Электронная библиотека » Керри Манискалко » » онлайн чтение - страница 8

Текст книги "Охота на дьявола"


  • Текст добавлен: 19 января 2021, 05:18


Автор книги: Керри Манискалко


Жанр: Триллеры, Боевики


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава 16. Сплетенье тел

Комнаты Одри Роуз

Пятая авеню, Нью-Йорк

5 февраля 1889 года


После мы лежали на скомканных простынях, не разнимая объятий, и тяжело дышали в унисон. Томас лениво чертил круги на моем животе. Я закрыла глаза, позволив чистому удовольствию укутать меня, словно одеялом. Не представляю более совершенного переживания. Я с сожалением думала о том, что юных леди иногда учат во время первой брачной ночи лежать смирно и «думать об Англии». Любовь должна быть обоюдным удовольствием.

Томас переключил внимание с моего живота на волосы и таким ласкающим жестом пропускал сквозь пальцы распущенные локоны, что мои веки внезапно отяжелели. Я опять закрыла глаза, наслаждаясь каждым осторожным поглаживанием. Мне хотелось провести вечность, засыпая и просыпаясь от этих прикосновений.

– Я никогда не была так счастлива.

Томас поцеловал меня в макушку.

– Ну, а я по крайней мере еще один раз был полностью счастлив. Может, это было, когда ты совратила меня в ванне. Или в тот раз в библиотеке.

Я шлепнула его, и он рассмеялся.

– Правильно, это произошло только в моих мечтах. Это, несомненно, одно из моих самых счастливых воспоминаний.

Я обняла его.

– Томас, прости, что я так боялась.

– Ты знаешь, мне нет равных в решении сложных задач, но эта не под силу даже мне. Кроме того, я вовсе не такими представлял твои слова после нашего первого физического выражения любви.

Он молча поиграл моими волосами, накручивая их на пальцы, словно они были величайшим чудом девятнадцатого столетия.

– Так что тебя напугало? Я? Или мое устрашающее мужское достоинство?

– Конечно не ты. – Я покачала головой и посмотрела на него, игнорируя второй шаловливый комментарий. – Провал. Я… я этого боялась.

Его губы изогнулись в дьявольской улыбке.

– Я никогда не считал тебя неуклюжей, Уодсворт.

– Не глупи. – Я прижалась к нему. – Ты знаешь, о чем я.

– Но было бы неплохо услышать. Разумеется, в доказательство того, что я не ошибаюсь.

Я вздохнула, но сдалась.

– Мне… гораздо проще быть смелой, когда речь идет о моем разуме. Я знаю, на что способна. Что́ я могу улучшить. Учиться и делать ошибки меня не пугает… Это… не знаю… наверное, это меня только подстегивает. Но любовь? Я до смерти боюсь отдаться на волю любви и потерпеть неудачу. Когда я уязвима, мне кажется, что душа уходит в пятки и мир выходит из-под контроля. В отличие от науки и математики, в любви нет формул, которые я могу применить, чтобы достичь точного результата. Провал – это хаос.

– Ты боишься, даже зная, что я рядом?

– Думаю, это пугает меня еще больше. Я в ужасе от того, что ты любишь меня так же сильно, как и я тебя. Что будет, если один из нас умрет? Мы почти каждый день работаем со смертью. Я потеряла так много людей, которых любила. Если порой я думаю о том, что могу потерять тебя, мне становится трудно дышать. Если я брошусь в эту любовь без колебаний, то боюсь того, что может случиться. Не из-за моих или твоих поступков, а потому, что такова жизнь. Кажется, что гораздо безопаснее оградить себя от этого.

– В жизни ни за что нельзя поручиться, Уодсворт. – Томас сделал глубокий вдох. – Внешние силы всегда будут вне нашего контроля. Единственное, чем ты можешь управлять, – это выбирать, как жить. Если ты вскакиваешь в страхе от всего плохого, что может случиться, то можешь пропустить и хорошее. Смерть рано или поздно придет за всеми нами. Тревоги о завтрашнем дне только портят день сегодняшний.

