Текст книги "Птичьи фамилии"

Жизнь Анны замкнулась на Романе. Но у них не получалась семья. Роман признавался Ане в любви и видел ее своей спутницей, но замуж не звал и детей не хотел. Прямо он об этом не заявлял, но от нужных вопросов умело уходил в сторону, и Анна итак все понимала. Она же очень хотела настоящую семью, хотела уйти с работы, растить детей, переехать в загородный дом.

На работе у Анны тем временем обстановка стала просто невыносимой. Поменялся директор, которому Анна сразу не понравилась, потому что была себе не уме и не охотно подчинялась его линии руководства. Теперь она перестала считать работу центром своей вселенной и стержнем в своей системе ценностей. Новая Анна мечтала о том, чтобы как можно скорее уйти с осточертевшей работы, и лучше в декрет. Уже и предохраняться перестала, и начала по врачам ходить, думая, что причина в ней.

-12-

Очередной московский ноябрь выдался мрачным и холодным. Уже подмораживало, но ни снежинки еще не выпало, день становился все короче, и черный от дождя и налипших грязных листьев асфальт сливался с таким же мрачным небом. В отношениях Анны и Романа давно уже пробежала серая панда, они были вместе, но существовали как бы отдельно. Смотрели Ромины фильмы и сериалы, сидя на разных концах дивана, спортзал стали пропускать и лениться с бокалом темного пива и обязательно с закуской, сексу стали предпочитать нетрезвый сон. Анне стало казаться, что вот так закончится ее красивая некогда жизнь.

– Работу – терпеть не могу, вот только уволиться кишка тонка. В личной жизни – тоже неопределенность. Роман замуж не зовет. А давить на него боюсь – не хочу вовсе остаться одна. Мне уже скоро тридцать. Кому я буду нужна. Поправилась. Заедаю неуверенность в том, что будет завра. Не могу остановиться. – Анна стала жаловаться маме. – С сексом у нас с Ромой проблемы начались. Он меня больше не хочет. Наверное, потому, что я жирная. Вдруг у него появилась другая?

Мама посоветовала Анне не медля уйти от Ромы.

– Анна, скорее всего он у тебя импотент, раз секса совсем не хочет. У моих подруг вон сколько таких примеров. Живут с мужьями-импотентами, терпят, по врачам ходят, а ведь это не лечится, это ведь несчастье на всю жизнь! Ань, я тебе серьезно говорю, тебе придется от него уйти. И чем раньше, тем лучше.

Анне было безумно страшно. Она вышла с работы в обеденный перерыв и позвонила маме, чтобы «поплакаться».

Мама желала дочке только добра и с высоты жизненного опыта понимала, что в тридцать, да даже в сорок для женщины далеко еще не все потеряно. И все же Анне ее ситуация виделась настоящим концом света. Три года назад она была востребованной сексуальной девочкой, а теперь она почти тридцатилетняя матрона сорок восьмого размера, у которой почти не осталось подруг, так до сих пор нет мужа, секс реже чем раз в три недели, ненавистная работа, и от всего этого самооценка на нуле.

Хорошо хоть отпуск впереди. А перед отпуском всегда кажется, что с наступлением вожделенной даты откроются ворота в новую жизнь. Когда ждешь отпуска, то кажется, что он будет если не вечным, то уж точно бесконечным, ну очень долгим.

До отпуска оставалось несколько дней. Путевка в солнечный Вьетнам была куплена полгода назад, и Анна ждала этого путешествия с нетерпением. Она приложила немалые усилия чтобы хоть немного похудеть, но организм не поддавался и пришлось прикупить новый летний гардероб, из свободных футболок и растянутых шорт.

Накануне вылета, опьяненные предчувствием свободы и полутора бутылками вина на двоих, они с Романом собрали вещи и легли спать. Секса не было. Весь следующий день провели в самолете до Хошимина, затем несколько часов в маршрутке-рикше, которая доставила их к четырех-звездочному отелю в местечке с неблагозвучным названием Муйне.

