Текст книги "Лицом к лицу"

Третий элемент пазла похитительницы

В секте никто не использовал имена, данные при рождении.

Секта, или, как она говорила, группа, будет ее семьей и опорой. Ее члены будут помогать друг другу и окажутся более полезными и верными, чем люди, которые по воле случая стали их родителями.

В год, когда Ханна вошла в секту, всем новым адептам давали музыкальные имена. Ее назвали Гармонией, другие девушки стали Глиссандой и Виваче. Ханне очень нравилось новое имя. Женщина считала, что оно дает возможность нежно и мирно ладить со всеми окружающими.

В тот год секте понадобился абонентский почтовый ящик.

Задание его организовать возложили на Ханну.

Она ненавидела любую работу.

Хотела, чтобы ее выполняли другие.

Пусть они делают!

Но руководство настаивало, чтобы Ханна заплатила за год вперед за пользование абонентским ящиком, который должна была открыть на фиктивное имя.

Но для этого необходимо иметь настоящие документы (в типичном американском обществе всегда хотели установить личность человека по фотографии и цифрам номера социального страхования).

Ханне надо было добыть чужие документы, по которым она бы выполнила задание.

Гуру сообщил, что, пока женщина ему подчиняется, с ней не может произойти ничего плохого, но та все равно боялась. А вдруг поймают?

Каждый вечер гуру спрашивал, выполнила ли она задание, и каждый вечер та отвечала отрицательно. Тогда ее наказывали и не разрешали сидеть со всеми.

Сидеть одной! Это было самым страшным наказанием.

Гуру кричал: «Гармония! Укради кошелек! Ты не настолько красивая, чтобы тебя могли запомнить, не насколько выделяешься, чтобы на тебя обратили внимание, и недостаточно самобытна, чтобы показаться кому-то интересной. Никто тебя не заметит! Да и никогда в жизни не замечал!»

И все смеялись.

«Это неправда! – думала она. – Меня замечают! Я – их друг. Они любят меня».

На следующий день Ханна заставила себя выйти прогуливаться по кампусу расположенного поблизости колледжа. Она ходила за девушками с длинными светлыми волосами, как у нее самой. На одной были настолько облегающие джинсы, что в карманы явно ничего бы не поместилось. Наверное, все ценности лежат в маленьком рюкзачке. Девушка зашла в туалет. Ханна увидела, что над дверью на мгновение появились пальцы посетительницы, которая повесила рюкзак на крючок на внутренней стороне двери. Ханна дождалась, пока девушка присядет, после чего протянула руку и сняла рюкзак с крючка. Его владелица завизжала.

Ханна выскочила из туалета в коридор и вынула кошелек. Проходя через студенческий центр, она положила рюкзачок на стул и вышла на улицу. Идя по газону, женщина достала водительские права и деньги, а кошелек выбросила в мусорный бачок.

Гуру оказался совершенно прав: никто не обратил внимания.

И это к лучшему.

На почте она показала водительские права Тиффани Спратт, заплатила деньги и получила ключ от абонентского ящика. Ей не терпелось рассказать остальным членам группы, как здорово она выполнила задание. Ханна положила ключ в карман джинсов и подошла к гуру.

– По поводу абонентского ящика… – робко произнесла она.

– Я просил об этом на прошлой неделе! У нас уже есть ящик. Отойди и не мешай, – ответил тот.

Гуру даже не узнал, что все сделано. Ханна так и не отдала ему ключ.

Все это – вина родителей. Они ее избаловали: покупали вещи, помогали, а вот сейчас, когда надо помочь группе соратников, она облажалась.

Спустя несколько лет, стоя в гостиной родителей и слушая, как ее мать поет маленькой девочке, Ханна вспомнила о том ключе, который не выбросила, а сохранила. Она все эти годы платила за абонентский почтовый ящик. Гуру призывал верить в судьбу, и есть вещи, которым суждено сбыться. У нее был абонентский ящик, и ей суждено им воспользоваться.