Он перекатился на бок и прижал мою руку к своему сердцу.

– Любовь бессмертна, – продолжал он. – Смерть никогда ее не коснется и не заберет. Особенно если любовь настоящая. Давай добавим еще одно обещание к нашему списку. Обещай каждое утро, просыпаясь, находить радость везде, где только можно, неважно, насколько она ничтожна. Всегда будут трудные времена, и времена испытаний, и времена сожалений, но мы не позволим этим дням разрушить настоящее. Потому что сейчас я здесь. – Он поцеловал меня в макушку. – И ты здесь. – Он прижался губами к моим пальцам. – И настоящее гораздо чудеснее будущего со всей его неизвестностью.

– И как это ты еще не вывел формулу любви? – поддразнила я.

– Ты не веришь в мощь моего ума? Разумеется, я составил уравнение только для нас. – Томас улыбнулся. – Моя любовь к тебе будет константой в море неизвестных переменных. Мы можем спорить или сердиться друг на друга, но наша любовь никогда не ослабеет. Верь в это. Верь в нас. Забудь о будущем. Забудь тревоги. Единственное, что меня пугает, – это жить с сожалениями. Я не хочу просыпаться и думать, на что была бы похожа жизнь с тобой. Я не хочу пожалеть о том, что сдерживался и не любил тебя полно и открыто.

Он пристально посмотрел мне в глаза, и мне захотелось упасть в глубину обожания, которую я увидела на его лице, и вечно плавать в этом чувстве.

– Если только ты не передумала… – Он быстро опустил голову. – Я…

– Томас, никогда… – Я подняла его подбородок, чтобы поймать и удерживать его взгляд. – Я люблю тебя. Сейчас и всегда.

Прежде чем он усомнился или возразил, я поцеловала его. Через несколько мгновений мы начали исследовать наши новые способы молчаливого общения, и весь остальной мир, все тревоги исчезли. Мы праздновали нашу любовь, пока не взошло солнце и мы больше не могли оставаться в объятиях друг друга. Еще несколько часов – и мы станем мужем и женой.

И тогда сможем оставаться в постели целую вечность.

Томас неохотно встал и надел штаны. Его волосы были в таком беспорядке, что я посмотрела на часы – не можем ли мы задержаться еще немного. Он поймал мой взгляд и просиял.

– Вы настоящий демон, мисс Уодсворт. Хорошо, что скоро ты сделаешь из меня честного человека. Моя репутация погублена. Если будешь продолжать так на меня смотреть, мы никогда не дойдем до алтаря.

– Тебе это нравится. – Я просунула руки в пеньюар и соскользнула с кровати. – И я люблю тебя.

Я обняла его и сильно поцеловала.

– А теперь иди. Скоро встретимся в церкви.

Он уставился на мой пеньюар, лениво осматривая меня многообещающим взглядом.

– Уверен, мы можем выкроить время… Ладно! Ладно, ухожу. – Томас помедлил, барабаня пальцами по двери и неприкрыто восхищаясь мной напоследок. – Помнишь, когда-то я дразнил тебя, что в конце концов верну к церкви?

Я кивнула, мысленно возвращаясь к нашему первому совместному делу. Он улыбнулся такой мальчишеской, беззащитной улыбкой.

– Когда я это сказал, я не надеялся на что-то большее.

Мое сердце готово было разорваться. Наверное, можно улучить еще несколько минут…

Спустя час Томас наконец выбрался из моей комнаты и ушел, тихо насвистывая, чтобы дать мне немного поспать. Скоро пора вставать и готовиться к церемонии. В следующий раз я увижу его уже в церкви, где мы начнем новую главу.

В которой отныне и навсегда напишем свои правила.

Я забралась под одеяла, уверенная, что не смогу заснуть, но сразу провалилась в глубокое забытье. Началось прелестное сновидение – прелюдия к грядущему бракосочетанию. Я была в свадебном платье, фата тянулась за мной, как облако.

