Текст книги "Больше чем страсть"

Глава 3

Себастьян понял, что попал в беду, в ту самую минуту, когда девушка показалась из-за деревьев.

И не только потому, что она нарушила его одинокую прогулку по лесу, где он в очередной раз пытался заставить изувеченное колено выносить большую нагрузку. Доктора предупредили его, что эта нога всегда будет слабее здоровой, но Себастьян отказывался мириться с этим даже по прошествии семи лет. Каждый вечер он предпринимал долгие прогулки по своим владениям, скрипя зубами от боли. Вейн заставлял себя идти пусть медленно, но ровно, пытаясь усилием воли исправить ущерб, причиненный французской пулей.

И не потому, что он сразу понял – придется помочь незнакомке. Она была одета для бального зала, а не лесной чащи, заросшей папоротником и колючим кустарником. В лучах заходящего солнца ее бледно-зеленое шелковое платье поблескивало и переливалось, а ленты, украшавшие вырез, трепетали, когда она торопливо шагала между деревьями, спотыкаясь о неровности почвы. Яркая и изящная, она напоминала фею, порхающую в темном лесу, и Себастьян на мгновение замер, завороженный этим прелестным видением.

Но окончательно он понял, что пропал, когда девушка подняла голову и он увидел ее лицо. У нее были розовые, как персик, щеки в обрамлении рыжих локонов, украшавших ее голову, и нежная кожа, отсвечивавшая перламутром. При виде незнакомца розовые губы удивленно приоткрылись, но глаза девушки окончательно добили Себастьяна: прекрасные, серые, с густыми ресницами, широко распахнутые от изумления, без тени тревоги, опаски или осуждения. Вейн приглушенно выругался. Такие глаза способны обратить мужчину в рабство! Его отец сказал однажды нечто подобное, но к тому времени он уже сошел с ума, и Себастьян решил, что это всего лишь бред безумца.

Как теперь выяснилось, нет.

Вейн старался говорить как можно меньше, когда вытаскивал щенка из ежевичного куста, где тот застрял из-за своей густой шерсти. А потом приложил немало усилий, чтобы не смотреть на свою спутницу, когда они возвращались в Харт-Хаус и она пыталась вовлечь его в разговор. Он давно усвоил, что разговоры обычно порождают новые сплетни, всегда нелестные, и сомневался, что мисс Уэстон способна держать язык за зубами.

Но когда он осознал, что она не имеет понятия, кто он такой, и не слышала его ужасную историю, на короткое, яркое мгновение он чуть не поддался искушению… К счастью, появился ее брат и спас его от самого себя, прежде чем он успел выставить себя дураком.

И все же на долгом пути домой Себастьян не мог думать ни о чем, кроме своей новой знакомой. Обычно ему нравилось в лесу. Это была полоска первозданной природы, разделявшая остатки его владений и земли, принадлежавшие Харт-Хаусу. Леди Бертон, прежняя владелица Харт-Хауса, была престарелой вдовой и редко покидала ухоженные лужайки, простиравшиеся до реки. Она фактически уступила Вейну лес и в тех редких случаях, когда они встречались, ограничивалась величественным кивком, не располагавшим к более близкому знакомству. Что ж, ему следует помнить, что теперь Харт-Хаус принадлежит другим людям, и держаться отсюда подальше. Скорее всего, появление мисс Уэстон в лесу было всего лишь вызвано сбежавшим терьером, но нельзя допустить, чтобы эта встреча повторилась.

Сопение Бориса вывело Себастьяна из задумчивости. Пес ткнулся носом в его здоровое колено, словно подталкивая вперед.

– Знаю, – сказал Вейн Борису, оторвав трость от земли. Он брал палку с собой на тот случай, если подведет изувеченное колено. Когда он зашагал дальше, не опираясь на трость, нога заныла, но Себастьян позволил своим мыслям вернуться к мисс Уэстон с ее очаровательной манерой поджимать губки, и боль, казалось, несколько притупилась.

Добравшись до вершины холма, Вейн оглянулся. Отсюда открывался вид на Харт-Хаус, залитый огнями. Похоже, он один из немногих здешних сквайров, кто прислал отказ в ответ на приглашение на бал, который давали ее родители. Интересно, что мисс Уэстон сейчас делает? Танцует со всеми окрестными щеголями? Кокетничает со знатными джентльменами, которые соизволили явиться? Наверняка там есть и такие. И трудно представить, что среди них найдется хоть один, не очарованный рыжеволосой феей с сияющей улыбкой.

