Текст книги "Потаенная девушка"

Я показала его маме.

Еще один сдавленный крик. Дрожащие мамины пальцы стучали по лицу Хейли на фотографии, ища то, чего там не было.

Я поняла. Мое сердце наполнилось болью, жалостью, поглотившей любовь. Я мягко сняла с маминого лица очки.

Она уставилась на фотографию.

– Ты ее нашла! – всхлипнув, стиснула меня в объятиях мама. – О, ты ее нашла!

Мне показалось, будто меня обнял чужой человек. Или это я сама стала для мамы чужой.

Тетя Сара объяснила, что тролли проводили свои атаки очень тщательно. Шаг за шагом они обучили «доспехи» моей матери воспринимать «Хейли» как источник горя.

Однако у нас дома произошло и другое обучение. Родители теперь обращали на меня внимание только тогда, когда я делала что-то, связанное с Хейли. Казалось, они больше не видели меня, будто стерта была именно я, а не сестра.

Моя скорбь стала черной, гнойной. Ну как я могла соперничать с призраком? С идеальной дочерью, которая была потеряна даже не один раз, а дважды? С жертвой, требующей постоянного покаяния? Мне было жутко от подобных мыслей, однако остановиться я не могла.

Мы тонули под чувством своей вины, каждый поодиночке.

ГРЕГГ ФОРТ

Я винил во всем Эбигейл. Мне стыдно это признать, но было именно так.

Мы кричали друг на друга и били посуду, воспроизводя полузабытые ссоры между моими родителями, когда я был маленьким. Терзаемые чудовищами, мы сами превращались в чудовищ.

Убийца отнял у Хейли жизнь, а Эбигейл принесла ее образ в жертву бездонному аппетиту интернета. Из-за Эбигейл мои воспоминания о Хейли навсегда будут пропущены через ужасы, последовавшие за ее гибелью. Она привела в действие машину, которую собрали отдельные человеческие существа в один огромный коллективный искаженный взгляд, машину, которая перехватила память о моей дочери и перемолола ее в непрестанный кошмар.

Сломанные ракушки на берегу блестели ядом бушующей пучины.

Конечно, это несправедливо, но все именно так.

«БЕССЕРДЕЧНЫЙ», САМОЗВАНЫЙ ТРОЛЛЬ

Я никак не могу доказать, что я тот, кем себя называю, или хотя бы что делаю то, о чем говорю. Не существует реестра троллей, по которому можно было бы проверить мою личность, нет статьи в «Википедии» со ссылкой на проверенные источники.

Вы можете быть уверены хотя бы в том, что я не троллю вас прямо сейчас?

Я не стану раскрывать вам свой пол, расу или то, с кем я предпочитаю спать, поскольку эти детали не имеют отношения к тому, что я сделал[21]21
  В англ. яз. глагол не содержит указания на пол говорящего; в данном случае мужской род – условность (прим. ред.).


[Закрыть]. Может быть, у меня десяток пистолетов. Может быть, я рьяный борец за контроль над оружием.

Я взялся за Фортов, потому что они это заслужили.

У РИП-троллинга[22]22
  РИП-троллинг, от «requiescat in pace» – «покойся с миром» (лат. яз.), – наихудший вид троллинга, который сознательно направлен на усиление страданий скорбящих от утраты людей (прим. пер.).


[Закрыть] долгая и славная история, и нашей целью всегда была фальшь. Горе должно быть личным, сокровенным, скрытым. Разве вы не видите, как это ужасно, когда мать превращает свою погибшую дочь в символ, использует ее как политический инструмент? Жизнь у всех на виду – лживая жизнь. И каждый, кто встает на эту стезю, должен быть готов к последствиям.

Все те, кто посещал в интернете мемориал памяти этой девушки, кто присутствовал на виртуальных бдениях при свечах, приносил свои соболезнования, заявлял о том, что эта трагедия подтолкнула его к действиям, также виновны в лицемерии. Вы не задумывались об изобилии оружия, способного за одну минуту убить сотни человек, до того как вам в лицо не ткнули фото погибшей девушки? С вами что-то не так.

