Текст книги "Ключ к Ребекке"

– Наверняка на этот случай есть носильщики…

– Я бы на вашем месте им не доверял, сэр.

Ситуация все больше становилась похожа на ночной кошмар или фарс, в котором люди с самыми добрыми намерениями заставляют героя вести себя все более бессмысленно в расплату за одну только маленькую ложь. Вульф снова спросил себя, а не подстроено ли это, и его мозг пронзила абсурдная мысль, что противнику все известно и происходящее – лишь злая насмешка над ним, Ахмедом-Алексом.

Он отмахнулся от этой мысли и обратился к Коксу со всем изяществом, на которое только был способен:

– Поверьте, я вам страшно благодарен.

Затем подошел к стойке и попросил комнату. Взглянул на часы – оставалось пятнадцать минут. Он быстро заполнил анкету, написав выдуманный адрес в Каире, – Ньюман мог не запомнить настоящий адрес, указанный в документах, а оставлять капитану напоминание было совершенно лишним.

Чернокожий коридорный отвел их в номер. Вульф, стоя у двери, выдал нубийцу чаевые, Кокс положил чемоданы на кровать.

Вульф вынул бумажник: может быть, Кокс тоже рассчитывает на чаевые?..

– Ну что же, капрал, – начал он, – вы были столь любезны…

– Давайте я помогу вам распаковать вещи, сэр, – предложил Кокс. – Капитан велел ничего не доверять ниггерам.

– Спасибо, не надо, – твердо сказал Вульф. – Я хочу прилечь отдохнуть прямо сейчас.

– Вы можете прилечь, – благородно настаивал капрал. – Это не займет много…

– Не открывайте!

Кокс взялся за крышку чемодана. Вульф скользнул рукой за отворот пиджака, мысленно восклицая: «Черт бы его побрал! Ну все, я погиб! Я должен был запереть чемодан! Как бы мне прикончить его потише?» Коротышка капрал уставился на аккуратные пачки фунтов стерлингов, которыми был доверху забит один из чемоданов.

– О Господи! Да вы при деньгах… – выдавил он.

Уже сделав шаг в сторону капрала, Вульф понял, что тот никогда в жизни не видел столько денег.

Кокс поворачивался к нему со словами:

– Что вы собираетесь делать со всеми этими…

Немецкий шпион выхватил загнутый бедуинский нож, однако рука его дрогнула. Ахмед встретился взглядом с капралом. Кокс отшатнулся, готовый закричать, но тут острый как бритва клинок глубоко вошел ему в горло. Крик потонул в бульканье крови, капрал умер. Вульф теперь уже не чувствовал ничего, кроме раздражения.

2

Май. С юга дует хамсин – сухой, знойный ветер.

Стоя под душем, Уильям Вандам предавался печальным размышлениям о том, что единственный момент за весь день, когда он может почувствовать себя свежим, подходит к концу. Он завернул кран и быстро растерся полотенцем. Все тело ныло. Дело в том, что вчера он первый раз за долгое время играл в крикет. Начальник разведотдела генштаба собрал команду, чтобы сыграть с врачами из полевого госпиталя – «шпионы против шарлатанов», так называли матч сами участники, – и Вандам позволил втянуть себя в эту авантюру, увидев, как медики громят разведчиков в парке. Теперь ему приходилось признать, что он находится не в лучшей форме. Джин истощил его силы, сигареты испортили легкие, к тому же посторонние мысли мешали сосредоточиться на игре.

Он закурил, откашлялся и принялся за бритье. Вандам всегда курил, когда брился, прекрасно сознавая, что других способов разнообразить это скучнейшее занятие еще не придумали. Пятнадцать лет назад он поклялся, что отрастит бороду, как только покинет армию, но покинуть ее оказалось не так уж легко.

Уильям облачился в обычную форму: тяжелые сандалии, носки, защитного цвета рубашка и шорты цвета хаки со специальными отворотами, которые при желании можно было крепить в районе колен для защиты от москитов. Никто никогда этими приспособлениями не пользовался, а младшие офицеры их даже отрезали – уж больно смешно это выглядело. На полу возле кровати стояла пустая бутылка из-под джина. Вандам посмотрел на нее, чувствуя острое отвращение к собственной персоне: много ли времени потребовалось, чтобы так опуститься, – теперь он не может заснуть без бутылки… Он подобрал ее, закрутил крышку, выкинул в мусорную корзину и отправился вниз.

На кухне Джафар готовил чай. Слуга Вандама – пожилой лысый копт с шаркающей походкой – изо всех сил старался походить на настоящего английского дворецкого. И хотя до истинной английской чопорности и благородства ему было далеко, он обладал некоторым чувством собственного достоинства и отличался безукоризненной честностью, а подобные качества среди слуг-египтян – большая редкость.

– Билли проснулся? – спросил Вандам.

– Да, сэр, вот-вот спустится.

Вандам кивнул. В маленькой кастрюльке на плите кипела вода. Вандам опустил туда яйцо и включил таймер. Он отрезал два кусочка от английской булки, сделал тост, намазал его маслом, достал из кастрюльки яйцо и очистил верхушку.

На кухню вошел Билли.

– Доброе утро, пап.

– Доброе утро. Завтрак готов. – Вандам улыбнулся сыну.

Мальчик принялся за еду. Вандам сидел напротив с чашкой чая и наблюдал за ним. Билли десять лет, в последнее время он неважно выглядит по утрам, хотя когда-то он так и светился здоровьем вне зависимости от времени суток. Может быть, плохо спит? Или у него меняется обмен веществ, и теперь он во всем становится похож на взрослых, даже в этом? Нет, скорее всего причина кроется в детективах – он читает их под одеялом с фонариком и поздно засыпает.

Знакомые в один голос уверяли, что Билли похож на отца, но Вандам не видел большого сходства. Гораздо чаще он замечал в сыне черты, доставшиеся мальчику от матери: серые глаза, нежная кожа и высокомерное выражение, появляющееся на лице малыша каждый раз, когда ему кто-то перечит.

Вандам привык готовить сыну завтрак. Слуга вполне в состоянии приглядывать за мальчиком, большую часть дня он прекрасно справляется с этой обязанностью, но скромный утренний ритуал Вандам берег для себя. Частенько получалось, что только по утрам он и мог побыть с сыном. Они разговаривали мало – Билли жевал, Вандам курил, но какое это имело значение? Важно, что каждый день они начинали вдвоем.

После завтрака Билли чистил зубы, пока Джафар выводил из гаража отцовский мотоцикл. Билли возвращался в школьном кепи, Вандам надевал фуражку. Они отдавали друг другу честь, а Билли добавлял:

– Так точно, сэр, мы выиграем эту войну.

И они расставались на целый день.

* * *

Офис майора Вандама находился в Грей-Пилларс, в одном из сгруппированных зданий, обнесенных колючей проволокой, которые принадлежали Генеральному штабу союзных войск на Ближнем Востоке. По прибытии в офис Вандам обнаружил на своем столе донесение о каком-то происшествии. Он сел, закурил сигарету и начал читать.

Доклад пришел из Асьюта, городка в трехстах милях к югу, и поначалу Вандам никак не мог понять, почему его направили в разведывательный отдел. Патруль подобрал на дороге европейца, который впоследствии зарезал капрала. Тело было обнаружено прошлой ночью, сразу после того как заметили исчезновение военного. Медики констатировали, что смерть наступила несколько часов назад. Человек, похожий на обнаруженного близ пустыни мужчину, купил билет до Каира. Так что на момент обнаружения тела поезд прибыл в столицу, и преступник растворился в городе.

Мотивы преступления не ясны.

Египетскую и британскую военную полицию в Асьюте уже проинформировали, вести до Каира доходят быстро. Но зачем же втягивать в это разведку?

Вандам нахмурился и прокрутил всю историю в мозгу еще раз. В пустыне подбирают европейца. Он говорит, что его машина сломалась. Прибывает в отель. Через несколько минут европеец уходит из отеля и садится в поезд. Его автомобиль так и не найден. Зато найдено тело капрала. Ночью. В номере отеля.

Что все это значит?

Вандам взял телефон и позвонил в Асьют. Дежурный на коммутаторе долго разыскивал капитана Ньюмана, и наконец тот подошел к телефону.

– Ваш убийца похож на шпиона, – без предисловий начал Вандам.

– Я тоже так подумал, сэр, – сказал Ньюман – по голосу человек еще очень молодой. – Поэтому и направил доклад в разведку.

– Правильно сделали. Скажите, какое он на вас произвел впечатление?

– Здоровый такой парень…

– У меня есть описание: шесть футов рост, около 12 стоунов вес, темные и волосы, и глаза – это мне ни о чем не говорит. Я хочу знать, как он выглядит?

– Понимаю, – ответил Ньюман. – Честно говоря, у меня поначалу не возникло никаких подозрений. У него был не очень здоровый вид, что соответствовало байке про сломанную машину. Кроме того, он производил впечатление обычного горожанина: белый мужчина, прилично одет, хорошо говорит по-английски, легкий акцент он назвал голландским, хотя, может, это африканский. Документы были в порядке, я до сих пор уверен, что они настоящие.

– Но?..

– Он сказал мне, что приехал ради каких-то деловых встреч в Верхнем Египте.

– Вполне правдоподобно.

– Да, только он не похож на человека, который стал бы возиться с магазинчиками, фабриками и хлопковыми фермами. Знаете, есть такой тип прирожденных космополитов: если бы у него водились деньги, он предпочел бы сыграть на лондонской бирже или положил бы их в швейцарский банк. Он не стал бы размениваться на мелочи… Это может звучать странно, сэр, но вы же понимаете, что я имею в виду?

– Пожалуй, – согласился Вандам. А у Ньюмана есть голова на плечах. И зачем он только торчит в каком-то захудалом городишке?

Тем временем капитан продолжал:

– А потом я вдруг подумал: вот человек появляется посреди пустыни, а я даже толком не знаю, откуда он приехал… Поэтому я и велел бедняге Коксу присмотреть за ним, чтобы не скрылся, пока мы проверяем его рассказ. Я, конечно, должен был его арестовать, но, честно говоря, сэр, на тот момент у меня были только смутные подозрения…

– Вряд ли вас можно в чем-нибудь обвинить, капитан, – сказал Вандам. – Хорошо, что вы запомнили имя и адрес, указанные в документах. Алекс Вульф, вилла «Оливы», Гарден-сити, так?

– Да, сэр.

– Ладно, держите меня в курсе того, что у вас происходит, хорошо?

– Есть, сэр.

Вандам повесил трубку. Подозрения Ньюмана перекликались с его собственными предположениями по поводу загадочного убийства. Он решил рассказать об этом своему непосредственному начальству и покинул офис с донесением в руках.

У начальника военной разведки генерального штаба было два заместителя: по оперативной работе и по разведывательным операциям. Заместители состояли в звании полковников. Шеф Вандама, подполковник Бодж, в свою очередь, находился под начальством заместителя по разведывательным операциям. Бодж был ответственным за хранение информации и большую часть времени занимался цензорами. В задачи Вандама входило предотвращение утечки информации. Он и его люди имели несколько сотен агентов в Каире и Александрии; официанты в большинстве клубов и баров получали от него взятки; информаторы водились и среди прислуги наиболее видных арабских политических деятелей. Например, камердинер короля Фарука работал на Вандама, равно как и самый богатый из каирских воров. Разведку интересовал тот, кто слишком много говорил, и тот, кто слишком внимательно слушал; среди последних главной целью являлись арабские националисты. Вполне возможно, что и загадочный человек из Асьюта представляет большой интерес для разведывательного отдела.

Карьера Вандама во время войны ознаменовалась одним блестящим успехом и одним ужасным провалом. Провал случился в Турции. Рашид Али укрылся там, бежав из Ирака. Немцы хотели разыскать его и использовать в своих целях, в частности, для пропаганды нацизма; Британия, наоборот, не была заинтересована в излишнем внимании к его персоне; а турки, озабоченные собственным нейтралитетом в войне, меньше всего хотели обидеть одну из сторон. Вандаму поручили следить за тем, чтобы Али оставался в Стамбуле, но Али поменялся одеждами с немецким шпионом и ускользнул из страны под самым носом Вандама. Несколько дней спустя он уже делал громкие заявления на нацистском радио, обращаясь ко всему Ближнему Востоку. Вандаму удалось реабилитироваться только в Каире. Из Лондона ему сообщили, что в столице Египта замечена утечка важной информации, и через три месяца кропотливой слежки Вандам обнаружил, что влиятельный американский дипломат передает сообщения в Вашингтон, пользуясь ненадежным шифром. Код был изменен, утечка информации остановлена, а Вандам представлен к повышению.

Будь он человеком гражданским или хотя бы военным в мирное время, он бы гордился этой удачей и примирился бы с прошлым поражением, сказав себе: «Где-то находишь, где-то теряешь». Но в военное время ошибка офицера стоит жизни многим людям. В результате просчета в деле Рашида Али была убита женщина-агент, и Вандам не мог себе этого простить.

Он постучал в дверь офиса подполковника Боджа и вошел. Реджи Бодж – низкорослый, коренастый человек пятидесяти с лишним лет, черноволосый, в безукоризненно чистой форме – был крайне неприятной особой. У него имелся свой коронный прием: когда он не знал, что сказать, он громогласно кашлял, прочищая горло. А случалось это с ним, надо заметить, довольно часто. Он сидел за огромным столом с закругленными углами. Уж конечно, стол этот был побольше стола самого начальника разведывательного управления. Всегда готовый болтать, а не работать, он с радостью пригласил Вандама сесть, а сам взял красный мячик для игры в крикет и стал перекидывать его из руки в руку.

– Вы вчера отлично играли, – сказал он.

– Вы тоже неплохо смотрелись, – ответил Вандам и даже не покривил душой: Бодж был единственным приличным игроком в команде разведки. – Как обстоят дела в нашей другой игре?

– Боюсь, тут новости чертовски скверные. – Утреннее совещание еще не состоялось, но Бодж умудрялся узнавать такие вещи раньше всех. – Мы ожидали, что Роммель атакует оборонительную линию при Эль-Газале в лоб. Нужно было думать головой – этот парень никогда не атакует прямо и примитивно… Он зашел с южного фланга, захватил штаб седьмой дивизии и взял в плен генерала Мессерви.

Все это звучало удручающе привычно. Вандам вдруг понял, насколько он от всего этого устал.

– Ну и бойня! – пробормотал он.

– Слава Богу, ему не удалось прорваться к берегу, так что наши дивизии на газальской линии не были изолированы. И все же…

– И все же когда мы наконец его остановим?

– Ему не удастся продвинуться далеко. – Ничего более бессмысленного Бодж не мог сказать, но ему, видимо, не хотелось критиковать начальство. – Что у вас там?

Вандам передал донесение.

– Я хочу заняться этим лично.

Бодж с бесстрастным лицом просмотрел бумаги.

– Не вижу смысла.

– Похоже, это проколовшийся агент…

– Вы полагаете?

– Неясен мотив убийства, тут есть над чем подумать, – настаивал Вандам. – Существует только одно объяснение: подобранный на дороге человек не является тем, за кого себя выдает, капрал это обнаружил, за что и был убит.

– Тем, за кого себя выдает… Что же он, по-вашему, шпион? – Бодж расхохотался. – Ну и как же он тогда добрался до Асьюта? Спустился на парашюте? Или пришел пешком?

В этом состояла вся трудность общения с Боджем: он высмеивал каждое предположение только потому, что не додумался до этого сам.

– Нет ничего невозможного в том, чтобы пробраться через границу на маленьком самолете. В том, чтобы пересечь пустыню, кстати, тоже.

Бодж швырнул донесение на широкие просторы своего стола, но оно спланировало на пол.

– На мой взгляд, это полная ерунда, – констатировал он. – Не тратьте времени понапрасну.

– Хорошо, сэр. – Вандам подобрал доклад с пола, стараясь не выдать своего раздражения. Разговоры с Боджем всегда превращались в перепалку, лучший выход – ему не перечить. – Я попрошу полицию держать нас в курсе – пусть пишут докладные записки и прочее. Для документации.

– Ладно. – Бодж никогда не возражал против того, чтобы ему присылали документацию, – это позволяло иметь какое-то отношению к делу, не возлагая на себя никакой ответственности. – Слушайте, как вы посмотрите на организацию тренировок по крикету? Я хочу привести нашу команду в форму и сыграть еще пару матчей.

– Отличная идея.

– Посмотрите, может, устроите это дело, а?

– Хорошо, сэр. – Вандам вышел.

По пути в свой офис он думал о том, что же творится в британской армии, если там дают звание подполковника такому пустоголовому человеку, как Реджи Бодж. Отец Вандама, полковник на Первой мировой войне, частенько говаривал, что английские солдаты – это «львы, которыми руководят ослы». Иногда Вандам мысленно с этим соглашался. Впрочем, Боджа нельзя было назвать тупым. Ему случалось принимать неверные решения – иногда он ошибался, но большую часть времени Вандаму казалось, что Бодж действует неправильно по каким-то тайным соображениям: то ли стараясь выглядеть лучше, то ли доказывая кому-то собственное превосходство, а может быть, существовали причины, и вовсе не доступные пониманию Вандама.

Какая-то женщина в больничной одежде поприветствовала его, и он, не задумываясь, ответил.

– Майор Вандам, не так ли? – спросила женщина.

Он остановился и посмотрел на нее. Она присутствовала на матче в качестве зрителя, и теперь ее имя всплыло в памяти.

– Доктор Абутнот, доброе утро.

Он припомнил, что эта высокая женщина, приблизительно его возраста, была хирургом и состояла в чине капитана.

– Вы вчера хорошо потрудились, – сказала она.

Вандам улыбнулся:

– А сегодня расплачиваюсь… Хотя игра мне понравилась.

– Мне тоже. – У нее были низкий голос и четкая артикуляция. Чувствовалось, что она в себе уверена. – Увидим ли мы вас в пятницу?

– Где?

– На приеме в союзе.

– Ах да. – Англо-египетский союз, клуб для заскучавших в Африке европейцев, делал иногда попытки оправдать свое имя, устраивая приемы. – Я постараюсь. В котором часу?

– В пять.

Здесь у Вандама был вполне профессиональный интерес: это тот случай, когда посторонние египтяне могут поболтать с разными сотрудниками, а болтовня сотрудников иногда включает в себя информацию, которой не прочь завладеть неприятель.

– Я приду, – пообещал он.

– Замечательно, там и увидимся. – Доктор Абутнот повернулась, чтобы уйти.

– Буду ждать с нетерпением, – пробормотал Вандам. Глядя женщине вслед, майор подумал: интересно, что на ней надето под больничным халатом? Элегантная, опрятная, сдержанная, она чем-то напоминала его жену.

Майор вернулся в кабинет. У него не было ни малейшего желания ни организовывать тренировки по крикету, ни откладывать в сторону дело об убийстве в Асьюте. Бодж мог отправляться ко всем чертям, Вандам же отправится работать.

Для начала он еще раз связался с капитаном Ньюманом и велел ему удостовериться в том, что описание примет Вульфа получило самое широкое распространение в полиции.

Затем майор позвонил в управление египетской полиции и подтвердил им необходимость тщательно обыскать все гостиницы и ночлежки. Связавшись с полевой службой безопасности – подразделением, которое до войны занималось охраной Суэцкого канала, он попросил увеличить объем проверок документов в следующие несколько дней. В британском генеральном казначействе был оставлен приказ особенно внимательно проверять текущий денежный поток на предмет подделок. Службе радиоперехвата Вандам посоветовал быть начеку и следить, не появится ли новый передатчик в пределах Каира, и тут же мельком подумал: почему бы ученым раз и навсегда не решить проблему обнаружения этих аппаратов? Нужно всего лишь придумать способ определять местонахождение передатчика по сообщениям, с него посылаемым.

Наконец, он проинструктировал одного из своих сержантов. От него требовалось посетить все радиомагазины в Нижнем Египте – их было немного – и попросить владельцев докладывать о покупках деталей, которые можно использовать для сооружения или починки передатчика.

Сделав все это, майор Вандам отправился на виллу «Оливы».

Дом носил такое название из-за маленького публичного парка, расположенного через дорогу, где сейчас цвели оливковые деревья, роняя белые лепестки в сухую пожелтевшую траву.

Здание виллы было обнесено высокой стеной с тяжелыми резными деревянными воротами. Используя орнамент как опору для ступней, Вандам залез на ворота и спрыгнул в просторный двор по другую сторону стены. Оглядевшись, он отметил, что выкрашенные в белое стены чем-то запачканы, дом выглядит неопрятно, окна пялят слепые глаза закрытых облупившихся ставен. Он вышел на середину двора прямо к каменному фонтану. По углублению резервуара прошмыгнула ярко-зеленая ящерица.

В этом месте никто не жил. Как минимум год.

Вандам открыл ставню, разбил оконное стекло, дотянулся до щеколды и, перебравшись через подоконник, проник внутрь.

«Это не похоже на дом европейца», – думал он, проходя через темные холодные комнаты. Нет ни картин с изображением охоты на стенах, ни аккуратных рядов кричащих обложек книг Агаты Кристи или Денниса Уитли, ни мебельных гарнитуров от «Маплз» и «Хэрродс». Зато дом заполнен огромными диванами и низкими столами, устлан коврами ручной работы, увешан гобеленами.

На втором этаже майор обнаружил запертую дверь. Несколько минут ушло на то, чтобы сломать замок. За ней скрывался рабочий кабинет.

Вандам вошел в чистую, богато обставленную комнату: широкий, приземистый диван, обтянутый дорогой тканью, расписанный вручную кофейный столик, три сочетающиеся друг с другом античные лампы, ковер из шкуры медведя, красиво инкрустированный стол и кожаное кресло.

На столе – телефон и не начатая записная книжка, ручка из слоновой кости и пустая чернильница. В ящике стола Вандам нашел отчеты компаний из Швейцарии, Германии и Соединенных Штатов Америки. Изящный кофейный набор из кованой меди пылился на маленьком столике. На полке стояли книги на разных языках: французские романы девятнадцатого века, краткий Оксфордский словарь, томик арабской (по крайней мере так показалось Вандаму) поэзии с эротическими иллюстрациями и Библия на немецком языке.

Никаких личных документов.

Никаких писем.

Ни единой фотографии на весь дом.

Вандам уселся в кожаное кресло перед столом и окинул взглядом комнату. Кабинет принадлежал мужчине, это было пристанище умствующего космополита, человека, который, с одной стороны, был аккуратным, собранным и опрятным, а с другой – чувствительным и чувственным.

Вандам был заинтригован.

Европейское имя и абсолютно арабский дом. Брошюрка об инвестициях и томик восточной поэзии. Старинный кофейник и современный телефон. Большой объем информации о человеке и ни единого ключа, чтобы этого человека найти.

Комната была не просто чистой – ее как будто специально вычищали. Должны же были сохраниться банковские извещения, счета от партнеров, свидетельство о рождении или завещание, письма от любовницы, фотографии родителей или детей. Хозяин дома собрал все это и увез с собой, не оставив и следа, словно подозревал, что его будут искать.

Вандам произнес вслух:

– Алекс Вульф, кто ты?

Он покинул кресло и вышел из кабинета. Снова прошел через весь дом, пересек жаркий пыльный двор, перелез через ворота и спрыгнул на землю. На другой стороне дороги в тени оливковых деревьев прямо на земле сидел араб в зеленой галабее и равнодушно наблюдал за действиями майора. Вандаму и в голову не пришло объяснять ему, что он проникал в чужой дом по официальному делу: форма британского офицера наделяла ее обладателя достаточным авторитетом, чтобы творить в городе что угодно. Он размышлял о возможном существовании других источников информации о владельце виллы: здесь есть, наверное, какие-нибудь городские архивы; местные торговцы могли наведываться сюда, когда в доме еще жили люди; соседи, конечно же, многое знают. Он отправит двух людей на поиски необходимых сведений, а для Боджа придумает какую-нибудь басню. Майор взгромоздился на мотоцикл и включил зажигание. Мотор с готовностью зарычал, и Вандам поехал прочь от виллы «Оливы».