Текст книги "Партия"

– Что ты предпочитаешь? – я развернулась к нему лицом.

– Когда белья нет. Но чулки можно оставить, – он потянулся к упаковкам, двумя пальцами перебирая тонкие пластинки, вытянул три комплекта и протянул их мне. Я взяла.

Сняв со стеллажа черный комплект белья, который отлично смотрелся бы с чулками, я показала его ему:

– Что скажешь?

– Бюстгальтер будет тебе велик.

– Что, прости?

– Я сказал, что бюстгальтер будет тебе велик, – он снял со стенда три других набора и, не оборачиваясь, пошел к кассе. Я понесла туда же чулки. Неслыханное хамство. На этот раз сумму покупки озвучили: цифра была близка к стоимости годового абонемента в хорошем фитнес-зале. Тогда я решила, что моральную компенсацию можно считать достаточной.

Мы спустились на первый этаж и, наконец, пошли в сторону выхода. Почти дойдя до вращающихся дверей, я повернула голову влево, скидывая с плеча волосы, щекочущие подбородок, и наткнулась взглядом на сверкающую витрину – это был «Булгари». Обычно равнодушная к драгоценностям, я все же не смогла отвести его сразу.

– Можешь выбрать все, что угодно, но не это, – голос звучал недовольно, он пожал плечами: – Что хочешь. За исключением украшений.

– Мне они и не нужны.

– А что тебе нужно? – В его взгляде было чертовски много внимания.

– Домой, – я пожала плечами.

– Ты знаешь, что я не могу тебя отпустить, – глаза опасно блеснули.

Я отвернулась и скользнула в двери, оставляя его позади. Не потому что испугалась, а потому что он меня не понял. Я и сама себя не поняла. Говоря о доме, я имела в виду его квартиру. Как же это могло случиться? Я была уверена, что не чувствовала себя там как дома. Хотя уже много месяцев я нигде не чувствовала себя дома и, кажется, не помнила, каково это.

Он скоро нагнал меня, бросил пакеты в багажник, и мы забрались в машину. На перекрестке Неро остановился на красный свет, что обычно было ему несвойственно.

– Хочешь есть? – мы оба смотрели в лобовое стекло.

– Нет, – я действительно не хотела.

Несколько минут мы ехали в тишине.

– Прекрати, – я слышала агрессию в его голосе.

– Что я сделала? – по-моему, сейчас я даже и не думала о чем-то таком, что могло бы ему не понравиться.

– Если ты не можешь быть благодарной, хотя бы не надо пытаться заставить меня чувствовать себя последним куском дерьма. Тоскуешь по дому? Не понимаешь, что тебя убьют, если отпущу? Или не хочешь понять? – визгнув шинами, он резко съехал на обочину. Потянулся к моей двери и распахнул ее настежь, порыв ветра растрепал волосы. – Давай, беги, – выражение его лица пригвоздило меня к месту. Я не смогла бы бежать, даже если бы очень хотела. – Вперед, живи долго и счастливо.

– Неро…

– А теперь что не так? – кинул он мне в лицо.

Мимо нас проносились автомобили, мигая фарами. Чуть наклонясь вперед, я взялась за ручку и решительно захлопнула дверь.

– Просто поехали домой, – он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не сказал. Откинулся в кресле и утопил педаль газа в пол.

Всю оставшуюся дорогу до дома тишину в салоне нарушал только урчащий двигатель. За окном было совсем темно. Припарковав машину, он открыл багажник и вытащил пакеты.

– Возьми только обувь, – я вытащила две коробки, как он велел, и пошла к лифту.

За спиной захлопнулся багажник и щелкнула сигнализация. Подошвы его туфель звучно сталкивались с холодным бетоном. Я вызвала лифт и зашла первой. Надеюсь, обувь, которую мы вчера тут побросали никого не шокировала. И еще больше надеюсь, что серые туфли окажутся в моем шкафу. Жалко было бы их потерять, они были красивыми. Неро ввел код, и мы поехали вверх. Мерзавец все еще был зол как тысяча чертей.

