Текст книги "Превращение"

Я провел рукой перед глазами и переключил свои чувства. Я полагал, что все это простое наваждение. Видение было слишком искусным, оно могло быть только результатом действия заклинаний. Я был готов к тому, что глаза магов окажутся такими же холодными и мертвящими, как глаза Корелия и Каставана. Близость демонов пугала, но этот страх оказался ничем, когда я увидел то, что было на самом деле. Волшебный лес не был наваждением. Он был невероятно, ужасающе реален. Только юноши и девушки в нем извивались и мотали головами в приступе буйного помешательства, они раздирали ногтями собственную плоть и вскрикивали от терзающих их кошмаров. Еще чуть-чуть и мужчины достанут из ножен мечи, а женщины кинутся на них, кусая и царапая. Звери выпустят металлические когти или обратятся в языки пламени, готовые пожрать танцующих. Все станет воплощенным ужасом и кровью, разрушением и абсолютным безумием. Возможно, дерзийцы даже увидят это, видение повергнет в безумие и их. Или демоны извлекут из холодящего кровь зрелища иную пользу. Но это произойдет, и души зрителей навеки обратятся в жалкие обломки, они никогда не смогут стать прежними. Я не имею права допустить это. Ведь сказочный лес был тем самым лесом, по которому я бродил, будучи Смотрителем. Из него я шагнул через порог собственной души и отправился на битву с демонами.

Глава 14

Я попытался вернуться обратно, чтобы предупредить Александра. Я умолял, я уговаривал, я перечислил целый ряд причин, целый список извиняющих меня обстоятельств, предложил любую награду, которую только смог придумать, неважно, было ли это правдой или нет, только бы убедить стражников пустить меня обратно. Но они видели, как принц пнул меня, и они были уверены, что он не захочет увидеть меня еще раз. После того, как я раз десять попытался хитростью или силой прорваться через стражников, они пригрозили мне, что меня закуют в кандалы, если я еще раз подойду к ним. Один из них пообещал доложить Дургану, что я сошел с ума, и я осознавал, что это близко к истине.

Опасность была совершенно реальна. Келидцы мастерски применяли заклятия, они делали это лучше, чем кто-либо в мире, обращая человеческую душу в жалкий обломок. И я понятия не имел, что они намереваются делать с этим обломком. Был ли их целью Александр или его гости, а может быть, сам Император? Даже если меня пустят к принцу, что я скажу ему? Что каждый келидец из присутствующих во дворце, скорее всего, несет в себе демона, что он опасен, он разрушает души? Что отец Александра, Император, судя по всему, стал жертвой Гэ Кайаллета, повелителя демонов, самого могущественного из когда-либо существовавших, призванного вести остальных демонов на битву за захват существующего мира? Он не поверит мне. И я не смогу объяснить ему, Александру, что он несет в себе то, что демоны ненавидят больше всего – сияющий свет силы и чистоты, который может сплотить всех людей в борьбе против нечисти. Но только если он научится использовать его. Только если он сумеет нести его и сам смирится перед его силой.

Невозможно. Он просто грубый кровожадный дерзиец . Его собственные люди лишили меня возможности открыть ему, что происходит. Я хотел бы очутиться за тысячи лиг отсюда. Или, лучше всего, умереть. Или хотя бы оказаться закованным в цепи в рудниках на краю Империи, только бы не решать вопроса, от решения которого так много зависело, и который было почти невозможно разрешить. Но подобные желания были неосуществимы. И я даже не мог приблизиться к принцу, чтобы предупредить его.

Из бальной залы до меня донеслись аплодисменты и смех, мучающая меня музыка не умолкала ни на миг. Я не видел, что там происходит… я и не хотел видеть. Что бы ни задумали демоны, я был не в силах остановить их. Никогда еще я не ощущал на душе такой тяжести.

