Текст книги "Призраки Белой крепости"

На Стаса, который был частым гостем в походном жилище магов, никто не обратил внимания. Черный неторопливо подошел к тройке волшебников и вежливо покашлял, остановившись на подобающем расстоянии. То, что посторонние не могли слышать, о чем беседуют маги, не значило, что и они внутри своего кокона так же глухи к окружающему.

– Стас? – удивленно подняла бровь Линда. Они только недавно расстались, и волшебница никак не ожидала, что генерал вернется назад так быстро, толком не пообщавшись со своими друзьями.

– У меня к тебе важный разговор, – без обиняков заявил Черный. Они с Линдой были слишком давно и слишком близко знакомы, чтобы начинать диалог с миллиона околичностей, как зачастую поступали другие воители в общении со своими магами.

– Хорошо, – Солнечный Свет дружелюбно улыбнулась. – Полагаю, ты хочешь пообщаться без свидетелей?

Стас кивнул. Оливер, поняв, что аудиенция окончена, торопливо встал и направился туда, где стояла его собственная походная кровать, в отличие от остальных довольно грубо сколоченная из деревянных досок. Роман сделал вид, что намек его не касается и с места не сдвинулся, только поудобнее устроился возле пуфа, который недавно занимал Мудрец.

– Роман, оставьте нас, – потребовала Линда, обращаясь к бывшему ученику на «вы», как того требовал этикет. Она считала, что соблюдение привычных норм в смутное время укрепляет дух, способствует поддержанию порядка и боевого настроения. Однако Чтец Душ словно не услышал ее. Он достал из кармана защитного костюма сигарету и, не торопясь, закурил. Линда, привыкшая к выходкам юного мага, решила не обращать на него внимания.

– Садись. Что-то стряслось? – заботливо поинтересовалась она, глядя на своего генерала.

– Да. – Стас уселся на пол и бросил короткий взгляд на Романа.

– Можем говорить при нем, – ответила Линда на немой вопрос. – В отличие от меня, он уже знает все, о чем ты хочешь сообщить, и даже то, о чем намереваешься умолчать.

– И еще знаю, что ты ему ответишь, – поддакнул Чтец Душ. Голос его прозвучал мрачно, словно он скорее был согласен со Стасом, нежели с бывшей учительницей.

– Ты знаешь, что многих воителей взяли в плен? – спросил Стас.

– К сожалению, это война, и на ней кому-то суждено погибнуть, а кому-то – угодить в плен, – пожала плечами Линда, но глаза ее были наполнены болью.

– Ты знаешь, зачем оборотням нужны воители? – продолжил расспросы Черный, внимательно следя за изменениями в выражении лица госпожи.

– Знаю… И опять же, к сожалению, не могу ничего изменить… – Линда стукнула крошечным кулачком по брезентовой стене, которая от удара заходила ходуном.

– Они обращают их! Это ужасно, отвратительно, мерзко! – вспылил Стас. Чувство собственного бессилия раздражало деятельного Черного, как ничто иное.

– Если бы ты знал, что они делают с вампирами, ты бы еще не то сказал, – вздохнула Солнечный Свет.

– Это точно, – буркнул Роман. – Я, как прочитал это в мыслях Линды, неделю кошмары видел.

– И что же они с ними делают? – поинтересовался Стас, не будучи до конца уверенным, что хочет это знать.

– Меньше знаешь – крепче спишь. – Линда примирительно положила руку на ладонь Черного, извиняясь за то, что не собирается открывать тайну своему самому верному человеку. Рома бросил взгляд на переплетенные пальцы своих собеседников с видимым недовольством и тут же отвернулся. Что он прочитал в душе каждого из них, осталось загадкой, но это что-то ему не понравилось.

