Текст книги "Партия"

Спина вспотела, прилипая к подкладке пиджака. Происходят очень странные вещи. Я искоса наблюдала за выражением лица Неро, он пристально следил за работой мастера, но замечаний не делал. В моей голове никак не укладывалось осознание происходящего. Это ведь на всю жизнь, а наш брак нельзя посчитать надежным. Что он будет делать с этим кольцом и моим именем потом? С другой стороны, это уже не мои проблемы.

Прошло меньше пятнадцати минут, и все было готово. Неро внимательно осмотрел крошечную надпись, затем кивнул. Спайк выключил машинку, снял перчатки и выкинул в корзину. Он протянул Неро белый тюбик, мерзавец выдавил каплю содержимого и быстро обработал палец. Я глядела на его кисти, как загипнотизированные бандерлоги – на Каа.

– Ей такой же обод, но тоньше, – Спайк кивнул.

Нет! Так мы не договаривались. Идиотка, ведь кольца носят оба супруга, могла бы догадаться раньше. Мерзавец поднялся, приглашая меня занять его место. Я не шелохнулась, крепко сжимая в ладонях плотную ткань пиджака. Он вопросительно поднял брови.

– Неро, – я сглотнула, – ты сейчас серьезно?

– Более чем.

– Может, просто подаришь мне кольцо?

– Ты знаешь, что нет.

– Иногда женатые пары не носят колец… может, мы как раз такие?

– Нет.

– Неро…

– Химена, – он забрал у меня свой пиджак. – Все должно выглядеть по-настоящему. Я тоже пошел на определенные жертвы. Теперь твой черед.

Я вспомнила о весах, на одной чаше которой была вся его прежняя жизнь, а на другой – лишь я.

– Хорошо, – когда я села в кресло, Спайк уже поменял иглу и натянул голубые перчатки. Я протянула ему подрагивающую ладонь. Он поставил несколько меток, чтобы получились ровные линии. – Это больно?

– Терпимо, детка, – Спайк поднял на меня глаза и улыбнулся, затем включил машинку. Я чуть было не вырвала свою руку из его ладони. Но подошел Неро и встал рядом.

– Разве я вас не представил? Ее зовут Химена, – Спайк благоразумно промолчал.

Мне не оставалось ничего, кроме как стиснуть зубы и терпеть. Когда игла коснулась кожи, я закусила щеку. Честно сказать, в этом было мало приятного. Особенно плохи были те моменты, когда игла слишком близко подбиралась к кости. Я сжала зубы крепче.

– Не шевелись, испортишь. Сейчас я набью контур, а потом все закрашу, – он поднял на меня глаза, и я кивнула. Периодически он убирал иглу и давал мне короткую передышку. – Почти готово, две минуты, – он поворачивал мою кисть во всех направлениях, иногда бессовестно выворачивая запястье. Я молча терпела, считая про себя секунды.

На сто пятьдесят восьмой он, наконец, выключил машинку и отложил в сторону. Я облегченно вздохнула. Кожа вокруг контура раскраснелась, татуировка выглядела сочно, краска блестела, будто была мокрой. Спайк выдавил немного прозрачного геля и смазал мой палец.

– Через час снова обработай и, когда проснешься, еще раз.

– Хорошо. Ну… спасибо.

Неро крепко взял меня за предплечье и вытащил из кресла, я качнулась на каблуках.

– Нам пора. Я перечислил плату на твой счет.

– Буду ждать снова, – Спайк снял перчатки и зашвырнул их в ведро.

– Думаю, на этом мы остановимся.

– Ты так каждый раз говоришь, – парень засмеялся.

Мы вышли на воздух, после теплого помещения ветер казался пронизывающим, я побежала к машине. Неро шел медленно, о чем-то размышляя. Но как только я оказалась у двери, мигнули фары, щелкнула сигнализация. Я с благодарностью забралась внутрь и обхватила себя руками. Мерзавец появился через полминуты. Завел мотор, и мы двинулись в путь. Надеюсь, домой, на этот раз. Ужасно хотелось забраться под одеяло и крепко заснуть. За всю дорогу он не сказал ни слова, а я ни о чем не спрашивала. Неужели, я действительно это сделала? Папа будет в ужасе.