У алтаря меня ждал молодой человек, одетый в черное. В костюме цвета ночи, темный до самых кончиков изогнутых рогов, которые блестели, как обсидиановые клинки.

У меня застыла кровь. Это не…

Я заметалась, пытаясь проснуться. У ожидающего меня мужчины не было лица, никаких выраженных черт, только рога на голове. Я задрожала во сне, букет роз в моих руках начал колоться. Кровь закапала мне на платье и на пол, смешиваясь с разбросанными там лепестками. Жених не говорил и не двигался, он просто ждал. Молчаливый, зловещий. Излучающий угрозу. Я уперлась каблуками в гладкий мраморный пол церкви. Но это было бесполезно, меня тянуло к нему против моей воли, словно магнитом.

Я видела всего лишь силуэт, но узнала его. Казалось, этот миг был предопределен нашими судьбами. Как будто всю жизнь мы шли к этому и все мои решения были лишь фикцией ему на потеху. Я хотела закричать, но не могла.

Первый раз в жизни мне приснился дьявол, но я боялась, что не в последний.

Глава 17. По-прежнему на свободе

Комнаты Одри Роуз

Пятая авеню, Нью-Йорк

6 февраля 1889 года


Я сидела совершенно неподвижно, не притронувшись к чаю, а Лиза с Дачианой доводили мою прическу до совершенства. Свадебное платье накрыли большим одеялом, чтобы не пролить на него что-нибудь, однако несколько слоев пудровых и белых юбок умудрились выбиться наружу.

Сшитое из шелка и тюля, с длинными рукавами, платье было восхитительным – прямо как из сказки. Юбки и лиф расшиты сверкающими драгоценными камнями. Когда я шла, казалось, будто звезды сияют при свете дня, не в силах дождаться ночи. Скромный вырез украшали крошечные бледно-розовые лепестки, спускаясь гирляндами до самого пола и мастерски объединяя два цвета тюля. Экстравагантное, но элегантное. Искрящееся чудо.

В отличие от моего мрачного настроения.

Как бы мне ни хотелось противоположного, счастье, которое я испытывала утром, после ухода Томаса накрыла тень. Ее когти царапали мое хорошее настроение. Я никак не могла унять мысли, метавшиеся между ночным кошмаром и новостью, которую я только что узнала.

Джек-потрошитель преследовал меня даже в день свадьбы. Я попросила, чтобы вместе с завтраком на поднос положили газету. Не знаю, почему я не подумала, что последняя сенсация попадет на первые полосы. И пожалела, что сразу же не бросила газету в камин. Мне хотелось хотя бы один день провести без смерти. Хотелось в праздник нашего соединения думать только о жизни. А теперь из-за бросившейся в глаза статьи я не могла думать ни о чем другом.


ВСЕ ЕЩЕ НЕ ПОЙМАН

Много арестов, но нью-йоркский Потрошитель по-прежнему на свободе


– Видишь? – Дачиана перекинула мои волосы через плечо. – Если их частично распустить, прическа будет нежнее. Она подходит к платью. Такая воздушная. – Она потянула меня за косу, привлекая мое внимание, и приподняла брови. – Ты как будто увидела призрак.

Я попыталась улыбнуться, но боюсь, вышло больше похоже на гримасу. Судя по легкому прищуру, Дачиана не поверила моей актерской игре.

– Лиза, – окликнула она особенно сладким голосом. – Я забыла нитку жемчуга в своей комнате. Не могла бы ты ее принести? Она будет прелестно смотреться в волосах Одри Роуз, не находишь?

– О! – Лиза захлопала в ладоши. Ее наряд был нежно-розовым, как лепестки, нашитые на мое платье. – Чудесная идея!

Она вылетела за дверь, настроенная украсить меня с ног до головы, пока я не засверкаю сильнее бриллиантов и драгоценных камней на платье. Я вздохнула. А я-то думала, что Дачиана на моей… Я наклонилась, заметив жемчуг на туалетном столике, и подняла глаза.

– Ты соврала.

– Как и ты. – Она заговорщицки улыбнулась. – А теперь расскажи, почему ты такая смертельно бледная?