Ну а вы, журналисты, хуже всех. Вы зарабатываете деньги и получаете награды за то, что превращаете смерть в увлекательную историю, за то, что уговариваете оставшихся в живых всхлипывать перед объективами ваших камер, так как это привлекает рекламу, за то, что приглашаете своих читателей найти смысл в своей убогой жизни, смотря на чужие страдания. Мы, тролли, играем с образами мертвых, которым уже все равно, но вы, вонючие упыри, жиреете и богатеете, скармливая смерть живым. У ханжей самая грязная совесть: громче всех кричат о своих страданиях те, кто жаждет внимания.

Сейчас троллями являются все. Если вы хоть раз поставили «лайк» или переслали мем с пожеланиями плохого человеку, с которым никогда не встречались, если вы когда-либо находили возможным скалиться и брызгать ядом, потому что объект вашей злобы является «влиятельным», если вы хоть раз пытались заявить о своей добродетельности, примкнув к разъяренной толпе, если вы когда-либо заламывали руки и выражали озабоченность тем, что деньги, собранные для какой-то жертвы, следовало отдать какой-нибудь другой, менее «привилегированной», жертве, – я должен вас огорчить: вы тоже занимались троллингом.

Кто-то может сказать, что обилие тролльной риторики в нашей культуре действует разлагающе, что необходима защита, чтобы уравнять силы сторон в конфликте, в котором есть только один способ победить – стать равнодушным. Но разве вы не видите, какой неэтичной является защита? Она заставляет слабого возомнить себя сильным, превращает труса в обманутого героя, не имеющего никакого интереса в происходящем. Если вы действительно презираете троллинг, вам давно уже следовало понять, что от «доспехов» становится только хуже.

Превратив свое горе в оружие, Эбигейл Форт сама стала троллем, но только у нее это получилось отвратительно – она оказалась слабаком в доспехах. И нам пришлось завалить ее; и, как следствие, всех вас.

ЭБИГЕЙЛ ФОРТ

Жизнь вернулась в нормальное русло. Продажи бронежилетов, рассчитанных на детей, резко возросли. Многие компании стали предлагать школам курсы выживания в чрезвычайных ситуациях с практическими занятиями. Жизнь продолжалась.

Я удалила все свои аккаунты; я замолчала. Но для нашей семьи уже было поздно. Эмили ушла из дома, как только у нее появилась возможность; Грегг снял себе квартиру.

Оставшись одна в своем доме, сняв с глаз «доспехи», я попыталась разобрать старые фотографии и видео Хейли.

Каждый раз, просматривая видео ее шестой годовщины, я слышала в голове порнографические стоны; каждый раз, глядя на фотографии со школьного выпускного вечера, я видела гротескную анимацию, в которой ее окровавленный труп танцевал под звуки «Девочки просто хотят повеселиться»; каждый раз, листая старые альбомы в надежде найти какие-нибудь хорошие воспоминания, я подпрыгивала в кресле, представив себе созданный искусственной реальностью призрак с лицом, искаженным, как на картине «Крик» Мунка[23]23
  Мунк, Эдвард (1863–1944) – норвежский живописец и график, один из первых представителей экспрессионизма; самым узнаваемым его образом стала картина «Крик» (прим. пер.).


[Закрыть], который готов был наброситься на меня, хихикая: «Мамочка, этот новый пирсинг болит!»

Я кричала, я плакала, я искала помощи. Не помогали ни психологи, ни лекарства. Наконец в бессильной ярости я удалила все свои цифровые файлы, разорвала в клочья все фотографии, сломала висевшие на стенах рамки.

Тролли обучили меня – точно так же, как обучили мои «доспехи».

У меня больше нет ни одного изображения Хейли. Я не могу вспомнить, как она выглядела. Наконец я действительно полностью потеряла своего ребенка.

Ну разве можно меня простить после этого?

Византийское сострадание

Ты спешишь по раскисшей тропе мимо суетящейся толпы. Обилие народа вынуждает тебя проявлять ловкость, чтобы не сбавлять скорость. Когда твои глаза привыкают к предрассветным сумеркам, ты видишь, что все чем-то нагружены: к груди матери туго привязан младенец, сложенная в простыню одежда топорщится воздушным шаром за спиной мужчины средних лет, восьмилетняя девочка обхватила руками тазик с тропическими фруктами, старуха в спортивных шортах и мятой блузке использует в качестве фонарика здоровенный смартфон, молодая женщина в футболке с броской надписью по-английски «Счастливая девушка» тащит по грязи чемодан с отломанным колесиком, у старика в бейсболке, рекламирующего китайские сигареты, в руке болтается наволочка, заполненная книгами, а может быть, пачками денег…

Почти все в толпе ростом выше тебя, и именно так ты понимаешь, что ты ребенок. Посмотрев вниз, ты видишь на своих ногах желтые пластиковые шлепанцы, украшенные портретами диснеевской Белоснежки. Липкая грязь при каждом шаге грозит стащить их с ног, и ты гадаешь, быть может, они что-то для тебя значат – дом, безопасность, спокойную жизнь, полную фантазий, – и поэтому упорно не желаешь с ними расстаться.

