Текст книги "До упора"

Глава 7
Вбрасывание
Оуэн

– Сегодня ты был в ударе, – говорит Джастин, салютуя мне стаканом.

Я улыбаюсь и чокаюсь с ним, прежде чем сделать долгий глоток.

– Спасибо, чувак. Было неплохо.

Мы в Нью-Йорке, у нас игра конца недели, и я не стану отрицать, выиграть сегодня было очень приятно.

Допив пиво, Тедди машет официантке.

– Последняя шайба была как пуля. Не думал, что ты поймаешь ее.

Это стало сюрпризом и для меня. Я почувствовал, как она ударила в перчатку, но все же опустил взгляд, не веря, что действительно поймал ее.

– У Кристоффа отвратительный удар, это точно, – говорю я, пытаясь приуменьшить свой героический сейв, но трудно скрыть улыбку, когда двое парней нахваливают тебя. И правда в том, что сегодня на льду я был чертовски хорош.

Надеюсь, этого выступления будет достаточно, чтобы тренер понял, что со мной все по-прежнему и мои проблемы с девушкой – вовсе не проблемы.

То, что я согласился помочь Бекке, уж точно не выглядит проблемой. Пока что между нами был лишь один поцелуй, но это был чертовски хороший поцелуй, и я уже два дня не могу забыть о нем.

Кстати о Бекке. Я бросаю взгляд на телефон, посмотреть, ответила ли она на мое сообщение. Пока нет.

Иногда ее должность позволяет ей путешествовать вместе с командой, но это случается редко, обычно во время плей-оффов, когда с нами ездит владелец команды. Сегодня она в Сиэтле, и я понятия не имею, чем она занята, потому что на экране телефона у меня по-прежнему пусто. До этого мы перебросились парой сообщений, она пожелала мне удачи в игре, а я, будучи гордым ублюдком, ответил, что удача мне не нужна. А теперь у нас радиомолчание.

Сунув телефон в карман, я невольно вспоминаю, как познакомился с Беккой четыре года назад…

Она стояла рядом с разбитой серебристой «хондой», на щеке у нее виднелось жирное пятно, и я никогда не видел, чтобы брюки хаки и белая рубашка выглядели на ком-то так сексуально. С тонкой талией и округлой пышной попкой, девушка была адски знойной, но они с Элизой быстро подружились. Я только и слышал: «Бекка то, Бекка се». И поскольку Элиза сложно сходилась с людьми, я тут же понял, что, как бы шикарно ни выглядела Бекка, мы никогда не станем больше, чем друзьями.

Сестра тогда позвонила мне посреди дня, попросив об услуге. Машина Бекки сломалась у офиса бухгалтера, где она работала. Элиза хотела помочь, но не могла оставить без присмотра своих дошколят. Я неохотно согласился идти спасать какую-то цыпочку, которую даже не знал.

Когда я приехал, Бекка была злее шершня, и это было странно очаровательно. Она ругалась, но такими словами, как «черт» и «блин», тогда как я давно бы уже матерился. Она пинала шины этой старой развалюхи. Даже когда я представился, она не хотела от меня никакой помощи, ей было плевать на то, кто я.

Не обращая внимания на ее истерику, я просто откинул капюшон и взялся за работу… ну, мне пришлось делать то, что делают все парни, когда они понятия не имеют, что случилось с машиной. Я покопался там, сям и осмотрел двигатель.

Через несколько минут вышел ее разъяренный босс, очевидно недовольный ее очередным опозданием. Судя по всему, с ее машиной часто случалось подобное. Я старался не поднимать глаз и не обращать внимания на то, как он ругает ее.

Я не знал эту девушку, но было ясно, что она может постоять за себя. По крайней мере, казалось, будто ей самой хочется в это верить.

– Я починю машину в день зарплаты, и этого больше не повторится, – обещала она.

– Мне жаль, Бекка. Ты хорошо справляешься, когда ты здесь, но поскольку в офисе только ты да я, мне нужен кто-то более надежный.

После того, как пухлый, средних лет бухгалтер вернулся в здание, я опустил капот и закрыл его, обернувшись к Бекке.

– Давай уберемся отсюда. Я вызову эвакуатор.

Она медленно выдохнула и посмотрела мне в глаза.

– Да, и куда направимся? Если ты не заметил, меня только что уволили.

