутация сердцеедки соответствует действительности? Не сомневаюсь, что среди всех окружающих ее поклонников есть один, которому она несомненно отдает предпочтение.

Иден медленно обернулась к нему, в душе у нее зародилось подозрение.

– Анжелита? – сказала она сухо, и глаза ее возмущенно загорелись. – Едва ли.

Зак откусил кусочек булочки.

– Ну, по крайней мере, она умеет вкусно готовить, – поддразнил он девушку, откусывая еще. – Эти булочки восхитительны!

– Анжелита не пекла эти булочки, – набросилась она на Зака и отодвинула тарелку, отказываясь от своей порции, – вкусно готовит! Уверена, что она не знает даже, как вскипятить воду не то чтобы еще и печь булочки.

Зак чуть не поперхнулся. Иден явно ревновала, и это забавляло его. Он так же отставил свою тарелку и чашку с чаем, затем наклонился к Иден и взял ее за руку.

– Иден, твое поведение удивляет меня, – сказал он. – Милая, ты слишком большое значение придаешь моим расспросам об Анжелите. Пожалуйста, поверь мне, у меня есть веские причины расспрашивать о ней, но ни одна из этих причин не имеет романтического оттенка. – Он поднес ее руку к губам и начал осторожно целовать ладошку. – Только тебе принадлежит моя любовь, только тебе.

От неожиданности Иден раскрыла рот. Щеки ее залил яркий румянец, и она на мгновение потеряла дар речи. Когда к ней вернулась способность говорить, не смогла удержаться от вопроса, который все время мучил ее.

– Как можно верить тому, что ты говоришь? – вспыхнула она и, отдернув руку, вскочила. – Вначале ты интересуешься другой женщиной, задаешь массу вопросов, касающихся ее. Затем этот твой труднообъяснимый интерес к пиратам и поразительное знание их образа жизни. А как прикажешь понимать тревогу и даже страх, появившиеся в твоих глазах при одном только упоминании о тете Анжелиты? – Она всплеснула руками. – Видишь, сколько у меня вопросов?.. Почему, Зак? Я так растеряна!

Зак резко поднялся, притянул к себе Иден и, несмотря на сопротивление, заключил ее в свои объятия.

– Доверься мне, Иден, – сказал он. – Я никогда не позволю хоть чем-нибудь обидеть тебя. Никогда. Будь терпелива. Со временем я тебе все расскажу. А пока, поверь мне на слово и позволь доказать тебе свою любовь.

У нее закружилась голова. Весь мир словно перевернулся.

Она глубоко вздохнула, подчиняясь охватившему ее наслаждению от его близости. Как бы хотелось забыть все сомнения и проникнуться к нему доверием! Его мольба казалась такой искренней.

– Иден? – прошептал Зак, гладя ее волосы и заглядывая в ее глаза. – Ты пойдешь со мной завтра кататься верхом?

– Я ведь уже сказала «да», – шепнула она. – Я не передумала.

– У меня к тебе есть еще одна просьба, – нерешительно произнес он.

– Какая? – напряглась она.

– Не найдется ли у тебя какого-нибудь платья?

– Платья? – недоуменно уставилась она на Зака широко раскрытыми глазами. – Ты хочешь одолжить одно из моих платьев?

– Да, Иден, – согласно кивнул он. – Это для Сабрины. Видишь ли, то платье, что сейчас на ней, изодрано в клочья. А мне не хочется возвращаться в Чарлстон, чтобы купить ей новое.

Иден улыбнулась и погладила его по щеке.

– Думаю, что найду какое-нибудь платье для Сабри-ны. Как ты заботлив!

– Да, любимая, я заботлив. – Наклонившись, он поцеловал ее. – Но больше всего я забочусь о тебе. Ох, как я о тебе забочусь!

Их губы слились в страстном поцелуе. Сердце ее взметнулось высоко-высоко, и она забыла обо всем, что не связано с Заком и ее любовью к нему.

В этот момент тень Анжелиты бесследно исчезла, а вместе с ней и все неразгаданные тайны.

Сабрина вздрогнула, когда Джошуа немного оттянул ее ноготь, чтобы получить больший доступ к застрявшей там огромной занозе. Затем ухватился за ее конец и попытался выдернуть, но Сабрина вскрикнула от нестерпимой боли.

– Ну, малышка, у меня остался лишь один способ вытащить ее, – сказал Джошуа и поднес руку Сабрины к своим губам. – Придется потерпеть.

Сабрина согласно закивала головой. Пытаясь ухватить занозу зубами, он прикоснулся ртом к ее пальцу, и тут к ее удивлению боль утихла. Прикосновение его губ вдруг взволновало ее, постепенно наполняя все ее существо чувством эйфории, еще более усиливающимся от того, что все это время он неотрывно смотрел ей в глаза. Его темные глаза проникали глубоко в сердце, порождая там импульсы желания, а затем направляя их в мозг.

Его зубы, блуждая по кончику пальца в попытке захватить занозу, невольно пробуждали в ней до сих пор дремавшие чувства. Сердце ее бешено застучало, пульс участился.

Наконец, ему удалось вытащить принесшую столько страданий занозу.

– Вот она, – успокоил он девушку. – Все уже позади.

– Спасибо, – прошептала еще не пришедшая в себя Сабрина и начала растирать палец, не в силах отвести глаз, будто под действием гипноза. Впервые в жизни мужчина будто заворожил ее, и она не знала, как себя вести. Нерешительно переминаясь с ноги на ногу, она робко улыбалась. – Ну, я думаю, мне пора возвращаться к работе.

– Лучше не надо, – прервал ее Джошуа, нахмурившись. – Тебе не стоит сейчас окунать палец в грязную воду. Надо подождать, пока заживет. – Он кивнул на крыльцо. – Посиди там немного, отдохни.

– Слушаюсь! – отчеканила она, сделав несколько шагов назад, затем хихикнула, резко повернулась и побежала к крыльцу. Там она уселась на ступеньку и принялась наблюдать за Джошуа, который к тому времени возобновил работу. Он снова методично, без остановок поднимал и опускал мотыгу. Как будто сегодня последний день работы, а завтра ее уже не будет. И снова на его мускулистой спине заблестели капельки пота.

Сабрина некоторое время наблюдала за ним, а затем, забыв о боли, поднялась и, взяв мотыгу, стала рядом. Он удивленно посмотрел на нее, вытирая пот со лба.

– Не удивляйся, красавчик, – произнесла она, растягивая слова, и соблазнительно улыбаясь. – Будь уверен, эта женщина умеет не только скрести полы.

Джошуа некоторое время не отрываясь глядел на нее, будто впервые видел, затем тоже улыбнулся.

– Ничего из того, что делаешь ты, не удивляет меня, малышка, – проговорил он, подмигивая.

И впервые в жизни сердце рабыни возликовало.