Себастьян был не чужд слухов, хотя ему и не нравилось быть их героем. Харт-Хаус купил нувориш Томас Уэстон. Хотя насчет происхождения его состояния говорили разное – от спекуляций на бирже до удачного пари с графом Гастингсом, – никто не сомневался, что оно весьма значительное. У него были две дочери и сын, все трое прекрасно обеспеченные. Одного этого было достаточно, чтобы не глядя объявить его дочерей красавицами. Впрочем, в данном конкретном случае слухи подтвердились. Мисс Абигайль Уэстон оказалась самым прелестным созданием из всех, кого когда-либо видел Себастьян.

К тому же она была молода, невинна и богата. Красоте и невинности не было места в его жизни, и, хотя богатство внесло бы в нее приятное разнообразие, Себастьян знал, что это не более вероятно, чем визит короля в его скромное жилище. Ему придется просто отводить глаза, когда Абигайль будет проходить мимо, и напоминать себе о тысяче причин, почему эта девушка не для него.

Войдя в дом, Себастьян нащупал на полке за дверью свечу и кремень. Когда свеча загорелась, он направился по темному коридору в гостиную. Поставив свечу на стол, он снял куртку и шляпу и опустился в старое кожаное кресло, не сдержав стон облегчения. Дорога в Харт-Хаус и обратно была длиннее, чем его обычная прогулка, и покалеченная нога мучительно пульсировала.

– Наконец-то! – воскликнула миссис Джонс, экономка, влетев в комнату. – Я уже начала беспокоиться за вас, молодой человек!

Себастьян усмехнулся, не открывая глаз.

– Напрасно. Борис притащил бы меня домой, живым или мертвым.

– Как будто это может служить утешением! Снимите сапоги и позвольте мне принести ваш ужин. – Миссис Джонс щелкнула пальцами псу, который сидел у двери, навострив уши. – Твоя еда на кухне, Борис. – При слове «еда» огромная собака вскочила с проворством щенка и галопом понеслась на кухню, стуча лапами по деревянному полу.

– Думаю, сегодня вечером вам понадобится лекарство, – сказала миссис Джонс с укором.

Себастьян снова представил себе Абигайль Уэстон с юбками, натянутыми на бедрах и открывающими до колен ее стройные ноги.

– Да нет, пожалуй.

– Незачем терпеть эту пытку всю ночь, – возразила экономка, взяв шляпу и куртку Вейна. – Не валяйте дурака. Я скажу мистеру Джонсу, чтобы приготовил вам горячую ванну и отнес ужин наверх. – Она вышла в коридор, окликая своего мужа.

Это была повседневная картина. Себастьян доводил себя до изнеможения долгими прогулками, а миссис Джонс хлопотала над ним, как мать над младенцем. Иногда он всего лишь терпел ее суету, иногда радовался, что хоть кто-то заботится о нем. Порой Вейну хотелось, чтобы все просто исчезли, оставив его в покое, а порой он мечтал пожить чужой жизнью и убедиться, что в мире существует счастье. Будь он другим человеком, он веселился бы сейчас в Харт-Хаусе. Он видел бы улыбку мисс Уэстон, блеск ее волос в сиянии свечей, мог даже касаться ее руки и сжимать в объятиях в танце. На мгновение мысли Себастьяна устремились…

Но он одернул себя. Надо быть сумасшедшим, как отец, чтобы воображать такое. Он тот, кто он есть, сын помешавшегося Майкла Вейна, неудачник, с изувеченной ногой и разоренным поместьем. Тот, кому нечего предложить женщине, и Себастьян это хорошо усвоил за последние годы. Тот, кто не смог бы танцевать, даже если бы захотел. У него даже нет приличного вечернего костюма. Мисс Уэстон была бы рада краткости их знакомства, если бы слышала хоть малую толику разговоров, ходивших в городе о нем.