То, что он говорил в машине, не было правдой. Я испытывала благодарность. И последнее, чего бы мне хотелось так это того, чтобы он чувствовал себя куском дерьма. Теперь я знала точно: мысли читать он не умеет, иначе сейчас бы не злился. Я не собиралась бежать от него, напротив, переживала, что это он вскоре захочет отослать меня. И что тогда? Но даже если он не собирался отсылать меня в ближайшее время, как мы будем себя вести? Поженимся и нарожаем детей? Смешно. Как я представлю его своему отцу? Какой будет легенда?

Лифт открылся, и Неро вышел первым, переступая порог квартиры. Что, если мой отец решит перестраховаться и, воспользовавшись старыми связями, пробьет его? Что он тогда узнает? Что-то опасное для мерзавца? Я представила, как папа в полицейской форме и вооруженный, врывается в нашу с Неро спальню посреди ночи.

Задумавшись, я не заметила, как мерзавец резко остановился, и впечаталась в его крепкую спину, коробки с обувью вылетели из рук, падая на пол. Сердце занервничало, оно знало: что-то случилось.

– Что это было? – тихо спросил Неро.

– Что случилось? У тебя дежавю?

Он развернулся, разжал кисти рук – пакеты рухнули вниз. Его напряженная фигура, выражение лица, взгляд светящихся глаз напугали меня до смерти. Что-то было не так. Очень не так.

– Какое. Нахер. Дежавю, – мерзавец надвигался, а я отступала назад, пока не уперлась спиной в закрытые створки лифта.

Когда человек, который предпочитает не сквернословить, вдруг начинает ругаться – это плохой знак, верно?

Глава шестая

Блокада – стратегия ограничения подвижности пешек и фигур противника.

Шахматный термин

Он надвигался медленно, но неумолимо. Как пуля в замедленной съемке. Зрачок практически полностью сожрал светло-серую радужку. Его холодные, проникающие под кожу и царапающие все, что под ней было, глаза часто пугали меня, но в эту минуту я пребывала в неподдельном ужасе.

Прямо сейчас я пыталась научиться ходить сквозь стены – вжималась в закрытый лифт с такой силой, что не удивлюсь, если на прохладном металле останется полный отпечаток моего тела. Он подошел вплотную. Я не могла разорвать наш зрительный контакт, он не позволял мне даже моргнуть, и мои глаза начали слезиться. Что я сделала не так?

Я пыталась прокрутить в голове последние моменты происходящего, найти роковую ошибку, но постоянно сбивалась. Возможно, от страха клетки головного мозга уже начали отмирать. Это даже хорошо. Если умрет мозг – я не почувствую боли, я вообще ничего не почувствую, меня здесь уже не будет. Да, это было бы прекрасно.

Неро крепко обхватил мою шею правой рукой. Этой части моего тела еще никто не уделял столько внимания. Инстинктивно я попыталась сглотнуть, чтобы расслабить гортань, и он поймал этот момент – сжал руку еще крепче, блокируя любые процессы. Горло начало неметь. Я знала, что сопротивляться нет смысла: я только потрачу энергию и задохнусь быстрее. Но когда кислород закончился, мое сердце взорвалось паникой. Я пыталась оттолкнуть его, пнуть, оцарапать лицо… Изо всех сил, но их было мало. Сейчас за крошечную порцию кислорода я бы отдала все на свете.

Легкие горели. Сначала их сжал в тиски огонь, а потом сковал лед. Такой холодный, что казался нестерпимо горячим. Перед глазами не промелькнула вся моя жизнь, как об этом говорят, я видела только глаза напротив. Но через какое-то время начали пропадать и они. Мир ускользал, утекал сквозь пальцы. Все становилось неважным, смутным, далеким…

Я думала, что если открою глаза, увижу свет в конце туннеля, много света. И вот я открыла глаза, а вместо света – тьма. Позже это стало похоже на темное дерево, покрытое лаком. Такая знакомая картинка. Кажется, это называется паркетом, и по нему нужно ходить. Уши были заложены, издалека я слышала, как тяжело дышит собака. Потом поняла: это не собака. Это я.

В ушах зашумело сильнее, легкие снова горели, голова кружилась. Я закашлялась. Ко мне возвращались чувства. Видимо, он отпустил меня в последний момент, и я упала. Сердце билось быстро и больно. И не было совершенно никаких сил, я не могла пошевелиться.