– Это я заметил, – усмехнулся я, пытаясь выразить сочувствие, но ее попытки играть в крутую девчонку все осложнили. – Подумал, вдруг ты захочешь выпить пива.

Она пожевала нижнюю губу и бросила взгляд на телефон.

– Всего час пополудни.

Я пожал плечами.

– Зато где-то в другом месте уже пять часов.

И я впервые увидел, как она улыбается. До сих пор это помню – то, как загорелись ее голубые глаза, а полные губы раздвинулись в улыбке.

– К черту, – она пожала плечами, идя за мной к моему кроссоверу. – Но платишь ты.

– Иначе и быть не может.

– Чему это ты, блин, улыбаешься? – спрашивает Тедди, возвращая меня в настоящее.

Все еще улыбаясь, я качаю головой.

– Да ничему. – А затем вновь принимаюсь за пиво.

– Вы, парни, собрались тут вечно сидеть или как? – спрашивает Джастин, поправляя бейсболку.

– Я бы не возражал против небольшой компании сегодня, – говорит Тедди, окидывая взглядом группку девчонок у бара, которые не сводят с нас глаз с тех пор, как мы пришли. – Вы когда-нибудь спали с женщиной старше себя? – спрашивает он, и я понимаю, что пропустил в разговоре гораздо больше, чем мне казалось.

Я качаю головой.

– Нет. И не надо об этом.

– Что? Они добрые и внимательные. Это потрясающе. – Он улыбается, наблюдая за моей реакцией.

Обычно я глупо шучу в ответ и заставляю друзей закатывать глаза от моих грубых шуток, но сейчас мне просто хочется побыть наедине с собственными мыслями.

– Ладно, вы, два идиота, валите отсюда, – говорит Джастин Тедди и Ашеру. – Я оплачу ваши счета.

Улыбаясь, Тедди поднимается, и Ашер хлопает Джастина по спине.

– Спасибо, чувак. Увидимся утром.

– Автобус в аэропорт отходит в восемь, – напоминает им Джастин.

Как только они уходят, вместо того чтобы насладиться уютной тишиной, Джастин поворачивается ко мне.

– Не расскажешь, что у тебя на уме?

Я думаю, не уклониться ли от его вопроса, сказав, что я все еще на подъеме после игры… и это не будет ложью. Я выпил три бокала пива, и если не захмелел еще, то только благодаря избытку адреналина в крови. Но это Джастин, Джей – мой лучший друг на протяжении почти всей моей жизни. Я не могу лгать этому чуваку.

– Ну, мы с Беккой…

– Твою ж мать. – Он снимает бейсболку и зарывается руками в волосы. – Скажи, что ты не спал с ней. Блин, твоя сестра меня убьет. – Он смотрит на меня едва ли не с болью.

Я тихонько смеюсь и облизываю губы.

– Уймись уже на хрен, придурок. Я не спал с ней.

– Да? – медленно говорит он с явным подозрением и вновь надевает бейсболку. – Тогда о чем речь?

– Я не спал с ней, но она этого хочет.

Джастин обдумывает мои слова, глядя на меня настороженно. Он знает ее историю, как и все наши друзья. Она никогда не скрывала ужасной правды о том, что с ней случилось, хотя и не кричала об этом на каждом углу. Бекка была достаточно смелой, чтобы открыться близким друзьям, в круг которых входит наша драная команда.

– Ну, ты ведь не станешь спать с ней, да? – спрашивает он.

Я делаю долгий глоток пива.

– Да? – повторяет он, и тон его становится резче.

– Я не знаю, – признаю я. – И не могу сказать, что не думал об этом.

– Можешь трахать кого угодно. Но не делай этого. Не с ней. Она – хорошая девчонка. Ей нужен кто-то добрый и понимающий.

Я пристально смотрю на него.

– Ха. Спасибо за вотум доверия. – Гребаный засранец.

Он пожимает плечами.

– Ты знаешь, о чем я. Она ищет кого-то, в кого можно влюбиться, кого-то, кто может предложить ей нечто большее, чем одна ночь развлечений.

Я не собираюсь лгать и утверждать, будто меня не задевает то, каким он меня видит: не больше, чем ночь развлечений.

Мимо пролетает официантка, собирая со стола пустые бокалы Тедди и Ашера, и мы ненадолго прерываемся, пока она не оказывается вне зоны слышимости.