Поморщившись от боли, Себастьян поднялся с кресла и, хромая, поднялся по лестнице в свою комнату, где миссис Джонс уже подтащила к огню старую медную лохань, пока ее муж грел воду на кухне внизу. Если он не полежит в ванне, то утром будет чувствовать себя инвалидом. Через час экономка принесет наверх холодного цыпленка с вареным картофелем и кружкой эля. Вино теперь Вейну не по карману. Он расслабится в горячей воде, съест свой ужин в одиночестве, не считая Бориса, похрапывающего на половике, а потом ляжет в постель.

Один. И скорее всего, так будет всегда.

– Где ты была? – требовательно спросил отец, как только Абигайль вошла в гостиную.

– Гонялась за Майло. Этого озорника надо держать в клетке!

– О нет! Он такой милый! – запротестовала Пенелопа. – У него просто чудесная, как шелковая, шерстка.

– Вот из-за этой шерстки он и застрял в кусте ежевики, – отозвалась Абигайль, пробираясь через гостиную. Все двери были распахнуты настежь, чтобы создать для гостей единое пространство, где они могли бы свободно перемещаться. Абигайль огляделась в поисках матери, собираясь сообщить ей, что Майло дома, в целости и сохранности, начисто отмытый Джеймсом в конюшне. Мистер Вейн отверг их приглашение, но, судя по столпотворению, царившему вокруг, немногие последовали его примеру.

– Как тебе удалось извлечь его оттуда? – не отставала Пенелопа.

Наверное, она что-то видела в окно, предположила Абигайль.

– Мне помог наш сосед, который прогуливался в лесу. Он был настолько любезен, что вытащил Майло из кустарника. Противная собачонка так вывозилась, что пришлось просить Джеймса, чтобы тот привел ее в порядок.

– Что за сосед?

Абигайль сузила глаза:

– Мистер Вейн из Монтроуз-Хилла.

Пенелопа восторженно ахнула:

– Мистер Вейн! Самый загадочный из всех соседей! И каков он в общении?

Ну, конечно! Пенелопа слышала о мистере Вейне, всегда осведомленная обо всем и обо всех.

– Сдержанный. Настолько, что отказался войти и выслушать мамину благодарность за спасение Майло.

Пенелопа презрительно фыркнула:

– Это говорит о здравом смысле, если тебя интересует мое мнение. Я определенно избегала бы маму, будь у меня такая возможность… Но как мистер Вейн выглядит? Почему он не пришел на бал? Он что, страшный, как дьявол? Пугающий?

– Ради бога, Пенелопа, – вздохнула Абигайль. – Он был очень добр, забравшись в заросли кустарника и вытащив оттуда нашу глупую собаку. Я испортила бы платье, но мистер Вейн не только поймал Майло, но настоял на том, чтобы проводить меня до дома, чтобы мне не пришлось нести этого маленького грязнулю.

– Значит, любезный и галантный? – Пенелопа разочарованно нахмурилась. – Мрачный и устрашающий было бы гораздо интересней…

– Что еще ты слышала о нем? – Абигайль не видела причины скрывать свое любопытство. Пенелопа всегда была только рада поделиться тем, что знает, а Абигайль не могла отрицать, что заинтригована.

– Немного. Он настоящий отшельник, который редко выбирается из своей берлоги. Чтобы узнать больше, нужно расспросить леди Саманту. – Подхватив Абигайль под руку, сестра потащила ее в переднюю часть комнаты. – Тебе она понравится. Папа был вне себя от восторга, когда они сюда прибыли. Дочери лорда Стрэтфорда, слышала о нем?

– Но я хотела сказать маме, что Майло благополучно доставлен домой, – попыталась возразить Абигайль, следуя за сестрой.

– Думаю, она уже догадалась, – буркнула Пенелопа. – В конце концов, за ним отправилась ты, а ты хорошая дочь, которая всегда оправдывает надежды родителей.

– По-моему, ты принимаешь это слишком близко к сердцу.

– Ты бы тоже принимала, если бы тебя отстраняли от всего интересного в жизни.

Сестры Уэстон приблизились к двум очень элегантным дамам, одна из которых казалась ровесницей Абигайль, а другая на несколько лет старше.

– Леди Терли, леди Саманта, – сказала Пенелопа, изобразив широкую улыбку, – позвольте представить вам мою сестру, мисс Абигайль Уэстон. Абигайль, это виконтесса Терли и леди Саманта Леннокс. Их отец – граф Стрэтфорд, который владеет великолепным домом на той стороне реки.