– Линда, – Стас говорил вкрадчиво, с почтением, но в то же время настойчиво, словно не просил, а распоряжался. Он знал, что может позволить себе такой тон и нисколько не опасался последствий. – Прикажи собрать ребят. Расскажи им все. О воителях, о вампирах… Это важно. Незнание губит. Как бы ужасна ни была правда, она многим поможет выжить… или достойно умереть. Сообщи все, что тебе известно, другим магам. Они должны принять меры. А после того, как всем станет ясно, куда пропали их друзья, распорядись собрать отряд из добровольцев, которые рискнут отправиться в стан врага и разыскать пленников, которых еще можно спасти. Это наши люди, наши вампиры. Мы в ответе за них. Ты в ответе за них.

– Слушай, слушай, – пробормотал Рома, – может быть, его слова подействуют на тебя лучше моих.

– Я в ответе не только за тех, кто попал в плен. – Линда встала и сделала несколько шагов, но, оказавшись за пределами действия заклинания неслышимости, огляделась по сторонам и быстро вернулась на место. – Как вы оба не понимаете! Я в ответе за всех вас. За тех, кто потеряет голову от страха или негодования и примется совершать глупости, которые неизменно приведут к гибели. За тех, кого ты предлагаешь собрать в отряд и отправить на верную смерть. За армию, которая затерялась где-то в пустыне, за которой по пятам бежит свора голодных, кровожадных зверей. У нас огромные потери. А сколько раненых, состояние которых можно оценить как тяжелое и крайне тяжелое, я не могу даже сосчитать. И вы предлагаете мне еще сильнее ослабить нас, отправив здоровых, боеспособных людей туда, не знаю куда. Вы оба рехнулись. Я не хочу говорить об этом! Если вам нечем заняться, лучше помогите разобраться в древних картах. Может, тогда мы сумеем найти эту дурацкую крепость, пока еще не поздно!

– Ты, вообще, уверена, что она существует? – поинтересовался Роман, на полу перед которым возникла зачарованная карта местности, мало чем напоминавшей современную Сахару. В окружении зеленых садов и пышных пастбищ возвышалась огромная крепость, которая была прекрасна даже на схематичном рисунке. От нее во все стороны расходились широкие тракты, соединявшие неприступную цитадель с другими крупными городами.

– Уверена. Я боюсь, что мы прошли стороной. Джейзи Джимма укрылась за стенами твердыни практически сразу после того, как оборотни выскочили из портала. Ей потребовалось на это несколько часов, максимум – день. Мы ищем уже трое суток. Но, во-первых, тогда были хорошие дороги, соединявшие предпортальную зону с крепостью. А во-вторых, за ней не тянулась вереница раненых. К тому же она точно знала, куда идет и как туда добраться.

Казалось, Линда вообще забыла о существовании Стаса, углубившись в размышления о поисках укрытия. Черный, знавший волшебницу как свои пять пальцев, понял, что разговор окончен. Возможно, если бы Роман не сидел сейчас рядом, генерал сумел бы как-то убедить старую подругу, воспользовавшись своим авторитетом. Но в присутствии молодого мага он ничего не мог.

Рома, явно прочитав мысли раздосадованного воителя, резко встал.

– Все, с меня хватит. Я спать, а то через два часа снова в путь, а я еще глаз не сомкнул, – ни с того, ни с сего объявил он, бросив на Стаса выразительный взгляд, в котором без всяких слов угадывалось: «Дерзай, если думаешь, что без меня у тебя получится», и, не дожидаясь позволения Линды, удалился. Несколько раз Чтец Душ оглянулся назад, и выражение лица у него было самое сумрачное.

«Похоже, мальчишка влюбился», – подумал Стас, но не стал терять драгоценное время на мысли о душевных терзаниях Романа. Перед его глазами стояло несчастное лицо Антона, в глазах которого поселилось отчаяние, и веселая улыбка Алины, которой она умела прогонять тучи, нередко сгущавшиеся над их компанией.

– Лида, – окончательно плюнув на субординацию, Стас присел рядом с Линдой на топчан. Когда их плечи соприкоснулись, она слегка вздрогнула, но не отстранилась. Воздух над головой заколебался, словно в шатер ворвался легкий порыв прохладного ветерка. Это волшебница набросила небольшую иллюзию, которая показывала любопытным колдунам, расположившимся по соседству, почтительный разговор светлого мага со своим доблестным генералом.

