Текст книги "Ключ к Ребекке"

– Да что с тобой? – Смит насторожился. – Слушай, а ты не в чужую ли форму влез? Звезды на погонах настоящие?

– Ну что вы! – Капля пота стекла по лбу, Вульф смахнул ее слишком нервным жестом.

– Ничего личного, – развивал тему Смит. – Но знаешь, в «Шепард» не пускают без определенного чина. Бывали случаи, когда младшие офицеры прикрепляли пару звездочек, чтобы попасть сюда.

Вульф взял себя в руки.

– Послушайте, сэр, если вы хотите проверить…

– Нет, нет, – поспешно сказал Смит.

– Просто меня слегка выбило из колеи это сходство…

– Ну конечно. Я понял. Давай выпьем еще! Эзма!

Полицейский, который разговаривал с полковником, долгим взглядом обвел комнату. Нашивка на рукаве указывала на то, что он заместитель начальника военной полиции. Его глаза обратились к Вульфу. Тот страшно боялся, что какой-нибудь патрульный может помнить описание убийцы из Асьюта. Хотя нет. Наверняка не помнит. Да и не станут же они разыскивать английского офицера, подходящего под это описание! К тому же Алекс отрастил усы, чтобы слегка изменить внешность. Он заставил себя посмотреть полицейскому прямо в глаза, а затем непринужденно отвел взгляд и взялся за свой напиток, уверенный, что тот все еще смотрит на него.

Загрохотали армейские ботинки, патруль покинул бар.

Огромным усилием воли Вульф сдержал шумный выдох облегчения. Он поднял стакан совершенно твердой рукой и сказал:

– За ваше здоровье!

Они выпили.

– Ты знаешь здешние места? – поинтересовался Смит. – Чем бы еще заняться вечерком, кроме как пить в этом баре?

Вульф притворился, что размышляет.

– Вы уже видели танец живота?

Майор презрительно фыркнул.

– Один раз. Какая-то черномазая толстуха вертела задом…

– А! Так вам стоит взглянуть на настоящие танцы!

– Ты думаешь?

– Если это делается как надо, более возбуждающего зрелища не найти.

Глаза Смита загорелись.

– Неужели?

«Майор Смит, вы как раз то, что мне нужно», – мысленно произнес Вульф, а вслух сказал:

– Здесь есть одна танцовщица. Соня. Вы должны посмотреть на нее.

Смит кивнул:

– Может, и правда стоит.

– Кстати, я сам собирался отправиться в клуб «Ча-ча», где она выступает. Присоединитесь?

– Давай для начала выпьем.

Глядя на то, как Смит вливает в себя спиртное, Алекс думал, что майор, по крайней мере на первый взгляд, похож на человека, неспособного противостоять соблазну. Ему скучно, он слабоволен, он алкоголик. Значит, если он гетеросексуал, у Сони проблем не возникнет. (И пусть только эта дура попробует заартачиться!) Им еще нужно выяснить, есть ли в его портфеле что-нибудь более полезное, чем меню, и придумать, как вытянуть из него остальные тайны. Слишком много «нужно» и слишком мало времени.

Так или иначе, быстрее продвигаться невозможно: для начала требуется полностью завладеть Смитом.

Они покончили с выпивкой и отправились в «Ча-ча». Поскольку такси поймать не удалось, взяли гхари – запряженную лошадью открытую повозку. Владелец безжалостно стегал кнутом свою старую лошаденку.

Смит сказал:

– Этот парень слишком груб с бедной скотиной.

– Пожалуй, – согласился Вульф; видел бы майор, что арабы делают с верблюдами!

В клубе было, как всегда, людно и жарко. Вульфу пришлось заплатить официанту, чтобы получить столик.

Едва они сели, началось выступление Сони. Смит смотрел на Соню, а Вульф смотрел на Смита. Через пару минут майор уже пускал слюни.

– Хороша?

– Фантастика! – Смит даже не взглянул на него.

– Кстати, я знаком с ней, – небрежно обронил Алекс. – Пригласить ее посидеть с нами после выступления?

На этот раз Смит резко повернулся к нему всем телом.

– Будь я проклят! – воскликнул он. – Ты не шутишь?