– Пустяки. Просто…

Я попыталась выбрать одну из своих тревог. Заводить разговор про убийства Потрошителя не хотелось, это повлекло бы слишком много вопросов. И не хотелось делиться подробностями своего глупого кошмара. И тем не менее у меня остался один вопрос.

– Я получила пару странных неподписанных писем. И сейчас вспомнила про них.

– Письмо? – спросила она, вплетая в мои косы жемчужины. – Ты имеешь в виду записку, которую я тебе отправила? – Она рассмеялась. – Извини, дорогая сестра. Мы с Иляной так торопились, что я едва успела нацарапать записку, чтобы сообщить о нашем приезде.

– Но там упоминалось что-то для Томаса.

Она подняла мою руку и повернула так, чтобы алый бриллиант заиграл на свету.

– Я хотела, чтобы он сделал предложение с маминым кольцом. Он такой сентиментальный, хоть и не показывает этого. Я знала, как ему важно получить ее письма и благословение. Я обожаю тебя и безмерно люблю своего брата. Я не хотела недоразумений.

Я шумно выдохнула. Одной тревогой меньше. Взгляд снова упал на газету, но я сразу отвернулась. Если бы только в моей власти было не пустить Джека-потрошителя из моих кошмаров в реальность!

В комнату вбежала запыхавшаяся и разрумянившаяся Лиза.

– Ты уверена, что жемчуг там? Я его не нашла.

Дачиана смущенно подняла нитку, закусив губу и прищурив глаза. Весьма убедительно.

– Должно быть, я его принесла и забыла, что уже положила на столик.

Иляна проскользнула в спальню, и ее глаза заблестели, когда она увидела меня полностью одетой.

– Ты такая красивая! – Она крепко обняла меня. – Я хотела дать тебе кое-что. Вообще-то это от Томаса, – исправилась она и улыбнулась, видя мое замешательство. – Вот. Он их заказал.

Я открыла коробку, которую она держала, и достала из папиросной бумаги пару потрясающих бледно-голубых туфелек. Они были расшиты бриллиантами, которые сверкали, словно звезды на безоблачном небе. Я зажала рот ладонью, пытаясь сдержать слезы, чтобы не размазать косметику, которую так старательно нанесла Лиза.

– Они невероятные.

– Что-то голубое и новое, – тихо сказала Дачиана. – А твое кольцо – что-то старое.

– Ох! – Лиза заметалась по комнате, чуть не запутавшись в юбках. – Чуть не забыла!

Она показала бриллиантовое ожерелье, камень в центре напоминал размером глазное яблоко, выковырянное из чьей-нибудь головы, – очаровательный образ для свадебного дня.

– Это от мамы. Она сказала, что ты можешь позаимствовать его на церемонию.

Дачиана подняла мои волосы и застегнула ожерелье.

– Теперь ты готова.

Лиза, Дачиана и Иляна отошли и, сложив ладони, оглядели меня. Их глаза блестели от слез. Моя семья. Если они не прекратят, мы все расплачемся. В дверь постучали, и вдруг газетная статья стала не самой большой тревогой. С колотящимся сердцем я встала. Дачиана впустила моего отца, и он замер на месте, увидев меня. Трудно было понять, какие именно эмоции отразились на его лице, но голос явственно дрогнул.

– Одри Роуз, ты готова?

Я набрала воздуха в грудь и медленно выдохнула.

– Готова.

Наконец пришло время встретить своего мужа у алтаря. Ни дьявол, ни кошмар, ни любая другая гнусность не испортят наш день.

Глава 18. Клянусь

Часовня Святого Павла

Бродвей, Нью-Йорк

6 февраля 1889 года


Отец держал меня под руку и с увлажнившимися глазами опускал на моё лицо фату.

– Ты как дивное видение, моя милая девочка. Твоя мать гордилась бы. Сегодня ты очень на нее похожа.

Он поправил на себе заколотый бриллиантовой булавкой шейный платок и, склонившись ко мне, прошептал:

– На случай, если ты передумала, в переулке ждет экипаж. А я все улажу.

