Текст книги "С этой минуты"

Глава 2

Сэм был рад, что не сразу заказал чай, потому что, как и следовало ожидать, герцогиня еще не вернулась даже через полчаса. Большую часть своей жизни он прожил в обществе мужчин и иногда забывал, сколько времени уходит у дам на то, чтобы «стряхнуть дорожную пыль».

Подобные вещи очень часто выводят из себя несчастных джентльменов, но Сэм находил их по-своему милыми. Ему нравилось стремление дам выглядеть как можно лучше. А сегодня у него было время поразмыслить о неожиданной встрече. Хорошо, что их короткий разговор не был ни неловким, ни натянутым. Уилемина была абсолютно открыта и дружелюбна и не пыталась, как обычно, занять оборонительную позицию. Но тогда и он старался выказать ей откровенное пренебрежение. Слишком долго он верил, что она предала его, став женщиной сомнительного поведения. Это ее решение навсегда изменило его жизнь. Больше он не питал романтических иллюзий в отношении женщин. Уилли навсегда излечила его от подобной слабости. По крайней мере так он считал… Пока не оказался в Лондоне, где стал ее искать. И не один раз. Дважды. Каждый раз эти встречи ни к чему не приводили. Впрочем, он никогда не был способен мыслить здраво там, где дело касалось Уилли.

К тому времени как он смирился с тем фактом, что она сделала все, чтобы выжить, после того как мегера-мать вышвырнула ее из дома, было слишком поздно искать примирения, по крайней мере такого, какого он желал. Уилли вышла замуж и стала важной дамой. Герцогиней.

Но теперь она овдовела. Эта новость потрясла Сэма. Случайная встреча в старой гостинице может помочь им воссоединиться, о чем он мечтал столько лет. Правда, необходимость уезжать, когда пройдет дождь, несколько отрезвляла его.

Нет, сегодня это всего лишь встреча старых друзей, не видевшихся много лет. Он удовлетворится и этим. А когда они разговорятся, может, Уилемина позволит ему извиниться за прежнее поведение. Зато, что слишком строго ее судил.

В зале стало чуть потише, и поэтому Сэм расслышал голоса в передней. Увидев, как герцогиня входит в зал в сопровождении Гриссома, Сэм знаком велел одной из служанок принести чай, асам поднялся, восторженно наблюдая, как Уилемина направляется к нему.

Сказать по правде, женщина ее лет не имеет права выглядеть так привлекательно, однако он ощутил прилив безумного желания. Это чистая глупость, конечно, и его может извинить только то, что он так долго был без женщины.

Но, черт бы все побрал, Уилемина чудесно выглядит! Без шляпки ее можно лучше рассмотреть. Она красива почти так же, как в шестнадцать лет! Ее красоту можно назвать классической, и Уилли сохранит ее даже в восемьдесят. Волосы по-прежнему золотистые, но с медовым оттенком, не такие яркие, как в молодости. Затерялись ли среди золота серебряные пряди? Он ничего не заметил, но она всего на два года младше, а в его волосах гораздо больше седины, чем ему хотелось бы.

А ее походка! Она двигалась с кошачьей грацией, привлекшей взгляды всех сидящих за столами. Юбки белого платья элегантно колыхались, словно намекая на изящный изгиб бедер. Глубокий треугольный вырез позволял увидеть соблазнительно вздымающуюся грудь. Даже в свои годы Уилли излучала неотразимую чувственность. Было ли это хорошо разыгранным театральным представлением или свойством, заложенным в ней с рождения, неодолимо притягивавшим Сэма?

– Герцогиня, – приветствовал он, протягивая руку.

– Спасибо, Сэм. – Она сжала его пальцы и позволила увести в нишу. Усевшись, она взглянула на Сэма и улыбнулась. – Прости, что так задержалась. Ты понятия не имеешь, насколько сложен для дам процесс переодевания, даже с помощью камеристки.

– Но результат стоил самого долгого ожидания, – заверил он. – Ты ослепительна.

– Сэм! – засмеялась она. – Ты стал льстецом.

Сэм улыбнулся и смущенно пожал плечами. Как его угораздило высказать вслух свои мысли?

Его спасло прибытие ни больше ни меньше как самой миссис Гриссом с чайником чая и в сопровождении служанки, которая держала поднос со свежеиспеченным хлебом, маслом и джемом. Чай разливали в лучший сервиз хозяйки: не в тяжелые синие с белым чашки, стоявшие на старом буфете, а в тонкие фарфоровые, такие, как Сэм привез жене из Ост-Индии.