Я побрел прочь от залы, меня едва не выворачивало наизнанку от всего пережитого, и тут я наткнулся на Совари. Я передал ему приказ Александра, Совари немедленно отдал соответствующий приказ воинам, отправил слуг на кухню за провиантом для поискового отряда и на конюшню седлать лошадей. Потом он пошел в покои принца приготовить его любимое оружие, одежду для верховой езды и теплый плащ. Я воспользовался представившимся случаем. Когда капитан стражи прошел мимо охранников в покои принца, я пошел следом за ним, едва не наступая ему на пятки. Я зажег свечи и с озабоченным видом уселся за письменный стол, как будто у меня было полно работы. Совари отправил на конюшню часть походной одежды, оставшуюся одежду и оружие он разложил на столе. Потом он ушел. Я ждал принца, исписывая страницы совершеннейшей чепухой, ждал, надеясь поговорить с ним хотя бы пять минут перед тем, как Александр отправится на поиски Дмитрия.

Но Александр не пришел. Прошел час, потом другой.

– Ты ничего не перепутал, раб? – Обратился ко мне Совари, в пятый раз заглядывая в комнату.

– Клянусь жизнью. Он приказал приготовить все, чтобы через час выехать. Он только хотел зайти попрощаться с Императором и гостями в ложе. На пять минут, как он сказал. А представление окончилось?

– Больше часа назад.

– Мне жаль, но я знаю только то, что передал вам.

– Может быть, Император запретил ему выезжать, – пробормотал капитан, поглядев на остановившегося у двери воина, закутанного для ночной вылазки в горы в толстый зимний плащ.

– Хорошо, если так, – отозвался воин. – Дорога Яббара, да еще и посреди ночи… не хотел бы я праздновать свой дакрах подобным образом.

– Я-то уж точно не бросил бы все ради своего ликая, – они оба засмеялись и вышли из комнаты. Я не понимал, как они могут смеяться в такой ситуации.

Я уронил перо на написанную мной чушь, положил голову на сложенные на столе руки и попытался понять, что же мне следует делать. Меня с пяти лет учили видеть мысленным взором, слышать недоступное обычному слуху, ощущать вкус, цвет и запах тончайшей ткани мира, чтобы уметь оказывать сопротивление демонам. Но эти умения основывались на мелидде, силе, к которой у меня больше не было доступа.

Прошел еще один час. Свечи догорали. Ночной ветер завывал за стенами дворца, швыряя комки мокрого снега в окна и заставляя колыхаться тяжелые занавеси. В комнату вошла служанка, неся с собой трепещущий от сквозняка огонь для камина. Я затаился в сумраке, и она не заметила меня. Время от времени в комнату заглядывал Совари, он осматривал стопку нетронутой одежды и уходил, бурча себе под нос проклятия. Весь мир для меня заключался сейчас в покоях принца.

Мне уже было пора идти. Скоро люди управляющего хватятся меня, и столь долгое отсутствие без всякого «контроля» может иметь самые плачевные для меня последствия. Я сидел, окаменев от холода и страха, ни за что не желая расстаться со своим темным, пустынным и безопасным укрытием. Еще часик. И тогда я уйду.

Наверное, я заснул – когда я услышал скрип двери, дрова в камине уже превратились в слабо мерцающие угли, а моя рука затекала под тяжестью головы. Я замер, прислушиваясь.

Откуда-то с пола между стопкой голубых подушек и слабым свечением углей камина донесся слабый звук. Полный страдания животный стон. У Александра была свора гончих, отличный собак из Кузеха, которые запросто могли догнать молодого оленя, но принц не терпел их у себя в комнатах. Возможно, кто-то привел собаку с псарни.

Но следующий стон показался мне вполне человеческим. Я встал и медленно двинулся на звук, бесшумно ступая по ковру босыми ногами и вглядываясь в сумрак. На полу рядом с камином, скорчившись, лежал принц. С его черных одежд натекла огромная лужа воды, тело его сотрясала крупная дрожь.

Я упал на колени рядом с ним.

– Ваше высочество! Вы ранены?

Он дернулся от моего прикосновения.

– Кто здесь? – Голос его звучал хрипло и сдавленно.

– Сейонн, господин. Я ждал вас, чтобы поговорить. Мне не позвать Гизека?

– Нет… о, боги… нет.

Я стащил на пол одеяла с его постели и укутал его, потом раздул мерцающие угли и кинул в камин дрова. Нашел бренди и бокал, помог Александру сесть и влил в него глоток бренди. На его лице и на обхвативших бокал трясущихся пальцах темнели пятна крови. Пока он цедил напиток и пытался сесть ближе к огню, я согрел воды и нашел чистое полотенце.

