Текст книги "Больше чем страсть"

Глава 6

Абигайль решила, что пришло время отбросить приличия. Вернувшись домой, она отослала Майло с лакеем в комнату матери и отправилась на поиски сестры, которая оказалась в оранжерее, располагавшейся в южной части дома.

– Жаль, что ты не видела реакцию мистера Вейна, когда он сегодня встретился в маминой гостиной с миссис Хантли.

Пенелопа мигом отложила свою книгу. Абигайль показалось, что она заметила краешек альманаха, засунутого между страницами. По крайней мере, на этот раз, читая «Пятьдесят способов согрешить», Пен вела себя более осмотрительно. Мать никогда не заходила в оранжерею, утверждая, что запах цветов заставляет ее чихать.

– Почему никто не сказал мне, что он приходил с визитом?

– Едва ли это можно так назвать. – Абигайль рухнула на стул напротив Пенелопы. – Я удивилась, что он вообще явился…

– Правда? – поинтересовалась сестра с лукавым видом.

– Он приехал, только чтобы засвидетельствовать свое почтение маме и выслушать ее благодарность за спасение Майло. – Абигайль изобразила скуку. – Он едва говорил со мной. А потом появилась миссис Хантли, и, клянусь, если бы он мог выпрыгнуть из окна, думаю, он это сделал бы.

– Ну, его можно понять, – заявила Пенелопа. – Не представляю, что мама находит в этой особе. Я больше не вынесу, если она опять начнет хвастаться родством своего мужа с королевским сокольничим, почившим двести лет назад.

– Даже любопытно, до чего королевская милость может возвеличить некоторых в собственных глазах, – заметила Абигайль, заставив сестру хихикнуть. – Мне пришла в голову такая же мысль, когда мистер Вейн засобирался уходить, услышав о визите миссис Хантли. Но, что самое странное, так это поведение миссис Хантли, когда та вошла в комнату. Я думала, она упадет в обморок, увидев мистера Вейна.

Пенелопа села чуточку прямее.

– Неужели?

– Пен, она выглядела так, словно у нее желудок прихватило.

– Он что-нибудь сказал ей?

Абигайль покачала головой:

– Вежливый кивок, и ничего больше. А затем кинулся к двери!

Пенелопа уставилась на нее со смесью восторга и испуга.

– Господи! Но почему? Мистер Вейн кажется совершенно нормальным… немного замкнутый, конечно, и просто сражен тобой, но в остальном ничего исключительного.

– Он вовсе не сражен мной, – возразила Абигайль. – Скорее наоборот. Сегодня он признался, что избегает меня.

– Потому что ему хочется швырнуть тебя на землю и овладеть тобой, не сходя с места.

Абигайль почувствовала, что ее щеки загорелись.

– Какая чушь!

Пенелопа резко выпрямилась.

– Ты неравнодушна к нему! Я так и знала! О, Эбби…

– Если ты кому-нибудь скажешь, я приведу маму прямо туда, где ты прячешь последний выпуск «Пятидесяти способов согрешить», – перебила ее Абигайль. Но сестра только ухмыльнулась в ответ. – Кстати, если уж зашла речь об альманахе, предполагалось, что я буду читать его первая.

– Бери. Он просто восхитительный. – Пенелопа вытащила запретное издание из книги, где она его прятала, и бросила сестре. – Так какие порочные мысли ты вынашиваешь насчет загадочного мистера Вейна?

Абигайль сунула книжку в карман.

– Скорее любопытные, чем порочные. Он такой интригующий, Пен…

– Мрачные брюнеты всегда интригуют, – согласилась ее сестра.

– Но, по его словам, он неподходящая компания для меня, и скоро я узнаю почему. Пока, однако, я ничего не узнала. Ни одна из маминых посетительниц даже не упоминает имени мистера Вейна. Все, что у нас есть, это шок, который испытала при виде него миссис Хантли, и поведение миссис Дрисколл в книжном магазине, которое не назовешь вежливым. Хоть убей, не понимаю, что все это значит. – Абигайль не стала упоминать о безумии и убийстве, о которых говорил мистер Вейн, чтобы не приводить сестру в еще большее возбуждение.