-13-

После остывшего мегаполиса здесь был рай. Грязноватый и местами смачно пахнущий канализацией и еще чем-то напоминающим свеженаточенный карандаш, но все-таки теплый, тропически влажный, свободный от принуждения и ограничений, рай.

Анна была в восторге от их номера, в котором, помимо двух двуспальных кроватей, ванны-джакузи, огромного телевизора и гостиного уголка с мини-баром, повсюду были расставлены ананасовые свечи и настоящие тропические цветы.

Ананасовые свечи были азиатской «фишкой»: из целого ананаса сквозь маленький круглый надрез была аккуратно вынута вся мякоть, и внутри зажигалась небольшая греющая свечка. При горении аромат получался неповторимый! Сладкий, терпкий, очень аппетитный и волнующий. Впоследствии Анна находила такие светильники-ананасы повсюду – в кафе на полу, в туалетных комнатах ресторанов, в массажных салонах.

В день прилета, разместившись в номере, «сладкая парочка» сразу побежала к океану. О сексе ни одни из них пока не вспомнил – как будто на это-то занятие время всегда найдется, и партнер никуда не денется, а вот океан!

Муйне – небольшая рыбацкая деревушка, выгодно расположенная на берегу Индийского океана. По всему побережью сплошняком рассыпаны небольшие отельчики, в основном трех – четырехзвездочные, принадлежащие вьетнамцам. «Сетевики» до этого райского и пока дешевого уголка еще не добрались.

Оказавшись на берегу океана, Анна немного разочарованно отметила мутноватый цвет воды, «как на Азовском море», и такой же долгий, пологий вход.

На берег набегали небольшие ленивые бежевого цвета волны, поблескивающие утащенными песчинками в лучах ласкового закатного солнышка. Анна бесстрашно побежала в воду и, радостно отметив про себя, какая она теплая, разбросав вокруг себя брызги, поплыла по солнечной дорожке в ничем не огражденную глубину. То ли цивилизация сюда еще не добралась, то ли из иных соображений, буйков на пляже не было. Анна обожала плавать и могла держаться на воде очень долго, иногда час, а то и полтора, предаваясь медитации и собственным мыслям.

«Господи! Лишь бы блаженство длилось вечно! А ведь через каких-то тринадцать дней рай закончится и придется снова становиться затравленным клерком, которого ненавидит директор!» – воспоминания о работе ненадолго омрачили наслаждение купанием. Поскорее от них отделавшись и наплававшись вволю («полчаса на первый раз достаточно, да и темнеет, а ночью мало ли кто может повылезать на охоту…»), Анна вышла на берег, где ее поджидал Роман с бутылкой пива.

– Ну что, пойдем выпьем? Вина хочется, – Анне хотелось всего и сразу. Попробовав океан, нужно непременно отведать местных фруктов и местной выпивки в ресторане на берегу.

Они выбрали столик поближе к воде и стали наблюдать быстрый и очень красивый закат, в сопровождении бутылки местного белого вина и блюда с нарезанными мини-ананасами, манго и мини-бананами. Обниматься не тянуло, целоваться тоже, они мило болтали ни о чем и им было хорошо каждому самому по себе.

«Неужели увяла наша страсть, или ее и не было, или я не умею испытывать сильных эмоций, слишком силен во мне голос рассудка, который все портит» – думала про себя Анна. Она еще не научилась безошибочно определять, когда говорила душа, а когда с ней спорил разум.

Роман ни о чем таком не думал, он вообще предпочитал не думать. На его взгляд, все в их отношениях было хорошо, а главное, Анна его «не напрягала». Удобно, ответственности никакой, каждый сам себя обеспечивает финансово, квартиру снимать не нужно, увлечения и интересы совпадают – ну чего еще можно желать от отношений с девушкой?