– Вы позволите мне помочь вам умыться, ваше высочество?

Он недоумевающе глядел на меня, пока я не указал на его руки. Бокал разбился о стенку камина, и темная жидкость растеклась по плиткам пола, часть ее попала на угли и, вспыхнув, с шипением сгорела.

– Это был просто сон, – прошептал Александр. – Кошмар. Я не пил вина, я ничего не пил… – Он опустил руки в таз с теплой водой, которая немедленно окрасилась в розовое. Он резко одернул руки. – Бред.

– Вы ранены, мой господин? У вас на лице кровь.

– Невероятно, – он оттолкнул таз, схватил полотенце и принялся яростно тереть им лицо, потом швырнул полотенце в огонь.

Я унес таз и вылил воду. Когда я вернулся, принца уже не трясло. Он сидел, уставясь в огонь и прижав руки ко рту. В свете камина его лицо казалось желтым.

– Ваше высочество, могу я что-нибудь сделать для вас?

– Нет, уходи.

– Я могу кое-что рассказать о келидцах, если вы позволите мне. Полагаю, то, что я сообщу вам, связано с тем, что с вами произошло.

– Со мной ничего не произошло. Я был пьян и вышел погулять. Вот и все. Ничего больше. Палец порезал… наверное…

Он не потрудился объяснить, где шрам от пореза и как он сделался пьян, если весь вечер ничего не пил. Я сделал еще одну попытку.

– Я пытался сообщить вам раньше, что этот келидец Каставан тоже несет в себе рей-киррах. И очень опасный. Гораздо опаснее того демона, что живет в Корелии. Я никогда не видел подобного… чтобы все демоны работали вместе, как они это делали сегодня. Я и представить себе не мог, что такое возможно, а я знаю о демонах очень много.

– Ты смотришь в глаза и видишь, кто несет в себе демона, а кто нет? Так?

– Да, господин.

– Скажи мне, что ты видишь здесь? – Он указал на свои глаза. – Скажи мне, что во мне тоже сидит рей-киррах, тогда, возможно, все снова обретет смысл.

Я сделал так, как он хотел. Все было возможно, демоны могли зайти даже так далеко. Но феднах сиял в Александре по-прежнему, что было бы невозможно, поселись там демон. Его не тронули. Лишь легкая тень в центре сияния указывала на наложенное на него заклятье, то самое, от которого я мог бы его избавить сегодня на балу.

– Ну, что там, демон? – Он откинулся на подушки, прислоненные горкой к камину и налил себе бренди в новый бокал. – Вижу по твоему лицу, я один из них.

– Нет, – я с трудом вернулся к обычному восприятию действительности, переход был слишком быстрым, я плохо контролировал себя. – Нет, господин. В вас нет демона, не для того вы были рождены.

К моему изумлению, после недолгой паузы Александр засмеялся, искренне, громко и весело.

– Никогда не видел никого похожего на тебя, Сейонн, – сказал он, поднимая бокал. – Ты скорбишь о судьбе мира, не замечая меча, нависшего над твоей собственной головой. Давай, скажи, что ты на самом деле думаешь обо мне.

Его смех был таким заразительным, что через секунду я смеялся вместе с ним. Мы минут десять катались по шелковым подушкам, хватаясь за животы, как безумные. Я не помнил, когда смеялся так в последний раз. Смех не разрешал проблемы, лишь позволял на время забыть о ней, но я почувствовал себя сильнее после него.

Я запустил пальцы в свои стриженые волосы, пытаясь собраться с мыслями.

– Не стоит так смеяться, господин. Хотя и хотелось бы. В вас нет демона, но им удалось связать вас заклятием, и весьма сильным. Это произошло на представлении этим вечером. Магия, которую они использовали, чрезвычайно могущественна.

Он задумчиво уставился на янтарную жидкость в бокале, потом посмотрел через бокал на огонь.

– Я могу убить вас всех. Келидцев, эззарийцев… Не исключено, что так я и сделаю. Все эти слова, зеркала… Одна видимость. Ничего настоящего, – он не собирался рассказывать мне, что с ним произошло.

Он чувствовал себя сильным и верил, что сумеет справиться сам, так же как он старался справиться с бессонницей.

– Если вы можете сопротивляться тому, что они сделали с вами, вы сильнее любого мага.