В правой руке ты держишь тряпичную куклу в красном платье, расшитом незнакомыми буквами-закорючками. Ты сжимаешь куклу, и ощущения говорят тебе, что она набита чем-то легким и шуршащим (возможно, семенами). За левую руку тебя держит женщина с младенцем за спиной и свернутыми одеялами в другой руке. Ты думаешь, что твоя малышка-сестренка еще слишком маленькая, чтобы бояться. Она смотрит на тебя своими черными обожающими глазками, и ты улыбаешься, подбадривая ее. Ты сжимаешь руку матери, и она отвечает тебе тем же – рука у нее теплая.

По обеим сторонам от тропы ты видишь беспорядочно расставленные палатки; одни из них оранжевые, другие – голубые; они заполняют поле до самых джунглей, на полкилометра. Ты не можешь точно сказать, то ли одна из этих палаток была твоим домом, то ли вы просто проходите мимо.

Фоновой музыки нет, как нет и криков экзотических птиц Юго-Восточной Азии. Вместо этого твой слух заполнен взволнованными голосами и криками. Язык ты не понимаешь, однако напряжение в голосах говорит тебе, что это призывы к близким – не отставать, к друзьям – быть осторожными, к престарелым родственникам – не спотыкаться.

Над головой проносится пронзительный вой, и поле впереди и слева взметается огненными взрывами, более яркими, чем рассвет. Земля вздрагивает; ты падаешь в скользкую грязь.

В воздухе опять звучат завывания, и новые снаряды взрываются вокруг, отчего у тебя трясутся кости. В ушах стоит звон. Мать подползает и накрывает тебя своим телом. Благословенная темнота отрезает хаос. Громкие, пронзительные крики, проникнутые ужасом. Наполненные болью стоны.

Ты пытаешься сесть, однако неподвижное тело матери прижимает тебя к земле. Ты напрягаешься, сдвигаешь ее тяжесть и выбираешься из-под нее.

Затылок матери превратился в кровавое месиво. Твоя малышка-сестра лежит на земле рядом и плачет. Повсюду вокруг люди мечутся в разные стороны, кто-то пытается захватить с собой свои пожитки, но брошенные тюки и чемоданы валяются по всему полю рядом с неподвижными телами. Со стороны лагеря доносится ворчание двигателей, и сквозь буйную колышущуюся растительность ты видишь колонну солдат в камуфляже, с оружием наготове.

Какая-то женщина указывает на солдат и кричит. Кто-то останавливается и поднимает руки.

Раздается выстрел, следом за ним другой.

Подобно опавшим листьям, гонимым порывом ветра, толпа бросается врассыпную. От ног пробегающих мимо людей грязь летит тебе в лицо.

Сестренка плачет еще громче. Ты кричишь «Стойте! Стойте!» – на своем языке. Ты пытаешься ползти к малышке, но кто-то спотыкается о тебя и падает, придавливая тебя к земле. Ты пытаешься руками защитить голову от бегущих ног и сворачиваешься в клубок. Кто-то перепрыгивает через тебя, другие пытаются, но неудачно, и больно ударяют тебя.

Новые выстрелы. Ты выглядываешь сквозь пальцы. Тут и там фигуры падают на землю. Пространства для маневра в бегущей толпе нет, и там, где упал один человек, тотчас же образуется целая куча упавших. Все толкают, пихают, стараясь поместить кого-нибудь – все равно кого – между собой и пулями.

Нога в облепленном грязью кроссовке резко опускается на твою спеленутую сестренку, ты слышишь леденящий душу хруст, и ее плач резко умолкает. Владелец кроссовка задерживается на мгновение, но затем неудержимая толпа увлекает его вперед, и ты теряешь его из вида.