Роман удовлетворенно рыгнул. Анна же продолжала «взрывать себе мозг» мыслями о том, что все в ее жизни совсем не соответствует собственным представлениям о себе накануне тридцатилетия. На работе – проблемы, личная жизнь – вроде бы и есть, а вроде бы и нет ее, а замуж уже ой как пора – все подруги уже туда повыходили и понарожали детей, некоторые даже троих! Анна уже начала мысленно отсчитывать дни до окончания отпуска, на который она возлагала огромные надежды по изменению своей жизни. Да, признаться себе, Анна очень рассчитывала на то, что романтическая обстановка терпкой Азии подействует на Романа должным образом и оживит их страсть. А она вообще когда-нибудь была?

Оставалось двенадцать дней рая. Стемнело, и, навеселе, они пошли в номер, где по очереди приняли душ, еще немного «заправились» в мини-баре и оделись для ужина. Секса не было.

Анна, стоя в душе, раздумывала о том, а не соблазнить ли сейчас Романа, но делать что-то для этого ей было как-то то ли неудобно, то ли лениво. «Может быть, завтра. Время у нас еще есть».

Они очень обильно поужинали в центре деревушки, так что, добравшись до номера, ничего иного, кроме как завалиться спать, оба не хотели.

Наутро последовал такой же обильный завтрак, который был включен в стоимость номера (Анна съела не меньше десяти спринг-роллов (обжаренных в масле хрустящих блинчиков из тонкого рисового теста с начинками из риса, мяса, овощей, вареных яиц и чего угодно еще), вкуснейший рис с жареными ананасами и морепродуктами, а затем несколько кусков арбуза и ананаса «на десерт». Роман был более сдержан в еде, а вот у Анны в его обществе почему-то разыгрывался просто зверский аппетит. Она как будто заедала неудовлетворенность, и только когда кровь от головы приливала к желудку, успокаивалась.

Целый день Анна и Роман провели на пляже, загорая, купаясь, выпивая местное вино (они уже успели попробовать и белое, и красное, и розовое) и закусывая тем, что разносили приветливые и шумные въетнамцы прямо тут же, на пляже (мелкими морскими гадами на гриле, свежими фруктами, тут же очищенными и нарезанными для удобства поглощения, гигантскими початками кукурузы, грубо обжаренными на открытом огне).

В глубине пляжа располагалась русскоязычная станция кайтсерфинга, и Роман уже успел познакомиться с инструкторами, пока Анна фанатично плавала и загорала. Любитель адреналина, он тут же договорился об аренде мотоцикла, а также об уроках кайтсерфинга и аренде оборудования для них с Анной. После ужина оба, сытые и довольные, уснули в номере. Роман уже предвкушал впрыск адреналина в кровь назавтра, а потому решил набраться сил и ни на что постороннее, типа жарких объятий, их не тратить.

Оставшиеся одиннадцать дней отпуска прошли под знаком покорения вьетнамских волн и ветра. Едва продрав глаза, Анна ощущала легкий озноб в предвкушении ожидающего ее дня на воде – обучение давалось с трудом, было много падений, а страха было явно больше, чем удовольствия. При мысли о том, что ее ждет в океане на доске и с гигантским змеем в руках, Анна стабильно ощущала бурление внизу живота и бежала в туалет, где громко включала воду и так сидела минут пятнадцать, не меньше, пока угаснет «буря».

После завтрака у нее обычно был часовой урок с инструктором, а потом она должна была отрабатывать полученные навыки на воде самостоятельно. Роман же хватал оборудование и «улетал» в океан до самого обеда, позабыв обо всем.

«С другой стороны, это хорошо, что он не видит моего позора – падений и неуклюжих барахтаний в путах обвивших тело строп» – нужно было найти хоть какое-то оправдание тому, что Анна проводит целый день одна, осваивая сомнительный навык. Хотя к вечеру неизменно приходило удовлетворение собой, гордость за свои маленькие достижения и еще один прожитый без увечий день.