– И ты хочешь, чтобы я помогла тебе узнать больше, – догадалась Пенелопа.

Абигайль кивнула.

– Поможешь?

– Конечно! – воскликнула ее сестра. Было поразительно, как один лишь намек на романтическую историю вернул ей хорошее настроение. – Нужно расспросить леди Саманту. Она не какая-нибудь надутая матрона, которая будет делать вид, что ничем не пахнет, даже если наступит на тухлое яйцо.

– Когда мы ее снова увидим?

– Послезавтра, если погода не испортится. Неужели ты забыла о пикнике?

– Ах да. – Губы Абигайль иронически изогнулись. Миссис Уэстон планировала устроить пикник на реке, чтобы пригласить леди Саманту Леннокс. Отцу Пенелопы и Абигайль так хотелось, чтобы его девочки подружились с дочерьми графа, что он дал жене карт-бланш на организацию развлечений когда угодно и где угодно, при условии, что на них будут присутствовать сестры Леннокс. К счастью, Абигайль искренне нравилась леди Саманта. – Это очень удачно.

Себастьян отнесся к предупреждению Абигайль Уэстон со всей серьезностью. Она сказала, чтобы он держался в стороне от леса, и он так и сделал. Выйдя на следующий день на прогулку, он, как обычно, направился к лесу, но не стал углубляться в чащу, двинувшись в обход, по опушке. Борис, который привык резвиться среди деревьев, преследуя мелких зверушек, скулил и лаял на хозяина, прежде чем умчаться в лес в одиночку. Себастьян заставил себя не смотреть вслед собаке, которая скрылась в конце извилистой тропинки, ведущей в Харт-Хаус. Маловероятно, что он снова столкнется с Абигайль Уэстон, но в последнее время ему не слишком везет.

Вздохнув, Себастьян зашагал дальше. Когда-то он воспринял бы подобные слова как вызов. Он нашел бы тысячу причин, чтобы слоняться вокруг Харт-Хауса, делая все возможное, чтобы случайно оказаться на пути девушки. Он отвечал бы на ее улыбки и беспечный смех шутками и собственным весельем. Он пригласил бы ее на прогулку по благоуханной аллее, которая, казалось, создана для поцелуев украдкой. Возможно, он показал бы ей и грот, где можно похитить у сговорчивой подружки не только целомудренный поцелуй.

Последнее определенно входило в их с Бенедиктом Ленноксом намерения, когда они разыскивали грот. Не изначально, конечно. Когда они услышали рассказы о старом гроте, женщины еще не занимали их мысли. Им было лет по девять-десять, и они считали, что это будет отличное убежище от порки, наставников и прочих неприятностей. Старую леди Бертон позабавила серьезность, с которой мальчики изложили свою просьбу разрешить заняться поисками грота в ее владениях, но она дала им свое согласие, и в течение десяти последующих лет они облазили лес вдоль и поперек. С годами их планы насчет грота менялись: от тайного убежища до места хранения всевозможных запретных вещей и соблазнения деревенских девиц. Поскольку они так и не нашли грот, все эти планы остались воздушными замками.

Но затем Себастьян обнаружил его, буквально провалившись сквозь заросли, скрывавшие ступеньки, ведущие к входу. Он рассказал бы о своей находке Бенедикту, если бы они не поссорились накануне. Себастьян так и не понял, почему они спорили с такой запальчивостью. Конечно, он знал, что Бенедикт завидует ему – а кто бы не завидовал? – но Бенедикт был наследником графа, и ему запрещалось подвергать свою жизнь опасности. В тот последний вечер Бенедикт пребывал в скверном настроении, и это спровоцировало ссору. Они чуть не подрались, прежде чем Бен выскочил из комнаты.

Оглядываясь назад, Себастьян полагал, что причиной ссоры стало жгучее желание Бенедикта тоже купить офицерский патент, что позволило бы ему уехать из дома. Он понимал друга и даже сочувствовал ему. Лорд Стрэтфорд был суровым и требовательным отцом, и Бенедикт долгие годы мечтал вырваться из-под его тяжелой руки. Себастьян надеялся, что к тому времени, когда война окончится, эта старая ссора будет забыта, но вышло иначе. Когда он вернулся из армии, все изменилось, и детская дружба превратилась в далекое воспоминание.

Вейн добрался до неглубокого оврага в склоне холма, который плавно спускался к реке, и остановился, глядя вниз. Отсюда он мог видеть Стрэтфорд-Корт – массивное тюдоровское здание на противоположном берегу, где вырос Бенедикт. В вечернем свете его красный кирпич казался черным, а окна блестели, как ртуть, отражая лучи заходящего солнца. Фонарь, зажженный здесь, был виден из окон спален, располагавшихся на втором этаже в северном крыле дома. В детстве Себастьян довольно часто делал это, подавая Бенедикту сигнал.

На щеках Вейна заиграли желваки. Это было в другой жизни! До того как француз прострелил ему колено, а его отец лишился рассудка. До того как Себастьян вернулся с войны и обнаружил, что отец, с каждым днем все глубже погружаясь в безумие, продал две трети Монтроуз-Хилла за жалкие гроши – главным образом графу Стрэтфорду, отцу Бенедикта. Вынужденный подняться с постели вопреки указаниям доктора, Себастьян попытался исправить нанесенный ущерб – только для того, чтобы перед его носом захлопнулись все двери в городе. Люди шептались, что Майкл Вейн одержим демонами, и требовали немедленной уплаты всех его долгов. Они настороженно наблюдали за его сыном, словно опасались, что он тоже сбросит одежду и станет носиться голым по городу, нападая на прохожих. Люди, которых Себастьян знал всю свою жизнь, вдруг при виде его начали переходить на другую сторону улицы. Люди, которым он доверял и которых уважал, отказывались принимать его в своих домах.

Затем отец исчез, и это только ухудшило ситуацию. Поговаривали, будто Себастьян спровадил отца в могилу, – непростительный грех независимо от того, как далеко зашло безумие Майкла Вейна.

В этом последнем событии заключалась жесточайшая ирония. Отец исчез, но мертвым его никто не видел. Пропавший человек не мог быть признан недееспособным. Это означало, что Себастьян не имеет оснований оспорить продажу земли в суде. Пропавший человек – не то же самое, что покойник, а следовательно, Себастьян не мог даже унаследовать оставшуюся собственность и начать приводить поместье в порядок. Пока его отец числился в пропавших без вести, он оставался банкротом, не имея права продать Монтроуз-Хилл и с трудом поддерживая его на плаву. В минуты отчаяния Себастьян думал, что если бы он и вправду решил убить своего отца, то не выбрал бы способ, который предельно осложнил его жизнь. По сравнению с этим слухи, что он вор, по крайней мере, имели смысл, хотя и были столь же несправедливыми.

Порой Себастьяну казалось, что он предпочел бы тоже сойти с ума. Возможно, тогда он не ощущал бы свои потери так остро.

Вейн повернулся и двинулся дальше вверх по склону холма. Путь вниз был ему заказан – эта земля, когда-то составлявшая часть его поместья, теперь принадлежала графу Стрэтфорду. Исходя из записей, его отец продал лучшую часть земли, порядка восьмидесяти акров, тянущихся вдоль живописного берега реки, за пятьдесят фунтов. Адвокат, который оформлял этот дар – трудно было назвать это сделкой, – встретил Себастьяна с извиняющимся видом, но был убедителен: Майкл Вейн сам настоял на продаже земли и был доволен ценой. Тогда еще никто не знал, что он помешался. Адвокат ничего не мог поделать. Себастьяну еще повезло, что у него хоть что-то осталось.

Когда Вейн взобрался выше, внизу показался Харт-Хаус. В наступающих сумерках белое здание мягко светилось, словно драгоценный жемчуг в оправе из зеленых рощ и лужаек. В отличие от Монтроуз-Хилла в Харт-Хаусе не было недостатка средств. Это факт особенно бросился в глаза Себастьяну во время его неудачного визита накануне. Чувствовалось, что Уэстоны денег не считают. Им не приходилось экономить на всем, чтобы поддержать остатки респектабельности. Абигайль Уэстон не представляла, что делает, кружа вокруг него, как пчела над цветком, не понимающая, что цветок ядовитый. Должно быть, она нафантазировала насчет него что-то безумно романтическое. Ничем иным ее интерес не объяснишь. Что ж, он пытался предостеречь ее. Вот только…

Его взгляд скользнул в сторону леса. Она сказала, что намерена обыскать каждый уголок в поисках грота. Возможно, она действительно имела это в виду. Грот находился неподалеку от благоуханной аллеи, хотя и был надежно укрыт густой растительностью. Себастьян представил себе, как Абигайль пробирается через буйные заросли, загораживающие вход, падает и скатывается по ступенькам, разбив голову или растянув лодыжку. Проклятие, ему придется проверять этот чертов грот каждый день, чтобы убедиться, что она не лежит внизу, с синяками и царапинами на нежной коже и выражением боли в ее потрясающих глазах! А если он собирается это делать…

Из-за деревьев, весело виляя хвостом, выскочил Борис и подбежал к хозяину, ткнувшись носом в его руку. Себастьян почесал его за ушами, гадая, не встретил ли пес в лесу Абигайль Уэстон. Какая ирония, что его собака может встречаться с ней, а он – нет.

– Какой же я идиот, – сказал он Борису. Тот прислонился к его здоровой ноге и даже заскулил от блаженства, когда пальцы Себастьяна зарылись в шерсть на его затылке. Другой рукой Себастьян вытащил из кармана своей куртки несколько помятую брошюру. На обложке красовалось название «Пятьдесят способов согрешить», напечатанное простым шрифтом. Брошюра выглядела так уныло, словно была политическим трактатом. Если бы мисс Уэстон не покраснела так очаровательно, когда миссис Дрисколл принесла ее заказ, Себастьян не удостоил бы книжонку второго взгляда. А когда мисс Уэстон попыталась сумкой прикрыть обложку, он был так заинтригован, что купил брошюру для себя. Скорее всего, это какая-то нравоучительная история, предположил он, или, возможно, руководство для юных особ, как избегать распутных джентльменов.

К его удивлению, это оказался эротический рассказ, где подробно описывалось свидание двух незнакомых людей в полной темноте. К сожалению, эта сцена возникла перед его мысленным взором с поразительной живостью – с Абигайль Уэстон в главной роли, самозабвенно отдававшейся ему. Образ был настолько реальным, что Себастьяну пришлось прибегнуть к известному способу, чтобы удовлетворить яростную потребность тела. Одной мысли о Абигайль, читающей эту же книгу, хватило, чтобы его член снова затвердел. Себастьян измучился, гадая, что она испытывала, читая эту возбуждающую историю. Ужас? Тревогу? Смущение? А может… любопытство? Или даже желание? В конце концов, она ее купила… И она ищет его общества.

Проблема заключалась в том, что, хотя Себастьян знал, что ему следует избегать Абигайль Уэстон, он не был уверен, что сможет долго продержаться.

Глава 7

Абигайль полагала, что никто не может быть более разговорчивой, чем ее сестра, Пенелопа, но убедилась, что ошибается. На пикнике, который устроила ее мать, среди гостей оказалась девушка по имени Люси Уолгрейв, о которой быстро стало ясно, что она редкая болтушка. Казалось, Люси почти так же одержима Себастьяном Вейном, как сама Абигайль, но в несколько ином ключе.

– Вы знакомы со своим соседом, Себастьяном Вейном? – осведомилась мисс Уолгрейв, сверкая глазами. Для юных дам накрыли отдельный стол, чуть в стороне от гостей постарше. – Полагаю, вы слышали, что о нем говорят?

– Люси, – негромко одернула подругу леди Саманта.

Та похлопала ее по руке.

– Знаю, но они живут так близко! И рано или поздно услышат все сплетни. – Леди Саманта с обеспокоенным видом отвернулась, а Люси выжидающе посмотрела на Пенелопу.

– Э… немного, – отозвалась та, бросив беглый взгляд на Абигайль. – Моя сестра беседовала с ним, а также моя мама и брат.

– Только один раз, да и то недолго, – добавила Абигайль.

Люси нетерпеливо подалась вперед:

– Это больше, чем могут сказать многие! Я прожила здесь шесть лет и только дважды столкнулась с ним. Люди называют его Мизантропом из Монтроуз-Хилла. Он почти ни с кем не общается, только бродит по своим владениям с огромной черной собакой. Никто не видел эту собаку до исчезновения его отца, и некоторые думают, что это оборотень.

– Оборотень? – переспросила шокированная Пенелопа. – Но это смешно!

Люси небрежно взмахнула рукой:

– О, я не верю в подобные глупости. Скорее всего, это просто совпадение. И все же в мистере Вейне есть что-то пугающее, вы не находите? Он был бы красивым, если бы не казался таким мрачным. Он никогда не улыбается, по крайней мере, этого никто не видел.

– Я видела, – мягко возразила леди Саманта.

– Ах да. – Люси изобразила неискреннее раскаяние. – Я всегда забываю, что ты знала его раньше, – сказала она, выделив последнее слово.

– Раньше чего? – спросила Пенелопа, задав вопрос, который вертелся на языке Абигайль.

– До войны. – Леди Саманта побледнела, но ее голос звучал ровно. – Когда-то он был очень жизнерадостным и достойным молодым человеком, но его ранили при Ватерлоо… и после этого все сложилось довольно скверно для него.

– Его отец сошел с ума, – сообщила Люси с таким видом, словно поверяла жуткий секрет. – Он бегал голым по улицам Ричмонда, выкрикивая проклятия и утверждая, что за ним гонится дьявол. Он набрасывался на людей, и его пришлось связать, чтобы он не убил кого-нибудь.

Абигайль обменялась с сестрой взглядами. Пенелопа выглядела такой же удивленной, как она себя чувствовала. Значит, это не было преувеличением.

– Это поэтому некоторые люди в городе, кажется, чураются младшего мистера Вейна?

– Отчасти, – сказала Люси. – Когда Себастьян Вейн только вернулся с войны, он тоже выглядел немного безумным. Угрожал людям, а потом его отец исчез… – Она покачала головой, хотя и без тени сочувствия. – В общем, казалось, он пошел по стопам своего отца. Миссис Фэрфакс клянется, что ее охватил озноб, когда он однажды прошел мимо нее!

– Миссис Фэрфакс постоянно воображает, что у нее озноб, – заметила леди Саманта. – Люси, ты несправедлива.

– Все, что я сказала, чистая правда, – возразила мисс Уолгрейв. – Я даже не упомянула самые скандальные слухи.

– Только потому, что здесь я, – сухо отозвалась леди Саманта, прежде чем повернуться к Абигайль и Пенелопе. – Когда-то мистер Вейн был другом моего брата и часто бывал в Стрэтфорд-Корте. Это было очень давно, около десяти лет назад, но мне все еще неприятно слышать, когда о нем плохо отзываются.

– В таком случае что из этого правда? – Абигайль не стала упускать шанс задать свои вопросы. – Чего только я не слышала: безумие, разорение, воровство… – Она помедлила, колеблясь, но Пенелопа кивнула, поощрив ее к продолжению. – Даже убийство отца.

– Вот видишь, – сказала Люси. – Они бы все равно все узнали.

Глаза леди Саманты сверкнули.

– Это ложь, что Себастьян убил своего отца! Старый мистер Вейн плохо чувствовал себя, но его сын никогда не причинил бы ему вреда. Он окружил его заботой, когда вернулся. Худшее произошло, когда он был в армии. – Она выдавила улыбку. – Уверена, вам нечего бояться этого человека.

– Я не боюсь, – сказала Абигайль. – Просто я была шокирована, наблюдая, как вежливого и прилично одетого джентльмена чуть не выставили на улицу здесь, в Ричмонде.

Люси подалась вперед:

– Вы видели его в городе?

– В книжном магазине, – ответила Пенелопа. – Мне он показался таинственным и интригующим, хотя в его поведении не было ничего необычного.

– И тем не менее миссис Дрисколл чуть ли не грубила, разговаривая с ним, – добавила Абигайль. – Это поразительно, учитывая, что он был с ней предельно вежлив.

Люси кивнула со знающим видом.

– Когда у Безумного Майкла – так прозвали в городе старого мистера Вейна, – когда у него случился очередной припадок, он сорвал с себя одежду прямо посреди Ричмонда и набросился на миссис Дрисколл с криками, что она невеста самого дьявола и пытается завлечь его в ад. Потребовались усилия трех мужчин, чтобы оттащить мистера Вейна, и она была довольно сильно избита. Неудивительно, что теперь миссис Дрисколл избегает и его сына на всякий случай.

На этот раз взгляд, которым Пенелопа одарила сестру, был не просто потрясенным, но и немного испуганным, но Абигайль проигнорировала его.

– Действительно, можно испугаться, – согласилась она. – Но наверняка молодой мистер Вейн не имеет к этому отношения?

– О, это было до того, как он вернулся с войны.

Пенелопа нахмурилась.

– Тогда зачем избегать его и держаться с ним так холодно?

Люси бросила взгляд на леди Саманту:

– Мистер Себастьян Вейн не был таким сдержанным, когда только вернулся домой. Он угрожал избить сэра Ричарда Арнольда и чуть не подрался с другими джентльменами.

– Из-за чего?

Люси снова умолкла, колеблясь. Ответила леди Саманта:

– Старый мистер Вейн продал большую часть своей земли. Его сын был неприятно поражен, когда вернулся домой. – Казалось, она собирается сказать что-то еще, но, выдержав паузу, продолжила, тщательно подбирая слова: – Полагаю, любой человек испытывал бы то же самое, не говоря уже о тяжело раненном, который, вернувшись домой, застал своего отца в таком удручающем состоянии.

Это вписывалось в картину, сложившуюся в голове Абигайль. Мистер Вейн-младший был далеко не в состоянии помешать своему отцу навредить кому-либо или продать свою землю. Вернуться домой раненным и обнаружить, что отец сошел с ума, а состояние вдруг исчезло… Это может вывести из себя кого угодно.

Леди Саманта отодвинула свой стул.

– Прошу извинить меня. Мне нужно немного размяться после этого великолепного обеда.

– Составить вам компанию? – Абигайль начала вставать, но леди Саманта покачала головой.

– Нет, я вернусь через пару минут. Я никогда не пропускаю десерт. – Она двинулась по лужайке по направлению к дому.

Как только она оказалась вне пределов слышимости, Люси подалась вперед.

– Теперь, когда Саманта ушла, я могу рассказать вам все остальное, что я слышала о Себастьяне Вейне. – Желудок Абигайль сжался от дурных предчувствий. – Саманта не желает слушать о нем ничего плохого, но в их семье она одна такая. Мистер Вейн был желанным гостем в Стрэтфорд-Корте, но теперь его имя там под запретом. Это правда, что старый мистер Вейн продал почти всю свою собственность, практически разорив имение. Многие подозревают, что его сын разделался с ним, чтобы положить этому конец, пока не пропало оставшееся имущество.

– А что на самом деле произошло со старшим мистером Вейном? – спросила Абигайль.

– Никто не знает! – Люси скорбно кивнула в ответ на удивленный взгляд Абигайль. – Он исчез. Тело так и не нашли, но в доме никого не было, кроме экономки, ее мужа и сына мистера Вейна, кто мог бы пролить свет на его исчезновение. Сын пытался объявить его мертвым, но без тела… – Она пожала плечами. – Нет ничего проще, чем столкнуть человека в реку.

– Но зачем?

– Чтобы избавиться от безумца, конечно, и вступить в наследство. – Люси скорчила гримаску. – Наверное, это ужасно – иметь сумасшедшего в семье.

– Если смерть отца не доказана, сын не может получить наследство, – заметила Абигайль.

Люси на секунду задумалась.

– Полагаю, это так. Возможно, поэтому мистер Вейн решился на воровство.

– Что? – воскликнула Пенелопа.

Их гостья кивнула:

– Вскоре после исчезновения его отца из Стрэтфорд-Корта исчезла большая сумма, а за несколько недель до этого люди слышали, как Себастьян Вейн громко ссорился с лордом Стрэтфордом, угрожая, что «заставит графа заплатить». Это его собственные слова. А потом пропали деньги…

Абигайль нахмурилась:

– Мистера Вейна арестовали?

Люси вытянула шею, посмотрев в сторону, где скрылась леди Саманта, и еще больше понизила голос:

– Нет, не арестовали благодаря Саманте. Вы слышали, как она сказала, что мистер Вейн был другом ее брата? Чего она не сказала, так это того, что мистер Вейн был безумно влюблен в нее до войны и всех неприятностей в его семье. Саманта тоже любила его, но это держалось в секрете, потому что она была слишком молода. К тому же мистер Вейн всего лишь сквайр, тогда как ее отец – граф. В общем, говорят, когда он вернулся домой, он отправился в Стрэтфорд-Корт и попросил – нет, потребовал – ее руки. Ее приданое решило бы все его проблемы, понимаете? Но лорд Стрэтфорд отказал по очевидным причинам. Вот почему они так ожесточенно поссорились. Это поставило Вейна в безвыходное положение. Он отчаянно нуждался в деньгах и поэтому украл несколько тысяч гиней у графа. Его не взяли под стражу, – добавила Люси, когда Пенелопа открыла рот, чтобы спросить, – только потому, что лорд Атертон, который когда-то был другом Вейна, убедил своего отца не делать этого ради Саманты.

Абигайль смотрела на нее с явным сомнением.

– Мне кажется, очень трудно вломиться в дом, украсть крупную сумму и сбежать, не будучи пойманным, и все это с искалеченным коленом.

Люси сделала жест, отметая это возражение.

– Мистер Вейн так часто там бывал, что отлично знал, как пробраться внутрь и найти то, что ему нужно. По-моему, он вполне мог это сделать.

– Если он украл столько денег, – поинтересовалась Пенелопа, – то почему по-прежнему бедствует?

– Не знаю, – воскликнула Люси. – Может, он и не бедствует, просто делает вид. Если бы мистер Вейн вдруг разбогател, это добавило бы слухам достоверности, не так ли? А может, он просто слишком расчетлив, чтобы сорить деньгами. В конце концов, он мог зарыть их в собственном саду и откапывать по несколько гиней, когда понадобится.

Пенелопа по-прежнему не выглядела убежденной.

– Граф Стрэтфорд, должно быть, очень любящий отец, если согласился закрыть глаза на такую потерю и позволить вору свободно разгуливать по тем же улицам, что его дочь.

– Все считают, что это дело рук Вейна, – заявила Люси, словно защищаясь. – Никто не предоставляет ему кредит. Не думаю, что он способен еще кого-нибудь убить, но вор никогда не перестанет воровать. И я точно знаю, что с тех пор лорд Атертон не разговаривает с Себастьяном Вейном. Насколько я слышала, они серьезно поругались из-за романа мистера Вейна с леди Самантой. Лорд Стрэтфорд – важная персона в этих краях, и его благосклонность много значит. В его семье запрещено даже упоминать имя Вейна.

Абигайль откашлялась.

– Леди Саманта только что произнесла его имя, и она довольно добра к нему.

Люси одарила ее снисходительным взглядом:

– Разве не очевидно? Она до сих пор влюблена в него! Полагаю, он тоже все еще влюблен в нее, вот почему нигде и не бывает. Представляете, как это жестоко – жить рядом с предметом твоего обожания и знать, что тебе не суждено обладать им! И Саманте, конечно, тоже запрещено видеться и разговаривать с ним. Наверное, поэтому бедняжка так и не вышла замуж, хотя она старше меня, самое меньшее, на год.

Последовало короткое гробовое молчание.

– Как мелодраматично, – сказала наконец Пенелопа.

Люси печально вздохнула, покачав головой:

– Не правда ли? А она прелестная девушка и такая милая в обхождении. Тяжело слышать, что эти скандальные и трагические истории связаны с ее именем.

– Но не настолько тяжело, чтобы пересказывать их, – пробормотала Пенелопа себе под нос, вскочив на ноги. К счастью, их гостья, похоже, не слышала ее слов. – Хватит этих мрачных разговоров. Мисс Уолгрейв, вы не хотели бы увидеть благоуханную аллею?

Люси выглядела несколько уязвленной, что больше не удастся блеснуть осведомленностью.

– Не хотелось бы доставлять вам беспокойство…

– Это вовсе не беспокойство, – возразила Пенелопа с любезной улыбкой. – Пойдемте, вам очень понравится. Мой брат утверждает, что никогда не видел более романтичного места.

Мисс Уолгрейв оживилась.

– Правда? Пожалуй, тогда мне стоит пойти с вами, – сказала она, взяв свою шаль.

Абигайль бросила на сестру благодарный взгляд, догадываясь, что Пенелопа уводит гостью, чтобы дать ей возможность спокойно переварить эти шокирующие сведения. Та только улыбнулась в ответ и подхватила мисс Уолгрейв под руку, продолжая бессовестно лгать об интересе Джейми к благоуханной аллее, о которой тот никогда не упоминал. Он получит по заслугам, если Пенелопа нацелит на него каждую девушку в городе. Джейми упорно отказывался посещать приемы, которые устраивала миссис Уэстон, что почему-то сделало его только более привлекательным в глазах местных незамужних леди.

Но, похоже, у мистера Вейна другая причина, чтобы игнорировать приглашения на светские сборища. Убийство, воровство и разбитое сердце, прости господи! Неужели он настолько влюблен в леди Саманту, что после стольких лет не в силах даже видеть ее? Абигайль попыталась рассмотреть этот вопрос аналитически, подавив всякое предубеждение. Возможно, решила она, хотя и маловероятно. Если для мистера Вейна невыносима сама мысль о том, чтобы столкнуться с леди Самантой на улице, с его стороны было бы разумнее продать свой дом и поселиться в другом месте. Непохоже, что у него много друзей в Ричмонде, что удерживало бы его здесь. Семь лет – слишком долгий срок, чтобы жить, отгородившись от общества. Даже с учетом ее страстной, как она полагала, натуры, Абигайль не могла представить, чтобы безответная любовь служила достаточной пищей для ее души в течение целого года, не говоря уже о семи.

Остальные обвинения выглядели гораздо серьезнее. Неужели мистер Вейн мог убить своего отца? Абигайль не хотелось верить этому. Возможно, это был несчастный случай… Она не знала, что думать об украденных деньгах, но заметила, что, рассказывая об этом, мисс Уолгрейв исходила скорее из предположений, чем фактов. С этой историей не все ясно, но нет ничего хуже, чем обвинять человека на основании слухов, особенно если их распространяет такая заядлая сплетница, как мисс Уолгрейв. Абигайль вспомнила, как мистер Вейн с яростью упомянул об этих обвинениях в разговоре с ней. Только человек с холодной, как лед, кровью и железными нервами мог говорить о своих преступлениях в подобном тоне.

Она встала и не спеша направилась к дому. Даже если мисс Уолгрейв преувеличивает, поведение леди Саманты заставляло думать, что в этой истории есть крупица правды. Леди Саманта действительно бледнела при каждом упоминании о мистере Вейне. Она защищала его, когда каждый из присутствующих, казалось, был только рад поводу позлословить о нем. И потом, что мог значить взгляд, который леди Терли бросила на свою сестру, когда Пенелопа впервые упомянула имя мистера Вейна на балу? Это было сочувствие, словно леди Терли опасалась за душевный покой леди Саманты. На мгновение Абигайль пожалела, что не видела леди Саманту и мистера Вейна вместе, чтобы оценить их взаимную привязанность, но затем решила, что, пожалуй, ей этого видеть не хочется.

Она так погрузилась в свои мысли, что чуть не прошла мимо леди Саманты, стоявшей на самом краю террасы, спиной к реке. Вдали, за крышей Харт-Хауса и кронами деревьев, ясно виднелся Монтроуз-Хилл. В мягком солнечном свете его старинный кирпич казался нежно-розовым, а ровные ряды окон, увитые плющом, карабкавшимся по стенам, сверкали, как расплавленное серебро. Отсюда особняк выглядел изящным и уютным, как и полагается английскому дому.

Не успела Абигайль выдать свое присутствие, как леди Саманта оторвалась от созерцания вида и двинулась дальше, к месту пикника. Заметив Абигайль, она остановилась и улыбнулась, слегка смущенная.