Текст книги "Призраки Белой крепости"

Антон перестал есть и практически не пил. Он брел вперед, словно робот, которого запрограммировали на передвижение. Казалось, он полностью утратил связь с реальностью. На попытки друзей себя утешить он не обращал никакого внимания. Макс держался рядом с братом, не зная, чем ему помочь. Роберт хлопал товарища по плечу, бормоча что-то утешительное. Даже Соня будто смягчилась. За три дня от нее никто не слышал ни единого грубого замечания, а Хадижа пару раз видела, как Красная утирала тыльной стороной ладони слезы, размазывая по лицу грязь и остатки макияжа.

К концу третьего дня путники стали замечать, что тьма отступает. Постепенно из угольно-черной, практически непроницаемой она превратилась в мутно-серую, похожую на обычный смог. Чужой магии в ней стало меньше, и все невольно вздохнули с облегчением. Только Зеленый, погруженный в свои невеселые мысли, по-прежнему оставался во тьме.

– Привал! – скомандовала Линда.

Ее приказ передали из уст в уста, и огромное войско мгновенно остановилось. Все только и ждали того, чтобы наконец упасть и погрузиться в тревожный сон. Стас тут же покинул своих товарищей, чтобы присоединиться к магам. Ему, как генералу сил света, полагалось участвовать во всех советах и обсуждениях – долгих и, по большей части, совершенно бессмысленных.

– Брат, поешь хоть что-нибудь. – В руках Максима дымилась тарелка с густой похлебкой. Это все, что удалось раздобыть на перевозной кухне, где без устали трудились все по очереди.

– Не хочу, – отмахнулся Антон. Он чертил на песке буквы, которые складывались в любимое имя. Имя – вот все, что ему осталось. Имя и бесконечные воспоминания.

– Она жива, ты же не можешь этого не чувствовать, – увещевал брата Макс. – А значит, есть надежда…

– Надежда? Надежда, говоришь? – Антон вскочил с земли, будто его подбросили, и, подлетев к вампиру, выбил из его рук миску. – Какая надежда? Что они не убьют мою девочку, потому что решили поставить на ней опыты или превратить в оборотня?

– Нет. Надежда на то, что нам удастся ее спасти. – Максим отступил на шаг.

– Спасти? Тогда боюсь, что нам надо двигаться в противоположном направлении. Идти не на юг к джунглям, а на север – к порталу. Возможно, пройдя через него, нам удастся ее спасти.

– Ты не в себе, – констатировал факт Макс. – Я тебя понимаю. Я тоже люблю Алину. Мы все ее любим, но мы не можем бессмысленно рисковать нашими жизнями. Каждый человек, каждый вампир сейчас на счету. У нас слишком много потерь, мы слабы…

– А мне плевать! Я хочу только одного – вернуть Алину. Я хочу, чтобы ее жизни ничто не угрожало. Я обещал, что ни на секунду не выпущу ее из поля зрения. Я обязан сдержать свое слово, понимаешь? Я готов влезть в пасть ко льву, лишь бы вызволить ее!

Антон развернулся и пошел прочь. Скоро сероватая дымка полностью поглотила его. Максим остался стоять на месте, не зная, что делать – бежать за братом, который может натворить непоправимых глупостей, или дать ему возможность побыть одному. Второе показалось более верным, и, немного поколебавшись, он решил заняться собственной личной жизнью. Ноги сами понесли его туда, где расположилась группа Констанции. Ему очень хотелось увидеть девушку, поцеловать, убедиться, что с ней за прошедший день ничего не случилось. Опасность подогрела чувства вампира. Теперь он был по-настоящему влюблен в свою немертвую подругу.