За тринадцать проведенных вместе дней у Анны и Романа случились целых две попытки сближения. Один раз, Анна точно помнит, она решила «пристать» к Роману на пляже по дороге домой с ужина в веселой компании таких же, как они, туристов, с которыми случайно познакомились в ресторане на открытом воздухе. Оба были сильно пьяны, и до завершающей стадии так и не дошло, однако Анна про себя решила, что «попытка засчитана». Она уже дошла до того, что стала считать и записывать все факты их близости в приложении на смартфоне. Где уж тут говорить о духовном, и какая уж тут химия. Второй раз Анна помнит весьма смутно – спать ей хотелось больше, чем Романа, и, расслабленная от вина, она уснула на середине и не знает, чем дело кончилось.

Роман же по-прежнему ровным счетом ничего ненормального в их отношениях не видел и был абсолютно уверен в том, что и Анна всем довольна. А Анна все глубже «загонялась» в яму депрессии. И чем ближе становилась дата возвращения к московской рутине и безрадостной зиме, тем гаже становилось на душе, тем страшнее было от неизвестности, тем беззащитнее она себя ощущала.

А пока Анна с истовой страстью фотографировала на телефон сочные экзотические растения и цветы, как будто составляя спасительный эликсир, способный утешить долгой холодной зимой, когда из света будет только искусственное офисное освещение, в котором все выглядит болезненным и унылым. Как ни старалась она фокусироваться на настоящем моменте, мысли все равно при первой же возможности уносили в тупик безрадостного грядущего. Грядущего, в котором придется что-то решать, и решение, каким бы оно ни было, может сделать ее безнадежно несчастной – она готовилась поставить Роману ультиматум – «или женимся, или расходимся». Всякий раз, когда она прокручивала в голове выдуманный разговор, она неминуемо представляла себе самый пессимистичный исход – Роман отказывается вести ее под венец, тем самым растаптывая остатки ее самооценки, и она остается одна встречать Новый год, 8 марта, свое тридцатилетие…

– Красавица, у тебя все в порядке!? Такая грустная, что я никак не мог мимо пройти! Я присяду? – не дождавшись разрешения, загорелый и незнакомец с совершенно выгоревшими на солнце бровями и волосами бесцеремонно плюхнулся рядом с Анной на свободный конец ее полотенца, пока она чуть не со слезами на глазах умоляюще смотрела на линию горизонта, моля Вселенную о спасении.

– А… да, все в порядке, я просто мужа жду… все хорошо… Думаю, Вам лучше уйти, боюсь, он может неправильно понять.

– О, да я, собственно, хочу предложить вам с мужем вместе посетить наши спа-программы – «Шоколадное наслаждение», «Кокосовый экстаз» … – он не успел закончить, как Анна закатила глаза и сделала красноречивый жест рукой, означавший, что она сыта по горло подобного рода предложениями, нарушавшими ее медитацию, но сейчас еще и обижена тем, как ловко незнакомцу удалось провести ее, завуалировав коммерческий интерес под попыткой якобы восхититься ее красотой.

«Наивная, подумала, что кто-то вот так подойдет к тебе на пляже знакомиться, да ты на себя сначала посмотри – три складки на животе, ноги-руки оплывшие, лицо какое-то одутловатое! Ну кому ты нужна?» – Анне уже не важно было, каков из себя торговец наслаждениями, главное было, что не она была ему интересна, а ее покупательская ценность. «А значит, не получит эго сладкой конфеты».

Тем временем из глади океанской выплыл, поигрывая загорелыми мускулами, Роман, и Анна сама себе позавидовала, каков красавец! Он шел прямиком к ней, и, завидя незнакомца, подойдя, поцеловал чуть дольше, чем обычно, как бы заявляя: «это моя самка, и я с ней сплю, так что вон с пляжа». Продавец услуг решил не ждать дополнительных разъяснений и, немного смущенный, немедленно покинул территорию ста девяноста сантиметрового красавца Романа, даже не попрощавшись и не извинившись перед Анной за доставленные неудобства. Убедившись, что торговец удаляется и возвращаться не собирается, Роман потерял пробудившийся было охотничий интерес к Анне и, дружески потрепав ее по плечу, поспешил вернуться к инструкторам, ему не терпелось поделиться итогами «каталки» и своими достижениями, которые Анна вряд ли смогла бы оценить по достоинству.