Мерзавец сел возле меня на корточки, в его руках появился пистолет. Я все еще дышала так, словно была огромной овчаркой, забытой на солнце. Руки и ноги затекли, мышцы сводило, измученная шея отказывалась держать тяжелую голову. Я выпрямила ноющие конечности, растянувшись на прохладном полу, прямо под лифтом, прижала щеку к ровным доскам и закрыла глаза. Как бы мне хотелось провалиться сквозь этот пол. И никогда, никогда, никогда не существовать.

– Я честно пытался вытащить тебя. Но мне это не по зубам. Прости. Ты была права, милосерднее было бы застрелить тебя сразу, – он шептал, и как будто не мне, а самому себе.

Его голос доносился не сверху, как должно было быть, а откуда-то справа. Я открыла глаза. И увидела его лицо. Так неожиданно близко. Он лежал на животе, точно повторяя положение моего тела. За исключением того, что я прижимала левую щеку к полу, а он – правую. За исключением того, что обе мои руки были пусты, а он сжимал рукоять пистолета.

Мерзавец больше не злился на меня, и я успокоилась. Так мы и лежали в темноте, глядя друг другу в глаза. Не знаю, о чем он думал, а я думала о том, что мне будет его не хватать. Там, куда попаду. Слезы выступили на глазах.

– Ты не почувствуешь боли, – он думал, что я плачу от страха. Может быть, он был прав, а может, и нет.

– Зачем мы купили все эти вещи? – спросила я одними губами.

– Я только что узнал, что твой отец полицейский. И это то правило, которое нельзя нарушать. Никаких связей с полицией. Маттео убьет нас обоих, когда узнает. Мои люди следили за твоим отцом двое суток. Чарльз Аспен держит цветочный магазин. Разве сотрудникам полиции не запрещено заниматься предпринимательской деятельностью?

– Ты все-таки читаешь мысли, – это было сумасшедшим открытием, но оно оставило меня почти равнодушной. Меня донимало другое: я сама уложила себя в гроб мыслями о папе в полицейской форме.

– Я все-таки читаю мысли, – согласился он.

– О чем я думаю сейчас? – я закрыла глаза и представила свое лицо с дырой от пули во лбу.

– Не знаю, – он сделал паузу. – Люди очень разные. Некоторые из них хорошие трансляторы, и я могу слышать каждую их мысль, как если бы они произнесли ее вслух. Есть и другие, как ты и твой отец, самих мыслей никогда не слышно, но время от времени показываются яркие образы.

Из этого я сделала два вывода: во-первых, он близко подходил к моему отцу, возможно даже разговаривал с ним, и во-вторых, большинство из моих мыслей были в безопасности – это принесло облегчение.

– А Маттео? Что у него в голове? Я ему не нравлюсь.

– Это не распространяется на кровных родственников. Иммунитет.

– Они тоже читают мысли? Это семейное?

– Нет. Это не врожденное… приобретенное.

– Как?

– Не имеет значения, – его голос изменился.

– Кто еще знает?

– Только ты. Так что, можно сказать, никто, – он напоминал, что я уже нежилец.

– Ты слышишь всех, кто рядом? Весь район? Город? – мерзавец оказался еще более странным, чем я предполагала. Это не должно было укладываться в моей голове, но странным образом легло.

– Нет. Я не могу читать даже двух человек одновременно. Иногда требуется большая концентрация. Расстояние тоже имеет значение. Если субъект плохой транслятор, может понадобиться зрительный контакт.

– Если расскажешь Маттео, станешь очень важным членом организации.

– Скорее очень мертвым.

Я подумала и не стала спорить. У каждого есть такое, о чем никто не должен знать. Например, как то, о чем я думала, когда не могла заснуть, и он предложил мне пистолет вместо снотворного.

– Да, когда ты думаешь о сексе, твои трансляционные способности повышаются, – я закрыла глаза, принимая свое поражение. – Той ночью, когда я сказал, что ты мне мешаешь… и сегодня в лифте…

– Пожалуйста, не продолжай.

– Да. Пора закругляться, – кивнул он.

Время шло, а Неро бездействовал. Лежал неподвижно и смотрел в мои глаза. Не знаю, чего в этом взгляде было больше – прощания, сожаления или усталости.

– Я никогда не убивал невиновных.

– Я не хочу умирать.

– Понимаю, но у тебя нет выбора.

– Неро…

– Не надо. Я должен убить тебя. Нет смысла умирать вдвоем. Есть дела, которые я не должен бросать. Такие, как Маттео, не должны оставаться совсем без контроля, – медленно и сосредоточенно проговорил он. – Видишь, у меня тоже нет выбора. Больше нет никаких полутонов и лазеек, все ясно.

– Если Маттео никогда не узнает, что я…

– Конечно, узнает. Странно, что не узнал до сих пор. Должно быть, тоже купился на магазин цветов. Тебе повезло, мы потеряли человека, имеющего доступ к базам, но скоро найдется новый. Всегда находится.

– Папа был полицейским в крошечном городе, далеко отсюда. Он ушел на пенсию больше года назад.

– Ерунда, – мерзавец поднялся. Прицелился в голову и спустил предохранитель. Щелчок, словно разряд электрошока, послал мое сердце в галоп. – Не бывает бывших полицейских, Химена. Если твой отец что-нибудь узнает, он сразу сообщит своим.

– Он ничего не узнает. Я позвоню ему. Скажу, что уехала… развеяться. Он поверит, я часто так делала.

– Развеяться? Что ты придумаешь через полгода? Год? Рано или поздно он начнет копать, – я села, и он переместил пистолет, снова целясь в мою голову.

– Я могу сказать, что получила работу в другом городе. Он не поедет за мной, у него тут… подруга, – по правде говоря, я не знала, правильно ли называть пятидесятилетнюю Сью подругой.

– Неважно, что скажешь ты. Важно, что узнает Маттео. Никаких связей с полицией.

– Все его связи остались очень далеко…

– Хватит, – он поморщился.

Умирать не хотелось. Но выбора не оставалось. Сдавшись, я закрыла глаза, покоряясь судьбе. С закрытыми глазами у меня закружилась голова. Я сосредоточилась на дыхании. Дышала, дышала. И все еще дышала…

– Я ненавижу тебя. Прыгни в окно. Утопись в заливе, – я распахнула глаза точно в тот момент, когда он швырнул в меня свой пистолет. – Застрелись!

Я смотрела в пол, на брошенный пистолет, струсив встретиться с Неро взглядом. Он ушел, оглушительно хлопнула дверь. Еще некоторое время из его спальни доносился грохот. Оставаться живой с каждым днем было все труднее и труднее. Я оперлась руками о пол и попыталась взять себя в руки. Получалось, прямо скажем, не очень.

Может быть, у меня потемнело в глазах от облегчения или действительно спустилась кромешная тьма, я поднялась с пола и наощупь дошла до кухни, чтобы украсть из холодильника что-нибудь высокоградусное. Его дверца была горячей, он проигрывал битву за жизнь после огнестрельного ранения. Я откупорила бутылку и сделала несколько обжигающих глотков на ходу, идя по коридору к своей спальне. Слепо обшарила дверь в поисках ручки, оказавшись внутри, легла на кровать, уткнувшись взглядом в темный потолок. Мышцы шеи болели. Завтра выступят синяки. Если я, конечно, доживу до завтра.

Неро затих. Возможно, разгромил свою спальню до основания. Или собирался с мыслями, чтобы закончить начатое. Я поправила подушку, удобнее устраивая шею. С его стороны это действительно было жестоко – последовательно раскладывать передо мной кусочки надежды, чтобы затем резким движением смести все в сторону. И начать выкладывать заново. Как долго я могла бы это выдерживать, не повредившись рассудком?

С другой стороны, ему тоже приходилось непросто. Я понимала это. На одной чаше весов были его семья, работа, в конце концов, жизнь. На другой – только я. Конечно, я не могла перевесить. На что я рассчитывала?

Я лежала в кровати, не позволяя себе уснуть, хотя это принесло бы облегчение. Прошло около часа, в квартире – ни звука, но я знала: что-то должно произойти. Соглашаясь с этим, дверь громко ударилась о стену. Сегодня луна не давала света, ей мешали тучи, или мерзавец ее выключил, чтобы проделать все без единого свидетеля. Я его не видела, слепо сканируя черноту пространства. Очевидно, он задел оставленную мной бутылку водки, та упала на пол, но, судя по звуку, не разбилась. Немного позже послышался звук раскручивающейся пробки, а сразу за ним – глотки. Он пил мою водку. Хорошо, вообще-то, он пил свою водку.

Неожиданная вспышка света ослепила меня, и я зажмурилась.

– Ты одета? Хорошо, мы торопимся.

Его внешний вид меня удивил. Он был в синих потертых джинсах и черной толстовке с капюшоном. И в найках. Возможно, у меня галлюцинации. Наверное, на самом деле я еще прихожу в себя после кислородного голодания, валяясь у лифта. Осмотрев его с ног до головы еще раз, я отметила, что его привычному возрасту теперь не доставало лет десять.

– Куда? – я села на кровати.

– К священнику.

– Помолиться, что ли? – я осоловело на него уставилась.

– Пожениться.

– Кто женится ночью? То есть… что? – возможно, он даже мог слышать, как тормозит мой мозг.

– Наши жены официально считаются частью семьи. Ее полноправными членами. Став моей женой, ты отречешься от фамилии Аспен, – такого оригинального предложения мне еще не делали.

– Разве ты можешь жениться на дочери полицейского?

– Разумеется, нет. Но раз мы еще живы, значит Маттео пока не знает, чья ты дочь.

– Что будет, когда он узнает?

– Не знаю, – пауза. – Таких прецедентов еще не случалось. Скажу, что не знал, кто твой отец, то есть, думал, что он лишь владеет магазином, а теперь ты не имеешь ничего общего с Аспенами.

– Но я не могу не иметь ничего общего с Аспенами, Неро. Если я резко прекращу всякое общение, он будет искать и что найдет? Замужем! И за кем? – я мяла простынь в руках.

– Как ты и предлагала, ты позвонишь ему и скажешь, что переезжаешь в… куда угодно, подальше отсюда. Что будешь писать. У организации сейчас не самый спокойный период. Много внешних конкурентов, это отнимает ресурсы. У Маттео не будет на тебя слишком много времени и средств, а когда-нибудь потом, возможно, все это забудется, – он излагал свой план дьявольски спокойно и взвешенно, как будто несколько часов конспектировал.

– Безумие какое-то.

– Ты предпочитаешь умереть, но не стать моей женой? – в его спокойном голосе проступили нехорошие нотки. Я молчала. – Признаю, что не смог… разобраться с тобой лично, но мне есть к кому обратиться.

– Хорошо, я согласна, – поднявшись с кровати, я встала напротив него. Что я, собственно, теряла? – И что, прямо сейчас это сделаем? – по какой-то причине я не могла заставить себя сказать «поженимся».

– Я уже получил разрешение в мэрии. Священник, который все сделает быстро, ждет нас. Маттео не в городе, – интересно, во сколько ему обошлось разрешение мэрии посреди ночи. От меня не ускользнул тот факт, что он договорился обо всем заранее. Был уверен, что я не откажусь.

– Ладно, – я пожала плечами. – Мне нужно умыться и переодеться. И тебе тоже, – Неро поднял брови. – То есть, ты убиваешь людей в парадном костюме, а жениться на мне собираешься в кроссовках?

– Ну, если бы я женился на Монике Беллуччи, я бы надел свой лучший костюм, – он криво улыбнулся.

– Ты… просто мерзавец, – я смерила его убивающим взглядом и, задев плечом, ушла в ванную.

Там, за прозрачной дверью, я уже не стала прятаться, как раньше. Пусть смотрит, мне все равно. Оказавшись на расстоянии от него, тело забила крупная дрожь. Меня не покидало ощущение, что реальность окончательно ускользнула, взамен оставив полную неразбериху. Он почти задушил меня, потом убеждал, что Маттео убьет нас обоих, а теперь сделал предложение.

Существует ли вероятность, что никто никогда не узнает о профессии моего отца? Сомнительно. Достаточно выяснить, откуда мы приехали, а там уже дело остается за малым. Опасно ли это для папы? Для его Сью? Черт. Я больше никогда, никогда их не увижу? Невозможно. Маттео ведь не станет следить за нами всю жизнь. Нужно просто переждать бурю.

Папа легко поверит, что я уезжаю: во мне было слишком много от матери. С ним все будет в порядке. Дом оплачен на месяцы вперед, у него есть магазин и Сью. Я буду писать электронные письма. Прислонившись лбом к стене, я позволила струям колотить о спину.

У меня сегодня свадьба. Просто шутка года. В голове было пусто. Я закрыла кран. Небольшая комната успела наполниться паром, зеркальные поверхности запотели. Почему он это делает? Неужели спасение невиновных в списке его приоритетов стоит выше собственной жизни? Я пыталась найти скрытый мотив, понять, что он может получить взамен этой глупой свадьбы, но ничего не находила. Может быть, он просто чокнутый. Да, и не читает мысли, а просто слышит голоса у себя в голове.

Это было единственное доступное мне объяснение, ведь я не была богатой или важной персоной. Женившись на мне, он получит только лишь жену. Я действительно выхожу замуж? Эта мысль никак не осознавалась.

Вернувшись в спальню, я накрасила ресницы. Я бы навела полный марафет, мне почему-то было не все равно, что подумают те, кто будет нас женить. Но у меня слишком тряслись руки, чтобы прилично накраситься. В гостиной среди разбросанных пакетов, я отыскала купленные накануне платья. Белое в пол – глупо. Мне хотелось выглядеть хорошо, но не так, будто я поверила в то, что эта свадьба настоящая. Красное – вызывающе. Вздохнув, я вытащила то самое светло-серое, шелковое платье.

Оттащив пакеты в комнату, я оделась и нашла в шкафу серые туфли. Вся моя обувь стояла в ровный ряд на нижней полке. Сколько он платит этой фее? Надеюсь, много. Посмотрев на себя в зеркало, я поправила волосы, шея была неестественно красная. Подобрав концы ленты, я еще раз обернула ее вокруг шеи и завязала сбоку бант. Так лучше. Сверху накинула пиджак.

Конечно, я могла бы поехать в джинсах, но эта свадьба с большой вероятностью окажется первой и последней в моей жизни, потому я постаралась сгладить ее остро выпирающие углы.

Мерзавец коротко постучал о дверной косяк, и я обернулась. Он надел свежий костюм. И запонки. Темные волосы с боковым пробором поблескивали. Комната быстро наполнилась запахом его одеколона. Признаю, он мог быть последней сволочью, но это не умаляло его привлекательности.

– Довольна? – Неро вскинул бровь.

– Хорошо выглядишь, – я отвернулась. – Моника сказала тебе «да»?

– Правило номер один: моя жена не должна много болтать. Идем, – интересно, сколько там этих правил? Наверное, тысяч пять, не меньше.

В лифте я старалась думать о чем угодно, только не о том, чем мы здесь занимались. Но если пытаться о чем-то не думать, именно об этом и думаешь. Мерзавец молчал, однако так крепко сжал челюсть, что, вероятно, там потихоньку крошились зубы.

Мы сели в черную «БМВ», эту марку я хорошо отличала по агрессивным решеткам радиатора, и выехали на улицу, где нас встретила глубокая ночь. Темный город плыл за окном, коленки дрожали.

– А брачный контракт?

Он рассмеялся.

– В случае развода, мое имущество тебе не пригодится, – он что, смеялся над моей смертью?

– Может быть, я хотела защитить свое имущество, – я отвернулась к окну. – Если мы разведемся… что будет?

– По традиции я смогу выбрать кого-то из организации, кто должен будет убить тебя, и он не сможет мне отказать, – я резко повернулась. Неро пояснил: – У нас обычно женятся по любви. Но иногда разводы случаются. На правах убитого горем, я смогу выбрать любого, и он мне не откажет.

– Очаровательные традиции, – я покачала головой. Помолчав, я все-таки решилась спросить о том, что меня мучило. – Неро, а если ты влюбишься? Захочешь настоящую семью. Детей, может быть. Кто тогда убьет меня?

– Если влюблюсь, что ж, прости. Но в этом случае, будь уверена, убью я тебя собственноручно, – и это меня утешило.

Еще некоторое время мы ехали молча. Мне вспомнился вчерашний вечер: он в парадном костюме, я в том же платье. Казалось, это было так давно. Но прошли только сутки.

– На вечеринке… зачем ты снял с меня платье?

Неро ответил не сразу.

– Маттео отправил Мано прощупать меня, я должен был дать реакцию.

– Интересная вышла реакция.

– Я не мог вступить в открытый конфликт, технически он ничего тебе не сделал.

– Понимаю. Когда не можешь вступить в конфликт, следует публично сорвать одежду. Все так делают, – тон моего голоса был едким.

– Однажды он уже… – не закончив предложение, Неро утопил педаль газа в пол, и мы стрелой полетели по шоссе. Обычно я не была чрезвычайно проницательной, но сейчас все поняла.

– Увел у тебя девушку? – какая странная девушка…

– Женился на ней и вскоре развелся.

– Кто ее убил? – я уже знала ответ на свой вопрос.

– Я.

То, что он сказал, было ужасно. Но все же не объясняло ситуацию с платьем. Что-то там было еще. Кроме того, он говорил, что никогда не убивал невиновных. В чем была ее вина? В том, что ушла от него?

Бросив машину в сторону, он резко повернул на оживленную дорогу. Я посмотрела по сторонам, мы двигались к центру города. Спустя пять минут, Неро остановился у небольшого офиса. Вышел, и я, следуя устоявшейся уже привычке, отправилась за ним. Подумать только, с четверга я не взаимодействовала ни с кем, кроме него. Так будет всегда? Мне нельзя иметь хоть долю самостоятельности? Работать? Куда-то ходить одной?

Уличные часы показывали полночь, наступил понедельник, мы были знакомы трое суток, а кажется будто… три недели? Три месяца? Поднявшись по истоптанным ступеням, мы зашли в офис. Внутри горел свет, но было пусто. Неро направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Мистер Неве, я вас заждался, – хрипло донеслось сверху.

Когда мы поднялись, я увидела высокого мужчину с проседью, он стоял возле открытой двери кабинета, улыбнулся и жестом пригласил войти. Внутри было мало места и много бумаг. Разбросанные по столам, прикрепленные к настенным стендам, выглядывающие из приоткрытых шкафов, некоторые даже валялись под ногами – они были повсюду. Я шла осторожно, чтобы не наступить. Мерзавец, конечно, не обращал на них никакого внимания. И не дожидаясь приглашения, опустился в кресло. Я села рядом.

Мужчина сел за стол и вынул из папки несколько бумаг.

– Сканы паспортов получены, – я покосилась на Неро. Мой паспорт абсолютно точно лежал в верхнем ящике комода, который находился на съемной квартире. – Вам нужно только поставить подписи. Я зарегистрирую брак прошедшим воскресным утром. Устраивает?

– Без разницы. Ручка есть? – мужчина протянул Неро перьевую ручку. Тот взял ее и, не колеблясь, поставил размашистую подпись. Затем пододвинул листок ко мне. Воскресное утро. Какое это хотя бы число? Даты собственной свадьбы не знаю… – Передумала? – поинтересовался мерзавец. Я не посмотрела на него. – Химена, – настаивал он.

Я взяла ручку и подписала бумагу. Мужчина встал из-за стола.

– Раз дело сделано, думаю, мы минуем клятвы. Можете обменяться кольцами и поцеловать невесту.

– Думаю, мы минуем и это, – Неро поднялся и направился к двери. Я же пребывала в легком шоке и продолжала сидеть. Все? Я замужем? У самого выхода мерзавец остановился. – Только не говори, что ждешь, когда я перенесу тебя через порог, – он даже не повернулся. Мужчина, пользуясь тем, что тот его не видит, скорчил неодобрительную гримасу.

Я улыбнулась ему, пожимая плечами:

– Любовь зла, – он неуверенно улыбнулся в ответ.

Мы вышли из офиса. Неро не разговаривал со мной, забрался в машину, хлопнул дверцей. Я видела его неясный профиль через тонированное стекло. Красивый. И такой мерзавец. Вас бы стрелять еще в детстве. Он завел двигатель, и я поспешила попасть внутрь: с него станется бросить меня тут.