Ты кричишь, но тут что-то с силой ударяет тебя под дых, и ты теряешь сознание.

Учащенно дыша, Тан Цзяньвень сорвала с себя гарнитуру. Трясущимися руками она расстегнула молнию иммерсионного костюма. Ей удалось наполовину стянуть его с себя, но затем она полностью обессилела. Свернувшись в клубок, Цзяньвень лежала на столе, способном перемещаться во всех трех плоскостях. Следы от иммерсионного костюма на ее мокром от пота теле блестели темно-красными полосками в слабом белесом свечении компьютерного экрана – единственного источника света в темной квартире-студии. Какое-то время молодая женщина старалась отдышаться, затем начала всхлипывать.

Хотя глаза у Цзяньвень были закрыты, она по-прежнему видела мрачное выражение лиц солдат, кровавое месиво, в которое превратилась голова ее матери, изуродованное тело малышки, затоптанной насмерть.

Перед тем как надеть иммерсионный костюм, девушка отключила систему безопасности и удалила амплитудные фильтры из схем, отвечающих за боль, рассудив, что будет неправильно воссоздавать ужасы, выпавшие на долю беженцев из Муэртьена, ограничив восприятие боли.

Аппарат виртуальной реальности предназначался для наиболее полного воспроизведения чувства сострадания. Ну разве можно сказать, что она побывала на месте этих несчастных, не испытав всего того, что довелось пережить им?

В щель между занавесками проникал свет ярких неоновых огней ночного Шанхая, рисующий на полу резкие, беспощадные радуги. Здесь переплетались виртуальное богатство и реальная алчность мира, безразличного к смерти и боли в джунглях Юго-Восточной Азии.

Цзяньвень порадовалась тому, что не смогла позволить себе еще и приставку, воздействующую на систему обоняния. Медный запах крови, смешанный с гарью пороховых газов, доконал бы ее раньше времени. Запахи воздействуют на самые потаенные глубины мозга, пробуждая первобытные чувства, подобно мотыге, которая разбивает онемевшие комья современности, открывая копошащееся розовое месиво раненых дождевых червей.

Наконец Цзяньвень встала, полностью стянула с себя иммерсионный костюм и заковыляла в ванную. Она вздрогнула, услышав гул воды в трубах, напомнивший шум приближающихся сквозь джунгли двигателей. Даже под горячими струями душа девушка поежилась от холода.

– Нужно что-то сделать, – пробормотала она. – Мы не можем этого допустить. Я не могу этого допустить.

Но что она могла сделать? Мир практически не обращал внимания на войну центрального правительства Мьянмы с повстанцами из числа представителей национальных меньшинств, проживающих у границы с Китаем. Соединенные Штаты – мировой жандарм – молчали, так как хотели посадить в Нейпьидо[24]24
  Нейпьидо – город, с 2005 года столица Мьянмы, бывш. Бирмы (прим. пер.).


[Закрыть] проамериканское правительство, которое можно будет использовать как разменную фигуру в борьбе с растущим китайским влиянием в регионе. С другой стороны, Китай стремился переманить правительство в Нейпьидо на свою сторону инвестициями и совместным бизнесом, и заострение внимания на убийстве бирманскими солдатами этнических хань (а по-простому китайцев) никак не вязалось с интересами «Большой игры». Сообщения о происходящем в Муэртьене подвергались строгой цензуре со стороны китайских властей, опасающихся того, что сочувствие беженцам может перерасти в оголтелый национализм. Журналистов в лагеря беженцев по обе стороны границы не пускали, словно это была какая-то постыдная тайна. Свидетельства очевидцев, видеозаписи и вот этот файл виртуальной реальности приходилось тайно переправлять в зашифрованном виде через крошечные отверстия, проделанные в этом «Великом брандмауэре»[25]25
  Непереводимая игра слов: брандмауэр (система, образующая границу между двумя сетями с целью защиты от несанкционированного проникновения) – по-английски дословно «пожарная стена»; отсюда отсылка к Великой Китайской стене (прим. пер.).


[Закрыть]. В то же время на Западе всеобщее равнодушие действовало эффективнее любой официальной цензуры.