Каждый вечер, на вид совершенно счастливые и посвежевшие от загара, с обветренными лицами, Анна и Роман садились на арендованный мотоцикл, надевая положенные по местным правилам безопасности выданные вьетнамцами шлемы, пахнущие стружками точеных карандашей, и направлялись ужинать.

На протяжении всей береговой линии, со стороны океана и напротив, через узкую проезжую часть, были расположены одно за одним открытые кафе, где местные жители готовили простые и очень аппетитные блюда из рыбы, морепродуктов, риса, свежих овощей. Меню у всех ресторанов практически не отличалось. Было всего лишь пару мест, что предлагали чуть больше разнообразия, а также заманивали посетителей каждый вечер чем-нибудь новеньким – то крокодилом, то акулой, готовящимися на вертеле прямо на улице, перед входом. Текст меню везде был представлен на трех языках – вьетнамском, английском – и русском, а также снабжен полинявшими фотографиями готовых блюд. Собственно «меню» это громко сказано – гостям выдавались замусоленные папки формата А4 с файлами, в которые вложены были не первой свежести распечатанные на обычном цветном принтере страницы с ассортиментом, кратким описанием и иллюстрациями предлагаемых яств.

Русский язык в туристической части острова был явно популярнее всех прочих, в том числе вьетнамского – и вывески магазинов и спа-салонов, и ценники в магазинах, и даже названия некоторых отелей – все здесь было на русском. Причиной тому – близость состоятельного Дальнего Востока, для которых Вьетнам все равно, что для москвичей вожделенная Турция. Потому и персонал сферы услуг прекрасно владеет русским языком. Русских тут действительно много – но москвичей и жителей других доуральских городов из них процентов десять – пятнадцать. Анну это засилье русской речи не порадовало – для того и стоит уезжать так далеко, чтобы «позабыть, кто ты и откуда», благо отличное знание английского языка позволяет объясниться практически в любой стране.

День на девятый Анна начала ощущать себя местной жительницей – еще бы, они с Романом уже успели обойти все местные заведения, перезнакомились со всем инструкторским составом кайт-станции и другими активно-отдыхающими, несколько раз участвовали в ежевечерних играх в «Мафию», которые устраивались инструкторами, чтобы сдружить туристов между собой.

Роман не отставал, а порой и перегонял свою девушку в «ассимилировании» на заморской земле – вовсю освоился с местным дорожным движением и самоуверенно гонял на мотоцикле, давая фору жителям Муйне.

Дорожное движение в Азии заслуживает отдельной строчки – чего тут только не увидишь. Однажды на крохотном мопеде мужчина вез двоих жирных свиней, связав их между собой и водрузив сзади на багажник вдоль. Головы и пятые точки хряков свисали по бокам по обе стороны от просевшего под тяжестью бедного «дырчика». В другой раз девушка везла на мопеде грудного ребенка, просто держа его одной рукой, а другой держась за руль транспортного средства. Кошек и собак въетнамцы сажают на мопеды прямо под ноги, и те там спокойно сидят, озираясь по сторонам и нюхая воздух.

Во Вьетнаме все по-настоящему, все в масштабе, в особенности дождь. Однажды Анна с Романом стали свидетелями настоящей бури, по местным меркам, обычного дождя. Меньше чем за минуту на них вылилось такое огромное количество воды, что они вымокли до нитки, а по дороге разлились такие глубокие лужи, что колеса «дырчика» были в воде больше чем наполовину. Дождь перестал также быстро, как и начался. Палящее солнце тотчас высушило одежды и дороги и через полчаса о буре уже ничего не напоминало.

-14-

К середине своего отпуска Анна и Роман настолько пообвыклись, что перестали вспоминать о той жизни, которая ожидала их «на паузе» в Москве.

Роман вообще особо никогда не страдал рефлексией, чего нельзя сказать об Анне. Но даже и Анна на время отвлеклась от московских забот и стала жить настоящим моментом – какое масло для загара лучше купить, куда пойти ужинать вечером, отработке каких элементов уделить больше внимания на следующем уроке по кайтсерфингу.