– Ничего не было.

– Тогда вам лучше отослать меня прочь. И чем дальше, тем лучше, ибо тогда я безумен. Но если вдруг то, чего не произошло, произойдет снова, я могу пригодиться, – я коснулся лбом пола и пошел к двери. – Мне передать что-нибудь капитану Совари?

– Совари! – Он резко выпрямился. – Атос меня забери, сколько времени?

– Два часа после полуночи.

– Проклятье. Вели ему разбудить меня на рассвете. Скажи ему… скажи, я решил, что при свете дня поход пройдет успешнее.

– Как пожелаете, мой господин.

Я оставил его смотреть в огонь, а сам неслышно проскользнул мимо задремавших камердинеров. Передав приказ капитану, храпевшему под попоной на конюшне, я добрался до своего чердака и зарылся в солому. Я слишком устал, чтобы заснуть. Повелитель демонов… здесь. Такая могучая магия… Борьба за владенье миром. Я лежал в холодном мраке, прислушиваясь к стонам спящих рабов, а мои мысли бродили по пыльным коридорам эззарианских верований. В Свитке Эддоса было предсказание о последней битве, многие из нас решили, что оно исполнилось, когда началось дерзийское завоевание. В этом же Свитке шла речь и о Гэ Кайаллете… и о второй битве. Если она будет проиграна, мир навсегда попадет под власть демонов. И все верили, даже в страшные дни завоевания, что эта вторая и последняя битва произойдет еще очень не скоро. Все, что мы хотели тогда, это выжить, чтобы потом, со временем, вырастить поколение, которое сможет выиграть второе сражение. Но что, если мы ошиблись? Я обхватил голову руками, и мои стоны влились в хор спящих рабов. Сама мысль об этом была невыносима.

Принц никуда не выехал на заре. Когда Совари пришел будить его, принца нигде не было. Множество слухов ходило по дворцу с самого утра. Распорядившись дать мне пять плетей и вполовину урезать мой рацион на весь следующий месяц за отсутствие накануне вечером, Бореш собственноручно избил меня палкой и отправил скоблить пол. Плитками пола Летнего дворца можно было бы выложить всю территорию Манганара. Я работал, превозмогая боль, голод и желание тут же упасть и заснуть, и прислушивался ко всем ведущимся рядом со мной разговорам.

Принц болен. Принц сожалеет о своем намерении отправиться на поиски лорда Дмитрия. В конце концов, не так уж он его и любит. Угрожал отравить его. Проклинал его и хотел выслать из Кафарны. Какое-то проклятье довлеет над его дакрахом: лорд Дмитрий пропал, банда в Еруме. С гор в столицу пришли дикие звери. Прошлой ночью какое-то животное насмерть загрызло трактирщика.

Вскоре после обеда я потащился в ледяную галерею, отделяющую жилое крыло дворца от официальных покоев. Когда я, стиснув зубы, погрузил в ведро тряпку, мимо меня поспешно прошли два человека. Один из них оказался принцем, он на ходу застегивал воротник зеленой рубахи.

– …не собираюсь никому ничего объяснять. И вообще, я спешу…

Александр пошел вперед, а его спутник остановился и в ярости ударил кулаком по бедру. Это был Совари.

– Могу я вам помочь, капитан? – Спросил я, оставив пол, чтобы дать возможность отдохнуть ноющим плечам.

Он с первого взгляда узнал меня и заметил кровь, пропитывающую мою тунику.

– Похоже, мы оба приняли на себя удар этой ночи, – произнес он.

– У меня это было утро.

– Он передумал. Мы не поехали на поиски маршала, хотя провели всю ночь в ожидании. В горы он послал других людей. Меня обвинили в том, что я нарушил распорядок дня и обещали выпороть.

– Мне жаль, капитан. Я всего лишь передал то, что мне было приказано.

– Мы оба делали то, что нам было приказано, но иногда это не имеет никакого значения.

В этот день я больше не встречал Александра. Я работал до двух часов ночи. Ни мой разум, ни тело уже не осознавали происходящего, и я был рад этому. Даже яростное бурчание в моем животе не могло преодолеть моей сонливости. Но едва я поднялся на чердак, собираясь рухнуть в кучу соломы и забыться до утра, чья-то рука схватила меня за локоть, и кто-то прошептал мне в ухо:

– Идем со мной, эззариец.