– Лида, послушай, – вновь заговорил Стас. – Они взяли в плен Алину. Я просто не могу оставаться в стороне. Антон вот-вот свихнется. Что может натворить Соня, я вообще не представляю – она на грани. Хадижа все время плачет и падает в обмороки, как кисейная барышня. А что творится в голове у Макса, я понятия не имею. Но он, словно собачонка, вьется вокруг брата. Куда один, туда и другой, и ты прекрасно знаешь, что не можешь помешать ему творить глупости. Светлый ритуал во многом уступает темному – Максим тебе не раб. Я чувствую, как моя группа разваливается на части. Я вижу, с какими лицами ходят воители, друзья которых исчезли с радаров. Многие догадываются, что собираются делать с пленниками. Раньше пропавших без вести частенько обращали в вампиров, да, этим занимались враги, но свои, знакомые. Обращение было одним из профессиональных рисков, мы всегда это знали. Но оборотни – это совсем другое дело. Стать таким… это в тысячу раз хуже смерти. Наши друзья и родные будут убивать нас, прекрасно помня, кто мы. Им будет плевать, потому что в них не останется ни грамма человечности. Ты хоть представляешь, на что обрекаешь всех нас. Всех! Лида…

– Стас, замолчи! – волшебница закрыла лицо руками. – Я думала об этом задолго до того, как началась война. Я знаю все твои аргументы. Но повторяю – мы не пойдем спасать пленников. Это бесполезно. Смельчаков схватят и обратят самих – вот чем это кончится. И мы получим еще больше врагов, которые раньше были друзьями. Ты человек умный и понимаешь, что в сложившихся обстоятельствах я не имею права действовать иначе. Что касается Антона… я ничего не смогу поделать, если он решит броситься спасать Алину. Зеленый – хороший стратег. Он ловкий и очень живучий. Он сумеет выпутаться из таких ситуаций, где все остальные сложат головы. Их любовь с Серебряной – это магия, гораздо более мощная, чем та, какой владеет любой из нас. Она защитит его, насколько это вообще возможно.

– Если бы любовь могла защищать, в нашем мире стало бы гораздо меньше зла. – Стас чувствовал, как в нем закипает гнев на маленькую женщину, сидящую рядом с ним. Возможно, такие сильные эмоции по отношению к Лиде ему доводилось испытывать впервые.

– Ты, как и я раньше, недооцениваешь силу изначальной магии, самой светлой из всех. Поговори об этом с Оливером, он многое может рассказать.

– Это твое последнее слово? – сквозь зубы выдавил Стас. Линда молча кивнула.

Никогда еще Черный не выскакивал от своей подруги и госпожи в таком гневе, никогда еще он не был так близок к неповиновению. Он почти бежал туда, где остались его друзья. Бежал, чтобы сообщить им то, о чем все и так знали, но продолжали надеяться. И с каждым шагом остатки его спокойствия, которому он учился долгие столетия, таяли, как майский снег. Сейчас он был готов на любые глупости, и никто не мог остановить его. Группа давно стала его семьей, и за каждого из ребят он болел душой. Алина – самая молодая и ранимая из всех – стала для него младшей сестрой или даже дочерью, которой ему не суждено было иметь.

Темнота давила на плечи. Костры, которые кое-где разожгли воители, тускло мерцали по всему огромному периметру лагеря. Меньше пяти минут потребовалось Черному, чтобы преодолеть расстояние, которое в других обстоятельствах отнимало все двадцать пять. Телега, на которой лежал раненый Влад, стояла на месте. Друг по-прежнему находился внутри, но рядом никого не было. Завидев приближение Стаса, он слегка повернул голову. Две пары глаз, карие и голубые, встретились, чтобы без слов рассказать друг другу две повести о последнем часе.