– Я читал, будто, когда влюбляешься, мозги затапливает дофамином.

– И? – Джастин бросает на меня недоуменный взгляд, явно не понимая, к чему я клоню.

– Что еще оказывает тот же эффект? Наркотики.

Он смотрит все с тем же непониманием. Я раздраженно вскидываю руки.

– Это просто безумие, чувак. Ты должен признать. Я не собираюсь курить мет, и точно так же не собираюсь влюбляться.

Он ухмыляется, потом качает головой.

– Если эта мысль тебя успокаивает, верь в это, – мрачно бормочет он.

Чувак влюблен в мою сестру. Это не то, о чем хочется думать, – моя сестра, имеющая этого бедного дурачка. Так что я продолжаю:

– Я лишь хочу сказать, что, если бы я помог Бекке преодолеть ее страхи, это ведь было бы хорошо, так?

Ноздри Джастина раздуваются, он смотрит куда-то вдаль.

– Очень надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Я тоже, чувак. Я тоже.

Я надеялся на поддержку своего лучшего друга, но, кажется, этого мне от Джастина не видать. Полагаю, мне не в чем его винить, учитывая список моих побед, но я действительно не желаю Бекке ничего плохого.

* * *

В пятницу вечером я возвращаюсь в Сиэтл на благотворительный вечер сообщества по борьбе с раком, где должна быть вся команда. Я не в восторге всю ночь проходить в смокинге, пожимая руки спонсорам, но в чем плюс? Бекка тоже здесь будет.

Я не видел ее с тех пор, как вернулся в город, хотя последние несколько дней мы переписывались. Бекка осторожничала, когда отвечала на мои сообщения, и это нормально. Она попросила меня стать ее проводником, и я решительно намерен сделать это. А мой флирт? Идет на пять с плюсом. И сегодня вечером я сделаю все возможное.

Лимузин останавливается, и я смотрю на Джастина и свою сестру Элизу. Они держатся за руки и улыбаются друг другу как влюбленные дураки.

Владелец команды Брайс О’Мэлли прислал лимузины всем игрокам этим вечером. Во-первых, потому, что мы будем пить, а он не хочет, чтобы повторился прошлогодний случай, когда Ашера арестовали и об этом сообщили во всех СМИ. И во‐вторых, потому, что сегодня вечером у них здесь что-то вроде чертовой ковровой дорожки, где мы должны пожимать друг другу руки, целовать младенцев и все такое.

Элиза первой выбирается из машины, а я выхожу за Джастином. Небольшая группа спортивных репортеров, собравшихся освещать события, сверкает вспышками.

Я держусь чуть позади, освобождая место счастливой паре, и Джастин предлагает Элизе руку, чтобы провести ее по вишнево-красной ковровой дорожке к главному входу в музей, где проводится сегодняшнее мероприятие. Я немного смущаюсь того, что уже несколько лет живу в этом городе, но никогда раньше не заходил в музей науки.

Может, мне следует это исправить. Я мог бы пригласить Бекку на настоящее свидание, и…

Вау. Притормози, чувак. Я не могу забывать о своей цели в этом соглашении. Бекка не ищет кого-то для свиданок. А если бы искала, я бы точно не стал тем самым парнем. Ей всего-то надо стать чуть увереннее в спальне, и это – все, для чего я нужен.

Налепив на лицо приветливую улыбку, я делаю несколько шагов вперед, и мерцание вспышек освещает мой путь по красной дорожке.

– Пэриш! Я люблю тебя! – раздается из небольшой толпы женский голос. – Оуэн! Поедем к тебе!

Я даю пару автографов группе подростков, околачивающихся у бокового входа. Их свитера наготове, и именно поэтому сегодня вечером я сунул в карман фломастер.

Оказавшись внутри, я окидываю музей взглядом. Мы с Беккой встретимся тут, она должна была приехать пораньше, чтобы в последнюю минуту согласовать с персоналом некоторые моменты.

Прошло уже несколько дней, а воспоминания о нашем поцелуе все еще живы, и мне не терпится увидеть ее. Как будто я хочу убедиться, действительно ли между нами есть химия, которую я почувствовал тем вечером, или это лишь мое воображение.