– Я сделал все, что было велено, мастер Бореш, – пробормотал я. – Если остались еще полы…

– Тише, – меня тащили прочь с чердака, потом мимо спящей стражи, вниз, к другой лестнице. Кто это? Бореш не стал бы соблюдать тишину. Когда вы поворачивали за угол, лунный свет упал на лицо моего спутника, осветив плоскую манганарскую физиономию и тонкие седые волосы.

– Мастер Дурган!

– Я же просил тебя заткнуться. Просто иди со мной.

Я больше не сопротивлялся, а просто шел, удивляясь тому, что мои ноги еще могут двигаться. Мы миновали вымощенный кирпичом двор кухни, заставленный покрытыми снегом бочками и корзинами и обломками заржавевших труб. Прошли мимо вонючих куч гниющих отбросов и ящиков с золой. Дурган вел меня не в дом для рабов, а куда-то в дальний конец двора, где был навес, под которым находилась мастерская и чулан, где хранили старые тряпки, цепи и тому подобное. Мы остановились у двери чулана.

– Я вырос на юге, – начал надсмотрщик, – у нас всегда рассказывали странные истории о зле и добре… моя бабушка вечно повторяла, что мы можем чувствовать себя в безопасности, поскольку живем рядом с землей волшебников. Она говорила, что эззарийцы следят за всем в мире и не позволяют тьме прийти. Если честно, я перестал спать спокойно, как только пала Эззария. Теперь зло рядом. Все последние недели я особенно сильно чувствовал это, а вчера ночью убедился сам. Ты слышал о звере, пришедшем с гор?

– Я слышал, что то ли медведь, то ли барс загрыз трактирщика. Наверное, оголодал за зиму…

– Я тоже так подумал. Я решил выследить его, подкараулить у куч отбросов. И точно, сегодня я увидел, как зверь прокрался сюда, во двор. Я пошел за ним, держа наготове меч, но зверя не нашел.

Все страхи прежней ночи ожили во мне, я уже не чувствовал смертельной усталости. И я знал, что я увижу, когда Дурган откроет дверь.

– Одеяла и горячий чай или вино, – распорядился я, шагнув внутрь чулана и опускаясь на колени рядом с принцем.

– Мой господин, вы слышите меня?

Он забился в угол, таращась на меня янтарными глазами, в которых не было и проблеска мысли. Одежда на нем была разодрана, он был бос. Так же как и прошлой ночью, его была крупная дрожь, а из горла вылетали нечленораздельные звуки.

– Сейчас мы вас согреем, – я хотел посмотреть, нет ли на нем ран, но он оскалился и отпрянул. Я продолжал тихо говорить с ним, и к тому моменту, как Дурган возвратился с назрилом и одеялами, я выяснил, что тело принца не пострадало. Я откупорил принесенный Дурганом сосуд с горячим напитком и поднес его к лицу принца, надеясь, что пар согреет его, а знакомый запах возродит к жизни человеческие чувства. Потом я дал ему отпить из сосуда, наблюдая, как глаза его медленно проясняются.

– Нужно развести огонь, – обратился я к надсмотрщику. – Где-нибудь в таком месте, куда никто не придет.

– В домике садовника. В такое время года там никого нет, – он рассказал, как туда идти, а сам ушел за огнем.

Я дал Александру еще чаю и попытался заставить его встать и идти. Но он свернулся в комок, обхватил голову руками и застонал.

– Безумие, – хрипло прошептал он. – Я сошел с ума.

– Нет, не правда, – твердо произнес я. – Я говорил вам вчера, что это заклятье. Но чтобы помочь вам, я должен точно знать, что произошло, – из рассказа Дургана я уже знал самое худшее. – А теперь идемте со мной, мы должны согреть вас.

В домике садовника пахло промерзшей землей и гниющим деревом. Пол был заставлен пустыми горшками и бочками, ящиками с луковицами и заржавленными инструментами, которые не понадобятся по крайней мере еще два месяца. Лето в Кафарне длится недолго. Дурган развел в кирпичном очаге яркий огонь, и мы усадили принца рядом с ним. Я намекнул Дургану, что неплохо было бы поставить кого-нибудь сторожить за дверью, пока принц не придет в себя, и, к моему облегчению, он понял. Я не хотел свидетелей.