– Приятно познакомиться. – Саманта присела в реверансе, как и обе гостьи.

– Добро пожаловать в Ричмонд, – улыбнулась леди Терли. Высокая и стройная, она выглядела аристократкой до мозга костей, как и следовало ожидать от виконтессы. – Наши родители просили передать, что не могут присутствовать сегодня на балу и надеются посетить ваших родителей в самом ближайшем будущем.

Это было более теплое знакомство, чем ожидала Абигайль. Исходя из ее лондонского опыта, графы и другие титулованные особы вовсе не горели желанием снизойти до дружеских отношений с ними. Но, так или иначе, начало оказалось дружелюбным, и она улыбнулась.

– Спасибо. Мы счастливы, что вы смогли оказать нам честь.

Леди Саманта непринужденно рассмеялась. Это была очаровательная девушка с темно-русыми волосами и мягким взглядом зеленых глаз.

– О, наоборот, это мы должны благодарить вас. Ричмонд – такой тихий городок, что мы всегда рады новым членам общества.

Абигайль проигнорировала мрачный взгляд сестры при упоминании о том, как тихо в Ричмонде.

– Немного тишины и покоя не помешает. Летом в Лондоне слишком жарко и пыльно. Мы очень довольны Харт-Хаусом, не так ли, Пенелопа?

Пенелопа иронически рассмеялась, а затем вступила в разговор:

– Конечно! Но, надеюсь, вы простите мое постыдное любопытство. Один из наших соседей не смог прийти, и, признаюсь, мне отчаянно хочется узнать почему. Мистер Вейн из Монтроуз-Хилл. Вы знакомы с ним?

Прежде чем ответить, леди Терли помедлила в нерешительности, бросив странный взгляд на сестру.

– Не близко. Уверена, рано или поздно вы столкнетесь с ним, мисс Уэстон.

– Да, ведь его владения граничат с нашими, не так ли? – продолжила свои расспросы Пенелопа без всякого стеснения. Если бы Абигайль не сгорала от любопытства, она сменила бы тему, а так всего лишь изобразила вежливое внимание. – Думаю, есть даже общий лес. Собственно, моя сестра встретила его там сегодня вечером.

– Совершенно случайно, – уточнила Абигайль. – Мистер Вейн спас собачку моей матери, вытащив ее из колючего кустарника.

На лице леди Саманты мелькнуло удивление. Леди Терли снова бросила взгляд на сестру, на этот раз почти встревоженный.

– Как любезно, – сказала она после короткой заминки.

– Он довольно замкнутый человек, – промолвила леди Саманта. – Это действительно… очень галантно.

Последовало неловкое молчание. Очевидно, расспрашивать сестер Стрэтфорд о мистере Вейне было не лучшей идеей. Даже Пенелопа сообразила, что задела неприятную тему, и не знала, что сказать дальше.

Леди Терли прервала затянувшуюся паузу:

– Вы уже обнаружили благоуханную аллею? Это одно из мест, которым славится Харт-Хаус.

– Да, – отозвалась Абигайль с благодарностью. – Не знала, что у этой аллеи есть название, но «благоуханная» прекрасно подходит.

– Говорят, изначально она вела к гроту, но леди Бертон засыпала его много лет назад.

– О да! – подхватила леди Саманта с явным облегчением. – Разыскивать остатки грота было любимым развлечением моего брата в детстве. Он даже выпросил у леди Бертон, прежней владелицы Харт-Хауса, разрешение обследовать лес в поисках грота.

Девушки поболтали еще несколько минут, обсуждая местные достопримечательности, а дальше к ним присоединилась миссис Уэстон, лишив дочерей последнего шанса посплетничать о мистере Вейне. В конечном итоге им пришлось оставить своих новых знакомых и заняться другими гостями, но Абигайль надеялась, что они подружатся, особенно с леди Самантой. Девушка не производила впечатления гордячки и, не считая очевидного шока при упоминании мистера Вейна, казалась душевной и приветливой.

Остаток вечера прошел довольно приятно. Абигайль танцевала с тремя молодыми джентльменами и познакомилась еще с несколькими дамами. Когда прием закончился, мистер Уэстон выглядел довольным, насколько это возможно.