* * *

Ритм убыстрялся. Соня обвела взглядом переполненный клуб. Сотни мужчин жадно пялились на ее великолепное тело. Она закрыла глаза.

Движения приходили автоматически, никаких особенных ощущений не было. Перед ее внутренним взором по-прежнему теснились хищные лица, не сводящие с нее глаз. Соня чувствовала, как подпрыгивает ее грудь, как вращается живот, как резкими толчками двигаются бедра, и ей казалось, что это кто-то делает за нее, словно ее телом управляют все эти изголодавшиеся мужчины. Она убыстряла движения. Теперь в ее танце не было ни малейшей искусственности – уже не было; Соня делала это для себя самой. Она не пыталась даже подстраиваться под музыку; теперь музыка подстраивалась под нее. Возбуждение накатывало волнами. Она окуналась в них с головой, пока не поняла, что находится в высшей точке экстаза – кажется, подпрыгнешь – и тут же взлетишь. Соня будто стояла на краю пропасти. Прыгать или не прыгать? Она вытянула вперед руки, музыка на высшей ноте оборвалась. Танцовщица издала разочарованный крик и откинулась назад, широко разведя колени, ее голова коснулась сцены. Свет погас.

Так было всегда.

Под гром аплодисментов Соня поднялась на ноги и в кромешной темноте прошла за кулисы. Оттуда она быстро проследовала в свою гримерную, не поднимая головы и ни на кого не глядя. К чему ей чужие слова и улыбки? Разве они поймут хоть что-нибудь? Ведь никто не знает, что значит для нее танец, через что она проходит каждую ночь, когда танцует.

Соня сняла туфли, тонкие, как паутинка, штаны и украшенный блестками бюстгальтер и уселась перед зеркалом, чтобы снять макияж. Она всегда делала это сразу после выступления – косметика вредила коже. Она обратила внимание на то, что ее лицо и шея снова слегка пополнели. Надо есть поменьше шоколада. Ведь она уже в том возрасте, когда женщины начинают толстеть. А возраст – это секрет, который нельзя доверить публике. Ей уже столько же лет, сколько было ее отцу, когда он умер… Отец…

Ее отец был самонадеян: его достижения никогда не поспевали за его амбициями. Соня спала со своими родителями на узкой кровати в комнатушке, которую они снимали в Каире. Она больше никогда не чувствовала себя такой защищенной, как тогда. Маленькая девочка, она сворачивалась клубочком, прижимаясь к широкой отцовской спине. Родной запах его тела так и не выветрился из памяти. Когда она засыпала, появлялся другой запах, который странно ее будоражил. Отец и мать начинали двигаться в темноте, лежа рядом, и Соня повторяла их движения. Пару раз мать замечала, что происходит, и тогда отец бил дочь. Когда это повторилось в третий раз, ее выгнали спать на пол. Оттуда она все равно слышала их, но не могла принять участие в их забавах – это было жестоким мучением. Девочка винила во всем свою мать. Она была уверена, что отец ничего не имеет против, ведь он знал, что она так делает. Лежа на полу, замерзшая, изгнанная, ловя каждый звук, она пыталась присоединиться к ним на расстоянии, но это не давало ни малейшего наслаждения. Да и ничего не давало, пока в ее жизни не появился Алекс Вульф…

Соня никогда не рассказывала Алексу о той узкой кровати в съемной комнате, но он каким-то неведомым образом понимал ее. У него имелся этот дар – распознавать глубинные желания людей, о которых они сами не подозревали. Он и та девушка, Фози, воссоздали для Сони сцену из детства, и давно утраченная способность получать удовольствие вернулась.

Она знала, что Вульф делает это не по доброте душевной. Ему свойственно использовать людей для своих целей, и теперь он хотел использовать ее, чтобы шпионить за англичанами. И она была готова делать все, чтобы насолить противным британцам, – только не ложиться с ними в постель…

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнула она.

Вошел один из официантов с запиской. Соня кивком выпроводила его и развернула записку. Сообщение было лаконичным: «Столик 41. Алекс».