– Как все начинается? Вы ощущаете приближение?

– Становится жарко, – он потер лицо грязной рукой. – Так жарко, что я не могу дышать. В первый раз я решил, что это из-за танцев. Они заставили меня плясать в этом их лесу. И мне захотелось выйти на воздух…

– И вы ощутили начало превращения.

– О, боги ночи… Я не испытывал ничего подобного. Все мои кости начали гнуться и трещать, но не ломались, а моя плоть будто бы разрывалась на куски. Мир… все… покрыла тьма… и когда я снова начал видеть… – Он посмотрел на меня, он был напуган и ничего не понимал. – Я не мог думать. Я ничего не помнил. Все было другим. Цвета исчезли, формы предметов изменились. И запахи… Я едва не задыхался от вони. И тогда я сошел с ума. Я увидел этот сон… Это ведь сон, – он передернулся и плотнее завернулся в одеяло. – Я проснулся как сейчас. Что со мной?

– Сколько раз это происходило?

– Три раза. Прошлой ночью, когда ты нашел меня. Потом утром. Я проснулся перед рассветом, думая, что моя постель горит. Я выбежал на улицу и к утру уже был на горе Нерод. И сегодня вечером. Мы что-то делали… принимали присягу Двадцати. Я не смог дождаться конца. Сказал, что болен и спрятался в огороде. Там никого не было… Это невероятно. Зачем я говорю об этом?

– Это заклятие демонов, мой господин. Я видел его в вас, но я не знал, каково его действие.

– Это, как и раньше… какой-то предмет… яд? Скажи мне, как я могу избавиться от него?

Я был бы рад помочь ему.

– На этот раз все не так просто, господин. На этот раз нет заговоренного предмета, они с помощью их магии вложили что-то прямо в вас. И оно будет с вами, пока келидец… или кто-нибудь еще… не вынет его. Но мы должны узнать, что им нужно от вас.

– Что им нужно?

От накопившейся усталости я плохо соображал, моя спина снова начала кровоточить, когда Александр навалился на меня при переходе в хижину садовника. Я потер шею и попытался собраться с мыслями.

– Этот келидец… Каставан… он говорил вам что-нибудь? Вы спорили с ним, раздражались или злились на него? Он мог бы извлечь выгоду из подобных эмоций.

– Нет. Я только сказал ему, что, по моему мнению, глупо строить новую столицу, даже если она будет выше всяких похвал. Но мой отец загорелся этой идеей и не собирается отступать, и он пока еще жив и полон сил. Так что не имеет никакого значения, что лично я думаю по этому поводу.

– Что произойдет, если дакрах не завершится? Если помазания не произойдет?

– Не завершится…? Это невозможно. Что назначено, должно быть исполнено. Я приму помазание. Либо в день моего совершеннолетия перед тысячами людей, либо неделю спустя в спальне моего отца, имея свидетелем его горничную. Нет никакой разницы.

– Если только ваш отец не изберет себе другого наследника.

Даже теперь, дрожащий от боли и холода, Александр мог обескуражить любого своей усмешкой.

– Я его единственный законный наследник. Дмитрий его единственный брат, и у него нет сыновей. Все мои кузены мне родня по женской линии. Даже будь я болен проказой, и то отец не мог бы назначить на мое место никого другого.

– Но ваш отец вернется в Загад заниматься своими делами, он не станет ждать, пока его сын «выздоровеет» от загадочной болезни. Это будет означать задержку. И если Каставан сумел его убедить выстроить новую столицу вместо Загада, жемчужины Азахстана, в чем еще он сможет его убедить за это время? А если ваш отец тоже перестанет вдруг спать или не сможет насладиться обществом женщины в своей постели?

– Рога Друйи! – Голос его чуть дрогнул. – Почему бы им просто не прикончить меня?

Я помотал головой.

– Что сделает ваш отец, если вас найдут мертвым?

Глаза Александра расширились от ужаса, когда он ответил мне.

– Он станет пытать и убивать мужчин, женщин и детей во всем Азахстане, чтобы узнать, кто это сделал.

– Значит, они не могут убить вас просто так.

– Значит, дакрах должен завершиться, – он тяжело вздохнул. – Я должен как-нибудь объяснить свое поведение. Я сошлюсь на тебя.

– Нет! – Кровь застыла у меня в жилах, когда я подумал, что Айвон и этот Каставан могут услышать мое имя. – Тогда под угрозой окажется Император. Если демонам не удастся осуществить их замысел, они сумеют извлечь пользу хотя бы из создавшейся сумятицы. Нам необходимо завершить дакрах. Осталось всего три дня, – а мне необходимо было вспомнить все, что я знаю о демонах, заклятиях и прочем.

– Но как мне прекратить эти… превращения? Ты сказал…

– Мы не можем их прекратить. Можно только контролировать их. И то не полностью, – мне пришлось загасить зародившуюся в нем надежду. – Пусть Гизек даст какое-нибудь сильное снотворное. Такое, что обрушься вам на голову дом, вы бы и тогда не проснулись. Но от снов вы никуда не денетесь.

– С этим я справлюсь. А что, если это снова произойдет днем?

– С этим совладать сложнее, – я был почти уверен, что с этим совладать невозможно. Ночью превращение вызвано сном, а вот что провоцирует его днем… – Пожалуйста, расскажите мне все, что вы помните о прошлом вечере и ночи.

Я заставил его рассказать все, что он помнил, трижды. Каждый раз он клялся, что рассказал мне все, и каждый раз в его рассказе появлялись все новые детали. Но какие из них действительно важны? Может, дело в его раздражительности? Нет, иначе он уже обратился бы в зверя у меня на глазах. Возможно, желание, которое охватывает его при виде красивой женщины? Если так, тогда это неизлечимо.

– А во время принесения клятвы лордами вы не злились на них из-за их длинных речей?

– Я же сказал нет! Какая тебе разница? Это невыносимо!

– Мы должны определить, что именно вызывает превращение днем. Это может быть эмоция, запах, звук, прикосновение, даже вкус еды.

– Я не помню ничего такого. Что же мне делать?

– Вы должны избегать всего, что ели, пили или касались перед превращениями. Если вы вдруг почувствуете что-нибудь: гнев, скорбь, аромат, что угодно, уже знакомое вам, – постарайтесь сосредоточиться на чем-то любимом вами. Настолько любимом, что вы не будете замечать ничего вокруг, и это должно быть что-то, о чем вы не вспоминали в последние два дня. Думайте только об этом, пока приступ не пройдет. Возможно, этот способ поможет пережить следующие дни.

– А если нет?

– Посылайте за мной. Я не смогу предотвратить приступ. Но, возможно, я смогу помочь вам вернуться обратно. Ваш разум еще не захвачен заклятием.

Александр коснулся нитки жемчуга, свисающей из-под разодранной одежды.

– Я не могу поверить. Чем дольше я сижу здесь, тем меньше верю в то, что подобное возможно. Это ведь все только иллюзия, как тот лес на балу.

Было слишком поздно и я слишком устал, чтобы объяснять ему, что был этот лес. И я не имел права выказывать сострадание к нему.

– Одному из горожан перегрызло глотку какое-то животное, барс или медведь, пришедший с гор. Дурган видел этого зверя этой ночью, господин. Он видел, как животное вбежало в чулан за домом для рабов. Но когда он пошел за ним, обнажив меч, он нашел вас, мой господин. Вовсе не иллюзия загрызла того трактирщика.

Румянец, который вернулся было к Александру за время нашей беседы, вновь сошел.

– Боги ночи…

– Простите, я не хотел говорить об этом.

Он судорожно глотнул воздух. Было несложно представить охватившие его чувства.

– А если келидец не остановится на этом? Как я смогу избавиться от заклятия? Я должен стать Императором.

Да. Хороший вопрос. Пока что я не мог ответить на него.

– Мы найдем способ помочь вам, – я уставился на свои грязные загрубевшие и такие бесполезные руки, внимательно вглядываясь в мельчайшие детали.

И, словно читая мои мысли, в которых я боялся признаться самому себе, Александр негромко спросил:

– Ты умел делать это… до того, как тебя схватили?

– Да.

Я ожидал града вопросов, требований или восклицаний, возможно, даже угроз. Но он только произнес:

– Если бы я мог исправить то, что было сделано.

Мне показалось, что он говорил не только о себе.