Не обращая внимания на официанта с подносом охлажденного шампанского, я направляюсь прямо к бару. Не потому, что хочу выпить, а потому, что он стратегически расположен в центре большой комнаты и даст мне лучшую точку обзора, чтобы увидеть Бекки.

Я подхожу к бару и останавливаюсь рядом, опустив одну руку на полированную дубовую столешницу, разочарованный тем, что ее здесь нет – по крайней мере, я не могу ее заметить. Я мог бы написать ей, но вряд ли она увидит мое сообщение. Бекки не одержима телефоном, как многие другие женщины, с которыми я общался. Она никогда не требовала сделать селфи со мной и не заботилась тем, чтобы проверять свою ленту в социальных сетях. Это освежало.

А затем, господи Иисусе, я замечаю ее на другой стороне комнаты: пять футов четыре дюйма изгибов, обернутых в черный шелк. Боже правый… Темные волны падают на ее кремовые плечи, а губы окрашены в яркий ягодный цвет. Хочется сцеловать эту помаду прямо с ее пышных губ.

Подбородок ее приподнимается, взгляд сосредотачивается на мне. А затем, прежде чем я успеваю осознать, что происходит, ноги несут меня по полированному полу прямо к ней.

– Вот ты где. – Увидев меня, она приподнимается на цыпочках, чтобы дружески поцеловать меня в небритую щеку.

Я осторожно кладу руку ей на талию и смотрю сверху вниз.

Химия, о которой я переживал? Ну да, скажем просто, что тут не о чем беспокоиться.

Шевеление под змейкой ширинки и бухающее сердце – это все благодаря этой великолепной женщине, стоящей рядом со мной. Она великолепна и даже не знает об этом, что почему-то делает ее еще более привлекательной. Она тут не как моя девушка, но, ручаюсь, я использую сегодня все возможности, чтобы стать к ней ближе.

– Прекрасно выглядишь, – бормочу я, окидывая взглядом каждый дюйм ее тела.

Бекка недовольно ворчит, но слегка крутится, демонстрируя свое платье.

– Я устала от объективации, Оуэн, – говорит она делано скучающим тоном. Я улыбаюсь, когда вижу на ее губах намек на улыбку.

– А я так устал без объективации. – Бекка смеется, и я продолжаю: – Ну, смотри, я трачу по сорок минут на стрижку. Я хочу, чтобы девушки замечали это. Разве я о многом прошу?

Она смотрит на меня, в ее глазах светится озорство.

– Думаю, нет.

Мы улыбаемся друг другу на полсекунды дольше. Боже, она великолепна. Я не в силах отвести от нее глаз.

Все еще пытаясь спрятать улыбку, Бекка спрашивает:

– Хочешь выпить, или…

Помня, что она воздерживается от алкоголя, я качаю головой.

– Нет, спасибо. Ты?

– Я только что выпила «Ширли Темпл», и лучше бы мне больше ничего не пить, а то всю ночь не засну от избытка сахара.

Обычно я цепляюсь за подобную отговорку, чтобы предложить надежный способ сжечь лишний сахар, но я решаю придержать язык за зубами. Бекка – не случайная любовница, которую я пытаюсь затащить в постель, и я не хочу, чтобы мои слова показались ей грубыми или заставили почувствовать неловкость.

– Пройдемся? – предлагаю я свою руку, и Бекка принимает ее.

– Давай.

Следующий час я провожу с Беккой под руку, окунувшись в толпу и продвигаясь сквозь нее. В обязательном порядке я здороваюсь с владельцем команды и его супругой, беседую с некоторыми из крупнейших спонсоров лиги и со всеми, с кем тренер Додд просил поздороваться.

Бекка великолепна и мила, как и всегда. Никогда не задумывался об этом раньше, но это круто, что она знает команду почти так же хорошо, как я. Если бы на ее месте была сейчас другая девушка, ее взгляд уже остекленел бы от скуки.

Но Бекка стоит на другом конце комнаты, смеясь над чем-то, что сказала жена О’Мэлли, и я не сомневаюсь, что в этой толпе она сможет постоять за себя. В этом есть что-то бесспорно привлекательное. Я и раньше приводил девушек на подобные мероприятия. Они висли у меня на руке, будто боясь утонуть в этом море, а потом задолго до того, как я действительно мог это сделать, начинали умолять меня уйти. Я закругляю разговор с Грантом, капитаном команды, и иду к Бекке.