В один из таких безмятежных моментов раздался звонок Алисы. Анна как раз взяла с собой телефон, потому что они с Романом поехали шляться по магазинам, пережидая самое пекло.

– Лис, ты??? Привет! Что-то случилось? – Анна удивилась, как будто ей звонило НЛО с другой планеты.

– Аня, привет, я так по тебе соскучилась! Я правда старалась тебя не беспокоить все эти дни, но уже кажется не могу держать все в себе! У меня для тебя не очень хорошие новости! Когда вы прилетаете?

– Блин, а что случилось? Мы прилетаем семнадцатого, еще четыре дня осталось. Ужасно не хочется обратно! Рассказывай, раз уж начала!

– Короче, слушай, к нам в закупки на место руководителя поставили аудитора. Он сегодня уже второй день как вышел! И он уже с твоим директором спелся, а может, и раньше был знаком, не знаю. Он такой противный, такого важного из себя строит! Уже всех по очереди отсобеседовал, как будто решает, кого оставить, а кого убрать. Сразу слухи поползли, что он будет менять всю команду и набирать своих людей. Короче, Ань, это же конец нашему «свечному заводику», ты же понимаешь!

– Лис, слушай, жесть какую ты рассказываешь. Неужели все так плохо? И он прямо серьезно настроен, да?!

– Да он с порога начал воевать! Так и говорит прямым текстом, что он научит нас работать, а кто не захочет учиться жить по его правилам – он никого не держит, «дверь вон там», говорит! А еще он, походу, грек. Дамианос Александрович ПулИ с ударением на последний слог. Пипец имечко, да? Сказал, что мы можем называть его просто Деймон. Ань, приезжай поскорее, я тут без тебя сдохну скоро, хотя сама недавно из отпуска. У меня еще депрессия после расставания с Филом, не хватало еще работы лишиться!

– Лис, я тебя понимаю. Ты держись! Я скоро приеду, вместе что-нибудь придумаем.

Девушки попрощались, Анна с мрачным видом села прямо на парапет, невидящим взглядом смотря на темный экран айфона. Как же не хочется в темную холодную бесснежную Москву, вставать чуть свет и тащиться на ненавистную работу, где беснуется ее полоумный директор, и теперь еще этот воинствующий грек! «Ехал Грека через реку…» Наверняка это добром не кончится.

– Милая, все в порядке? – Роман подошел сзади незаметно.

– Да полная жопа на работе…

– Я уверен, ты справишься! – банальное утешение от Романа прозвучало так, как будто ему было совершенно безразлично, что там у Анны стряслось, и подробностей он знать не желает.

– У меня нет выбора… Ладно, пойдем.

И они провели еще три с половиной дня в обществе друг друга, но Анна мыслями была уже там, в ноябрьской враждебной Москве, готовая к любому повороту событий, даже самому нехорошему. Предположить, что же на самом деле готовила Анне судьба, было невозможно – она была слишком зациклена на неприятном сценарии.

-15-

Рейс из Хошимина в Москву задержали на пять с лишним часов. Прилетели в Москву поздно вечером, уставшие и грязные, еще пылающие внутренним жаром после вьетнамского зноя. Приняли душ, завалились спать, назавтра было на работу.

Роман воспринимал житейские перемены со стоическим спокойствием – делу время, потехе час. Анна же погрузилась в печальный транс, оплакивая прошедший отпуск, с упоением вспоминая лучшие моменты, и предаваясь бессмысленным грезам о том, как бы она провела это время, если бы оно еще только было впереди. А при мысли о выходе на работу ее и вовсе охватывало беспокойство.

Долго ворочалась в постели, не могла уснуть, довертелась до будильника, сделала короткую утреннюю зарядку, после душа сразу оделась и, попрощавшись с еще валявшимся в кровати Романом, выбежала на улицу и села в машину, делая вид, что пронизывающий ветер и темнота ее не касаются. Замерзнуть и правда не успела, азиатское тепло всегда продолжает согревать изнутри еще неделю-две после возвращения в родные холода.

Анна приехала на работу вовремя, дорога заняла чуть меньше часа, что можно было считать большой удачей. Из Химок до Удальцова можно было добираться и два. Компьютер с первой попытки не поддался – забыла пароль. «Отлично отдохнула! Это верный признак!». Надо было бы первым делом пойти поздороваться с Алисой, но там этот Демон, или как там его, и Анна заранее его боялась. Показаться в их блоке – значит, непременно нужно будет пройти церемонию знакомства с Демоном. Ладно, как говорят студенты, «перед смертью не надышишься».

Зашла в блок, где сидели «закупки», загорелая, уверенная в себе, делала широкие шаги, улыбаясь и смотря прямо перед собой. Зашла в блок закупок, громко поздоровалась со всеми – голос чуть дрогнул, но никто не должен был заметить. Подошла к Алисе, поднявшейся ей навстречу, чмокнула в щеку, приобняла. Коварный Демон наблюдал за всем со своего места, бесцеремонно повернувшись на стуле лицом к Анне и фиксируя каждый ее шаг и жест с демонстративной полуулыбкой. Она не смотрела в его сторону, но видела его боковым взглядом, и, закончив с Алисой, твердым шагом направилась к нему, стараясь не обращать внимания на пронизывающий взгляд черных глаз. Дамианос поднялся со своего места, и Анна решительно протянула ему руку для рукопожатия. Постаралась продемонстрировать ему твердость, как это делают мужчины, не дав ладони по-женски обмякнуть в руке грека.

– Добрый день, меня зовут Анна Беркут. Я отвечаю за протокол и связи с общественностью. Мы плотно взаимодействуем с Вашим отделом, как Вы, полагаю, уже знаете.

– Очень приятно, Анна. Меня зовут Дамианос ПулИ, с ударением на последний слог, для Вас – просто Деймон. Ничего, Вы привыкнете, Анна. Это греческое имя, досталось мне от матери-гречанки, так же, как и фамилия, что в переводе с греческого означает «Птица высокого полета». Про меня Вы, полагаю, тоже уже немного знаете – на прошлой неделе я в роли аудитора временно возглавил отдел закупок. Кроме того, по решению руководства, я буду курировать также и ваш отдел, так что предлагаю Вам прямо сейчас попить кофе, чтобы обсудить детали нашего взаимодействия.

– О, я только что из отпуска, у меня столько дел, наверное, накопилось. Давайте в другой раз?

– Анна, это не обсуждается. К тому же я в курсе, что Вы отсутствовали, и, обещаю, беседа времени много не займет. С собой можете ничего не брать, записывать ничего не придется, и – я угощаю, так что кошелек тоже не понадобится.

И она пошла вслед за Демоном, как она его теперь про себя называла, на негнущихся ногах, гадая, о чем он будет с ней разговаривать. Они спустились в местную кофейню, взяли по черному «американо» и сели друг напротив друга за небольшой тесный стол. Он начал разговор непринужденно, для начала расспросив ее об отдыхе, а затем перешел к собеседованию. Попросил привести примеры проектов, которыми Анна больше всего гордится. Поинтересовался, все ли ее устраивает в работе и какие у нее цели на ближайшие три года. Анна отвечала с достоинством, как будто заранее готовилась к этому спонтанномуинтервью.

– Анна, я предлагаю для удобства сразу перейти на «ты». – Дамианос не стал дожидаться Анниного согласия, по жизни привыкнув к тому, что одного его решения обычно бывает достаточно, и продолжил. – Для тебя не должно быть секретом, что твой директор тобой не доволен и будет пытаться убрать тебя в ближайшее время. Обо мне тоже ходят разные слухи, вплоть до того, что я собираюсь привести сюда свою команду. Я позволю себе немного уточнить – я планирую создать сильную команду, и, если для этого придется с кем-то расстаться, и кого-то заменить, я это сделаю. О твоем опыте я наслышан, и тебя я бы хотел поддержать. Я собираюсь дать тебе шанс. Покажи мне, на что ты способна, и я смогу переубедить твоего директора.

– Спасибо, Дамианос, очень Вам… тебе заранее признательна. Постараюсь тебя не подвести. – За нейтральным ответом Анна скрыла возмущение: «Да кто ты такой, чтобы я тебе что-то доказывала! Да надоело уже всем и все доказывать! Может, прямо сейчас уволиться?» – Спасибо за кофе, Дамианос.

– Я же просил – Деймон. На здоровье, Аня. Рад, что мы обо всем договорились. Ну тогда идем наверх! Нас ждут великие дела!

Впрочем, не прошло и недели, как Анна втянулась в офисную рутину, они с Алисой снова стали как раньше не-разлей-вода на работе, только вот обедать тет-а-тет у них больше не получалось – Деймон завел правило, согласно которому «команда должна обедать вместе», и теперь они предавались короткой трапезе впятером – он, Алиса, Анна, и Света, протеже Анниного директора. Света отвечала за направление, параллельное Анниному – их разделили по секторам на нефть и газ, и их сферы деятельности почти не пересекались. Света, в отличие от Анны, страшно лебезила перед директором, чем и снискала его расположение к себе.

Всячески промоутируя Свету, директор принялся рьяно убеждать нового куратора – грека Дамианоса, чтобы тот делал ставку на Свету, а Анну, а заодно и Алису, с которой они «спелись не к добру», уволил, заменив на более сильных сотрудников. Дамианос внимательно выслушал, а поступать решил по-своему.

На собраниях, которые он теперь проводил еженедельно по понедельникам, стало доставаться больше всего Свете. Она и правда не на все вопросы отвечала по существу, но и не молчала, а все-таки пыталась выкрутиться, а Дамианос терпеть не мог, когда говорят неконкретно, и приходил в бешенство, повышал на нее голос, доводил до того, что ее шея и грудь в декольте покрывались красными пятнами от волнения, а глаза наполнялись непрошенными слезами. Света пыталась лебезить и перед Дамианосом, но выбрала не тот метод – если что-то и нужно было делать, так это кокетничать. Прилюдная порка Светы перед всей командой происходила не раз в течение первого месяца их совместной работы. А в конце месяца Света объявила, что беременна, и с того дня весь срок беременности почти непоявлялась на работе, договорившись с семейным врачом ее гражданского мужа насчет больничных.

Правда, целенаправленно «выживать» Свету грек начал не сразу. Сначала она приглянулась ему даже чуть больше остальных девушек своей выразительной наружностью – стройная, с фигурой «песочные часы», приятным маленьким личиком и пухленькими губками, щедро накачанными «гиалуронкой», отчего вид у нее был всегда обезоруживающе беспомощный. Дамианос решил приударить за подчиненной, позволяя себе откровенные комплименты, предлагая оставаться после работы, чтобы помочь ему вникнуть в какие-то документы, «в которых только она одна может разобраться», «когда никто не будет мешать», и тогда придвигал свой стул вплотную к ее, и наклонялся так, чтобы она могла чувствовать его дыхание на своей вздымающейся груди, вжатой между пуш-апом и тугим вырезом, и готовой того и гляди непослушно выпрыгнуть наружу.

Иногда Дамианосу казалось, что из-за кружева откровенной блузки слегка видны ареолы ее розовых сосков. Он, не стесняясь, заглядывал в декольте, недвусмысленно улыбаясь и облизывая верхнюю губу, и наблюдал за ее реакцией. Дамианос ожидал хотя бы намека, и, казалось, готов был наброситься на Свету прямо в опустевшем «оупен-спейсе». Первым делом он бы бесцеремонно освободил ее грудь и обхватил ее, тяжело упавшую, своими большими ладонями, вытягивая соски, потом, надолго не останавливаясь, развернул бы Свету к себе спиной, положил грудью на клавиатуру и, подняв юбку и отодвинув стринги, быстро взял ее прямо на офисном столе. Закончил на ее упругие ягодицы, немного запачкав дорогую юбку, застегнул ширинку и оставил ее одну, думать над своим грязным поведением.