– Я знал, что нам будет хорошо в Ричмонде, – заявил он с ликованием. – Клара, любовь моя, уверен, в этом городе никогда не было более прекрасного бала.

– Рада, что ты доволен, дорогой. – Супруга позволила ему поцеловать ее в щеку. – Но сейчас я иду спать, и вы не увидите меня до полудня. Мои ноги просто гудят!

– Подожди, пока я сделаю тебе массаж с миндальным маслом, – пообещал мистер Уэстон. – Спокойной ночи, мои красавицы. – Он одарил Абигайль и Пенелопу отеческими поцелуями в лоб. – Ну, разве я был не прав насчет бала?

– Прав, как всегда, – заверила его Абигайль. Пенелопа закатила глаза, но Абигайль видела, что она тоже довольна балом.

Они последовали за родителями наверх, но Пенелопа, вместо того чтобы направиться к себе, потащилась за Абигайль в ее спальню.

– Как ты теперь относишься к Ричмонду? – поинтересовалась та, усевшись за туалетный столик, чтобы снять украшения. – По-прежнему уверена, что мы приговорены к скуке?

– Интересно, что заставило леди Саманту так перемениться в лице, когда мы спросили о мистере Вейне? – задумчиво произнесла Пенелопа.

Пальцы Абигайль застыли на застежке ожерелья.

– Не имею понятия.

– Спорим, у него есть какой-то восхитительно порочный секрет. – Пенелопа прислонилась к столбику кровати, глаза ее блестели. – Интересно, почему он держится особняком?

– Иди спать, Пенелопа. – Абигайль испытала облегчение, когда ее горничная, Бетси, проскользнула в комнату. – Я не знаю, что собой представляет мистер Вейн.

Но на этот раз Абигайль была даже более заинтересована в ответе на этот вопрос, чем сестра.

Глава 4

– Думаю, это то, что нам нужно.

Абигайль стояла, разглядывая книжный магазин. Просторный, с большими окнами, сверкавшими в утреннем свете, он выглядел чистеньким и совершенно не похожим на тесный лондонский магазинчик, где продавались «Пятьдесят способов согрешить». Теперь, когда состоялся бал, миссис Уэстон считала, что их семья достаточно представлена ричмондскому обществу, чтобы стать его частью. Когда Пенелопа спросила, могут ли они с Абигайль пройтись по магазинам, мать согласилась, отправив с девушками Джеймса. Но брат почти сразу удалился по своим делам, покинув сестер возле лавки модистки. У Пенелопы, разумеется, были другие планы, и она потащила Абигайль в книжный магазин.

– Ты уверена?

– Нет, конечно, – шепнула Пенелопа. – Вот почему тебе придется войти и спросить.

– Этот магазин выглядит как, что его могла бы посетить даже мама, – отозвалась Абигайль, сопротивляясь попыткам сестры подтолкнуть ее вперед. – Ты рискуешь втравить нас обеих в жуткую переделку, Пен!

– Я дала слово, что возьму всю вину на себя, если что-нибудь пойдет не так. А ты дала слово, что попытаешься. Пожалуйста, Эбби. – В голосе Пенелопы прозвучала нотка отчаяния. – Я зачахну здесь от скуки и досады…

– Мы прожили в Ричмонде всего лишь одиннадцать дней, – возразила Абигайль, но выражение лица сестры заставило ее смягчиться. В отличие от нее Пенелопе было недостаточно хорошей книги и уютного уголка, где можно спокойно почитать. Девушка жаждала приключений, сплетен и волнений, но, с тех пор как месяц назад ее застали за чтением скандального альманаха, она была лишена своих привычных занятий. Миссис Уэстон ограничила свободу дочери железной рукой. Она должна была находиться вблизи от матери, танцевать только с указанными джентльменами и выходить в город только в сопровождении сестры или брата.