Она поднимает взгляд и улыбается при виде меня. Миссис О’Мэлли говорит что-то Бекке и просит ее извинить.

– Развлекаешься? – спрашиваю я тихо, когда мы остаемся вдвоем.

Она широко улыбается.

– Ага. Ты?

Я киваю.

– Да. Но я уже не прочь свалить. Хотел узнать, как ты…

– Идем, – говорит она, беря мою ладонь в свою мягкую ладошку, и мое сердце пропускает удар.

Твою мать.

Глава 8
Чего хочет оуэн
Бекка

– Готова? – Оуэн снова предлагает мне руку, его губы изгибаются в улыбке.

Харизма и шарм исходят от него ленивыми волнами, и ему никогда не приходится беспокоиться о том, вписывается ли он в окружение. Он привлекает людей, куда бы ни пошел, и все встречают его как старого знакомого.

Я – скорее одиночка по жизни, которой каким-то невероятным образом повезло подружиться с Элизой, а потом усыновить всю эту команду, включая мускулистых жеребцов-хоккеистов. Но все это не дается мне само собой, и потому сейчас я очень благодарна Оуэну. За все эти легкие ободряющие улыбки, которые он бросал в мою сторону, нежные взгляды, которыми одаривал с другой стороны зала. Так хорошо было находиться тут рядом с ним, чувствовать себя со всеми на равных. Ощущать себя кем-то умным, кого он уважает. Кем-то, с кем можно посмеяться. Два часа пролетели как-то незаметно, я даже расслабилась.

– Давай, – говорю я, беря его под руку.

Может, я и пережила наш совместный вечер, но нечто подсказывает мне, что дальше будет сложнее.

Вдвоем мы спускаемся по широким ступеням музея. Все фотографы и журналисты уже ушли, тут достаточно тихо, чтобы слышать, как цокают по камню мои каблуки, слышен даже звук нашего тихого дыхания.

Снаружи нас ждет лимузин.

Лимузин, мать вашу. Для нас.

Когда Оуэн спросил меня, не хочу ли я уйти немного раньше, я ожидала, что уеду отсюда так же, как и приехала, – на заднем сиденье «Убера». Но мой лучший друг, который в этом смокинге выглядит словно модель, предлагает мне место на заднем сиденье лимузина.

Это круто.

Как только Оуэн закрывает дверь, он называет водителю мой адрес, затем поднимает перегородку, чтобы мы могли побыть наедине. Не уверена, то ли это потому, что он хочет интимной обстановки, то ли из-за нежелания давать водителю возможности отрапортовать таблоидам о том, что голкипер «Ястребов» милуется с ассистентом владельца команды. Такова жизнь, когда ты бегаешь по льду в толпе профессиональных атлетов, и я стараюсь не зацикливаться на этом.

А в темном роскошном салоне легко не зацикливаться, ведь я окружена мужественным ароматом Оуэна и его громоздким присутствием. Меня охватывает нервозность, в основном потому, что я понятия не имею, что будет дальше.

– Как тебе Нью-Йорк? – спрашиваю я, изо всех сил стараясь не смотреть на его губы.

Все то время, что его не было, я не могла не думать о том, как он поцеловал меня, как его теплое дыхание призрачно коснулось губ, от чего пальцы на ногах поджались. Меня не целовали так примерно целую вечность. Думаю, его губы способны не только сыпать скверными словами на катке.

И, признаться, мне интересно, что еще умеют эти губы. Для меня это определенно нечто новое, и я все еще пытаюсь привыкнуть.

– В Нью-Йорке все было схвачено, – говорит он, вытягивая ноги до тех пор, пока они не упираются в мое сиденье. – Это была чертовски приятная победа. Я еще долго буду вспоминать, как я блокировал Кристофа.

– Заслуженное удовольствие. Весь офис гудел об этом. Видел бы ты отдел маркетинга, они с ума сходили над гифкой, на которой ты взял эту шайбу.

Оуэн смеется, откидывая голову на спинку сиденья.

– О, так я теперь – герой гифки, а? Эпично, чтоб его.

– Не загордись. Ты и так уже слишком гордый. – Я сжимаю губы, пытаясь сдержать улыбку.