Надо ехать дальше, но не хотелось уезжать без денег. Ханна отозвала в сторону отца:

– Вырастите и воспитайте Дженни. Я не могу этим заниматься. У меня есть почтовый абонентский ящик в Боулдере, штат Колорадо. Просто отправляйте деньги.

Она увидела, как обрадовался отец. Ему была нужна не его собственная дочь, а та маленькая девочка. И папа был готов заплатить за внучку.

Ханна внутренне ликовала.

«Их обязательно поймают, – подумала она. – Буквально через пару дней. Они окажутся в тюрьме. Ну и прекрасно! За то, что исковеркали мне жизнь, заслужили».

Отец дал ей много наличных, и женщина уехала. Она бросила ворованный автомобиль и пересела на автобус, приняла транквилизаторы. Ей не нравилось ни слишком возбужденное состояние, ни слишком депрессивное. Все должно быть ровно и спокойно.

Через пару часов Ханна уже позабыла о маленькой девочке.

III

Кальвин Винесетт не сдавался.

Он не только написал второе письмо, но и раздобыл имейл. Дженни не особо часто им пользовалась. В принципе электронное письмо от незнакомого человека большой погоды не делало в компьютере, но почта открывалась и на телефоне.

В каждом письме был написан его мобильный номер.

У нее появилось чувство, что телефон заражен.

Когда Дженни общалась с братьями и сестрой, у нее складывалось ощущение, будто Стивен, Брендан, Брайан и Джоди ждали, когда она примет какое-либо решение. Автор, судя по всему, не знал о существовании Сары-Шарлотты и ее школьных друзей и с ними не связывался. В противном случае они бы сообщили.

Майкл надоедал девушке вопросами, почему та не пользуется Facebook.

– Перестань, Майкл. Если тебе нравится красоваться там с хорошо причесанным и привлекательным профилем, совершенно не значит, что и другие хотят тратить на это время.

Он моментально пошел на попятную.

– Да, ты права. Я постоянно думаю, что мне постить, а что – нет. Я действительно создаю в Сети образ, который отличается от реального человека.

Она была рада услышать подобное признание.

«Шесть недель, – говорила Дженни себе. – Мы знакомы всего шесть недель. Для меня они были очень аккуратными. Я не торопилась поведать свою историю».

Но Майклу ее скрытность совсем не нравилась. Улыбка была натянутой.

«Ему начинает надоедать, – догадывалась она. – Придется делать больше того, что он хочет, и меньше того, что хочется мне».

Учебный год подходил к концу.

Была середина мая, приближались последние экзамены. Майкл был раздражен тем, что Дженни настаивала на занятиях в одиночку.

– В письме с просьбой принять меня в колледж я обещала, что буду хорошо учиться, – объясняла девушка. – В трех семестрах у меня получилось, и в этом я собираюсь получить отличные оценки.

– Я тебя умоляю! – посмеялся он. – Преподаватели не читали твоего сочинения. Они не знают, что ты обещала. И я хочу заниматься с тобой.

– Ты сильно меня отвлекаешь, – сказала она.

Это был, конечно, комплимент, но он Майклу не очень понравился. Парень отправился в город на собеседование, а она пыталась вспомнить, почему именно хотела заниматься одна.

Предпоследний экзамен был в пятницу утром. Последний должен был быть в следующий вторник. Впереди три выходных.

Экзамен оказался гораздо легче, чем она ожидала. После Дженни вышла из аудитории. Заходить в общежитие, чтобы взять вещи, смысла не было, потому что у матери в Коннектикуте было все необходимое. Девушка села на автобус, проехала Центральный парк, пересела на метро и добралась до Центрального железнодорожного вокзала, где купила билет до дома. И потом набрала матери.

– Привет. Я буду на станции в половине двенадцатого.

– Прекрасно, дорогая, я очень рада. Мне кажется, Фрэнк чувствует, что ты приедешь. Он все утро улыбается.

– Поцелуй его за меня, – попросила Дженни.