Но Абигайль понимала – как и Пенелопа, – что, если их проделка откроется, расплата будет суровой. Когда младшую сестру поймали в прошлый раз, она поклялась жизнью, что Абигайль не имела к этому никакого отношения и даже не знала об альманахе. Конечно, это была бессовестная ложь, но она сохранила за Абигайль право посещать магазины, какие она пожелает. Но если мама узнает, что и старшая дочь пыталась купить альманах, она поймет, что Пенелопа обманула ее и что, хуже того, Абигайль участвовала в обмане. Их жизнь тогда превратится в сущий кошмар.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Тебе лучше держаться подальше от меня. Скоро вернется Джейми, так что нам надо поторопиться.

На лице Пенелопы отразилось радостное нетерпение.

– Спасибо, Эбби! Спасибо! Я буду послушной и тихой, как мышка. Просто спроси, есть ли у них альманах, и постарайся выглядеть уверенной и искушенной.

Они вошли в магазин, звякнув колокольчиком, подвешенным над дверью. Помещение было красиво оформлено, с книжными полками вдоль стен и скамьей посередине. Внутри было тихо и мирно, как и полагается книжному магазину. К счастью, он был почти пуст, не было свидетелей предстоящего преступления. Пенелопа подошла к книжным полкам, притворившись, будто изучает их содержимое, хотя Абигайль знала, что внимание сестры сосредоточено на ней.

Стараясь выглядеть, как посоветовала Пенелопа, уверенной в себе, несмотря на оглушительные удары сердца, она приблизилась к прилавку, где хозяйка, женщина средних лет, заворачивала книгу для очередной посетительницы. Когда та ушла со своей покупкой, Абигайль шагнула к прилавку.

– Могу я помочь вам, мэм? – любезно осведомилась хозяйка.

Абигайль вытащила листок бумаги с названиями книг. Одну она собиралась купить для себя, другую по просьбе брата. На обе книги имелось разрешение миссис Уэстон. Абигайль произнесла короткую молитву, чтобы никто не узнал, что она дописала третье название, после того как мать одобрила список.

– Надеюсь. У вас есть эти книги?

Хозяйка прочитала список, бросив на девушку быстрый, оценивающий взгляд.

– Думаю, да, – сказала она бесстрастным тоном. – Мне нужно уточнить, особенно насчет последней.

– Спасибо. – Абигайль величественно кивнула, и женщина исчезла в задней комнате. Что ж, неплохо для начала. Оглянувшись, Абигайль поймала взгляд сестры. Пенелопа держала пред собой книгу, которая выглядела, как молитвенник, но прислушивалась к тому, что происходит у прилавка. Абигайль едва заметно кивнула, и в глазах сестры вспыхнула надежда, прежде чем она снова уткнулась в текст псалмов, старательно переворачивая страницы. Впрочем, Абигайль заметила, что ее глаза не движутся по строчкам.

Раздался звон колокольчика, прозвучавший в тишине магазина неожиданно громко. Абигайль бросила настороженный взгляд в сторону двери, молясь, что это не Джеймс зашел за ними раньше, чем собирался, и не сдержала возгласа при виде вошедшего:

– Мистер Вейн!

Себастьян стоял вполоборота в дверях, словно передумал входить. Услышав свое имя, он слегка вздрогнул, но повернулся к Абигайль достаточно охотно.

– Мисс Уэстон, – отозвался Вейн, поклонившись.

Абигайль присела в реверансе, проигнорировав взгляд сестры, буравивший ее спину.

– Как приятно снова видеть вас.

При дневном свете он казался таким же красивым, как запомнилось Абигайль. В его темных глазах, оказавшихся карими, поблескивали золотые искорки, и если бы он улыбнулся, эффект был бы сокрушительным. Вспомнив слова Джеймса о его стесненных обстоятельствах, Абигайль присмотрелась к нему внимательней, но костюм сельского джентльмена был вполне демократичным, и она не заметила особой разницы между его одеждой и одеждой брата. Почему такой мужчина стал отшельником?

Себастьян медленно подошел к прилавку.

– Как поживаете, мисс Уэстон?

– Я так благодарна вам за помощь с Майло! Когда я вернулась домой и увидела, на кого я похожа, только побегав за ним, я поняла, какую услугу вы мне оказали. – Абигайль скорчила гримаску. – Представляю, как я выглядела бы, если бы полезла в самую чащу.

Мистер Вейн окинул ее взглядом:

– Я рад, что до этого не дошло.

Губы Абигайль дрогнули в улыбке:

– Мама надеется, что вы как-нибудь заедете к нам, чтобы она могла поблагодарить вас лично.