Уголок его губ приподнимается, когда он бросает на меня дьявольский взгляд.

– Да, мне говорили, что мне есть чем гордиться.

И он вскидывает бровь, глядя едва ли не с вызовом. Я разрываюсь между: «а» – растаять прямо на заднем сиденье лимузина; «бэ» – стукнуть его по голове. И подумываю над вариантом «цэ» – попытаться скрыть краску, разливающуюся по щекам, драматически закатив глаза.

Почему я вдруг смущаюсь рядом с ним? Раньше шутки на тему секса лишь раздражали меня.

– Прибереги грязные шутки для парней, придурок, – со смехом отвечаю я. Только я знаю, что он не шутит. У него впечатляющая репутация.

Когда мы добираемся до моего дома, я пытаюсь прочесть что-нибудь в его глазах, которые приобрели знойный, дымчато-голубой оттенок. Его глаза всегда меняли цвет в зависимости от настроения: ярко-голубые, когда он счастлив или возбужден, и почти серые, когда серьезен. Этот средний оттенок – редкость, и я надеюсь, это значит, что он хочет подняться ко мне.

Чувствуя легкую смелость, я думаю, что готова сделать следующий шаг на пути преодоления своих страхов. Если пойму, как именно его сделать и что он может повлечь за собой. А Оуэн в этом смокинге выглядит чертовски аппетитно.

– Хочешь присоединиться ко мне ненадолго? – спрашиваю я, надеясь, что он прочтет между строк, что именно я предлагаю. К счастью, мое размытое предложение получает желанный ответ.

– Если ты этого хочешь. – Улыбка трогает губы Оуэна, когда дверь открывается. – Мы оба выйдем здесь, – говорит он водителю, помогая мне выйти, затем достает из бумажника пятьдесят баксов и отдает водителю, прежде чем догнать меня на ступенях крыльца.

Войдя, я тут же скидываю туфли на каблуках и направляюсь прямо к холодильнику, чтобы взять пару бутылок воды. На этом торжестве на каждого гостя приходилось по крайней мере три официанта, предлагающих подносы с шампанским, но воду там найти было просто невозможно. И мне нужно смыть сахарную сладость выпитого напитка.

– Есть хочешь? – спрашиваю я, бросая Оуэну бутылку.

Он ловит ее и качает головой.

– Воды будет достаточно. Думаю, я съел достаточно… как они называются? Маленькие тосты с помидорчиками? – Он хмурится, пытаясь вспомнить название. Выглядит так, будто он решает самую трудную математическую задачу в мире. Это странно очаровательно.

– Брускетта? – спрашиваю я, давясь смехом.

Он щелкает пальцами.

– Бинго. Брускетта. Я съел, наверное, штук пятьдесят. Мне хватит.

Открыв крышку бутылки, Оуэн опустошает ее двумя огромными глотками, а затем бросает ее, словно трехочковый, в корзину для мусора. Неплохой бросок для человека, построившего карьеру на том, чтобы отражать броски, а не делать их.

– Впечатляет, – говорю я между маленькими глотками. – Вероятно, если ты однажды устанешь от хоккея, тебя ждет карьера баскетболиста.

Оуэн коротко смеется.

– Ага. Как будто я устану от хоккея.

Я закрываю бутылку и протестующе поднимаю палец.

– Или если ты однажды решишь, что перспектива получить сотрясение мозга тебя не привлекает.

Застонав, Оуэн присоединяется ко мне у стойки.

– Давай пропустим сегодня лекцию по технике безопасности, Бек. Я понял… я занимаюсь опасным видом спорта.

Я фыркаю. Типичный парень. Раздражается по пустякам.

– Ты знаешь, я люблю хоккей не меньше, чем ты. Но я могу наслаждаться чем-то, одновременно понимая, что это опасно.

Усмешка кривит его губы, когда одной рукой он обхватывает меня за талию, пока мои бедра не прижимаются к его бедру.

– Ты мне нравишься в этом платье, – бормочет он, заправляя мне за ухо выбившуюся прядь. – В равной степени приятно и опасно.

По спине с рекордной скоростью бегут мурашки. Неужели мой лучший друг только что флиртовал со мной? И понравилось ли мне это? Судя по тому, как сердце стучится о ребра, весьма.

Прежде чем я успеваю сформулировать связный ответ, Оуэн прижимает меня еще немного ближе. Губы мои размыкаются, пока я пялюсь на него, затерявшись в этих туманно-голубых глазах.

– Оуэн, – говорю я, но не успеваю вымолвить и слова, как он заставляет меня замолчать лучшим из известных ему способов: нежным, но требовательным поцелуем, от которого у меня кружится голова.

Рот у меня раскрывается сперва от шока, но так и остается открытым, чтобы принять его язык, который нежно поглаживает мой. Твою мать, целоваться с ним так же крышесносно, как мне запомнилось, если даже не лучше.

С его обилием энтузиазма и огромными габаритами я почти ожидаю, что Оуэн – из тех парней, которые рвутся к финишу. Но, судя по тому, как он целуется: с бесконечной нежностью и удивительно безмерной лаской, – мне, кажется, придется проверить на практике все, что, как я думала, знаю о нем.

Губы у него теплые и мягкие, и одурманивающие поцелуи, которыми он дразнит меня, разогревают изнутри. Я борюсь с дрожью, пока он посасывает мой язык, и все вокруг как будто плавится. Его губы опускаются, прокладывая теплую влажную дорожку вдоль моего горла, тогда как кончики пальцев скользят по голой коже рук.

Я опираюсь на его плечи, и руки Оуэна соскальзывают с моей талии, опускаясь на задницу. Я тихонько одобрительно мычу, чтобы обозначить этим: да, он может оставить свои руки там, – и в ответ он сжимает меня крепче. Даже через шелк платья я чувствую его мозолистые пальцы, знакомящиеся с изгибами моей задницы.

Твою ж мать! Все мое тело захлестывает поток эндорфинов, я едва могу дышать.

С момента нападения я жила с постоянным страхом того, что никогда уже не почувствую этого снова. Я жила, думая, что страх всегда будет побеждать. Но сейчас, когда Оуэн держит меня в руках и целует меня так, что перехватывает дыхание, я понимаю, что, может быть, страх отступит, и я надеюсь выйти из схватки с ним победителем.

– Ты в порядке? – спрашивает он, отстранившись лишь на чуть-чуть. Голос у него глубокий и хриплый, глаза полны желания, но смысл кристально ясен – он не пойдет дальше, если я этого не хочу.

– Вполне, – говорю я, заводя ладони под лацканы его пиджака, чтобы прикоснуться к его твердой груди. Его горячий взгляд пронизывает меня насквозь. Да, он сильный, и мужественный, и немного ошеломляющий со всей своей горой мышц, но это – Оуэн. Я полностью доверяю ему и знаю, что он никогда не причинит мне боли и не задаст темп, на который я не соглашалась.

– Перейдем в спальню? – шепчет он, его дыхание обжигает и дразнит ухо. Это утверждение, но он сделал из него вопрос.

– Ладно, – говорю я, выдыхая.

Я чувствую, как он улыбается мне в шею.

– Веди.

И я веду.

С радостью.

Переплетя свои пальцы с его, я веду Оуэна по коридору в свою спальню. За четыре года нашей дружбы он бывал тут всего пару раз, но по тому, как он тянет меня к постели, складывается впечатление, будто мы проделывали это раз сто. Есть что-то естественное в том, как мы двигаемся вдвоем и падаем на мое белое одеяло, запутавшись друг в друге.

Его щетина приятно царапает кожу, пока он целует мое горло, доходя до ключиц. Я жду, что меня охватит паника, одолеют страхи, но этого не происходит. Проведя большим пальцем по моей груди, он умело находит сквозь слой шелка сосок и пощипывает, теребит его – сначала нежно, потом немного грубее, срывая с моих губ пьянящий стон, который я не могу удержать. Когда между моими бедрами нарастает гул желания, я приподнимаю их от удовольствия. Я хочу его, нет – нуждаюсь в том, чтобы он дотронулся до меня там. Оуэн на мгновение отстраняется, сбрасывая смокинг, и дает мне отличный обзор на свои восхитительно широкие плечи. Во время летних поездок на пляж я видела его торс десятки раз, но это всегда было строгое – «смотреть и не трогать».

Когда он забирается на меня сверху, я не могу удержаться от того, чтобы не протянуть руку и не запустить пальцы под его теперь уже расстегнутую рубашку, не провести ладонью по рельефным кубикам пресса. Я вытягиваю шею в жажде еще одного поцелуя, но он лишь обхватывает мою голову руками и смотрит на меня сверху вниз так, словно я – загадка, которую он пытается разгадать.

– Сначала мы должны все обсудить.

Я хмурюсь, пристально глядя на него.

– Обсудить что?

– Нам нужно обговорить границы, прежде чем мы поднимемся на ступеньку выше.

А разве мы уже не поднялись не ступеньку выше? В прошлый раз, когда мы были близки, он быстро поцеловал меня и пожелал спокойной ночи. Теперь он лежит на мне в постели, и я жажду большего.

– Какие границы?

– Например, что тебе нравится, а что нет. Есть ли что-то, что может вновь вызвать те воспоминания? Есть ли что-то, что возвращает тебя в тот момент? Я не хочу заходить слишком далеко, сказать или сделать нечто, что заставит тебя почувствовать себя неуютно.

Сердце у меня сжимается от его предусмотрительности и желания защитить меня.

– Ты не заставишь меня почувствовать себя неуютно, Оуэн. Я верю тебе. А если вдруг это и случится, я просто скажу тебе прекратить. Ты об этом?

Он кивает, слезая с меня и плюхаясь рядом. Кажется, этот разговор еще не закончен.

– Это хорошее начало. Но что, если я, ну, не знаю, прижму тебя к кровати? Или закушу шею или что-то вроде того? Или буду говорить грязные вещи? Это не испугает тебя?

Я морщу нос, взвешивая его слова, вдумываясь в них.

– Мне кажется, нет. – Он не выглядит убежденным, и я пробую снова, кладя ладонь на его бицепс. – Мне хорошо с тобой. Я чувствую себя в безопасности. Тебе не стоит беспокоиться, я знаю, ты никогда не причинишь мне вреда, и я знаю, ты прекратишь, если я скажу нет.

Может, звучит безумно, но это – абсолютная правда. Я не уверена, есть ли что-то, чем он может меня напугать.

Он слегка расслабляется, но буря в его взгляде не стихает.

– Это чертовски приятно слышать. Но я все еще стараюсь быть осторожным, понимаешь? Мы тут ступаем по неизведанной территории.

Я улыбаюсь. Мне нравится видеть в Оуэне эту осторожную нежность. Никогда раньше я не видела его таким, и, если бы он не сидел прямо напротив меня, я решила бы, что обозналась.

– Может, просто прощупаем почву и посмотрим, что будет? Черт возьми, ты еще даже не снял с меня платье, а уже говоришь о том, чтобы прижать меня к постели, – беспечно отвечаю я, надеясь шуткой разрядить возникшее напряжение.

В его глазах сверкает озорство.

– Отличный аргумент.

Осторожные пальцы медленно и до конца расстегивают змейку на боку платья. Затем он поднимается к лямкам и снимает его с меня. Вот так вот просто я лежу перед своим лучшим другом в одних лишь узких черных стрингах и таком же пуш-ап бюстгальтере.

– Боже, Бекка. – Он облизывает нижнюю губу, изучая меня взглядом. – Ты сногсшибательна.

Я краснею и не знаю, то ли поблагодарить его, то ли прикрыться. К счастью, мне не оставляют времени для размышлений.

Через секунду Оуэн снова лежит рядом со мной, положив большую, мозолистую руку мне на живот, задерживая ее там. Когда его руки касаются кожи, это прекрасно отвлекает. Он горячий, но ласковый, с кипящей страстью, которая скрыто бурлит, ожидая, когда же сможет выплеснуться на поверхность. И я здесь ради этого.

Его губы снова находят мои, и я не могу удержаться и не прижаться бедрами к его бедру, когда он придвигается ближе. Жесткий стержень в его брюках упирается мне в бедро, но он совершенно не замечает этого. Мое сердце наполняет нечто горячее и нестерпимое. Между нами не должно быть таких чувств, но они есть. Просто есть.

– Ммм, – мычу я от удовольствия и тянусь к ремню его брюк. Но едва я дотрагиваюсь до пряжки, он инстинктивно хватает меня за запястье и прижимает его к постели над моей головой.

Очевидно, не я одна удивлена этим. Глаза Оуэна распахиваются, и он так быстро отдергивает руку, что я задыхаюсь от неожиданности.