Ей очень нравился Центральный вокзал. Она медленно, словно турист, прошла по огромному залу, вышла на платформу и нашла свой поезд. Девушка любила сидеть у окна лицом в сторону движения. В вагоне было не так много людей – столпотворение должно начаться только после обеда, когда народ будет возвращаться с работы в пригороды. Дженни нашла чистый и не очень людный вагон, в котором никто не орал по телефону и не пахло едой, села и достала электронную «читалку». Она дошла до шестой главы какого-то исторического романа, который посоветовала Ева. Это было очередное сочинение про Генриха VIII и его жен. Дженни книга не особо нравилась. До того, как очередной жене короля отрубят голову, оставалось еще, наверное, глав десять, а само описание казни будет наверняка очень подробным.

Поезд тронулся.

Она держала в руке билет, хотя знала, что кондуктор появится не скоро. Поезд сделал остановку на 125-й улице, после чего должен был без остановок проследовать до Гринвича.

Дженни смотрела в окно.

Каждый раз на выезде из города ее охватывало чувство волнения, словно она покидала безопасную зону и переходила туда, где может произойти все что угодно.

И на этот раз действительно произошло нечто непредсказуемое.

Рядом сел Майкл.

Она так удивилась, что забыла о вежливости.

– Ты что здесь делаешь?!

Он поцеловал ее в щеку, положил руку на плечо и уселся поудобнее и поближе.

Его появление не обрадовало девушку. Ей было неприятно, что Майкл нарушает ее личные границы.

«Он тебя покупает», – твердила подруга.

Однако Дженни постаралась избавиться от негативных чувств.

– Как ты меня нашел?

– Ева сказала, что ты едешь в Коннектикут. И я тоже решил поехать.

Соседка по комнате уже два дня как сдала экзамены и уехала из города. Даже если бы Майкл написал ей, та не могла знать планов подруги.

Дженни пристально посмотрела ему в глаза.

– Ну, хорошо, – наконец признался он. – Ева тут ни при чем. Я тебя выследил. Не злись только. Я люблю тебя, Джейн. Мы уже три дня не виделись, и ты не отвечала на сообщения.

Опыт прошлых лет подсказывал, что надо всегда быть начеку и ко всему относиться с недоверием. Но девушка решила расслабиться и прислонилась к его плечу.

– Так куда направляешься? – поинтересовался он. – Едешь к родителям или у меня появился соперник, о котором я не подозреваю?

Единственным потенциальным соперником был Рив, но он был очень далеко, словно в другом мире. Майкл же находился в этом.

Она сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Видимо, пришло время кое-что ему рассказать.

– Я еду на обед с родителями. У моего отца несколько лет назад случился инсульт. Он прикован к инвалидной коляске. В хорошие дни узнает меня, в плохие – нет.

– Это ужасно, – произнес Майкл. – Мне очень жаль. Он, наверное, еще относительно молод.

– Нет, они уже в летах. – Дженни была не готова говорить на самую важную тему всей жизни и принялась описывать подробности, не имеющие прямого отношения к основной драме: – Раньше у нас был прекрасный дом, но отец теперь не в состоянии подняться по лестнице на второй этаж. Даже после того, как мама перестроила ванную на первом этаже, ей все равно было трудно ухаживать за ним, поэтому летом перед первым курсом…

– До того, как мы встретились, – уточнил Майкл, словно это был период до нашей эры.

– Ну да. Грустные времена. – Девушка плотнее прижалась к его груди. Ей казалось, что рядом с ним можно чувствовать себя в безопасности.

«Безопасность… – размышляла она. – Я часто использую это слово. Помнится, как я чувствовала себя в безопасности в школе. И вот сейчас сижу рядом со своим парнем и не ощущаю в этом никакой романтики. Я просто чувствую себя в безопасности».

– В общем, – продолжала она, – деньги у родителей кончились. Дом перекрасили внутри и снаружи, и я занялась продажей. Показывала потенциальным покупателям, разместила объявление о продаже в Сети… В конце концов мы его продали, денег хватило, чтобы поместить отца в учреждение с проживанием и уходом. Он может теперь жить только там, но маме, конечно, не очень удобно. Зато проще присматривать за папой, потому что там для этого специальный персонал. С другой стороны, она теперь далеко от старых подруг и коллег и не может заниматься тем, что ей раньше нравилось. Но она очень сильная женщина.

– Ты наверняка им очень помогаешь, – сказал Майкл. – Я хотел бы с ними познакомиться.

– Не думаю, что это лучшая идея, – возразила Дженни. – Мои родители – не самая интересная компания для общения.

– Ну, может, я их немного развеселю, – предложил он. – Может, они порадуются появлению нового человека.

На ее глаза навернулись слезы. Майкл общительный и способен разговорить любого. Маме будет приятно увидеть, что в жизни дочери появился взрослый человек, на которого можно положиться. Миранда никогда не говорила о семье из Нью-Джерси, поэтому вряд ли сейчас проговорится, следовательно, не придется объяснять, почему она сохранила в тайне важные стороны своей жизни.

– Мне сложно знакомить вас, – призналась она. – Я немного боюсь. Сейчас не лучшее время для этого, и я хотела бы больше времени уделить учебе.

– Перестань! Ты говоришь, как настоящая студентка. И кстати, по поводу колледжа у меня вопрос: учеба стоит уйму денег, а ты упомянула, что родители обеднели. Кто же платит? У тебя стипендия?

– Нет. Бабушка завещала мне деньги на оплату колледжа. Я бы с радостью отдала все родителям, если бы могла. Но они лежат в специальном фонде, и я могу их тратить только на образование. Точнее, деньги из фонда напрямую идут на оплату образования.

– Это бабушка по маме? – уточнил Майкл.

– Да.

Бабушка Барнетт была одной из немногих, кто знал, что Ханна появилась в доме ее дочери, чтобы оставить им на воспитание малышку. Бабушка одобрила план изменения фамилии семьи с Джейвенсен на Джонсон. Она считала Дженни настоящей правнучкой и умерла до того, как выяснилось, что девочка была украдена.

Иногда Дженни задумывалась, решила бы бабушка оставить деньги на образование той, зная, что она неродная внучка. От этих мыслей всегда становилось тоскливо.

Они обедали в отдельном зале.

Майкл вел себя как настоящий джентльмен. Он помог отцу Дженни с инвалидным креслом и поддерживал его стакан, когда тот пил; сделал комплимент внешнему виду Миранды. Та прямо расцвела от внимания. Фрэнк улыбался улыбкой, которая казалась Дженни искренней и свидетельствовала, что он все понимает и одобряет ее выбор.

Майкл всех несколько раз сфотографировал.

– Надо задокументировать встречу. Мы ее надолго запомним, – объяснил он.

Сердце Дженни сжалось от плохого предчувствия.

Несмотря на то что на всех смартфонах были камеры, у нее до сих пор не было ни одной фотографии Майкла. Обычно она много фотографировала и отправляла снимки Саре-Шарлотте или кому-нибудь еще. Но до сих пор не рассказала подруге о парне, хотя при этом многое рассказывала ему о ней. Более того, Майкл часто читал ехидные СМС, которые Сара-Шарлотта отправляла Дженни. Девушка подумала, что эту ошибку надо немедленно исправить.

Пока Майкл смеялся и что-то рассказывал ее матери, Дженни быстро сфотографировала его в профиль. Фотография получилась четкая и красивая, и она тут же отправила ее Саре-Шарлотте с текстом: «Это парень, которого я люблю. Скоро расскажу тебе о нем подробнее». Она последние шесть недель хотела написать подруге такое сообщение.

Перед десертом Дженни с мамой вышли в женский туалет, а Майкл отвез Фрэнка в мужской. Это произошло совершенно естественно, без просьб или напоминаний.

– Мне кажется, он замечательный человек, – сказала Миранда. – Хотя я все еще вспоминаю и в душе скучаю по Риву.

– Я тоже, – призналась Дженни. На самом деле ей даже показалось, что его отражение в зеркале появилось рядом с ее.

«Я его все еще люблю? – спросила она саму себя. – Да. Но достаточно ли сильно?»

Когда они вернулись к столику, Майкл с Фрэнком разговаривали. Дженни и Миранда обменялись обнадеживающими взглядами. Когда мужчина чувствовал себя хорошо, он мог произнести целое предложение.

– Барнетт, – произнес отец.

– Бог ты мой, – удивилась Миранда. – Почему вы вдруг говорите о моей матери?

– Просто поинтересовался вашей семьей, – с улыбкой ответил Майкл.

Женщина улыбнулась в ответ.

– Плата за обучение в колледже, – хрипло сказал отец.

Дженни была рада, что Фрэнк произнес целое предложение. Она обошла стул Майкла, чтобы сесть за стол.

Парень держал мобильный телефон в руке. На экране виднелась фотография Фрэнка, которую он сделал в туалете: одежда сидела неряшливо, волосы были всклокочены, пораженная инсультом половина лица выглядела потухшей и мертвой.

Она уже хотела открыть рот, чтобы сказать: «Немедленно удали! Если хочешь сделать фотографию, сделай хорошую!» – но остановилась, увидев, что тот собирается сделать.

Майкл искал контакт, на который планировал отправить этот омерзительный снимок.

Дженни всегда легко запоминала цифры. Это был номер Кальвина Винесетта. Унизительная фотография предназначалась для книги.

Всего несколькими часами ранее в вагоне поезда Майкл сказал правду.

«Он ее выследил».

И с самого начала выслеживал.

С самого первого пончика, который принес.

Ева это почувствовала: «Он тебя покупает».

Платил за все Кальвин Винесетт.

В Бостоне, где училась Сара-Шарлотта, зима выдалась холодной, снежной и длинной.

Но в один из дней на прошлой неделе погода была просто замечательная. Почти летняя. Вместе с несколькими однокурсниками и одним аспирантом – приятелем кого-то из ее знакомых студентов – девушка сидела на открытой веранде кафе. Она наслаждалась теплом. Как приятно находиться на улице без теплого пальто, шапки, перчаток, шарфа и тяжелых зимних ботинок. Сара-Шарлотта поудобнее устроилась в кресле и грелась на солнце, словно кошка.

Один из парней показал рукой на аспиранта и сказал:

– Я тут Мику рассказывал, что ты близко дружила с Дженни Джонсон, девочкой, которую украли.

– Да, это старая история, – заметила та, сделав глоток латте с карамелью.

– Не скажи, – ответил человек по имени Мик. – Она всего несколько лет назад узнала себя по фотографии на пакете молока. История весьма странная. Скажи, а ты была с ней, когда это произошло?

Сара-Шарлотта почувствовала, что всем интересно узнать про это старое преступление. Видимо, придется кое-что рассказать, чтобы отстали, а не прыгали вокруг, как надоедливые тойтерьеры.

– Мы все тогда с ней были, – ответила она. – Как всегда на обеде. Каждый день одна и та же компания. Дженни взяла со стола пакет молока, помахала им в воздухе и сказала: «Видите фотографию пропавшего ребенка? Это – я». Все посмеялись. Доели. Вернулись в класс. А через несколько месяцев оказалось, что она тогда не шутила.

Сара-Шарлотта много десятков раз рассказывала эту историю, и каждый раз она ее немного пугала. Девушка выпрямила спину, словно собиралась противостоять какой-то невидимой силе.

– Я тут думаю по поводу родителей похитительницы, которые воспитали Дженни, – произнес Мик. – Мать и отец, мистер и миссис Джейвенсен. Они дистанцировались от настоящей дочери Ханны, которой сейчас, наверное, уже за тридцать.

Сара-Шарлотта надела солнечные очки, чтобы отделить себя от истории, которую рассказывала и которую этот Мик совершенно не мог понять.

– Эта Ханна живет в группе каких-то кретинов, точнее, в религиозной секте. Полные отщепенцы, асоциальные типы. От них можно чего угодно ожидать: могут начать травить людей отравляющим газом, торговать наркотиками или заниматься проституцией. Ханна не общается с родителями и утверждает, что ненавидит их. Но в один прекрасный день после многих лет забвения она появляется на пороге с трехлетней девочкой и утверждает, что это ее дочь и их внучка.

Сара-Шарлотта всегда с большим уважением и любовью относилась к мистеру и миссис Джонсон. Ей нравилось проводить время в их доме. После инцидента с пакетом молока миссис Джонсон похудела и поседела, а у мистера Джонсона случился инсульт, от которого он чуть не умер.

Много людей пострадали от поступка Ханны.

Иногда девушка и себя причисляла к ним, потому что Дженни в свое время не призналась ей в своей страшной догадке («Люди, которых я называю мамой и папой, могли меня похитить»). Сара-Шарлотта часто задумывалась, действительно ли они лучшие подруги. Сейчас обе в колледже, и то, что Дженни не так часто делилась с ней своими сомнениями и мыслями по поводу похищения, было не так обидно. Но осадок все-таки остался. Саре-Шарлотте казалось, что часть их дружбы была покрыта неприятной, темной тенью.

Мик говорил громко, привлекая всеобщее внимание, к его словам прислуживались люди, сидевшие за соседними столиками. Было очевидно, что ему нравилось внимание.

– Удивительно, что родители Ханны ей поверили! – вещал Мик. – Она оставляет им ребенка и на следующий день уезжает в неизвестном направлении. И что же делают родители? Тоже исчезают! Они меняют фамилию с Джейвенсен на Джонсон. Это, пожалуй, самая распространенная фамилия в Америке. Есть миллионы людей, которые ее носят. И супруги растят Дженни, как собственную дочь. Я совершенно уверен, что они являются соучастниками похищения. Супругам просто хотелось получить нового ребенка, поэтому они договорились со своей дочерью Ханной, что та украдет им девочку из торгового центра. И все это сошло им с рук. При этом супруги Джейвенсен ни дня не провели в тюрьме. Я считаю, это неправильно. Серьезный недосмотр со стороны правосудия.

Сара-Шарлотта так разозлилась, что хотелось пинать его ногами. Да как он смеет устраивать шоу из трагедии Дженни? Как он смеет, ничего не зная, высказывать какие-то дурацкие предположения?

– Их не судили, – резко произнесла она, – потому что всем было понятно, что мистер и миссис Джейвенсен понятия не имели, что сделала их дочь. Если бы знали или хотя бы подозревали, что ребенка украли и у него есть семья, то сами позвонили бы в полицию. Им было понятно: Ханна не сможет быть нормальной матерью. Единственный хороший поступок, который совершила эта женщина: отвезла малышку к своим родителям, которые заботились о девочке и ее любили. И фамилию они поменяли не потому, что хотели спрятаться от закона, который мог бы их преследовать за похищение, о котором они и понятия не имели, а чтобы спрятаться от Ханны. Она была плохим человеком, водилась с плохими людьми и совершала плохие поступки. Ханна была совершенно отвратительным, омерзительным и подлым человеком! Потому что украсть ребенка – это подло!

Девушка почувствовала, что кричит.

Люди смотрели на нее с большим удивлением.

Слово «подло» эхом пронеслось по веранде кафе.

Никто из сидевших за ее столом не поднимал взгляда.

Сара-Шарлотта встала. В холодный день на ней было бы пальто, в котором она могла бы чувствовать себя защищенной от таких типов, как Мик.

И направилась к выходу.

Мик пошел следом за ней.

– Сара-Шарлотта?

Девушка никак не отреагировала.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть или задеть. Извини, что повел себя некорректно. Могу ли я как-то загладить вину? Может, ты сможешь объяснить мне, как все было на самом деле?

Он был выше ростом и наклонился, засовывая свою физиономию прямо ей в лицо. От него пахло горьким кофе. У нее вдруг возникло необъяснимое чувство страха, хотя она находилась на людной улице, а рядом в кафе сидели ее приятели.

– Я тороплюсь, – пробормотала девушка, подбежала к автобусной остановке и села не глядя в первый попавшийся автобус. Когда увидела, что Мик не вошел вместе с ней, вздохнула с облегчением и чувством смущения от того, что переволновалась.

Этот инцидент был очередной историей, которой Сара-Шарлотта не поделилась с Дженни. Она также не упомянула о письме от писателя Кальвина Винесетта, который отследил всех знакомых подруги. По крайней мере, трое из одноклассниц получили от этого настырного автора письма с просьбой оказать помощь в написании книги.

Студенты, с которыми Сара-Шарлотта рассталась в кафе, не были ее друзьями. Они были всего лишь приятелями, с которыми она встречалась на лекциях и семинарах. После окончания колледжа вряд ли общение продолжится.

Бостон – огромный город. Рив Шилдс оканчивал колледж тут, но в другом вузе, поэтому Сара-Шарлотта ни разу с ним не виделась. Она с трудом верила, что Дженни действительно хотела бросить парня.

Рив был мечтой любой девушки. Если подруга поступит подобным образом, он окажется свободным. Обычно Сара-Шарлотта старалась не мечтать о том, что Рив начнет за ней ухаживать. Но иногда все-таки не могла удержаться.

В течение дня она периодически заходила на Facebook. У того было огромное количество друзей. Пожалуй, больше только у ее школьной подруги Адаир. Рив поддерживал связь со всеми знакомыми по школе и колледжу, активно размещал информацию на своей странице.

Несмотря на то что Дженни была любовью его жизни, в ленте Рива не было ее фотографии. Он, судя по всему, уважал приватность.

«Почему ты до сих пор не можешь его простить? – подумала Сара-Шарлотта, словно обращаясь к Дженни. – Прошло столько лет! Рив тебя любит! Не теряй его!»

Девушка вышла из автобуса, в который ей вообще не было никакой необходимости садиться. Сара-Шарлотта позабыла, почему и зачем в него вошла. О существовании человека по имени Мик она уже и не думала.

Дженни выхватила мобильный из рук Майкла до того, как тот успел отправить фотографию, села на свой стул и удалила из телефона все фотографии отца. Потом все фотографии себя и своей семьи и положила аппарат в свою сумку. Она даже не посмотрела в сторону Майкла, стараясь сдержаться и не заплакать.

Ведь она успела влюбиться.

А парень оказался пешкой Кальвина Винесетта.

Он начал работать на него, когда уже встречался с Дженни, или подошел и познакомился с ней около каменной стены только потому, что его нанял автор?

Может, этот Майкл и есть Кальвин Винесетт?!

«Нет, вряд ли, – решила она. – Винесетт написал уже десяток бестселлеров, а Майкл слишком молод, чтобы иметь за плечами такие достижения».

Мама не обратила внимания на заминку с телефоном. Миранда Джонсон больше доверяла стационарной телефонной связи и считала, что молодое поколение слишком много времени уделяет своим гаджетам.

Тут уже на телефон Дженни пришло сообщение от Сары-Шарлотты, которой она только что отправляла фото Майкла. Всего несколько минут до этого девушка писала подруге, что его любит. Теперь ситуация кардинально изменилась.

Она подумала, что надо будет поговорить с ней: «Как хорошо, что у меня есть лучшая подруга. Человек, который всегда поддержит».

Сообщение было следующим: «Дженни, тут что-то явно не так. Я видела этого парня. Его зовут Мик. Очень мутный персонаж. Это подстава».

Принесли десерт, к которому Дженни не прикоснулась. У нее даже не было сил взять в руки вилку.

– Очень вкусно! – расхваливал блюдо Майкл. – Шоколадный пудинг со сливками? Да я готов здесь навеки поселиться!

Миранда рассмеялась.

– Боюсь, здесь тебе не очень понравится, – произнесла она. – В последнее время в этом доме очень тоскливо. Я сама тут страдаю. И шоколадный пудинг со сливками ситуацию мало меняет.

Обед подошел к концу.

Один из сотрудников медучреждения пришел, чтобы вернуть Фрэнка в палату. Дженни, Миранда и Майкл направились к машине.

– Садись вперед, – сказала девушка, и тот послушно сел на место рядом с водителем. Дженни расположилась сзади и всю дорогу до железнодорожной станции слушала, как Миранда и Майкл радостно болтали.

Она смотрела парню в затылок.

Интересно, как Сара-Шарлотта умудрилась с ним встретиться?

Может, Майкл выслеживал не только ее саму, но и подруг?

Он мог стать для нее самым важным человеком после Рива. «До Майкла» и «после Рива» казалось какой-то пропастью над обрывом, в который ее мог столкнуть Майкл.

Она действительно оказалась на краю. Но вовремя спохватилась.

Миранда высадила их у железнодорожной станции Стамфорд. Ребята стояли на пустой платформе, на которую прибывали поезда в сторону Нью-Йорка.

– Верни телефон, – попросил Майкл.

Она отдала.

– В чем дело, Джейн? Мы прекрасно провели время. Мне твои родители очень понравились.

– Ты работаешь на Кальвина Винесетта, – холодно произнесла девушка, – Ты сделал совершенно омерзительную фотографию моего отца для его паршивой книжонки.

Он отступил на шаг. Предусмотрительно не к путям, а в противоположную сторону. Однако ей захотелось столкнуть Майкла туда и посмотреть, как его переедет поезд.

– Ты о чем? Не знаю никакого Кальвина Винесетта! – грубо ответил парень.

– Думаешь, я не в состоянии узнать телефонный номер, который он оставляет во всех своих письмах? Ты сделал фото специально для его книги.

Майкл огляделся по сторонам, словно кто-то мог подсказать, как себя вести.

– Послушай… – начал было он.

– Я удалила свой номер из твоих контактов. Ты с самого начала знал, что я – Дженни Джонсон, та, которая узнала свое фото на пакете молока. Тебя нанял Кальвин, чтобы ты выудил у меня всю нужную информацию.

Его бравада исчезла. Парень явно не знал, что сказать. Даже когда девушка отняла у него телефон, он не понял, что та в курсе их связи с Кальвином. Майклу просто показалось, что Дженни не понравилась фотография. Он не смотрел ей в глаза.

– Ладно, частично это так. Но я действительно тебя полюбил. Я не сказал всей правды, но и ты мне о себе ничего не рассказала. Я что-то недоговаривал, а ты вообще молчала, как партизан. Я приносил тебе подарки, мы гуляли…

– Он тебе за это платил, верно?

Его взгляд был полон едкой ненависти.

– Ты знаешь, что я хочу стать писателем. Пока успехов на этом поприще у меня немного. Я увидел объявление и ответил. Один автор пишет книгу о похищении ребенка, и почти никто из членов семьи жертвы и ее друзей не хочет с ним говорить. Ему нужна была помощь, а мне – деньги. И он был готов неплохо заплатить.

«Я бросила Рива, – подумала она. – Он извинялся и сто раз умолял его простить. И ради чего? Ради этого ублюдка, который за деньги делает вид, что влюблен? Человека, который готов меня предать за несколько страниц текста? И даже не собирается попросить прощения!»

– Пришел твоей поезд, – сказала она.

– Но, Джейн…

– Садись в вагон, Мик.

Тот нахмурился.

– И за Сарой-Шарлоттой больше не следи.

– Джейн, послушай…

Но девушка не собиралась и дальше слушать его оправдания, она встала на эскалатор, ведущий на верхний уровень станции. И даже не обернулась.

«А я влюбилась, – с горечью подумала она. – Как дальше жить, если я совершенно не разбираюсь в людях и не понимаю мотивов их поступков? Когда мне было три года, я в людях не разбиралась, сейчас мне двадцать – и ничего не изменилось».

Она встала перед расписанием поездов и посмотрела, когда прибудет следующий.

Ей не хотелось никуда ехать. Хотелось упасть на перрон и заплакать. Хотелось избить этого Майкла / Мика. И еще хотелось попросить его объяснить, как так получилось, что он ее любит, хотя шпионил за ней и брал деньги за информацию, которую от нее получал.

Внезапно зазвонил телефон. Она поставила разную музыку на звонки разных людей, чтобы заранее понимать, бать трубку или нет.

Это был Рив.

Где-то в глубине души она хотела, чтобы перезвонил Майкл и начал умолять ее передумать. Но если бы он хотел помириться, то поднялся бы следом за ней.