– Это пустяк, не заслуживающей упоминания, – возразил Себастьян со своей обычной сдержанностью.

Абигайль продолжала улыбаться, наблюдая краем глаза за сестрой, которая чуть не свернула шею, пытаясь лучше рассмотреть нового знакомого. Пенелопа держала свое обещание быть тихой, как мышка, но она не обещала сдерживать свой жадный интерес к этому немногословному загадочному джентльмену. Абигайль как бы невзначай повернулась, заслонив сестре обзор.

– Мне вдруг пришло в голову, что я не знаю границ владений моего отца. Не могли бы вы подсказать мне, где проходит разделительная линия, чтобы я больше не вторгалась на вашу территорию.

Глаза мистера Вейна метнулись в сторону, видимо, он заметил Пенелопу. Абигайль горячо взмолилась, чтобы ее сестра хоть раз в жизни придержала язык и не лезла в чужие дела.

– Я и сам точно не знаю, мисс Уэстон. Но вы можете гулять, где пожелаете, даже если забредете на земли Монтроуз-Хилла.

– Спасибо, вы очень добры. – Абигайль замолкла, не зная, что еще сказать. Собственно, она даже не могла объяснить, почему ей хочется продолжать этот разговор. В этом человеке было что-то притягательное, несмотря на отстраненную манеру держаться. Ей нравился звук его голоса и хотелось увидеть, как он улыбается.

– Вовсе нет, – возразил он. – Это будет только справедливо. В детстве мне разрешали обследовать владения Харт-Хауса без всяких препятствий и ограничений, что я делал при любой возможности. Прежняя хозяйка поместья, леди Бертон, была очень любезна.

– Как я поняла, в Харт-Хаусе есть несколько интересных мест. Говорят, там имеется что-то вроде грота, но, кажется, никто не знает, где он находился.

Впервые в глазах Вейна сверкнуло оживление.

– Я слышал об этом гроте. – Линия его губ слегка смягчилась, придав лицу менее угрюмое выражение, чем обычно. Это была не совсем улыбка, но на душе Абигайль потеплело, и ее сердце подскочило, когда он склонился ближе. – И я знаю, где он находится.

– Правда? – ахнула она. – Он еще существует? Мне сказали, он давно засыпан.

– Всего лишь зарос буйной растительностью. Чтобы попасть туда, придется продираться через заросли ежевики. – На этот раз губы Вейна мягко изогнула улыбка, и какое-то чувство, похожее на радость, осветило его черты. Он казался более молодым и почти бесшабашным. – Когда я обнаружил его несколько лет назад, то почувствовал себя отважным исследователем, словно открыл истоки Нила, не меньше.

Абигайль с трудом следила за нитью разговора. Мистер Вейн был самым привлекательным мужчиной из всех, кого она встречала. Милостивый боже, она читала о женщинах, которые влюблялись с первого взгляда! Но до сегодняшнего дня она не понимала, как такое возможно. Неужели дамы в Ричмонде так слепы? Почему мистера Вейна не осаждают незамужние леди?

– Должно быть, это требовало немалой отваги, – сказала Абигайль, взяв наконец себя в руки. – Леди Саманта Леннокс рассказывала, что ее брат долго искал этот грот, но так и не нашел.

Взгляд Себастьяна вдруг погас, словно задули свечу. Рот его превратился в прежнюю суровую линию, и лицо словно окаменело.

– Да.

– Это все, мисс? – Голос хозяйки заставил Абигайль вздрогнуть. Она обернулась, все еще потрясенная увиденной метаморфозой, и обнаружила с тревогой, что женщина принесла заказанные книги. Все три. И прямо наверху, выставленный на всеобщее обозрение, лежал экземпляр «Пятидесяти способов согрешить».

Охваченная ужасом, мгновение Абигайль тупо смотрела на невзрачную книжонку в мягкой обложке. О боже! Она не ожидала, что та найдется в подобном магазине, и еще меньше, что ее вручат ей с такой бесцеремонностью. В лондонском магазине альманах завернули бы в бумагу. Кроме того, Абигайль уж точно не ожидала, что, когда это произойдет, она будет занята беседой с мистером Вейном. Тем не менее она все же была рада, что они наконец-то достали последний выпуск. Интересно, что леди Констанс сочинила на этот раз?