Я засмеялась и быстро сморгнула слезы. Убедившись, что не размазала краску на глазах, я с улыбкой посмотрела на отца. Если я выберу другую судьбу, он тотчас уведет меня из часовни, не задавая вопросов и не осуждая. И я люблю его за это. Я постаралась отбросить внезапную печаль от того, что закрываю одну главу и вступаю в другую. Неважно, как сильно я жажду свободы, но очень странно, что я больше не буду жить под отцовским кровом. На меня нахлынули новые чувства, грозя пролиться слезами. Я бесполезно обмахивалась букетом, представляя, как рассердится тетушка Амелия, если я испорчу макияж.

Отец словно изобрел какой-то магический инструмент, чтобы проникать в мои мысли, он привлек меня к себе и погладил по голове.

– Ну-ну, Одри Роуз. Ты всегда будешь моей маленькой девочкой. Если ты счастлива, то и я тоже. Я просто хочу, чтобы ты знала: у тебя есть выбор. Чего бы ты ни захотела, я помогу. Как должен был сделать давным-давно.

Я взяла у него платок и промокнула глаза.

– Я даже не знаю, почему плачу. – Я не могла остановить поток внезапных слез. Тетушка Амелия точно убила бы меня, если бы не была занята последними приготовлениями. – Я хочу этого. Больше всего на свете. Это… потому что отныне все будет по-другому.

Отец осторожно забрал у меня платок и сунул обратно себе в карман.

– Взросление подразумевает в том числе и умение освобождаться от прошлого. Ты никогда не сможешь идти вперед, если не сделаешь эти первые шаги. Сейчас нужно быть смелой, дочь. Идти в будущее означает доверять себе, даже если ты не видишь, что за поворотом. Пока ты уверена, что это то, чего ты хочешь, все будет хорошо.

Сначала Томас, теперь отец. Если бы это был один из романов Лизы, наверное, мне бы пришлось столкнуться с таким еще десяток раз, прежде чем мое путешествие завершится. Я прислушалась к ровному биению своего сердца, ожидая шепота сомнений или неуверенности.

Стоя в свадебном платье, с бесстыдно распущенными волосами, ниспадающими волнами на спину, с венком из цветов и жемчужин на голове, я посмотрела на алый бриллиант, сверкавший на моем пальце.

– Я беспокоюсь, только когда представляю свою жизнь без Томаса. – Я обняла отца. – Я вполне уверена в своем выборе, хотя и грустно расставаться с вами.

– Мне тоже. Мы будем часто навещать друг друга. – Отец улыбнулся, коротко кивнул и выпрямился. – Так давай выпустим вас в новую жизнь.

– Я люблю вас, отец.

Он посмотрел на меня еще раз, его взгляд переполняли эмоции. В его памяти сейчас роились те же воспоминания, что и у меня? Я залезала к нему на колени, когда он мастерил механические игрушки у себя в кабинете. Мы носились в садах и среди живых изгородей в нашем загородном поместье Торнбрайере. Вся наша семья – мама, Натаниэль, отец и я – сидели на лужайках Гайд-Парка, устраивая пикники с феями, которые, по утверждению отца, кружились вокруг нас. Он клялся, что в народных преданиях есть зерно правды – это доказательство ждало любопытных детей, способных раскрыть загадку «маленького народца» и других, более мрачных мифических существ.

Все это было как будто вчера, и вместе с тем казалось, что прошло уже сто лет. Я посмотрела на свой букет, на мамин медальон в форме сердца, который Лиза тщательно привязала к стеблям. Я надеялась, что вечная жизнь существует и мама с братом смотрят на меня и улыбаются. Мне не хватало их и тех воспоминаний, которых у нас никогда не будет.

– Готова? – Отец мягко стиснул мою руку.

Я набрала побольше воздуха и кивнула. Пора создавать новые совместные воспоминания. Для самих себя и для наших близких. Когда мы вступили в церковь, орган заиграл Свадебный марш Мендельсона. Все присутствующие обернулись к нам, я чуть крепче сжала локоть отца. Задержав дыхание, я на мгновение остановилась и обвела взглядом часовню.