Для Алины и ее институтских друзей два дня прошли без существенных изменений. Аня пребывала в беспамятстве – ее состояние стремительно ухудшалось. Остальные четверо по очереди сидели около нее, надеясь на чудо, но уже не веря в него. То и дело кто-то вскакивал с места и принимался метаться по маленькой клетушке, барабаня руками и ногами по стенам и выкрикивая ругательства. Дважды в день заходил тюремщик, всегда один и тот же. Это был огромный детина с дебильным выражением лица и препротивной улыбкой. Он приносил воду, какую-то малосъедобную, но питательную похлебку для живых и чаши с красной жидкостью для вампиров.

– Какая гадость, – выдавил Паша, после очередного приема пищи вытирая рот рукавом халата, превратившегося из белого в черный и сливавшегося с темнотой.

– Можно подумать, обычно кровь – изысканное лакомство, – съязвила Алина, которая была еще более подавлена, чем все остальные. Она неустанно думала об Антоне и о том, что им, скорее всего, не суждено больше свидеться. От этих мыслей сердце пронзала острая боль. И тогда девушке казалось, что она вот-вот задохнется. Представить, какие чувства сейчас терзают любимого, который не знает, что с ней произошло, она боялась. Серебряная надеялась, что Соня сдержит данное матери слово и не расскажет, зачем оборотни берут пленных. Она не сомневалась, что любые пытки лучше того, что ждало ее впереди. По правде говоря, Серебряная не понимала, почему оборотни медлят и, словно зачарованные, обходят их камеру стороной. К соседям периодически наведывались целые отряды и каждый раз уносили кого-то с собой. Запертые в своей клетушке, друзья слышали, как сопротивляются пленники. Никто из них назад не возвращался.

– Обычная кровь, девочка моя, – поучительно ответил Паша, – это кровь людей. В худшем случае – диких животных. А это пойло язык не поворачивается назвать гордым словом «кровь».

– Это не кровь? – с сомнением проговорила Алина, задвинув тяжелые мысли подальше лишь для того, чтобы вернуться к ним через несколько минут.

– Кровь, только не местная, не земная, – пояснила Катя, с отвращением выпивая свою порцию. – Она прекрасно поддерживает силы, но на вкус… Лучше уж бифштекс с жареной картошкой, чем это.

– Они убивают своих людей, чтобы кормить вампиров? – изумилась Серебряная, которая каждый раз смотрела на трапезу друзей с отвращением, но не решалась даже думать о том, откуда берется красная жидкость, разлитая по железным чашам.

– Не людей, – ответил Паша, – каких-то крупных хищников. Но, честное слово, когда я был человеком, брокколи по сравнению с этим казалась мне божественным лакомством.

– Хватит говорить о всякой ерунде! – вспылила Маша. Она была самой молодой из трех вампиров и лишь недавно присоединилась к полному опасностей волшебному миру. Девушка больше других была подвержена перепадам настроения и немотивированным вспышкам агрессии, которые изливались на всех подряд. Больше других доставалось Алине. Ее светлый знак жег глаза потерявшей голову от страха немертвой. – Лучше придумайте, как нам отсюда выбраться!

– Ты у нас такая умная, вот и думай! – крикнул ей в ответ Паша.

– Мне кажется… – Алина давно обдумывала одну идею, но пока не решалась высказать ее вслух. Однако положение с каждым днем становилось все более критичным. Если вампиры могли надеяться на то, что их продержат в этом подвале до окончания войны, так как время для спаривания сейчас было не самое подходящее, то у воителей такой роскоши, как надежда, не имелось – новые сильные оборотни были нужны уже вчера. Следовательно, счет шел на дни, если не на часы. – Мне кажется, – сглотнув, повторила Серебряная, – что у нас есть только один вариант. Мы должны прорваться, когда нам приносят еду.

– И что? – поинтересовалась Маша с ехидным выражением лица, говорившим о том, что в данный момент паника заглушает последние крохи ее разума. – Ты же не думаешь, что мы вчетвером перебьем всю стражу без оружия, без защитных костюмов! А даже если случится чудо и нам попадется оборотень-лох в компании таких же товарищей, что мы будем делать, оказавшись в пустыне? Мы умрем с голоду или напоремся на вражеский патруль, и тогда нас вернут назад!