Цзяньвень не могла организовывать манифестации и собирать подписи под петициями; она не могла основать благотворительный фонд, занимающийся проблемами беженцев, – хотя в Китае все равно не доверяли благотворительным фондам, считая их деятельность мошенничеством. Она не могла просить всех своих знакомых связаться со своими депутатами во Всекитайском собрании народных представителей, чтобы те предприняли какие-либо действия в отношении муэртьенцев. Получившая образование в Соединенных Штатах, Цзяньвень избавилась от наивной веры в то, что все эти пути, открытые для граждан демократических государств, являются такими уж эффективными, – по большей части они оставались не более чем символическими жестами, никак не влиявшими на мысли и поступки тех, кто в действительности определял международную политику. Но такие действия позволили бы ей по крайней мере чувствовать, что от нее хоть что-то зависит.

А ведь в способности чувствовать и состоит весь смысл того, чтобы быть человеком.

Старики в Пекине, жутко боящиеся малейшего посягательства на их власть и любой нестабильности, приложили все силы, чтобы сделать все это невозможным. Гражданам Китая постоянно напоминали о полной беспомощности человека, живущего в современном централизованном технократическом государстве.

Постепенно обжигающая вода начала вызывать у Цзяньвень неприятные ощущения. Девушка принялась с силой тереть себя, словно можно было избавиться от кошмарных воспоминаний о смерти, очистив себя от пота и отмерших клеток кожи, словно можно было смыть вину мылом с ароматом арбуза.

Цзяньвень вышла из душа, все еще оглушенная, но, по крайней мере, к ней снова вернулась способность действовать. В отфильтрованном воздухе квартиры чувствовался слабый запах горячего клея – следствие обилия электроники, втиснутой в ограниченное пространство. Завернувшись в полотенце, Цзяньвень прошлепала босиком в свою комнату и села перед экраном компьютера. Она ткнула пальцем в клавиатуру, пытаясь отвлечься свежими результатами своего майнинга[26]26
  Майнинг – деятельность по созданию новых структур для обеспечения функционирования криптовалютных платформ (прим. пер.).


[Закрыть].

Экран был просто огромным, с невероятно высоким разрешением, однако сам по себе он был лишь незначительным элементом бездушного оборудования, видимой вершиной мощного компьютерного айсберга, которым управляла Цзяньвень.

Матрицы интегральных схем специального назначения в гудящей стойке во всю стену были заняты только одним: решением криптографических загадок. Вместе с другими майнерами по всему миру Цзяньвень использовала специализированное оборудование, для того чтобы отыскивать самородки, состоящие из определенных чисел, поддерживающих целостность различных криптовалют. И хотя днем девушка работала программистом в финансовой службе, только здесь она ощущала себя по-настоящему живой.

Майнинг давал ей почувствовать, что и у нее есть какая-то сила, что она тоже часть глобального сообщества, взбунтовавшегося против власти во всех ее проявлениях: авторитарных правительств, огосударствленной демократии, центральных банков, по указке сверху манипулирующих инфляцией и обесценивающих деньги. Это было самое близкое к тому, чтобы стать активисткой, кем ей действительно хотелось быть. Здесь имела значение только математика, а логика теории чисел и изящного программирования образовывали нерушимый код доверия.

Проверив, как идут у нее дела, Цзяньвень присоединилась к новому сообществу, заглянула на несколько каналов, на которых энтузиасты-единомышленники болтали о будущем, и немного успокоилась, читая бегущий по экрану текст, но не подключаясь к разговору.

N♥T>: Только что настроил свой новенький «Хуавей». Кто-нибудь может посоветовать приличную ВР, чтобы его проверить?

:: В масштабах комнаты или в масштабах квартиры?

N♥T>: В масштабах квартиры. И мне только самое лучшее.

: Ого! Похоже, ты здорово намайнил в этом году. Я бы посоветовал попробовать «Титаник».

N♥T>: От «Тенсента»?

: Нет! Тот, что от «ЭСЭЛДЖИ», гораздо круче. Но если квартира у тебя большая, тебе для хорошей графики потребуется подключить свои прибамбасы для майнинга.

Анони 🐭 >: Ну да, реальность высокого качества или результативная работа. Что для тебя важнее?

Подобно многим, Цзяньвень с головой окунулась в прикладное ВР-безумие. Разрешение оборудования наконец стало достаточно высоким, чтобы картинка получалась четкой, неразмытой, а мощности процессора обыкновенного смартфона теперь хватало для управления простенькой гарнитурой – пусть и не такой, какая требовалась для полной иммерсии.