Из-за цветов и пышной зелени она казалась великолепной, но немного опасной. Свет с намеком на темноту. Как пятна солнечных лучей, проникающие через заросшие мхом дремучие леса Ирландии или какой-нибудь еще более волшебной страны.

– Как в заколдованном лесу, о котором ты когда-то рассказывал, – прошептала я отцу и смахнула слезы.

Наверное, Лиза вспомнила, как сильно я любила в детстве эти истории. До того, как меня изменила смерть.

Вдоль церковных скамей висели гирлянды из веток папоротника, эвкалипта, овечьих ушек и белых роз. С потолка через разные промежутки свешивались ряды пионов, словно полог из лепестков. На алтаре величаво стояла ваза с красными розами – главное украшение, привлекающее внимание. Вместо того чтобы поставить цветы головками вверх, Лиза опустила бутоны в воду, а стебли с шипами торчали вверх – очень красиво и необычно.

Среди цветочных украшений были орхидеи и еще пионы с пурпурными и розовыми лепестками. Мои любимые цветы и любимые цветы Томаса в сочетании друг с другом производили великолепное впечатление. Здесь было на что посмотреть, но мой взгляд отчаянно искал только одно…

Томаса.

Священник отошел в сторону, и я увидела своего любимого во всем его великолепии. Я вдруг забыла, как дышать. Я чувствовала, как все взгляды устремились на меня, слышала общий вдох, но сосредоточилась только на том, чтобы не подхватить юбки и не броситься к молодому человеку на другом конце заколдованной тропы. К моему темному принцу.

Каким-то образом мы с отцом все же дошли до конца усыпанной лепестками дорожки. Я сделала последний шаг и поцеловала на прощание отца. Я едва дышала, когда отец вложил мою руку в протянутую руку Томаса. От меня не укрылось, что мой жених выглядит как наследник королевской династии.

У Томаса Кресуэлла был более царственный вид, чем у принца Альберта. Сшитый точно по фигуре черный костюм так идеально облегал его и подчеркивал все линии, что хотелось опуститься на колени с молитвой. Уверена, он должен быть ангелом, посланным прямо с небес.

Волосы уложены с помощью помады, глаза полны решимости. Я не знала, что так жаждала этой его уверенности, пока не увидела ее. На лацкане у него я увидела приколотую и присыпанную блестками орхидею – мой любимый цветок, и остатки напряжения растаяли. В этой дорогой детали был весь Томас, и мне пришлось сдерживаться, чтобы не броситься его целовать. Цветок выглядел как та звездная орхидея, которую он когда-то нарисовал. Узнав, как сильно я люблю этот цветок, он соединил две наши любви. Точно так же, как соединимся мы.

Я сжала его руки, и он глубоко, прерывисто вздохнул. Мой взгляд сразу остановился и задержался на его губах. Интересно, он тоже вспоминает прошлую ночь, или одна я такая заблудшая?

– Одри Роуз, ты восхитительна, – прошептал он.

Я позволила себя еще один неприлично долгий взгляд на его фигуру, к неудовольствию священника. Костюм облегал широкие плечи, серебряные нити по краю воротника перекликались с серебряными завитками темно-серого жилета. Томас был абсолютно великолепен. Я вспомнила, как подобные мысли посещали меня в Румынии. Тогда я не была совсем честна, но теперь не желала таить от него, что у меня на сердце.

– Томас, ты убийственно прекрасен.

Он так расплылся в улыбке, что практически засиял. Священник прочистил горло и поднял молитвенник, как бы напоминая, что мы в храме Господнем и еще не женаты. Если ему так не нравились наши многозначительные взгляды, то узнай он, что мы уже вступили в брачные отношения, наверняка призвал бы на нас все муки ада. Три раза прошлой ночью.

И один раз утром.