Голова раскалывалась. В теле ощущалась непривычная слабость. Желудок сводило от голода. По спине катились капельки пота. Духота стояла страшная. От этого сознание отказывалось проясняться. Алина чувствовала, что лежит на чем-то твердом, жестком и неровном, но на чем именно понять не могла. Нужно было открыть глаза, только сил не было. Воспоминания о последних событиях возвращались медленно, неохотно. Серебряная помнила, как ее тащил куда-то огромный мужик, от которого пахло потом и грязью. Помнила волосатую руку, причинявшую боль сломанным ребрам. Потом появилась Соня…

Мысли о подруге заставили Алину обратить внимание на ощущения в знаке. Даже с закрытыми глазами она знала, что все нити на своих местах, но фиолетовая какая-то безвольная, обвисшая. Красная и Розовая вернулись к своему первоначальному состоянию. Значит, и Соне, и Хадиже удалось выкарабкаться.

Благополучие друзей радовало, но не могло объяснить, где она сейчас и что с ней случилось после того, как неизвестный похититель ударил ее по голове. К тому же девушку беспокоила участь отца. Она видела его тяжело раненным, поверженным на землю. Смог ли он спастись? Подоспела ли помощь? Неизвестность убивала. Алина не хотела думать о самом страшном. Папа не мог умереть! Но если вдруг… ей некого винить в его смерти, кроме самой себя. Отогнав подальше неприятные мысли, Серебряная сосредоточилась на самой себе и своем положении. Увы, ничего более конкретного вспомнить не удавалось.

Ей надо справиться с веками и заставить их подняться, если она хочет узнать, где находится. «Только бы рядом с Антоном… только бы все уже закончилось…» – подумала Алина ровно три раза. В школе она верила: если мысленно произнести свое желание трижды, оно непременно исполнится. Детское суеверие, о котором она не вспоминала уже много лет, казалось особенно наивным в сложившихся обстоятельствах. Но сейчас ничто, даже такая глупость, не могло быть лишним.

Скрестив пальцы на руках и даже на ногах, которые слушались почему-то гораздо лучше век, Алина напряглась. После небольшого усилия глаза открылись. В первый момент ничего не изменилось. Та же темнота – совершенно непроницаемая, давящая, страшная. Серебряная всматривалась в нее, надеясь разглядеть хоть что-то.

– Она очнулась, – послышался мужской голос, который показался Алине очень знакомым, но понять, кто говорит, не удалось.

– Слава Богу, хоть одна, – облегченно вздохнула какая-то женщина. Серебряная была уверена, что раньше уже разговаривала с ней, но полусонное сознание отказывалось выстраивать ассоциации и давать ответы.

– Рано радуешься. Мы не знаем, насколько тяжело Алинка ранена, – заявила третья девушка. В этот раз Серебряная не могла ошибиться. Этот голос она узнала бы из тысячи, так как в былые времена слушала его ночи напролет, прижав к уху телефонную трубку и удобно развалившись на диване.

– Катя, – позвала Алина. Получилось очень тихо. Во рту пересохло, а разбитые губы сильно отекли и шевелились вяло.

– Это я, Алина. Как ты? – Серебряная почувствовала легкое прикосновение к щеке. Пальцы вампирши были прохладными и приносили облегчение.

– Не знаю, – прошептала светлая, пытаясь сесть, но голова тут же закружилась. По черноте, плывущей перед глазами, понеслись разноцветные пятна.

– У нас есть немного воды – тюремщики для вас принесли. Вот, возьми. – Шемякина протянула Алине небольшую флягу. Жидкость внутри оказалась соленой и имела привкус гнили, но измученная жаждой девушка этого не заметила. Он сделала большой глоток и чуть не захлебнулась.

– Ты осторожнее. Воды не так много, кто знает, когда ее принесут в следующий раз, – сказал мужчина. Сильные пальцы взяли Алину за руку, высвобождая флягу.

– Тут есть свет? Где мы? Кто здесь? – переведя дыхание, спросила Серебряная, с облегчением заметив, что голос стал крепче.

– У нас организовалась встреча одноклассников, – хмыкнула девушка, имя которой Алина пока не смогла определить. – Почти как в старые добрые времена. Только пива не хватает.

– Тебе еще пива, так ты нас всех загрызешь, – в тон ей ответил мужчина. Чем больше они говорили, тем отчетливее Алина понимала, что знает всех.