Мы въехали на парковку, встали в ряд и вышли из машины. Я поторопилась к лифту, потому что мерзла. За спиной сработала сигнализация, затем раздались его уверенные звучные шаги. Эхо отскакивало от голых стен. Он нагнал меня и ударил по кнопке.

Оказавшись внутри, мерзавец неожиданно обратился ко мне:

– Химена?

– Да? – Я встревожено подняла на него глаза.

– Видишь это? – он показывал мое имя у себя на ладони.

– Вижу, – надпись получилась красивой.

– В любое время я могу сделать вот так, – он сжал ладонь, сминая внутри мое имя. – Понимаешь?

– Да, понимаю, – ответила я, ощущая, как пустое место под моим безымянным пальцем пульсирует. У меня было только кольцо.

– Хорошо, – он подошел ближе и развернул меня спиной к створкам лифта.

Через секунду они разошлись в стороны. Он медленно наступал, а я пятилась назад. Опять. Он смотрел мне в глаза, но не прикасался, а я все продолжала отступать до тех пор, пока не наткнулась на спинку дивана. Все, бежать некуда. Схватив за талию, он повернул меня лицом к дивану, а сам остался за спиной. Снял с меня пиджак. Сердце то ли подскочило к горлу, то ли опустилось в желудок – не знаю, оно явно было не на месте. Его прохладные пальцы заскользили по позвоночнику вверх, добрались до ленты на шее…

Лиф упал, обнажая грудь. Опять. Мерзавец снова обнял мою талию и повернул к себе лицом. Неро подался вперед, вытягивая шею, и медленно обхватил своими губами мои губы. Отпустил. И снова прильнул. Тяжелая волна поднималась выше и выше. Он целовал меня медленно. Слишком медленно.

Я двигала только губами, не смея обнять или даже прикоснуться. Крепко сжимала спинку дивана, чтобы занять руки. Он отпустил меня, но продолжил целовать, а руками сбросил пиджак и медленно расстегивал пуговицы, одну за другой… Запонки, звякнув, упали на пол. Там же оказалась рубашка. Я закрыла глаза, исчезая со света. Он целовал мою ключичную кость, когда я услышала звук расстегивающейся молнии.

– О, черт… катись к своей Монике Беллуччи.

– Такая злопамятная, – выговорил он мне в губы.

Мерзавец провел носом по щеке, глубоко вдыхая. Его ладони легли мне на плечи и надавили, я отклонилась назад, обнаженная кожа спины прикоснулась к прохладным объемным подушкам спинки дивана. Его рука проворно нырнула под юбку…

Периферийным зрением я увидела тень и инстинктивно отпрянула. Резкое движение отозвалось тянущей болью в шее. Опомниться я не успела: что-то острое насквозь пронзило мочку уха, принося новую боль. Я дернулась, вскрикивая. В ответ получила злое шипение. Проклятая ревнивая кошка! Она неаккуратно убрала лапу, раня сильнее. Я повернулась, встречаясь с ее горящим взглядом. Кошка снова ударила, на этот раз оцарапав линию подбородка, затем попятилась… Morte готовилась к прыжку. Интересно, был бы у меня еще левый глаз, если бы я вовремя не отвернулась?

Неро отстранился. Кошка не успела прыгнуть. Меня оглушило выстрелом, пуля отбросила маленькое животное, она ударилась о стену и упала на пол. В полумраке я разглядела на стене темное пятно. К горлу подступили ужас и тошнота.

– Я говорил, что убиваю тех, кто этого заслуживает. Обычно животные не заслуживают смерти, потому что совершают свои преступления неумышленно. Так вот это, – он указал подбородком на царапины, – было умышленно с ее стороны.

Мерзавец застегнул ширинку и ушел, сжимая в правой руке пистолет.

Глава седьмая

Бешеная фигура – фигура, которую неоднократно приносят в жертву для достижения пата.

Шахматный термин

Я продолжала лежать, рассматривая потолок. Спина покрылась тонким слоем холодного пота и липла к кожаной спинке дивана. Мне казалось, я чую запах крови. Он застрелил кошку. Не раздумывая, хладнокровно, даже цинично. Но самое страшное то, что он считал себя правым. Убить домашнее животное за то, что оно оцарапало кого-то – ладно, почти лишило глаза, но только почти – пугающе буднично вписывалось в мораль мерзавца. Была ли я его домашним животным?