– Томас Джеймс Дорин цел Рэу Кресуэлл, берешь ли ты Одри Роуз Аадхиру Уодсворт в жены, чтобы быть с ней отныне и навсегда в горе и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, любить и почитать, пока смерть не разлучит вас?

Томас нежно провел большим пальцем по моей руке.

– Да.

Священник кивнул.

– Хорошо. Одри…

– Я буду любить и почитать тебя каждую секунду, каждую минуту, каждый час каждого дня, – продолжил Томас, подойдя ближе. – Клянусь спрашивать совета по всем вопросам, важным и незначительным, и любить тебя с каждым своим вздохом. Обещаю никогда не совершать дважды одну и ту же ошибку, сделать своей ежедневной обязанностью видеть твою улыбку, держать тебя за руку во всех испытаниях, победах и новых приключениях, которые выпадут нам в жизни.

Он надел обручальное кольцо на мой безымянный палец, не отрывая от меня свой взгляд.

– Одри Роуз, отныне и до самого моего конца клянусь любить и считать тебя равной мне во всем.

Кто-то на скамьях ахнул от такого шокирующего заявления. Вдали открылась и закрылась дверь, но мое внимание было полностью приковано к Томасу. Женщине полагалось почитать мужа и подчиняться ему во всем. Томас же пообещал свободу и уважение на всю нашу жизнь. Он так часто говорил об этом наедине, но произнести такое в церкви перед всеми свидетелями…

К горлу подкатил комок, слезы застилали глаза. Томас ободряюще кивнул мне. Я практически видела в выражении его лица слова, которые он говорил мне тысячу раз. «Твоя жизнь будет полна сюрпризов».

– Итак. – Священник повернулся ко мне со строгим видом. – Одри Роуз Аадхира Уодсворт, берешь ли ты в мужья Томаса Джеймса Дориан цел Рэу Кресуэлла, чтобы быть с ним отныне и навсегда в горе и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, любить, почитать и подчиняться ему, пока смерть не разлучит вас?

Я смотрела Томасу в глаза, и мое сердце готово было вырваться из груди. Я взяла его вторую руку и подошла так близко, что пришлось запрокинуть голову, когда я медленно надела кольцо на кончик его пальца и стала ждать окончания наших клятв, чтобы надеть полностью. Мы выбрали одинаковые кольца – две змеи, переплетенные как символ бесконечности.

Присмотревшись, посвященные могли понять, что на самом деле это драконы – династический символ матери Томаса. Он открыто улыбнулся мне. Я слегка сжала его руку и набрала побольше воздуха.

– Да. – Я притянула Томаса еще ближе к себе, не обращая внимания на неодобрительное ворчание священника. – Обещаю любить тебя и спорить с тобой, напоминать, чтобы ты надевал теплое так же часто, как ты носишь этот холодный, ученый вид, который я так обожаю. Клянусь всегда оставаться той женщиной, в которую ты влюбился. Я буду почитать тебя, никогда не боясь выражать свое мнение, любить тебя безгранично и каждый день говорить, какой ты невероятный. Какой добрый, нежный и умный. Обещаю любить тебя всей душой отныне и навсегда. Я люблю тебя, Томас Джеймс Дорин цел Рэу Кресуэлл, сейчас и вечно.

Позади нас послышались шаги, но мне было все равно, кого мы оскорбили нашими заявлениями. Пусть уходят. Это наш день. Несмотря на декорации заколдованного леса, это простая свадьба, какую мы хотели, – день, когда мы можем открыто говорить друг другу о том, что у нас на сердце, как будто мы здесь одни.

Священник сделал глубокий вдох.

– Если ни у кого нет возражений против этой… церемонии, тогда я объявляю вас мужем и…

– Простите, что прерываю, – раздался новый голос. – Боюсь, продолжение венчания невозможно.

Мы с Томасом – и все присутствующие – обернулись. По церкви пронесся шорох шелков, словно шум от крыльев птиц. По проходу к алтарю шла привлекательная молодая женщина в дорожном платье цвета красного вина, сжимая в затянутой в перчатку руке конверт.

– Кто это?