– Вот, ваша светлость, мой лучший чай. И эль для вас, капитан.

Миссис Гриссом и служанка расставили все на столе так ловко, словно находились в лучшем лондонском ресторане, а не в старом «Синем кабане» Аппер-Хампдена.

– Хлеб сейчас из печи, а это только что сбитое масло и мой собственный ежевичный джем. Если еще что-то понадобится, только прикажите Лиззи, и она все сделает.

Герцогиня пространно поблагодарила миссис Гриссом, и та, расплывшись в улыбке, несколько раз присела в реверансе, после чего ушла и утащила за собой Лиззи. Пока Уилли разливала чай, Сэм втайне дивился, как легко она вошла в роль аристократки. Настоящая герцогиня: осанка, манеры, речь… Ничего не скажешь, далеко она ушла от дочери простого кузнеца!

– Что привело тебя в эту часть Англии? – спросила Уилли. – Признаюсь, я была поражена, увидев тебя здесь.

– Не более, чем я. Мне казалось, что ты никогда не покидаешь Лондона.

– О, иногда вместе со всем бомондом выезжаю в Брайтон или на домашнюю вечеринку. Вот с такой и возвращаюсь, но все испортила злосчастная буря. Однако эта старая гостиница просто очаровательна. Не находишь? Здесь так чудесно провести ночь и надеяться на то, что утро будет солнечным. А ты?

– Боюсь, я более закаленный путешественник. Пережидаю дождь, чтобы тут же уехать.

– И куда?..

– Собираюсь навестить друзей, которые живут к северу отсюда. Но должен сказать, Уилли, что счастлив вновь увидеть тебя. Как давно мы не встречались!

– Десять лет.

Он удивленно вскинул брови:

– Чтоб мне утонуть! Неужели десять лет?!

Так давно? Да, это было в 1804 году, во время его долгого отпуска, после смерти Сары и перед Трафальгарской битвой. Тогда он в последний раз приезжал в Лондон. И даже не был на похоронах Нельсона в 1806-м. О да, он прекрасно помнит последнюю встречу с Уилли. Именно тогда он узнал, что она вышла за герцога Хартфорда, и едва не натворил кучу глупостей.

И все же она точно знала, сколько времени прошло. Господи, он надеялся, что дата не выжжена в ее памяти из-за его омерзительного поведения.

– Как ты жила все это время, Уилли?

– Спасибо, прекрасно. – Она подняла голову и поймала его взгляд. – Это не праздный вопрос, верно? Но у меня действительно все хорошо. Как видишь, я стала вполне респектабельной вдовой. Ну а ты? Теперь, когда все войны закончились, вернулся, чтобы немного побыть дома?

– Немного? Бони благополучно водворен на Эльбу, и для флота настали мирные времена. У меня нет ни малейшего желания вести войну в Америке. Вот я и ушел на покой.

– На покой? Я думала, ты будешь служить, пока не станешь адмиралом!

– Если помнишь, я вовсе не искал карьеры моряка. Правда, я честно служил, но со временем устал болтаться по миру и хочу пустить корни. У меня есть небольшое поместье на побережье Суссекса. Неплохо бы пожить в покое. И посмотреть для разнообразия, как солнце поднимается и садится на фоне зеленого леса, а не голубого неба.

– Ты станешь тосковать по морю.

– Возможно. Многие мои сослуживцы умирают от скуки и втайне молятся, чтоб началась новая война. А я готов наслаждаться долгим миром. Провести остаток дней своих на суше. В Суссексе. Дом у меня прекрасный. Есть маленький парк с видом на море спереди и видом на песчаные дюны сзади. – Широко улыбнувшись, он подмигнул Уилли. – Может, я еще стану джентльменом-фермером.

Уилли рассмеялась, и этот звук унес его обратно, на сеновал в Портруане, где они подарили друг другу свою невинность. Все тот же мелодичный смех, только тембр чуть ниже…

– Ты разбираешься в сельском хозяйстве, Сэм?

– Нисколько. Но я могу нанять людей, которые в этом что-то понимают, и спокойно сидеть у огня с трубкой и собаками и ждать своего последнего часа. Ну а пока я рад миру и своему половинному жалованью.

– Половинному? Но ты же сказал, что ушел на покой?

– Офицеры флота никогда не уходят на покой. Им не полагается пенсия. Но если захочешь, можешь существовать на половинном жалованье и делать все, что тебе заблагорассудится, пока не призван на службу. В противном случае ты должен явиться и подать в отставку, потерять свое половинное жалованье. А именно это я и намерен сделать.

Следующие полчаса Уилли засыпала его вопросами о приключениях на море, о странах, в которых он побывал, битвах, в которых сражался, и утомительных обязанностях по поддержанию блокады, которые ему пришлось выполнять целых шесть лет.

Пока они говорили, Сэм не спускал с нее глаз. Уилли по-прежнему оставалась необычайно красивой женщиной. Нет, «красивая» – слишком слабое слово для герцогини. Она прекрасна! Не тем свежим цветением юности, которое так влекло его много лет назад, когда она была мягкой, пухленькой и розовощекой. Сейчас она обладала той вневременной красотой античных мраморных статуй, которые он видел в Греции. Каждый изгиб, каждая плоскость были совершенством, даже если состояли из одной-двух линий.

И все же под покровом элегантности и светской маской таилась та самая хорошенькая девчонка, которую он знал когда-то и которая то и дело заставала его врасплох и лишала разума. Стоило ему увидеть ямочку на щеках, наклон головы, когда она прислушивалась к его речам, или услышать ее – годы словно таяли, и он снова оказывался в Корнуолле. На сеновале. Со своей девушкой.

Сэм не раз задавался вопросом, что было бы, если бы их планы осуществились? Если бы его силком не завербовали во флот. Если бы они поженились. Сохранила бы Уилли свою красоту? Или в свои сорок один год покрылась бы морщинами и увяла, превратившись в старуху, измученная нищетой, тяжким трудом и вынашиванием детей? Или они были бы так счастливы вместе, что даже такая жизнь не казалась бы трудной?

Но кто может знать, что было бы с ними? И кто может изменить прошлое? Так что нечего терзаться зряшными мыслями! Недаром он привык смотреть вперед и наслаждаться тем, что преподносит ему судьба.

И вот судьба преподнесла ему нечаянную встречу. Как же использовать ее наилучшим образом?

– У тебя есть семья, Сэм? Во время нашей последней встречи ты упомянул, что потерял жену. Женился второй раз? Обзавелся детишками?

Сэм покачал головой:

– Нет. Я почти не бывал дома. Иногда брал отпуск, чтобы повидаться с Томом.

– Это твой сын?

– Да. Но времени ухаживать за женщинами не оставалась. Моряк себе не принадлежит.

– Никогда не понимала, как удается завербованным силой морякам подняться до капитанского чина.

– Поверь, моя карьера – редкое исключение. И совершенно необычное. Как ты знаешь, я всегда был хорошим матросом.

Она знала… Уилемина улыбнулась и вспомнила, как ловко управлялся юный Сэм с рыбацкой лодкой.

– Мои природные способности были замечены и использованы с самого начала, – продолжал он. – Как только я понял, что не смогу вернуться домой, что против воли прикован к проклятому кораблю, пришлось искать наилучший выход. Я быстро учился и первым вызывался выполнять любые задания. Через несколько лет меня уже считали хорошим моряком, способным дослужиться до офицера. Мне повезло и с капитаном, который в обход традиций сумел выхлопотать для меня звание гардемарина.

Уилли попыталась налить себе еще чая, но обнаружила, что чайник пуст. Оглядевшись, она поискала глазами Лиззи и подняла бровь. Девушка низко присела в реверансе и поспешила на кухню. Уилемине хотелось сидеть здесь вечно и слушать Сэма, позволить этому голосу, все еще сохранившему корнуэльский выговор, с длинными «р» и[2]2
  Деньги, полученные за захват вражеского корабля.


[Закрыть] перекатывающимися гласными, окутать ее теплым одеялом. Но она видела, что дождь постепенно стихает, и Сэм, конечно, захочет отправиться дальше. Однако она еще не готова отпустить его. Впервые за эти годы они разговаривали как друзья, а не перекидывались несколькими враждебными словами. Уилли и не думала, что так может быть, и сейчас наслаждалась каждой минутой. Может, если она сумеет занять его беседой, он не заметит, когда кончится дождь?

– Я не слишком много знаю о флоте, – заметила она. – Значит, получить звание гардемарина – вещь необычная для тех, кто был завербован насильно?

– Разумеется! – Сэм покачал головой и тихо усмехнулся, явно подсмеиваясь над собой. – Мне было двадцать три года, самый старый гардемарин на борту. Но я гордился, как павлин, и уже воображал себя офицером. Именно тогда мы вернулись в Англию после пяти долгих лет в море. И я так выпячивал грудь, что пуговицы едва не отскакивали. Спешил поскорее отыскать тебя и положить к твоим ногам жалкое маленькое состояние, сбереженный остаток призовых денег.

Вот оно! Наконец они добрались до темы, которая была весьма болезненной для обоих. Правда, Уилли надеялась, что они не заговорят об этом. Но может, настало время выложить карты на стол?

– И вместо этого ты узнал, что я исчезла.

Сэм нахмурился и долго молчал. А когда заговорил, в голосе звучали нотки горечи.

– Я так разозлился, узнав, что ты сбежала с тем парнем и стала его…

– Шлюхой?

Сэм поморщился:

– Я хотел употребить другое слово.

– Зато моя мать, несомненно, употребила именно это слово, когда объясняла, куда я подевалась.

Мать осыпала Уилли самими гнусными ругательствами, когда выгоняла из дома. Обвиняла в том, что она спала с художником Джеймсом Бенедиктом, с Сэмом и едва ли не со всеми мужчинами в деревне. Вряд ли Марта Джепп смягчилась при виде Сэма, вернувшегося, чтобы найти ее дочь.

– Ты сделала все возможное, чтобы выжить, – уже мягче ответил он. – Мне понадобилось много времени, чтобы смириться с этим, но теперь я понимаю. Действительно понимаю. И хочу, чтобы ты мне поверила. – Он слегка коснулся ее руки. – Но тогда… много лет назад… Видишь ли, когда я в девяносто четвертом приехал домой гардемарином, в новеньком, с иголочки, мундире, за который было заплачено моими деньгами, новости едва меня не убили.

Уилли была в театре, окруженная поклонниками, когда он нашел ее. Она узнала его почти мгновенно, и перед глазами все закружилось. Перед ней предстал призрак из прошлого.

– Значит, это правда?

Сэм взирал на Уилли с таким гневом, что на нее накатила новая волна головокружения. Наверное, не сиди она сейчас, упала бы в обморок. Буря эмоций одолела ее: удивление, стыд и радость. Ошеломленная и растерянная, она на несколько минут потеряла дар речи.

– Я не смел в это верить, – продолжал Сэм. – До меня доходили слухи о пресловутой Уилемине Грант, но я знал, что эта особа, эта потаскушка, не может быть моей милой Уилли Джепп, поэтому я должен был посмотреть на нее собственными глазами и убедиться, что слухи лгут. И взгляните, что я обнаружил на самом деле. – Он презрительно оглядел компанию ее обожателей. – Женщина, которую я любил, окружена мужчинами, оплачивавшими ее благосклонность. И не только. Они платили также за модную одежду и дорогие украшения. Она восседает в ложе, как королева, выставляет напоказ свое падение! – Он скривил губы с таким видом, будто его тошнило. – Господи, Уилли, как ты могла?!

– Сэм…

Всего одно коротенькое слово едва не задушило ее. Она изнемогала от радости, потому что он жив, действительно жив, и сгорала от стыда, что он увидел ее такой. Но насчет остальных мужчин он был лишь наполовину прав. Все они искали ее благосклонности. Но преуспели лишь немногие. Уилемина Грант – пусть и вещь, но очень дорогая. И не всем по карману. Ее нынешний покровитель, сэр Клайв Винчи, неотступно стоял сзади, положив руку на спинку ее стула. Она боялась, что он вот-вот бросится на Сэма, и поэтому подняла руку, чтобы остановить его.

– Как ты могла пойти на это? – спросил Сэм с гневом и горечью. – Я думал, что ты будешь ждать меня в Портруане. Думал… Но вместо этого ты дошла до такого?! Проклятие! Твоя мать была права. Ты не что иное, как…

Прежде чем он успел произнести грубость, явно вертевшуюся на кончике языка, то слово, каким ее заклеймила мать и которое Уилли не желала слышать от Сэма, она поспешно взяла себя в руки и приняла свой обычный, насмешливо-снисходительный вид.

– Не будь таким ханжой, Сэм! Это другой, реальный мир, не твоя замшелая рыбацкая деревушка в Корнуолле. Я люблю свою модную одежду, как ты ее именуешь, а коляски и украшения – еще больше. Если тебе не нравится способ, которым я их получила, никто тебя здесь не задерживает.

У Сэма сделалось такое несчастное лицо, что сердце Уилли едва не разорвалось. Но все к лучшему. Нужно немедленно прогнать его, иначе она сойдет с ума.

Однако Сэм молча повернулся и вышел.

– Я надеялся, что ты подождешь меня.

Его голос вернул Уилли к реальности.

– Я считала тебя мертвым! – почти выкрикнула она. – Твою шлюпку выбросило на берег! Никто не знал, что произошло, и тебя сочли утонувшим!

– Охотники за рекрутами захватили мою лодчонку и заставили меня пойти с ними. Я пытался объяснить, что ничего не понимаю в морском деле, что я не матрос, а всего лишь простой рыбак, но им было все равно… или они мне попросту не верили. Им требовались матросы, а я был молод и здоров, поэтому меня скрутили и увезли.

– Когда твою шлюпку нашли пустой и полуразбитой о камни, мы все решили, что произошел несчастный случай.

– Но я писал тебе. Посылал письмо за письмом.

Уилли раздраженно вздохнула.

– Полагаю, твоя мать просто не передавала их тебе? – догадался Сэм.

– Конечно, нет! Скорее всего просто сжигала.

Разговор прервался с появлением служанки.

– Что еще будет угодно, миледи?

– Ничего, Лиззи, спасибо. Не могли бы вы передать мистеру Смитону, что мне нужно кое-что ему сказать? Пусть принесет перо и бумагу.

Лиззи кивнула, сделала реверанс и поспешила вернуться на кухню.

– Перо и бумагу? Господи, Уилли, надеюсь, ты не попросишь меня вспомнить содержание этих писем и написать их снова? – спросил Сэм с таким ужасом, что она рассмеялась:

– Ничего подобного, успокойся. Я только вспомнила, что нужно отдать распоряжения слугам касательно нашего возвращения в Лондон. Уверяю, это займет всего несколько минут. Я хочу сделать это, пока опять не забыла.

– Какое облегчение! – театрально вздохнул Сэм – Я не смог бы вспомнить ни единой строчки. Но мне очень жаль, что ты их не получила. Я так старался произвести на тебя впечатление!

– Ничуть не сомневаюсь, – рассмеялась Уилли.

– Честное слово! Прекрасные были письма!

– Ты и не представляешь, как я жалею о том, что не получила ни одного письма!

Она положила ладонь на его руку. Он схватил ее и поднес к губам. Тепло его кожи и губ послало по руке волну желания, и Уилли едва не застонала вслух. Давно уже она не хотела мужчину так отчаянно, тем более что это был Сэм, ее первая любовь, ее разбитое сердце. Однако и в его глазах горело желание.

– Эти письма давали мне силу жить дальше, – говорил он. – Давали мне цель, когда я думал, что умру от тоски по тебе. Как ты помнишь, в то время я не был силен в чтении или письме, но вскоре мне повезло найти друга. Он был помощником капитана и тоже родился в Корнуолле. Взял меня под свое крыло, научил морскому делу. Давал читать мне книги по навигации, но когда увидел, как я мучаюсь – клянусь, каждое слово казалось мне написанным на чужом языке, – начал давать мне уроки чтения и письма. Сказал, что, если я хочу подняться по службе, должен уметь сочинять депеши и заполнять судовой журнал, читать и понимать контракты, приказы и правила.

В письмах к тебе я практиковался в каллиграфии. Страница за страницей заполнялись подробностями жизни в море и моей тоской по тебе. Ужасно обидно, что твоя мать не отсылала их. Эти письма были шедеврами, достойными самого Байрона. Нет, не смейся, клянусь. Это была чистая поэзия.

– Я бы отдала что угодно, лишь бы прочитать их, Сэм. Но узнала, что ты жив, только когда увидела тебя в ложе. И приняла тебя за призрак. Злой призрак. Господи, как же мне было стыдно в тот момент!

Сэм поднял брови:

– А по виду такого не скажешь!

– Нет! Я хотела шокировать тебя, чтобы ты побыстрее ушел. Я ведь не могла повернуть прошлое вспять и вернуть свою добродетель, поэтому сразу поняла, что мы никогда не будем вместе. Для этого было слишком поздно. Так что лучшим выходом был бы разрыв. Вот я и облегчила тебе уход.

– И вывела на новый курс.

– Как это?

– Ты подхлестнула мои амбиции. Я был полон решимости доказать, что никогда не опущусь до… словом, что могу сделать состояние, не… э-э… не уронив своей чести. Я даже нашел себе богатую жену. – Сэм пожал плечами. – Сомневаюсь, что женился бы в такой спешке, если бы не терзался мыслью о том, что ты стала любовницей другого.

Он говорил о художнике Джеймсе Бенедикте, но оба знали, что имелись в виду и все остальные. Бедный Сэм, он все еще не мог заставить себя назвать ее именем, которое она заслуживала.

Но Уилли и не представляла, что из-за того, кем она стала, он решил жениться на первой попавшейся девушке.

– Значит, это не был брак по любви? – уточнила она.

– Поначалу нет, но мы по-своему были счастливы. Ее отец ост-индский плантатор – я много времени проводил в тех местах. Каким-то образом мне удалось убедить его, что меня ждет блестящая карьера и что я буду достойным мужем его дочери. Она была очень хорошенькой и нравилась мне. Постепенно мои чувства становились глубже, и я даже полюбил ее. Она была хорошей женщиной, моя Сара.

Сэм печально улыбнулся, и Уилемина поняла, что он до сих пор скорбит о потере.

– Посылали за мной, ваша светлость? – почтительно осведомился подошедший Смитон. Он держал маленький серебряный поднос с дорожным письменным прибором и листком бумаги. Крышка была откинута, и серебряное перо уже лежало наготове.

Уилемина повернулась к Сэму и неохотно отняла руку.

– Прошу простить, Сэм, я только наскоро напишу записку.

Она знаком велела Смитону поставить поднос на стол. Он так и сделал, после чего отошел и стал выжидать, ничуть не удивляясь столь странному требованию госпожи.

Прикрыв листок рукой, чтобы никто не увидел написанного, она быстро нацарапала несколько строчек, подула на текст, сложила листок и протянула Смитону:

– Пожалуйста, сделайте это для меня.

Смитон снова подошел к столу, взял поднос и записку.

– Это все, ваша светлость?

– Да, Смитон. Я оставляю детали в ваших надежных руках. Надеюсь, вы все устроите.

– Ваша светлость. – Он резко наклонил голову и отошел.

– Я уже где-то видел это лицо, – заметил Сэм, проводив взглядом Смитона.

– В Лондоне он служит у меня дворецким. Возможно, ты видел его, когда иногда посещал меня.

– Ах да, когда я в девяносто девятом был в отпуске и весь Лондон все еще праздновал нашу победу при Абукире, хотя с тех пор прошло полгода.

– Учитывая нашу предыдущую встречу, я чуть не упала в обморок, когда Смитон доложил о тебе.

Сэм беспомощно воздел руки к небу.

– Сам не знаю, почему пришел тогда. Видел тебя издали на приеме у Нельсона, и какой-то чертенок подтолкнул меня снова встретиться с тобой. Показать тебе, что и я процветаю.

– И ты немедленно сообщил мне о своей женушке.

– Признаюсь, Уилли, мне было больно снова видеть тебя, да еще под руку с герцогом! Я думал о том, до чего мы были честолюбивы, ты и я. Мне не терпелось похвастаться своим успехом: удачей, карьерой, новым лейтенантским мундиром, новым домом в Суссексе, богатой женой и крепышом сыном.

– Мне тоже было очень больно снова видеть тебя, Сэм. И слышать о твоей жене и сыне. О да, это было ударом! Я все время думала о том, что на ее месте могла быть я.

– Правда?

– Но я быстро поняла, какой могла быть наша жизнь. Не увези тебя вербовщики, все было бы, как мы задумали. И мы жили бы в лачуге, всего с одной комнаткой, шиферной крышей, без стекол в окнах и в постоянной рыбной вони, проникающей даже сквозь каменные стены. И нас ни разу не посетила бы удача. Я не меньше тебя была полна решимости добиться успеха. Показать, что могу подняться выше. Поэтому и выставляла напоказ свои драгоценности и своего герцога. И не только.

– Во время нашей последней встречи… – Он осекся и мучительно поморщился. – Я надолго вернулся домой, и оказалось, что все переменилось в нашей жизни. Я потерял жену, а ты вышла замуж за герцога.

– Да, мы шли разными тропинками, но многого добились. Шестнадцатилетней девочке в голову не приходило, что у меня будут титул, состояние. И отныне мне нечего желать.

– Подумать, какая ирония! Ненавистные вербовщики принесли нам удачу!