Плохо ориентируясь, я все-таки понимала, что едем мы не домой, а в противоположную от залива сторону. Где-то неподалеку гремел поезд. Внезапно он остановил автомобиль, и мне пришлось обеими руками упереться в переднюю панель, чтобы не разбить голову о лобовое стекло. Пора бы обзавестись привычкой пристегиваться. Заглушив мотор, Неро вышел, обошел машину и открыл мою дверь, руки не предложил.

Холодный ветер подхватывал волосы, пока мы пересекали пустынную улицу, мне пришлось почти бежать за ним, чтобы не отстать, словно я была маленькой девочкой. Неро остановился у неприглядного одноэтажного здания. Дверь казалась наглухо запечатанной, но, когда он потянул за ручку, она подчинилась. Все ему подчинялись.

Мы зашли внутрь, и дверь за нами закрылась, лишив того незначительного освещения, что давал уличный фонарь. Инстинктивно вскинув руку, я нашла его локоть и вцепилась мертвой хваткой. Как мне казалось, мы шли по узкому длинному коридору, из глубины доносилась не слишком приятная, тревожная музыка. Запах был странным. Я начинала нервничать.

Два раза повернув, мы наткнулись на приоткрытую дверь, там горел свет. Неро уверенно вошел внутрь, я продолжала держаться за локоть. Надеюсь, не заметит, что помяла его костюм. Внутри было светло и несколько странных кресел. Я повернула голову влево и поняла, где мы находимся. Всю стену занимали крупные снимки разнообразных татуировок.

Птицы, драконы, иероглифы, надписи, цветы и просто узоры. Господи, он решил что-то еще добавить на спину? Скоро там не останется места. Музыка перестала играть, из-за ширмы вышел высокий лысый парень. Я осмотрела его руки и шею – ни одной татуировки. Он подошел к Неро, бросая любопытный взгляд на наши наряды, и протянул руку. Мерзавец ее пожал.

– Я сделал, как ты просил. Закрыл салон, тут ни души.

– Ты знаешь, я в долгу не останусь.

– Знаю, – парень ухмыльнулся. У него была хорошая улыбка и синие глаза, очень яркие.

– Мы ненадолго, – Неро вырвал локоть из моего захвата, снял пиджак и кинул его в кресло. – Это Химена. Моя… моя жена, вообще-то.

– Серьезно? Не знал, что у тебя есть жена. Хорошенькая. Привет, Химена, – я еще никогда не видела, чтобы с мерзавцем так разговаривали, в смысле, настолько просто, будто он был обычным парнем. Для меня это звучало странно, потому что он не был обычным.

– Привет.

Он шагнул ко мне ближе, Неро замер. Татуировщик этого не заметил, протянул руку и улыбнулся:

– Спайк, – я пожала предложенную ладонь. – Я лишил твоего мужа татуировочной девственности. И с тех пор он мне не изменяет, – его синие глаза мигнули. Я улыбнулась.

– Да, видела твою работу.

– И как тебе?

– Ну… достаточно… необычная, – я не знала, как еще охарактеризовать хаотично расписанную спину мерзавца.

Он засмеялся.

– Хочу, чтобы ты знала, это был не мой эскиз.

– Спайк, – спокойно позвал Неро. Но я знала, что за этим спокойствием зарождается буря. По-видимому, Спайк это тоже знал, он отошел к столику с машинкой и проверил ее готовность.

Неро посмотрел на меня.

– Присядь, – я села в то кресло, куда он швырнул свой пиджак. Теперь дорогой черный материал покоился у меня на коленях.

Мерзавец сел напротив Спайка, тот взял в руки блестящую машинку. Никогда прежде мне не доводилось видеть этот процесс вживую. Неро не снял рубашку. Вместо этого, протянул левую руку.

– По кругу, в ширину пять миллиметров, – Неро перевернул руку ладонью вверх. – У основания пальца, – он подвигал безымянным, – прописью имя Химена.

– Будет сделано, – Спайк включил машинку.

Что? Он собирается набить обручальное кольцо? Это шутка? Неужели, неприязнь к побрякушкам настолько сильна, что он предпочел им такую нелепость? Шум работающей машинки напомнил мне звук бормашины в кабинете дантиста. Ладно кольцо, но зачем там мое имя? Спайк начал работу.