Я перевела взгляд на Томаса, ожидая от него пожатия плечами. Но он смертельно побледнел. От его реакции у меня в голове зазвенели тревожные колокола.

– Томас?

Он тяжело сглотнул – кадык дернулся. От страха?

– Боже милостивый!

– Что? – Я переводила взгляд с него на девушку. Сердце заколотилось так сильно, что закружилась голова. – Кто это? Что происходит?

Он целую минуту смотрел на нее не мигая, прежде чем вымолвил ответ. Может, он думал, что это сон. Или ночной кошмар, судя по тому, что он перестал дышать.

– Это мисс У-уайтхолл.

– Не надолго, глупенький. – Мисс Уайтхолл, продолжавшая медленно приближаться к нам, ослепительно улыбнулась священнику. – Понимаете, мы с Томасом помолвлены.

– Что?

Мой голос эхом разнесся по церкви. Кольцо Томаса выпало из моих пальцев со звоном, слишком громким для такого обширного помещения. Никто не двинулся, чтобы его подобрать. Я могла поклясться, что либо Земля сдвинулась со своей оси, либо Лиза чересчур туго затянула на мне корсет. Кажется, незнакомка сказала, что помолвлена с Томасом. Моим Томасом. Мужчиной, которому я отдалась прошлой ночью. Мужчиной, который несколько мгновений назад клялся любить меня вечно. Мужчиной, с которым я только что обменялась кольцами. Ну, почти. Я все еще слышала слабый звук катящегося по полу золотого кольца. Так странно было замечать нечто такое несущественное в то время, как у меня разорвалось сердце.

Я посмотрела на Томаса, но его внимание было поглощено тем, что несла мисс Уайтхолл. Он стиснул зубы. Я на мгновение закрыла глаза, надеясь, что это ночной кошмар. Что это мое подсознание мучает меня перед днем нашей свадьбы. Этого же не может быть в действительности. Не тогда, когда я наконец пересилила свои сомнения.

Не после того, как мы провели ночь вместе…

Нисколько не впечатленная убийственными взглядами наших друзей и родственников, мисс Уайтхолл преодолела последние ступени возвышения и протянула священнику конверт, которым размахивала, словно объявлением войны. Пораженная ужасом, я могла только смотреть, как священник открывает проклятое письмо.

– У меня есть официальное письмо в качестве доказательства. Видите? – Она склонила над документом белокурую голову, показывая священнику строчку. – Это говорится здесь… вот.

Он старался взять себя в руки или, возможно, вопрошал Господа, как быть дальше. Я смотрела, как он прочитал дважды, словно надеясь, что написанное изменится.

– Э… тут говорится, что вы… – Священник глянул на нас, сильнее сдвинув брови. – Когда состоялась ваша помолвка с мисс Уодсворт?

У меня бешено колотилось сердце. Томас, крепко держа мою руку, ответил:

– Я выразил свои намерения ухаживать за мисс Уодсворт в декабре. В январе она ответила мне согласием.

Я вцепилась в руку Томаса, пока не поняла, что ему, наверное, больно, но он не возражал и, казалось, даже не заметил. Он держал меня с такой же силой, как будто нашу связь нельзя разорвать, если мы держимся друг за друга. Мы ждали, объединившись. Священник опять опустил взгляд на письмо и поджал губы.

– А когда было оглашение? – продолжал он, мрачнея с каждой секундой. – Когда вы официально объявили о вашей помолвке?

Томас уставился на сломанную печать на конверте и ответил надломленным голосом:

– Две недели назад.

– М-мне жаль.

Священник покачал головой, переводя взгляд с письма на нас.

– На штемпеле стоит начало декабря. У меня нет законной власти обвенчать вас сегодня. – Он тяжело сглотнул, и в его глазах мелькнуло сочувствие. – И никогда, если вы будете связаны этим обязательством.

Мисс Уайтхолл посмотрела на моего жениха со сдержанной улыбкой.

– Сюрприз, мистер Кресуэлл. Надеюсь, вы рады нашей встрече. Я так по вам скучала.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации