Текст книги "Детокс"

Ленка смотрит на меня с сомнением, но я говорю чистую правду. Мне не нужны официальные отношения с Ромой, не нужен статус его девушки и, уж точно, не нужны лишние драмы, связанные с его нынешними отношениями и Тамарой. Мне нравится так, как сейчас. Мы дружили и целовались, а теперь вот переспали – надеюсь, не в последний раз. И что? Почему это должно что-то изменить? Почему Ленка считает, что я внезапно должна захотеть Рому себе – полностью? Почему мы не можем продолжать дружить, как дружили, просто добавив к списку совместных развлечений секс? Почему вообще так уж нужно как-то называть наши отношения и наклеивать какие-то ярлыки?

– Мне нравится всё таким, как есть сейчас, – повторяю я почти шёпотом. – Я ничего не хочу менять.

– Но всё равно всё изменится, – так же тихо отвечает Ленка. – Всё всегда меняется, разве ты не знаешь?

* * *

Мы с Ленкой расстаёмся на Московской, и я не спеша бреду от метро домой, выкуриваю пару сигарет и улыбаюсь сама себе. Поразительно, несмотря на огромное количество выпитого вчера, я даже похмелья не чувствую. Во всём теле ощущается лишь приятная усталость, хочется забраться в свою милую, уютную постель и подумать обо всём, посмаковать вчерашний вечер и эту ночь. А потом заснуть – абсолютно счастливой.

Дома мама встречает меня подозрительным взглядом.

– Ну, как повеселилась с Леной? – мрачно спрашивает она. – Ты помнишь, что тебе завтра в институт? В состоянии будешь пойти?

Боги, такие мамины высказывания обычно доводят меня буквально до бешенства – не в последнюю очередь потому, что уж слишком часто мама оказывается права в своих подозрениях, и меня всегда это раздражает. Но только не сегодня. Сегодня я расслабленно улыбаюсь. Я так всем довольна, что мне хочется даже чмокнуть маму в щёчку, но я вовремя вспоминаю про неизбежный запах перегара и притормаживаю.

– Мам, у нас же не оргия была, – говорю я вместо этого и хихикаю про себя. – Просто посидели с Ленкой. Конечно, я пойду в институт. Всё хорошо!

Мама ещё некоторое время смотрит на меня с подозрением, но потом расслабляется и улыбается в ответ.

– Я купила тортик, – говорит она. – Мы с тобой так и не отметили твой первый день.

Я пью с мамой чай, съедаю огромный кусок торта и без конца трещу о каких-то мелочах. Мне хочется сказать маме что-нибудь приятное, хочется, чтобы она поняла, что у меня всё хорошо, и не стоит больше за меня волноваться. Поэтому я в красках расписываю, как мне понравилось в институте, какие замечательные люди мои одногруппники и какие интересные у меня будут предметы. Я говорю так убедительно, что сама начинаю в это верить. Всё будет хорошо, теперь-то уж точно всё будет просто отлично – и в институте в том числе. Я в этом не сомневаюсь.

Спустя полчаса я, наконец, доползаю до своей кровати. Мелькает мысль о том, что стоит принять душ, но, как ни глупо это звучит, мне не хочется смывать с себя Ромины прикосновения. Я принюхиваюсь к своей коже и волосам, пытаясь уловить его запах, и понимаю, что уже скучаю. Боги, я никогда ещё не скучала по нему именно так. Бывало, мне недоставало его, бывало, я нервничала из-за того, что он долго не звонил. Но сейчас я скучаю по нему, моему мужчине, и от этого чувствую себя не несчастной, а удивительно счастливой. Я на самом деле люблю его!

Телефонный звонок раздаётся, когда я почти уже засыпаю.

– Как вы добрались до дома? – спрашивает Рома. – Надо было меня разбудить. Я бы проводил вас или такси бы вызвал.

– Ты так мило спал, – бормочу я. – Мы нормально добрались, на маршрутке. Я дома уже давно.

– Ладно, – говорит он. – А чем вы собираетесь заниматься сегодня? Ну, после того, как хорошенько выспитесь, – усмехается.

– Ничем, – тут же отвечаю я. – Я абсолютно свободна.

– Есть предложение встретиться вчетвером. Лена сможет?

Я задумываюсь. Надеюсь, Ленка успела прибраться до приезда родителей. Если нет, то… Хотя, наверняка она успела. Против обыкновения, меня даже не злит то, что мы с Ромой будем не вдвоём. Столько всего впереди, на всё хватит времени. А пока можно провести вечер с друзьями, двойное свидание – это даже мило. Да, наверняка Ленка успела.

– Сможет… да, я думаю, сможет, – улыбаюсь. – Когда и где?

– Позвоню вам ближе к вечеру, идёт? – и в его голосе слышна улыбка. – Спи сладко, маленькая.

Я засыпаю, едва моя голова касается подушки, так быстро и безмятежно, словно мне пять лет.

* * *

В начале седьмого вечера, выслушав мамины многословные наставления о том, что мне завтра в институт, поэтому нельзя пить и гулять допоздна, я, наконец, выхожу из дома и не спеша бреду к парку. Пешком – девушкам положено опаздывать, к тому же, погода такая чудесная, и на душе у меня удивительно хорошо. Внутри всё подпрыгивает при мысли о том, что я увижу его, совсем скоро снова его поцелую, и я растягиваю удовольствие, наслаждаясь солнечным сентябрьским деньком и удивительным ощущением: всё правильно, всё идёт так, как нужно. Конечно, погода замечательная. Конечно, он позвонил мне и снова улыбался в трубку – я чувствовала. Конечно, Ленка всё успела. Это будет просто чудесный вечер.

Где-то в глубине моей души зреет понимание, что вот это, то, что происходит сейчас – и есть настоящее. Всё, что было до этого, все, с кем я была, – и мои первые мальчики, и даже недосягаемый Влад, – были лишь подготовкой к чему-то большему. К тому, что происходит между мной и Ромой.

Как хорошо, что не нужно ни о чём говорить, – думаю я. Не нужно никаких объяснений. Как хорошо, что нет этой мучительной неловкости, которая иногда возникает после первого секса. Почему-то я уверена, что Рома относится к случившемуся так же легко, как и я. Ничего не изменилось, просто всё стало гораздо лучше. Перед входом в парк я смотрюсь в зеркальце и улыбаюсь сама себе. Определённо, прошедшая ночь пошла мне на пользу.

Все уже там, и ждут только меня. Ленка и Дэн ведут себя так, словно… словно не знают, как им себя вести. Они избегают смотреть друг на друга и держатся на неестественном расстоянии – слишком далеко для любовников и слишком близко для просто приятелей. Я вспоминаю своё смущение наутро после провальной вечеринки – Боги, кажется, это было сто лет назад!

Рома мимолётно целует меня в губы, и меня моментально скручивает от желания прижаться к нему всем телом. Мои пальцы подрагивают, когда он берёт меня за руку. Я прерывисто вздыхаю и улыбаюсь. Его взгляд вспыхивает – кажется, он меня понимает.

Мы гуляем, болтаем о пустяках и выпиваем по паре коктейлей. Постепенно Ленка и Дэн расслабляются, они уже держатся за руки, и, кажется, только наше присутствие мешает им приступить к поцелуям. Я ловлю взгляд Ромы и указываю на друзей. Он кивает.

– Пойдёмте, посидим на качельках, – говорит он, и я с готовностью иду за ним.

Мы устраиваемся на детских качелях, таких крошечных, что нам приходится сидеть буквально друг на друге. Меня это вполне устраивает, я придвигаюсь ещё ближе к Роме, и он обнимает меня за плечи. Но почему он не поцелует меня по-настоящему, наконец? Здесь же почти никого нет, а даже если бы кто-то и был, что с того? Так почему?

Я уже поворачиваюсь к нему, чтобы задать этот вопрос, и буквально натыкаюсь на его взгляд – тревожный, растерянный, с ощутимой ноткой горечи. Словно он хочет сказать мне что-то неприятное, но никак не может начать.

– Ром… что-то случилось? – осторожно спрашиваю я.

– Что? Нет, ничего, – его лицо расслабляется как по волшебству. – Так что, завтра вам в институт, да? Первый день настоящей учёбы?

– Да, – я рассеянно киваю. Какого чёрта он заговорил про институт, я сейчас вообще не об этом думаю!

Но именно об институте Рома и продолжает говорить. Он просит меня не прогуливать много хотя бы на первом курсе, дружить или, по крайней мере, поддерживать хорошие отношения со старостой группы, не пить на лекциях и не приходить в институт пьяной, не забыть взять учебники из библиотеки и не потерять их в течение года… От всех этих наставлений у голова идёт кругом. То и дело в его речи проскальзывают выражения типа «новая жизнь», «теперь всё будет по-другому», «теперь всё по-взрослому». В конце концов, в моей голове начинает звучать рефрен «всё изменится, всё изменится, всё уже изменилось». И от этого становится сначала слегка не по себе, а потом и вовсе очень тревожно. Я уже готова прервать его и задать парочку серьёзных вопросов о том, что происходит, но именно в этот момент мне звонит мама и напоминает, что уже одиннадцать.

– Чёрт! – беспомощно выругиваюсь я. – Пока ты тут вещал про моё славное будущее, уже почти ночь наступила. Мне пора домой, завтра вставать рано.

У Ромы снова странный взгляд – словно он хотел сказать что-то плохое, но не успел, и теперь разрывается между облегчением и досадой. Я уже собираюсь наплевать на время и всё же вытрясти из него правду, но он встаёт и протягивает мне руку.

– Кто я такой, чтобы мешать вашему образованию и вашему драгоценному сну? – ухмыляется он. – Пойдёмте.

Пока мы идём через парк, меня не покидает ощущение тревоги. Внезапно я понимаю, что всё это время на качельках Рома был сам не свой, что напряжение не покидало его ни на миг, и что все эти разговоры про моё будущее всё же вели к чему-то, чего он сказать не успел или не решился. А ещё – что он так и не поцеловал меня по-настоящему, как свою женщину.

И ещё кое-что: мы идём к трамвайной остановке, значит, он не собирается провожать меня до дома, и поговорить по дороге не удастся. Значит, мы расстанемся буквально через пять минут – вот так.

– Ром, – начинаю я.

– Вы ведь доедете сами? Я посажу вас в трамвай, – он на меня не смотрит. Я крепче сжимаю его руку.

– Ром, что всё-таки случилось? – настаиваю я. – Ты сегодня какой-то… – пытаюсь подобрать правильное слово, – Чужой.

Вот оно. Это именно то слово, что вернее всего описывает мои ощущения. Чужой. Далёкий. Он рядом со мной, он держит меня за руку, но в мыслях он где-то далеко, так далеко, что мне туда не дотянуться.

– Глупости, – мягко говорит он, отпускает мою руку и обнимает за плечи. Я льну к нему, наслаждаясь теплом его тела.

– Глупости, – послушно повторяю я. – Просто я так не хочу, чтобы лето заканчивалось. Но ты прав, с завтрашнего дня – новая жизнь.

– Да, – говорит он еле слышно.

Мы так и стоим в обнимку, пока вдалеке не показывается трамвай. Тогда он прижимает меня к себе ещё крепче и целует с каким-то отчаянием и исступлением. И я забываю обо всех тревогах и погружаюсь в этот момент – пусть бы он длился и длился вечно. Затем Рома отстраняется и пристально смотрит на меня – словно пытается запомнить мои черты.

С дребезжанием и грохотом подъезжает трамвай.

– Иди, – хрипло шепчет Рома. – Удачи тебе, маленькая.

Он выпускает меня из объятий, и мне моментально становится холодно. Пожалуй, Ленка права, пора подумать об осенней куртке. Я залезаю в трамвай, расплачиваюсь с кондуктором и выглядываю из окна, чтобы, как обычно, помахать Роме рукой на прощание.

Но остановка уже пуста.

Глава 5
Чужой

 
This ain’t no game of kiss and tell
The implications how you knew so well
Go looking for the summer…
The time has come and they must go
To play the passion out that haunts you so
Looking for the summer…
 

Chris Rea “Looking For The Summer”

Я прихожу домой в подавленном настроении. Тревога не отпускает – настолько сильная, что я даже не вспоминаю о том, что завтра мне нужно в институт, хотя мама напоминает об этом не меньше сотни раз. Я машинально иду в душ и съедаю половинку йогурта, а потом, когда мама засыпает, ещё часа два сижу на подоконнике и курю одну сигарету за другой. Пробирает противная дрожь – то ли потому, что ночами на улице уже по-осеннему холодно, то ли из-за того, что я слишком напугана всем происходящим. Что, в конце концов, случилось? Что пошло не так?

Это же не могло быть прощанием, ведь нет? Это был не прощальный разговор и не прощальный поцелуй? И всё же, почему он так странно себя вёл? Почему вдруг заговорил о будущем, почему дал мне столько наставлений – как будто не собирается звонить и узнавать, как у меня дела, как будто не сможет в любой момент отчитать меня за прогулы… С каких пор его вообще стало волновать моё поведение – его, который вечно относился к моим выходкам как к чему-то забавному и милому? И что он так и не смог сказать? Неужели это всё, конец? Но почему, Боги, почему? Я пытаюсь найти хоть одну адекватную причину, но просто ничего не приходит в голову.

Разве что, как говорит моя мама, он просто хотел «воспользоваться» мной и потом бросить. Я нервно усмехаюсь. Всё это лето я пыталась забраться в его постель и не отказалась бы, чтобы он пользовался мной сотни раз. Но всё же… всё же…

В конце концов, совсем измученная своими ни к чему не приводящими размышлениями, я засыпаю в начале четвёртого утра. А спустя три с небольшим часа уже звонит будильник.

Утром я чувствую себя странно. Всё словно в тумане. Машинально иду в душ, собираюсь и выпиваю огромную чашку крепкого чая. Я слишком не выспалась, и усталость как-то приглушает мои тревоги. К тому же, утро такое тёплое и солнечное. По дороге я напоминаю себе, что сегодня – первый день моей настоящей взрослой жизни. Вспоминаю, как буквально несколько дней назад я так же была почти уверена, что всё кончено, а потом Рома позвонил, и была эта потрясающая ночь. У нас всё нормально, – убеждаю я себя. С Ромой всё нормально. У всех бывают перепады настроения, это ничего не значит. Абсолютно ничего.

На первой паре (английский язык, невероятно скучно, потому что мы повторяем пройденное в пятом классе) я подумываю написать смс Ленке. Вчера мы так и не созвонились, потому что я вернулась домой слишком поздно, и теперь мне дико интересно, как закончился их с Дэном вечер. К тому же, возможно, Дэн рассказал ей ещё что-нибудь про Рому…

Но всего в смс не спросишь, поэтому я дожидаюсь перемены, с наслаждением закуриваю и звоню. Тем лучше: не придётся стоять вместе с одногруппниками, которые снова кажутся мне глупыми и пустыми.

Ленка взбудоражена до крайности – чуть не визжит в трубку.

– Всё отлично! Нет, я сейчас ничего не буду рассказывать, – смеётся она. – Приезжай ко мне после занятий – сможешь?

– Конечно, смогу, – отвечаю я, и тут меня осеняет: – Постой, а ты что, не в институте?

– Эээ, нет, – судя по голосу, Ленка смущена. – Ну, просто сегодня мне не захотелось. Да чего там, всего первый день.

Я возвращаюсь в аудиторию, гадая, что такого вчера могло случиться, что сегодня Ленке оказалось не под силу даже добраться до универа.

Чёрт, а впереди ещё две пары.

* * *

Эти две пары тянутся мучительно долго. Я успеваю узнать немногое: лишь то, что на английском до безумия скучно, а в логике я не понимаю ровным счётом ничего – и вряд ли начну когда-нибудь понимать. Это, в принципе, совершенно неудивительно: даже обычная, житейская логика никогда не была моей сильной стороной, что уж говорить об университетском предмете.

Также я утверждаюсь во мнении, что одногруппники мне не нравятся и абсолютно меня не интересуют. Всю первую перемену я благополучно скоротала за разговором по телефону, но на второй, – большой, – мне некуда деваться, и приходится вместе со всеми идти в буфет. Там я пью оказавшийся неожиданно приемлемым кофе и вяло отбиваюсь от приставаний Юли, которая училась со мной в одной школе. Юля, видимо, совершенно помешана на учёбе, и через пять минут у меня уже зубы сводит от разговоров о предстоящих рефератах, семинарах и экзаменах. Я вспоминаю наставления Ромы и собственные планы по обретению новых знакомств. В данный момент мне совершенно не хочется налаживать контакт с этими людьми, – но, с другой стороны, было бы глупо просидеть все пять лет в углу, верно? Я призываю всё своё самообладание и начинаю усиленно прислушиваться к беседе и улыбаться направо и налево. К концу перерыва мне удаётся не только включиться в общий разговор, но и включить в него Юлю. Я считаю это успехом, но чувствую себя вымотанной до предела: для бесед на совершенно не интересующие меня темы, оказывается, тоже требуются силы.

Все эти действия и разговоры немного отвлекают меня от мыслей о Роме, но как только начинается третья пара, – логика, – моё сознание тут же отключается. Немудрено, что я не могу сосредоточиться и не понимаю ровным счётом ничего – все мои мысли заняты Ромой и его непонятным поведением, а также воспоминаниями о прошлом, сравнениями и безудержной тревогой. Что могут значить по сравнению с этим какие-то логические задачи? Разве логика сможет помочь мне понять, что же произошло? Нет, нет, всё это не поддаётся никакой логике!

После занятий одногруппники снова собираются в кафе, и я снова отказываюсь. Хватит тратить на них время, мне нужно к Ленке, нужно узнать, что у неё случилось, нужно обсудить с ней то, что случилось у меня. И, возможно, она что-то знает, возможно, она что-то расскажет – хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на непонятное Ромино поведение!

Спустя час я уже у Ленки на кухне, она наливает мне чай и напускает на себя равнодушный и загадочный вид, но выглядит при этом такой счастливой, что я понимаю – вчерашнее свидание определённо удалось.

– Рассказывай, – говорю я, сделав глоток из большой кружки. Ленка не выдерживает и широко улыбается.

– Он предложил мне встречаться, Крис, – говорит она почему-то полушёпотом. – Сказал, что я ему действительно очень нравлюсь, и он хочет, чтобы я была его девушкой. Официально, чтобы мы не встречались с другими и…

Я не слушаю дальше. Что-то колет в груди. Они знакомы-то всего-ничего, и вот уже – предложение встречаться. Теперь между ними всё ясно, всё определённо, нет никаких недосказанностей, неясностей, непоняток. Да, конечно, они будут ссориться, но она всегда сможет спросить его, почему он ведёт себя так или иначе. Она не будет бояться ему позвонить, не будет бояться, что он никогда больше не позвонит ей, что они больше никогда… Почему, Боги, почему она, почему они, ведь они виделись считанные разы, и потом, это именно я их познакомила, практически свела их вместе, а теперь Ленка светится от счастья, а я ничего не понимаю и могу только вымученно улыбаться.

Мне не нравится это чувство – очень уж оно смахивает на зависть. Я напоминаю себе, что Рома никогда не говорил мне о разрыве. Убеждаю себя в том, что просто драматизирую. Воскрешаю в памяти вчерашнее утро, моё солнечное счастье и мои же слова, сказанные Ленке по дороге домой. Мои мысли: о свободе и радости, о том, что мне нравится всё таким, как сейчас, и я не хотела бы ничего менять.

Но всё уже меняется – вот в чём проблема. Всё меняется прямо на глазах, меняется отнюдь не в лучшую сторону, и, пожалуй, теперь я не отказалась бы от каких-нибудь гарантий.

Но нет никакого смысла думать о несбыточном, поэтому я делаю над собой усилие и поздравляю Ленку со всей возможной искренностью.

– А как у вас всё прошло? – спрашивает она. Я пожимаю плечами.

– Нормально, – и тут же не выдерживаю: – Рома… он был какой-то странный. Может, просто не в настроении. Не знаешь, у него ничего не случилось? Может, Дэн тебе что-то рассказывал?

– Нет, – Ленка качает головой. – Но я могу у него спросить, если хочешь.

– Не надо, – тру руками лоб, пытаясь собраться с мыслями. – Может, это всё пустяки. Просто раньше нам было так хорошо вместе, а вчера я не чувствовала, что ему хорошо. В общем, я не знаю…

– Он тебе с тех пор не звонил?

– Нет, – приходится мне признаться. Ленка смотрит на меня с превосходством человека, состоящего в постоянных отношениях. Или так, словно вот-вот скажет: «А я же тебе говорила».

– Позвони сама, – предлагает она вместо этого. И я киваю, соглашаясь, хотя звонить не собираюсь. По крайней мере, точно не сегодня.

Но проходит два дня, в течение которых Рома не объявляется, и мысль о звонке перестаёт казаться такой уж неразумной. Институт сводит меня с ума. Единственный предмет, который я действительно ждала с нетерпением, – зарубежная литература, – оказывается скучным до зубовного скрежета, потому что вместо Шекспира, Голсуорси и Толкина нам предлагается изучать мифы Древней Греции, набившие мне оскомину ещё в средней школе. Общение с одногруппниками вытягивает из меня все моральные силы, а остатки выкачивает Ленка своими ежедневными рассказами о Дэне и их отношениях. Мне ужасно сложно вставать по утрам, а ночами я долго не могу уснуть. Во всём этом кавардаке мне безумно нужен Рома.

Мне нужен Рома, который посмеялся бы над моими проблемами и обязательно сказал бы что-нибудь жизнеутверждающее. Нужен Рома, который понял бы меня, нужен Рома, который поставил бы мне Дельфина и напоил вином. Нужен Рома, который своими поцелуями развеял бы мою тоску по ушедшему лету, и тревогу, и жуткое ощущение потери.

Мне нужен Рома, который любил бы меня по-прежнему.

* * *

На четвёртый день учёбы я пребываю в странном состоянии: это что-то среднее между истерикой и апатией.

Я устала убеждать себя в том, что ничего не изменилось. Или в том, что всё меняется к лучшему. У меня странное ощущение, что всё лето я шла по какому-то солнечному и правильному пути, но потом внезапно повернула не туда и оказалась не там, где нужно. Совсем, совсем не там.

В институте я не чувствую себя на своём месте. Я не чувствую, что пребывание там – это начало новой жизни. По крайней мере, такой жизни я бы не хотела. Приходится с горечью признать, что я не вписываюсь. Нет, внешне всё замечательно – я улыбаюсь, я общительна и приветлива с одногруппниками, и они приветливы со мной. Но в глубине души я знаю – я не вписываюсь, совсем. Их разговоры, их интересы, их развлечения – всё это для меня словно тёмный лес. Я чувствую себя чужеродным телом в слаженном механизме. Все они чужие мне, такие чужие, что порой, на стадии истерики, мне хочется закричать и немедленно сбежать.

А потом снова накатывает апатия. Куда бы я ни сбежала, лето мне всё равно не вернуть. Никак не вернуть того солнечного счастья, того ощущения, что всё идёт правильно. Вот если бы только Рома… только Рома.

Я выхожу из института и бреду к метро, тоскливо размышляя о том, что впереди ещё целых два дня этой каторги, а потом всего один выходной, когда мне звонит Ленка. По её взбудораженному тону я сразу понимаю, что речь пойдёт – конечно же! – о Дэне. Но она говорит нечто совершенно неожиданное.

– Закончила на сегодня? Пойдёшь с нами гулять? Со мной и Дэном? Дэн сказал, Рома тоже будет.

Я останавливаюсь посреди улицы как вкопанная и на секунду теряю дар речи. Вот так. То есть теперь это будет происходить вот так?

– Если бы Рома хотел меня видеть, он позвонил бы сам, – почти готова ответить я, но Ленка не даёт мне вставить и слова.

– Пойдём! – щебечет она. – Погуляем все вчетвером. Будет весело – как раньше.

Как раньше, ну да. Только раньше это я звала Ленку с собой, чтобы она смогла увидеться с Дэном.

– Рома хотя бы знает, что я тоже буду? – выдавливаю я из себя наконец.

– Ну конечно же, – быстро отвечает Ленка. Как-то даже слишком быстро. – Они с Дэном вдвоём позвали нас. Ну, подумай сама – зачем бы мы собирались гулять втроём?

Целую секунду я думаю, что именно поэтому она и приглашает меня: потому что Рома зачем-то увязался с Дэном, и я нужна, чтобы его отвлечь. Я моментально прогоняю это идиотское подозрение. Ленка – моя подруга, она не стала бы меня использовать, не стала бы ставить меня в дурацкое положение, тем более что она знает о моих чувствах к Роме. К тому же, с чего бы Роме не хотеть меня видеть? Просто дурацкая была неделя, просто я накрутила сама себя, сама напридумывала всяких глупостей и сама же в них поверила.

– Ок, – говорю я Ленке. – Где и когда встречаемся?

Всю дорогу в метро я пытаюсь успокоиться. Нет никаких причин так нервничать. Да, в последний раз мы с Ромой расстались немного странно, но это ещё ничего не значит. Любой человек имеет право на перепады настроения, любой человек имеет право иногда быть грустным и задумчивым. Да, после этого Рома не звонил несколько дней, но это тоже не повод для паники, учитывая, что вернулась Тамара. Зато теперь он снова зовёт меня гулять. Да, зовёт через Дэна и Ленку, но какая, в конце концов, разница? Всё равно мы увидимся.

Мы увидимся сегодня, буквально через пару часов, и тогда всё станет ясно. Я выведу его на чистую воду, выясню, наконец, что происходит, и почему он так странно себя ведёт. А может, ничего и не придётся выяснять. Может, всё чудесным образом исправится само. Вполне возможно, что всё просто будет хорошо, разве не так?

Улыбаюсь. Самое главное – скоро я наконец-то его увижу.

Дома я бросаюсь прихорашиваться. Сборами в универ я обычно не слишком утруждаюсь: меня вполне устраивают джинсы, собранные в хвост волосы и необходимый минимум макияжа. Но теперь я отношусь к делу со всей возможной серьёзностью. Я делаю макияж, маникюр и укладку, минут двадцать выбираю духи и почти полчаса раздумываю над тем, что же надеть. Спустя два часа я готова, и даже мне самой результат нравится. Я всегда лучше выгляжу, когда нервничаю.

А я нервничаю, хотя отражение в зеркале и добавляет мне уверенности. Я убеждаю себя, что всё будет хорошо. Рома увидит, какая я хорошенькая, и вспомнит, как сильно я ему нравлюсь. Улыбнётся мне, поцелует и прижмёт к себе – как всегда. И всё снова станет как прежде.

Но всё идёт не так с самого начала. Он здоровается, но не улыбается и уж точно не собирается меня целовать. Первое разочарование оглушает меня настолько сильно, что хочется плюнуть на всё и немедленно сбежать домой. Но Дэн и Ленка, счастливые и смеющиеся, уже тянут нас в парк.

Очень скоро я замечаю, что Рома не только не хочет меня целовать – он старается даже не идти со мной рядом. Мы идём по разные стороны от Дэна с Ленкой, чьё счастье практически осязаемо. Я стискиваю зубы, чтобы не разреветься или не послать эту сладкую парочку ко всем чертям. Разговор откровенно не клеится.

– Думаю, нам пора выпить, – провозглашает Дэн, и желание убить его сменяется в моём сердце желанием его расцеловать. Алкоголь – это выход. Алкоголь всех раскрепощает и всем развязывает языки. Рома не может быть исключением.

Мы устраиваемся на уединённой лавочке в парке и немного выпиваем. Потом выпиваем ещё немного. И ещё. Но для меня от этого нет практически никакой пользы. Разговор действительно становится оживлённее, но это общий разговор. Рома начинает улыбаться, но он улыбается шуткам Дэна, а не мне. Меня он по-прежнему старается не замечать. Нет, он общается со мной, разговаривает, отвечает на мои фразы, но делает это так, словно я – совершенно чужой для него человек. Человек, которого он видит в первый раз в жизни и к которому не испытывает ни малейшего интереса.

В довершение всего начинается дождь, и мы спешно перебираемся в ближайшее кафе. И там почему-то всё становится ещё хуже. Я почти физически ощущаю, что Ленка, Дэн и Рома сейчас вместе, а вот меня с ними нет. Дэн – друг Ромы, Ленка – девушка Дэна, а я кто? Я чувствую себя такой чужой на этом празднике жизни, что едва подавляю желание немедленно уйти.

И вдруг на меня накатывает ощущение дежа вю – настолько сильное, что я даже вздрагиваю. Всё как тогда, как в тот вечер, когда я собиралась соблазнить Влада. Я так же нервничала. Так же долго прихорашивалась. Так же строила планы. Так же надеялась, – почти верила, – что всё будет хорошо. Влад так же не замечал меня. Так же всем своим видом показывал, что нас абсолютно ничего не связывает, кроме не слишком близкого знакомства.

А потом он ушёл, и больше я никогда его не видела.

Под столом я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. Нет! Нет, я не допущу, чтобы это повторилось, не позволю, чтобы это произошло со мной и Ромой.

Делаю глубокий медленный вдох и демонстративно смотрю на часы.

– Поздно уже, а мне завтра опять с утра в этот чёртов универ. Пойду домой, наверное. Проводишь меня до остановки? – с деланной небрежностью спрашиваю я Рому.

Надеюсь, что я кажусь спокойной, потому что внутри у меня в этот момент всё замирает. Что, если он откажется? Что, если он просто скажет нет?

Но он только молча кивает и встаёт со стула. Я скомкано прощаюсь с Ленкой и Дэном, потому что Рома уже ждёт у выхода. Не очень-то это любезно, он так рванул провожать меня, словно торопится избавиться.

С другой стороны, мы наконец-то окажемся наедине. До трамвайной остановки идти минут десять – он не сможет всё это время притворяться, что меня рядом нет.

Он не притворяется. Он спрашивает, как у меня дела в институте, и я уже собираюсь, как всегда, разразиться потоком жалоб, но натыкаюсь на его взгляд и бормочу, что всё нормально. Ему всё равно. Он явно не намерен сейчас ни выслушивать мои излияния, ни утешать меня. На моё “нормально” он кивает и начинает рассказывать какую-то странную историю о своей работе. Я даже не пытаюсь вникнуть, потому что ничего не понимаю в электричестве.

Вместо этого я думаю о другом. Что всё-таки происходит? Всё рушится, это ясно как день, но, Боги, почему? И как мне это исправить? А трамвайная остановка всё ближе и ближе.

Как всегда, когда окольные пути не срабатывают, я решаю, что лучше всего просто спросить напрямик. Алкоголь в крови со мной полностью солидарен. Мы выходим на остановку, я бросаю взгляд вдаль. Слава Богам, трамвая не видно. У меня ещё есть время.

– Рома, пожалуйста, скажи, что происходит? – практически умоляю я.

Он прерывает эпическое повествование про евро-розетки и делает вид, что удивлён. Он совершенно не умеет притворяться.

– Что происходит?

– Ром, – я пытаюсь собраться с мыслями. – Я не понимаю, что случилось. Что я… что я сделала не так? Почему ты стал ко мне так относиться?

– Да как относиться-то? – фальшивое удивление в его голосе, в принципе, говорит само за себя, но я уже не могу остановиться.

– Ты со мной практически не общаешься. Даже не смотришь на меня. Ты мне не звонишь…

Он поднимает брови.

– Я не звонил вам всего три дня. А сегодня мы, кажется, общались все вместе. Ну, что за пустые истерики?

Я понимаю, что он врёт. Что это не моя пустая истерика, а горькая правда, в которую мне не хочется верить. Но в глубине души я её уже знаю. И все слова, которые он может мне сказать, ничего не изменят.

Тем не менее, я всё же спрашиваю ещё раз – скорее от беспомощности, чем из интереса:

– Так значит, между нами всё нормально? Ничего не изменилось?

– Всё нормально, – холодно отвечает он.

Я киваю и плюхаюсь на скамейку на остановке. Дождь закончился, но скамейка абсолютно мокрая. Плевать. Внезапно я чувствую себя такой уставшей, совершенно обессиленной и абсолютно опустошённой. Нет никаких мыслей о Роме, нет никаких чувств. Почти десять вечера, после дождя в воздухе противная морось, и ветер продувает меня насквозь. Осенняя куртка, – повторяю я сама себе. Нельзя больше забывать осеннюю куртку. Пора понять, что лето закончилось.