– Я тоже об этом думал, – не обращая внимания на Машину истерику, вступил в разговор Паша. Как-то так случилось, что в их небольшой компании он стал негласным лидером, каким никогда не был во времена их беззаботного студенчества. Тогда эта роль всецело принадлежала Кате, но сейчас, когда мир катился в пропасть и разваливался на куски, она покорно склонилась перед мужем, которого ненавидела, признавая его опыт и авторитет. – Мы вряд ли прорвемся, но получим возможность достойно умереть. Оружие мы получим, как только покончим с первым охранником – они на себе целый арсенал таскают, так что на всех хватит. Даже без своей брони мы не беспомощны. У нас по-прежнему есть руки, ноги и у некоторых клыки, а значит, один шанс на миллион я бы нам оставил.

От его безжалостных слов три девушки синхронно вздрогнули. Даже Аня застонала во сне, словно слышала, о чем говорят остальные.

– И все же бросаться в воду, не разузнав броду, глупо, – продолжил Паша. – Мы уже выяснили, что наши стены не охраняются магией. Тут нет никаких энергий, помимо той нейтральной, что пропитала воздух. Но и ее здесь значительно меньше, чем снаружи. Мне удалось вычислить примерное время дня и ночи по визитам нашего охранника. Сейчас, например, день, а бежать лучше ночью. Охранников на весь коридор не больше десяти, по крайней мере, если есть еще, то они ходят совершенно бесшумно и ухо вампира не способно различить звуков их шагов, но в это я не верю. Я достаточно приноровился к толстым стенам и темноте, чтобы и видеть, и слышать вполне сносно. Нам надо каким-то образом выяснить, как стоит стража и сколько оборотней в катакомбах. Я не думаю, что те десять охранников, которых я сумел засечь, единственные представители своего народа в радиусе тысячи квадратных километров. Где мы находимся и что нас ждет на поверхности, останется загадкой до самого последнего момента, если, конечно, он наступит.

– Круто я буду смотреться голой посреди пустыни, если наше дельце выгорит, – усмехнулась Катя, показывая пальцем на порванное кружево своего белья. Ее шутку никто не оценил, все были заняты своими мыслями.

– Что насчет Аньки? – спросила Алина. Она не собиралась бросать одногруппницу, даже если всю дорогу ту придется тащить на собственном плече, а ее собственная жизнь от того станет вдвойне более уязвимой.

– Потащим ее за собой, разве у нас есть варианты? – пожал плечами Паша. Сейчас он был больше похож на милого мальчишку, которого Серебряная помнила по институту, чем на ехидного, препротивного вампира, которого видела на их с Катей свадьбе. – Машка для этого прекрасно сгодится.

– Почему я? – огрызнулась вампирша. – Я сильнее Алины. Она живая, значит, и в бою я могу пригодиться больше. Вот она пусть и тащит.

– Превращение тебя совсем дурой сделало? – грубо поинтересовался Паша, его глаза недобро блеснули. – У тебя тупой силы больше, зато у нее опыта хоть отбавляй. Как воин, она намного ценнее и сможет прикрыть твою спину, а вот ты ее вряд ли!

– Но… – Маша исходила ядом. Прежде, в человеческой жизни, она была милой и доброй. Вампирская сущность выявила отрицательные, скрытые стороны ее натуры, и Алине они однозначно не нравились. В отличие от Кати, которая совсем не изменилась, и Паши, в котором прежняя личность проступала лишь иногда, Машу было сложно узнать.

– Помолчи! – рявкнул Коледов, нависая над молодой вампиршей. – Иначе я разберу тебя на части и соберу как придется. Надеюсь, никто не будут против, если я стану временно выполнять роль главы нашей группы?

Катя и Алина утвердительно кивнули. Маша замерла с разинутым ртом, ее глаза полыхали злостью и страхом.

– А раз никто не «против», то ты, Маша, обязана мне подчиняться. Все понятно?

Девушка неубедительно кивнула, отодвигаясь от разъяренного друга.

– Рад, что хоть это мы выяснили. – Паша уселся на место и задумался.