Цзяньвень уже побывала на вершине Эвереста, прыгнула с крыши «Бурдж-Халифа»[27]27
  «Бурдж-Халифа» – самое высокое здание в мире, 163 этажа и 828 метров, находится в Дубае, ОАЭ (прим. пер.).


[Закрыть], вместе со своими друзьями по всему миру «побывала» в различных ВР-барах – при этом все они оставались в своих квартирах и пили настоящий байцзю[28]28
  Байцзю – традиционный китайский алкогольный напиток, наиболее близкий к водке (прим. пер.).


[Закрыть], она целовалась со своими любимыми актерами и переспала с теми из них, кто ей особенно нравился; она смотрела ВР-фильмы (именно то, что следует из названия, и не очень хорошие), сыграла в виртуальные ролевые игры, полетав по комнате в виде крошечной мухи, в то время как двенадцать разгневанных вымышленных женщин спорили о судьбе еще одной вымышленной женщины, при этом она направляла их спор в желаемое русло, садясь на различные улики, чтобы привлечь к ним внимание[29]29
  Аллюзия на фильм «12 разгневанных мужчин» о заседании коллегии присяжных, решающих, виновен ли подсудимый в убийстве, за которое его судят (прим. пер.).


[Закрыть].

Однако все это оставляло чувство какой-то смутной, необъяснимой неудовлетворенности. Виртуальная реальность пока что была лишь податливой глиной, полной потенциала и возможностей, подпитываемой надеждой и алчностью, обещающей все и ничего, технологическим решением, ищущим, к какой проблеме себя приложить; и до сих пор оставалось неясно, какой подход, нарратологический или людологический[30]30
  Понятия из науки, занимающейся исследованием видеоигр: нарратология изучает игру как некий организованный текст, ключевую роль в котором играет нарратив (самостоятельно созданное повествование о некотором множестве взаимосвязанных событий, представленное читателю или слушателю в виде последовательности слов или образов), в то время как людология подходит к изучению видеоигры как игрового процесса (описывающего взаимодействие игрока с игровым миром, реакцию игрового мира на действия игрока и определяющего действия, которые предлагает игроку игра), включающего в себя правила игры, которым она подчиняется, вместе с вариативностью и соревновательностью (прим. пер.).


[Закрыть], в конечном счете одержит верх.

Однако последний ВР-опыт, короткий клип из жизни безымянной юной беженки-муэртьенки, воздействовал на Цзяньвень совершенно иначе.

«Если бы не случай, определяющий, где кто рождается, эта девочка могла бы быть мной. У ее матери такие же глаза, как у моей».

Впервые за последние годы, после того как ее юношеский идеализм был растоптан безразличием окружающего мира, Цзяньвень ощутила потребность сделать что-то.

Девушка уставилась на экран компьютера. Мелькающие показатели ее криптовалютных счетов основывались на согласованности криптографических цепочек, на доверии, построенном на том, чему нельзя доверять. А что, если в мире, оградившемся от боли стеной алчности, подобное доверие также станет способом просверлить в преграде дырочку, через которую можно будет выпустить поток надежды? Можно ли на самом деле превратить весь мир в виртуальную деревню, где все связаны между собой состраданием?

Открыв на экране новое окно, Цзяньвень лихорадочно застучала по клавишам.

* * *

«Я ненавижу Вашингтон!» – решила София Эллис, глядя в окно.

По мокрым от дождя улицам медленно ползли машины. Время от времени какой-нибудь водитель раздраженно сигналил – самая подходящая иллюстрация того, что в последнее время считалось в столице политически нормальным. Памятники на Эспланаде[31]31
  Эспланада – музейно-парковая зона в самом центре Вашингтона между зданием Конгресса США и мемориалом президента Линкольна (прим. пер.).


[Закрыть] вдалеке – призрачные за висящей в воздухе моросью – словно издевались над Софией своей величественной незыблемостью.

Члены совета директоров болтали между собой в ожидании начала заседания по итогам квартала. София рассеянно слушала их; мысли ее были в другом месте.

«…ваша дочь… Передайте ей мои поздравления!»

«…чересчур много блокчейн-проектов[32]32
  Блокчейн – выстроенная по определенным правилам непрерывная последовательная цепочка блоков, содержащих информацию. Блокчейны широко применяются при майнинге криптовалют (прим. пер.).


[Закрыть]…»

«…в сентябре я проездом был в Лондоне…»

София предпочла бы вернуться в Государственный департамент, где было ее настоящее место, однако нелюбовь нынешней администрации к традиционной дипломатии навела ее на мысль о том, что у нее появится больше перспектив, если она перейдет в руководство каким-нибудь некоммерческим фондом. В конце концов, ни для кого не секрет, что крупнейшие американские некоммерческие фонды с филиалами по всему миру служили неофициальными проводниками зарубежной политики Соединенных Штатов и должность исполнительного директора фонда «Беженцы без границ» можно было рассматривать как хорошую стартовую позицию для возвращения в государственные структуры после прихода новой администрации. Ключом здесь являлось то, что нужно было делать для беженцев что-нибудь хорошее, продвигать американские ценности и добиваться стабильности в мире, даже несмотря на то что нынешняя администрация, похоже, стремилась, закусив удила, промотать могущество Америки.

«…увидела снятое на телефон видео и спросила у меня, собираемся ли мы что-либо предпринять по этому поводу… Кажется, это Муэртьен?»

София встрепенулась, возвращаясь к действительности.

– Мы не можем вмешиваться в это. Тут ситуация сродни той, что в Йемене.

Кивнув, член совета директоров переменил тему.

Цзяньвень, соседка Софии по комнате в общежитии во время обучения в колледже, пару месяцев назад прислала ей по электронной почте сообщение о событиях в Муэртьене. В своем вежливом и продуманном ответе София выразила свои сожаления. «Возможности нашего фонда ограничены. Далеко не каждый гуманитарный кризис можно решить надлежащим образом. Мне очень жаль».

И это было правдой. Отчасти.

К тому же те, кто разбирался, что к чему, сходились во мнении, что вмешательство в происходящее в Муэртьене не в интересах Соединенных Штатов и не в интересах «Беженцев без границ». Стремление улучшить мир, которое в первую очередь и привело Софию в дипломатию и благотворительный фонд, приходилось ограничивать и направлять в нужную сторону реализмом. Несмотря на свои разногласия с нынешней администрацией (а может быть, благодаря им), София считала сохранение могущества Соединенных Штатов важной и достойной целью. Привлечение внимания к кризису в Муэртьене поставит в неловкое положение нового американского союзника в регионе, а этого следовало избегать любой ценой. Наш сложный мир диктовал, чтобы интересы Соединенных Штатов (и их союзников) ставились на первое место за счет тех, кому приходилось страдать, и тем самым все больше обездоленных нуждалось в защите.

Америка неидеальная, но, если взвесить все альтернативы, она лучшее из того, что у нас есть.

– …за последний месяц количество небольших пожертвований от тех, кому еще нет тридцати лет, сократилось на семьдесят пять процентов, – сказал один из членов правления фонда. Пока София предавалась философским размышлениям, заседание началось.

Докладчик, муж влиятельного депутата британского парламента (женщины), принимал участие из Лондона через робота, обеспечивающего телеприсутствие. София подозревала, что свой голос он любит больше, чем жену. Большой экран, закрепленный на телескопической шее, придавал его лицу строгий и властный вид; робот выразительно жестикулировал – предположительно, подражая движению рук самого докладчика.

– Вы хотите сказать, что у вас нет планов по противодействию спада вовлеченности молодежи?

«Этот тезис тебе предложил кто-то из команды жены?» – подумала София. Она сомневалась, что оратор изучал финансовые отчеты достаточно внимательно, чтобы обратить внимание на такой факт.

– Мы не полагаемся на прямые пожертвования конкретно этой демографической прослойки… – начала было София, но ее перебила коллега, еще один член правления.

– Дело не в этом. Тут главное – общественное внимание, воздействие на сознание. Без значительного количества пожертвований со стороны этой ключевой демографической группы число упоминаний «Беженцев без границ» в социальных сетях резко снижается. И это в конечном счете влияет на крупные гранты.

Это замечание сделала глава компании, занимающейся производством мобильных устройств. Софии неоднократно приходилось объяснять ей, что пожертвования «Беженцам без границ» нельзя использовать на закупку дешевых телефонов для беженцев, прибывающих в Европу, ведь это значительно повысило бы рыночную стоимость компании и явилось бы нарушением правила о конфликте интересов.

– В последнее время в общей картине небольших пожертвований произошли неожиданные сдвиги, которые до сих пор никто не может объяснить… – снова начала было София, но ей опять не дали договорить.

– Вы имеете в виду «Сострадание», не так ли? – спросил муж депутата парламента. – Хорошо, а у вас есть план?

«Определенно, этот тезис предложен командой его жены. – Софии всегда казалось, что европейцы гораздо больше, чем американцы, опасаются придурков, связанных с криптовалютой… – Но, как и в дипломатии, лучше направлять придурков, чем противостоять им».

– Что такое это «Сострадание»? – спросил еще один член правления, удалившийся на пенсию федеральный судья, по-прежнему считавший факс величайшим изобретением техники.

– Да, я действительно говорю о «Сострадании», – сказала София, стараясь смягчить свой тон. Она повернулась к главе компании по выпуску мобильных устройств. – Вы не хотите разъяснить нашему коллеге?

Если бы София сама попыталась описать «Сострадание», глава компании обязательно перебила бы ее, так как терпеть не могла, когда кто-либо демонстрировал большую осведомленность в технических вопросах. Так что уж лучше постараться сохранить внешние приличия.

Глава технологической компании с готовностью кивнула.

– Все очень просто. «Сострадание» – это новое дезинтермедитационное[33]33
  От «дезинтермедитация» (финанс.) – снижение роли банков и сберегательных институтов в качестве посредников на финансовом рынке и, как следствие, отток финансовых ресурсов из банковской системы (прим. пер.).


[Закрыть] блокчейн-приложение, массово использующее смарт-контракты[34]34
  Смарт-контракт (с англ. яз. «умный контракт») – компьютерный алгоритм, предназначенный для формирования, контроля и предоставления информации о владении чем-либо; чаще всего речь идет о применении технологии блокчейна (прим. пер.).


[Закрыть], но только в данном случае завернутое на подрыв деятельности традиционных благотворительных организаций на филантропическом рынке.

Сидящие за столом недоуменно уставились на нее. Наконец судья обратился к Софии:

– Быть может, вы проясните?

София вернула себе контроль над заседанием, просто предоставив остальным возможность взять на себя непосильную задачу, – классический прием дипломатии.

– Давайте разберем все по порядку. Начну со смарт-контрактов. Предположим, мы с вами заключаем контракт, по которому, если завтра пойдет дождь, я должна буду заплатить вам пять долларов, а если дождя не будет, вы заплатите мне доллар.

– По-моему, не самая лучшая страховая политика, – заметил судья-пенсионер.

– С таким предложением в Лондоне вы быстро прогорите, – вставил муж депутата парламента. Сидящие за столом откликнулись слабыми смешками.

– В случае обычного контракта, – гладко продолжала София, – даже если завтра разразится гроза, вы, возможно, денег не получите. Я откажусь от своих слов и не стану платить или начну с вами спор относительно значения слова «дождь», и вам придется подавать на меня в суд.

– Ну, в моем суде вам бы не удалось оспорить понятие «дождь»!

– Естественно, но, как известно вашей чести, люди спорят о самых нелепых вещах. – София уже успела усвоить, что лучше дать судье возможность немного отвлечься, прежде чем вернуть его обратно на нужную тему. – А судебные процессы нынче стоят дорого.

– Мы оба можем передать деньги доверенному другу и предоставить ему решать, кому он выплатит их завтра. Это называется депонированием, если вы не знали.

– Совершенно верно. Замечательное решение, – сказала София. – Однако для этого требуется наше обоюдное согласие по кандидатуре независимого арбитра и, кроме того, нам придется заплатить ему за его хлопоты. Конечный итог: обыкновенный контракт сопряжен со множеством дополнительных издержек.

– Так что произойдет, если мы заключим смарт-контракт?

– Деньги будут переведены вам, как только начнется дождь. И я ничем не смогу этому помешать, потому что весь механизм взаимодействия определяется компьютерной программой.

– То есть вы хотите сказать, что по сути своей контракт и смарт-контракт – это одно и то же. Но только первый написан юридическим языком и для того, чтобы его читать и интерпретировать, требуются люди, в то время как второй написан компьютерным языком и для его выполнения требуется только машина – ни судей, ни присяжных, ни депозита, ни возврата средств.