Она смяла бумажку и кинула ее на пол. Значит, он кого-то нашел. Быстро же он! Снова почуял в ком-то слабину…

Соня хорошо понимала Вульфа – они были похожи. Она тоже использовала людей в своих целях, хотя и не так виртуозно, как он. Она собиралась использовать даже Алекса. У него есть воспитание, вкус, положение в обществе и деньги. Придет день, и он возьмет ее с собой в Берлин. Одно дело – быть звездой в Египте, другое дело – в Европе. Соня мечтала выступать перед старыми генералами аристократического вида и молодыми красавцами из штурмовых подразделений; ей хотелось соблазнять властных мужчин и миленьких белокожих девушек. Почему бы ей не стать королевой кабаре в Берлине? Вульфу же суждено сыграть роль пропуска в этот мир. Значит, она действительно хочет им воспользоваться.

«Наверное, такое редко бывает, – подумала она, – двое людей настолько близки и так мало друг друга любят».

А губы он ей отрежет, с него станется.

Соня содрогнулась, заставила себя не думать об этом и начала одеваться. Она облачилась в белое платье с широкими рукавами и низким вырезом. Декольте обнажало ее грудь, юбка плотно облегала бедра. К платью очень шли белые открытые туфли на высоком каблуке. По тяжелому золотому браслету – на каждое запястье, на шею – золотую цепочку с кулоном в форме слезы, уютно лежащим прямо в ложбинке… Англичанину должно понравиться. У них же такой грубый вкус…

Соня в последний раз взглянула в зеркало и вышла из гримерной.

Пока она двигалась по залу, в радиусе метра от нее повисало молчание. Как только она проходила мимо, посетители тут же принимались обсуждать ее. Соне казалось, что она невольно провоцирует всех присутствующих на ее изнасилование. На сцене этого чувства удавалось избежать: там невидимая стена отделяла ее от зрителей. Здесь же, внизу, каждый мог дотронуться до нее, именно этого всем и хотелось. Разумеется, никто не рискнет прикоснуться к ней, но сама мысль о возможности какого-либо физического контакта с окружающими ее пугала.

Она подошла к сорок первому столику, и оба мужчины встали ей навстречу.

Вульф сказал:

– Соня, дорогая, ты была прекрасна, как всегда.

Она кивком приняла комплимент.

– Позволь мне представить тебе майора Смита.

Соня пожала ему руку. Худой, без подбородка, со светлыми усами и противными костлявыми руками. Он смотрел на нее, как смотрят на экзотический десерт, который официант принес на тарелочке.

– Я очарован вами, – сказал майор.

Они сели. Вульф разлил шампанское.

– Ваш танец, мадемуазель… Превосходно, просто превосходно! Очень… артистично.

– Благодарю вас.

Он наклонился через стол и коснулся ее руки.

– Вы просто прелесть.

«А ты просто дурак», – подумала она и тут же поймала предостерегающий взгляд Вульфа: он всегда знает, что у нее на уме.

– Вы очень любезны, майор.

Соне казалось, что Вульф нервничает. Значит, он не уверен в ее покорности. Да и сама она, если признаться, еще не все для себя решила.

– Я знал покойного отца Сони, – сообщил Вульф Смиту.

Он лгал, и Соня даже знала зачем. Он хотел напомнить ей кое о чем.

Ее отец время от времени занимался воровством. Когда была работа, он работал, а когда ее не было, воровал. Однажды он попытался вырвать сумочку у какой-то европейской женщины в Шари эль-Кубри. Сопровождавшие ее люди схватили вора, но в схватке женщина упала и сломала запястье. Оказалось, что это важная дама, и за нападение на нее Сониного отца высекли. Он умер во время порки.

Разумеется, его не собирались убивать. Наверное, у него было слабое сердце или что-то в этом роде. Впрочем, щепетильных британцев это не касалось. Человек совершил преступление, его должным образом наказали, наказание убило его… что же, одним ниггером меньше. Двенадцатилетняя Соня с трудом перенесла смерть отца. С тех пор она ненавидела англичан всем своим существом.

Идеи Гитлера в принципе ей нравились, но не нравилась цель. Это не еврейская кровь была для мира настоящей чумой, а английская. Египетские евреи мало чем отличались от остальных людей, ее окружавших: некоторые богаты, некоторые бедны, кто-то хороший, кто-то плохой. Зато англичане – все до одного – высокомерны, жадны и порочны. Соня горько усмехалась, когда думала о том, как англичане с пафосом защищали Польшу от немецкого ига, тогда как сами продолжали угнетать Египет.

Впрочем, по каким бы то ни было причинам немцы воевали против англичан, и этого было достаточно, чтобы возбудить в Соне прогерманские настроения. Она хотела, чтобы Гитлер победил и уничтожил англичан, и была готова сделать все, что в ее силах, чтобы помочь ему.

Даже соблазнить англичанина.

Соня подалась вперед.

– Майор Смит, – проворковала она, – вы очень привлекательный мужчина.

Услышав это, Вульф заметно расслабился.

Смит оторопел. Казалось, его глаза вот-вот вылезут из орбит.

– Боже мой! – воскликнул он. – Вы так думаете?

– Да, майор.

– Ну, скажу я вам… Зовите меня просто Сэнди.

Вульф поднялся.

– Боюсь, мне придется вас покинуть. Соня, проводить тебя до дома?

– Думаю, вы можете оставить эту честь мне, капитан, – сказал Смит.

– Да, сэр.

– Если только Соня не…

Соня потупилась.

– Ну что вы, Сэнди.

Вульф счел нужным извиниться:

– Мне жаль прерывать этот вечер, но завтра рано вставать.

– Ничего страшного, – кивнул ему Смит. – Идите спокойно.

Когда Вульф ушел, официант принес ужин – европейские блюда: мясо и картошку. Соня ела, пока Смит без умолку болтал: он рассказывал ей о своих успехах в школьной команде по крикету. Казалось, что ничего более впечатляющего он с тех пор не совершил. Англичанин был ужасно скучен.

Соня старалась думать об отце.

Майор на протяжении всего ужина постоянно прикладывался к бутылке. Соня взяла его под руку, скорее чтобы поддержать его в вертикальном положении. Смит посмотрел на небо и сказал:

– Эти звезды… чудесны…

У него заплетался язык.

Они остановились возле плавучего домика.

– Выглядит мило, – заметил Смит.

– Там очень красиво, – сказала Соня. – Хотите посмотреть на него изнутри?

– Еще бы!

Соня провела его по доске, служившей трапом, по палубе и вниз по лестнице.

Смит, выпучив глаза, осматривал помещение.

– Тут довольно роскошно, доложу я вам.

– Хотите выпить?

– Очень хочу.

Соне страшно не нравилось, как он произносит «очень». Он проглатывал окончание и говорил только «оч». Она спросила:

– Шампанского или чего-нибудь покрепче?

– Немного виски, будь так добра.

– Присаживайтесь.

Она подала ему стакан и села рядом с ним. Майор дотронулся до ее плеча, поцеловал в щеку и грубо схватил за грудь. Соня содрогнулась от отвращения. Он принял это за признак возбуждения и сжал руку сильнее.

Она притянула его к себе. Смит был ужасно неуклюж: все время не знал, куда девать колени и локти, и неумело возился с платьем.

– О, Сэнди, ты такой сильный, – произнесла она.

Через его плечо она вдруг увидела лицо Вульфа. Стоя на палубе на коленях, он смотрел на них через люк и беззвучно смеялся.

8

Уильям Вандам уже начал отчаиваться когда-либо найти Алекса Вульфа. С момента убийства в Асьюте прошло более трех недель, а расстояние между ними не уменьшилось. Чем больше времени проходило, тем меньше оставалось шансов: следы стирались. Майор почти желал, чтобы украли еще один портфель, – он уже начал сомневаться в реальности Алекса Вульфа.

Уильям отдавал себе отчет в том, что этот человек просто преследует его. Иногда он просыпался ночью, около трех часов, когда выветривался алкоголь, и думал о шпионе до самого рассвета. Больше всего его заботил так называемый почерк преступника – то, как он проник в Египет, внезапность убийства капрала, легкость, с которой Вульф растворился в городе. Вандам перебирал в уме факты, снова и снова удивляясь, почему это дело кажется ему таким занимательным.

Никакого прогресса в деле не намечалось, зато была собрана кое-какая информация, и эта информация питала его навязчивую идею, не как еда насыщает голодного человека, но как горючее поддерживает огонь, заставляя пламя разгораться сильнее.

Вилла «Оливы» принадлежала некоему Ахмеду Рахма. Рахма – богатая каирская семья. Ахмед унаследовал дом от своего отца, Гамаля Рахма, юриста. Один из лейтенантов Вандама раскопал регистрационную запись о бракосочетании Гамаля Рахма и немки Эвы Вульф, вдовы Ханса Вульфа, и документы об усыновлении, сделавшие Алекса Вульфа официальным сыном Гамаля Рахма.

Следовательно, Ахмед Рахма – немец… Это объясняло, откуда у него подлинные египетские документы на имя Алекса Вульфа.

Обнаружилась и запись о завещании, согласно которому Ахмед, он же Алекс, становился наследником части состояния Гамаля, в том числе и дома.

Беседы с членами семейства Рахма ничего не дали. Ахмед пропал два года назад, с тех пор вестей от него не приходило. Создавалось впечатление, что по исчезнувшему приемному сыну не слишком скучают.

Вандам был уверен, что внезапно пропавший Ахмед на самом деле отправился в Германию.

Еще одну ветвь семейства Рахма разыскать не удалось. Они были кочевниками, никто не знал места их пребывания. Вандам не сомневался, что они-то и помогли Вульфу проникнуть в Египет незамеченным.

Загадок в деле оставалось все меньше. Вульф не мог пробраться в страну через Александрию. Охрана в порту слишком бдительна: его приезд обязательно заметили бы, допрос неминуемо выявил бы его немецкое происхождение, после чего его бы интернировали. Придя с юга пешком, Алекс надеялся остаться незамеченным и восстановить свой статус коренного египтянина. Британцам серьезно повезло, что в Асьюте Вульфа постигла такая неприятность.

Однако Вандам начинал бояться, как бы это везение не осталось первым и последним.

Майор сидел в своем офисе, курил одну сигарету за другой и думал о Вульфе.

Алекс не из тех, кто довольствуется примитивным сбором слухов и сплетен. Он не станет, как большинство агентов, отсылать отчеты, основанные на численности солдат, увиденных на улицах, и сведениях о нехватке запчастей для мотоциклов. Кража портфеля доказала, что ему требуются бумаги величайшей важности и что он способен на нестандартные ходы. Если дать ему достаточно времени, рано или поздно он непременно добьется своего.

Вандам мерил комнату шагами – от вешалки до стола, вокруг стола к окну и обратно к вешалке.

Жизнь шпиона не сахар. Надо объясняться с любопытными соседями, где-то прятать передатчик, перемещаться по городу и находить информаторов. Его подстерегают всякие опасности: кончатся деньги, выйдет из строя передатчик, на осведомителей нельзя полагаться – недолго и до предательства. Так или иначе, агент рискует как-то себя обнаружить.

Чем он умнее, тем позже это произойдет.

Наверняка Абдулла, этот ворюга, связан с Вульфом. После того как Бодж отказался арестовать Абдуллу, Вандам предложил арабу большую сумму денег за сведения о хотя бы приблизительном местонахождении Вульфа. Абдулла по-прежнему клялся, что не знает никого по имени Вульф, но в глазах у него вспыхнул жадный огонек. Абдулла мог действительно не знать, где найти Вульфа, – этот агент достаточно осторожен, чтобы обезопасить себя, имея дело с таким патологически нечестным человеком, – но, возможно, у Абдуллы есть средства кое-что разузнать. Вандам понимал, что деньги сыграют тут важную роль. С другой стороны, если у Абдуллы появится ценная информация, он может запросто отправиться к Вульфу и предложить тому перебить цену.

Вандам снова прошелся по комнате.

Его преследовали мысли о почерке. Незаметно проник в глубь страны, аккуратно прирезал человека, растворился в столице… Вандам как будто уже где-то читал об этом или слышал. Словно они уже встречались с Вульфом… давным-давно… и никак не вспомнить… Все дело в почерке.

Зазвонил телефон.

– Майор Вандам слушает.

– Алло, здравствуйте, говорит майор Колдер из казначейства.

Вандам напрягся:

– Да?

– Вы присылали нам предостережение несколько недель назад о том, что ожидается появление поддельных фунтов стерлингов. Мы действительно кое-что нашли.

Вот он, вот он! След!

– Хорошо, – сказал Вандам.

– Вообще-то этого добра у нас теперь предостаточно.

– Мне нужно взглянуть на банкноты как можно быстрее, – сказал Вандам.

– Мы уже отправили к вам курьера. Он скоро будет.

– Вы установили, кто ими расплачивался?

– На самом деле это не одна партия, но мы можем сообщить вам несколько имен.

– Прекрасно. Я перезвоню, когда получу образцы. Вы сказали – Колдер?

– Да, – звонивший оставил номер своего телефона, – жду вашего звонка.

Майор повесил трубку. Фальшивые фунты – лучше не придумаешь, это может изменить весь ход дела. Фунты стерлингов не являлись официальной валютой в Египте – суверенном государстве. Тем не менее их можно было обменять на египетские деньги в обменном пункте британского главного казначейства, а люди, имевшие дела с иностранцами, обычно принимали фунты при оплате наличными.

Вандам открыл дверь и крикнул:

– Джейкс!

– Сэр! – отозвался Джейкс столь же громогласно.

– Дай мне папку, где у нас информация о фальшивых деньгах.

– Есть, сэр!

Вандам вышел в соседнюю комнату.

– Я жду посылку из казначейства, – сообщил он секретарю. – Принесите мне ее сразу, как придет курьер.

– Слушаюсь, сэр.

Майор вернулся в кабинет. Через минуту явился Джейкс с папкой. Старший по званию в команде Вандама, Джейкс был исполнительным и надежным молодым человеком, не склонным проявлять инициативу. Ростом он был выше Вандама – худой, черноволосый, с мрачноватым взглядом. Они с майором соблюдали все формальности: Джейкс никогда не забывал отдавать честь и употреблять «сэр» к месту и не к месту, но дела они обсуждали на равных, при этом Джейкс не стеснялся порой вставить веское словцо. Имелись у него и некоторые связи. Все шло к тому, что он сделает куда более блестящую карьеру, чем Вандам.

Майор включил свет на столе.

– Так, покажи-ка мне образцы фальшивок, которые печатают нацисты.

Джейкс положил папку, порылся в ней, извлек пачку глянцевых фотографий и разложил их на столе. Каждая картинка представляла собой переднюю и оборотную стороны банкноты в увеличенном размере.

Джейкс рассортировал их, приговаривая:

– Один фунт, пять, десять, двадцать.

Черные стрелочки на фотографиях указывали на ошибки, по которым можно было узнать подделки.

Источником информации служили фальшивые деньги, изъятые у немецких шпионов, схваченных в Англии.

– Что они, не могли учебников почитать, прежде чем выдавать своим шпионам такую дрянь?

Вандам ответил, не отрываясь от фотографий:

– Шпионаж – дорогой бизнес, а будет ли отдача – непонятно. Зачем им покупать английскую валюту в Швейцарии, если они могут сделать ее сами? Пользуются же шпионы поддельными документами… Обойдутся и фальшивыми деньгами. К тому же, когда деньги попадают в оборот, это плохо сказывается на экономике – инфляция ползет вверх, как если бы государство само их печатало, чтобы покрыть долги.

– Должно же до этих педерастов дойти, что они попадаются на фальшивках…

– Как же! Ловить-то мы их ловим, но делаем все, чтобы немцы об этом не узнали.

– Надеюсь, сэр, наши шпионы не пользуются поддельными немецкими марками…

– Не знаю. Хотя уверен, что к разведке мы подходим основательнее. Хотелось бы мне сказать то же самое о тактике танковых боев.

Раздался стук в дверь, вошел секретарь Вандама – двадцатиоднолетний капрал в очках.

– Пакет из казначейства, сэр.

– Отлично! – воскликнул майор.

– Распишитесь в получении, сэр.

Вандам расписался и торопливо разорвал конверт. В нем было несколько сотен банкнот.

– Чтоб я сдох! – пробормотал Джейкс.

– Они предупреждали, что их немало, – сказал Вандам. – Принесите увеличительное стекло, капрал.

– Есть, сэр.

Майор поднес банкноту из конверта к одной из фотографий, чтобы сличить ошибки. Лупа тут не требовалась.

– Взгляните, Джейкс.

Джейкс наклонился. При производстве банкноты были допущены те же ошибки, что на одной из фотографий.

– Нацистские деньги. Сделаны в Германии, – сказал Вандам. – Теперь-то мы напали на его след.

Подполковник Реджи Бодж знал, что майор Вандам смышленый парень, хитрый и пронырливый, как все выскочки из низов, но не испытывал к нему теплых чувств. В тот вечер Бодж играл в бильярд с бригадиром Поуви, начальником военной разведки, в спортивном клубе «Джезира». Бригадир был человеком неглупым и недолюбливал Боджа, однако тот почему-то считал, что имеет над начальством кое-какую власть.

Они кинули жребий, и бригадиру выпало разбивать.

В процессе игры Бодж поинтересовался:

– Надеюсь, вы не имеете ничего против деловых разговоров в клубе, сэр?

– Вовсе нет, – ответил бригадир.

– А то днем я так занят – нет ни минуты, чтобы выбраться из офиса…

– К чему вы клоните? – Бригадир натер свой кий мелом.

Бодж загнал в лузу красный шар и примерился к розовому.

– У меня есть основания полагать, что в Каире сейчас работает серьезный агент.

Он ударил по розовому шару и промахнулся.

Бригадир склонился над столом.

– Продолжайте.

Бодж с сомнением посмотрел на его широкую спину. Здесь требовалась известная доля деликатности. Естественно, начальник всегда причастен к успехам вверенного ему отдела, ведь успешная работа зависит от хорошего руководства; тем не менее искусство принимать похвалы и напрашиваться на них требует таланта.

Подполковник начал издалека:

– Помните, в Асьюте несколько недель назад убили капрала?

– Смутно.

– У меня еще тогда возникло подозрение на этот счет, и я решил проследить за дальнейшим развитием событий. На прошлой неделе у одного из адъютантов генштаба украли портфель во время уличной драки. Казалось бы, ничего особенного… Но если сопоставить два этих случая…

Бригадир загнал в лузу белый шар.

– Черт! – раздосадованно воскликнул он. – Ваш удар.

– Я поручил ребятам в казначействе проследить за тем, не появятся ли в обращении поддельные английские деньги. И вот они кое-что нашли. Мои люди проверили банкноты. Выходит, деньги сделаны в Германии.

– Ага!

Бодж разложил по лузам красный, синий и еще один красный шары, но снова промахнулся по розовому.

– Похоже, я загнал вас в угол. – Бригадир, прищурившись, оценивал положение на столе. – И что, этого типа можно найти с помощью фальшивок?

– Такая возможность есть, мы как раз над ней работаем.

– Подайте-ка мне «тещу».

– Прошу вас.

Бригадир положил упор на сукно и примерился к шару.

Бодж сказал:

– Было выдвинуто предложение продолжать принимать подделки, чтобы выйти на след преступника.

Это предложение исходило от Вандама, а Бодж его запорол. Майор начал спорить – что за дурная привычка? – и Боджу пришлось поставить его на место. Однако ситуация непредсказуема, и на тот случай, если все пойдет наперекосяк, Бодж хотел иметь территорию для отступления – возможность сослаться на мнение начальства.

Бригадир распрямился и задумался.

– Все зависит от того, сколько денег в это втянуто.

– На сегодняшний день – несколько сотен фунтов.

– Многовато.

– Мне кажется, это не так уж необходимо – принимать фальшивки и дальше, сэр.

– Пожалуй, да.

Бригадир загнал последний красный шар и принялся за другие.

Бодж записал счет. Бригадир выигрывал, зато Бодж добился желаемого.

– Кто у вас там занимается этим шпионом? – вдруг спросил бригадир.

– Ну, в основном я сам…

– Да, но кого из ваших помощников вы используете?

– Вообще-то майора Вандама.

– А, Вандама. Неплохой парень.

Боджу не понравилось направление, которое принял разговор. Бригадир вряд ли действительно понимал, каким осторожным нужно быть в симпатиях к Вандаму: дай им палец, эти выскочки руку откусят. Армия и так позволяет плебеям подняться выше их статуса. Только в ночном кошмаре Бодж мог представить, что ему отдает приказы сын почтальона с дорсетским акцентом.

– К сожалению, Вандам слишком мягок по отношению к местным, – посетовал подполковник, – хотя парень упорный.

– Да. – Бригадир с наслаждением загонял шары один за другим. – Он ходил в ту же школу, что и я. На двадцать лет позже, конечно.

Бодж улыбнулся:

– Но ведь он учился на стипендию, да, сэр?

– Да, – сказал бригадир. – Как и я.

Он загнал в лузу черный шар.

– Похоже, вы выиграли, сэр, – сказал Бодж.

Менеджер клуба «Ча-ча» заявил, что больше половины клиентов оплачивают свои счета в фунтах стерлингов, и поэтому совершенно невозможно запомнить, кто в какой валюте платит, тем более что по именам он знает только нескольких завсегдатаев.

Главный кассир отеля «Шепард» выразился в том же духе.

Похожий ответ был получен от двух водителей такси, владельца бара для солдат и хозяйки публичного дома – мадам Фахми.

Вандам не питал иллюзий, отправляясь в следующее место, указанное в его списке, – магазинчик, принадлежащий некоему Микису Аристопулусу. Наверняка и тут его не ожидает ничего утешительного.

Аристопулус недавно обменял крупную сумму фунтов стерлингов, большинство из них оказались фальшивками, поэтому Уильям предполагал увидеть заведение солидных масштабов. Однако Аристопулус владел всего лишь маленькой бакалейной лавкой. Внутри пахло кофе и специями, но полки от товаров не ломились. Сам Аристопулус оказался низкорослым греком лет двадцати пяти, с ослепительной белозубой улыбкой. Поверх хлопковых штанов и белой рубашки на нем был надет передник.

– Доброе утро, сэр, – приветливо обратился он к вошедшему майору. – Чем могу помочь?

– Что-то товара у вас маловато, – заметил Вандам.

Аристопулус улыбнулся:

– Если вам нужно что-то определенное, я могу посмотреть на складе. Вы были у нас раньше, сэр?

Так вот, значит, какова система: в задней комнате хранится запас изысканных деликатесов для регулярных клиентов. Тогда ему должны быть известны имена покупателей. Кроме того, количество фальшивых денег, обмененное греком, указывает на получение большого заказа, который он не мог не помнить.

– Я здесь не в качестве покупателя, – заявил Вандам. – Два дня назад вы принесли в британское казначейство сто сорок семь английских фунтов и поменяли их на египетскую валюту.

Аристопулус озадаченно нахмурился.

– Да…

– Сто двадцать семь из них оказались фальшивыми… поддельными… в общем, не настоящими.

Аристопулус улыбнулся и развел руками.

– Мне жаль, что так получилось, но я беру деньги у англичан и отдаю их англичанам… Что я могу поделать?

– Вы можете отправиться в тюрьму за распространение фальшивых банкнот.

Улыбка сползла с лица грека.

– Подождите. Но это несправедливо! Откуда я мог знать?

– Эти деньги вам заплатил один человек?

– Не знаю…

– Подумайте! – сказал Вандам резко. – Кто мог заплатить вам сразу сто двадцать семь фунтов?

– А… да! Да! Вспомнил… – Лицо Аристопулуса приняло вдруг обиженное выражение. – Один уважаемый клиент. Он сделал покупку на 126 фунтов 10 шиллингов.

– Его имя? – Вандам задержал дыхание.

– Мистер Вульф…

– Ага.

– Я просто в шоке. Мистер Вульф вот уже много лет мой постоянный клиент, и никогда не было проблем. Никогда!

– Послушайте, – сказал Вандам, – вы произвели доставку того заказа?

– Нет.

– Черт возьми!

– Мы предлагали ему доставку, как обычно. Но на этот раз мистер Вульф…

– А вы обычно доставляете мистеру Вульфу заказы на дом?

– Да, но на этот раз…

– Адрес?!

– Сейчас посмотрю. Вилла «Оливы», Гарден-сити.

Вандам в раздражении стукнул кулаком по прилавку. Аристопулус испуганно посмотрел на него.