Некоторое время никто не издавал ни звука. Потом Коледов снова заговорил:

– Разведывать придется одной из вас. Когда тюремщик придет, пристанете к нему с какой-нибудь ерундой и постараетесь подобраться ближе к выходу, чтобы выглянуть наружу. Вы все чертовски красивы, а он мужик, пусть и оборотень. Только лучше бы это делать не Алине. Вам, девоньки, в случае чего, грозит всего лишь неприятный секс, а ее могут быстренько обратить. Маша, думаю, ты подойдешь на роль соблазнительницы.

– Нет, – возразила Катя. – Лучше я. Машка в панику вдарится и все испортит. Да и одежды на мне меньше, – попыталась пошутить Шемякина.

– Хорошо, – согласился Паша, но Алина успела заметить, как его лицо исказила болезненная гримаса. Паша сходил с ума от ревности к Вадиму, а от одной мысли, что его жену своими волосатыми лапами будет трогать какой-то монстр, у него начиналась зубная боль, которой вампиры страдать не могли по определению. – Осталось только решить, что именно ты будешь говорить и как далеко готова зайти, чтобы разведать обстановку. Возможно, было бы лучше, если бы тебе удалось выйти наружу, а потом вернуться. – Ревнивый муж уступил место профессионалу.

Когда Стас ушел к Линде, его друзья застыли в молчании, таком напряженном, что, казалось, сам воздух вокруг излучал электрические разряды. Они старались не смотреть друг на друга и в первую очередь избегали коснуться взглядом Антона, стоявшего чуть в стороне. Зеленого словно молния поразила. Он был здесь и отсутствовал одновременно. Даже Максим не решался нарушить его одиночество своим вмешательством. Помочь брату он все равно не мог. Никто не мог. И что бы там ни говорил Черный, на что бы он ни рассчитывал, отправляясь к Линде, каждый понимал: надежды нет.

Это было до того больно, что хотелось плакать, кричать, рвать на себе волосы. Соня исцарапала ладони в кровь, Хадижа давилась рыданиями, но ее глаза оставались сухими, Лиза замерла каменным изваянием и думала о чем-то, сосредоточенно разглядывая темный песок под ногами. Вечно веселый Роберт приуныл и медленно вращал в руках кинжал с извитой рукоятью. Влад закрыл глаза, но никто не сомневался, что он бодрствует. Максим расхаживал взад-вперед, то и дело вздымая носком солдатского ботинка тучки грязного песка.

Пауза затянулась достаточно долго, чтобы у каждого была возможность поразмыслить над ситуацией и прийти к одному и тому же выводу. Они бессильны. Им надо смириться и жить дальше, каждую минуту ожидая, когда серебряная нить перестанет гореть в знаке, а Антон, навеки разлученный с любимой, расстанется с большей частью своей души. Никто из них уже не будет прежним. Хадижа еще раз судорожно всхлипнула, и долгожданная слеза наконец побежала по ее щеке. Розовая уже приняла действительность такой, какой она являлась.

Мимо опечаленной группы проскочил Али. Он что-то быстро говорил конопатому Джефу, тот делал вид, что слушает, но невооруженным глазом было видно: думает парень о другом. Два дня назад от ран умерла девушка, с которой он встречался, и «лев» еще не оправился от потери. Слова турка не долетали до убитого горем сознания некогда веселого Джеффри.

Где-то вдали истошно зарыдала неизвестная женщина. Звук был душераздирающим и доносился с того места, где находилось большинство повозок с ранеными. Соня вздрогнула и словно очнулась. Со дня исчезновения Алины она впервые прямо посмотрела на Антона, но тот не ответил на ее взгляд. Он молча побрел в ночную тьму, унося с собой свое горе.

Антон все для себя решил. Он знал, что рассчитывать на помощь Линды не может – у нее хватает забот и без его проблем. На ней лежит слишком большая ответственность за всех, особенно теперь, когда Маргарита отрезана от них вражескими армиями и километрами пустыни. А потому светлая волшебница просто не имела возможности думать о каждом отдельном человеке. Антон слишком хорошо знал свою госпожу, чтобы не понимать, как ей больно, и потому не испытывал ни разочарования, ни гнева. Он не чувствовал себя покинутым и одиноким. Ведь пока горит в знаке серебряная нить – надежда будет жить в душе, кто бы что ни говорил.

Зеленый мог бы попросить друзей о помощи, но знал, что не имеет на это права. Он не должен заставлять выбирать их между любовью к ним с Алиной и долгом. Поэтому он никому не сказал о том, что задумал. Напротив, постарался как можно лучше заблокировать свои мысли, чтобы даже их отголоски не долетели до товарищей.

Медленно, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Антон брел между группками воителей. Одни спали, другие неподвижно сидели в темноте и молчании. Огромное количество печальных лиц мелькало перед глазами. Возле тусклого костерка кто-то пытался шутить, но получалось плохо – друзья не смеялись. В толпе оголодавших за время пути вампиров, кровь которым выдавалась из ограниченного запаса строго порционно и отнюдь не всегда в достаточном количестве, Антон почувствовал себя неуютно, но немертвые не обратили на светлого никакого внимания. Сейчас они были заодно.

Вот и остались позади друзья, уже не видна была пестрая крыша шатра магов, где Стас выпрашивал у Линды разрешения организовать спасательную операцию. Зеленому казалось: еще чуть-чуть – и он настолько близко подойдет к вражескому лагерю, что сможет услышать рычание и грубую речь оборотней, но пока он оставался среди своих. Чем дальше он уходил, тем реже встречались группки отдыхающих воителей, исчезли повозки, в которых страдали раненые, не видно было голодных вампиров. Зато количество патрулей утроилось. Дежурные с подозрением смотрели на запоздалого путника, но, замечая знак Линды на его левом виске, не смели задавать вопросы. Однажды Антон нос к носу столкнулся с магом. В темноте он не сразу узнал Веронику Ночную Нимфу, взлохмаченную и усталую, но все такую же прекрасную, как на любом из балов, который она когда-либо посещала. Настроение у светлой было отвратительным, но, как и воители, она не обратила внимания на бредущего неизвестно куда человека Линды. Антон, вежливо извинившись, отправился своей дорогой, а Ночная Нимфа пошла своей. Ее прекрасные волосы развевались за спиной под порывами пустынного ветра, поднимавшего с земли песок и расшвыривавшего его во всех направлениях.

Зеленый знал, что еще может передумать, у него по-прежнему была возможность вернуться, не вызвав подозрений, но он понимал, что ни за что ей не воспользуется. Кто-то назовет его поступок слабостью, кто-то предательством, кто-то глупым героизмом, ему было все равно. Он, столь остро чувствовавший эмоции других, всегда оставался пугающе равнодушным к общественному мнению. Еще одна особенность, отличавшая его от младшего брата. Максим не умел быть чутким, но всегда маниакально заботился о своей репутации. Он регулярно нарушал правила, но так, чтобы это казалось невинным, притягательным бунтарством и добавляло ему очков в глазах других. Даже став вампиром, Бордовый сохранил эту черту и уже успел завоевать сердца всех, кого знал раньше. Что бы там ни было, Макс теперь далеко. Они расстались, скорее всего, навсегда, потому что Антон не льстил себе и не верил в удачу безнадежного мероприятия, которое затеял. Но по-другому он не мог. Мир без Алины для него не существовал. Именно этого она и боялась. Именно поэтому она бросила его на долгие месяцы и отправилась в путешествие, вырвав потенциально счастливые главы из их истории любви. Истории, которая слишком часто прерывалась.

Подходя к последним кордонам земных войск, Антон проверил перевязь с мечом, убедился, что кинжалы и нож на месте, а патронов для автомата и трех небольших пистолетов хватает с запасом. Жаль, что не получилось прихватить побольше огненных артефактов, но этого уже не изменить. Если он вернется, второго шанса уйти ему не дадут. Стас поставит при нем круглосуточную охрану, которая будет ходить следом даже в туалет. Зеленый тяжело вздохнул. Всего три шага – и все будет кончено. Никакого плана у него не было. Он не имел представления о том, где оборотни держат пленников, и тем более не знал, как незамеченным проникнуть в их ряды, но рассчитывал на свои эмпатические способности и на счастливый случай. Он где-то читал, что любовь – это магия. Возможно, она спасет и его, и Алину, когда все другие средства окажутся бессильны.

Незримая линия, служившая границей растянувшейся на многие километры армии землян, приближалась. Шаг, еще один. Вдали мелькнули три силуэта дозорных. Один из них тревожно обернулся на шаги, но, не увидев в Антоне ничего подозрительного, вернулся к беседе со своими товарищами. Последний шаг, и вот он за пределами относительно безопасной зоны, в бескрайней пустыне, между двумя враждебными воинствами.

– Стой! Подожди! – раздалось за спиной, и тут же послышались приближающиеся шаги. Тот, кто кричал, бежал на полной скорости. Антон не хотел останавливаться, но скрыться от вампира в темноте, в которой тот видит гораздо лучше, было невозможно. Уж если этому разговору суждено состояться, то лучше вблизи границы, откуда Максим без каких-либо сложностей сможет вернуться назад.

– Фу, успел! Боялся, что ты затеряешься в пустыне, а следы песок заметет. – Бордовый остановился в паре шагов от брата за линией лагеря. За спиной у него виднелся внушительных размеров рюкзак, на поясе и плечах висело разнообразное оружие – целый переносной арсенал, который не каждый бессмертный сможет поднять.

– Я так и планировал, – невесело отозвался Антон.

– Не сомневаюсь. Твоя жертвенность вошла в легенды, брат. Но в этот раз ты не будешь рисковать жизнью один, я иду с тобой. Пришлось немного задержаться, чтобы раздобыть запас крови и кое-какой еды для тебя. Что ты рассчитывал есть в пустыне? Охотиться на сайгаков? – Максим говорил беззаботно, как будто планировал вечеринку и обсуждал с братом, хватит ли им выпивки и сигарет. Зеленый на секунду замер: он действительно не подумал о еде, а для такого опытного человека, как он, подобное упущение было нехарактерно. Это лишний раз говорило о том, в каком смятении он пребывал, когда собирался в путь.

– Никто не будет ничем рисковать, – категорично заявил Зеленый, решив, что Макса он отправит назад, но еду все же заберет: умирать от голода в его планы не входило. – Риска и так с лихвой на всех хватает. Это мое безумие, и пойду я один.

– Ошибаешься, я уже все решил, и, как видишь, Линда не приказала мне остаться, значит, так надо, – сообщил Макс, протягивая брату небольшую наплечную сумку – видимо, тоже с провиантом.

– Ты говорил с Линдой? – удивился Антон. Он шел не слишком быстро, но и не настолько медленно, чтобы вампиру хватило времени на то, чтобы раздобыть еду, найти боеприпасы, да еще и поболтать с волшебницей.

– Нет, конечно, – подтвердил Максим догадку брата, – пришлось действовать оперативно. К тому же чем меньше наша юная волшебница будет знать, тем лучше. Но если бы она была «против», я уверен, она бы приняла меры заранее и связала бы мою волю. Это в ее власти. Так что идем, нечего здесь задерживаться! – Макс сделал несколько шагов вперед, но Антон схватил его за руку, удерживая на месте.

– Я сказал: НЕТ! Ты никуда не пойдешь, мелкий! – Зеленый начал всерьез злиться, даже прозвище, которым дразнил брата в детстве, вспомнил. Раньше Максим сильно бесился, когда ему напоминали, что он младше почти на десять минут, но сейчас стоявший перед ним вампир не помнил ничего об их совместном детстве и был безразличен к старым погонялам. – Как ты не понимаешь?.. – Антон с трудом взял себя в руки и перестал приказывать, сделав ставку на здравый смысл близнеца. – Я иду умирать! Это не военная операция, это извращенный способ самоубийства, которое, кстати говоря, может и не удасться. Они могут меня обратить – и дело с концом.