– Света здесь нет, но ты постепенно привыкнешь и сможешь немного видеть, – прервав товарищей по несчастью, сказала Катя. – А где мы? В подвале. В очень глубоком, ужасно душном и совершенно крохотном подвале, явно не предназначенном для того, чтобы держать в нем пять взрослых человек, трое из которых вампиры.

– Пяти? – удивилась Алина, никаких признаков присутствия кого-то пятого она не заметила.

– Анька без сознания, – сказала неопознанная девушка. Алина вздрогнула, как от удара. Она поняла, кто эта незнакомка. Это была Машка, их однокурсница, которая недавно присоединилась к немертвому воинству Маргариты.

– Маша? – уточнила Серебряная.

– Она самая, – подтвердила старая приятельница.

– Паша, – тут же добавила Алина, уже точно зная, кому принадлежит мужской голос.

– Угу, – буркнул Коледов. – Раз столько треплешься, значит, жить будешь.

– Что с Аней? – Алина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Если с девушкой что-то случится, то виноваты в этом будут только они с Катей. Это они втянули Свердлову в авантюру, которая просто не могла закончиться благополучно.

– Ранена в бок. Вообще-то такая рана для воителя не смертельна, но почему-то сейчас она не хочет затягиваться. Даже наоборот. У Аньки начался жар, – ответила Катя.

– И я никогда не замечал, чтобы у воителя так отвратительно пахла кровь. Она заражена каким-то ядом, – вставил Паша. – Мы не знаем, чем ей помочь. Может быть, ты что-то придумаешь?

Алина задумалась. Раны бессмертных не нагнаиваются. Это аксиома. Организм воителя способен одолеть любую инфекцию. Некоторые яды убивают, но гораздо чаще нейтрализуются магией знака. Конечно, воитель не вампир. Его легче отправить за грань, но придется нанести повреждение, по определению несовместимое с жизнью. Тогда, как правило, смерть наступает в считаные часы.

– Сколько времени мы здесь? – спросила она наконец. Возможно, прошло слишком мало времени и регенерация не успела начаться? Да и рана могла оказаться глубже, чем кажется, – пойди разгляди в такой темноте. Серебряная только-только начинала видеть поблескивающие глаза вампиров.

– Почти двое суток или чуть больше, – ответила Катя.

– За двое суток должно было наступить улучшение, – пробормотала Алина.

– Знаем, поэтому и переживаем. – Серебряная скорее почувствовала, чем увидела, как Паша кивнул.

– Зачем нас здесь держат? – Алина решилась задать вопрос, который мучил ее с самого начала.

– Еще одна загадка… – Коледов почесал голову, как любил делать во время зачетов, когда преподаватели задавали ему слишком сложные вопросы. Алина отметила, что уже различает движения сокамерников. – Знаю только, что мы здесь не одни. Когда меня волокли по коридору, я заметил, что камер не меньше сотни. И во многих кто-то уже был. И еще, когда нам приносят еду, снаружи доносятся ругательства на самых разных языках. Особенно сильно кто-то упражняется на французском.

– Тюремщики ничего не говорят? Даже не угрожают?

– Говорить-то говорят. Я бы даже сказал, что трепаться они любят больше старушек, встретившихся перед подъездом. Только вот их рычание и шипение мы не понимаем. Есть надежда, что наш язык для них такая же абракадабра.

– Единственное, в чем я уверена, – вступила в разговор Катя, – мы находимся на Земле, а не на Эрагаджуа. Насколько я понимаю, это какие-то древние катакомбы. Мне кажется, что предки этих оборотней сами вырыли их во время Великой Войны.

– Почему ты так думаешь? – спросила Маша.

– Меня сюда притащили одной из первых. Спеленали, как ребенка, прежде чем мы успели укрыться за баррикадами города…

– Ты была в предпортальном городе? – удивилась Алина.

– Была. Моя женушка, понимаешь ли, уже некоторое время наставляет мне рога с одним из ваших. Вадим, кажется, зовут, – в голосе Паши прозвучала обида, но на Катю это не произвело никакого впечатления. – Посмотри, как она одета, вернее… как раздета.

Алина непроизвольно бросила взгляд на старую подругу. Все, что на ней было, – это крохотные трусики-стринги из тонкого кружева. Серебряная видела такие в одном из бутиков и знала, что они темно-бордового цвета. Грудь девушки прикрывал лифчик модели «Анжелика», поднимавший ее и прятавший лишь наполовину. Никакого защитного комбинезона на ней не было.

– Ты что, выскочила на бой в таком виде? – изумилась Алина.

– Если бы, – Катя невесело усмехнулась. – Обрати внимание, ты тоже не для военного парада одета.

Серебряная тут же осознала, что на ней лишь тонкое кремовое платье, в котором планировала выходить замуж. Оно сильно испачкалось и помялось, но в остальном казалось почти целым. Присмотревшись, девушка отметила, что на Паше надет некогда белый, короткий банный халат, а на Маше – золотистое вечернее платье, едва прикрывающее пятую точку. На шее молодой вампирши все еще оставалось изумрудное ожерелье, а вот одна серьга бесследно исчезла. Алина перевела взгляд в дальний угол, куда до этого не отваживалась смотреть. На жестком полу, скорчившись, лежала Аня. Ее лоб покрывала испарина, щеки запали, на лице виднелись многочисленные синяки. Трикотажный домашний костюм был весь в крови, которая заливала правый бок.

– Значит, – подвела итог Алина, – когда все произошло, ты находилась у порталов?

– Именно, – кивнула Катя. – Ванесса вместе с вампирами заняла первую линию обороны. Маргарита с темными расположилась в центре. А светлые под командованием Иоанна обеспечивали прикрытие. Когда мы встретились с оборотнями, несколько рядов выкосило буквально за секунду. Я сама еле отбилась. Некоторое время нам удавалось сохранять боевой порядок. Потом поступил приказ отступать в город. Впрочем, мы все равно в него отступали, многие сражались за баррикадами из разрушенных домов, которые по-быстрому соорудила Маргарита. Я почти добралась до укрытия, когда одна девица схватила меня на руки и потащила. Я сопротивлялась изо всех сил, но тут подоспел какой-то маг и опутал меня веревками. Потом меня принесли сюда. Как я уже говорила, я стала одной из первых гостий этого уютного местечка. Тогда хозяева еще не успели выключить свет, и я видела на стенах рисунки, которые изображали сцены сражений оборотней с людьми. Причем звери везде выступали в роли героев, из чего я заключила, что катакомбы построены ими в прошлый визит.

– Меня привели вторым. Вернее, притащили по кускам. Я отчаянно сопротивлялся пленению, но добился только того, что меня обезвредили на свой манер. Благо хоть ничего по дороге не потеряли, – вступил в разговор Паша. – Света уже не было, но я неплохо вижу в темноте, особенно когда разобран на части. Это, понимаешь ли, несколько обостряет восприятие. Собирать меня предоставили милой женушке, так удачно оказавшейся моей сокамерницей. Чужая дама могла бы что-то перепутать, но Катя постаралась на совесть, и все мои части оказались на положенных местах.

– Через некоторое время к нам кинули раненую Аню, – продолжила рассказ Шемякина. – Она была в глубоком обмороке. Мы все перепробовали, чтобы привести ее в чувство. Даже просили помощи у тюремщика, но он то ли не понимает нас, то ли не хочет понимать.

– Потом они принесли тебя, – сообщил Паша. – Ты тоже была без сознания. Мы опасались, что с тобой повторится та же история, что и с Аней. Но с каждым часом твое состояние улучшалось, а ее – ухудшалось.

– Я появилась последней, – вступила в разговор Маша. – Меня схватили, когда Линда отдала приказ отступать. Попалась по глупости, – вампирша глухо зарычала, показывая клыки.

Воцарилось молчание, лишь изредка прерываемое тяжелыми вздохами Анны. Алина пересела поближе к раненой подруге и взяла ее за руку. Девушка вся горела.

– Ну что же им надо?! – воскликнул Паша через некоторое время, изо всех сил пнув стену, от которой тут же в воздух поднялось мелкое песчаное крошево. – Почему, черт возьми, мы все еще живы?

– Ты так торопишься умереть? – в голосе Кати сквозила ирония, смешанная с презрением. Даже в такой ситуации она не могла справиться со своими чувствами к человеку, некогда разбившему ее мечты.

Паша ничего не ответил. Он метался из угла в угол по тесной клетушке, ощупывал стены и пол, прикладывал руки ко всем щелям, на которые натыкался, пытаясь определить наличие магии. Это продолжалось около часа. По крайней мере, так думала Алина. Время в темном мешке, ставшем их узилищем, тянулось медленно. А может быть, наоборот, летело быстро, но никто об этом не догадывался, ведь ни у кого не было с собой часов. У Маши при себе оказался мобильник, но от удара чьим-то тяжелым ботинком он перестал работать прежде, чем она очутилась в подземелье. Приходилось гадать, сколько часов или дней они заточены в этой жуткой дыре.

Тюремщики, о которых говорили товарищи по несчастью, не приходили. Алина очень хотела пить, иногда тело переставало ее слушаться, как уже случалось во время боя, сразу после укуса оборотня, но неприятные ощущения исчезали практически мгновенно и являлись, скорее всего, последствием действия яда, находящегося в слюне зверя. Оставалось только благодарить судьбу, что человеческие легенды о полулюдях – полузверях не содержали и сотой доли правдивой информации. Да, оборотни, в отличие от вампиров, могли создавать себе подобных, но должны были не просто укусить свою жертву, а убить. То есть выплеснуть в кровь человека столько яда, чтобы паралич, который он вызывает, стал необратимым и подействовал на мускулатуру сердца, заставив его остановиться. Сделать это в спешке во время боя практически невозможно…

Алина глубоко вздохнула и тут же вскрикнула. Она вспомнила разговор, который несколько месяцев назад состоялся у них с Анной Коршуновой – матерью Сони. А вспомнив, многое поняла. Теперь она знала, зачем они все оказались здесь. Почему все еще живы. И в чем причина того, что большая часть пленников – вампиры. Серебряная не сомневалась, что в остальных камерах дела обстоят так же, как у них.

– Что с тобой? – встревоженно спросила Катя, когда Алина вскочила с места и принялась расхаживать по кругу вслед за Павлом.

– Я знаю, с какой целью нас здесь держат, – резко остановившись, заявила Алина. Слова прозвучали громче, чем следовало. Она была слишком взволнованна, чтобы контролировать свой голос. – Мы срочно, срочно должны найти способ уйти отсюда. Особенно вы…

– Что ты имеешь в виду? – Паша подлетел к светлой и вцепился в расцарапанные плечи девушки, едва прикрытые тонким шелком.

Серебряная глубоко вздохнула. Ей надо было успокоиться. По опыту она знала, что истерика – не лучший советчик.

– Отпусти меня! – Алина дернула плечами, скидывая руки Коледова, и, больше не обращая внимания на сокамерников, уселась в дальнем углу, уткнув лицо в колени. Трое вампиров терпеливо ждали, встав возле нее полукругом. Их глаза, уставившиеся на маленькую, сгорбленную фигурку, лихорадочно блестели в темноте.

– Возможно, вы помните Соню Корневу, она из моей группы, – начала Алина спустя минут пять. Говорить было трудно, так как ужас того, что она должна была сказать, заставлял язык костенеть во рту и прилипать к небу. Когда она впервые услышала об этом от Анны, сперва не поверила, а потом возмутилась, почему никто не удосужился сделать столь важные сведения достоянием гласности. Почему ни одна книга, которая когда-либо попадала к ней в руки, не несла в себе информации о вещах, с которыми может столкнуться любой человек, вышедший на бой с оборотнями.

«Если об этом станет известно, – сказала тогда Анна, – это вызовет панику. Во времена Великой Войны Сантьяго распорядился, чтобы информация не просочилась в широкие массы. И, несмотря на то, что было достаточно воителей и вампиров, посвященных в тайну, большинство так никогда и не узнало того, что я рассказала вам. И, надеюсь, у вас обеих хватит ума держать услышанное в секрете».

«Линда знает?» – спросила Соня, вперив в мать злой взгляд.

«Да, но она придерживается мнения Испанского Дьявола. Она позволила мне быть откровенной лишь с пятерыми магами: Маргаритой, Ванессой, Донгом, Катсуро и Иоанном. Я нарушила прямой приказ, посвятив вас в тайну».

Алина встряхнула головой, прогоняя из памяти картинку недавнего прошлого. Тогда разговор с древней привел ее в ужас, и она постаралась забыть обо всем, что услышала. Как оказалось, она преуспела в своих стремлениях, раз не смогла догадаться сразу, почему очутилась в подземельях оборотней в столь странной компании.

– Мать Сони, – уже более твердо продолжила Серебряная, – Анна Коршунова – одна из древних. Она кое-что рассказала нам…

– Не томи уже, – не вытерпел Паша.

– Нас с Аней они, скорее всего, хотят обратить. Оборотни, как и вампиры, из воителей получаются более сильные, чем из простых людей. Только не все им подходят, не знаю, как они отбирают кандидатов, но лишь один из нескольких сотен оказывается пригоден для их цели – стать не просто машиной для убийства, а сверхсовершенной машиной для убийства.

– Это неважно, – прервал ее Паша. – Мы думали об этом. Но зачем им нужны вампиры. Мы уже немертвые. Нас нельзя обратить.

– Нельзя, – кивнула Алина и шумно сглотнула. Она подняла глаза на друзей и очень уверенно произнесла: – Они не могут вас обратить, но они могут иметь от вас детей.

Маша засмеялась, Катя недоверчиво фыркнула, Паша покрутил пальцем у виска.

– Мы бесплодны, это знает каждый, – махнула рукой Шемякина.

– Да, если пытаетесь завести детей с людьми или между собой. – Алина закрыла рукой глаза: от постоянного напряжения они начали слезиться, отчего и без того тусклая картинка темного подвала стала расплываться. – Но дети могут родиться от союза вампира и оборотня.

– Бред какой-то… – Паша смотрел на Серебряную, как смотрят на душевнобольных, – со смесью недоверия и жалости.

– Если бы это было так, мы бы знали, – заметила Катя.

– Нет, не знали бы, – отрезала Алина. – Сантьяго позаботился о том, чтобы даже во времена Великой Войны, когда таких детей рождалось достаточно много, об этом знали единицы. Он считал, что обнародование подобной информации приведет к панике, а возможно, боялся, что бесплодные женщины-вампиры сами пойдут к оборотням, желая получить то единственное, что немертвое существование не может им дать.

– Хорошо, допустим, что это так, – сказал Паша, – но какой смысл рожать детей, а потом годами ждать, когда те вырастут? Разве не разумнее наловить воителей, на худой конец обычных смертных, и хорошенько их покусать? Для этого даже маг не нужен. Зачем нянчиться восемнадцать лет с ребенком, если гораздо проще сразу получить готового бойца.

– Проще, но не так эффективно, – вздохнула Алина. Когда-то Соня задавала все те же вопросы матери, и та, потягивая шампанское из хрустального фужера, отвечала в своей лениво-резковатой манере. Теперь ее слова повторяла Алина. Слова, которые она не хотела даже помнить. – Полукровки, рожденные от такого союза, от природы наделены силами, какие не снились большинству опытных воителей. Они быстры, умны, невосприимчивы к большинству известных ядов. У них великолепная регенерация, а их ловкость заставляет изумляться самых искушенных. Но они смертны, не могут передавать свои особенности по наследству и иметь детей с немертвыми. Поэтому, как только такие дети вырастают, их обращают в оборотней. Провести ритуал перерождения в вампира над ними невозможно. Как я поняла, Сантьяго неоднократно пробовал. Оборотни, которые получаются из полукровок, гораздо сильнее своих собратьев. А главное, они практически неуязвимы. Их кожа втрое тверже, и они не боятся огня. Одолеть такую тварь в бою невозможно. Поэтому оборотни стараются взять в плен как можно больше вампиров, чтобы улучшить популяцию. И отбирают они только тех, в ком звериным чутьем угадывают наилучший генофонд для своего потомства.

– Очень лестно, конечно, – невесело усмехнулась Катя, – но у меня нет никакого желания спариваться с животными и тем более вынашивать их детенышей. Нет уж, спасибо огромное за предложение.

– Полностью согласна, – подтвердила Маша.

– Нам надо выбираться отсюда, – повторила Алина. – И по возможности прихватить с собой как можно больше наших.

– Легко сказать… – протянул Паша и вновь принялся выстукивать стены. В этот раз ему помогали обе вампирши, испуганные перспективой возможного материнства.

– Соня… – Влад приоткрыл глаза, на его измученном болезнью лице появилась слабая улыбка – тень той, что обычно сияла на его губах, когда Фиолетовый говорил с женой.

– О Влад, – Соня склонилась над мужем. Только что с ее плеч свалилась многотонная гора, которая вот уже трое суток не давала Красной ни спать, ни есть. На свете не было второго человека, которого она любила бы так же сильно, как Влада.

– Очнулся, братишка! – воскликнул Роберт. Он сидел на песке, вычерчивая какие-то узоры. Хадижа мирно дремала на плече.

– Рановато мне за грань, – попробовал пошутить Влад.

– Однозначно! – Лиза, все эти дни выполнявшая роль лекаря, подошла к раненому и деловито принялась измерять его пульс. Потом, приподняв запыленное одеяло, прикрывавшее исхудавшее тело Влада, без всякого смущения начала разглядывать едва сформировавшийся рубец на его бедре. Даже людям, незнакомым с врачеванием, было ясно, что стало лучше. Отек практически спал, краснота уменьшились, а края раны, не желавшие сближаться, плотно прилипли друг к другу. Регенерация шла полным ходом.

– Опасность миновала, – обращаясь к Соне, сказала Голубая и улыбнулась. Она переживала за друга не меньше остальных, но, так как постоянно была занята заботой о многочисленных раненых, не могла проводить у его повозки все свое время. – Придется соблюдать постельный режим не меньше недели, а то осложнений не избежать.

– Интересно, как он станет его соблюдать, если на нас нападут? – поинтересовался Роберт. Вопрос был риторическим и ответа не требовал.

В это время к повозке подошли Стас, Макс и Антон.

– Все в сборе, – улыбнулся Влад, глядя на друзей. На спящей Хадиже, которую не потревожила суета вокруг, он задержался чуть дольше. – Она в порядке? – спросил Фиолетовый, пытаясь оценить ощущения в знаке.

– Последствия укусов, – буркнул Роберт, у которого состояние жены не вызывало радостных эмоций.

– Ясно, – кивнул Влад, поморщившись от боли. – А Алинка где?

Молчание, воцарившееся вокруг, было красноречивее любых слов. Оно говорило о том, что стряслась беда. Влад поднял к лицу правую руку и уставился на знак. Серебряная нить была на месте и даже не колола.

– Что с Алиной? – повторил свой вопрос раненый.

– Мы не знаем, – осторожно сказал Макс. – Соня видела, как ее схватили оборотни. Красная попыталась помочь, но получила рану и отключилась.

– Но зачем она им? Почему она до сих пор жива? – недоуменно воскликнул Влад.

– Они хотят обратить ее, – неожиданно для самой себя выпалила Соня.

Она не успела обдумать собственную догадку. Слова матери, о которых она с несвойственным ей легкомыслием позабыла, всплыли в памяти с такой точностью, словно их разговор произошел только вчера. Друзья уставились на Красную полными ужаса глазами. Подсознательно каждый уже знал, что она права. Теперь, когда страшные слова произнесли вслух, никто не мог понять, как не додумался до этого раньше. С самого начала намерения оборотней были очевидны. Даже Стас растерянно чесал в затылке, удивляясь собственной недогадливости. Они все слышали, что в прошлую войну оборотни пополняли свою армию за счет пленных землян, в том числе воителей. Такие случаи происходили не слишком часто, но и диковинкой не были. Просто об этом предпочитали не говорить, не думать, не вспоминать.

– Нет… – Антон вцепился обеими руками в волосы и принялся раскачиваться взад-вперед, словно безумный. – Нет, нет, нет! Этого просто не может быть. Не с Алиной.

– Они хотят обратить ее, – безжалостно повторила Соня, – и наверняка не только ее. Когда на прошлом привале я ходила по лагерю, то слышала разговоры о пропавших из других групп. Они тоже ощущаются живыми, но не выходят на связь.

– Она права. – Стас осторожно приобнял Зеленого за плечи. – Ты не мог не читать об этом. В библиотеке Линды хватает книг о прошлой войне, а ты сотню лет оттуда не вылезал.

– Мы должны помешать им! – твердо заявил Максим, с вызовом глядя Стасу в лицо.

– Как? – Черный покачал головой. – Как ты собираешься сделать это? Мы не знаем, где Алина. Мы даже не уверены в том, что она еще человек. Я не представляю, что мы можем… Мне жаль, но я, правда, не вижу выхода.

– Надо собрать группу добровольцев, человек сто-двести, под покровом темноты пробраться во вражеский лагерь и отыскать пленных! – Идея Роберта не была лишена смысла, но в то, что ее удастся реализовать, не верил даже Оранжевый, который никогда не отличался дальновидностью.

– Мы не имеем права бросить Алину, – тонкий голосок Хадижи звенел от напряжения. Никто не заметил, когда она проснулась.

– Не имеем, – согласился Стас. Он кусал губы, стараясь придумать хоть что-то. Но всего его опыта было недостаточно, чтобы решить столь сложную задачу. – Я пойду к Линде. Мы должны рассказать ей о том, что происходит, если она еще сама не догадалась. Я хочу узнать, что она думает по этому поводу, и, уверен, получу ответ. Я предложу ей вариант Роберта. Пожалуй, это единственное, что действительно в наших силах. Нельзя допустить, чтобы армия врага пополнилась нашими лучшими бойцами.

– Линда знает, – прервала его Соня. Ее голос звучал сухо и слегка приглушенно, но от того не становился менее твердым и резким. – Она знает и об этом, и еще кое о чем, пожалуй, более страшном. Мне мать рассказала несколько старых преданий, взяв слово, что я буду молчать. Естественно, прежде всего она просветила Линду, и та потребовала от Анны сохранить секретность. Линда ничего не будет предпринимать. Она ничего не может, так как прикована к армии и должна заботиться о ее боеспособности. Отряд, который вы предлагаете выслать, не вернется.

– Я все же попытаюсь. – Стас встретился с Красной взглядом, словно пытался прочитать в ее голове все тайны, но девушка наглухо закрыла ментальный канал – пробиться сквозь ее стену не мог даже генерал. Эта особенность Сони всегда злила Черного, но, как и многие другие ее качества, осталась неразрешимой загадкой. – Я должен сам услышать, что Линда ничем не собирается помогать пленным воителям.

Не дожидаясь возражений, Стас пошел прочь – туда, где вдалеке белела колдовская палатка, которую занимали маги. Внутри она была раз в сто больше, чем снаружи. Там отдыхали колдуны, которые не несли караул по периметру. Многовековая привычка во всем советоваться с волшебницей столь прочно въелась в сознание Черного, что даже сейчас, лучше других осознавая плачевное положение их армии, он стремился к своей давней подруге и госпоже, ища помощи, которой просто не мог получить. Перед мысленным взором вставало лицо Алины – веселой, юной, бесконечно запутавшейся в любви. Стас знал, что не имеет права отказаться от попытки спасти ее. Он был готов лично возглавить самоубийственную операцию, если получит добро.

Полог палатки магов приподнялся, пропуская внутрь светлого генерала.

Внутри было светло и прохладно и, что радовало, напрочь отсутствовал песок. Линда прилегла на топчан у правой стены шатра, привалившись боком к мягкой подушке в восточном стиле. Рядом с ней на корточках сидел Роман и что-то оживленно говорил. Напротив, облокотившись на пуф, прямо на полу примостился Оливер Мудрец. Судя по всему, колдуны наложили на себя заклинание неслышимости, так как ни единого звука из угла не доносилось, в то время как остальная часть огромного шатра гудела, словно потревоженный улей.