– Да, – выпалила она, выйдя наконец из ступора. – Спасибо. – Она поспешно прикрыла название альманаха, поставив на него свою сумку, и склонилась над ней, делая вид, будто ищет деньги, чтобы спрятать пылающее лицо под полями шляпки.

– Чем могу быть полезна, сэр? – осведомилась хозяйка магазина, обратившись к мистеру Вейну, пока Абигайль отсчитывала монеты. В голосе женщины отчетливо прозвучал холодок.

– Мне нужен «Морской альманах», – сказал Себастьян. – Последний номер.

Хозяйка презрительно усмехнулась:

– Мне надо посмотреть.

– Спасибо, миссис Дрисколл.

Абигайль покосилась на мистера Вейна из-под полей шляпки. Едва ли миссис Дрисколл обращалась к нему, как того заслуживал респектабельный джентльмен, но мистера Вейна это, казалось, ничуть не задевало. Вручив деньги хозяйке, девушка автоматически подняла сумку, так что злополучная книжонка снова явилась взору Себастьяна, прежде чем Абигайль осознала свою оплошность и схватила книги с прилавка.

– Всего хорошего, мистер Вейн, – сказала она, повернувшись к новому знакомому. – Надеюсь, мы еще увидимся.

На долю секунды взгляд Себастьяна задержался на книгах, которые Абигайль держала в руках.

– Возможно, мисс Уэстон.

О боже, он видел! Абигайль неловко сделала книксен, залившись румянцем. Возможно, мистер Вейн не знает, что это за книжка, предположила она. Или подумал, что Абигайль купила ее не для себя. Но она никогда не была такой хорошей притворщицей, как ее младшая сестра, и, наверное, выглядела виноватой, насколько это возможно. Опустив голову, Абигайль выскочила из магазина, оставив Себастьяна стоящим у прилавка в ожидании своего заказа.

– В чем дело? – прошипела Пенелопа, догнав сестру на улице. Абигайль совсем забыла о ней.

– Я ненавижу тебя, Пен, – сказала она, уставившись прямо перед собой. – Имей это в виду.

– Даже так? – Пенелопа коварно усмехнулась, посмотрев через плечо. – Значит, это и был загадочный мистер Вейн! По-моему, он заинтересовался тобой, Эбби.

– Замолчи, – буркнула она сквозь стиснутые зубы.

– Мне показалось, ты очень оживилась, разговаривая с ним. Ты что, тоже увлеклась им? – Пенелопа снова оглянулась. – А знаешь, он смотрит на тебя через окно.

– Перестань оглядываться, – приказала Абигайль. – Возможно, его заинтересовала эта чертова книжонка!

– Нет! – Глаза сестры тревожно округлились. – Ты позволила ему увидеть ее?

– Ничего я ему не позволяла. Просто хозяйка плюхнула ее на прилавок прямо перед его носом, прежде чем я успела помешать ей! – Абигайль вытащила злосчастный альманах и протянула его сестре. – Нужно придумать способ получше, как доставать свежие выпуски. Если, конечно, мама ничего не узнает об этом и не посадит нас под замок.

Пенелопа спрятала книжку в свою сумку.

– Ты права. Если бы я знала, что нетерпеливый поклонник появится сегодня в магазине, то никогда не попросила тебя пойти сюда.

Абигайль метнула в сестру убийственный взгляд и зашагала дальше, не говоря ни слова. Мистер Вейн меньше всего напоминал нетерпеливого поклонника. Проблема в том… что Абигайль хотелось, дабы он был таковым. Или, по крайней мере, проявил хоть какие-то признаки интереса, потому что сама она находила его очень привлекательным.

С другой стороны, для ее же собственного блага ей следует надеяться, что она его больше никогда не увидит. Он видел выпуск «Пятидесяти способов согрешить». Он знает, что она его купила. Все, что ему нужно, это спросить кого-нибудь, что это такое, и она погибла! Собственно, она, наверное, уже погибла. Достаточно одного слова, что сестры Уэстон покупают подобные книги, и рано или поздно слухи дойдут до матери, а уж тогда никакие уверения Пенелопы не спасут ее.