Оттолкнувшись руками, я села на широкой спинке дивана, каблуки туфель скорбно царапнули пол. От этого звука все тело покрылось мурашками, меня передернуло. Было неприятно оставаться к месту преступления голой незащищенной спиной. Возможно, я опасалась, что ревнивая кошка достанет меня и с того света. Я представила, как длинные когти одним движением вспарывают кожу. Вскочив со спинки и обхватив себя руками, я развернулась лицом к витражному окну, оставляя между собой и трупом препятствие в виде дивана. Учитывая то, как мне везет по жизни, это маленькое животное вполне может оказаться единственной в мире кошкой, восставшей из мертвых. Спасибо Стивену Кингу[28]28
  Автор романа «Кладбище домашних животных», 1983 года, в котором из мертвых восстает кот Черч.


[Закрыть] за это.

Я пыталась не смотреть на нее, пятясь к стене, растаптывая брошенные на пол пиджак и рубашку. Но когда наткнулась на стену возле лифта и копчиком случайно включила свет, который не к месту торжественно подсветил терпящий крушение корабль, плывущий по волнам витражного окна, множество синих и голубых бликов заплясали по комнате и упали на пол. И, конечно, один из них ударил прямо в кошку. Ее черная короткая шерсть блестела так же, как и лужа крови, медленно выползающая из-под ее живота. Эта кровь казалась мне густой и до неприличия красной. Я сделала два судорожных вдоха, нашарила кнопку и выключила свет.

– Химена!

Дернувшись и едва не упав, я побежала на звук его голоса, на ходу скидывая туфли. Он ждал меня на кухне, глядя в окно и опираясь о стол левой рукой, на безымянном пальце которой чернело обручальное кольцо. Оно ему дьявольски шло. Его спина была голой, одна лопатка хищно выпирала. Я пошла вперед, рассматривая спину, пытаясь сложить порядок из хаоса вытатуированных символов, но он выпрямился, оторвал руку от столешницы и развернулся ко мне лицом.

Когда его взгляд задержался в области моей груди, до меня дошло, что я хожу полуголая. Я обняла себя руками, пряча грудь, чем вынудила мерзавца посмотреть мне в глаза. Он высокомерно приподнял бровь.

– Думаешь, там есть что-то, чего я не видел?

– Одно только это не дает тебе право смотреть, когда заблагорассудится, – под стать ему я высокомерно задрала подбородок, а он рассмеялся мне в лицо. – Ты позвал меня, чтобы посмеяться надо мной?

– Нужно обработать царапины, – он открыл дверцу холодильника, скрываясь за ней, а когда показался вновь, на его лице не осталось и следа того высокомерного и приподнятого настроения. Мерзавец хмурился, и на его щеках заходили желваки. В руке он сжимал бутылку водки. Хлопнув дверцей несколько сильнее, чем требовалось, он повернул голову ко мне: – Чего ты ждешь? Подойди, – я подошла, он раскрутил крышку бутылки и взял полотенце. – Ближе, – я сделала так, как он велел, все еще обнимая себя руками. Он намочил полотенце водкой. Приложил его к мочке моего уха, затем к подбородку. Мерзавец был сосредоточен на процессе, а я следила за его опущенными ресницами. – Думаешь, она могла быть бешеной? – внезапно спросил он, встречаясь со мной взглядом.

Я часто заморгала, прогоняя наваждение.

– Только если ты ее покусал.

– Очень смешно, – он бросил полотенце на стол. – Иди спать.

Уходя, я услышала, как он зашвырнул водку в раковину. Узкая стеклянная бутылка громко захлебывалась и, несчастно отплевываясь, избавлялась от содержимого, а водосток раковины, жадно причмокивая, засасывал алкоголь в канализацию. Я поспешила спрятаться в своей спальне.

Компанию Неро саму по себе нельзя было считать безопасной, но когда к нам присоединялось еще и его скверное настроение, тушите свет. В прямом смысле. Прячьте детей, домашних животных, закрывайте двери, тушите свет и помалкивайте. Уже лежа в кровати, я никак не могла отделаться от мыслей об усопшей. Снова и снова вспоминая, как она бьется о стену и безвольно падает, бьется и падает, и падает… Не теряя надежды, я пыталась заснуть, переворачиваясь с бока на бок, но каждый раз, когда я закрывала глаза, видела одно и то же. Выходит, думая о том, что ревнивица может достать меня и с того света, я была абсолютно права.

– Прекрати! – чертовы стены не соприкасались с потолком, потому злой голос прозвучал так, будто его обладатель был очень близко. Видимо, чтобы усилить произведенный эффект, он что-то швырнул в стену, которая была общей для наших комнат, удар пришелся аккурат над моей головой, затем неопознанный летающий объект упал на пол. Думаю, это была книга.

Он считает, что мне доставляют удовольствие мысли о его мертвой вредной кошке? Я просто не могу это контролировать! Я попыталась переключиться на что-то другое: вспоминала порядок цветов в радуге, букв в алфавите, все фильмы с Фассбендером[29]29
  Майкл Фассбендер – ирландско-немецкий актер и кинопродюсер.


[Закрыть], все книги Ремарка[30]30
  Эрих Мария Ремарк – немецкий писатель, представитель «потерянного поколения»


[Закрыть]… Но постоянно соскальзывала, возвращаясь к кошке.

Однако, спустя какое-то время мой отчаявшийся мозг все же нашел выход. Теперь я не думала о павшей, я думала о сексе с Неро. И это было слишком увлекательно, чтобы обращать внимание на что-либо другое. Ощущая сладковатый привкус злорадства во рту, я представляла, как он расстегивает ширинку брюк, но не снимает их, подходит ближе и рвет на мне юбку платья, которое, к сожалению, я уже сняла. Затем хватает за ноги и стаскивает к краю кровати…

– Ты, черт возьми, издеваешься надо мной? – мерзавец стоял в дверях моей комнаты.

– Ты стал очень много ругаться, – я играла с огнем. Даже нет, не так. Я заигрывала с опасным неконтролируемым пламенем. Но ничего не могла с собой поделать. Сейчас я была маленьким ребенком, который доводил родителей, чтобы понять, где пролегают границы их терпения.

Он переступил через порог и закрыл за собой дверь. Я подобралась на кровати, подтянув ноги как можно ближе к себе, и вцепилась в одеяло, прижимая его к груди. Мерзавец склонил голову набок.

– А мне показалось, ты хочешь, чтобы я занялся твоими ногами.

– Тебе показалось.

Он шагнул ближе и расстегнул ширинку.

– Ты, кажется, хотела, чтобы я не снимал брюк? Сделаем по-твоему, – еще один шаг вперед. На нем не было ни рубашки, ни обуви. Только брюки.

– Изнасилуешь собственную жену?

Испорченная часть меня хотела, чтобы он подошел и сделал то, о чем говорил. Но другая моя часть вопила, чтобы он убирался. Так чего я хотела на самом деле? Ответа у меня не было. Неро подошел вплотную к изножью кровати и потянул за край одеяла. Я крепче прижала его к груди, демонстрируя, что настроена решительно. Но он гнул свою линию до тех пор, пока материал не натянулся между нами упругим полотном. Я не отпускала свой край.

– Разве ты не знаешь, что изнасилование – это когда один из партнеров не хочет участвовать в процессе, а не делает вид, что не хочет. В нашем случае больше подходит определение «ролевые игры».

– Я не делаю вид.

– Лгунья, – констатировал он и неожиданно дернул одеяло, материал выскользнул из моих пальцев. Отшвырнув его в сторону, он наклонился и рукой подобрался к моей ноге. Я не шевелилась. Обхватив щиколотку, он подтащил меня к себе. Неро опустился на колени у края кровати, теперь его пах был на одном уровне с моим.

– Для тебя это все еще изнасилование? – в ответ я упрямо молчала. Тогда он наклонился ближе, обхватив мою талию руками: – Смотри, я делаю все в точности так, как ты фантазировала, – плечи мерзавца напряглись, он пододвинул меня вплотную к себе и расположил мои ноги на полу по бокам от себя. – Жаль только, ты сняла платье, не дождавшись меня, – Неро оперся руками о кровать позади меня, напирая грудной клеткой. Осторожно поцеловал шею. Глаза против воли закрылись. Чуть позже я почувствовала его губы у своего подбородка…

– Разомкни губы, и я тебя поцелую, а если нет, то уйду, – я почувствовала стыд, потому что собиралась открыть свой бессовестный рот. По всей видимости, мерзавец не планировал ждать, пока я договорюсь со своей совестью: он начал отстраняться. Паникуя, я приподнялась, хватая его за руку. – Говорил же, лгунья, – он был доволен собой.

Определенно, тот человек, который придумал, что женщины – самые коварные существа на земле, просто не был знаком с Неро Неве. Мерзавец опрокинул меня обратно на кровать. Так и началась наша брачная ночь.

Спустя какое-то время – я не могла определить, минуты или часы, поскольку критическое мышление меня покинуло – мерзавец уткнулся лицом в мою шею, горячо дыша на ухо. Я обхватила его голову двумя руками и оторвала от себя. Его черные волосы липли ко лбу и вискам. Если бы я не кончила раньше, то кончила бы сейчас. Я держала его лицо в своих ладонях, наблюдая за тем, как шевелятся его губы, делая три последних толчка, он распахнул глаза, и его лицо исказилось. Не удержавшись, я поцеловала Неро в соленые от пота губы – неважно, что он уже не отвечал мне.

Придя в себя, Неро сел на кровати, отвернувшись спиной. Думал ли он над тем, чтобы остаться или уйти? Если и так, то выбор пал не в мою пользу. Он поднялся, вернул одеяло на кровать и молча вышел, закрыв за собой дверь. Эйфория отпускала. Укладывая голову на подушку, я вспомнила, что у меня болит шея. К которой теперь добавились ухо и саднящий подбородок. И что-то мне подсказывало, что этот список будет только пополняться.

Ночью мне приснилась его кошка. Она попала в ад и оттуда искаженным электрическим голосом мерзавца заявила, что видела списки, в которых значится мое имя, так что она заняла мне место рядом и с нетерпением ждет встречи. Проснулась я в холодном поту.

Спальня еще была погружена в предрассветные сумерки. Кто-то трогал мою руку. Повернуть голову стоило титанических усилий: шея еще долго будет помнить его нежные объятия. Он сидел на краю кровати. На нем была свежая выглаженная рубашка. Неро держал мою вытянутую руку за запястье и массировал безымянный палец. Рядом с подушкой на кровати лежал белый тюбик. Я должна была обработать свежую татуировку много часов назад. Хорошо, что хотя бы один из нас был обязательным.

Притаившись, я следила за ним. Но он, наверняка, уже знал, что я не сплю. Как работает его волшебство? Показала ли я ему какой-то образ или картинку? Он говорил, что мои мысли никогда не слышит… Почему? Потому что я бессмысленная?

– Мне нужно на работу, – значило ли это, что сегодня кому-то не поздоровится?

– Хорошо.

Неро взял с тумбочки маленький плоский контейнер, когда он открыл его, запахло мятой. Он быстро обработал мое ухо и царапины на подбородке. Опять потянулся к тумбочке, я скосила глаза, чтобы посмотреть, что там было еще, но он опередил меня – протягивая таблетку и стакан воды.

– Обезболивающее, – я приподнялась на подушке, с благодарностью принимая лекарство нетвердой рукой. – Я оставлю упаковку на тумбочке.

– Хорошо, – я запила таблетку водой и уложила голову обратно.

– Так плохо, что даже не можешь дерзить?

– Я буду в форме, когда ты вернешься.

Он улыбнулся. Затем встал, и кровать дернулась, избавленная от его веса. Завибрировал телефон, мерзавец вынул его из кармана брюк и принял вызов, даже не взглянув на дисплей. Я закрыла глаза.

– Да, звонил, – Неро вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Я прислушалась. Хотя в этом не было смысла, он не шептал. Говорил, как и всегда, разборчиво, уверенно и прямо. – Куда ты дела труп? – пауза. – В смысле убралась? – пауза. – Если бы это было реальное место преступления, ты бы и его убрала? Ты бы и человеческий труп закопала? – пауза. – Нет, я плачу тебе не за это, – больше мерзавец ничего не сказал.

Но вместо слов за него говорили другие звуки. Громкий стук подошв о пол, хлопанье дверью спальни, переворачивание каких-то предметов в самой спальне, снова хлопанье дверью, распахивание холодильника с такой силой, что дверца, по всей видимости, ударяется о посудомоечную машину, хлопки дверцами кухонных шкафчиков, стук стакана о столешницу, всплеск жидкости… Кратковременная тишина. Затем стакан летит, кажется, в мойку, звонко разбиваясь о дно. Занавес.

Я подождала, пока лифт увезет его на безопасное расстояние, и только потом позволила себе расслабиться. Обезболивающее начинало действовать, я перевернулась на живот и обняла прохладную подушку. Наверное, лекарство было со снотворным эффектом, потому что я, не заметив, провалилась в глубокий сон без сновидений. Когда открыла глаза, в спальне было светло. Шея ныла, но не болела.

Первым делом, мне вспомнилась вспышка мерзавца. Он злился, потому что хотел закопать труп лично? Или же потому что в принципе был труп? Винил ли он меня в ее смерти? Черт. Да пусть бы жила эта несчастная кошка, полюбившая на свою беду такого мерзавца. Что уже само по себе было большим наказанием.

Откинув одеяло, я поднялась и побрела в ванную. Там подошла к зеркалу, чтобы умыться, но замерла. Отчетливо проступившие за ночь синяки красовались с обеих сторон шеи: четыре с левой и один с правой. Хорошо, что он не душил меня двумя руками. Ухо выглядело припухшим, но в целом нормально. С подбородком дела обстояли хуже, но тоже не критично. Почистив зубы, я приняла душ. Голова потяжелела от намокших волос – шее это не понравилось. Вернувшись в комнату, я надела майку и джинсы. Забрала пустой стакан и понесла его на кухню.

Там не осталось следов учиненного ущерба, хотя я отчетливо помнила звон бьющегося стекла. Осколков не было ни на полу, ни на столешнице, ни в раковине. Зато было кое-что другое – знакомый серебристый купол. Подняв который, я обнаружила несколько тарелок разного диаметра, но с одинаково широкими бортами: чизкейк, тосты и омлет. Часы духового шкафа показывали пятнадцать минут второго. Поздновато для завтрака. Рядом с тарелками, на бумажной салфетке стоял небольшой термос – внутри был кофе, я знала об этом еще до того, как открыла его. По горькому бодрящему запаху.

Кроме подноса с едой, на острове меня ждала стопка глянцевых журналов разной направленности – от «Вог»[31]31
  Журнал о моде, издаваемый с 1892 года издательским домом Condé Nast Publications.


[Закрыть] до «Топ Гир»[32]32
  Автомобильный журнал, который издается BBC Worldwide, назван в честь телевизионной передачи Top Gear 1977 года.


[Закрыть] – и свежих газет, пахнущих типографской краской. Мне бы радоваться проявленной заботе, но я знала: поводов для радости нет, все это значит, что его долго не будет. С удовольствием съев чизкейк, я отправила тосты и омлет в холодильник. Вымыла посуду и вернулась в спальню со стопкой журналов. Взгляд упал на неразобранные небесно-голубые пакеты, сваленные в кучу в дальнем углу.

Следующий час я срезала бирки и сортировала вещи: часть сложила на полки, другую – развесила на штангу. Туфли, которые вчера я сбросила на ходу в коридоре, вернулись в шкаф. Поддавшись соблазну, я примерила новую обувь и оба платья – они сели отлично, но не шли к синей шее. Убрав их поглубже в шкаф, я сложила красивые голубые пакеты один в другой и не в силах расстаться с ними, тоже спрятала в шкафу.

Подойдя к окну, распахнула его, впуская холодный воздух. Затем забралась под одеяло, легла на живот, подложив под грудь подушку, и начала листать глянцевые страницы журналов, которые занимали меня лишь отчасти… В основном же я думала о Неро. Опять. Снова.

Ждала ли я его, потому что он был единственным, кто мог составить мне компанию этим вечером и, вероятно, всеми последующими вечерами? Или я ждала его, потому что он был единственным, с кем я хотела провести вечер и все последующие вечера? Это был трудный вопрос. Я перевернула страницу, не помня, что было на предыдущей. Наверное, развитие моей эмоциональной зависимости – вполне логичная штука, поскольку я целиком зависела от него физически. Он сохранил мне жизнь, дал укрытие, одежду, еду… секс.

Я перевернула еще одну страницу. Значило ли это, что все, что я чувствовала – а думать о том, что конкретно это было за чувство, я избегала – имело нездоровую подоплеку? Попытавшись представить нашу встречу в нормальных обстоятельствах, я вынуждена была признаться себе, что мое воображение не справляется. Мы жили в разных мирах, имея лишь одну точку соприкосновения: он был убийцей, я – его несостоявшейся жертвой.

Захлопнув журнал, я села на кровати. Зачем я вообще пытаюсь что-то анализировать? Ситуация, в которой я оказалась, была нестабильной, а Неро непостижимым. Невозможно получить правильный ответ на уравнение, в котором есть лишь переменные и неизвестные значения. Я встала с кровати и пошла в его комнату с твердым намерением осмотреть ее еще раз. В надежде узнать о нем больше. Постичь непостижимое.

Низкая кровать опять была не заправлена. Вместе с этим, из кухни исчезли осколки, значит фея чистоты приходила. Причем после его ухода. Почему не заправила постель? Он не позволяет ей заходить в свою спальню? Черт. Достанется же мне, если он узнает… Почему не закрывает дверь на ключ? Привык, что его пожелания выполняются?

Книги, валяющиеся на полу у кровати, изменились. Я присела около них на корточки: «Анатомические поезда»[33]33
  Книга мануального терапевта Томаса Майерса о пошаговой диагностике тела, элементах лечебного массажа и комплексе физических упражнений для коррекции двигательных нарушений.


[Закрыть], «Сказать жизни „Да!“: психолог в концлагере»[34]34
  Книга австрийского психиатра Виктора Франкла, написанная им после заключения в нацистских концентрационных лагерях Освенцим и Дахау с 1942 по 1945 годы.


[Закрыть], «Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела»[35]35
  Книга судмедэксперта Ричарда Шепарда, который был вовлечен в самые громкие дела последнего 20-летия: смерть принцессы Дианы, теракт 11 сентября 2001 года.


[Закрыть]. Просмотрев аннотации на обороте, я пришла к выводу, что Неро считается с мнением практиков.

Одна из книг лежала на полу у стены, что была общей для наших комнат. Вчера он швырнул ее, чтобы «помочь» мне не думать о мертвой кошке. Осмотреть ее я не успела, потому что услышала гул приближающегося лифта… Похоже, это становится опасной традицией. Я бросилась вон из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Вбежав на кухню с колотящимся сердцем, замерла у холодильника, от которого исходил заметный жар и гудение. Нужно будет предупредить Неро…

– Миссис Неве? – я вышла в коридор. Думаю, если бы этот человек находился здесь незаконно, не стал бы так громко оповещать о своем присутствии. У лифта стоял знакомый мне крупный мужчина в черном костюме. – Миссис Неве, – повторил он, встречаясь со мной взглядом.

– О, – теперь я поняла, что с самого начала он звал меня. – Привет.

– Добрый день, – он протянул мне телефон. – Мистер Неве хочет с вами поговорить.

Я на автомате взяла телефон. Вот черт, неужели в его спальне все-таки есть камеры? Должно быть, звонит, чтобы всыпать по первое число. Я поднесла телефон к уху, оставляя пару сантиметров, чтобы не оглохнуть, если он планировал кричать на меня.

– Химена, – сказал он негромко, и я прижала телефон ближе.

– Неро, – отозвалась я, подражая его серьезному тону.

– Чем занимаешься?

Знал он или все-таки нет? Проверяет, признаюсь ли? Конечно, нет, если существует хотя бы малейший шанс избежать наказания.

– Читаю. Спасибо за прессу.

– Ты голодна? – он полностью проигнорировал мою благодарность.

– Немного. Да, и за завтрак тоже спасибо.

– Хочешь что-то определенное? – и опять проигнорировал.

– Зависит от того, из чего я могу выбрать, – осторожно сказала я. Сложно делать заказ, если не знаешь, что в меню.

– Из чего угодно.

– О, – открывшиеся перспективы заставили меня растеряться. – Вне зависимости от сезона?

На том конце провода послышался вздох.

– Почему с тобой всегда так сложно?

– Никто никогда не говорил мне, что со мной сложно. Кроме папы, – последнее я добавила, чтобы быть честной.

– Похоже, никто, кроме меня и твоего отца, никогда по-настоящему не… – пауза. – Пытался нести за тебя ответственность.

Я оставила его выпад без реакции.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Вне зависимости от сезона.

– Арбуз и чернику.

– Мало похоже на полноценный прием пищи.

– Ты постоянно меня критикуешь.

– Только потому что ты постоянно даешь поводы для критики.

Я закрыла глаза и медленно выдохнула. Спокойно, Химена. Спокойно. Возможно, если ты действительно научишься смирению, провидение заберет его обратно. Я открыла глаза. Вообще-то, отдавать мерзавца обратно не хотелось. Поэтому я решила не быть смиренной.

– Если тебе не нравится мой выбор, Неро, просто не нужно мне его давать. Все равно я буду вынуждена покориться твоей воле.

– Это какая-то потрясающая способность: делать меня виноватым даже тогда, когда я забочусь о твоем благополучии.

– Не надо! – я зашагала по комнате. – За последние пять минут я поблагодарила тебя дважды. Ты просто не хочешь этого замечать…

– Этот разговор себя исчерпал.

– Ты повторяешься.

– Тебе обязательно оставить за собой последнее слово? – теперь он говорил, как мой отец.

Несколько секунд мы молчали.

– Неро?

– Говори.

– Ты… – я сдалась, закрывая глаза. – Скоро вернешься?

Тишина.

– Знаешь, мне нужно много работать, чтобы ты могла есть арбузы и чернику в конце октября, – он повесил трубку.

Мерзавец. Я улыбнулась, позволяя странному чувству распространиться по телу. Оно было прохладным и щекочущим – как будто расстегнулась цепочка и упала за шиворот. Я протянула телефон его хозяину. Он вызвал лифт и уже собирался уехать…

– Подождите! Как вас зовут?

– Кас, – его светлые волосы под яркими лампами лифта показались мне желтыми.

– Кас, не могли бы вы оказать мне маленькую услугу?

– Конечно, миссис Неве, – он вышел из лифта обратно в гостиную.

– Можно мне сделать один короткий звонок?

– Извините, – ему как будто было искренне жаль. – Я бы хотел вам помочь, но не могу нарушать инструкции.

– Неро не будет против, – я заглянула в карие глаза.

– Вы уверены?

– Абсолютно… – «нет», добавила мысленно.

– Тогда вы не будете возражать, если сначала мы позвоним ему?

– Конечно, – во рту проступила горечь досады.

Кас виновато улыбнулся и приложил телефон к уху. Неро ответил молниеносно.

– Мистер Неве. Нет, все в порядке, – пауза. – Миссис Неве хочет сделать звонок. Да, передаю, – Кас протянул мне трубку. Что же, если мне не влетело тогда, то, похоже, влетит сейчас. Я взяла телефон.

– Химена?

– Да, Неро, – я уже смирилась с поражением.

– Что ты задумала?

– Ничего… плохого.

– Кому ты хочешь позвонить?

– Папе. Я думаю, он уже действительно волнуется.

– Я бы хотел присутствовать при этом разговоре лично. Подожди до вечера.

– Хорошо, – быстро согласилась я. – А подруге?

Несколько секунд тишины.

– Которой?

– Веронике. Мы вместе работаем. Работали.

– Хорошо, – я не поверила своим ушам. – Химена?

– Да?

– Без глупостей.

– Я буду паинькой, обещаю. Спасибо, Неро.

Он помолчал.

– Пожалуйста. Передай трубку Касу, – я отдала телефон.

– Да, сэр, – пауза. – Понял.

Кас отключился и с улыбкой вручил мне телефон.

– Я должен быть рядом на протяжении всего разговора и, если вы попытаетесь выдать свое местоположение…

– Что? Стрелять на поражение?

– Нет. Забрать телефон.

– Я не скажу ничего лишнего, – пообещала я и набрала номер.

Вероника ответила после третьего гудка. Сегодня у нашей смены был выходной.

– Алло?

– Привет, это я.

– Химена? – в трубке послышалось шебуршание. – Ты где?

– Эм… в гостях у старых знакомых. Послушай…

Она перебила:

– Боюсь, что Кейт тебя уволила за прогулы. Прости, я пыталась ее вразумить, но ты же знаешь…

– Ничего страшного. Я не собиралась возвращаться на работу. Меня не будет в городе… какое-то время.

– Где ты? – в ее голосе появилось беспокойство. – Ты позвонила отцу? Он… Слушай, я думаю, он тебя убьет. По крайней мере, голос был такой, – папа уже начал обзванивать моих друзей. Каков будет его следующий шаг?

– Я позвоню ему сегодня. Когда он тебе звонил?

– Вчера. Почему твой номер не определился?

– Я… утопила телефон. Скоро куплю новый.

– Ты не сказала, где ты.

– За городом. Не очень далеко.